Текст книги "За зелёной звездой (СИ)"

Автор книги: Vardalin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Я не знаю, – только и могла ответить Фарида. – Но, прошу тебя, не молчи!

«Тебе здесь нравится?»

– Да!

«А если я уйду?»

– Почему ты хочешь уйти?

«Чтобы избежать твоих вопросов».

– Хорошо, я не буду больше ничего спрашивать.

«Надолго ли? – усмехнулся Ёрм. – В любом случае, я не намерен наблюдать, как тебя мучает любопытство».

– Но прежде, чем ты исчезнешь, оставив меня с ним один на один, ответь хотя бы на мой первый вопрос.

«Ты отказалась от своего прежнего дома и нарушила законы собственной страны. Это хорошее место для тебя».

– Это что, моя тюрьма? – неверяще уточнила Фарида.

«Дом, тюрьма или могила, это уж от тебя зависит, – ответил Ёрм. – Боюсь, когда я уйду, здесь станет холодно, как прежде».

Перенеся вес на согнутую руку, Фарида чуть приподнялась и в очередной раз попробовала схватить ускользающий зелёный огонёк.

«Пожалей ящерицу», – усмехнулся Ёрм и, мигнув на прощанье, исчез.

Фарида вновь оказалась на воющем морозе, и саламандра, лишившись тепла, потеряла материальность.

Ресницы слиплись от застывших слёз, но Фарида не ощущала прежнего отчаяния. Не обращая внимания на стужу, она поднялась на ноги, призывая огненного элементаля. Фарида зажала осколок духа огненной стихии между ладоней. Она ощутила, как ожила и зашевелилась у сердца саламандра, когда тепло мягко распространилось от кистей рук по всему организму. Сущность элементаля потеряла остаточную упругость, пальцы переплелись, но элементалистка понимала, что элементаль никуда не исчез, а слился с ней, подобно маленькой саламандре.

Фарида ощущала ветер, что проносился будто прямо сквозь неё, напитываясь теплом. Слышала гудение скованной льдом земли, а лед трещал, разрываемый быстро растущими ветвями трещин.

Фарида не могла бы ответить, что во всём этом буйстве делает она, хотя, несомненно, оставалась источником этого движения. Она понимала лишь то, что хочет получить в итоге, но не осознавала своих действий и их порядка.

Падение в талую воду стало закономерным результатом, но именно этот резкий переход несколько прояснил её мысли. Вот только сил уже не было, и Фариде ничего не оставалось, кроме как, лёжа на спине, медленно грести к берегу.

«Дом, – думала она. – Он будет на том уступе. Оттуда хорошо просматривается озеро, но всё же достаточно далеко от воды».

Она словно наяву видела, как из скалы вырастает небольшое и уютное жилище. Тепло там будет поддерживаться негасимым пламенем, осталось лишь придумать, как именно это воплотить.

«Нужно принести какие-нибудь морозостойкие растения, – думала она. – И хорошо бы в озере завести рыбу… Тогда прилетят птицы и придут звери».

«Или лучше вывести сюда канал для Жемчужной реки? Тогда быстрее придёт жизнь. Но озеро надо оставить таким же прозрачным… Нет, не нужна здесь река, надо пустить Жемчужную воду по подземному ходу, пусть тут будет родник, а тонкий ручей можно пустить туда, куда нужно…»

– Ты мог их всех спасти? – спросила Фарида огонёк.

«У меня нет такой потребности».

========== Эпилог ==========

Давным-давно, когда мир был другим, под высокими каменными сводами жил Ледяной Великан. Путешествуя на лодке по огненным рекам, он следил, чтобы не расплавились от жара его сокровища – сверкающие разноцветные шары, парящие над лавой. Знал он, что они рассыплются, если он прикоснётся к ним, поэтому просто охлаждал их своим ледяным дыханием.

