Текст книги "За зелёной звездой (СИ)"

Автор книги: Vardalin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Миэн задумался, знаком ли ему этот лес, и пришёл к выводу, что это не какое-то конкретное место из его памяти, а что-то весьма обобщённое. К тому же окружающее пространство смотрелось довольно мутно, будто сильно ухудшилось зрение.

Он заметил ребёнка, простого кроя серые штаны и рубаха которого явно были не по погоде легки. Держа в руках кораблик, тот изображал, что судно идёт по волнам, и перепрыгивал через ручей. Миэн подошёл ближе. Ребёнок оглянулся, огромные лазурные глаза округлились в ужасе. Из-за отросших до плеч волос невозможно было определить, мальчик это или девочка, так что неудивительно, что сёстры всё время пытались заплести ему косички и нарядить в платье. Годы с четырёх до восьми длились бесконечно долго. Он был один, а их семь, мачеха была равнодушна к пасынку, рассуждая, что нянек и без того сверх меры, а отец-рыбак появлялся дома редко…

Ненужные мысли несколько замедлили течение сна. Движения, не только самого Миэна, но и всего, что его окружало, стали более тягучими.

Ребёнок, заметив его, уронил кораблик в воду и попятился назад, каким-то чудесным образом избегая столкновения с деревом, после чего со всех ног бросился в чащу.

Миэн на него уже не смотрел, он с трудом поймал парусник. Возникла странная мысль, что его необходимо вернуть.

Вот только он уже не помнил, зачем и кому, но лес сам вёл Миэна неведомой дорогой. На чёрной земле не было следов. Это ведь сон, напомнил себе Миэн, ничего не то что не учуешь, но даже не увидишь как следует. Хотя деревья и кусты ещё не покрылись листвой, они стояли достаточно плотно.

Миэну виделись тени людей. Они, как и он, брели среди деревьев, но оставались друг к другу совершенно равнодушны. Миэна не удивило их появление, и вскоре он перестал их замечать, тем более, что люди, даже оказываясь в нескольких шагах, не обращали ни на кого внимания.

Златоволосая девушка сидела на выступающем из земли корне и тоже безучастно смотрела перед собой. Такой она была большую часть жизни. С пятилетнего возраста, когда умерла её мать.

Затаив дыхание, он опустился перед ней на колени, обнимая. Его печаль, но всё же не ошибка. Больно, что он так и не смог ей помочь.

За спиной, вторя внутреннему укору, прозвучали слова:

– Ты обещал её оберегать, – нежном голосе слышались стальные нотки.

Миэн осознавал, это сон. И слова в нём – порождение его собственного сознания. Он не удивился, что его совесть говорит именно этим голосом. Миэн отпустил Элариан и обернулся. Расплывчатые тени не сразу обрели ясность. Но вскоре в обоих, в мужчине и женщине, можно было угадать черты безразличной ко всему девушки.

Пусть в светло-серых глазах эльфийки в тёмно-зелёных одеждах он опасался увидеть осуждение, но это чувство бледнело перед страхом прощения.

Он не хотел допускать подобную слабость в собственном сне.

Он поднялся на ноги и протянул кораблик. Эланор сделала шаг назад.

Подхваченный ветром кораблик упал на воду и поплыл по ручью, которого не было мигом ранее.

– Ещё не время? – неожиданно для себя спросил Миэн.

Голос прозвучал непривычно чётко.

В светло-серых глазах Эланор на миг отразилось недоумение. В следующий миг её волосы слегка порыжели и стали темнее, а радужки глаз приобрели ярко-бирюзовый оттенок. Одежда же, напротив, выцвела, превратившись в нечто буровато-серое.

Пейзаж вокруг тоже изменился. Теперь над головой не было голых ветвей, солнечный свет немного пожелтел, а вместо сырой от тающего снега земли под ногами появился песок. Миэн успел заметить поблизости море, а в следующий миг стало темно, как ночью, и вдруг всё вернулось обратно.

Почти.

Весенний лес был тих и безлюден, не было и ручья. Миэн опустился на колени, но ткань сна окончательно прохудилась.

Просыпаясь, он, помимо привычной тупой боли, ощутил потерянность и безнадежность. Миэн услышал приближающиеся шаги, но значения им не придал.

