Текст книги "Собачий поцелуй (СИ)"

Автор книги: triple taurus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

– Что, не нравится? – Сириус так резко обернулся человеком, что Оливия от неожиданности отпрянула, вжавшись в стену. Блэк был в ярости, сверкал глазами, раздувал ноздри и плотно сжимал челюсти. – Мне тоже не понравилось, когда ты зявила, что всего-навсего использовала меня!

– Что? Да я понятия не имею, что «я» тебе там наговорила! – Она изобразила пальцами в воздухе кавычки. – Потому что это была не я!

– А кто, нахрен, это был? Я был не настолько пьян, чтобы не узнать собственную девушку, Оливия.

Она не заметила, в какой момент они оба оказались на ногах, стоя в тесном пространстве купе между двумя сиденьями, на расстоянии буквально нескольких сантиметров друг от друга. Сириус полыхал пожаром, на него было больно смотреть. Его злость выплёскивалась наружу, и Оливия невольно распалялась сама, понимая, что она уже в шаге от потери контроля. Ей хотелось со всей силы толкнуть Блэка, сбив с него всю спесь.

– Это был Эван! Ясно тебе? – Оливия пожалела, что у неё под рукой не было камеры. Шокированное лицо Сириуса стоило того, чтобы его запечатлеть. – Он принял оборотное, пошёл и сделал это, и я просто не могу поверить, что ты так легко принял произошедшее. Купился на дешёвый трюк.

– О, ну знаешь, всё было очень реалистично! Ты сказала, что была со мной только чтобы позлить отца.

– Да не говорила я такого, я вообще весь вечер сидела с Люпином в гостиной! Можешь спросить у него.

Дверь купе приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Ремуса. Парень выглядел немного виновато. Позади него была слышна возня Поттера, Лили и Питера. Оливия запоздало осознала, что они не наложили заглушающие чары, а значит их вопли слышал, наверное, весь вагон. Позорище.

– Сириус, она говорит правду, – подал голос Рем. – На вечеринке Оливия была со мной и пуффендуйцами, мы разошлись самыми последними. Вообще-то, Лили может подтвердить.

– Да, я могу! – кто-то оттащил Люпина от двери, и вместо него там оказалась рыжая голова Эванс. – Это я выпроваживала их из гостиной. И прекрати кричать на девушку, Блэк, это же просто неприлично, – отчитала его староста, на что Сириус закатил глаза и устало плюхнулся на сиденье.

– Так почему же никто из вас не сказал мне всей этой чрезвычайно важной информации раньше? – простонал он, трагично уронив голову в свои ладони.

– Мы ведь узнали обо всём только на утро. – Люпин раскрыл дверь пошире, но войти не решался, так и стоял в проёме. Из-за его плеча выглядывал Поттер. – Да и ты не дал нам никаких подробностей. Мне и в голову не приходило, что всё это было вот так…

Сириус поднял серьёзные глаза на Оливию, рассматривая её так, словно видел впервые. Она постаралась вложить в свой взгляд все свои чувства, надеясь, что он верно истолкует всё без слов. Кажется, это работало, потому что Блэк смягчался с каждой секундой всё больше и больше, в серых льдинках появлялась теплота, по которой Розье безумно скучала. Теперь она уже не хотела поколотить его, гораздо больше ей хотелось кинуться ему на шею и расцеловать, но пока что она была не совсем уверена в его реакции.

– Так ты правда меня не бросала? – тихо спросил он, склоняясь поближе. Оливия мотнула головой. – И не использовала меня?

– Никогда, – шепнула она еле слышно. – Я же люблю тебя, идиот.

Её сердце сделало кульбит, подскочив до самого горла. Никогда прежде она не говорила этих слов парню, но сейчас это казалось самым правильным, фраза легла на язык так естественно, будто всегда только и ждала, когда же её произнесут. Страх куда-то исчез, Сириус смотрел на неё точно так же, как и раньше, до всей их нелепой размолвки. Его губы постепенно растягивались в улыбке, грудь вздымалась чаще. Он вдруг рассмеялся и кинулся к ней, прижимая к себе, уткнувшись носом в шею, запуская по её телу мурашки. Оливия сделала то, чего так хотела – отстранилась и, обхватив его лицо ладошками, поцеловала, жмурясь от счастья.