Но однажды увидел он, что одного сокровища не хватает. Удивился Великан и испугался, что не уследил. Думал он, что опоздал, что растаял шар, обернувшись каплей в течении расплавленной породы. Он уже смирился с потерей, но, завернув за поворот, увидел вдалеке столб света, так не похожего на привычное ему тусклое рыжее сияние лавы.

Он выпрямился, схватился за края дыры, подтянулся на руках, высунув голову на поверхность, и подивился свету верхнего мира. Лазури неба и изумруду леса, тем цветам, которые, как он до сих пор считал, были свойственны лишь его драгоценностям.

Мимо пролетала Весна, которую он принял за густой непроглядный туман, но не заметила она замершую неподвижно прозрачную голову. Когда Весна скрылась за лесом, Великан выбрался на поверхность и отправился исследовать неведомые доселе земли.

Он не видел, как выцветают растения под его ногами, как в страхе бегут дикие звери, как вспыхивают сухие деревья в старых лесах, когда он на миг замирает над ними. Невдомёк ему было, что не было у него тени, и лучи светила, проходя через него, оборачивались огнём. Не знал Великан, что принёс беду в верхний мир.

Донёс ветер дым до дома Весны. Взяла она с собой грозовые тучи и отправилась спасать лес. Но, заметив сверкающего на солнце Ледяного Великана, испугалась и затаилась.

Увидел Ледяной Великан, что приближаются гремящие и сверкающие клочки тумана. Склонился он, прикасаясь к неведомому явлению, и не дождём тучи обрушились на землю, а снегом и градом.

Испугалась Весна, призвала ветры и ураганы. Принесли они разрушения, но унесли тучи к океану. Высунул голову из пучины Морской Змей, и донёсся до него плач. Великан же его не услышал, но вспомнил, что ему нужно обойти сокровища, и поспешил обратно в подземелья. В руке его появилось весло, а под ним лодка.

Проследила за ним Весна и увидела на этот раз огромную дыру в земле.

Не любила она Морского Змея, что часто обрушивал разрушительные волны на берега. Но увидела она в пришельце из-под земли ещё более страшную напасть. Отправилась Весна к морю, и откликнулся на её зов Морской Змей. Он не был так прозрачен, как Ледяной Великан, так как плавали в нём рыбы и водоросли, а на поверхности шипела белая пена. Сошлись они на том, что опасен их новый враг, которому по силам не только поджечь леса, но и заморозить моря. И стали они думать, как закрыть ход на поверхность.

Змей предложил обрушить гору, и Весна после долгих раздумий согласилась.

Нагнал Змей такую волну, какой доселе не видел мир, и обрушил ее на горный хребет. Но не сдвинулись горы, лишь смыло с них растения и животных.

Ледяной Великан привычно обходил свои владения, когда сверху обрушилась вода и подземелье наполнилось паром. Подумал он, что верхний мир опасен, ведь оттуда приходит вор, что забирает сокровища. Поэтому он заставил пар застыть, создав толстую и прочную ледяную стену между подземельем и поверхностью.

Грустила Весна о потерях, но обрадовалась, когда рана в земле затянулась. Весна избегала смотреть на застывших во льду животных и птиц, поэтому обходила новый ледник стороной. А Морской Змей был доволен, что, несмотря на потери воды, сумел даже расширить свои владения.

Поначалу Ледяной Великан действительно думал, что не уследил за одним из сокровищ, и оно расплавились. Даже дыра в потолке вызвала у него не подозрение, а любопытство исследователя. Вернувшись в подземелья, он убедился, что все сокровища целы, и остудил их. Но не вернулся он после обхода домой, в пещеру из самоцветов. А вместо этого решил ещё раз проверить сокровища. И понял, что не хватает ещё одного шара.

Скорбя о потере, не мог больше спать Великан. Без устали проплывал свой привычный путь по огненным рекам, и когда ему показалось, что вышел он на след вора, сверху хлынула вода…

Заморозил он поднимающийся пар, закрыв ход на веки вечные.