– Они же не уходили, в отличие от тебя, – донёсся голос Цевирта Велоанфера. – Ты снова вспомнила о Лонери?

– Я никогда о ней не забывала, – возразила Лонсия, тем самым закончив разговор.

Было тихо и спокойно. Но как-то тяжко. Впрочем, Миэн не стал изображать растение, когда к нему обратились.

– Просыпайтесь, мастер Миэн Элуниар, – напевно позвала Лонсия. – Нам пригодится живой свидетель.

Миэн открыл глаза и чуть сдвинул капюшон назад.

Лонсия и Цевирт стояли на ступеньках ниже. Вид Лонсии просто излучал радостное добродушие, и Миэн мог лишь подивиться её улыбке.

– Можете разбудить кого-нибудь другого? – шёпотом спросил он.

– Нет, это слишком опасно, – ответил мрачный Цевирт. – И, возможно, нам бы хотелось услышать вашу историю. Слишком многое играет против лишь потому, что остаётся неизвестным.

Миэн считал свою историю слишком давней, да и к Жемчужному Замку не имеющей никакого отношения.

– Пусть госпожа Лонсия расскажет, – вздохнул Миэн. – Я не использую шлем для сокрытия мыслей, хотя мог бы.

Вновь накатила усталость, и он подумал, что нужно было бы вернуться в свою комнату и постараться заснуть. Но по решительному виду своих собеседников Миэн понял, что это ему не удастся.

– Было бы неправильно говорить об этом за вашей спиной.

Миэн который раз подумал, что напрасно начал ворошить прошлое. Впрочем, идти на попятную он не собирался.

– Так куда направляемся? – спросил он, подняв голову.

– Малый Континент, – ответил Цевирт и добавил: – Вам во Владениях Дракона лучше оставаться невидимым.

Тогда Миэн понял, что сказанное ранее было лишь поводом. Им просто нужен сторонний наблюдатель, что нравилось Миэну куда больше.

Головокружение заставило предусмотрительно сесть на землю. Зрение быстро приспособилось к недостатку света. Миэн даже обрадовался привычной ночи. Шумели волны.

Напряжение натянутых струн, исходящее от его спутников, ушло вместе с ними. Только когда они оказались на достаточном расстоянии, перестала давить неминуемая угроза.

Миэн шёл по сырой гальке, шуршащей под подошвами. Но этот звук не мог сравниться с шумом прибоя и шипением оседающей пены. Тёмная вода отражала искры звёзд.

– Не видишь ничего странного? – напомнил о себе призрак.

Видимо, он на время заставил о себе забыть. Кольнуло понимание уязвимости, впрочем, не сильно. Миэн решил, что пусть менталисты сами разбираются между собой без его посредничества.

– А то ты не знаешь, что я вижу, а что нет, – недовольно проворчал Миэн, впрочем, на этом он отпустил неприятное чувство.

Хотя призрак, по мнению Миэна, не мог нести угрозы, мотивы его оставались непостижимы. Поэтому о доверии речи быть не могло. Но вот избавиться от подобного общества желания не возникало. Рассуждения заходили в тупик – мысль, что призрак мог управлять чужими мыслями.

– Слышал, тут нет луны, – продолжил призрак.

Миэн не понял, вопрос это или утверждение. Он не задавался вопросами небесной механики нового мира. Да и о старом в этой сфере знания у него были весьма посредственные, просто нужно было быть слепым, чтобы не знать о двух спутниках Неотона.

– Всему виной наличие невидимой луны? – усомнился Миэн.

Это предположение показалось Миэну полной бессмыслицей. Он не понимал, с чего призрак решил обратить на это его внимание.

– Те, кто спрятали луну, не стали маскировать её присутствия, – пояснил тот.

– Или не смогли, – предположил Миэн.

– Это было бы лучше, – в голосе призрака не было уверенности, но он попытался пошутить: – Приливную волну ведь не скрыть оптической иллюзией?

Миэн глянул в сторону леса. Не для того он здесь оказался, чтобы прогуливаться по побережью и беседовать о незримом. Он пошёл по следу своих спутников, держась на достаточном расстоянии, чтобы направленные на них чары не задели его. И, как оказалось, не напрасно.

Миэн заворожённо смотрел на крылатых ящеров. Один из них приземлился в нескольких шагах от него. Хотя Элуниар мог разглядеть каждую чешуйку, темнота не позволяла судить об их цвете.

