Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Vogueliamatta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
Тяжело сглотнув, он нехотя отстранился, с усилием всмотревшись в мои глаза напряжёным взглядом, и в конце концов понимающе улыбнулся. Переводя дух, он опустил ладонь на выключатель, и пространсво комнаты мгновенно залил режуще-яркий, желтоватый свет.
Майкл виновато провёл пальцами по губам, собирая с них остатки поцелуя и застенчиво улыбнулся, деликатно отводя взгляд в сторону. И я в который раз поразилась скорости, с которой ему всякий раз удавалось взять себя в руки. Потрясающий навык! Видимо, издержки профессии. На меня смотрел абсолютно невинный, смеющийся взгляд тёмно-вишнёвых глаз, лишь в глубине которого, если хорошенько присмотреться, плескались хитрые искорки. Ни намёка на предшествовавшее этому моменту безумие. Святая невинность!
– Прости, – застенчиво поджал губы он, забавно потирая кончик носа, плавной походкой проходя вглубь комнаты, к кухонному островку. – Я эмм, просто слегка…
– Майк, – прервала его я, насмешливо склонив голову на бок. – Не глупи. Тебе прекрасно известно, что я до безумия обожаю эту часть тебя. Просто… дай мне секунду прийти в себя, ладно?
Я игриво подмигнула ему, заставив зайтись сдавленным приступом смеха и расслабленно уселась на высокий табурет у барной стойки, наблюдая за тем, как он ловко управлялся с бокалами, фруктово-сырной тарелкой и выуженной из холодильника бутылкой Кристал, насвистывая вьедливый мотив какой-то до боли мне знакомой мелодии. Протянув мне бокал, Майкл уселся рядом со мной, и мы продолжили бросать друг на друга молчаливо-загадочные мимолётные взгляды, не в силах сдержать эти абсолютно беспричинные, глуповатые смешки.
Ледяное шампанское приятным холодком разлилось по телу, остужая кровь. Мы заметно расслабились, прекрасно понимая, что у нас не было никакой необходимости куда-то спешить. Ночь и так уже была нашей! И мне вдруг искренне захотелось вкусить это блюдо как можно более степенно, намеренно расстягивая удовольствие, наслаждаясь каждым мгновением, каждым оттенком и полутоном возникавших в нас эмоций и чувств. Теперь уж точно, – это не было минутным капризом или проявлением слабости в сложившихся обстоятельствах. Он с самого начала знал, что проведёт эту ночь со мной и терпеливо выжидал, наслаждаясь витавшим в воздухе напряжением.
– Так вот он, твой коварный план по моему совращению? Привести сюда и слегка подпоить? – усмехнулась я.
– Выпить ты, между прочим, сама решила, – с насмешливым укором склонил голову на бок он.
– Я не обязательно имела ввиду алкоголь, – жеманно пожала плечами я.
Майкл прижал палец к губам и так по-детски выпятил их, слегка округлив, как бы предупреждая всякое возражение.
– Кстати говоря, о коварных планах, – как-то небрежно бросил он. – Могу я тебя кое о чём попросить?
– Мм? – протянула я, с интересом уставившись на него.
– Не нужно проделывать со мной всех этих женских штучек, ладно?
– Каких еще женских штучек?
Он с улыбкой вздохнул, кладя мне в рот ломтик сыра.
– Ты наговорила мне всяких глупостей, Кэм. И просто… Исчезла! – осуждающе поджав губы, вскинул брови он. – Ты хоть понимаешь, что я целых две недели места себе не находил?
– Майкл! – со здоровой долей сарказма хмыкнула я. – Лестно конечно, что ты обо мне такого высокого мнения. Но, поверь, это вовсе не был какой-то хитроумно продуманный, коварный женский план, и даже не попыткой привлечь твоё внимание.
– И что же это было тогда?
– Я просто повела себя, как сопливая малолетка, – прицокнула я. – Глупо, эмоционально и совершенно незрело. И сама же до чёртиков испугалась этого!
Он скосил на меня недоверчиво-подозрительный взгляд, внимательно изучая, и в конце концов примирительно усмехнулся.
– И всё же, постарайся так больше не делать, – очаровательно улыбнулся он, мягко придержав меня за подбородок. – Я на такое очень болезненно реагирую.
