Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Vogueliamatta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
– Почему ты всё время оборачиваешься? – спросила она вдруг, ни с того ни с сего.
– Я всегда озираюсь, – улыбнулся я, бережно проводя ладонью по её щеке. – Старая привычка, от которой трудно избавится.
– Тебе часто приходилось скрываться?
Я взглянул на Камиллу с удивлением. Какой дурацкий вопрос! Всё равно, что спросить: «А часто ли мне приходилось дышать?». Но, как ни странно, в груди у меня потеплело от радости, и я подумал: «Слава Богу, что ей это всё неизвестно».
– Майк?
– Да, любимая.
– Я посплю немного, ладно? – протянула она с ленивой улыбкой и, тихонько зевнув, закрыла глаза.
– Конечно, родная. Отдыхай.
– Разбуди, как будем дома.
Дома. Она и понятия не имеет, что я уже давным давно, точно неприкаянный призрак, нигде не ощущаю себя дома. То единственное место, что казалось мне домом когда-то, у меня вероломно отняли. Хотя в её объятиях даже это становилось совсем неважным.
Глядя вперёд на быстро подминающееся под колёса автомобиля дорожное полотно, я подумал о тех далеких временах, но тут же одернул себя, стараясь отогнать эти назойливые и беспокойные мысли прочь. В какой-то момент жизни вдруг осознаёшь, что воспоминания начинают занимать слишком много места. Это очень опасный и тревожный путь. Предаваться им стоит с большой осторожностью.
Куда приятнее было просто наблюдать за ней. И тут я подумал, что меня до странности трогает вся эта, в сущности, очень обыденная обстановка – на твоих коленях покоится другой человек, который доверчиво спит и ничего не боится. И мне правда так хотелось уберечь её от всего на свете, защитить и оградить, не лишая при этом хрупкой иллюзии того, что она держит всё в своих руках. Жизнь пока еще была для неё забавой, весёлой игрой, и я искренне надеялся и готов был приложить любые усилия ради того, чтобы так всё и оставалось.
Ками зашевелилась. Тихонько вздохнув, она перевернулась на другой бок. Стараясь дышать как можно тише, я снова взглянул на мягкие черты открытого и светлого, миловидного лица и всё же не смог удержаться от соблазна провести кончиками пальцев по её пухлым, слегка приоткрытым губам. Близость этой женщины всегда влияла на меня подобным образом. Стоило лишь слегка прикоснуться к ней, и я напрочь забывал о добродетели и всех своих благих намерениях.
Мне вдруг вспомнились те дни, когда она впервые подняла на меня свои чарующие глаза, когда я узнал, каково это – обладать ею. Всю неделю после той первой ночи в голове у меня был полнейший разброд. Будто короткое замыкание. Я так и не понял, что же между нами произошло. Что представляла из себя эта женщина с величественно-библейской походкой и почему-то приводящими в абсолютный восторг и умиление тщеславно-высокомерными замашками. Долгое время я не мог прийти в себя и на что-либо решиться. Было лёгкое увлечение. Нет, пожалуй нечто чуть большее, чем лёгкое увлечение. И это немного пугало и сковывало мои пальцы, как только я задумывался о том: «А не набрать ли мне её номер?».
То она казалась мне легкомысленной, ничем особо не примечательной молодой девушкой, каких в L.A. полно, то я сам казался себе избалованным и пресыщенным жизнью плебеем. Но одно было точно – она была полной противоположностью всех тех женщин, что были у меня до неё. Не пошлой блондинкой, и не вульгарной искусительницей, как она сама наверняка воображала, но трагическим видением, от которого захватывало дух! Камилла обладала небрежной и несколько ленивой самоуверенностью женщины, прекрасно осознающей свою силу и власть, и умело это использующей. Чуть позже я понял также, чем еще помимо прочего она так сильно привлекала меня. Невозмутимость, которую я старательно воспитывал и взращивал в себе годами, была дана ей от природы. И это непреодолимо влекло!