Ящер, будто что-то заподозрив, громко втянул воздух. Но, ничего не обнаружив, принял человеческий облик и, стараясь не производить шума, скрылся за деревьями.

Миэну всегда было интересно наблюдать за изменением облика других оборотней. Преображение через огонь было самым быстрым и наименее болезненным. Но происходило оно по-разному. Миэн немного завидовал холодному «световому» превращению сфинксов: ничего не спалишь случайно, да и дымом не будет нести в случае промедления. Преображение дракона проходило так же легко. Миэн даже заподозрил наличие аналогичного Капле Жизни предмета, на что ему послышалась усмешка призрака.

«Думаешь, драконы такие же искусственные создания?»

Нет, не думал. Но понимал, что призрак, способный считывать мысли, просто выразил свой вывод, основываясь на знаниях и некоторых рассуждениях.

«Все люди искусственные, – всё-таки заметил он. – Постоянно приходится прикладывать усилия, чтобы что-то из себя представлять.

Когда началось землетрясение, призрак промолчал. Возможно, он этого даже не заметил. Миэн прижался к дереву, надеясь, что крепкие корни выдержат. Ветви дрожали, тряслась листва, на голову падали насекомые. Но вот всё стихло. Ни ветра, ни ночных звуков, ни шелеста крыльев. А ведь, кажется, он его слышал.

Да, так и есть. Прислушавшись, Миэн различил дыхание. А затем и шаги. Миэн замер – кто-то прошёл на расстоянии вытянутой руки от него. Не дракон. А если и дракон, то в человеческом облике. Миэн мог с уверенностью сказать, что это теплокровный гуманоид. Невидимый, кажется, тоже что-то почувствовал и остановился.

Чужая защитная магия покалывала кожу. Сохранять неподвижность стало невыносимо.

«Ты тут?» – мысленно спросил Миэн призрака, чтобы отвлечься от неприятных ощущений.

Но Эрлар не ответил. Пока Миэн думал, следует ли ему попробовать поймать невидимку, появились другие. Пришлось забыть о любопытстве, тем более, что в создаваемом ими шуме можно было незаметно куда-нибудь отойти.

«Да что же ты? – напомнил о себе призрак. – Упустил такую возможность…»

«Так что же ты молчал?» – не понял его недовольства Миэн.

В том, что невидимки ушли в ту же сторону, что и Цевирт с Лонсией, у него не было сомнений. И на дружественные намерения рассчитывать не приходилось.

«У них амулеты, они меня заглушают», – пояснил призрак.

«И после этого будешь говорить, что от призрака есть польза», – вздохнул Миэн.

«Просто думать головой надо постоянно, а не временами», – не остался в долгу тот.

Хотя он высказал это чересчур обезличенно для обвинения, намёк был прозрачен. Миэн предпочел бы не заметить, но у него не вышло. К счастью, благоразумие одержало верх над эмоциями.

– Так что ты предлагаешь? – спросил он, но призрак ответить не успел.

Люди кричали, со всех сторон сверкали разноцветные вспышки, раздавались оглушительные хлопки. Ближайший дракон-оборотень что-то доказывал напарнику, указывая пальцем на землю под ногами.

Оглушительно грянула низкая звуковая волна, и Миэн всё же повалился на траву.

«Тихо», – вновь напомнил о себе призрак.

Но Миэн и не думал выдавать своё присутствие. Камень рядом с ним пошевелился, а затем пропал, и на земле стали появляться удаляющиеся следы. Невидимый маленький человечек двигался довольно быстро.

***

– Спрайт? – выслушав Миэна, предположил Цевирт, когда они вернулись в Жемчужный Замок.

– На Малом Континенте спрайты воюют с драконами? – в голосе Лонсии слышалось сомнение.

– Почему нет? На Большом все воюют с драконами, – напомнил Цевирт.

– Да, – Лонсия улыбнулась. – Просто не подозревала, что спрайты есть и на Малом…

Миэн оставил их. Он уже неплохо ориентировался в лестницах и коридорах и, вернувшись в свою комнату, долго лежал на полу, слепо смотря в потолок. Как заснул, он не заметил, зато открыл глаза с ясным осознанием: медлить больше нельзя.