– Знаю, у меня не самый простой характер, – пробубнела я виновато.
– Это я уже заметил! – устрашающе округлив глаза, рассмеялся он.
Я покосилась на Майкла и наигранно-обиженно надула щёки в ответ.
– Ну и пусть так, – хмыкнула я бесцветно. – Если бы мы всё заранее знали и были ко всему готовы, то какой бы тогда в этом был смысл? Лучшие вещи в жизни происходят абсолютно спонтанно, бездумно, неправильно. И может быть у нас с тобой с самого начала всё и не было так уж гладко. Но я всё равно не хочу ничего менять. Мне хочется, чтобы мы всегда оставались теми, кто мы есть. И пусть между нами всё будет по-настоящему.
Майкл ухмыльнулся и задумчиво вздохнул, бегло взглянув на меня, а затем на мгновение прикрыл глаза, словно оживляя в памяти все подробности наших не слишком продолжительных, но зато весьма неординарных отношений. И в какой-то момент его губ коснулась мимолётная тень мечтательной улыбки.
– Ты меня чуть до инфаркта не довела той ночью, в отеле, – рассмеялся он.
– Ты и сам-то меня до инфаркта едва не довёл!
– Я хотел быть уверен, что ты получаешь удовольствие, – застенчиво усмехнулся он. – Это у мужчин все просто, к женщине же нужен особый подход.
– О, как мило! – заулыбалась я. – Я то решила, что почти изнасиловала тебя и ты этого вообще не особо-то и хотел…
– Ошибаешься, – покачал головой он. – Я хотел тебя с самой первой секунды, как только увидел. Будь моя воля, я бы, пожалуй, трахнул тебя еще в коридоре того клуба, – рассмеялся Майкл, виновато опустив взгляд в пол. – Чёрт, Кэм! Той ночью ты заставила меня уехать домой со стояком в штанах! – чуть понизив голос, пристыжено прошептал он. – Думаешь, это было очень любезно?
– Ауч! – без тени сочувствия в голосе рассмеялась я. – А ведь так и не скажешь… Вот это выдержка, мистер Джексон! – с ноткой приятного изумления в голосе, похвалила его я. – Примите мои искренние извинения!
Он не сумел сдержать свой непосредственно-ребячиский, звонкий смех.
– Мне, как бы, грех жаловаться. Но, откровенно говоря, тебе и правда стоило бы быть чуточку посдержаннее порой, Камилла, – он бросил на меня строгий взгляд. – Ты и так привлекаешь к себе чересчур много излишнего внимания, – недовольно процедил он сквозь зубы, и на секунду мне показалось, что в нём говорила если не ревность, то уж точно лёгкое чувство собственничества и здоровый мужской эгоизм. Хм, неожиданно приятное открытие, надо признать.
– Да что вы говорите, мистер «Золотые Штаны», – саркастично хмыкнула я, опустив пару пальцев в бокал и играючи прыснув шампанским ему в лицо.
– Что-что? – ошарашенно округлил глаза он.
– Что слышал, скромник! – перекривляла его я, усмехнувшись. – Знаем, видели. Но я, пожалуй, всё же прислушаюсь к Вашему дельному совету, мистер “Sexy Moves”, – обольстительно улыбнулась я. – Вам, должно быть, со стороны виднее.
Он рассмеялся, наигранно-неодобрительно покачав головой, и взглянул на меня с ничем не прикрытой нежностью и почти отеческим теплом.
– Хочешь десерт?
Я облизнула губы и несдержанно усмехнулась. Майкл, разумеется, без труда уловил намёк и всю банальную двусмысленность этой фразы.
– Знаешь, у тебя невероятно чувственный рот, – отозвался он на выдохе. – Это немного отвлекает.
