Текст книги "Грань (СИ)"

Автор книги: Vogueliamatta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

– Так вот, значит, ты какая! – заговорщицки прищурил глаза он.

Сжав кусочек суши в ладони, Майкл угрожающе замахнулся, направив его в меня.

– Нет, прошу! – тут же попятившись в сторону, протестующе заскулила я. – Только не в мой Balmain! Это новая коллекция, Майк. Есть в тебе хоть что-то святое?

– А меня, значит, не жалко? – рассмеялся он.

– Ну на тебе же обычная белая футболка. Умоляю! – сложив руки перед собой я состроила невинно-страдальческую гримасу. – Я как-нибудь иначе искуплю вину, обещаю! – виновато закусив губу, взмолилась я.

Майкл с лукавой усмешкой облизнул губы, напряжённо сдвинув брови и уставился на меня издевательски-ироничным взглядом. Только сейчас до меня дошла вся двусмысленность только что брошенных мною слов. На мгновение между нами повисло неловко-насмешливое молчание и, сверля друг друга хитровато-похабным взглядом, мы зашлись абсолютно дурацким сдавленным хихиканьем.

Чуть успокоившись, мы вновь уселись у стола и, взяв в руки бокал вина, я позволила Майклу спокойно закончить ужин.

– Ты так загорела, – с лёгкой улыбкой и неприкрытым озорством в голосе заявил он, легонько проводя кончиками пальцев по моему плечу. – Очень жарко в Майами?

Склонив голову на бок, я уставилась на него недоверчивым прищуром. Откуда это ему известно?

– Хуже, чем здесь, – подозрительно покосилась я и, заметив это, он самодовольно ухмыльнулся, тут же отвечая на повисший в воздухе вопрос.

– Я ещё на прошлой неделе хотел заехать. Но твой секретарь сказала охране, что ты в отпуске, – улыбнулся он.

Ясно, никаких шпионских игр – всё до банального прозаично и просто.

– Это была скорее командировка, чем отпуск, – отчего-то смутившись, поспешила оправдаться я. – И, между прочим, довольно продуктивная. Похоже, что со следующей недели моя компания будет владеть филиалом во Флориде. Так вот внезапно всё вышло.

– Ого. Поздравляю! Серьёзный шаг, – он взглянул на меня с каким-то уважительным одобрением и искренней гордостью в глазах.

Вообще я заметила, что взгляд его слегка изменился. Не знаю, с чем именно это было связано, но из него словно бы испарилась эта лёгкая снисходительность. Сейчас Майкл смотрел на меня не как на ребёнка, а как на взрослую, самодостаточную женщину и, думаю, впервые за время нашего знакомства я по-настоящему ощутила себя на равных с ним.

– Выход на новый рынок – это всегда хорошо. Но ты просто не представляешь, какой это адский гемор.

– Расскажи, – кивнул он с искренним интересом, отпив из бокала немного вина.

Мы проболтали ещё около получаса или более того, о работе – его и моей, рисках и сложностях ведения бизнеса, о которых он, надо признать, знал не понаслышке, да и о всяких глупостях заодно. С каждой минутой нам становилось всё комфортнее и спокойнее в компании друг друга. Всё напряжение, недомолвки и эксцессы остались позади и теперь мы могли спокойно наслаждаться ужином и приятной, неторопливой беседой без тени неловкости.

Она вновь возникла лишь на парковке, когда мы, застенчиво улыбаясь, молчаливо вглядывались друг другу в глаза, покусывая губы и старательно сдерживая и скрывая эмоции за как можно более непосредственным тоном.

– Я очень рада, что ты заехал, – насмешливо поморщила носик я. – Было приятно тебя увидеть.

– Мне тоже, – кивнул он, мягко проводя кончиками пальцев по моей ладони. – Спасибо за ужин, Ками.

– На здоровье.

– Позволь мне подбросить тебя домой. Ты пила вино, – скрывая воодушевлённую надежду за укоризненным тоном, отметил он.

– Совсем немного, Майк. Я не пьяна.

– Камилла, – он взглянул на меня, закусив губу и строго прищурив взгляд, но, честно говоря, у меня просто не было сил и желания продолжать испытывать себя на прочность этим вечером.