Жизнь Ледяного Великана вернулась в привычное русло. Но однажды пропало ещё одно сокровище, а в потолке над местом пропажи образовалась ещё одна дыра. Слишком маленькая для Великана, но достаточная, чтобы вытянуть сокровище на поверхность.

Разозлился Великан и ударил кулаком в потолок. Затряслась земля так, что даже спящий Морской Змей проснулся. Собрал Ледяной Великан оставшиеся сокровища в водяной мешок и выбрался на поверхность.

И тогда, увидев на поверхности сокровища, явилось Неясное Нечто, которое не выглядело никак, а было просто безобразно. Лишь вместо глаз у него были украденные сокровища. Потребовало оно отдать оставшиеся. Не согласился он отдавать их. Окружило тогда Неясное Нечто Ледяного Великана и потянуло наверх, туда, где не было ни воздуха, ни света.

Вскипел и разлетелся водяной мешок, а Ледяной Великан не мог двинуться ни вперёд, ни назад, ни вверх, ни вниз. Впрочем, он потерял чувство направления, пока кружился. Но удивиться он не успел, так как Нечто никуда не исчезло. Опираясь на Великана, оно отрастило множество конечностей и попыталось собрать парящие вокруг Великана сокровища.

Великан старался крепко удерживать Нечто за руки, а может быть, за ноги или даже за хвосты, и не отцепился, когда оно собрало их все. Оно пыталось вырваться из мёртвой хватки великана, но безуспешно. Оно кидало в Великана всё, до чего могло дотянуться своими конечностями, но ни глыбы льда, ни каменные обломки не могли ему повредить.

Чем больше ударов на него сыпалось, тем больше становился Великан, и тут он понял, что падает, а в следующий миг уже стоял на двух ногах. Он швырнул Нечто оземь, и руках у него появился меч, как раньше появлялось весло. И сокрушил он Нечто, обратив его в Ничто, остался лишь шрам – бездонная расщелина. Разлетелись сокровища по разным краям, и понял Ледяной Великан, что непросто будет их собрать.

Но не заметил он приближения луны. Врезалась она в его голову и отскочила. А Великан упал на землю, раскололся и растаял. Вышло море из берегов и затопило сушу. Весна спаслась, но плакала она о гибели живых созданий, пока не истаяла. После она появлялась в утреннем тумане, но мало кто мог её услышать. Ещё меньше тех, что мог понять. Один лишь Морской Змей радовался, и то недолго. Вода стала утекать в Бездонный Каньон, что сотворил меч великана, и Змей не сумел выбраться из тянущего в расщелину течения.

И может, утекла бы вся вода в бездонную пропасть, да только времена изменились, и то, что было тогда, стало невозможно после. Сокровища разлетелись по разным краям, залегли в глубинах земли и океана, потускнел их свет, а может, и угас.

И лишь трещина Каньона осталась следом от тех времён.

***

Мастерская в этот час была закрыта. Тонкие шторы окрашивали дневной свет в алый. Многоголосый хор часов заполнял просторное, но заполненное всякой всячиной помещение. Пусть здесь царил порядок, но постороннему сложно было найти среди всевозможных механических мелочей то, что ему было бы действительно необходимо.

Но здесь и не бывало случайных посетителей. В Жемчужном городе было достаточно часовых лавок с крупными вывесками, двери которых не нужно было искать в длинных коридорах со слабым освещением. Но торговцы, коллекционеры, любители старинных и просто причудливых вещей бывали здесь. Некоторые даже не раз возвращались, чтобы приобрести заинтересовавшую их вещь. Те, кто знал об этом месте, приходили в определённое время, и в первую очередь их взгляд падал на всевозможные хронометры. Одни были привычны в Жемчужной стране, другие напоминали о Неотоне, на циферблатах третьих и вовсе были неизвестные символы. Что уж говорить об их оформлении. Всевозможных форм и размеров, из дерева, металла и неведомых искусственных материалов.