Он задержал на мне свой долгий, изучающий взгляд. Стыд и бесстыдство боролись в нём. Плавленный металл карих глаз обжигал. За тёмной, карамельно-ореховой радужкой растекалась, кипела и потрескивала огоньком раскалённая, бурлящая лава. Наблюдая за мной, Майкл то и дело пробегал языком по пересохшим губам. Казалось, он уже раздел меня глазами, такими пронзительными, – в них ощущался азарт хищника, охотника за добычей. И именно в этот короткий, насыщенный момент, я впервые по-настоящему ощутила, в чём заключалась вся разница. Он никогда не преследовал цели просто трахнуть какую-нибудь хорошенькую, смазливую малышку. В его случае это, конечно, было бы слишком уж простой задачей. Большинство мужчин довольствуется малым. Но он искал чего-то гораздо большего: искренней привязанности, глубины, настоящей близости… Любви! И сейчас в его глазах я точно видела эту ни с чем не сравнимую, уже зародившуюся между нами прочную связь. Он хотел меня! И ни одна другая женщина в мире не смогла бы занять моё место сейчас. Осознание этого факта в сочетании с изрядной дозой алкоголя в крови всерьез вскружили мне голову на мгновение, заставив вцепиться пальцами в мрамор столешницы. Какой ценный дар! Этот потрясающий, непревзойдённый мужчина, этот бесноватый ангел в обличии человека смотрел на меня с вожделением! Так, как умел лишь он один. И мне вдруг отчаянно захотелось воплотить в жизнь все его самые сокровенные мечты и фантазии, разделив их с ним. Даже те, о которых он и сам, возможно, пока не догадывался. И, о Боже мой! Да будь я проклята, если не использую весь свой природный талант, всю свою чувственность и харизму, чтобы сделать этого мужчину самым счастливым на свете! Клянусь, эту ночь он запомнит навсегда!
Растянув губы в загадочной полуулыбке, я тихонько вздохнула и, взглянув на Майкла в упор, мягко, но решительно ухватила его ладонь.
– Идём, – кивнула я. – И захвати с собой ведёрко с шампанским…
Он следовал за мной по пятам, ни на секунду не отрывая от меня своего изголодавшегося, хищного взгляда. Мы поднялись вверх по ступеням лестницы и прошли по коридору, скрывшись за глухой дверью из красного дерева. Я не стала включать свет и вместо этого сразу же прошла к выходу на терассу, распахнув ставни настеж. Свежий морской бриз ворвался в помещение, слегка взволновав лёгкий тюль белоснежных занавесок. И, вздохнув поглубже, я на мгновение замерла, наслаждаясь прохладой этой волшебной августовской ночи и видом на океан.
– Как же красиво…
– Просто невероятно, – тут же отозвался он, не отрывая от меня лёгкого, мечтательного взгляда.
– Иди сюда!
Майкл подошёл ближе, обвив руками мою талию, и крепко обнял. Я могла ощущать едва уловимое дыхание у своей шеи, пьянящий шлейф парфюма, смешанный с запахом его кожи. Закрыв глаза, я вздохнула, и позволила себе нырнуть в этот омут с головой. Мне казалось, что я добровольно тону в чём-то вязком, даже не пытаясь спастись.
– Камилла, – выдохнул он надломившимся, дрожащим голосом.
Я повернулась к нему лицом и, вглядевшись прямо в глаза, мягко обвивала шею Майкла руками.
– Поцелуй меня, – едва успела произнести я, и его губы тут же сомкнулись с моими, слились с ними, завоёвывая, поглощая, заставляя растворится без остатка в этом безумном водовороте охвативших нас чувств. – Ты так старался сделать эту ночь незабываемой для нас! – почти не отрываясь от его губ, прошептала я. – Всё, до мельчайших деталей! Позволь и мне немного постараться для тебя, мой мальчик.
Я усадила его, такого податливого и послушного, на самый край постели, мягко поглаживая по голове, неторопливо перебирая кончиками пальцев непослушные завитки его смоляно-чёрных волос.
Цепкий взгляд Майкла внимательно следил за каждым моим движением. И когда я медленно опустилась перед ним на колени, проводя ладонями вдоль его напрягшихся бёдер, мягко сжимая их в своих руках, его зрачки в испуге расширились, лицо слегка исказилось, и он рефлекторно подался чуть назад, защищаясь. Отлично понимая, что именно я намеревалась проделать с ним прямо сейчас.
– Кэм, – прошептал он, ощутимо смутившись. – Я не… Обычно я никогда…
– Я тоже, – спокойно улыбналась я. – Но мне так хочется сделать это для тебя. Пожалуста, Майкл. Позволь мне! Я так хочу попробовать тебя на вкус.