В воздухе разливалось что-то неприятно знакомое. Тяжёлое и тягучее. О чём оно напоминало? О недавнем сновидении? Был ли он воспоминанием из прошлой жизни?

Это ведь даже не запах, что-то иное, пусть и воспринимается похожим способом.

Сердце стучало непозволительно быстро. Он даже на заметил, как оказался на ногах и бежал, хотя, казалось, истощённое тело на такое не способно. Впрочем, ему было не до того, чтобы думать о собственных физических возможностях.

Так Миэн оказался у двери, которая распахнулась прямо перед ним. Он увидел ужас в глазах Фариды.

Но это было не только её чувство. Страх разливался повсюду, будто его испытывал сам Жемчужный замок. Вполне возможно, что так оно и было.

Миэн почувствовал набегающую волну, и у него был лишь один способ защитить от неё Фариду.

Это длилось слишком долго. Осознание времени в такие мгновения растягивалось, но накатившая волна всё не отходила, не рассеивалась. Он видел, как сгорает его тело и как энергия заставляет материю образовать новый облик. Но преображение происходит слишком быстро, чтобы служить щитом. Как только оно завершится, волна возьмёт своё.

Понимание того, что ни в коем случае нельзя завершать переход, заставило Миэна совершить немыслимое: прервать одно преображение и начать следующее. Снова, снова и снова… Он сбился со счёта и перестал понимать происходящее. Позже он пытался понять, что позволило ему продержаться, не давая прекратиться биению, пока не ушла волна.

Он не знал, когда к нему вернулось сознание. Просто почувствовал боль, острую и вездесущую, и понял, что не может дышать. Откашливаясь от заполнившего легкие дыма, он не мог сообразить, где находится и зачем. Перед глазами всё плыло, превращаясь в размытые пятна света и тени.

Он нашёл себя стоящим у открытого окна под воющим ветром и летящим снегом. И лишь тогда осознал свои действия и личность. Боль, хоть и вытягивала силы, только распаляла гнев. Миэн был зол. В этот миг ему хотелось обратиться птицей и улететь как можно дальше от этого места. Оставить всё. Но он не мог.

Сознание прояснилось, жжение в лёгких утихало. Всё ещё чувствовался привкус крови. Мысли были мрачны, и вовсе не из-за неприятных ощущений. Обоняние не успело восстановиться, и ему по-прежнему чудился горький удушающий запах дыма. Он мог себе позволить изменить облик, не завершая превращения. У сфинксов такой возможности просто не было.

Усилием воли Элуниар обратился вороном, хотя ещё несколько мгновений назад ему казалось, что он просто не сможет больше прибегать к оборотничеству. Боль, вспыхнув на короткий миг сильнее, ушла. В этом облике он мог довольно ясно мыслить и использовать те же виды чар, что и в человеческом. Он пролетал над чьи-то телами, отмечая, что их не должно было быть здесь. И это заставило угасающий гнев разгореться с новой силой.

«Не только моими словами пренебрегают» – мрачно думал он.

Он понимал, что если эта сила придёт снова, то он не сможет никому помочь. Даже себе. Пусть она его и не убьёт.

Дверь была заперта, но Миэна это не остановило. Он дымом проник в просторную светлую комнату и, вернувшись к человеческому облику, выдохнул. Нетронутая чистота и порядок. Конечно, видев жутковатую особенность Жемчужного Замка, он мог заподозрить, что тот уже успел скрыть следы. Но слишком мало времени прошло.

Помощь Ленца была необходима. Это ему, Миэну, следовало бы выяснить мотивы Фариды. Нет, это пустые сожаления: она бы ничего не сказала, только совершила бы какую-нибудь глупость, пытаясь избавиться от преследователя. Он думал, что ошибкой для неё было сюда возвращаться, но, по крайней мере, не совсем напрасно он напросился в помощники. Миэн просто не мог поступить иначе.

Так как Ленца в комнате не оказалось, Миэн почти успокоился, решив, что тот всё же ушёл через портал. Изнутри дверь легко поддалась. Вновь обернувшись вороном, Миэн поспешил обратно. Учуяв отвратительный горький запах дыма, он подумал, что его магия теперь даёт сбои. Но не успел он пролететь дверную арку, как что-то выбило воздух у него из лёгких и пригвоздило к стене.