Её притуплённый слух уловил, как кто-то присвистнул, но ей было наплевать. Сириусу, видимо, тоже. Кто-то громко и строго шикнул, а потом дверь захлопнулась, и они остались в тишине и объятиях друг друга. С его руками на её спине, талии, плечах, груди и везде, куда Блэк только мог дотянуться, со вкусом его губ, с шёлком волос, касающихся её пальцев, Оливия наконец-то нашла своё спокойствие. Полное умиротворение, будто ничего в мире больше не существовало. Ни Пожирателей, ни Волдеморта, ни смерти, ни печали и горя. Ни-че-го. Только её любовь и мерный стук колёс несущегося вдаль поезда.

Комментарий к Проклятье

Ну что, девочки, наконец-то они помирились! Но проблемы на этом, конечно, не заканчиваются…

========== Возвращение ==========

В купе пахло шоколадом и табачным дымом, потому что ребята без остановки что-нибудь жевали, а Сириус курил в окно, приоткрыв форточку. Ему пришлось встать на сиденье, чтобы стряхивать пепел и чтобы дым уходил наружу. Лили бы убила его за такое, но она вместе с Поттером ушла на собрание старост, проходившее в специально отведённом для этого вагоне, так что никто не мог помешать Блэку. Петтигрю немного вяло возражал, потому что терпеть не мог запах сигарет, но Сириус, конечно, его не слушал. Оливия сидела рядом, скрестив ноги по-турецки, порывы ветра, залетавшие из окна, трепали волны её волос. Она прикрыла глаза, чуть откинув голову назад, наслаждаясь компанией приятных ей людей. Фоновый шум и качка несущегося вдаль поезда успокаивали.

Рем распечатал пачку драже Берти Боттс и принялся осторожно выискивать более-менее безопасный цвет конфетки. Выбрав одну, он закинул её в рот и тут же скривился. Не повезло. Пит хохотнул и забрал пачку из его рук, чтобы тщательно покопошиться в ней, но и его драже оказалось с чем-то противным, судя по его лицу. Он протянул полосатую упаковку Оливии, но Розье вежливо отказалась. Её предыдущий опыт с этой сладостью был весьма неприятным, так что девушка просто решила больше не давать им даже шанса. Это было что-то вроде детской травмы.

Они решили дождаться возвращения Джеймса и Лили, чтобы Оливия рассказала им всё о своём лете, хотя Блэку уже не терпелось услышать подробности. Сам он, довольно сильно смутившись, весьма скомкано поделился, что его каникулы прошли «нормально», он «торчал у Поттеров» и ещё что-то о том, как они ездили на «дурацкий музыкальный фестиваль». Сириус утверждал, что это было скучно, но Оливия слабо ему верила. Ему просто было неловко признаться, что его лето прошло замечательно, в то время как Розье не могла похвастаться тем же.

Пока старосты не вернулись, Питер начал рассказывать про свою поездку в Грецию с мамой. Видимо, палящее средиземное солнце не пощадило бледного английского мальчика, потому что его пухлое лицо и шея до сих пор были ярко-красного цвета. Вокруг глаз комично белели пятна от солнечных очков. Светлые волосы Петтигрю выгорели до состояния соломы. Но несмотря на всё это, парень радостно нахваливал море, еду, вино и местных девчонок-мулаток. Сириус постоянно встревал в его рассказ, комментируя каждое слово, чем невероятно бесил Петтигрю, но тот ничего не мог с этим поделать и только недовольно пыхтел в ответ.

– Неужели тебе перепало от какой-то знойной греческой красотки, а, Хвостик? – подмигнул ему Блэк, после того, как выбросил бычок тлеющей сигареты, задвинул форточку и плюхнулся на диван, по-хозяйски закидывая руку Оливии на плечо. – Я слышал, многие девчонки тащатся от иностранцев. Наверняка они там все просто обалдели от твоего акцента и сразу же пали в твои объятия.