Он отрывисто вздохнул и беспомощно закатил глаза, в попытке совладать с собой. Я не стала его торопить. Мой ласковый взгляд, мягкий тон и нежные прикосновения постепенно делали своё дело. Его буквально трясло от возбуждения! Мои пальчики мягко накрыли заметно округлившийся под тканью брюк бугорок, поглаживая, ловко справились с пряжкой ремня, неторопливо и осторожно потянули за молнию и, не встречая никакого сопротивления, нырнули внутрь, наконец высвобождая его, уже рвущегося от нетерпения наружу.
Убирая последнее препятствие между нами я стала осторожно проглаживать его, такого твёрдого, горячего и приятного на ощупь. Мягко сжимая в своей ладони, с упоением наблюдая за отпечатывающимся на его лице вихрем эмоций. Майкл закрыл глаза, полностью отдаваясь этой ласке, сосредотачиваясь лишь на ней. Его член, точно обёрнутый в шёлк раскалённый металлический стержень, ритмично пульсировал и сочился от возбуждения в моих нежных руках. Он был так крепок и твёрд, что я просто не могла больше сдерживать себя ни секунды, отказывая в этом удовольствии. Слегка смочив губы, я скользнула языком по головке, мгновенно ощутив на губах солоноватый вкус его предспермы, и тут же вобрала глубоко в себя, удерживая так долго, как это было возможно.
– Кэм, Боже! – Майкл отчаянно втянул в себя воздух сквозь плотно сжатые зубы.
Улыбнувшись, я взглянула на него с вызовом и стала мягко помогать себе ладошкой, проводя ею вдоль его напрягшейся плоти, мягко лаская языком взбухшие венки и головку, наслаждаясь тихими хрипами, приглушенными стонами, учащенным дыханием, ритмичной пульсацией и сбивчивой мольбой, неумолимо наращивая темп.
– Малыш, полегче! – простонал он, чуть дыша.
– Тсс, – усмехнулась я, на мгновение ослабляя хватку, с самодовольной улыбкой скользя языком по всей длине и вновь заглатывая его, мыча от наслаждения, пока Майкл, совершенно не понимая куда деть руки, смотрел на меня жалостливым взглядом, полным немой мольбы.
– Постой! Детка, стоп! – вскрикнул он вдруг, в отчаянной попытке увернуться. – Я сейчас…
Я крепко обхватила руками бёдра Майкла, плотно удерживая его в себе, и он беспомощно вздрогнул, с громким стоном прижав мою голову к себе и в полнейшей безысходности наконец наполнил мой рот терпкой жидкостью. Я пила её с жадностью, до последней капли, без остатка. Его сперма пахла свежераздавленным виноградом и оставляла кисловатую оскомину на зубах и языке. Никогда в жизни я не пробовала ничего желаннее и вкуснее!
Грузно откинувшись на спину, Майкл рухнул навзничь, обессиленно закатив глаза. Постепенно успокаиваясь и стараясь выровнять неподвластное ему дыхание.
– О, Господи… – прошептал он наконец абсолютно ошалевшим от только что пережитого голосом.
– Ма-айк, – выдохнула я с улыбкой, укладывая голову на его колени, неторопливо поглаживая, – я словно пыталась задержать в сознании эту ласковую дрожь, язык, касающийся слегка увлажнённых, полураскрытых губ, хранящих его вкус. – Ты великолепен! – прошептала я, словно в бреду.
Он привстал, мягко придержав меня за подбородок, заглядывая в мои глаза заметно потеплевшим, смеющимся взглядом.
– Никогда и ни с кем мне не было так хорошо, Камилла. Никогда!
Руки Майкла заботливо помогли мне подняться с пола. Преодолевая головокружение и лёгкую сонливость, я подошла к столику у окна, и слегка смочила горло остатками шампанского в моём бокале.
Занятый каждый своими мыслями, мы остановили друг на друге глубокий и долгий, молчаливый взгляд. И тогда я мягко провела ладонью по своим плечам, высвобождая тело от ткани, неторопливо продефилировав прямо перед его носом едва ли не сладостным нагишом.
