Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Vogueliamatta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)
– Ну что же ты стоишь? – неожиданно низкий тон его голоса подействовал на меня, как электрошокер. – Повернись хотя бы.
Вздрогнув, я медленно развернулась, но поднять взгляд так и не смогла. Облокотившись спиной о дверной косяк, я лишь обречённо вздохнула, ощутив прибившую меня непомерно-тяжёлым грузом к земле безысходность. В мире не было такого сценария, в котором я каким-то образом могла избежать или, на худой конец, хотя бы ненадолго отстрочить этот разговор.
Майкл замолчал, великодушно подарив мне немного времени.
– Посмотри на меня, – пугающе-спокойно произнёс он, но я всё же сумела уловить скрытую в его словах угрозу, не поднимая глаз я отчётливо представляла, как сильно была сжата сейчас его челюсть и напряжены желваки. – Я сказал, посмотри на меня! – рявкнул он.
Преодолевая собственную нерешимость, я вскинула вверх взгляд. И как только наши глаза встретились, меня тут же окатило горячей волной и бросило в озноб от секундного, мимолётного, полного безысходности и невозможности что-то изменить немого вопроса «За что?», застывшего в его глазах. Вся его решимость, уверенность и определённость испарились, словно, исполнив его же приказ, я неожиданно застала Майкла врасплох.
– Что всё это значит, Кэм? – едва слышно проронил он, и внутри меня всё сжалось от вида его огромных карих глаз, смотревших на меня с болезненным недоверием.
Прикрыв рот ладонью, я с заметным усилием сглотнула вставший поперёк горла нервный ком.
– Родной, —дрожащим шепотком вытолкнула из себя я. – Клянусь, это просто глупое недоразумение.
– Тебе лучше найти объяснение получше, чем «недоразумение», – как-то буднично и абсолютно бесцветно хмыкнул он. – Что между вами было?
– Ничего! Богом клянусь, ничего не было!
Резко выдохнув, он раздраженно поджал губы, слегка их прикусив.
– Я спрошу тебя ещё раз, – обманчиво-спокойным тоном произнес он. – Что между вами было, Камилла? И как долго всё это длится?
– Я же сказала… Не было ничего! – упрямо настояла на своём я. – Ничего. Ты вообще меня слышишь?
Его острый взгляд резко меня полоснул. Майкл словно оскорбился моими словами до глубины души, восприняв их как плевок в лицо, и посмотрел на меня с таким видом, будто я попыталась поставить под сомнение его умственные способности и адекватность в целом.
– Да как у тебя язык поворачивается? За кого ты меня принимаешь?
– Майк, – тут же попыталась вклиниться я, но он мгновенно затолкал этот порыв мне обратно в глотку одним лишь взглядом и грозно-предостерегающим жестом руки.
Отступив на пару шагов, Майкл сделал глубокий очищающий вздох, размеренно потерев губы кончиками пальцев.
– То есть, ты хочешь сказать… – неспешно продолжил он. – Ты правда хочешь заставить меня поверить в то, что он просто подошёл, и фактически напал на тебя, без всякой на то причины? – глаза Майкла сузились в едком, обличающем прищуре. – Знаешь, а со стороны показалось, что он отлично знает, что делает.
Я прерывисто вздохнула, обхватив ладонью виски, ощущая себя буквально загнанной в угол, лихорадочно пытаясь подобрать хоть какие-то слова в своё оправдание. Вся его напускная мягкость и уступчивость испарились. Это было просто невыносимо – ощущать его гнев, гнев какого-то совершенно иного рода, направленный прямо на меня. Врагу не пожелаешь! Раньше Майкл мог злиться, выговаривать, смотреть на меня своим грозным, испытующим взглядом, но никогда ещё я не чувствовала его злость так ясно, так пугающе осязаемо.
– Давай-ка попробуем ещё разок, – терпеливо вздохнул он. – С начала… Что. Между вами. Было?
Я растерянно пробежалась глазами по периметру, нервно всхлипнув.
– Пообещай, что не осудишь меня, не дослушав до конца, – заламывая пальцы на руках, я храбрилась изо всех сил, мужественно выдерживая его карающий взгляд.
Тело Майкла заметно напряглось в ожидании. Он молчал. Долго. Пристально вглядываясь в мои глаза. Его лицо, казалось, не выражало ничего. Было сложно поверить в то, что эти же губы так страстно и горячо зацеловывали меня накануне. В глазах застыл лёд. И в то же время я кожей чувствовала опасность вмиг быть сожжённой дотла.
– Говори, – выдохнул он наконец ровным, бесстрастным тоном.