Оливия и Рем синхронно фыркнули, пока Питер безбожно покраснел (хотя казалось, что его обгоревшие щёки на это больше не способны). Он мямлил что-то невнятное, пока Сириус веселился. Порой Блэк бывал просто невыносим, особенно когда дело касалось возможности довести Петтигрю до заиканий. Этого он никогда не упускал. Но Питу повезло в этот раз – дверь купе плавно отъехала в сторону, и к ним зашла приветливо улыбающаяся Мэри Макдональд. Вместе с ней появился и приторный запах её тяжёлых духов.

– Вы не видели Марлин? – Гриффиндорка окинула взглядом своих сокурсников, подарив Сириусу странную улыбочку. Хотя, когда она заметила Оливию рядом с ним, улыбка исчезла.

– Разве она теперь не староста факультета? – спросил Ремус, который сам в этом году отказался от этих выматывающих обязанностей. Теперь старостой мальчиков назначили кого-то с пятого курса.

– Ах, точно! – Мэри задвинула дверь и прошла внутрь купе, подсаживаясь к Люпину и закидывая ногу на ногу. – Совсем вылетело из головы. Мы ещё не виделись сегодня, я едва успела на поезд. Представляете, родители не хотели отпускать меня в Хогвартс! Все как с ума посходили с этой войной…

Макдональд перетянула всё внимание на себя, и, наверное, Петтигрю был этому несказанно рад. Девушка без умолку тараторила, так что Блэк забыл про Хвоста и свои подколы. Оливия не могла не заметить, как странно Сириус вёл себя в присутствии Мэри, и это настораживало. Он будто бы напрягся с её появлением, убрал руку с плеча Розье и отвернулся к окну, явно стараясь игнорировать свою однокурсницу. Сама же Мэри откровенно пялилась на него, но не упускала возможности бросать беглые взгляды в сторону Оливии. Гриффиндорка отпустила какую-то, очевидно, искромётную шутку, потому что Люпин громко расхохотался, и даже Блэк не смог сдержать смешков, но Розье не уловила смысла.

– Шутка для своих, – пояснила ей Макдональд, растянув губы в сахарной улыбке. Как будто это должно было что-то значить.

– Да, мы встретили Мэри на фестивале, – добавил Ремус, всё ещё посмеивающийся. – Они с Марлин присоединились к нам в итоге. Было весело.

– Как долго длился этот ваш фестиваль? – прохладным тоном поинтересовалась Оливия, стараясь не звучать раздражённо. Ей было не по себе от мысли, что Сириус, опечаленный «расставанием», провёл много времени с той, кто вот так пожирала его глазами. Ответ не очень утешил девушку.

– Три дня, – ответила за него Мэри крайне довольным тоном, и Оливия едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

Мэри была… Хорошенькой. Да. Миловидной, но не потрясающей красоткой. Её густые, короткие русые волосы были уложены по последней моде, вельветовая юбка открывала обзор на стройные ноги с острыми коленками, вздёрнутый нос обсыпали светлые веснушки. Ясные голубые глаза шотландка всегда подводила чёрным карандашом. Её можно было назвать обаятельной, возможно, однако её всегда было много, она заполняла собой и своим самомнением всё пространство в помещении, и иногда это было чересчур. Хотелось выйти на свежий воздух, чтобы проветриться от её удушливого парфюма и бесконечной болтовни.

Оливия была готова поклясться, что Блэк присунул ей на этом чёртовом фестивале.

Слишком уж странным ей казалось поведение этих двоих. Технически, она даже не могла бы обвинить его в чём-то, ведь Сириус считал, что Оливия его бросила, а значит, он был абсолютно свободным человеком и был волен делать всё, что пожелает. Но от этого не становилось легче. Неприятное, вязкое чувство осело где-то в районе желудка, делая слюну горькой. Розье придвинулась ближе к Сириусу и невзначай положила руку ему на бедро. Блэк резко обернулся, неуверенно моргнул пару раз, будто сомневался в чём-то, но потом всё же накрыл её ладонь своей. Поджатые губы Мэри принесли Оливии немного удовлетворения.

– Я, пожалуй, пойду… – растерянно проговорила гриффиндорка, видимо, утратив всякое настроение болтать. Мэри едва потянулась к ручке купе, как несчастную дверь резко дёрнули с другой стороны, заставляя девушку отпрянуть. Лили и Джеймс наконец вернулись.

