Текст книги "За зелёной звездой (СИ)"

Автор книги: Vardalin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Удивительно, – сказал Цевирт Велоанфер, – пусть и не в самом хорошем смысле. Но ты раньше не упоминала о своей сестре в таком ключе…

– Ты ведь помнишь Лонери! – воскликнула Лонсия.

– Да, – согласился с очевидным Цевирт и признался: – Я, вернее, Кайрел, неплохо знал и Эланор, и Элуниара. Я согласен с Элуниаром, что Лонери была воплощением Эланор.

– Я уже смирилась с мыслью, что Фарида – это Лонери, – отозвалась Лонсия. – Неужели я столько лет обманывала себя и понапрасну изводила?

Цевирт мог бы сказать, что он думает по этому поводу, но вместо этого стал стараться мыслить в нужном русле. Без лишних деталей, которые точно бы развеяли дающие надежду сомнения Лонсии.

– Эланор присматривала за Кайрелом и Имирин, пока они не стали достаточно взрослыми, – задумчиво произнёс он. – Элуниар был ненамного старше близнецов, вроде бы родом с островов… не помню, как он оказался среди нас. Мы тогда и представить не могли, что он имеет какое-то отношение к магии.

За дверью послышался треск, предупреждая о появлении посетителей, после чего перед весьма удивленной царской четой возникла целая толпа привидений. В льющемся из высокого и широкого окна свете они были едва заметны, да и то только благодаря их количеству и задвинутым занавескам. Казалось, комнату заполнила лёгкая дымка, стало значительно прохладнее.

Призраки что-то требовали, но делали это одновременно и вразнобой. Не сказать, что они говорили громко, но при этом будто поглощали остальные звуки. Так что, когда Цевирт чуть отодвинул кресло под собой от стола, скрипа он не услышал, Лонсия так же бесшумно смяла бумажку, попавшую ей под руку. Следом открылась дверь, пропуская в полупрозрачную толпу чёрного мага.

– Я так и не понял, что им надо, – сказал Миэн вместо приветствия, или остальное просто заглушило возмущение привидений. – Я сказал, что создать уютный садик или рощицу мне вполне по силам, но они отказались. И всё-таки вы были правы.

– Жемчужный Замок наш, – заявили привидения. – И не думайте, что сможете выгнать нас из дома.

– Так давайте мирно сосуществовать, – обратился к ним Цевирт. – Нам нечего делить.

– Что-то пробудило нас ото сна, – произнёс призрак. – Убийство лишь стало первым событием, что мы увидели, проснувшись.

Цевирт прожил в Жемчужном Замке триста лет. Он знал тайные ходы, места искажений пространства-времени и другие не особо приятные тайны, спрятанные за белыми стенами, но всё-таки считал, что большинство помещений вполне приемлемы для жизни. А вот Видара Ри считала, что даже места незначительного влияния могут нанести людям непоправимый вред.

– Так почему ты всё ещё с нами? – В льдисто-голубых глазах царя читалось удивление, когда она решила высказаться по этому поводу в первый раз.

– А разве мне есть куда идти, мастер Кралларейве? – спросила девушка. – К тому же, как магистр Академии, я не могу надолго отлучаться.

– Мне бы хотелось, чтобы ты была послом в Янтарной стране, – сказал Цевирт Велоанфер.

– Туда и отправлюсь, – ответила Видара, – если хоть один из них выйдет из тени.

Сто лет прошло, а этот день так и не настал.

***

Она слышала, как говорят стены. Гул их голосов сливался в единый хор, и в этих звуках была своя особая жутковатая красота. Но для того, чтобы выделить какую-то тему, приходилось прилагать огромные усилия. Одно глушилось, другое отражалось множество раз, переливалось и искажалось. Некоторые голоса даже показались Фариде знакомыми, но поначалу она не придала этому значения. Она будто скользила по незримой плоскости, пересекая границы слоёв, одни давались легко, потому проскальзывались почти мгновенно, в других не было даже плоскости, по которой можно двигаться, поэтому приходилось довольствоваться случайными потоками и уступами. Это было странное чувство. Простое и понятное на уровне ощущений, но сложное и запутанное для восприятия.