Электрическая волна прошла по поверхности тела птицы, окончательно лишая возможности двигаться и мыслить, а серебряное лезвие – дышать и упасть на пол.

***

Сон как рукой сняло. Фита открыла глаза и увидела окруживших её фей. Те спорили, перебивая друг друга, так что уловить суть было невозможно.

– Что случилось? – спросила она на их языке.

– Что-то страшное, – ответила Леванда. – Какой ужасающий вопль!

Фита ничего не слышала, но слова феи не могли её не встревожить.

– Чей вопль? – спросила она.

– Не было раньше такого, – не обращая внимания на Фиту, утверждала одна фея.

– Наверняка было, – возражала другая. – Неспроста же остальные отказались здесь жить.

– Так почему не сообщили нам? – голубая фея ударила кулачком по изголовью кровати.

– Они перестали с нами говорить, когда мы отправились в Жемчужный замок.

– Фита, загляни в зеркало, – попросила Леванда.

– Конечно, – кивнула волшебница, подходя к тумбочке. – Но что вы хотите увидеть?

– То, что за дверью. Мы не уверены, можно ли сейчас выходить наружу.

Обрамленное овалом отражение лица померкло, сменившись клубами чёрного дыма. Фита ждала, что они приобретут знакомые очертания, но те не торопились становиться знакомыми залами, коридорами и лестницами.

Фита задумалась, могло ли Зеркало прийти в негодность. Всё же этот магический предмет был создан задолго до того, как Веринтар стал проявлять признаки нестабильности. Для чародея, а тем более волшебника, лучше уж сомневаться в предмете, даже таком могущественном, чем в собственных силах.

– Или ты мне хочешь что-то сказать таким образом? – пробормотала Фита.

Даже феи перестали следить за изображениям, предложив воспользоваться собственной магией. Леванду не привела в восторг эта мысль, но численное преимущество сестёр было неоспоримо.

Феи взялись за руки, и их свечение на миг смешалось и стало ярче. Фита предпочла воспользоваться этим временем, чтобы привести себя в порядок.

– Там безопасно, – сообщили они, когда она вернулась, но в их голосах не было уверенности.

Впрочем, в следующий миг никто из них и не вспомнил о своём беспокойстве.

***

Глупо бояться отражений. А вот тех, чьи они? Тут то же самое, что с темнотой. Но что касается самих зеркал… Когда они разлетаются на осколки, просто взрываются и, на огромной скорости врезаясь в тело, разрывают мягкие ткани…

Но на этот раз всё было иначе. Теперь, когда он сам не больше, чем отражение, он мог лишь наблюдать. Вот только одна возможность видеть не привносила понимания.

***

Почему-то немели руки. Сердце стучало ровно, но будто что-то сжалось в груди. Фарида не могла списать это ощущение на холодную саламандру – чёрная ящерица, свернувшись в стороне, подпитывалась теплом белого пола.

Фарида рассматривала зеркально-чёрные бусины глаз и спираль длинного хвоста. Саламандра казалась существом из другого мира, проталиной среди свежего снега. Но это лишь мнилось. Ведь не она и даже не её предки пришли в этот мир с далёкого Неотона. И ей было здесь место.

Зрение начало подводить. Видимые образы переставали быть различимыми, сливаясь в единую серую мглу. Но как раз это нисколько не страшило. Наоборот, объятия ужаса понемногу размыкались.

Фарида прислушивалась к своему размеренному дыханию и шагам за пределами того небольшого пространства, в котором с ней была лишь саламандра.

Фарида всё меньше ощущала своё тело, зато чувствовала каждый угол и изгиб окружающего её белого камня.

Нет, камень не способен ни говорить, ни думать. И он не слышит сам по себе. На то есть маг стихий.

Остро не хватает глаз, и раздаётся заполняющее собой всё шипение. Зрение будто возвращается, но Фарида осознаёт, что её собственный взгляд слепо устремлён в потолок. Сущность изменяется, отделяется от каменных стен и вместе с потоками воздуха летит по залам и коридорам. В звуке стен и движении воздуха.

Фарида понимала, что не одна. Кто-то звал её, при этом она не слышала и не видела никого, просто понимала. Словно она сама стала одной из бестелесных сущностей, которым не нужны для общения ни слова, ни жесты. Она не раздумавала над вопросом доверия, это не имело значения.