После той ночи я изо всех сил старался не думать о ней, хоть и мало что мог с собою поделать. А потом всё вдруг разом переменилось. В то мгновение, похоже, в мою жизнь вмешался сам господь Бог, о чём свидетельствовало её присутствие на вечеринке моего приятеля, Кристиана Одижье. Мгновение, когда я впервые ощутил душащую меня бессильную ревность в отношении неё.
Я отчетливо помню момент, когда поднял голову и вдруг увидел Камиллу. Она стояла вполоборота ко мне и казалась бесконечно далекой. С холодным, невозмутимым видом она лишь безразлично скользнула по мне секундным высокомерным взглядом и отвернулась, раня тем самым до глубины души. Живое воплощение несбыточных фантазий с трагическим выражением лица, – она безвольно покоилась в объятиях другого мужчины. Тогда я подумал, что не вынесу этого! Что сделаю всё, что угодно, прибегну к любым уловкам и ухищрениям, придумаю любое оправдание своей трусости и нерешительности, лишь бы незамедлительно вернуть себе её внимание. Она как-то вдруг совершенно изменилась в моих глазах. Казалась такой гордой, самодостаточной, неприступной… И оттого еще более желанной, чем прежде. Сомнения тяжелым камнем лежали у меня на сердце. Мне казалось, будто я понес невосполнимую утрату, упустил что-то бесконечно мне дорогое из-за собственного безрассудства и неосторожности.
Глупые оправдания, ссылки на занятость и бессмысленные упрёки, в попытке снять с себя всякую ответственность. Разумеется, она не верила ни единому моему слову, и была абсолютно права. Она вообще порой бывала излишне проницательна. Тогда мне казалось, что всё, что требуется, чтобы убедить и удержать её – это полное спокойствие и безразличие, которые ни в коем случае не должны были выглядеть наигранными, иначе бы я погиб.
И даже тогда, когда я уже был абсолютно уверен в том, что влюблён, я продолжал уверять себя, что в моем чувстве к ней не было ни капли сентиментальности. И до тех пор, пока сентиментальность не появилась, я чувствовал себя в безопасности. Я мог порвать с ней сравнительно безболезненно и частенько успокаивал себя этой мыслью, любуясь её шеей и грудью, её прелестными губами и изгибами плеч. Как и сейчас, ощущая её близость, шелковистые волосы, дыхание, слабое биение её сердца, бесшумно лаская кожу пальцами и шепча, будто заклинание: «Прошу тебя, останься со мной, прекрасный ангел из другого мира. Не покидай меня раньше, чем я покину тебя!»
Моя любовь к ней была иной. Совсем не похожей на то, что я испытывал когда-либо прежде. Часто я взирал на собственные чувства немного со стороны. Я воспринимал их, так сказать, не в анфас, а в профиль. Они не заполняли меня целиком, а скользили мимо. Сам не знаю, почему. Может, это мой страх открыться кому-то до конца и как всегда остаться непонятым, а может я просто не мог избавиться от проклятых комплексов. Но с ней всё было по-другому. Мне ни о чём не нужно было думать и притворяться. Все мои чувства были нараспашку! И это давалось мне без малейших усилий, так естественно и легко, словно в её объятиях я впервые в жизни по-настоящему становился собой и обретал свободу.
С ней я впервые перестал отделять секс от любви. Одно, как и дóлжно, стало неотъемлемым и гармоничным продолжением другого. Ни с одной из женщин прежде мне не удавалось ощутить этот прекрасный и естественный природный баланс. Её было невообразимо приятно любить и так же приятно быть с нею после. Со многими женщинами это исключено, да и просто не хочется. А с ней я даже не знаю, что лучше. Когда мы занимаемся любовью, кажется, что это вершина всего! А потом, когда мы лежим в постели в полном покое, я понимаю, что полюбил её еще больше.