– Привет, – буркнул Поттер, отодвигая застывшую девушку с прохода. Он сделал два шага в сторону Сириуса и совершенно бесцеремонно втиснулся на сиденье между ним и Оливией, не взирая на их недовольство.

Лили, скрестив руки на груди, плюхнулась рядом с Ремом, который предусмотрительно отодвинулся подальше, сместив Питера к самому окну. Кажется, собрание прошло не слишком гладко, раз оба старосты были на взводе. Макдональд пробормотала что-то о том, что ей нужно скорей найти Марлин, и быстро выскользнула за дверь. В купе повисло раздражение, волнами исходившее от молчаливых Джеймса и Лили.

– Чёртовы слизняки! – разразился наконец Поттер, гневно вскидывая руки. – Как же я их ненавижу, мелкие, гадкие уёбки.

– Что случилось? – недоумённо спросил Люпин, брови которого взлетели кверху.

– Старосты Слизерина устроили забастовку, – сдавленным голосом ответила Лили, закатывая глаза. Оливия заметила, что так она пыталась спрятать выступившие слёзы. Девушка закинула ногу на ногу и затрясла туфлёй. – Когда узнали, что меня выбрали старостой школы.

– Они наговорили ей гадостей, не постеснявшись моего присутствия. – Джеймс говорил сквозь зубы и раздувал крылья носа, желваки на его скулах ходили ходуном. – Сказали, что грязнокровка ни за что не будет ими командовать.

– Оу… – только и смогли выдать все присутствующие. Это оскорбление было самым низким, самым обидным из всех возможных, но слизеринцы никогда не гнушались использовать его, кичась своим превосходством по статусу крови.

Оливия не задумывалась раньше, насколько трудно приходилось Лили Эванс в Хогвартсе. Она была не просто полукровкой или имела маглов в каком-нибудь из старых поколений. Оба её родителя были маглами, и это, несомненно, навлекало на неё косые взгляды и пересуды за спиной. Конечно, большинство людей плевать на это хотело, но некоторые… Розье знала, что даже кое-кто из профессорского состава грешил предубеждениями. Например, Гораций Слизнорт. Все знали, что в его Клуб Слизней изначально могли входить только чистокровные волшебники. Лишь в последние несколько лет правила изменились, и он сделал исключение для особо одарённых, в число которых попала и сама Лили.

Таким, как она, всегда приходится ожидать предвзятого отношения всюду, ведь никогда не узнаешь наверняка, кто на самом деле презирает маглорождённых. Даже друзья порой могли неприятно удивить. Оливия хорошо помнила ту гадкую сцену, случившуюся в прошлом году у озера, когда Снейп – бывший лучший друг Лили – публично оскорбил её, назвав грязнокровкой. Розье тогда тоже сидела на улице и, как и все, наслаждалась тёплым днём, пока развязавшийся скандал не испортил ей настроение. Услышать такое со стороны было неприятно, но какого было Эванс, она и представить не могла. Ведь чистота крови Оливии никогда даже не ставилась под сомнение. Она была кристальной.

– Я надеюсь, ты показал этим ублюдкам их место? – поинтересовался Сириус, разозлившийся теперь не меньше Поттера.

– Ну разумеется, нет! – ответила за Джеймса Лили, перебрасывая волосы за спину. – Мы не дикари, чтобы реагировать на такие глупые провокации. Это было вполне ожидаемо. Но им всё равно придётся смириться, потому что указы Дамблдора не обсуждаются. Сомневаюсь, что ради кучки несогласных он заменит меня кем-то другим, особенно в нынешней политической ситуации.

– Но они же просто так не успокоятся, – предположила Оливия, качая головой. Это тоже было очевидно, слизеринцы не станут паиньками и не смирятся с таким положением дел. – Тебе будут вставлять палки в колёса.

– Я понимаю. Они и сейчас просто ушли с собрания, не став даже слушать меня, но это их проблемы, вообще-то. Пускай их решает декан Слизерина или сам директор, а я просто буду выполнять свои обязанности, – хмыкнула Эванс, пожав плечами. Девушка звучала уверенно, но в её глазах всё равно плескались сомнения, пусть она и старалась их скрыть. Оливии оставалось только понадеяться, что гриффиндорка не пострадает от рук доморощенных шовинистов.