Магией стихий в таком состоянии реагировали на малейшее движение воздуха. Она ветром пронеслась по длинному коридору, но поняв, что другая сущность пытается ей сообщить, замедлилась. Не сделай она этого, должно быть, ей удалось бы сбить женщину с ног, а дальше уже разбираться.

Вместо этого Фарида попыталась сопоставить нынешние ощущения и воспоминания о недавнем прошлом.

Но промедление стоило слишком дорого: та исчезла.

***

Боль была невыносима, но она отступала. Мышцы потряхивало. Фариде понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить тело слушаться и подняться на ноги.

– Нет, я не для того сюда пришла, – сказала она, стряхивая слёзы.

Она проверила сумку, в которую отец накануне поместил магические камни и свитки. Их магия отозвалась едва слышным хрустальным звоном, завораживая и успокаивая. Но созерцание продлилось лишь пару мгновений. Фарида, надев на большой палец перстень с аметистом, повесила мешок за плечо.

Она шла настолько быстро, насколько позволяли заплетающиеся ноги. Дверь в комнату Ленца была распахнута настежь. Теперь она своими глазами видела прибитого к дверному косяку ворона. Фарида, задержав дыхание, схватила серебряную рукоять и потянула на себя. Кинжал поддался легко, а тело птицы пеплом осыпалось на пол.

Тот самый кинжал, что метнула в неё Фита. Фарида видела эту серебристую молнию лишь мельком, но она была уверена, что это тот самый предмет. Теперь она могла хорошо рассмотреть и геометрические узоры на серебряной рукояти, и сверкающее на солнце прозрачное лезвие.

Фарида вздохнула и заметила на тумбочке наручные часы Ленца.

***

От мгновенного перемещения между этажами у Фариды заложило уши. В просторном круглом зале со статуями отсчитывали время круглые часы. Из-за приоткрытой двери доносился шум воды. Но Фарида не смогла себя заставить даже заглянуть туда и воскрешать в памяти эти жуткие первые мгновения, после которых мир так и не вернулся на круги своя.

Фарида, войдя в комнату отца, вновь увидела её. Дверь захлопнулась. Будто сплетённая из разноцветного дыма зеленоволосая женщина призрачно мерцала. Но даже сейчас она не смотрелась так же эфемерно, как привидение Эрлара.

– Прольётся кровь, и на земле прорастёт новая трава, – голос её переливался. – Распадётся мёртвая плоть, и обновлённая земля принесёт новую жизнь.

Она подняла голову на Фариду и усмехнулась, задержав взгляд на кинжале:

– Красивая безделица, не так ли?

Фарида вдруг поняла, что не может сосредоточиться достаточно, чтобы воспользоваться магией стихий.

– К чему этот ужас в твоих глазах, красавица? – женщина выглядела спокойно и расслабленно, будто была здесь хозяйкой. – Тебе не вернуть их, но, думаю, эта необходимая жертва была достаточна.

– Достаточна для чего? – сглотнув, спросила Фарида.

– Для всего. Для силы, капля за каплей копившейся под камнями. Ты ведь ощущаешь, как ушло былое напряжение?

– Нет, – ответила Фарида. – Ты убила моих родителей! А теперь говоришь о необходимых жертвах?

– С чего ты взяла, что это сделала я? – женщина нахмурилась, затем засмеялась. – Меня бы вообще здесь не было, если бы не ты.

– Я? Я даже не знаю, кто ты.

– Вот именно, – кивнула женщина. – Но, несмотря на это, ты хочешь меня убить.

Фарида старалась не смотреть на тело отца.

– Нет! – Фарида покачала головой. – Я хочу понять.

– Ты вернулась сюда не одна, не так ли? Что ты знаешь о людях, которых привела сюда?

Фарида не поддалась на провокацию. Ни Ленц, ни даже Миэн не вызвали у родителей подозрений.

– Я знаю, что Миэна убила ты, – ответила Фарида, поднимая руку с кинжалом.

Женщина расхохоталась.

– Давно бы это сделала… Утопить ублюдка, в землю закопать… чего только не перепробовала…

– Зачем? – удивилась Фарида, отмечая, что чужие кровожадные слова прогоняют собственные подобные мысли.

– Правильнее было бы «за что?» – исправила её женщина. – Но, помни ты себя прошлую, у тебя не возникло бы подобного вопроса.