Она стала первой, кто научил меня любить истинное физическое наслаждение, принимать его, как нечто естественное и прекрасное, лишенное всякого порока. Когда я владел ею, проникая внутрь и моя плоть соединялась с её в этом сладком обмороке любви, я начинал понимать, что жизнь обновляется каждый раз, когда она сбрасывает с себя платьице, или кладет руки на бёдра, чтобы расстегнуть юбку и предстать во всём своём великолепии перед моим обожающим взглядом. Она научила меня, что любовь умножает мою душу, не оставляя меня в одиночестве. И это настоящее искусство! Самое прекрасное из всех произведений – искусство жить. Она заставила меня вспомнить, что любовь к красоте, любовь к любви – это наша врождённая способность, талант, данный нам априори. А вот искусство искренне любить наше тело – такой же редкий и чуждый мне самому дар, требующий развития и кропотливого внимания, как любая другая способность творить, дарованная Богом свыше. Я считаю, что лишь искусство действительно способно преодолеть смерть. А смерть страшна, только если после себя ты не оставишь абсолютно ничего, кроме горстки пепла.
Я любил Камиллу всем сердцем! Любил, хотя и знал – рано или поздно всё неминуемо оборвётся. В её жизни, такой далёкой и чужой, многое ещё только начиналось. Невинно, ни с чем не считаясь, словно цветок к солнцу тянулась она к соблазнам, к пёстрому многообразию яркой, еще толком неизведанной ею жизни. Ей хотелось ощущать вкус будущего, а я в лучшем случае мог предложить ей лишь жалкие крохи настоящего.
Всё уже было предрешено. Конечно, я прекрасно это понимал. И всё равно, как полный болван, как какой-то наивный и глупый мальчишка, пытался всячески оттянуть время, подспудно гоня эти мысли прочь, в очередной раз находя себе какие-то нелепые отговорки и оправдания, всеми силами стремясь удержать этот сладкий мираж, хоть ненадолго отсрочить неизбежное. Ведь с этой женщиной ничего не могло быть наполовину и единственное, что мне оставалось, это с закрытыми глазами ставить на кон всё, слепо повинуясь воле судьбы.
Разве мог я заранее знать, к чему приведёт меня эта увлечённость? Это хрупкое и нежное создание – демон, в обличии полу-ангела, полу-ребёнка. Что ещё могло удивить меня, повидавшего столько на своём веку? Что могло вновь всколыхнуть израненную, разочарованную и пресыщенную душу, не способную даже творить больше? Что могло впечатлить до такой степени, чтобы я вновь захотел петь и почувствовал жизнь в новом ключе? Распалить последнюю искру жизни среди пепла боли, обид и разочарований, заставить вспомнить и вновь увидеть всё то прекрасное, что было давно похоронено и забыто… То, чего я меньше всего ожидал от жизни. Она.
========== 32. Смерть после полудня ==========
Комментарий к 32. Смерть после полудня
Лёгкая Осень, с Днём Рождения тебя, наш удивительно талантливый и искренний человечек! Я неоценимо благодарна этому месту за то, что оно подарило мне таких ярких и самобытных людей. Эту главу я посвящаю тебе…
Я стояла у высокого панорамного окна своего офиса, опустив обе ладони в карманы широких, струящихся брюк-палаццо. Долину холмов окутывал мягкий полуденный свет, ласково пробивавшийся сквозь затянувшее небо пепельно-белой пеленой покрывало. Где-то далеко на горизонте угадывался океан, а под моими ногами насколько хватало глаз распростерся душный и пыльный Лос-Анджелес с его пальмами и высотками. Громоздкий, осанисто-эпохальный, кишащий людьми муравейник из камня и стали, созданный на потребу бессмысленным человеческим прихотям, – с этой точки зрения город казался необъятно-значительным и внушал поразительное спокойствие своей монументальностью и статью.
Я стояла, наслаждаясь мягкостью и теплом осеннего солнца на своей коже, и молча прислушивалась к дыханию гигантского города, стремясь впитать исходившую от бетонных конструкций мощь, ощутить устойчивость. Но вместо того чтобы легкомысленно идти вперёд по жизни, следовать её течению, я почему-то блуждала и металась, словно в зеркальном лабиринте, безостановочно задаваясь вопросом: «Что я здесь делаю? Что, чёрт возьми, привело меня сюда?».