Фарида слушала, но ей казалось, что звук движется внутри её самой. Ощущения движения и покоя перемешались. Восприятие было обострено до предела, но путалось в простых понятиях. Воля её теперь направилась на то, чтобы узнать, о чём говорит камень. А в его созвучии Фариде слышался и её собственный голос. Это открытие заставило задуматься, вот только мысли приходили странные.

Девушке чудилось, что камень дразнит её. Говорит её голосом, повторяет то, что она сама произносила когда-то.

«А может, – предположила Фарида, – это потому, что стены не говорят, а только запоминают сказанное? Их слух стал моим?»

Это открытие заставило слушать внимательней, но мысли текли куда-то, пытаясь что-то извлечь из недоступных в этот миг глубин памяти. И вот среди то приближающихся, то отдаляющихся созвучий Фарида уловила обрывок разговора. В то же мгновение всё её стремление сосредоточилось на них.

Теперь, когда Фарида воспринимала лишь эти голоса, другие звуки превратились в неясный шум. Они что-то тихо обсуждали, но девушка довольно быстро вникла в суть. Если слова Цевирта распознавались достаточно хорошо, то голос Лонсии едва-едва пробивался.

Цевирт Велоанфер рассказывал про служителей матери-земли Эльвандарай, покровительницы суши и жены повелителя океанов Янтеви, вместе с которым они покровительствовали над природой Неотона. Помимо дара исцеления эта богиня давала своим послушникам возможность принимать обличие любого сухопутного зверя. Раньше Фарида не знала о легенде, согласно которой Энтив до того, как сама стала богиней, тоже была жрицей Эльвандарай. Именно благодаря этому Светлую часто изображали рядом с различными животными, в основном травоядными. Лонсия заметила, что в последние годы перед Катастрофой жрецов матери-земли практически не было. Отец согласился, припомнив, что за свою жизнь видел лишь одну служительницу Эльвандарай, Иссару Миртрей из Тэринии, а вот во время своего предыдущего, первого воплощения, когда он был Кайрелом, их было значительно больше, чем служителей Лаиса в последние годы перед Великой Катастрофой.

Фарида задумалась. Она не могла понять, где именно находится и видит ли что-то перед собой, или же это слух порождает в сознании изображение. Это было слишком на что-то похоже, и Фарида вдруг поняла, что спит. Это объясняло, почему всё в её голове так смешалось, а связи настолько условны. Она ощутила разочарование, но всё же некоторое время пыталась ухватиться за ускользающую твердь. Но то, что казалось камнем, рассыпалось в песок. Звуки потеряли чёткость и стали сливаться друг с другом. В конце концов они потонули где-то, не то в неведомых глубинах сна, не то в толще стен.

Голубоватый свет портала прорывался через волокна плотной ткани и выхватывал силуэт сидящего рядом сфинкса.

– Ты жива? – лишь обеспокоенная интонация могла оправдать глупость, с точки зрения Фариды, вопроса.

Сфинкс всё ещё придерживал девушку за плечи, но уже перестал трясти. Подвеска-капля, теперь не спрятанная под одеждой, билась синим и золотистым светом.

– Ты не дышала, – пояснил Ленц, видя её недоумение. – Может, уйдём отсюда?

– Нет, – Фарида потёрла виски. – Хотя ты можешь уйти. Я должна сделать всё возможное.

– Что именно? – Ленцу хотелось узнать как можно больше о предприятии, в котором оказался участником.

Фарида посмотрела в сторону. Возможно, знай она, как следует поступить, Фарида смогла бы ответить и не чувствовала бы себя настолько глупо.

– Я не могу читать мысли, – продолжил Ленц. – Я просто ничем не смогу тебе помочь, если ты продолжишь молчать. Так мы можем годами бродить здесь, но так и ничего и не найти.

Фарида, пытаясь привести в порядок мысли, схватилась за голову, но ощущала лишь внешнюю тяжесть и внутреннюю сосущую пустоту. Она, ухватившись за ускользающую мысль, спросила:

– На Неотоне сфинксы служили богам? Например, Эльвандарай?