– Ох, – Фарида криво усмехнулась. – Неужели и тебе что-то известно о моих прошлых жизнях?

– Не по моей воле, – женщина вздохнула.

Фарида только шагнула вперёд, и ей показалось, что пол пошёл кругами, как потревоженная вода, а нога застряла в нём. Она не успела отойти от нахлынувшей боли, когда увидела, что руки её становятся прозрачными. Более того, она перестала их чувствовать. Как и всё остальное. А в следующий миг Фарида могла лишь двигать глазами, глядя будто сквозь мутное стекло. При этом её собственное положение сместилось к стене у двери.

Кинжал со звоном упал на пол.

– Надо же, работает! – воскликнула женщина и протянула задумчиво: – Я уж думала, все чары-ловушки слетели… Вот бы было весело…

Она, разглядывая что-то невидимое перед собой и под ногами, осторожно прошлась туда-сюда.

– Кажется, кто-то сам себя обхитрил, – произнесла женщина. – А освободила ты его напрасно… – Она пнула кинжал, и тот звякнул об дверь. – Теперь придётся начинать всё заново.

Фарида подумала, что хорошо бы сейчас вернуться в то состояние, в котором она будто бы была чистым сгустком энергии, но поняла, что не может, не ощущая тела, от него оттолкнуться. Она не знала, долго ли рассуждала о тщетности бытия, слушая мелодичный голос зеленоволосой женщины, поющей колыбельные на эльфийских наречиях. Но когда услышала снаружи шаги, ей показалось, что мир остановился.

А потом вновь помчался с бешеной скоростью. Фарида увидела себя, фей и сестру, которая метнула в насмехающуюся над ними женщину молнию. А когда вспыхнули сине-зелёные волосы, она исчезла в облаке чёрного дыма. Фита подняла кинжал, пробежала мимо оцепеневшей сестры к телу отца и на миг тоже замерла, прорычав что-то сквозь зубы. После чего резко обернулась и метнула кинжал в девочку.

Обжигающая волна снесла все барьеры. Голова прояснилась, а тугие незримые путы растаяли. Фарида упала на пол рядом с неподвижными феями и подняла взгляд на растерянную Фиту.

– Что ты сделала? – не растерялась Фарида, хотя попытки подняться на ноги заканчивались очередным падением.

– Не знаю, – прошептала Фита, переводя взгляд с внезапно повзрослевшей сестры на окровавленное тело Цевирта Велоанфера. – Мама тоже?..

– Да, я же говорила, – Фарида подползла к кинжалу и сомкнула ладонь на рукояти.

– Ты не представляешь, как я тогда была зла на неё, – голос Фиты дрожал. – Но я никогда не желала ничего такого… наверное. Почему она медлила?

– Ждала чего-то? – предположила Фарида.

В отличие от сестры, она была совершенно спокойна. Она знала, что это случится, и оно случилось.

– Папа почему-то был уверен, что дело не в демонах…

– Он что-то говорил тебе? – встрепенулась Фита.

Фарида могла многое рассказать и многое спросить, но испытывала полное смятение. Она всё ещё не была уверена, что может доверять Фите, но не Фита сейчас была главной бедой. И почему родители не отнеслись к словам про демоницу серьёзней? Почему они без подозрений отнеслись к чёрному магу, которого она беспечно привела в дом? А с ним и её…

Оставалось лишь одно звено, последняя зацепка, и эту тайну, возможно, прояснит Фита, сама или при помощи фей. Сильфиды ещё не пришли в себя, но Фарида не сомневалась, что они живы.

– Как всё сложно! – простонала Фарида, закрыв лицо руками.

– Тут я согласен.

Девушки, вздрогнув, обернулись к стоящему в дверном проёме призраку.

========== Глава пятнадцатая. Ловушка ==========

Дурные сны имеют свойство заканчиваться, а когда-нибудь уйдёт и дурная жизнь. Вот только торопиться, чтобы проводить её, в отличие от ночного кошмара, не хочется. Даже в самый тёмный час вместе с отчаянием и обидой остаётся надежда, что это всё неправда и всё изменится в один миг. Нужно только проснуться, и вновь потекут привычные будни, где нет других бед, кроме споров с близкими по каким-то мелочам.

– Невозможно начать сначала, – говорит голос из прошлого. – Его уже нет.