Видимых причин для беспокойства пока не было. Дела шли относительно неплохо. Отношения с Майклом наладились, – он был заботлив и ласков, невероятно предупредителен и казался ещё более внимательным ко мне и моим нуждам, чем прежде. И всё бы ничего, вот только ему не было известно о случайно обнаруженной мною медицинской комнате, не в меру обеспокоенной благополучием шефа няне, с которой я была вынуждена сталкиваться в доме изо дня в день, и в довесок ко всему – очередной маячащей на горизонте таинственной незнакомке, о существовании которой он так любезно меня осведомил.
Я понятия не имела, каковы были масштабы существовавших проблем и с какого конца стоило приниматься за их решение. Наверное, мне следовало откровенно поговорить с ним об этом. Но каждый раз, пытаясь завести столь непростой для нас обоих разговор, видя его ангельски-невинную искреннюю улыбку и бархатистый взгляд смеющихся глаз по вечерам, что-то меня останавливало. Майкл был счастлив. Так стоило ли поднимать бурю в стакане? Мне совсем не хотелось лишать нас этих волшебных и таких необходимых нам мгновений тихой нежности в семейном кругу. Его ласки и неугомонный детский смех на время заглушали во мне всякую тревогу, но стоило остаться наедине с собой хоть на миг, беспокойные мысли навязчиво проедали плешь в моей голове, ставя под сомнение способность критически и трезво мыслить, обращая против меня каждое возникавшее на этом фоне чувство. Работа тяготила. Дела уже который день копились авралом: мне не хотелось ничего решать, ни с кем говорить, притворно улыбаться и вообще кого-либо видеть.
В попытке заставить себя оставаться в строю и хоть как-то справляться со своими обязанностями, я нашла для себя неожиданный выход и сомнительное утешение ни в чём ином, как в небольшом пластиковом пузырьке с его именем на этикетке, содержимое которого пустело с пугающей скоростью.
Я правда пыталась этого избежать, всеми силами выискивала хоть какую-то спасительную лазейку, но вновь и вновь натыкалась на саму себя. Ничто больше не могло притупить поток бессвязных мыслей в моей голове и столь мучительно-болезненную, терзавшую меня неуверенность. Всё казалось бессмысленным. Впервые в жизни я ощутила себя в этом солнечном штате вечного лета абсолютной чужачкой. Внутри меня непрерывно клубился и нарастал тягучий, вязкий хаос. Хотелось сбежать.
Полдня я бездельно слонялась по кабинету, всячески избегая своих прямых обязанностей и размышляла о том, где бы Майкл мог хранить ключ от запретной двери, в тот момент, когда дверь моего кабинета неожиданно открылась. Без стука и какого-либо предупреждения сюда мог войти лишь один человек.
– Я прекрасно понимаю, что у тебя голова занята другим. Но отделу кадров стоило бы разместить пару вакансий, – проходя вглубь кабинета, Энн упала на диван, опракинув голову на спинку. – Не знаю, сколько еще я выдержу в таком ритме без отпуска. И нам определённо стоит подумать об этом сейчас, до наступления праздничного сезона.
Прикрыв на мгновение глаза, я глубоко вздохнула и окончательно собравшись с мыслями, натянула на лицо притворно-беспечную улыбку.
– Детка, тебе совершенно не обязательно приходить ко мне с подобными вопросами, – взмахнула рукой я, подходя к столу и усаживаясь в кресло. – Тебе лучше знать, что творится в твоем отделе. Если не хватает людей – расширяй штат.
– С каких это пор у нас новая кадровая политика, мисс «класть-я-на-всё-хотела»?
– Твой сарказм, как заноза в заднице, – закатив глаза, неодобрительно проворчала я. – Ты же знаешь, что я тебе доверяю.
Анна наградила меня ироничным прищуром, с невысказанной претензией склонив голову на бок.
– Мне определённо не хватает толковых людей, бутылочки хорошего вина, расслабляющего массажа и моей долбанной, мать её, лучшей подруги!
Выдержав короткую паузу, я не сдержалась и таки прыснула дурацким смешком, неловко прикрыв лицо ладонью.