Майкл лихорадочно облизывал и покусывал губы любуясь мной и, очевидно, принимая это как вызов, ухватился за пряжку ремня, сорвав его одним резким движением. Принимая условия, я подошла ближе, стягивая с себя эластичные трусики. Его руки тут же бросились мне на помощь. Майкл протаскивает маленький лоскуток белой прозрачной материи по всей длине моих ног. Сжимая их в своей ладони, он смотрит на меня с торжествующей улыбкой и медленно опускает их в карман брюк, словно сувенир, очевидно наслаждаясь этой грязной выходкой.
Его руки буквально сгребают всю меня в охапку, жадно сминают все самые аппетитные части моего тела.
– Если бы ты только знала, что я чувствую, прикасаясь к тебе, – вздохнул Майкл до того обречённым тоном, словно признавался в этом не мне, а священнику на исповеди, вымаливая искупления за свои грехи. – Мы останемся здесь и не остановимся до тех пор, пока я не испробую всю тебя, всеми доступными человеку способами, – его влажный взгляд сверкнул в темноте и я отчетливо осознала, что он без малейших колебаний готов был превратить в жизнь свою угрозу.
Майкл прижимает меня к себе и его губы смыкаются на моем твёрдом, точно жемчужная бусина, соске. Он посасывает его, играет с ним языком, покусывает зубами, слегка оттягивая. Меня пронзают острые электрические импульсы, словно кто-то пустил ток сквозь моё напряженное до предела тело, заставляя натянуться струной и со стоном податься навстречу его просящим губам.
– Какая чувствительная и отзывчивая, – хрипловатым голосом нашептывал он, вглядываясь в мои глаза, пока его ладони безжалостно сминали мои ягодицы. – Такая нежная девочка. Покажи мне, как тебе нравится, как ты любишь? – нашептывал он чуть слышно. – Я хочу знать всё! О чём ты думаешь, о чём мечтаешь… Как мне касаться тебя? Что тебя волнует, сводит с ума, дарит наивысшее наслаждение… Малышка моя, только скажи, и я сделаю всё, что захочешь. Я сделаю всё для тебя!
От его слов и интенсивности моего возбуждения стремительно темнело в глазах. У меня едва хватило сил на то, чтобы тихо выдохнуть:
– Люби. Я просто хочу, чтобы ты любил меня!
Эти слова, сорвавшиеся с моих губ, окончательно стирают последнюю грань между твёрдой реальностью и фантазией. На ходу срывая остатки одежды с наших тел, мы валимся на белоснежные простыни, сплетая тела. Казалось, его руки и губы были везде! Нетерпеливые, жаждущие, властные. Лицо Майкла в миг утратило черты безмятежности и покоя: зрачки карих глаз расширены, губы полуоткрыты. Детское лицо исчезло, искажённое силой желания. В этот момент он даже не был собой!
Его тело настолько сильно возбуждало меня, что кровь стучала в висках. Я так отчаянно жаждала ощутить его в себе, дальше и глубже, пока ничего не останется от наших «я», кроме пульсирующей крови и уже не принадлежащего нам дыхания.
Майкл вжимал нас в матрац, ласково, медлительно, дюйм за дюймом расскрывая и погружаясь в меня, – он хочел не просто видеть, но чувствовать, осязать, ощущать на вкус, губами, вдыхать аромат утомлённого и влажного, приятно пахнущего тела. Мы как два безумца, которые никак не могут насытиться друг другом, жадно исследуем каждый миллиметр наших тел.
– Господи, какая же ты! – бессвязно бормочат его пересохшие губы. – Как же сильно я по тебе скучал! – простонал он, замерев внутри, окрапляя моё тело влагой и горечью жадного, нетерпеливого рта. – Прошу тебя, Камилла… Будь моей! – взмолился Майкл. – Клянусь, если ты позволишь, я буду любить тебя так, как ни один другой мужчина не смог бы!
– Я уже твоя, – преодолевая дрожь, выдохнула я ему на ухо. – Всегда была и буду только твоей, Майкл.
– Боже, – простонал он, – мне так… Так сложно в это поверить!