– Всего один бокал, – настояла на своём я. – Поверь, у меня в крови не больше 0,8 дозволенных промилле. И здесь совсем близко.

Он примирительно вздохнул, слегка разочарованно покачав головой.

– Только будь осторожна, ладно?

– Конечно, – улыбнулась я, потянувшись к нему и оставляя на его щеке прощальный поцелуй.

Принимая его, Майкл вдруг обхватил меня руками, бережно прижав к себе и неторопливо провёл ладонью по моим волосам, оставляя долгий заботливый поцелуй на моей макушке. В этом жесте не было ничего сексуального, но тело моё все равно предательски напряглось от его прикосновения. Его объятие казалось самым безопасным местом на земле – оно дарило столько нежности, заботы и уверенности разом, что на секунду, плотно закрыв глаза, я беспомощно прильнула к нему, прижавшись к его груди изо всех сил. Его сердцебиение и близость, его руки в моих волосах, запах, казавшийся мне родным – мне вдруг до боли в груди захотелось оставить время и просто остаться здесь с ним навсегда.

– Ступай, малышка, – усмехнулся он, слегка придержав меня за подбородок. – Храни тебя Бог.

– Доброй ночи, Майкл, – взмахнула рукой я, до последней секунды наблюдая с водительского кресла, как его Эскалэйд медленно и неповоротливо покидал парковку.

Лишь оказавшись на улицах города я смогла наконец свободно вздохнуть. Мою грудь распирало бешеное чувство радости и одновременно щемящие сердце страх и тоска. Такое странное, амбивалентное ощущение полнейших противоположностей – болезненное счастье, вызванное его визитом и столь неожиданным примирением. Оно дарило тяжесть и лёгкость одновременно. Я так этого хотела, но в то же время страшилась, понимая, что рискую вновь загнать себя в тёмный угол полнейшей безысходности. Призрачный покой последней недели казался сном, стоило мне вновь на секунду вдохнуть в себя его аромат. Смогу ли я совладать со своими чувствами, если всё сложиться не так, как я того ожидаю?

В любом случае, сегодня я была искренне счастлива тому, что мне наконец-то вновь удалось его увидеть и всё так благополучно разрешилось. Да и, честно говоря, я была слишком измотана, чтобы о чём-то переживать. Меня ожидали долгожданные выходные, вино и тёплая кровать.

Но даже несмотря на смертельную усталость, уснуть, как это ни странно, я не могла. В моей голове то и дело всплывали обрывки этого вечера – его улыбка, смех, прикосновения и взгляды. Знаю, я обещала вести себя хорошо. Но разве не могла я позволить себе всего лишь немного ласк… думая о нём. Безобидный компромисс, сделка с совестью, на которую я готова была пойти и стерпеть последствия. Ведь это происходило лишь в моей голове. Воображение живо рисовало картины того, что вполне могло бы произойти между нами в офисе, если бы я решилась настоять на своём, и похабный голосок настырно нашептывал, что, вполне возможно, мысли Майкла этой ночью были заняты тем же…

========== 16. Теория Вероятности ==========

Послеполуденное солнце заливало ярким светом холмистый Лос-Анджелес. Со всех сторон раздавался неугомонно-звонкий щебет птиц, растворяясь в гулком шуме большого и стремительного, живущего полной жизнью города. В воздухе ощущалась свежесть, и легкий ветерок доносил откуда-то сладковатый аромат цветущего жасмина и жакаранды. На необычайно высоком, пронзительно-голубом небосводе не виднелось ни облачка, а солнечные лучи, отражаясь от стёкол домов, отливали мягким, тепло-золотистым отсветом, придавая природным цветам и краскам особую насыщенность.

В такие дни счастье ощущается особенно легко и интенсивно, как нечто само собой разумеющееся и естественное, переполняя сердце и душу благодатным теплом. Но несмотря на прекрасную погоду и отсутствие каких-либо планов, у меня всё же не было ни малейшего желания лишний раз шевелиться. Хотелось провести это воскресенье по-кошачьи – дома, абсолютно спокойно и желательно в горизонтальном положении.