– Какого чёрта, Кэм? – встав с дивана и грозно уперев руки в бока, Анна раздражённо сдвинула брови, выговаривая меня, точно провинившуюся малолетку. – Я, конечно, всё понимаю – отношения, работа… Но, чёрт возьми, проще аудиенцию у английской Королевы получить, чем до тебя достучаться!
– Знаю, малышка, – виновато покачала головой я. – Прости. Просто в последнее время столько всего навалилось.
– Ладно. Просто скажи мне, когда мы это исправим? – прицокнула языком она. – А то я начинаю переживать, что это на тебя близкое общение с одной Vip-персоной так скверно влияет. Снизойдите уже и до простых смертных.
– Ну что за чушь! – закатив глаза, я раздражённо встряхнула головой и бросила беглый взгляд на экран электронного органайзера, сверху донизу забитый планами встреч и предстоящей видео-конференцией с Майами, готовиться к которой я даже не начинала. – Дай мне минутку.
Сняв телефонную трубку, я механично нажала на отпечатанный в быстром наборе номер. Ответ последовал незамедлительно.
– Кэм, ола! Что-то срочное? Я подъезжаю уже.
– Всё окей, Марви. Я просто хотела попросить тебя освободить для меня вторую половину дня на сегодня.
– Эмм, полностью? – нерешительно протянул он.
– Это возможно?
Молчаливая заминка и хрипловатое покашливание на другом конце провода не предвещали ничего хорошего.
– Я могу созвониться со Стенли и перенести планерку. Но в начале недели я просил тебя освободить время для встречи с моим дядей, помнишь? Кэм, он улетает сегодня, – сокрушённо простонал он. – Эту встречу будет крайне сложно перенести.
Прикрыв динамик ладонью, я тихонько выругалась. Чёртовы родственные связи, будь они прокляты! Но деваться было некуда. Голос Марви звучал едва ли не умоляюще, и учитывая тот факт, что он отлично справлялся со своими обязанностями и был исполнителен сверх всякой нормы, это было меньшим, что я могла для него сделать.
– В котором часу встреча?
– После обеда. Я сам могу тебя подбросить.
– Ладно, – примирительно вздохнула я. – Тогда в два, у офиса.
– Отлично, спасибо! – с ощутимым облегчением выдохнул он. – Уверяю, этот проект стоит твоего внимания.
Положив трубку, я взглянула на Энни, раздосадованно надув щёки.
– Массаж придётся отложить. Но вот бутылочкой вина за ланчем я вполне могу тебя побаловать.
Анна равнодушно хмыкнула и горделиво приподняла подбородок, с фальшивой претенциозностью продефилировав к выходу, заставляя меня насмешливо закатить глаза её откровенно-наигранной заносчивой реакции.
– Не будь такой стервой! – не сдержав смеха, крикнула я ей вдогонку, выключив монитор и пройдя следом.
– Ты это заслужила.
Спустя полчаса мы уже наслаждались бокалом Шабли, перетирая косточки нашим общим знакомым и неожиданно объявившемуся бывшему парню Анны. В списке её бойфрендов этот экземпляр определённо занимал особое положение. Её так называемая та самая «большая любовь», со всем драматизмом и сопутствующей ситуации атрибутикой. Я никогда не понимала, что она вообще нашла в этом самовлюблённом, зацикленном на себе кретине с непомерно раздутым эго и нескончаемыми притензиями к окружающим. Кроме, разве что, его точёного пресса и классического Харлея. Но даже самые идеальные в мире кубики не стоили этой чёртовой канители и всех выплаканных ею за три с половиной года непрекращающегося кошмара слёз. Энни определённо заслуживала гораздо большего, потому меня не на шутку встревожила перспектива их возможного воссоединения. Стоило ему появиться на горизонте, как она совершенно теряла голову, раз за разом повторяя уже заученный наизусть сценарий. Анну нельзя было назвать ни наивной, ни глупой, ни простодушной, но я всё равно не удивлюсь, если она в очередной раз решит дать заведомо обреченным на провал токсичным отношениям ещё один шанс.
– Даже думать не смей! – сурово нахмурила брови я. – Или клянусь, я приеду и буду лично дежурить у твоей двери с дробовиком. Уже забыла, как последние полгода в себя приходила?