На стенах между циферблатами попадались пейзажи-миниатюры. Море, корабли, восходы и закаты, леса, реки и проливы, мосты и неведомые города. Мастер утверждал, что это работы его сына, но, если кто-то желал приобрести одно из изображений, отдавал по вполне приемлемой для подобных вещей цене.

На полках, помимо хронометров всевозможных конструкций, были и другие устройства, о предназначении которых гоблин, сидящий за рабочим столом у окна, мог лишь гадать. Утром, чтобы чем-то себя занять, но при этом не трогать чужие вещи, он, оставив записку, отправился на прогулку. Дверь за его спиной послушно замкнулась.

День выдался прохладным и ветреным. Эту часть города даже немного припорошило снегом. Но он недолго пролежал на крышах сверкающей пудрой. Какое-то время в небе висели пушистые тучи, напоминая о грозе, но настоящий дождь так и не пролился.

Прогулка по городу помогла скоротать время и понаблюдать за людьми. Некоторые обсуждали скудные новости, что доносились из-за белых стен Жемчужного Замка. Но на этих немногих раздражённо шикали другие, опасаясь, что Неведомое Нечто, как немедленно прозвали неизвестную смертоносную силу, вырвется из заключения и нападёт на город. Гоблин чувствовал защитные чары, оплетающие дома. Всё вокруг будто искрило и звенело. По сравнению с этим оглушительное тиканье в мастерской показалось тишиной.

Всех чародеев, которых он встречал, волновала главным образом нестабильность Потоков. Все они опасались, что магия станет такой же ненадёжной, как на Неотоне в последние десятилетия.

Гоблин понял, что заблудился, заплутал среди высоких строений и запутался в магическом многоголосье. И подумал, что стоило взять с собой карту города, над которой он заснул. Увы, телепортировать её со стола прямо в руки не удалось. Вероятно, из-за пресловутых наложений слоёв чар и неспокойных потоков магии.

Тогда он коснулся кольца из жемчужного камня, следуя зову, вышел к каналу, поднялся на мост и, сетуя на судьбу, залез на высокие для него перила.

– Нырять запрещено, – предупредил бдительный страж, появляясь неподалёку.

Гоблин кивнул рину, но продолжил болтать ногами, глядя на сверкающую белую воду.

Он поднял руку, и от поверхности реки поднялся фонтан, аркой перекинувшись через мост.

– Мастер Сазж, вот вы где! – воскликнула светловолосая девочка, заметив знакомого.

– Митири, хорошо, что ты меня нашла! – обрадовался он и признался: – Тяжело сидеть без дела.

– А вы почему не в школе? – сопоставив возраст девочки и сиреневую ученическую мантию, спросил стражник.

Прежде чем выйти на улицу, Митири надевала ученическую мантию с белыми нашивками в виде пера. По крайней мере, так её не примут за новоприбывшую. Уж слишком пристальное внимание было в Жемчужной стране к детям. Это было вполне объяснимо, ведь нередко дети-неотоняне попадали на Планету без родителей.

– Так никто не в школе, – напомнила Митири. – Из Жемчужного Замка всех выгнали, даже детей из Башни Сирот разместили по городу… бедные воспитатели. Между тем, – продолжила она, – говорят, мастерица Ри жива. Феи рассказывают о всяких ужасах в Царской Башне. Но при этом они явно рады…

Общение с феями было для Митири условием путешествия, но она не считала это чем-то обременительным. «Главное – не проявлять излишнюю настойчивость», – напоминала она себе, когда те начинали темнить.

– А какие феи, сильфы или пиксы? – уточнил гоблин. Он был благодарен Митири за новости и любопытному рину за вопрос.

– Сильфы, конечно, – ответила Митири. – Пиксам сложней попасть туда.

– Удивляюсь, как ты с ними ладишь, – улыбнулся гоблин.