Устроившись на мягкой кушетке в тени веранды с книгой в руках, я наслаждалась этим прекрасным воскресным днём, восхитительным видом, свежим воздухом и неторопливым чтением за стаканчиком освежающей сангрии и была так увлечена процессом, что когда на столике завибрировал мой смартфон, я ответила на звонок не сразу, исключительно механически и даже не взглянув на экран.

– Алло, – рассеянно пробубнила я.

– Солнце встает с новым рассветом, отгоняя тени прочь и птицы заводят свою песню, – нежно и чисто пропел в трубку мягкий фальцет, мгновенно заставив меня оторвать взгляд от белоснежных страниц книги и широко улыбнуться. – И если эти слова принесут тебе счастье, я сделаю что угодно… *

– Майк, – рассмеялась я, тут же услышав его хулиганские сдавленные смешки в ответ.

– Привет, – озорно протянул он. – Я не сильно отвлекаю?

– Совсем нет, – казалось, ему не составило особого труда расслышать в моем голосе ничем не перекрытую искреннюю радость.

– Чем занимаешься?

– Наслаждаюсь выходными за книгой у себя на терассе. Ты?

– Ничем особенным, – хмыкнул он. – Что читаешь?

– «Одураченные случайностью» Нассима Талиба.

– И о чем эта книга?

– О сокрытой роли шанса в бизнесе и в жизни, – пробежав глазами по тексту обложки, улыбнулась я. – О том, что люди часто не осознают, что многие происходящие вокруг них вещи на самом деле абсолютно случайны и не являются логичным следствием работы какой-то хитро продуманной системы или реализации теории заговора, например.

– Хмм.. – задумчиво протянул он, – а мне нравятся теории заговора и всякие там механизмы и системы, – насмешливо заключил Майкл.

– Не тебе одному, милый, – усмехнулась я. – И в этом нет ничего удивительного, лишь базовая психология. В книге о том и речь, что люди часто пытаются подвести логику под абсолютно случайные явления и события, ища объяснения там, где их попросту нет. И это абсолютно нормально, нам с незапамятных времён свойственно стремиться всё объяснить и упорядочить. Это даёт ощущение уверенности и покоя.

– То есть, по сути, книга отрицает наличие высших сил? – в его голосе послышался лёгкий скепсис.

– Не совсем, – возразила я. – Она лишь указывает на то, что есть события абсолютно случайные и не во всем следует искать скрытый смысл.

Майкл на мгновение замолчал, напряжённо раздумывая над моими словами.

– А во что веришь ты?

– Не знаю… – пожала плечами я. – Думаю, правда где-то посередине.

– А я вот думаю, что нам многие события и вещи кажутся случайными только лишь потому, что мы слишком малы, и с этой точки зрения просто не способны увидеть всей божественной картины в целом.

– То есть, по-твоему, у всего есть какая-то причина?

– Думаю, да, – слегка колеблясь произнёс он. – Ну, или по крайней мере, у многого.

– И у нашей встречи тоже?

Майкл на мгновение замялся, прыснув растерянным смешком в ответ. Мой вопрос явно застал его врасплох.

– Вполне возможно, – застенчиво процедил он.

– Что ж, я уважаю Вашу позицию, мистер Джексон, – деловито заключила я. – Наш мир несомненно полон загадок и тайн.

– Твою позицию я так до конца и не понял.

– В моем случае, не иметь никакой позиции – это тоже позиция.

– Говорил же – ты скептик! – насмешливо прицокнул он. – И всё всегда ставишь под сомнение.

– Вовсе нет! – рассмеялась я. – Хотя и в том, чтобы всё ставить под сомнение есть зерно разумного. Слепо верить чему-то – не есть хорошо.

– Но во что-то же ты веришь?

– Я верю в настоящее, Майкл. В момент.

– А в Бога и предназначение? – тихо и нерешительно поинтересовался он.

Я шумно выдохнула в трубку. И как только нас вообще занесло к обсуждению подобных тем?

– Я агностик, – усмехнулась я снисходительно. – Не берусь подтверждать или отрицать то, о чём не знаю. Но при этом отношусь ко всем религиям уважительно. Хотя вера и религия – это несколько разные вещи, мой хороший.