– Кэм, ты же знаешь, всё не так просто… – она уклончиво покривила губы, неоднозначно покачав головой, заставляя меня немедленно бить по газам.
– Прости конечно, но куда уж проще? Сколько еще времени, финансов и нервных клеток ты готова в это вложить, прежде чем окончательно признать, что он беспросветный долбоёб? Не понимаю, как ты этого до сих пор не видишь? – закатив глаза, раздражённо прицокнула языком я. – Кругом полно нормальных мужиков, Анна! И у женщины вроде тебя определённо есть варианты получше. Хватит уже зацикливаться на всяком ущербном дерьме. Переключись!
Горько усмехнувшись, Энн перевела на меня колкий взгляд.
– Ты думаешь у меня волшебный рычажок встроен в задницу? – покривилась она с едким упрёком. – Ками, тебе и самой с недавних пор должно быть известно, насколько чувства способны усложнить жизнь. Я не дура. И прекрасно всё понимаю, – самокритично закатила глаза она. – Ничего не было. Ему просто нужно было где-то переночевать.
– Он большой мальчик. Пусть сам решает свои вопросы, – безапиляционно заявила я. – И хватает же наглости, после всего…
– Закроем тему, – не церемонясь, оборвала меня Энни. – Расскажи лучше, что там у вас происходит.
Я глубоко вздохнула и замялась, хотя прекрасно понимала, что это всего лишь вопрос времени, когда речь зайдёт о нас с Майклом.
– Всё в порядке, – натянуто улыбнувшись, попыталась отмахнуться я.
– Ну да, конечно, – поджав губы, насмешливо перекривляла меня Анна. – Не забывай, с кем говоришь. Я ведь тоже не слепая.
Ну вот. И она, конечно же, абсолютно права. Что тут добавить?
– Видимо, мы все, влюбляясь, ведём себя как полные дуры, – усмехнулась я со здравой долей сарказма, бросив на неё виновато-пристыженный взгляд, – Не знаю, Энни.
– Знаешь. Просто как всегда предпочитаешь отшучиваться и всё держать в себе, – она иронично изогнула бровь, глянув на меня с осуждением. Как обычно. Анна снова заставляла меня чувствовать себя так, словно заранее знает ответы на все вопросы и её чистая и светлая головка уже была готова принять и слегка разгрузить полнейший бардак в моей.
Я сделала пару глотков вина, и вместе с бокалом отставила в сторону всякую иронию.
– Знаешь, в одно мгновение всё просто прекрасно, а в другое кажется, что кто-то бросил кусок дерьма на вентилятор.
– Живописно! – приподняв брови, округлила глаза она, очевидно ожидая от меня более детальных разъяснений.
Меня терзали сомнения, совершенно не хотелось выворачивать ни перед кем наше с Майклом грязное бельё, и лишь в знак уважения к нашей дружбе я всё же неохотно пересказала ей события прошедшей недели в общих чертах, ограничившись лишь ссорой из-за вечеринки и живописными эпитетами, которыми столь щедро наградила меня Грейс, намеренно избегая особенно тревоживших меня моментов, вроде обнаруженного мною драг-арсенала в «домашней аптечке» Майкла. Не знаю, что удерживало меня от откровения, ведь я могла быть в ней абсолютно уверенна, но даже с Энн я не осмеливалась поделиться чем-то подобным.
– Чёрт! – вердикт подруги оказался не слишком-то многословным, но застывшее во взгляде напряжение само по себе говорило о многом. Некоторое время Анна задумчиво покусывала губы, а затем добавила. – Спесивая девка, это уже откровенный перебор. Не понимаю, почему ты просто не расскажешь Майклу об этом?
Я осадила её взглядом, полным неприкрытой издёвки.
– Конечно. Нажаловаться папочке и выглядеть инфантильной стукачкой, не способной постоять за себя. Уже бегу!
– Кэм, – закатила глаза подруга. – Вот это и впрямь инфантильно.
Я тяжело вздохнула, облокотившись о спинку кресла и скрестив ноги.