– По правде говоря, не знаю, – Ленц, несколько обескураженный вопросом, задумался. – Но это было бы странно.

– Почему странно? – удивилась Фарида, обретая наконец связь с настоящим.

– Странно служить каким-то богам при живом создателе, – улыбнулся Ленц.

Фарида не нашла, что возразить, но напомнила вирису, что Бризариса долгие годы считали погибшим.

– Это другие считали, – ответил Ленц. – А сфинксы всегда знали, что он жив.

– Скажи, ты разбираешься в демонах?

– Сначала призраки, теперь демоны… – покачал головой Ленц. – Какие ещё будут догадки, девушка с саламандрой?

– А давно вы занимаетесь саламандрами? – ухватилась за эту фразу Фарида.

– Мы ими не занимаемся, – ответил Ленц. – Слишком специфичный материал.

– А кто тогда занимается? – Фарида нахмурилась.

– Такие, как ты, – ответил сфинкс и пояснил: – Нестареющие.

Это звучало вполне складно, вот только небольшая деталь не давала девушке покоя.

– Она была в вашем шатре, – призналась Фарида. – В стеклянной банке… Или будет.

– Даже если так, – задумчиво протянул Ленц, – ни я, ни Фоу к этому отношения не имеем.

Фарида хотела спросить уже о посохе, но передумала.

Но девушка знала, что сделает всё, чтобы события страшного утра не произошли.

– Фарида, – серьёзно сказал ей Ленц. – Так как шлем у нас, я вполне могу найти Миэна Элуниара.

– Не надо, – махнула головой девушка. – Справимся без него.

***

По отдельности они не представляли собой ничего особенного. Просто подарки, нацеленные стать памятью о предпоследнем дне рождения. Светильники, особенно необходимые тёмной зимой. Свойства их сочетания девочка заметила не сразу, а где-то спустя месяц, и тогда это привело её в полный восторг.

«Даже если они поймут, что их дурачат, сильфы достаточно любопытны, чтобы лишний раз в этом убедиться», – сказал Ленц, но когда Фарида спросила его о сотворении иллюзий, ответил, что это не его специализация, а к подземелью на входе в шатёр он не имеет никакого отношения.

«Мы с Фоу, если ты помнишь, торговцы, – отверг её подозрения сфинкс, – а иллюзионистам этим заниматься запрещено».

Фарида вовсе не была уверена, что феи клюнут на её приманку, потому воодушевление сопровождалось сомнением. Помимо чар, накладываемых черепом и Жемчужным порошком, Ленц добавил заклинания скольжения и отвода. Всё-таки восприятие сильфов не было изучено.

Фарида проникла в свою комнату. Глядеть на себя спящую было весьма неуютно, поэтому девушка старалась смотреть в сторону от своей кровати. Если светильник в виде бабочки на цветке находился на письменном столе, то дерево стояло на в шкафу за стеклом, а пирамидка – на полке у входа, как раз рядом с раскидистым растением, которое Фита ей подарила полтора года назад на двадцать третий день рождения. По словам сестры, это растение должно было покрываться белыми соцветиями, но воочию девочке это наблюдать так и не пришлось, хотя она не забывала вовремя поливать его и следила за правильным освещением.

– Ну плохие у стихийников отношения живой природой, – досадливо морщась, говорила она сестре.

– Знала, что этот гоблин может обучить только предрассудкам, – проворчала Фита, поставив красную кляксу, и теперь думала, подбирая такое очищающее заклинание, которое сотрёт красные чернила, но оставит синие. Клякса хитро скалилась на неё.

Но девочка не знала её мыслей, поэтому восприняла заявление всерьёз. И теперь Фарида буквально разрывалась на две части: одна хотела спорить и защищать наставника, а другая – поддержать погрустневшую девушку.

– Но ведь, – нашлась тогда девочка, – ухаживать за цветами можно и без всякой предрасположенности…

– Вот именно, – улыбалась Фита.

– И всё-таки, – заметила Фарида, – у тебя самой предрассудки насчёт гоблинов.

– И что? – усмехнулась Фита. – Моё мнение строится на опыте…

–…людей, которых ты не знаешь, – закончила девочка, хитро улыбаясь, и убежала прежде, чем сестра нашлась с ответом.