– С этим я согласен, – задумчиво протянул он. – Но я, всё же, в Бога верю и очень глубоко. Да и, как можно не верить в то, что видишь и чувствуешь каждый день?

– Смотря что считать Богом, – улыбнулась я.

– Я нахожу его во всем. В природе, в детских улыбках, в самой жизни. Это как воздух, которым дышишь – ты просто знаешь, что он есть.

– Ну, воздух осязаем, – рассмеялась я.

– Бог тоже. И я чувствую его присутствие так же остро, как чувствую своё предназначение, – спокойным и мягким, но довольно уверенным тоном произнёс Майкл. – Знаешь, когда я пишу музыку, я ощущаю себя инструментом в его руках. Это как волшебство! Такая странная взаимосвязь с чем-то большим. Музыка просто приходит ко мне, словно уже была написана кем-то другим, и мне стоит лишь прислушаться к звукам в моей голове. В такие моменты я благодарю Бога за этот бесценный дар, за то, что он избрал именно меня, и позволяю песням самим писать себя, словно я являюсь лишь каналом передачи между миром божественным и человеческим.

Мои губы невольно растянулись в тёплой улыбке в ответ на его слова. Было в них что-то невероятно глубокое и вместе с тем чертовски наивное. Хотя, возможно, все великие истины в конце концов по природе своей так же наивны и просты.

– Думаю, это прекрасно, иметь такой талант и быть способным ощущать этот мир так, как чувствуешь его ты. Но, всё же, мне кажется, что таким образом ты слегка принижаешь свои собственные заслуги, мой мальчик.

– Нисколько! – решительно возразил он. – Это не мои заслуги. Я верю, что талант был дарован мне свыше и вложен в меня не случайно. Что у меня есть миссия и послание, которое я должен донести до людей. И что бы ни случилось, я буду это делать до последнего вздоха. За этим я здесь и так я чувствую.

– Это прекрасно, Майкл! – с искренней теплотой в голосе, усмехнулась я. – Но, видишь ли, для многих людей эти понятия разнятся. Кто-то считает что Бог один, кто-то, что у каждого он свой. Кто-то трактует писания буквально, а кто-то философски. Верить ведь тоже можно очень по-разному. И, в конце концов, самые страшные преступления человечества, как правило, так же совершались именно во имя веры и глобальных идей. Это очень сильная и опасная вещь, Майкл.

Он коротко вздохнул и замолчал, внимательно вдумываясь в мои слова.

– Знаешь, твоё восприятие божественного мне, как раз, очень близко и слушая твою музыку я определённо это почувствовала. Но люди, увы, невероятно сильно исказили само понятие Бога. Назови как хочешь, но я бесспорно верю в силу энергии. В благие намерения и мораль. И конечно же не считаю себя самым знающим и ведущим существом во вселенной. Оттого и предпочитаю сохранять нейтралитет. Мне нравится думать и рассуждать о подобных вещах, но при этом я очень не люблю убеждать людей в чём-то, что мне доподлинно неизвестно. Я предпочитаю жить и просто оставаться открытой всему новому, что преподносит нам жизнь, принимая с равной благодарностью как хорошее, так и плохое.

– Ты очень интересно мыслишь, Камилла, – заключил наконец Майкл. – Я ещё долго буду обдумывать твои слова.

Отложив в сторону книгу, я глубоко вздохнула и неторопливо обвела взглядом панораму города.

– В любом случае, – подводя итог, кивнула я. – Если всё действительно неслучайно и заранее кем-то предрешено, то остаётся только расслабиться и принять нашу участь. А если наше влияние на случайные события бесконтрольно, то стоит сделать то же самое, хотя бы потому, что предугадать с точностью ничего невозможно. Так стоит ли вообще зря тратить нервы?

Майкл звонко рассмеялся в ответ.

– Как удобно, – хмыкнул он и, замолчав на мгновение, сразу следом добавил. – Как думаешь, а в чем заключается твоё предназначение?

Его вопрос на мгновение поставил меня в тупик и заставил задуматься. Не припомню, чтобы я хоть когда-нибудь спрашивала себя об этом всерьёз и, спроси он меня месяц назад, я наверняка ответила бы что-то вроде: состояться в карьере, оставаться материально и эмоционально независимой и, конечно же, наслаждаться жизнью. Но сейчас я ощущала, что моя картина мира начинала стремительно меняться, и все эти вещи казались теперь какими-то поверхностным и до банального глупыми и пустыми.