Набрав в лёгкие воздух, я до боли впилась ногтями в собственные ладони.
– Был один… Всего лишь один крохотный поцелуй, – призналась я, болезненно поморщив лицо.
Я не отвела глаз и не попыталась укрыться от его гнева. Мне было крайне важно понять, что он чувствовал. Был ли он просто рассержен, или по-настоящему зол. Я видела, как напряглась каждая мышца в его теле, как грозно выдвинулась челюсть и выступили желваки. Майкл остался невозмутим. Однако где-то в глубине его глаз я всё же смогла рассмотреть запрятанное за маской безразличия и железного самообладания чувство. Предательство. Он понимал значение этого слова, как никто другой.
Что теперь поможет мне вернуть его доверие? Оправдает меня в его холодных и отрешённых глазах? Заставит посмотреть так, как прежде – взглядом, полным нежности, обожания, безграничного доверия и любви? Я готова была сказать и сделать что угодно, абсолютно что угодно сейчас. Вот только… Что?
Не дав ему и секунды времени опомниться, я сделала решительный шаг навстречу и слёзно взмолилась, суетливо проговаривая слова.
– Любимый, прошу… Позволь мне всё тебе объяснить! Всё ведь вовсе не так, как кажется. Я никогда не предавала тебя, клянусь. Ты должен мне верить! Я просто, понимаешь, так сглупила… – я говорила и говорила, воскрешая в памяти события вчерашнего вечера, и с каждым словом всё это звучало только хуже и хуже, как какое-то дешёвое оправдание, которое не задумываясь швыряешь ничего не значащим для тебя людям. Я прекрасно понимала, мы оба понимали, что с ним этот трюк не пройдёт, и всё же я продолжала говорить, пока он наконец не присёк этот нескончаемый словесный поток. Бегло окинув меня презрительным взглядом, Майкл остановил его на моих губах, растянув свои в мимолётной, пугающей и болезненной ухмылке.
– Удивительно, какой чужой ты мне кажешься, когда пускаешь в ход свои несколько однообразные уловки, которые я уже знаю наизусть. Что ты хочешь мне объяснить? Неужели ты и правда думаешь, что это должно… Что? Оправдать тебя? Утешить меня?
– Пожалуйста, – надломившимся голосом простонала я, глядя на него и всей душой желая быть услышанной. – Майкл, я ещё вчера хотела всё тебе рассказать…
– Не лги мне, Камилла, – назидательно предостерёг меня он. – Я сыт этим по самое горло. Достаточно.
Я обречённо вздохнула, замолчав, ощущая, как все мои мольбы натыкались на холодную стену его ожесточённого, ненавидящего взгляда уничтоженного и преданного самым низким образом мужчины. Я не имела ни единой возможности как-то утешить и заглушить его боль. Любую попытку, любое моё слово он воспринимал в штыки, вскипая от одного лишь звука моего голоса. Мои извинения, клятвы и мольбы не приносили облегчения и не придавали ему никакой уверенности, а напротив, – лишали остатков. Он был глух ко мне сейчас.
Не желая ничего слушать, Майкл отстранился, присев на край постели и окончательно замкнулся в себе. С каждой секундой молчания между нами рос и креп непробиваемо-толстый барьер полнейшего отчуждения. Ощущение настолько мерзкое, что я тут же пытаюсь хоть как-то сгладить удар.
– Это ничего не значило, родной, – в который раз повторила я. – Вообще ничего! Говорю же, у меня просто голова была не на месте.
Бесцветно усмехнувшись, Майкл понуро встряхнул головой, внимательно разглядывая сомкнутые в замок пальцы.
– Дети считали минуты, ожидая тебя к ужину, – взглянув на меня, тихо вздохнул он. – Им так не терпелось рассказать, как прошёл их день. И глядя им прямо в глаза, я уверял, что ты тоже очень хочешь быть рядом с нами, но у тебя так много работы. Выходит, я лгал им. Это ничего не значит?
– Майк…
– Я ждал тебя, Камилла, – не дав мне вставить и слова в ответ, решительно прервал меня он, – пока вы с ним здорово проводили время вместе, развлекаясь. Но и это ничего не значит, ведь так? Ты целовала его, а затем легла со мной в одну постель, и как ни в чём не бывало целовала меня. Видимо и это, по-твоему, сущий пустяк.
– Ничего подобного! – поджав губы, всхлипнула я. – Всё было вовсе не так! Ты ловко всё вывернул наизнанку, выставив меня бесчувственной стервой. И не приплетай сюда детей, это запрещённый удар! Я никогда и в мыслях не изменяла тебе, Майкл!