Фарида догадалась, что незримый Ленц-кот всё-таки скользнул за ней, поэтому, расставляя предметы, шепнула:

– Следи, чтобы не проснулась…

Сфинкс ответил мыслеобразом кивка, а девочка, будто услышав их, заворочалась.

Розоватый свет сменился золотистым, а затем белым, и вот уже в воздухе плясали разноцветные огоньки, обретая видимую плотность и форму. Фарида вернула два из трёх предметов на места и теперь, держа в руках хрустальную пирамидку, которая тоже стала невидимой, направляла полёт кружащихся «фей».

Девочка, распахнув глаза, смотрела на эти огоньки, не совсем понимая, то происходит. Она осознавала, что не спит, однако сообразить, откуда взялись в её комнате порхающие сильфы, спросонья не могла. Невидимый Ленц, заметив это, наложил на неё сонные чары, а когда всё было готово, они отправились дальше.

Дождавшись, когда Фита выйдет, они проскользнули в закрывающиеся двери. Толька тогда Фарида позволила огонькам отделиться от неё и полететь в сторону таких же сияющих сильфов. У тех поднялся переполох, и они стали гонятся за фантомами, пытаясь остановить пришельцев, а Фарида и Ленц, мысленно общаясь друг с другом, стали осматривать комнаты.

Залы не имели полных перегородок, а как бы перетекали друг в друга арками и полуколоннами. Фарида могла сравнить это с природными подземельями, только куда более уютными, а благодаря преобладающим здесь цветам много общего было и с лесом. При этом все предметы мебели и многочисленные зеркала смотрелись здесь очень органично, а цветущие и просто зелёные растения распространяли свои свежие ароматы.

А вот сама спальня Фиты мало чем отличалась от таковой у Фариды, разве что зелени здесь было куда больше.

Взгляд Фариды упал на лежащее на комоде перед большим зеркалом маленькое золотое зеркальце с ручкой и двумя переплетёнными полумесяцами. Поверхность отражала пустоту. Фарида хмыкнула, отгоняя мгновенный поступивший испуг. Чего она ожидала, будучи невидимой? Увидеть потолок стены, шкафы. И те отражались. Возможно, темнота ей привиделась. Фарида вернула зеркальце на место, поборов внезапное желание его разбить.

«Интересного много, – сообщил Ленц, – но ничего, что может контролировать духов, не вижу».

«Оно не обязательно должно быть на виду, – заметила Фарида. – Ты можешь внимательнее осмотреть зеркальце?»

Зеркальце зависло в воздухе. Ленц всё-таки взял его в руки.

«Слабый фон есть, – сообщил он наконец. – Но скорее всего он связан с его владелицей. Хотя чувствуется, что вещь с историей».

Девушка испытывала двойственное чувство. С одной стороны, то, что ничего подозрительного в вещах и поведении Фиты замечено не было, указывало на то, что дело не в ней. С другой стороны, Фарида прекрасно помнила кинжал. В комнате Ленц зачитал заклинание поиска оружия, но оно указало лишь на пару перочинных ножей и ножницы.

«Значит, либо она носит кинжал с собой, – рассудила Фарида, – либо у неё его ещё нет…»

– Так какая волшебнице польза от кинжала? – спросил сфинкс в ответ на её просьбу.

– Ты очень мне помог, спасибо… Можешь возвращаться домой. И ту мою часть денег оставьте себе.

– Хорошо, – ответил Ленц, наконец моргнув. – Раз ты хочешь дальше действовать без моей помощи, пожалуйста.

Фарида неуверенно двинулась в сторону лестницы, а Ленц, положив Каплю на ладонь, прочитал заклинание поиска.

В глубине души Ленц опасался, что его перемещение завершится под буравящими взглядами невидимой пока охраны или в какой-нибудь темнице или стене. Потому ни за что бы не решился на такой шаг, если бы его спутники были по-прежнему с ним. Однако пространственная магия не стала преподносить каких-либо неприятностей и вынесла его прямиком на лестничную площадку. Склонив покрытую капюшоном голову, Миэн сидел на ступеньках и на появление у него за спиной сфинкса не обратил никакого внимания.