– Не знаю, Майкл, – выдохнула я. – Я очень люблю свою работу, но в отличии от тебя, не вижу в ней никакой глобальной цели. Она даёт мне хорошую материальную базу, но не духовную.

– С помощью материальных благ можно помогать нуждающимся.

– Ты прав. Но, знаешь, я не стану тебе лгать. В душе я не меценат, не филантроп и крайне редко занимаюсь благотворительностью. И дело вовсе не в том, что я эгоистка или мне жаль денег на благие дела. С самого детства меня воспитали так, что за всё хорошее нужно бороться, тяжело работать и заслужить. Я очень практичный человек, Майкл. Но во мне никогда не было этой внутренней потребности или искреннего желания менять мир. Есть такие люди, как ты, очень восприимчивые к внешним проблемам и мыслящие глобально. Мне же важнее создавать устойчивость скорее изнутри.

– Понимаю, – по-доброму усмехнулся он.

– Не осуждай меня, ладно? Возможно, в будущем…

– Я не осуждаю, Ками. Это личное дело каждого. И да, желание помогать должно исходить от чистого сердца, иначе какой в этом смысл? Но ты ещё очень молода и у тебя многое впереди. И знаешь, – вздохнул он, – я, правда, очень ценю и восхищаюсь твоей искренностью и прямотой. Ты упорно работаешь и не пытаешься казаться той, кем не являешься.

Я благодарно улыбнулась его словам.

– Думаю, я пока ещё до конца не осознала своего предназначения. Но вряд ли это что-то очень глобальное. Я едва ли спасу мир. Но, знаешь, чем старше я становлюсь, тем больше начинаю ценить очень простые, на первый взгляд, вещи. Здоровье, тишину, покой моих родных и близких. Может быть, моё предназначение стоит в том, чтобы просто… любить? – тихонько выдохнула я. – Стать своим родным надежной опорой и поддержкой даже в самые трудные времена. Ведь любовь исцеляет. А даже небольшое изменение в лучшую сторону способно менять мир, – я говорила, и сама до конца не могла поверить в то, что это были мои собственные мысли и слова. И что они исходили от чистого сердца. Ещё совсем недавно моя внутренняя бунтарка и феминистка скорее всего ужаснулась бы и возмущённо притопнула ножкой, но сейчас я не ощущала никакого внутреннего конфликта, противоречия или диссонанса, словно это самая здравая и правильная мысль за всю мою жизнь. – Не знаю, я просто, чувствую себя… женщиной, понимаешь? – усмехнулась я.

Я слышала его дыхание на другом конце провода, тихий всхлип и шумный протяжный выдох. И на мгновение мне правда показалось, что Майкл плакал.

– Ты напомнила мне одного очень дорогого моему сердцу человека, – выдохнул он наконец.

– Кого же?

– Мою мать, – с улыбкой произнёс он. – Она одновременно самая мягкая, нежная, понимающая и самая сильная из женщин, и она всегда была для нашей семьи опорой и прочным фундаментом. Без её любви я никогда не стал бы тем, кто я есть.

Солнце постепенно клонилось к закату, окрашивая голубой горизонт розовато-оранжевым отсветом, но мы с Майклом всё продолжали и продолжали говорить. Разговор, тянувшийся часами, неспешно петлял от темы к теме: от поисков смысла жизни мы плавно перешли к обсуждению абсолютно будничных и обыденных вещей. Так я узнала что он, оказывается, просто обожал смотреть мультики по утрам, предпочитал белое вино красному, разделял мою любовь к морепродуктам и гранату и считал подсолнухи самым прекрасным на свете цветком. А ещё в очередной раз отметила, что Майкл обладал какой-то уникальной и невероятно заразительной манерой смеяться – у него это выходило так озорно и звонко, совершенно непосредственно и по-детски очаровательно.

– Что за странное прозвище, Майкл! – рассмеялась я. – Почему именно Эплхэд?