Поезд нёсся по виадуку, и это была любимая часть поездки Оливии. С каменного моста открывались потрясающие виды рыжеющих под сентябрьским солнцем холмов, поросших елями и какими-то кустарниками. Пронзительно-голубое небо было покрыто лёгкой пеленой облаков, сквозь дыры в которых просвечивали лучи. Всё это омрачалось только одним – рассказом Оливии о её каникулах. Ребята сидели, обратив головы к ней, и внимательно ловили каждое слово, то шокировано вздыхая, то перебивая тихими «охренеть», «какой ужас» и словечками покрепче. Хотя сама Розье не считала произошедшее летом каким-то жутким кошмаром, но для остальных её встреча с серьёзными Пожирателями стала шоком. Не говоря уж о том, что девушка сидела за одним столом с Волдемортом.

– А правда, что у него из-под мантии торчит змеиный хвост? – робко спросил Петтигрю, вцепившийся пальцами в сиденье. Оливия прыснула, и остальные расхохотались, заставив Пита смутиться. – Так говорят, я просто слышал…

– Это всего лишь глупые слухи, – заверила его Розье. – Но он и вправду чем-то похож на змею. Он жуткий.

– Я слышала, что у него нет носа… – задумчиво проговорила Лили, стуча пальцем по подбородку. Ремус уже давно поменялся местами с Джеймсом, так что теперь девушка сидела в объятиях своего любимого.

– А вот это уже почти правда. Его лицо вообще будто тающий воск – смазанное и плоское. Глаза красные, зловещие. От него несёт тёмной магией так, что рядом становится трудно дышать. Пожиратели боятся произносить его имя вслух. Говорят, оно равноценно проклятию.

– Это звучит как какая-то страшилка для детей, – засомневался Сириус, скептически изогнув бровь. – Имя – это просто набор букв, пусть даже такой нелепый, как у него.

– Проклятье – тоже просто набор букв, – резонно возразила ему Эванс. – Тебе ли не знать, какую силу могут обретать слова под воздействием магии, особенно тёмной.

Сириус только неопределённо повёл плечом. По-видимому, его не слишком впечатлял загадочный Тёмный Лорд, или же Блэк просто хотел выглядеть крутым и бесстрашным. В любом случае, война уже стояла на пороге, и в силах Волдеморта сомневаться не приходилось. За ним стояло столько древних и неприлично богатых родов, что становилось жутко. Вся эта чистокровная масса людей, мечтающих о полном подчинении маглов и об искоренении «грязнокровок», не собиралась сдавать назад.

Розье не очень хотелось делиться тем, что произошло этой ночью, но она вполне понимала необходимость сделать это. Ей просто не хотелось видеть на лицах дорогих ей людей смесь жалости к ней, как к человеку, и радости за маленькую победу светлой стороны. Вот он – момент, когда Оливия чётко ощутила себя чужой среди друзей. Для неё не существовало больше ни чёрного, ни белого. Всё было покрыто матовым серым, будто слоями пыли. Смерти обеих половин разделившегося мира в любом случае станут для неё болезненными ударами. Но каждая сторона упорно диктовала: ты должна выбрать. Сражайся или умри, гордись своим наследием или похорони его под пеплом пожара, оплакивай родных или возрадуйся гибели врагов.

Выбирай.

Но выбрать было невозможно, и Оливия продолжала шатко балансировать на тонком канате над пропастью непонимания. Может быть, Сириус бы понял. Он был единственным здесь, кроме неё, чья семья поддерживала Тёмного Лорда, но… Блэк настолько их ненавидел, что Оливия сомневалась в хоть какой-то поддержке с его стороны. У них уже случались ссоры на этой почве, потому что Сириус в упор отказывался увидеть в Пожирателях простых людей, пусть даже его родной брат был одним из них. Ему было куда проще забыть его, отказаться от уз родства, чем попытаться понять.