– Ваш… – начал Ленц, но Миэн прервал его:

– Где Фарида? – Если бы не полная тишина вокруг, сфинкс, несмотря на свой острый слух, не расслышал бы этот голос.

– Мы разделились, – ответил вирис.

Миэн вздохнул, но промолчал, и через минуту сфинкс стал подозревать, что о нём забыли. Ленц окончательно убедился, что напрасно принял участие в этом предприятии.

– Тут так тихо, – всё же сказал он. – Я не удивлюсь, если за нами наблюдают.

– Странно было бы думать иначе, – отозвался Миэн.

– Почему тогда нас не останавливают? – спросил тогда Ленц.

– Вы пока не успели натворить глупостей. Тебе известно, чего хочет Фарида?

– Предотвратить какую-то трагедию.

– Если бы ты хотел предотвратить трагедию, ты бы привёл в дом двух почти незнакомых людей?

– Они сами ко мне приходят, – заметил Ленц.

– Мы ей больше не нужны.

– Вы же не измените решения помогать ей?

– Не нравится мне это всё, – почти неслышно произнёс Миэн. – Возвращайся домой.

***

Фарида с тоской понимала, что просто не может сейчас спускать с Фиты глаз. Но вместо того, чтобы искать сестру, остановилась и, облокотившись на перила, схватилась за голову. Понадеявшись на остальные чары, она сняла неудобный шлем.

– А я ждала, что ты сначала придёшь ко мне, – Лонсия посмотрела на Фариду с лёгким укором, но в следующий миг улыбнулась.

У Фариды перехватило дыхание. Она и не заметила, когда к ней приблизилась мать. В следующий миг, прижав покрепче череп, Фарида бросилась вниз по лестнице.

– Постой! – крикнула вдогонку Лонсия.

Девушка, схватившись за перила, остановилась, обернулась и подняла голову, глядя в светло-карие глаза матери.

– Доброе утро, – неуверенно поздоровалась Фарида.

Оказавшись в уютном кабинете отца, Фарида рассказала всё: и о том роковом утре, и о снах, и о путешествии, которое в конце концов вернуло её в Жемчужный Замок. Девушка старалась не смотреть на родителей, но всё равно видела сидящего неподвижно, словно статуя, отца и опустившую лицо на ладони мать.

– Значит, антар всё-таки последовал за тобой, – подытожил Цевирт Велоанфер, стоило ей перевести и дух, с замиранием сердца ожидая отклика.

– Нет, – покачала головой Фарида. – Он, драконица Сайринда и эльфийка Велинда остались на Северном Телепорте.

Она чувствовала себя легко, но тревожно. Фариде казалось, что это беспокойство принадлежит не только ей, но и родителям.

– А вы знали Эрлара? – осторожно предположила девушка.

Цевирт кивнул. Фарида вздохнула, посчитав, что это вполне объясняет, почему он решил ей помогать. Фарида всё-таки сомневалась в своих помощниках, хоть и пыталась отогнать эти мысли как нечто постыдное.

– Не знаю, кем он был раньше, – начала Фарида, – но без него я бы никак не вернулась.

– Совершенно непонятно, как он смог возродиться, – пояснил суть своего сомнения Цевирт Велоанфер.

– Жемчужная река хранит множество загадок, – пожала плечами Фарида. – Вы знали, что её воду можно превращать в порошок, который даёт невидимость и помогает изменить внешность?

– Так это временное? – спросила Лонсия, которая не могла понять некоторых изменений во внешности дочери, помимо перескакивания через подростковый период (она уловила связь, когда Фарида стала рассказывать про саламандру). – Если это иллюзия, то довольно необычная.

– Должно быть, так, – почти уверенно заверила Фарида. – Мне сказали, что она тает при соприкосновении с водой.

– Что ж, – сказал отец, пробегая взглядом по корешкам книг, – мы найдём способ их остановить.

– Где-то здесь Элуниар, – напомнила Лонсия. – Прежде надо найти его, чтобы не произошло какого-нибудь наложения.