Митири бы не сказала, что у неё хорошие отношения со всеми. Некоторые сильфиды относились к ней хорошо, другие – с подозрением. С пиксами было ещё сложней, так как они имели куда больше общего с большими людьми, но при этом всячески пытались подчеркнуть своё превосходство. Надо признать, колдовали пиксы отменно. Особенно хорошо зачаровывали различные механизмы и агрегаты. Такие чары у привычных заклинателей часто давали сбой. Но вот если пикс хотел что-то сломать…

Митири не сомневалась, когда им с отцом предстоит уйти, часовая мастерская продолжит работу. Не зря ведь в ней трудятся, набираясь опыта, пиксы и спрайты.

– Да, они на редкость твердолобые создания, как, впрочем, все ветровики, – не дал забыть о своём присутствии рин.

Митири глянула снисходительно, но возражать не стала. Несмотря на то, что сильфы были подобны саламандрам, они всё же были людьми. И зависимость от «своей» стихии похожая.

Митири понимала, что говорить с ним всё же было предпочтительней, чем с теми же сильфидами. Её немного насторожило, что отец ушёл, оставив флейту. Это можно было понять как записку «я ненадолго», но Митири помнила, как позапрошлой зимой он оставлял такую записку. И вернулся только через полгода. А ей пришлось иметь дело с кланом Ральзвудов, одним из самых влиятельных семейств спрайтов Янтарной страны. Зато Хэнк Ральзвуд-младший, талантливый заклинатель со связями среди аборигенов, теперь работал с ними.

– Вы подумали насчёт приглашения? – спросила Митири у гоблина.

– Да, думаю, это будет полезный опыт, – ответил гоблин и развёл руками. – Всё равно пришлось нарушить привычный уклад.

Митири понимала, что её умения недостаточно для плетения сложного и красивого кружева. Тем не менее, рин-стражник перестал их замечать, хотя за секунду до этого гоблин и девочка казались ему заслуживающими особого внимания.

– А что говорит река? – спросила она, когда спина человека оказалась достаточно далеко.

– Мы можем ошибаться, феи могут ошибаться, а река лишь сохраняет и распространяет все эти мысли. В бытовых вопросах это полезно, а так…

– Вернёмся в мастерскую? – предложила Митири.

На досуге Митири наблюдала за младшими детьми из приюта, всё же иногда сила магов проявлялась в младенческом возрасте. На Неотоне такие дети, рождаясь у простых людей, гибли почти сразу, иногда забирая с собой мать, как только их оплетала сеть, а тело и разум ещё не могли этого вынести. И вот недавно одного из таких сгоревших заживо детей вынесла на берег Жемчужная река. Правда, той девочке было почти три года. Но наблюдать за ней приходилось попеременно нескольким магам, которым совсем не хотелось подрабатывать нянями. Но выбора у них не было.

Когда Митири рассказала отцу, тот без сомнений назвал имя подходящего родителя для такого опасного, прежде всего для самого себя, ребёнка. Вот только тому не придёт в голову прийти в приют.

– Представляю его радость, – Митири усмехнулась тогда. – Ему бы со своими заботами разобраться.

– Свои заботы никогда не уйдут, – заметил Бризарис в ответ.

– А если появятся другие дети с подобной силой?

– Найдём других родителей, – пожал плечами он. – Ты говорила с ней?

– Да, она очень сообразительная.

– Тогда расскажи ей, – Бризарис улыбнулся. – А дальше я сам.

Часовую мастерскую сложно назвать тихим местом. Часы измеряют время, но не влияют на него. Они могут выйти из строя, но от этого время никак не изменится. Оно движется плавно и непрерывно. Играют роль не рубежи, а каждый миг существования.

Митири принесла две кружки горячего шоколада, ободряюще улыбнувшись, передала одну гоблину и тоже села за стол. Он мог бы оградиться от звуков работающих механизмов звуконепроницаемым щитом, но не стал. Их ритм помогал разложить смятенные мысли по полочкам.