– Мне кажется, это очень мило. И моя мама говорила, что когда я появился на свет, у меня голова была в форме яблока, – прыснул застенчивым смешком он и в голосе его послышалось безграничное обожание, нежность и любовь к матери.

– Это забавно, – усмехнулась я. – В таком случае, я тоже буду звать тебя Эплхэд!

– Ещё племянники зовут меня дядя Doo-Doo.

– Это ещё почему?

– Потому что я обожаю с ними дурачиться, – рассмеялся он. – А у тебя есть какие-то прозвища?

– В кругу семьи меня прозвали крошка Коко. Старшая сестра заменила крошку на блошку, так, чтобы поиздеваться. И потому что я была мелкой, юркой и вечно всюду совала свой нос, – насмешливо прицокнула я. – Ну а друзья зовут меня угольком.

– Угольком? – усмехнулся он. – Почему?

– Не знаю. Думаю, за мой живой нрав и способность долго не выгорать.

– Уголёк… – задумчиво протянул он. – А что, тебе очень даже подходит!

Мы оба рассмеялись в голос.

– Окей, Эплхэд. Мне нужно отойти на минутку, так что придется отключиться.

– Ты уходишь? – разочарованно протянул он.

– Дай мне пару минут, ладно? Я выпила два огромных стакана сангрии, – мягко намекнула я. – Нет больше сил терпеть.

Его издевательские смешки на другом конце провода заставили меня в очередной раз недовольно закатить глаза.

– Перезвони, как освободишься, – захихикал он.

– Через пять минут, – покачав головой, рассмеялась я.

На часах уже было далеко заполночь. Но темы для беседы одна за другой каким-то потрясающим образом сами находили себя. Разговор был лёгким и увлекательным, и мы просто не замечали, как пролетало время. Узнав о Майкле и его семье массу занимательных вещей, в какой-то момент я ощутила себя так, словно была знакома с ним на протяжении всей своей жизни. Мне безумно нравилось открывать его для себя, ощущать постепенно зарождавшееся между нами доверие, где каждое слово – словно очередной камешек в конструкции устойчивого и крепкого каркаса незыблемого моста, неотвратимо приближавшего нас друг к другу.

С самого утра понедельника и на протяжении всего дня я, как ни старалась, просто не могла стереть с лица эту беспричинную, наиглупейшую улыбку. Пытаясь оставаться предельно сконцентрированной на работе, я всё же, постоянно ощущала его негласное осязаемое присутствие в каждой мысли, каждом вздохе, движении и жесте: что бы я ни делала, с кем бы ни говорила и куда бы не посмотрела – он был везде, был во всем и был рядом. Только сейчас это совсем не доставляло мне дискомфорта, как прежде. Скорее наоборот, дарило умиротворение и покой.

Ровно в семь вечера, к концу рабочего дня, телефон вновь зазвонил и, бросив взгляд на экран смартфона, я на мгновение закрыла глаза и мои губы сами собой растянулись в счастливой улыбке.

– Ты уже дома? – резко выпалил горящий едва сдерживаемым нетерпением голос.

– И тебе привет, Майкл, – рассмеялась я. – Ещё нет, как раз выхожу из офиса, – на ходу шаря ладонью в сумочке в поиске ключей от машины, я с улыбкой подмигнула на прощение Веронике, моему секретарю, и уверенным шагом направилась к лифтам.

– Мм… – недовольно протянул он. – Так мне перезвонить чуть позже?

– Все в порядке, – усмехнулась я. – Я уже освободилась и у меня гарнитура.

– Я хотел тебе сказать, что нашёл книгу, которую ты читаешь! – заметно приободрившимся тоном заявил он. – И знаешь, я тут кое о чём подумал.

– О чём же?

– Я согласен с тем, что возможно в жизни действительно многие вещи происходят абсолютно случайно. Но знаешь, ведь математическая теория вероятности даже в случайностях находит определенные закономерности, – спокойным и рассудительным тоном разъяснил он. – То есть, вполне возможно, что у нас действительно есть какая-то глобальная миссия и предназначение в жизни – но прийти к нему можно самыми различными способами и путями. Все мы порой вынуждены сталкиваться со случайным и непредвиденным стечением обстоятельств, но как на эти обстоятельства реагировать мы, всё же, решаем сами. Думаю, в этом и состоит дарованная нам Господом Богом свобода воли и выбора, которая в конце концов, и определяет нас.