– Давай разберёмся, что для тебя измена, – склонив голову набок, поинтересовался он. – Поцелуи не в счёт? Ни к чему не обязывающий флирт, лёгкий петтинг… Скажи, где та грань?
– О, Господи! – сокрушённо простонала я, обхватив лоб ладонью. – Я просто хотела расслабиться немного, как все нормальные люди! Снять горой навалившийся стресс. Ты даже не представляешь, с чем мне приходится справляться в последнее время… – утерев нос, я на мгновение закрыла глаза, переводя дух. – Он поцеловал меня, – обречённо вздохнула я. – Что я должна была с этим сделать? Побежать и всё рассказать тебе? Я боялась твоей реакции!
– Дело не в том, что он поцеловал тебя, Камилла! – повысив голос, Майкл раздражённо вскочил с постели, устремив на меня обвинительный взгляд. – Дело в тебе! Неужели ты не понимаешь?
– Что я должна понимать? – теряя остатки самообладания, мы стремительно переходили на крик.
– Ты думаешь, я слепой, что ли? – из груди Майкла вырвался ядовитый, претенциозный смешок. – Кэм, не в первый раз ты так отчаянно рвёшься на свободу. Стало тесно? Я не держу тебя.
– Господи, что ты несёшь? – вскинув голову к потолку, я истерично всплеснула руками. – Ты думаешь, я этого хотела? Полнейшая чушь! Мы покурили немного, и в какой-то момент так… случилось. Я просто не сумела вовремя его остановить.
Отшатнувшись, он словно дезориентировался в пространстве, абсолютно растерявшись на мгновение, и, округлив глаза, ошеломлённо встряхнул головой.
– Так ты под кайфом была?! – во взгляде Майкла проносится сотня эмоций и невысказанных вопросов разом: ужас, непонимание, отвращение, шок.
Захлебнувшись собственными словами, я замолчала и пристыжено потупила взгляд в пол. Майкл уставился на меня в упор, ища в моих глазах утешения и ответа, а я не могла открыть рот, потому что знала – никакого утешения мои слова ему не принесут. Подняв на него умоляющий взгляд, я беззвучно взывала к пощаде. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга. Его огромные глаза выглядели больше обычного. Я видела, что он всё понял. Но, очевидно, ждал, пока я произнесу это вслух.
– Я задал тебе вопрос, Камилла, – сухо повторил он. – Ты была под действием наркотика?
Поджав дрожащие губы, я молча глядела на него из-под полуопущенных ресниц. Мне недоставало смелости взглянуть прямо.
– Я, Майк, понимаешь… – не в силах выдавить из себя ничего внятного, я беспомощно обхватила пальцами переносицу, пытаясь унять приступ болезненной тревоги в груди. – Совсем немного, – сдавшись, капитулировала я. – Так… вышло.
Лицо Майкла исказилось так, словно ему пришлось принять болезненный удар под дых. Он зашёлся тихим всхлипом. И спустя мгновение его широко распахнутые глаза стали стремительно наполняться слезами.
Беспомощно наблюдая за тем, как кристальные ручейки скатываются по его щекам, падая с подбородка и мгновенно впитываясь в ткань рубашки, я проклинала себя на чём свет стоит! Никогда ещё мне не приходилось чувствовать себя большим ничтожеством. У меня немели кончики пальцев и судорогой сводило желудок от собственного бессилия. Мне безумно хотелось хоть как-то его утешить. Но я никак не решалась произнести вслух ни слова. Да и просто не находила ничего мало-мальски подходящего и вразумительного в этот момент. Что я, в сущности, могла сказать ему сейчас? Что не прозвучало бы, как банальная ложь или очередное нелепое оправдание моей распущенности. И могла ли я винить его в недоверии и нежелании выслушать? Едва ли… Однако выбора у меня не было, я должна была хоть что-нибудь предпринять.
– Майк, – сделав шаг навстречу, я протянула вперёд ладонь, но едва попыталась коснуться его кончиками пальцев, как немое отчаяние и беспомощность в его взгляде вспыхнули угольно-чёрным блеском, заполнив пространство пронзившими воздух и мою плоть и впившимися в самую сердцевину груди осколками ненависти и разочарования. Именно разочарования… Он был разочарован мною. – Прости меня, – сглотнув слёзы, прошептала я. – Я прекрасно понимаю, как дерьмово всё это выглядит со стороны. Знаю, я дико виновата! И готова взять на себя ответственность за свой поступок.
Глубоко вздохнув, он утёр ладонью раскрасневшееся от слёз лицо.
– Ты понятия не имеешь, что такое ответственность, Камилла.