Серые – те же маги с Неотона, только выглядят иначе. Так что их появление вполне предсказуемо. Кто-то более искусен, кто-то менее. Это лишь означает, что для чародея вроде Зунла Сазжа найдется работа. Морок получился хорошим, не только человека бы ввёл в заблуждение, но и дикого зверя. Пусть это был лишь эпизод, ему не нравилась эта роль.

– Было бы хорошо, если бы случившееся в Жемчужном Замке тоже оказалось иллюзией, – вздохнул Зунл. – Когда я могу заглянуть домой?

– Папа говорит, вам лучше оставаться с нами, – ответила девочка. – Они говорят, есть кое-какое предчувствие, но мы не можем знать события наперёд.

– Угу, – вздохнул он. – Как там у этих путешественников? Нет предрешенного, но есть уже решенное.

Митири пожала плечами и отошла к рабочему столу, чтобы взять вязальный крючок, и покачала головой, переложив чёрный бархатный футляр с флейтой со столешницы в ящик.

– А я вот чувствую, что Этзель Дер под шумок приберёт к рукам Элатем!

– Это же гора! – Митири засмеялась. – В одиночку и не уследишь, кто на неё лазит.

– Он там организует какое-нибудь тайное общество, и к Истоку будет не попасть! – возмутился Зунл.

– Так вступите в это общество, – пожала плечами Митири, не видя в этом причин для беспокойства.

Зунл засмеялся, представив реакцию колдуна на подобную просьбу. Впрочем, вживую это наверняка будет куда интересней.

***

Даже себе он не мог объяснить, почему избегает появляться в Жемчужном Замке. Иначе как нехорошим предчувствием это состояние назвать было нельзя. Интуиция его редко подводила, но при этом ещё ни разу не уберегла от беды. События той ночи что-то прояснили, но не избавили от чувства досады.

Мог бы он что-то сделать, не останься наблюдателем? Впрочем, судя по усмешке над ухом, не совсем и наблюдателем. Он не стал спорить с сущностью, кольцом обернувшейся вокруг шеи, и телепортировался туда, где не было домов.

Пусть здесь не было проложено дорог, но каменистая земля была будто создана для быстрого бега. Ни сыпучего песка, ни высокой травы, ни болот. Крутой склон не был препятствием, лишь вызовом, который по силам одолеть.

Ему хотелось избежать встреч с кем бы то ни было и поразмыслить. Приходилось мириться с единственным, от кого нельзя убежать – с собой. В остальном – лишь земля под ногами, небо над головой и ветер в ушах. Надо было подумать о том, что произошло за последние несколько дней. А бег для него был самым надёжным способом упорядочить мысли.

– Прыгай! – прозвенел голос Соп, и она, вытянув медную голову из-под высокого воротника, вспыхнула, но он даже не ощутил жжения.

Вспышка пламени взмахом меча рассекла воздух. Сверху посыпался пепел. Земля уходила из-под ног. Он даже не понял, последовал ли предупреждению, но в следующий миг понял, что лежит на холодной земле, и в щёку ему впивается каменная крошка.

– Прости, мы припозднились, – сказала ему Соп.

– Где мы? – спросил он, ощущая на шее боль от ожога.

– Всё там же…

– Так почему же… Ох! – он схватился за голову, пытаясь подсчитать, сколько времени прошло. – Ты ведь не это имела в виду?

Стояли сумерки, красноватое солнце проглядывало сквозь тонкую тучу. Холод покалывал не защищённые перчатками пальцы. Змея спиралью из пламени зависла в воздухе вокруг него, но он не сразу ощутил исходящий от неё опаляющий жар.

– Так тоже можно, – пламя перестало обжигать.

Спокойствие Соп передалось и ему.

– Митири подумала, что я решил её проверить?

– Возможно, – Соп повернула голову к нему; глаза огненной змеи были тёмны, как ночь. – Она много чего могла подумать, за четыре-то месяца.

– Почти как в прошлый раз, – вздохнул Бризарис. – Но тогда была уважительная причина. А не мгновенное будущее…

– Зато в этот раз обошлось без серьёзных повреждений.

