Текст книги "Собачий поцелуй (СИ)"

Автор книги: triple taurus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

– Будет тяжело, – предупредил отец, глядя дочери в глаза. – Но это необходимо сделать.

Кристиан жестом пригласил дочь к просмотру, и она, сглотнув ставшую вязкой слюну, медленно склонилась над Омутом, нерешительно опускаясь всё ближе и ближе. Как только кончик её носа коснулся серебристой субстанции, Оливия ощутила, как проваливается вниз. Падение постепенно замедлилось, она приземлилась на мягкую постель, спружинила на перине и спрыгнула на пол. Она обнаружила себя в родительской спальне.

С первого взгляда обстановка в комнате была точно такой же, как и сейчас, но приглядевшись, можно было заметить явное присутствие женщины: на спинке кровати висел шёлковый халат, на прикроватном столике лежал гребень для волос, стояла баночка с кремом. Оливия с лёгкостью могла воспроизвести в памяти его запах, так всегда пахли мамины руки. Послышались шаги, дверь открылась, и Оливия ощутила, как из лёгких разом вышел весь воздух. В спальню вошла Марион Розье, такая, какой она её запомнила…

Красивая, с идеальной осанкой женщина, но она выглядела уставшей. Марион щёлкнула заколкой на затылке, и тёмные волны волос упали ей на плечи. Вслед за ней в комнате появился и сам Кристиан, лет на десять моложе, чем сейчас. Его жена присела на кровать, принимаясь расчёсывать пряди гребнем. Её губы были сжаты в тонкую линию, она была чем-то очень недовольна, Оливия хорошо знала такое выражение лица своей матери. Кристиан встал прямо перед ней и мягко заговорил:

– Мари, я прошу тебя, не злись.

Женщина только вскинула голову и хмыкнула. Должно быть, папа чем-то очень её расстроил…

– Ты же знаешь, я ничего не могу сделать, – продолжил он.

– Правда? – холодным тоном осведомилась мама. – Не можешь или не хочешь, Крис? – Отец приоткрыл рот, чтобы ответить ей, но его секундной заминки было достаточно, чтобы Марион окончательно вскипела. Она отложила гребень и встала перед мужем. – Это очень тёмный человек, очень опасный… У меня от него мурашки по коже! А ты притаскиваешь его в наш дом, где живут наши дети, Кристиан, ты с ума сошёл! То, чем вы здесь занимаетесь, это же просто… Просто омерзительно!

– Мари, я не могу ему отказать, – закричал отец. Ссора набирала обороты, и Оливия невольно вспомнила, как часто слышала их крики в последнее время перед болезнью матери. – Волдеморт не тот человек, которого я могу выставить за дверь!

– Зачем тебе всё это? Вы вместе учились, я понимаю, но… Зачем? Ты хочешь власти? Хочешь уничтожить маглов?

– Нет, Салазар, конечно нет! В школе я был дураком, я не понимал, что он не шутил, что его намерения настолько серьёзны, – с горечью в голосе произнёс Кристиан. – Я думал, мы закончим Хогвартс и разойдёмся каждый своей дорогой, но оказалось, его глупые татуировки были вовсе не так просты. Я не могу выйти из этого, по крайней мере живым. Это было баловством для меня, а теперь…

– Хорошенькое баловство, – язвительно заметила Марион. – Merde!{?}[фр. Дерьмо] – прошептала она ругательство, и Оливия невольно улыбнулась. При ней мама никогда не позволяла себе таких словечек.

– Послушай, Мари, – ласково начал отец, взяв её руки в свои. – Рано или поздно он придёт к власти, мы будем на хорошем счету. Это выгодно для нас. – Он говорил очень уверенно, убеждал жену, а она смотрела на него с недоверием. – Что бы там ни было, с нашей семьёй всё будет в порядке, это я тебе обещаю. Я не допущу, чтобы вы пострадали. Ты мне веришь?