– Вот как раз его найти не так сложно, – волшебник, коснувшись поверхности стола, сделал её зеркальной, после чего вытащил из черного бархатного мешочка восемь аметистов и разложил их в виде круга.

– Вы думаете, он может с этим что-то сделать? – спросила Фарида, глядя, как мутнеет зеркальная поверхность стола.

– Вполне возможно, – ответил Цевирт Велоанфер. – Он ведь был учеником известной чернокнижницы.

Этому девушка ничуть не удивилась. Всё-таки на последователя светлых богов прошлого Миэн похож не был. Но по какой-то причине он не вызывал недоверия. И не только у неё, ведь родители тоже не выглядели взволнованными.

– Всех-то вы знаете! – поразилась Фарида.

– Ах, если бы, – вздохнула Лонсия. – Но кое о ком имеем представление.

– Не хочешь взглянуть на череп? – спросила Фарида.

– Спрашиваешь! – улыбнулся отец.

Фарида вынула из заплечного мешка шлем и протянула его отцу. Предмет предупреждающе ударил волшебника током, но в остальном вёл себя вполне мирно. Заметив клеймо, Цевирт Велоанфер хмыкнул.

– Что-то узнал? – Фарида ожидала сначала увидеть какие-то манипуляции, но, видимо, ответ оказался для волшебника чересчур очевидным.

Только сейчас она заметила, что матери нет с ними в кабинете. Поймав её удивлённый взгляд, отец улыбнулся и пояснил:

– Задала ты нам задачку, Фарида, – после чего вновь посмотрел на череп и сообщил: – Это работа Рауса Крэла.

Фарида спросила, откуда тогда буква «а», и он объяснил, что настоящее имя карна, сделавшего этот предмет, звучало несколько иначе. Потом волшебник вдруг замолчал, оглянувшись в сторону стола, и девушка поняла, что он ведёт с кем-то мысленную беседу.

Когда спустя пару часов Цевирт собрал десять чародеев, известных специалистов в этой области, те были крайне удивлены, когда обнаружили множество следов призраков и самих привидений.

– Привидений тут не было никогда, – удивлённо утверждали они, и Цевирт не мог обвинить их в невнимательности, так как до этого дня и сам был уверен в отсутствии потусторонних сущностей не только на территории Жемчужного Замка, но и по всему городу. Никто даже не спросил, почему среди них нет Видары Ри, поскольку Цевирт и сам себе не мог точно объяснить, почему её не позвал.

«Что-то изменилось накануне?» – думал он, намереваясь посетить подземелья и поглядеть на ту самую статую.

***

Чужие мысли были шумом. Тем шумом, от которого хотелось закрыться, который хотелось заглушить. В детстве Лонсия даже завидовала сестре, её способности негодовать и обижаться, когда её способность управлять огнём была ограничена особым браслетом.

Лонсия же с нежностью вспоминала свой первый амулет – плоский янтарный овал, что ограждал её от чужого недопонимания между разными людьми. Лонсия не понимала, почему ей, внешне больше похожей на отца, Декаруса Лироне, не досталось семейного дара. Почему она не может повелевать огнём, как отец и сестра.

Пользу от своего дара менталистка ощутила, когда ей удалось усыпить ужасного чёрного пса. Той же ночью, когда они с котёнком синего сфинкса верхом на огромном волке впервые прибыли в Айтес. Как же это было давно, словно в другой жизни, но память о тех событиях была по-прежнему ясна. Более ранние и более поздние воспоминания затёрлись, угасли, а это всё так же свежо.

Царица вернулась в свою комнату, выполненную в оттенках от нежно-зелёного до тёмно-синего. Стены здесь были расписаны в водной тематике: тут распустила хвост-вуаль золотая рыбка, там на камнях среди водорослей расположилась красно-белая морская звезда. Лонсия обвела пальцем рыбу по контуру, та открыла нарисованный рот, и в её раскрытую ладонь упала небольшая резная шкатулка из лакированного дерева, на крышке которой был выжжен трёхлепестковый символ огня.

***

Неизвестно, почему Бризарис наделил своих синих сфинксов столь странной внешностью. Другие вирисы вполне могли сойти за людей других видов, но голубая кожа и синие волосы в человеческом облике делали из крылатой кошки предмет научного спора не только в дискуссии философов, но и в разговоре далёких от обобщающих умозаключений обывателей.