– Подумаешь, зубы, – понял, о чём она говорит, он.

Соп в ответ зашипела, а Бризарис вздохнул, надеясь, что змея не станет перечислять его неудачи. Внемля его мыслям, Соп отвернулась. Он двинулся вниз по склону. Озеро отражало горы и облака. Но движение на берегу нарушало безмятежность безлюдного места.

– Ты ведь сказала Митири, что с нами случилось? – уточнил Бризарис.

– Да. Мец еле отговорила её направиться прямиком сюда.

Бризарис не понимал, зачем она, говоря про себя, использует разные имена.

– Но ведь девушку ты сам назвал, – напомнила Соп. – А змеи постоянно спорили, кто первая, а кто шестая, но при этом шипели совершенно одинаково…

Она замолчала и погасла, обернувшись вокруг запястья незамкнутым металлическим браслетом с загнутыми с внешней стороны вверх и стороны краями.

Вереница напоминала караван с медленно бредущими людьми и вьючными животными. Но стоило ему приблизиться, как целостность восприятия куда-то пропала. Идущий по берегу караван состоял из камня и гальки. Всё это медленно двигалось вдоль озера, как бы пересыпаясь с одного места на другое. Ему даже показалось, что «оживают» каждый раз новые камни. Они поднимались и падали, создавая ощущение тяжёлых шагов.

А они не так уж были похожи на людей, как могло показаться вначале. Земля, подхваченная ураганом. И всё же он не мог отвести взгляда от каменной бури.

Теперь там не было животных, лишь люди. И в блишайших он увидел неуловимо знакомые черты, пусть лиц и не было.

«Не забывай дышать, – прозвучал в голове голос Соп. – И не подходи, они прошьют тебя как пули».

– Они ориентируются на мои мысли? – высказал он свою догадку.

Уж очень знакомыми ему казались эти люди из песка и гальки, хотя вспомнить их он не мог.

– Не сами, их направляют.

Сначала он решил, что ответила Соп, но голос был другой. Это могло ничего не значить, но всё же он обернулся.

Из глубокой тени белого капюшона на него глядели горящие бирюзовым цветом глаза.

– Я вас не ждала, – сказала она. – Но это даже к лучшему. Идите за мной.

Она, не оглядываясь, двинулась прочь от озера.

«Почему ты молчишь?» – мысленно спросил он Соп.

«А ты что застыл как истукан?» – отозвалась та.

Он пожал плечами и, вздохнув, последовал за девушкой, хотя мысленно возвращался к каменным вихрям.

Фарида остановилась у отвесной стены, положив ладонь на камень. Трещина в скале раздвинулась, впуская людей в непроглядный мрак пещеры. В отличие от неё, он оказался совершенно слеп.

– В долине живут каменные создания, которые обычно прячутся, – объяснила Фарида. – Я смогла их увидеть только спустя неделю. Зато после они стали показывать подобные представления из вихрей… В остальном мы друг другу не мешаем.

– Куда мы направляемся?

– Вам это должно показаться интересным, – поведала она. – Три дня назад здесь появились гости, и теперь они бродят по туннелям в поисках выхода. Я не знаю, что с ними делать.

– Почему бы в таком случае не вывести их на поверхность? – удивился Бризарис. – Кстати, кто они?

– Почему человеческая жизнь ценится больше любой другой? – вместо пояснений спросила Фарида.

Соп молчала, будто притаившись в ожидании. Бризарис не сомневался, что ей известно, что на уме у девушки. Их окружал непроглядный мрак, в котором светились глаза Фариды.

– Для карна причинить вред себе подобному не вопрос морали, это просто неестественно, – Бризарис пожал плечами.

– Кто знает, что скрывает земля, – прошептала Фарида. – Простые ответы? Изменяется ли что-то, когда исчезают белые пятна на картах?

– Что-то всегда меняется, – тихо ответил Бризарис. – Странно ожидать иного.