Фарида не может вспомнить ни обладателя голоса, ни обстоятельств, при которых были произнесены эти слова. Туман, повсюду густой туман. И впереди, и за спиной. Пусть это и не канатная дорога, но уж точно качаемый ветром мост над пропастью.

Что делать, если хаос не желает обращаться порядком, а твердая земля под ногами вновь и вновь становится зыбкой? Мозаика, начавшая складываться в цельную картину, вновь рассыпалась разноцветными осколками.

Теперь, когда всё неминуемое уже случилось, её дорога туманна и непредсказуема. То, что совсем недавно принималось как должное, теперь вызывало вопросы.

Энергия, что высвободилась при соприкосновении кинжала и жемчужины, подействовала лишь на неё, перенеся в Элатем и вытащив из ловушки, и лежащих без сознания фей.

– Эрлар? – выдохнула Фарида. – Так, значит, это ты?

Уж кого она не учла, так это антара. Призрака, вернувшего человеческое тело. А ведь родители наверняка спрашивали про него не просто так.

– На мне ли вина за эту трагедию? – переспросил призрак и продолжил: – Если выброс являлся частью защитного механизма, оставленного антарами, то возможно. Но мы так и не узнали, было ли здесь что-то подобное.

– Так, ты меня уже знаешь, – уточнила Фарида.

– Да, ты забыла ключ, – кивнул Эрлар.

– Но почему ты снова призрак? – вопрос был несколько сложнее, чем казался на первый взгляд, ведь не появилось привидений отца или матери.

– А как люди становятся призраками?

Хотя откровения не последовало, Фарида не почувствовала себя разочарованной. Виной ли тому какое-то общее опустошение или смирение перед обстоятельствами, на которые она не в силах повлиять, она не знала.

– Значит, и тебя тоже… – прошептала Фарида, а Эрлар не стал делиться подробностями, но кое -что всё же решила уточнить: – Ты сразу попал в Жемчужный Замок или тоже сначала за стену?

– Сразу, хотя это сыграло со мной злую шутку, – Эрлар, разведя руками, улыбнулся. – Не успел сориентироваться.

Это звучало довольно просто, но оставалось ещё что-то. И, хотя Фарида не могла его распознать, оно не давало ей покоя, мельтеша где-то на краю сознания.

– Но ведь ты не собирался идти за мной? – в голосе Фариды не было уверенности.

– Если честно, я тогда как раз над этим думал, – признался Эрлар. – Я понял, что должен быть здесь, когда увидел в воспоминаниях драконицы себя… – он не стал уточнять про обезображенный труп. – Но она, к счастью, меня не узнала.

Фарида не стала терзаться сомнениями по поводу его правдивости, вместо этого оглянулась на растерянную сестру, которая теперь не сводила взгляда с призрака.

Фита была взрослой опытной волшебницей, вся жизнь которой была посвящена магии в различных её проявлениях. С самых ранних лет её любопытство уравновешивалось осторожностью. Фита полагала, что удивить её непросто. И это действительно было так.

Даже то, что произошло с Данной двадцать лет назад, показалось Фите вполне закономерным. И ведь именно она рассказала сестре легенду о Каньоне. Впрочем, не она, так кто-то другой. Но то, что случилось с Данной, было загадкой этого мира, а не потерянного Неотона. И выбор Данны – это только её судьба. А ведь она элементалистка, а маги стихий сильно отличаются от тех же чародеев, путь которых – узкая тропа между разумом и безумием. Нельзя допускать сомнения в себе и своей магии, поэтому необходимо быть готовым к тому, что рухнут самые твёрдые убеждения. Фите не было важно, насколько близки к истине услышанные когда-то рассказы, которыми она делилась сначала с Данной, а потом и с Фаридой. Её учили, что маг не должен пренебрегать мнимым, так как с одной действительностью картина мира перестает быть целостной, а значит – правдивой. Надевая фиолетовую мантию, чародей должен понимать, что ступает по натянутой над пропастью верёвке, и только равновесие может сохранить ему жизнь и здоровье. У каждого волшебника был свой способ держать его. То, что подходило одним, было губительно для других. Фита не могла идти извилистыми путями своих предшественников и наставников, но её путь был весьма долгим, пусть каждый шаг в нём совершался с излишней осторожностью.