– Молодец! – с ноткой приятного удивления и даже гордости в голосе, кивнула я. – Мне очень нравится твоя теория.

– Я весь день об этом думал! – рассмеялся он. – И о тебе, Камилла. Как прошёл твой день?

– Хорошо, спасибо, – улыбнулась я. – Мы уже на финальном этапе. Завтра до обеда подпишем бумаги и я, наконец, смогу спокойно выдохнуть.

– Здорово! – воскликнул Майкл. – Мы могли бы это отметить. Я ведь должен тебе ужин, – рассмеялся он.

Этой ночью история повторилась. Мы сопровождали друг друга на протяжении всего вечера, ненавязчиво беседуя обо всём на свете и параллельно занимаясь своими делами. Я умудрилась добраться до дома, оплатить счета, поужинать и принять ванну в его компании. Удивительно, но с Майклом я ощущала себя до такой степени естественно и комфортно, что в какой-то момент словила себя на мысли, что уже не могу вспомнить, какой была моя жизнь до него.

– Я слушаю абсолютно всё, правда. Но дома чаще всего предпочитаю что-то ненавязчивое, классическую музыку для фона, например. И ещё, я просто обожаю саксофон. Kenny G божественен, согласись!

– Он гений! И я тоже люблю классику – Дебюсси, Прокофьева, Чайковского… Боже, я мечтал бы поработать с ними! – досадливо усмехнулся он.

– Я абсолютно ничего не смыслю в музыке, в профессиональном плане, конечно. Но с обывательской точки зрения могу сказать, что это, бесспорно, гениальные композиторы.

– Тебе и не нужно понимать процесс создания музыки, чтобы чувствовать и наслаждаться ею. Более того, интуитивное ощущение чаще всего самое верное.

– Это правда, – усмехнулась я. – И ещё тебя наверняка повеселит узнать, что я просто обожаю петь в душе. Это ужасная и абсолютно неискоренимая привычка!

Майкл рассмеялся в голос.

– Я бы это послушал.

– Не стоит, поверь, – округлив глаза, рассмеялась я. – Пою я просто ужасно! Хотя, тебе наверняка в какой-то момент всё же предстоит это услышать. Потому что, видишь ли, я не собираюсь сдерживать при тебе свои душевные порывы, всего лишь потому что ты какой-то там Король Поп-Музыки.

Смех Майкла походил на лёгкую истерику.

– Знаешь, у тебя, вообще-то, довольно приятный тембр и глубокие низы. Не знаю, как обстоят дела со слухом, но думаю, с определенной тренировкой ты вполне смогла бы петь. Это скорее вопрос техники. Даже не самого талантливого человека можно обучить петь довольно прилично. У меня есть пара знаменитых примеров, – рассмеялся он.

– Что ж, вполне возможно я возьму у Вас несколько уроков, мистер Джексон. Надеюсь, Вы сделаете мне небольшую скидку, ведь это для Вашей же пользы и безопасности. Не хочу ненароком травмировать Вас и Ваш чувствительный музыкальный слух, – рассмеялась я.

– Ну, мы подумаем, как определиться с тарифом, чтобы он устроил нас обоих, – прицокнув, сально усмехнулся он.

– Не знаю как насчёт петь, но зачитать под бит я тебе точно смогу.

В очередной раз вынудив Майкла взорваться приступом истерического смеха, я, старательно имитируя грубовато-агрессивную рэперскую подачу, с огоньком зачитала ему отрывок текста одного из треков великого Notorious B.I.G.

– Господи, Камилла… Прекрати, прошу! – чуть дыша, сквозь смех выдавил он. – Ладно-ладно, я понял. Сильные лёгкие и хорошая дикция, это явный плюс в твою пользу.

Выдохнув, я насмешливо покачала головой.

– Я, между прочим, душу вложила. Не издевайся! – сдавливая смех, наигранно возмутилась я.

– Да я серьёзно! В тебе определённо есть артистические данные, крошка.

– Да уж, – рассмеялась я, стараясь не выдать того, насколько приятен был мне его комплимент.