– Я не меняюсь… Да, я выгляжу взрослой, но мироощущение всё такое же, как двадцать лет назад…

– Мне тоже кажется, что я не меняюсь, но при встрече чаще всего слышу «во что ты превратился»? – Бризарис улыбнулся. – Непрерывность движения создаёт иллюзию постоянства. Изнутри заметить изменения сложнее.

– Эта долина стоит на толстом пласте льда, – сообщила Фарида. – Он уходит так глубоко, что я не могу ощутить границу.

Они шли в полной темноте, но вдруг Бризарис понял, что остался в одиночестве.

В кармане у него был камень телепортации, а на запястье – браслет Соп. Он улыбнулся своим мыслям, что, отправившись налегке, не додумался взять фонарик. Ни то, ни другое не помогало развеять тьму именно сейчас.

– Ау! – крикнул он. – Есть здесь кто?

***

Рыжее солнце описывало круг над горизонтом, на берегу появлялись и исчезали далёкие города из камня и песка, а над озером висела лёгкая дымка. Вода в нём была холодна, кристально чиста и безжизненна. Сюда не заходили животные и по своей воле не прилетали птицы.

Но всё же для Фариды это место было домом. Здесь она могла ясно мыслить, не жалея ни о прошлом, ни о настоящем. Всё, что что было с ней раньше, будто обернулось странным сном. Ей казалось, что она живёт здесь уже сотни лет, слушая плеск волн, свист ветра, но иногда вглядываясь вдаль, на облака или горы.

Саламандра не любила отлучаться от родной стихии надолго, поэтому, когда Фарида вновь вернулась к человеческому облику, материализовалась у неё на голове, запутывась в волосах.

Наконец появился тот, кого она ожидала.

Проделавший путь от магического барьера белый птеродактиль сел на камень рядом с ней и, раскрыв зубастую пасть, опустил ей на колени небольшой свёрток. Фарида, отцепив ленту, в первую очередь прочитала послание и на том же листе выжгла ответ. Птеродактиль принял записку и подставил перепончатое крыло. Фарида коснулась его аметистом, вставленным в кольцо, чтобы чары телепортации сработали на нём, а не на ней.

Столь необычного почтальона Фарида получила, когда изучала границы своих владений.

Три месяца назад она обнаружила его лежащим недалеко от барьера. Она обвязала несколько его перьев своим волосом так, чтобы этого не было заметно не только окружающим, но и самому птеродактилю, и перенесла его к себе.

Магическая стена пропустила его, в отличие от серого демона, заметившего движение. Того пришлось сжечь. Серые демоны тоже изучали этот барьер, но снаружи. Понять, что они здесь делают, было легко, ведь они почти сливались с бесплодной землёй. И Фарида старалась не попадаться им на глаза, чтобы стеной не заинтересовался кто-нибудь поискуснее. Ей совсем не хотелось встречаться с людьми.

Другие местные жители, каменные, всегда делали вид, что её не замечают. Даже когда она замечала их присутствие слишком поздно и оказывалась чересчур близко. Они спокойно проходили через барьер, ведь ничем не отличались он окружающих скал и валунов. Но Фарида понимала, что их сила имеет не только стихийную природу, но и ту, что можно было ощутить, находясь у Жемчужной реки.

Когда она впервые телепортировала раненого птеродактиля, то не рассчитывала, что он прилетит обратно, но теперь получать через него новости из внешнего мира стало привычным делом.

Фарида призвала огонёк, чтобы хоть покормить саламандру, прежде чем превратиться в туман, окутывающий подножье гор. Обжигающе ледяные иглы коготков впивались в плечо. Чтобы горячая кровь прилила к холодной коже. Фарида взяла саламандру в ладони, сосредоточив источник пламени на ней. Ящерица покраснела, но материальности не потеряла, оставаясь не теплее воздуха.

– Как думаешь, стоит их встретить? – спросила Фарида у ящерицы.

Саламандра, конечно, не ответила.