Его ладонь сжала моё лицо, Майкл с жадностью вглядывался в мои полные покорного блеска глаза, отчаянно ища в них подтверждения обладания мною. И каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый вздох стирали в моей памяти всё, абсолютно всё что было до него. Всё переставало иметь для меня значение. Он вытеснял это, подчинял себе, перекраивал, заставлял забыть. И я точно знала, что с этого момента в моем сердце, моих мыслях и моей постели не могло существовать никого другого, кроме Майкла. Ни до, ни после. Я всецело принадлежала лишь ему одному. Безраздельно и… навсегда!
Он медленно провёл языком по моим губам и я отозвалась, приоткрыв рот, позволяя ему с очередной фрикцией проталкнуться в меня языком. Я с жадностью вбирала его в себя, захватив нижнюю губу, слегка покусывая, ощущая как дрожь пробегает по его натянувшемуся, точно тетива лука, телу. Он взрывается неожиданно и стремительно, с громким стоном. Эта судорога словно перетекает в меня и я тут же поспеваю следом, сжимая его в себе что есть силы.
В это мгновение я не могла ощущать ничего, кроме волнами накрывавшего и смывавшего остатки сознания экстаза. Моё тело словно перестало мне принадлежать. Каждую мышцу в нём пронзало судорогами блаженства. Мне так хотелось вобрать его в себя, всего, без остатка. Привязать к себе. Чувство было до того острым, что казалось, было сильнее необходимости в кислороде у утопающего! Оно охватило всю меня, заставляя моё тело сотрясаться и биться в этой нескончаемой агонии. В жесте отчаяния я впилась зубами в его плечо, царапая спину ногтями, прижимая его к себе так, словно от этого сейчас зависела вся моя жизнь. А, впрочем, может так оно и было…
Над бескрайним океаном начинало сереть утро. Сквозь широко распахнутые ставни окнон первые лучи солнца окрасили золотом наши сплетенные тела. Мы лежали на влажных, искомканых простынях, изможденные, охваченные дремотой, похожей на легкий обморок. Сознание возвращалось к нам и снова покидало, позволяя полностью растворится в этом несказанном блаженстве. Состояние это было близко к состоянию еще не родившегося на свет, но уже живущего своей жизнью ребенка, то состояние, которое, должно быть, вновь наступает с последним вздохом.
Мы смотрели друг на друга, ровно дыша, не смыкая глаз. Он лишь время от времени протягивал вперёд ладонь, чтобы вновь коснуться меня. Это было так приятно, чувствовать его ласковые прикосновения к моей коже, глядя в его глаза в полнейшей тишине. Мне безумно хотелось угадать его мысли. Клянусь, в его взгляде я видела всё: и серьёзность, и иронию, и ум, какую-то властность и призыв. И тут же они становились тоскующими, задумчивыми, и опять лукавство, фантазия, резвость светились в них. Я тонула, не могла оторваться, пока он наконец не шевельнулся, придвинувшись чуть ближе.
– О чём ты думаешь?
– Пытаюсь угадать, о чём думаешь ты.
Мы молча улыбнусь друг другу.
– Я ни о чем не думаю, – вздохнул Майкл. – Просто наслаждаюсь тобой, ангел мой. Я хотел бы снова любить тебя, но, честно говоря, у меня просто на это нет сил.
– Уже светает, – шёпотом проговорила я.
Он улыбнулся, так ничего и не ответив. Его ладонь устало соскользнула с моей щеки и упала рядом.
Закрыв глаза, Майкл умиротворённо дышал, пока я жадно, с некоторым страхом смотрела на отрешенное лицо этого чарующего мужчины, на его длинные ресницы, и знала, что сон, этот маг и волшебник, отнял его у меня, заставив забыть о только что промелькнувших часах клятв, криков и восторгов. Так далеко и так близко… Сейчас он был в мире, где я для него уже не существовала. Я смотрела на него и вдруг поняла, что в нашей жизни нет абсолютно ничего постоянного. Все движется, меняется, уходит, и даже возвращаясь становиться порой совсем другим.
Жизнь так быстротечна! Так почему бы и не жить моментом. Настоящим. Отгоняя сомнения и страхи прочь, ценить каждый миг, принимая абсолютно всё с благодарностью, ненасытностью и упоением. Доверяя лишь зову собственного сердца, позволить себе ощутить все грани самой опасной и зыбкой разновидности счастья – ЛЮБВИ.