– Она считает меня наивной девчонкой, Анна. Вот и пусть. Если сучка хочет войны, она её получит. Или ты думаешь, я не найду способ поставить её на место, сохранив при этом достоинство?
– Будь осторожна, только и всего. У неё в руках слишком опасное оружие – его дети. Женщина в подобных обстоятельствах на многое способна. Не стоит это недооценивать, – предостерегающе прищурила взгляд подруга, с конспираторским видом склоняясь над столом. – Он реально надрался?
– В стельку! – с безнадёжным смешком прикрыла глаза я. – Я его еле до кровати доволокла.
– Зрелище на миллион! Причём в буквальном смысле слова, – рассмеялась Энни. – Сложно даже представить.
– Уж попытайся, – тихонько вздохнув, я замолчала, отводя в сторону напряжённый взгляд. – Всё слишком быстро. Майкл, дети, переезд… Голова кругом! Не понимаю, чего он от меня ожидал? Что я вот так запросто в одночасье переверну всю свою жизнь? Скажи, когда мы в последний раз устраивали поздние завтраки, проводили выходные за городом или ужинали вместе, болтая о всякой ерунде? Чёрт, мне этого не хватает!
– Ну, наши посиделки никуда не денутся, это дело поправимое. Что же касается остального… Кэм, детка, думаю, у тебя в жизни было достаточно свободы, чтобы к тридцати годам обзавестись наконец настоящей привязанностью. Понимаю, обстоятельства не самые простые, но так уж сложилось. Постарайтесь по возможности прислушиваться друг к другу. Искать компромиссы.
– С ним. Компромиссы. Шутишь? Да я в жизни не встречала человека хитрожопее и твердолобее него! – устрашающе округлила глаза я. – Джекпот в одном флаконе! Поверь, если уж он вбил себе что-то в голову, то так тому и быть. Майкл, как никто, умеет добиваться своего.
– При правильном подходе нет ничего невозможного, – заговорщицки подмигнула мне Энни. – Где же твоя женская смекалочка? Кэм, мне ли тебя учить…
Я тяжело вздохнула, неоднозначно покачав головой.
– Ну, считаться с его мнением, это ещё полбеды. Но постоянно ощущать его превосходство! Он же так… Так чертовски… – я закусила губу и обвела глазами вокруг, подыскивая нужное слово.
– Крут, горяч, непревзойдённо талантлив и сексуален?..
Замечая, как невольно кривится моё лицо, Анна буквально взрывается смехом, привлекая к нам внимание соседних столиков. Ничего не могу с собой поделать, но от её слов я ощутила неожиданно острый укол ревности и эта мысль была мне крайне неприятна.
– Эй, полегче! Не называй его горячим, – бубню я, ощущая как уголки моих губ невольно подрагивают от этой по-дестки нелепой реакции в ответ на её издевательские смешки.
– Вот это тебя перекосило! – она немного успокаивается, и смотрит на меня снисходительным взглядом, заставляя чувствовать себя полной идиоткой. – Ками, детка, а чего ты ожидала? Ты встречаешься с долбанным, мать его, поп-идолом тысячелетия! Любая женщина в здравом уме, услышав его голос и увидев разок, как драйвово он рвёт на себе майки, назовёт его горячим, – Анна виновато разводит руки в стороны, констатируя этот, такой очевидный факт.
– Не напоминай! У меня еще образ той блондинистой девки из головы до конца не выветрился, – сокрушенно вздохнула я. – Как, чёрт возьми, вообще можно оставаться спокойной рядом с человеком, на которого пускает слюни пол земного шара? – я откидываю голову вверх с видом задетого за живое капризного ребёнка, мне не хочется ни с кем его делить! – Знаешь, когда мы вдвоём, я никогда не думаю о нём с подобной стороны. Просто никак не могу сопоставить. Мне кажется, что это два совершенно разных человека.
– Ну да, это, конечно, здорово сбивает с толку.
– Не то слово! – вздыхаю я. – И это так глупо. Не могу же я ревновать его к каждой встречной, готовой на всё фанаточке!