С момента прибытия в Жемчужный Замок весьма общительная вирисса Ориана успела завести немало знакомств. И всё же тех, кого она с уверенностью назвала бы друзьями, у неё пока не появилось. Поэтому девушка весьма удивилась, когда в дверь постучали.

– Кто там? – строго спросила Ориана, так как глазок в белой двери не был предусмотрен.

– Лонсия, – ответил знакомый голос.

Ориана удивлённо глядела на старую подругу. Лонсия мало изменилась внешне, но бывшая принцесса синих сфинксов всё же почувствовала изменения внутренние.

– Ваше Величество, – Ориана кивком поприветствовала Лонсию, пропуская её в комнату.

Несмотря на беспорядок, вирисса не чувствовала стеснения, зато её переполняло любопытство. Однако Ориана не спешила первой начинать разговор. Лонсия провела взглядом по заваленному книгами и исписанными листами полу.

– Здравствуй, Ориана, – царица и сама ощущала неловкость, всё же за триста лет много воды утекло, тем более она понимала, что для вириссы прошёл куда меньший срок. – Изучаешь новый мир?

– Да, – Ориана подошла к столу, на котором была разложена карта Северного континента. Правда, на ней была хорошо различима лишь изрезанная береговая линия. Остальное было буквально усыпано кружочками из разноцветного стекла. – Пока хочу подготовить места для своих порталов.

– Здесь не обязательно фиксировать порталы, – сказала Лонсия. – Нет той нестабильности, что была на Неотоне.

– Да уж, удивительное место, – грустно протянула Ориана. – И за что нам такое счастье?

– Должно быть, за связь с Веринтаром, – серьёзно ответила Лонсия.

В глазах вириссы появился испуг, ведь это могло значить только одно.

– То есть все прибывшие сюда – маги? – всё же озвучила свою догадку Ориана, так как напрямую об этом нигде не говорилось.

– В той или иной степени, – подтвердила Лонсия.

– И всё же непонятно, почему я никого не увидела из родни… – Ориана пожала плечами.

– Твой отец живёт в Акментарине, Огненном городе, – поведала Лонсия. – Не все приходят сразу.

– Почему мне сразу об этом не сообщили? – всполошилась Ориана.

– Потому что мы ведём статистику только по Жемчужной стране, – пояснила Лонсия.

– И давно он прибыл?

– Я не знаю, – покачала головой Лонсия. – Всё же чужая земля, а по договору мы отслеживаем пришельцев только на вверенной нам территории. Мне известно лишь, что он там… Если хочешь, я напишу обращение, чтобы ты прошла распределение там.

– Естественно! – Ориана счастливо улыбалась. – А кто-нибудь ещё из наших общих знакомых тут появлялся?

Лонсия, задумавшись, провела пальцем по разделяющей материк на две неравные части линии Каньона.

– Из ринов, что прибыли в первом потоке, живых не осталось, а с другими ты и не была знакома. Если кто-нибудь появится, наверняка захотят найти тебя. Большинство гоблинов перебрались поближе к Акментарину, поэтому теперь там встречаются не только деревни кинокефалов. Так что владения Лейгона Сприна сильно выросли за последние двести лет.

– Лейгон Сприн, – протянула Ориана. – Апостол Огня?

– Он самый, – улыбнулась Лонсия. – Город отстраивали гномы, поэтому там есть ещё два уровня под землёй, несмотря на то, что он близко к береговой линии и вечной мерзлоте.

– А дроу? – поинтересовалась вирисса, и Лонсия поняла, что Ориана по большей части имеет в виду своего хорошего друга, жреца Янтеви.

– Драглиан, насколько я знаю, на Северном континенте не появлялся.

– А на других материках? – спросила тогда Ориана. – Ведь их тут целых пять.

– За пределами Северного Континента неотоняни оказываются довольно редко, – ответила Лонсия. – Некоторые, конечно, уходят. В основном на Большой континент. Мы не видели ни одного жреца Янтеви или Эльвандарай, – сказала ей Лонсия. – Но я полагаю, что они ещё появятся, пусть их и немного.