– Почему ты выбрала именно Лос-Анджелес? – чуть успокоившись и на мгновение задумавшись, спросил он.

– Не знаю. Думаю, в тот момент это случилось скорее интуитивно, чем осознанно.

– И всё же? Ты никогда не мечтала стать актрисой или что-то в этом роде?

– Не-ет! – рассмеялась я в голос. – Это точно не моя история. Но мне всегда хотелось жить в большом городе с огромным количеством возможностей и перспектив. Сейчас я, скорее всего, выбрала бы Сан-Франциско. Или Нью-Йорк. Но десять лет назад он показался мне слишком грязным, холодным и недружелюбным. А L.A., знаешь, несмотря на все минусы, в этом городе есть своя неповторимая энергетика и атмосфера – это странное сочетание мегаполиса и ленивой неспешности. Словно ты сам решаешь, в какие дни хочешь быть продуктивным и волевым, а в какие плыть по течению. Контраст тщеславия с почти буддийскими взглядами на жизнь. К этому безумию привыкаешь. И ещё, я просто обожаю горы! Да и климат. Не беря в расчёт несносную летнюю жару. В общем и целом, я люблю L.A.

– С твоих слов Лос-Анджелес начинает нравиться даже мне, – усмехнулся он. – Но Нью-Йорк я, всё же, люблю гораздо больше.

– Так что же ты тут забыл?

– Тебя, – прошептал он и, будто испугавшись собственной несдержанности, тут же смущенно рассмеялся, стараясь обратить свои слова в шутку.

Я на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь не выдать эмоций от того, какой окрас постепенно начинал принимать наш разговор. Мне безумно хотелось слегка подтолкнуть его вперед и немного развить тему, но, как показала практика, с этим стоило быть предельно осторожной. Настроение Майкла было непредсказуемее ртути. Порой я отмечала, как расслабляясь, он становился давольно раскованным и игривым, запросто бросаясь крайне неоднозначными фразочками пикантного содержания. Но стоило совершить всего одно неловкое движение, и градус стремительно падал до нуля буквально за доли секунды, всё рассыпалось, как неустойчивый карточный домик и усилия летели коту под хвост. Балансировать на этом неустойчивом, туго натянутом канате было непросто, но я старалась оставаться терпеливой, следуя принципу: два шага вперёд и одни назад – это все ещё движение к цели.

– Погоди секунду, – уложив телефон на бортик, я выбралась из ванной и наспех обернувшись полотенцем вновь приложила трубку к уху. – Я тут.

– Чем ты там занимаешься? – видимо, расслышав характерный шум воды поинтересовался он.

– Как раз закончила принимать ванну.

– Ты всё это время в ванной лежала?

– Ну да, – заговорщицки усмехнулась я. – Я думала, ты понял.

На другом конце послышался тихий вздох и не совсем определенный глухой звук, словно он ударился головой о подушку.

– Ты уже готовишься ко сну?

– Да, – лениво зевнула я.

– Я тоже, – усмехнулся Майкл. – Знаешь, я тут подумал… – протянул он, но тут же замолчал, резко одернув себя.

– Что ты подумал?

– Да так, глупости.

– Ну говори уже, раз начал.

– Вчера перед сном я думал о той ночи, что ты провела здесь, со мной.

– И?

– И я вдруг понял, – Майкл на мгновение замолчал, чуть замешкавшись. – Что в моей постели у нас с тобой так ничего и не случилось.

Я прикрыла рот ладонью в попытке сдержать смешок.

– Хотелось бы это исправить?

– Ками, – насмешливо проворчал он. – Думаю, что после этого я больше никогда не смогу спать в ней спокойно.

Мы оба приглушенно рассмеялись.

– Насколько я помню, у тебя перед глазами диван, который мы благополучно «освятили». Он как, спать не мешает?

Майкл шумно вобрал в лёгкие воздух и тяжело сглотнул.

– Ты все ещё без одежды? – выпалил он вдруг.

– Майк! – воскликнула я в притворном ужасе и тут же залилась смехом. Похоже, лёд между нами наконец-таки тронулся.

– Я просто хочу представить, – насмешливым шепотком процедил он. – Может ведь мужчина немного помечтать?