– Тебе и не нужно, – улыбается Энни. – Придется научится отделять одно от другого. Кэм, он ведь, в конце концов, тоже человек. Невероятно талантливый и знаменитый. Но это не значит, что ему не хочется от жизни того же, чего и всем нам. Простого человеческого счастья.
Я нервно щёлкаю ноготком о ноготок, размышляя над её словами, а затем утомлённо произношу, чуть прищурив взгляд:
– В последнее время со мной творится что-то неладное.
– Уголёк, – вздохнула Энн, утешающе накрыв мою ладонь своей, – тебе с твоим характером, командирскими замашками и постоянной потребностью в личном пространстве в любых отношениях будет непросто. И с учетом всех обстоятельств я, конечно, могу тебя понять. Но, скажи честно, если бы у тебя была возможность повернуть время вспять, ты предпочла бы не встречаться с Майклом вовсе? – я потупила глаза в пол, молча покусывая губы и, заметив это, Энн понимающе усмехнулась, тут же поспешив продолжить. – Возможно это немного сложнее и требует терпения и некоторых усилий, и вполне вероятно ты не раз проклянешь ту секунду, когда познакомилась с ним в какие-то мгновения своей жизни. Но разве это того не стоит?
– Энни… – с мечтательной улыбкой протянула я, но так и не успела озвучить мысль, отвлёкшись на вибрацию моего смартфона. Марви уже ожидал меня внизу и оторвав взгляд от экрана, я взглянула на Анну неожиданно прямым, строгим взглядом. – Я хочу сказать тебе кое-что абсолютно откровенно.
– Да, уголёк, – встрепенулась она, видимо боясь упустить из-под носа столь редкий момент.
Мне ещё многое хотелось с ней обсудить, но так как сегодня времени у нас уже не оставалось, а терять установившийся между нами контакт совсем не хотелось, я решила говорить открыто.
– Не знаю, чего я боюсь больше, потерять его или саму себя. С каждым днём я всё яснее осознаю, что с мужчиной, вроде Майкла иначе и быть не может. Мне многим придётся поступиться.
– Ты должна была это понимать с самого начала.
– Энни, я слишком сильно его люблю! Но чем ближе мы становимся, тем более подавленной я себя ощущаю, – шёпотом добавила я, боясь признать это вслух. – По-твоему, это нормально? – крепко сжав её ладонь в своей, я с молчаливой надеждой уставилась ей прямо в глаза. – Может, это пройдёт со временем?
– Любые серьёзные отношения требуют определённых усилий, – терпеливо разъяснила Энн. – Стимулы у всех свои. Тебе решать.
– Страх – плохой стимул, – сглотнула я. – Как ревность, или гнев.
– Но ты ведь это осознаёшь. Разве это не здравый признак?
– Это признак идиотизма и стремления не в меру покопаться в себе. Такое ещё никого до добра не доводило, – натянуто улыбнувшись, я встала из-за стола, обнимая её, – Надо бежать, – указав на неугомонно вибрировавший в моей ладони телефон, хмыкнула я. – Такая милая навязчивость.
Энн широко улыбнулась мне на прощание.
– Не идеализируй его, Ками. И постарайся так много не думать.
Спускаясь вниз, я безостановочно прокручивала в голове её последние слова. Если я и идеализировала Майкла, как говорит Энн, то и он, очевидно, поступал в моем отношении точно так же. Отлично. Парочка поехавших друг на друге психов. Ну разве что-то может пойти не так?
Марви терпеливо ожидал меня у центрального входа, как обычно полностью поглощённый корпоративным блэкберри с головой. Но едва завидев меня, тут же отложил его в карман брюк и, поприветствовав коротким поцелуем в щёку, открыл передо мной дверцу своего автомобиля. Только сейчас я словила себя на мысли, что до этого момента и понятия не имела – наш скромный и очаровательный мальчик был не так уж прост. И каким это образом мне не представилась возможность оценить подобную деталь прежде? У меня определенно появилась к нему пара вопросов.
– Ты водишь спайдера? Серьёзно? – вскинув брови, я поудобнее устроилась в кресле спортивного конвертибля Audi R8 вызывающе-броского ярко-красного цвета. – Ты точно с местом ассистента ничего не напутал?