Всего мгновение он сосредоточенно смотрел на меня. Но то, что я увидела в его взгляде, привело меня в ужас и заставило испытать неизлечимую душевную боль. Он смотрел на меня не просто с недоверием, но с ничем неприкрытым отвращением и брезгливостью. Во всём этом я не сумела отыскать и капли прежних чувств. Той огромной, чистейшей, безграничной любви, в которой он клялся мне сотни раз. Она не могла просто взять, и испариться без остатка в одно короткое мгновение. На этот раз дурно стало мне. Я не понимала, что происходит, и отказывалась в это верить.
– Я всегда опасался таких женщин, как ты, – покачал головой он.
– Таких, как я? – переспросила я, недоуменно нахмурившись. – О чём ты?
– Да. Именно таких, как ты, Камилла. Таких легкомысленных с… – он плотно сжал челюсти и нервно провёл кончиками пальцев по вытянувшимся в напряжённую тонкую линию губам. – Это было ошибкой, – ровным тоном заключил он, казалось, ни один мускул не дрогнул на его лице в этот момент.
Я буквально окаменела от его слов. Мне стало невыносимо больно от них. Не обидно, а именно больно. Сглотнув комом вставшую в горле горечь, я бросила последние силы на то, чтобы противостоять безжалостно душившим меня слезам.
– Это не было ошибкой, Майкл, – дрожащим голосом прошептала я. – Не было. Как ты можешь…
– Как я могу? – вскинув брови, искренне изумился он, и в его глазах я впервые в жизни могла отчётливо разглядеть отблеск чуждого его природе цинизма. – Знаешь, кое в чём ты, всё же, права, – снисходительно усмехнувшись, Майкл на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. – В этом есть и моя вина. Я ведь прекрасно всё видел… Не вчера же родился. Подобный сорт женщин мне отлично знаком.
– Подобный сорт женщин, – бесцветным эхом откликнулась я, вглядываясь в его лицо сквозь непроглядную пелену застеливших мои глаза слёз, вслушиваясь в то, как бездумно и небрежно он сгоряча швырялся подобными словами, я пыталась хоть как-то совладать с собой и той внутренней дрожью, скрывать которую становилось уже просто невозможно.
В который раз за вечер на меня навесили не самую лицеприятную бирку. Но одно дело, когда это говорил относительно посторонний мне человек, и совсем другое – Майкл. Да, я, мать вашу, далеко не подарочек и как все живые люди порой совершаю ошибки. Но каким это образом, пытаясь поступить по-совести и всё исправить, последней сукой и дрянью здесь остаюсь одна только я? Ну уж нет… Хватит с меня этого дерьма. Я, чёрт возьми, уже на пределе!
– Мне с самого начала следовало держаться от тебя как можно дальше.
– Остановись, – с остервенением рыкнула ему в лицо я. – Замолчи! Ради всего святого, Майкл! Ты зол и ничего не хочешь слушать. Чёрт с ним! Но и не говори мне сейчас всего того, о чём будешь горько сожалеть после. Лучше помолчи. Давай просто остановимся.
Я облегченно выдохнула. А он взорвался. Вспыхнул этими чувствами разом, будто факел. В переполненном отчаянием взгляде сверкнул яростный блеск. Сочетание было диким и странным – в одно мгновение жертва обратилась палачом.
– Ты ещё рот мне затыкать смеешь?
Майкл ринулся вперёд и с треском впечатал меня в стену с такой силой, будто хотел протаранить её мною. Я безумно испугалась и рефлекторно зажмурилась, стиснув зубы, так как понятия не имела, что могло взбрести ему в голову в таком состоянии. Не сразу осознав, что произошло, я приготовилась стерпеть боль, но никакой боли не ощутила. Кулак ударил в стену, всего в нескольких сантиметрах от моего лица.
Часто дыша, Майкл вглядывался в моё искажённое испугом лицо. Выплеснувшуюся наружу ярость молниеносно сменило ощущение полнейшей опустошенности и разбитости. Он поник. И именно теперь, это было очевидно, смог в полной мере ощутить боль от сказанных слов.
– Почему? – шепнул он чуть слышно, разглядывая меня, словно незнакомку. – Почему, Ками?.. Я ведь на что угодно ради тебя был готов. Думал, ты счастлива. Скажи, зачем? Чего тебе не хватало? Как ты могла так поступать, зная, что ты… Что всё это для меня значит!
Поджав онемевшие губы, я бессильно сомкнула глаза. Мне нечего было на это ответить, кроме как…
– Прости, – я попыталась вложить в это короткое слово всю горечь и боль неподдельного раскаяния, подняв на него красные от слёз глаза, не в силах продолжать больше. – Я люблю тебя. Больше жизни! Ты ведь знаешь…
Он никак не отреагировал, словно слова эти вдруг утратили для него всякий смысл. Своими стараниями я сама же и обесценила их значение.