========== 21. В унисон ==========
До конца недели мы с Майклом пропали со всех радаров.
Я прекрасно понимала, что это был тот самый период в начале любовных отношений, когда всё ещё так свежо и ново, чувства обострены до предела и не хочется отрываться друг от друга ни на секунду, занимаясь любовью дни и ночи напролёт.
Разумеется, в моей жизни уже случалась парочка таких эпизодов, когда я искренне считала, что была по уши влюблена. Но с ним, Боже! С ним всё было совершенно иначе. Я словно впервые в жизни открывала для себя эти головокружительные ощущения порхающих в животе бабочек. Не знаю, было ли дело в его поистине очаровательной детской непосредственности, в его магнетическом обаянии и харизме, или в его особом взгляде на жизнь, но рядом с ним все слащавые банальности мира, совсем ещё недавно казавшиеся мне такой глупостью, вдруг обретали какой-то новый, глубоко сакральный смысл.
Майкл обладал поразительной способностью – очень убедительным даром клясться в вечной любви, занимаясь ею. Глядя мне в глаза таким незамутнённым, чистым взглядом, он мог с самой непринуждённой улыбкой, без доли смущения нашёптывать мне на ухо до того бесстыдные вещи, что у меня просто напрочь отнимался дар речи! В нём каким-то потрясающим образом сочетались качества, присущие только женщинам – светская дама в обществе, и нимфоманка в постели.
Всей своей сутью он инстинктивно пробуждал во мне не просто чувства восхищения и любви, но любовь абсолютную и безусловную. До него я и представить не могла, что вообще на такое способна. Теперь же я понимала, что если и любила прежде, то эти чувства были какими-то поверхностными, однобокими и неполными. В Майкле же я находила всё. Я любила его как ребёнка, как друга, как талантливейшего и прекраснейшего из людей и, разумеется, как своего мужчину. Соединяясь между собой, все эти виды любви создавали одно цельное и настолько всеобъемлющее чувство, что я просто не понимала, как же уместить его в своей груди!
Мы баловались, как дети в объятиях друг друга: смеялись, танцевали, наслаждались музыкой и кино, неспешными разговорами обо всём на свете… Да просто жизнью! И, чёрт возьми, конечно же… Я хотела его! Хотела так, как ни хотела ещё никого и ничего в этой жизни. Постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. Он стал для меня настоящей одержимостью, наркотиком, вызывающим во мне это странное, совершенно неподвластное мне, непреодолимое, бесконтрольное влечение. Это было почти на грани первобытных инстинктов и любая попытка сопротивления вызывала лишь обратный эффект – всё моё нутро нестерпимо стонало и ныло, требуя его близости.
Мне хотелось ощущать его на всех уровнях, всеми возможными способами сразу и каждым в отдельности. Смешивать получаемые ощущения, создавая шипучий коктейль из всё новых и новых комбинаций. Познавать его во всех смыслах, знакомых и доступных человеку.
Я могла часами просто смотреть на него, наблюдая за тем как он двигается, любуясь изгибами грациозного и стройного тела, изучать его природные повадки и жесты, впитывая и непроизвольно копируя их. Запоминать в деталях каждую мелкую чёрточку и особенность уже ставшего мне родным лица.
Слушать. Его размеренное и ровное в минуты покоя, и тяжёлое и сбивчивое в мгновения страсти, дыхание. Этот невероятно мягкий и мелодичный фальцет, когда он, нежась в моём объятии, обласканный и убаюканный мною, с таким трепетом и любовью напевал мне незамысловатые мотивы уже ставших мне знакомыми мелодий. И переходящий вдруг в низкий и хриплый баритон, когда я, изнемогая от желания, в агонии билась под ним.
Я вдыхала его с такой жадностью, словно разучилась дышать обычным воздухом. И этот пьянящий, абсолютно ни с чем не сравнимый аромат его кожи и волос сводил меня с ума. Я стремилась впитать его в себя, отделить каждую нотку из замысловатой симфонии парфюма, жевательной резинки, геля для душа и уникального аромата его самого.