Ещё была Лили, которая отвернулась от Снейпа, когда стало ясно, что тот прочно связался с тёмной магией. Никто из них не был в шкуре Оливии, никто не поймёт её чувств. Если бы только Блэка не выгнали из дома, а его мать не была такой властной и злобной, посмотрела бы тогда на него Розье! Как бы его душу терзали тяжкие муки, заставляя разрываться на части. Если бы он только любил их… Хотя Оливия не слишком верила в его безразличие. Но отчего-то Блэк всё равно сделал свой выбор без колебаний. Для него больше не существовало ни Регулуса, ни Вальбурги, ни остальных его родственников. Оливия не могла быть такой же сильной. Она любила.

– Прошлой ночью моего брата сильно ранили, – выдохнула она наконец, собравшись с мыслями. – Он был на каком-то задании от… Сами-знаете-кого. Я думаю, Эван может умереть.

Повисла густая тишина, в которой отчётливо раздался чей-то вздох. Никто не решался сказать хоть что-нибудь, они даже избегали смотреть на Оливию. Все, кроме Сириуса. Он молча приобнял её, хотя его брови нахмурились, а челюсть напряглась, руки всё же оставались нежными с плечами девушки. Уткнувшись носом в его твёрдую грудь, Розье подавила порыв всхлипнуть. Ощущение страха, сжирающего её ночью, вернулось всего на секунду, а потом растворилось в лёгком поглаживании ладони Сириуса по её спине.

– Мне так жаль, милая, – тихо проговорила Лили, наклонившись к ней и взяв её руки в свои. Становилось всё труднее не расплакаться. – Это просто ужасно. Как же я ненавижу войну! – вдруг воскликнула она с чувством. Оливия быстро стёрла крошечную слезинку, скользнувшую по щеке. Она не могла не согласиться с Эванс.

– Его ранил какой-то Грюм, не помню его имя, – зачем-то добавила Розье. Ей хотелось говорить, лишь бы в воздухе не висела эта выразительная тишина. Никто, кроме Лили, не пожелал выразить сочувствия.

– Да ладно?! – вскрикнул Джеймс, едва не подпрыгивая на месте. – Аластор Грюм? – Оливия кивнула, вспомнив теперь, что Долохов называл его именно так. – Чёрт возьми! Это же первоклассный мракоборец, я слышал о нём от отца. Даже в министерстве его побаиваются. Он просто машина для убийств!

Лили с силой двинула ему локтем под рёбра, от чего изо рта Джеймса вырвался вздох. Оливия почувствовала себя так, словно из её груди вынули сердце и разрезали его острым лезвием на куски. Мысль о смерти брата была для неё невыносимой. Когда она произнесла это вслух несколькими минутами ранее, такой исход не казался чем-то реальным, скорее, просто вероятность, в которую она до конца не верила. А вот слова Джеймса сделали ей по-настоящему больно. Слышать подтверждение своим страхам от кого-то другого всегда особенно неприятно. Поттер уже пробубнил невнятные извинения, но они ничего не поменяли, конечно.

Все как-то поникли после этого разговора, вероятно, чувствуя себя неловко, и Оливия ощущала вину за это. И ещё раздражение на Поттера, который никогда не мог сдержать язык за зубами и вечно ляпал что-нибудь, не подумав. Сириус всё ещё обнимал её, и это немного успокаивало, притупляло отрицательные эмоции, выводя на первый план тепло чужого тела рядом. Мерлин, как же ей этого не хватало! И как же просто оказалось вернуть всё, как было. Она так боялась, что Блэк больше не захочет иметь с ней ничего общего, но напрасно. Даже если у неё совсем никого не останется, у неё всегда будет Сириус.

– Я думаю, тебе стоит рассказать всё Дамблдору, – нарушил вновь повисшую тишину Блэк. Он звучал очень серьёзно, обозначая важность вопроса. – Ордену наверняка нужна информация, а ты знаешь, кто входит в ближайший круг. Ты сможешь назвать имена?

– Конечно, – закивала Оливия, внутренне радуясь смене темы и тому, что остальные будут знать о её готовности помочь. – Я не знаю всех имён, но смогу описать внешность. Может, это окажется полезным.

– К тому же, давно пора дать ему знать, что ты на нашей стороне, – добавил Люпин. – Он должен что-нибудь придумать с твоей помолвкой и всем остальным.