– Ты думаешь, были другие, кроме Драглиана и Иссары? – уточнила девушка.

– Если мы их не видели, то это не значит, что их не было, – ответила Лонсия расхожей фразой. – Эра Лаиса подарила Неотону множество великих магов, но слухи о том, что представители старых школ просто скрываются в лесах, в последние годы перед катастрофой стали звучать более правдоподобно.

– Это всё от отчаянья, – заметила Ориана. – Я успела прочитать про убийство Флейтиста, после которого Риллина бросила всё, смерть Тогрена пошатнула и без того хрупкое равновесие. Эльвандарай, Янтеви и Риллина до конца пытались вернуть Веринтару прежний, пусть и далеко не совершенный вид.

– Я помню, – отозвалась Лонсия, – как моя мать, казалось бы, отошедшая от дел, вернулась в стан морского бога, как Риллина отрубила голову Кэртив, как в тот же миг Энтив рассыпалась на мириады зеркальных осколков… С неба над Ливенией ещё неделю шёл серебряный дождь, а небо горело золотом. Ведь лишь тогда и Ливе и Кралларейве ощутили настоящий ужас.

Царица замолчала и закрыла глаза, а вирисса не захотела нарушать болезненную тишину, у неё не было подходящих слов, только вопросы.

– Удивительно другое, – продолжала Лонсия. – Люди стали исчезать гораздо раньше, лет за восемь до того, как тайна Сестёр была раскрыта. Ты ведь была среди них, поэтому не знаешь о гибели Ри.

– Так он был убит? – осторожно спросила Ориана, которая в глубине души опасалась лезть в семейные дела внучки того самого Тогрена, тем более которая ныне замужем за внуком Риллины и Флейтиста.

– Его разорвало осколками, на которые рассыпалась моя тётя, а ведь он всего лишь оказался рядом с нами. Не место смертным в этом ужасе…

– А мой отец застал это время? – спросила Ориана.

– Прости, меня тогда совсем не интересовала политика, – ответила Лонсия. – Я даже не знаю, кто в ту пору правил в Ливении.

– Там у вас какой-то Совет был, – обиженно буркнула бывшая принцесса.

– Может быть, – ухмыльнулась Лонсия. – Сейчас всё это не имеет значения.

– Фарида – это ведь твоя сестра Лонери? – уточнила Ориана, вспоминая изображения давно погибшей девушки и недавнюю знакомую.

– Уже знаешь о Фариде? – усмехнулась Лонсия. – Да, повезло нам с мужем воспитывать собственных сестёр…

Ориана осторожно улыбнулась. Насколько она знала, второе и последующие воплощения души – плохой признак. А две таких души в одну семью – и подавно.

– Три, – поправила Лонсия, уловив суть её размышлений. – Три в одну семью. Для моего мужа это тоже второе воплощение.

Вирисса вдруг почувствовала, что стены светлой и просторной комнаты давят на неё. Она решила, что немедленно встретится с отцом в Акментарине, после чего отправится в более низкие широты, где есть смена дня и ночи, и не важно, на какой материк. Лонсия понимающе кивнула.

– У меня к тебе будет просьба, – сказала Лонсия, в янтарных глазах вириссы читались удивление и заинтересованность. – Раз уж ты отправляешься в Акментарин, передай это владыке Лейгону.

С этими словами царица поставила на стол шкатулку.

***

Лоджия выделенной Миэну комнаты выходила к внешней лестнице с колоннами и прозрачной внешней стеной. Лестница без перил, казалось, ничем не ограждена, и лишь по слабому движению воздуха можно было понять обратное.

– Почему ты так и не показался им? – спросил Миэн.

– Ценных сведений у меня нет, как и желания отвечать на их вопросы, – ответил незаметный в солнечных лучах призрак.

– Тем не менее, ты знаешь, что случится, – предположил Миэн.

– Только мысли Фариды и ещё нескольких людей по этому поводу. Телепатия всегда мне неплохо давалась, в отличие от телекинеза.

– Лонсию тебе не удалось убедить, – заметил Миэн. – Да и меня остановить даже не попытался.