Мы молча стояли друг напротив друга и он смотрел на меня так, как не смотрел ещё никогда, – в его взгляде читалась какая-то болезненная беспомощность, бездействие в расслабленном теле. Я не могла даже предположить, что творилось сейчас в его голове. И эта неизвестность парализует, заставляя смиренно ожидать приговора. Я готова на что угодно. Принять и вынести любое наказание. Его гнев. Лишь бы только он не отталкивал меня.
Коротко вздохнув, Майкл с заметным усилием оттолкнулся от стены и молча прошёл вглубь комнаты. Остекленевший взгляд смотрел куда-то поверх предметов. Впервые я видела его таким… Таким опустошённым.
– Я знаю, в чём твоя проблема, Кэм, – подводя черту, вздохнул он. – Тебе нужна постоянная подпитка для образа неотразимой женщины, которой ты привыкла себя считать. Но ты – не она. Больше не она… Для кого-то, возможно. Но только не для меня, – прикрыв глаза, Майкл на несколько бесконечных мгновений задержал дыхание. – Уходи, – указав на дверь, тихо прошептал он на выдохе.
Вот так. Холодно и безразлично. Без каких-либо колебаний. В этом даже не было злобы, лишь какое-то небрежное равнодушие.
Вцепившись ладонью в комод, я пыталась совладать с волной нахлынувшим на меня головокружением. Перед глазами возник кромешно-чёрный заслон. Одно его слово, словно сильнейший удар под дых, в одно мгновение вырубает все чувства и лишает меня остатков кислорода. Я будто нахожусь в эпицентре водоворота услышанных за секунду или несколько вечностей до этого фраз, которые с такой лёгкостью, мощно пульсируя в висках, рушили моё представление о мире, жизни и моём месте в ней.
– Майкл, – я метнулась к нему, готовая проглотить и забыть нанесённую мне обиду, падая перед ним на колени, отчаянно прижимаясь к его животу и ногам. – Прости меня. Умоляю, прости! Клянусь, это больше никогда не повториться! – я отчаянно цеплялась за него руками, прекрасно понимая, как убого и жалко, должно быть, выгляжу, сокрушаясь над ним в рыданиях и мольбах. Но я в отчаянии, в полнейшем отчаянии! Что ещё мне остаётся?
– Камилла, – шепчет он, болезненно морщась. – Прекрати, встань… Я сам уйду. Отпусти, – единственное, что понимаю – он пытается отстранится, и это как сотня самых жгучих ударов хлыстом.
– Нет, нет… Прошу тебя, любимый! – заходясь всхлипами, до последнего не унималась я. – Делай со мной, что хочешь. Как угодно накажи. Только не оставляй! Я этого не переживу! Просто не вынесу…
Придержав за плечи, Майкл мягко высвободился из моей хватки и отстранился с таким видом, словно мои прикосновения и слова, само моё присутствие здесь, рядом, были ему невыносимы. Вцепившись в ткань ковролина до боли в подушечках, я тихо вздрагивала, беспомощно глядя ему вслед. Его слегка ссутулившаяся спина транслировала боль. Майкл остановился в самых дверях и, держась за ручку, глубоко вздохнул, словно намереваясь мне что-то сказать.
– Майкл, прошу… – робко шепнула я, охваченная безумной надеждой, но он остался глух к моим мольбам и мгновением спустя, решительно дёрнув ручку, вышел прочь так и не обернувшись.
Удар захлопнувшейся двери опустошил меня, отдавшись острым спазмом в самом центре груди. Из лёгких мгновенно испарился весь воздух. «Стой, вернись!» – так и хотелось закричать во всё горло, но я молчала, не найдя в себе сил и смелости пошевелиться. Распластавшись на полу, я беззвучно рыдала, прислушиваясь к тишине и глухим ударам собственного сердца, пока осознание свершившегося, словно проклятие взгляда Медузы Горгоны, постепенно заполняло свинцовой тяжестью моё оцепеневшее, измученное тело. Соль пролитых слёз стягивала кожу на моих щеках, оседая на дне души горьким пеплом разбитых надежд. Одиночество замаячило передо мной, обретая черты неизбежности. Это реальность, от которой уже не отмахнуться.
«Настоящий рай – потерянный рай», – внезапно мелькнула в сознании мысль, принадлежавшая Марселю Прусту. До этого момента я никогда по-настоящему не понимала смысла этих слов. А ведь я и прежде теряла в жизни многое. Но не тебя…
…Только не тебя!