– Эм… – Розье заёрзала на месте, чувствуя, как медленно краснеет. Никто не знал, что целых четыре с половиной месяца назад она уже беседовала с Дамблдором. У неё напрочь вылетела из головы необходимость рассказать об этом остальным. – Вообще-то, директор в курсе. – Лица присутствующих комично вытянулись в удивлении. – Я ходила к нему ещё в апреле, он пообещал помочь, если я соглашусь сражаться в Ордене.

– Что? – почти одновременно произнесли Сириус и Лили. – Это же манипуляция чистой воды! – возмутилась гриффиндорка, повернувшись к Джеймсу в поисках поддержки, но Поттер только пожал плечами.

– Почему ты мне не сказала? – обиженно спросил Блэк, смотря на Оливию так, будто не мог поверить в услышанное. Будто его слишком сильно задевало наличие у неё секретов.

– Прости-и, – протянула Розье, хватая Сириуса за руку. – Я забыла. Тогда столько всего навалилось, и я просто… Прости.

Блэк изучающе долго смотрел в глаза Оливии, ища там какой-то подвох, но, не найдя, вроде бы смягчился, расслабляясь и вновь откидываясь на спинку сиденья. А вот Лили не выглядела спокойной. Девушка вскочила с места, принимаясь расхаживать по тесному купе, заставляя сидящих поднимать ноги каждый раз, как она проходила мимо.

– Какая разница, когда мы узнали! – глаза Эванс горели праведным огнём, как бывало всегда, когда гриффиндорка была с чем-то несогласна. – Меня больше волнует то, что Дамблдор заставляет её воевать! Это просто бессовестно с его стороны.

– Никто не заставляет меня воевать, Лили, – возразила Оливия. Поезд качнуло на повороте, и она едва не улетела вперёд, потеряв точку опоры. Сириус удержал её за локоть. Люпин вовремя успел выхватить палочку, останавливая падающие с полки чемоданы, а Джим поймал свою девушку, усаживая рядом с собой. – Я сама напросилась, – продолжила Розье, когда все снова были готовы слушать. – Он всего лишь предложил услугу за услугу. По-моему, это вполне справедливо.

Эванс лишь хмыкнула на это, скривив губы. Её явно не устроил такой ответ, но Оливии казалось, что в этом нет ничего такого. Она ведь действительно сама упрашивала директора позволить ей вступить в Орден. Конечно, Розье понимала, что Дамблдору это было только на руку: ещё бы, переманить на свою сторону кого-то из стана Пожирателей! Иногда Оливия думала о более сложных вещах. Что, если бы старик попросил её шпионить для Ордена? Оставить всё, как есть, выйти за Эйвери и просто передавать все сведения другой стороне. Просто… Это было бы отнюдь не просто, и вряд ли бы Розье осилила давление. Слава Мерлину, директор не додумался ни о чём подобном.

За дверью купе снова раздались распевные зазывания дамы, торгующей сладостями, и грохот колёс её металлической тележки, под завязку забитой товарами из Сладкого Королевства. Вслед за ней пронеслась стайка будущих первогодок, от воплей и топота ног которых сова Оливии нервно встрепенулась в клетке. Лили, пребывающая сегодня в том настроении, когда любая мелочь могла вывести из себя, утробно прорычала что-то гневное и утащила Поттера разбираться с нарушителями спокойствия, хотя Джеймс и пытался безуспешно ей возразить.

– Как же хорошо, что я больше не староста, – с нескрываемым удовольствием в голосе проговорил Люпин, вытягивая длинные ноги перед собой так, что они упёрлись в соседнее сиденье.

Парень призвал из чемодана какую-то книгу, раскрыл её на странице, где была вставлена закладка, и погрузился в чтение. Оливия разглядела название на обложке – «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Что за ерунда… Она решила, что это опять было нечто заумное, потому не стала даже спрашивать. Люпин вечно что-нибудь читал: в перерывах между парами, на самих парах, на квиддичных матчах, в Большом зале… Порой Оливия задавалась вопросом, как ему удалось сохранить нормальное зрение, ведь парень даже не носил очков, в отличие от Поттера, хотя последнего редко можно было застать за книгой.