Я хотела ощущать вкус его тела. Ментоловое послевкусие его поцелуев. Казалось, я готова была питаться лишь им одним. Слизывать пот с его взмокшего от напряжения тела и, Бог мой, конечно же, ощущать терпкий вкус его спермы у себя во рту. Я была готова на всё, лишь бы заслужить эту награду и собирать губами каждую каплю, смакуя этот божественный эликсир.
Мне хотелось осязать его. Бесконечно. Закрыв глаза, снова и снова изучать каждую деталь превосходного тела и любимого лица. Словно слепец, пытаясь воссоздать в своём воображении его портрет. Ласкать, то едва ощутимо касаясь кожи кончиками пальцев, то с остервенением сжимая его в своих жадных руках.
И мы никак не могли насытится друг другом, уже испробовав каждый миллиметр и потаенный уголок наших тел. Нам было мало, бесконечно мало друг друга. Мы хотели всё больше и больше, снова и снова, будто безумцы, теряя счёт дням…
Он имел меня всеми возможными способами, и когда я, измотанная и утомленная, обласканная им с головы до ног, наконец засыпала в его объятиях, он продолжал мне сниться. И я уже не понимала в какой момент эти воспалённые видения смешивались с реальностью, в который раз за ночь пробуждаясь от его тихого шёпота, поцелуев и ласк.
Спальня, кухня, гостиная, ванная комната, все стены, диваны, столешницы и перила – в доме не осталось ни одного места, которое мы не облюбовали бы и так или иначе не приспособили. Двое суток кряду мы практически не одевались и прерывались лишь в те моменты, когда его охрана приносила нам еду из ресторана поблизости, не позволяя тем самым умереть с голоду в этом адском секс-марафоне.
Спустя пару дней, немного успокоившись, мы стали разговаривать. Мы говорили часы напролёт, обо всем на свете. Я рассказывала ему о своей семье – матери, отце, старшей сестре. О детстве, проведённом в Испании. О моих подростковых увлечениях и интересах. Он же просто поражал меня рассказами о своей юности. Начале его карьеры, маленьком городишке в Индиане и годах, проведённых в «Motown». Сотни и тысячи увлекательнейших историй, не все из которых, к сожалению, были такими уж приятными. Мне казалось, что во всем мире, даже при большом желании, сложно было бы найти собеседника интереснее, чем Майкл. Его жизнь можно было описать какими угодно эпитетами, за исключением «скучная», «обыденная» или «нормальная». Этот потрясающий, талантливый и чуткий мужчина открывался мне. И я ощущала, как части этой странной и запутанной головоломки, носившей звучное имя Майкл Джексон постепенно, пазл за пазлом находили свои места, закрывая пробелы и складываясь в невероятной красоты картину – цельную и потрясающую сознание!
У меня никак не укладывалось в голове, как в этом хрупком человеке, в этом застенчивом мальчишке, потерявшем детство, умещалось разом столько внутренней энергии, силы и красоты. Как мог он, пережив всё это, все ещё находить в себе силы и смелость любить, созидать, сопереживать, улыбаться и так искренне радоваться мелочам, оставаясь настолько светлым душой, продолжая создавать потрясающие вещи и совершать прекрасные и поистине благородные поступки. Этот человек с каждой секундой поражал меня все больше. Даже не столько дарованным ему безграничным талантом, который он сумел развить настолько, что поклонники возвели его почти в ранг религии, но своим внутренним миром, чистым сердцем, верой и помыслами. Своей неискушенностью и неиспорченностью. Мотивами, что двигали им на протяжении всей его жизни, даже в самые страшные и тёмные времена. В какой-то момент мне начало казаться, что одним своим присутствием он уже исцелял этот убогий, грязный и абсолютно недостойный его мир.
Мы, казалось, могли бы провести так целую вечность, изолировавшись ото всех и вся, и просто бесконечно наслаждаться друг другом, потрясающим сексом, вкусной едой и неспешными разговорами обо всем на свете. Но воскресным вечером, накануне новой недели, я всё же решила включить телефон, и обрушившийся на меня нескончаемым потоком шквал сообщений и пропущенных вызовов привёл меня, наконец, в чувства. Анна, работа, Стенли, Флорида… Я ведь никого не предупредила! Дьявол, и о чём я только думала все эти дни?