Петтигрю, который за последние полчаса не издал ни звука, со скучающим видом уставился в окно, где день постепенно сменялся вечером. Солнце медленно клонилось к закату, скатываясь всё ближе к горизонту, усыпанному острыми верхушками ёлок. Оливия увлеклась рассматриванием пейзажа и вздрогнула, когда Сириус вдруг выдохнул тёплый воздух возле её уха. Она перевела взгляд на него – парень улыбался уголком губ, его глаза искрились озорством. Сириус плавно сместил ладонь с сиденья на бедро девушки и провёл по чёрным колготкам, задевая пальцами края юбки.

– Сириус, что ты делаешь? – еле слышно выдохнула Розье, ощутив резкий скачок пульса.

Она бросила мимолётный взгляд на парней в купе – Ремус был слишком увлечён чтением, чтобы заметить хоть что-то, а Питер вообще, кажется, задремал: он откинул голову на спинку сиденья, и его рот приоткрылся. Блэк вновь повторил движение ладони, меняя траекторию, чуть смещаясь к внутренней стороне бедра девушки. Её дыхание сбилось, и ей показалось, что выдох получился слишком шумным.

– Я так скучал, – шепнул ей на ухо Блэк, оставляя нежные поцелуи по линии её челюсти, переходя на шею. Это заставило Оливию запрокинуть голову назад, поддаваясь ласкам. – Всё лето по тебе с ума сходил.

– М-м… – промычала Розье сквозь сомкнутые губы.

Она боялась расслабиться, потому что тогда с них точно слетел бы стон, вызванный касаниями Сириуса. Из-за них в её голове всё затуманилось, но она всё ещё помнила, где находится и что в каком-то жалком полуметре от них сидит Люпин. Впрочем, он умело игнорировал сложившуюся прямо под боком ситуацию, либо же книга была действительно настолько интересной.

Розье было приятно слышать, что Блэк скучал. Изводился днями напролёт, думая о ней. Но потом перед её глазами предстало довольное лицо Мэри Макдональд, и ей захотелось отпрянуть. Конечно, у неё не было никаких доказательств, кроме собственного шестого чувства, но иногда этого было достаточно. Оливии очень хотелось съязвить что-нибудь на этот счёт прямо сейчас, просто чтобы посмотреть в глаза Сириуса и убедиться в своей правоте, или найти там опровержение этим глупым домыслам. Вместо этого её истосковавшееся по любимому тело вело свою игру, плавясь в его руках, отвечая на поцелуй.

– Господи, снимите уже себе номер, – процедил Рем, не отрываясь от книги. Это подействовало отрезвляюще, и Оливия тут же отодвинулась от Сириуса, заливаясь пунцовым румянцем. Сириус же довольно улыбался, как Чеширский кот, совершенно не смущаясь. – Никакого уважения к одиноким людям… – добавил Люпин, качая головой.

– Не хочешь прогуляться до туалета? – предложил Сириус, и Оливия рассмеялась. Дремавший Петтигрю подскочил от резкого звука, стукнувшись головой о багажную полку. Он потёр ушибленное место и уставился на друзей в полном непонимании происходящего.

– Ты такой романтик, Блэк, у меня просто нет слов, – ответила Розье, всё ещё посмеиваясь. Сириус развёл руками, мол, что поделать?

Но ему так и не удалось заманить её в уборную для сомнительных развлечений в дороге. Поттер вернулся вместе с Лили, так что теперь они все снова полным составом заняли купе. Эванс пожаловалась на несносных детей, за которыми нужен глаз да глаз. «А ведь они ещё даже не относятся ни к какому факультету! С кого мне снимать баллы?», – посетовала она, игнорируя смешки парней.

Всю оставшуюся дорогу Оливия периодически вспоминала что-нибудь ещё, какие-то детали, которые забыла рассказать, но находила их стоящими внимания друзей. Сириус с большой неприязнью выслушал её рассказ о прогулке с Рэнделлом Эйвери и был несказанно рад тому, что девушка оставила помолвочное кольцо дома. Сейчас из украшений на Оливии был только кулон, подаренный ей Аделин на день рождения.