Марион помедлила немного, прежде чем согласно кивнуть. Она вздохнула и шагнула ближе к мужу, позволяя ему заключить её в объятия. Оливии было больно смотреть на них, она бы всё отдала, лишь бы только снова обнять маму, но это было невозможно. Сжав кулаки, она почувствовала, как впиваются ногти в ладони. Родители говорили что-то ещё, но звук становился нечётким, а картинка вокруг размылась, заменяясь новой. Спальня исчезла, вместо неё Оливия очутилась в кабинете, но это всё ещё было воспоминанием, а не реальностью.

На этот раз Марион стояла у стола, а отца не было. Женщина растапливала фиолетовый кусочек воска над конвертом. Несколько тягучих капель упали на бумагу, Марион взяла тяжёлый штамп с витиеватой буквой Р и вдавила его в расплавленный воск, оставляя печать. Привязав письмо к лапке Эркюля, она выпустила птицу в сумеречное небо. Миссис Розье уже собиралась покинуть кабинет мужа, когда её внимание привлекло нечто необычное: странный шёпот прокатился по комнате, Оливия тоже его услышала, и каждый волосок на её теле встал дыбом.

Послышался стук и грохот: ящик стола, обычно запертый на ключ, вдруг весь затрясся и выкатился наружу. Марион хлопнула глазами, ничего не понимая, а потом подошла, чтобы закрыть его, бросила взгляд на содержимое. Внутри лежал обыкновенный чёрный дневник, с виду ничем не примечательный, но рука Марион сама потянулась к нему. Женщина достала плотную тетрадь, положила перед собой на стол. Тонкие пальцы пролистнули пожелтевшие страницы – пусто. Внутри не было никаких записей, только инициалы, написанные красивым почерком: «Т. М. Реддл». Никого по фамилии Реддл женщина не знала, поэтому лишь пожала плечами.

У неё было полно дел, нужно было идти, но что-то в этой тетради было такое, из-за чего ей не хотелось выпускать её из рук. Что-то странное завладело ей, какое-то помутнение рассудка. Она подумала (Оливия будто услышала эти мысли в своей голове): зачем Кристиану сдался этот дневник? Что плохого случится, если она заберёт его себе? Ей он гораздо, гораздо нужнее, чем её мужу. Крис никогда не вёл дневников, а вот она всегда что-нибудь записывала. Ощутив невероятной силы желание завладеть этой тетрадкой, Марион крепко прижала её к груди, которая сейчас вздымалась глубоко и часто. Оливия наблюдала за этим пугающим зрелищем, затаив дыхание. Происходило что-то плохое, она чувствовала, хоть и не понимала, что именно.

В ту же секунду, как миссис Розье спрятала дневник в своей мантии, она закричала. Так громко и пронзительно, что Оливии пришлось зажать уши. Внутри у неё всё перевернулось от этого звука. Её мама согнулась пополам, а потом рухнула на колени. Оливия почувствовала острую, режущую боль в груди и животе, это было просто невыносимо, но так работали воспоминания. Всё, что испытывал человек в тот момент, передавалось тому, кто его просматривал. В кабинете появился Ксавье. Увидев хозяйку в таком состоянии, эльф в панике схватился за уши, совершенно растерявшись. Да и что он мог сделать?

Марион перестала кричать, теперь она лежала на боку, а из глаз у неё катились кровавые слёзы. Оливия застыла, в ужасе разглядывая мать. Ксавье догадался трансгрессировать и привести отца. В первые секунды Кристиан тоже не понимал, что здесь произошло, а потом он увидел на полу дневник, и его лицо исказила гримаса страха и гнева. Он был зол, но напуган больше, и ещё больше желал спасти жену.

– Что же ты наделала, Мари… – шептал он, поднимая её на руки.

В тот же миг Оливию потянуло обратно. Воспоминание оборвалось. Она снова стояла в кабинете, но уже в настоящем времени. Отец стоял рядом с таким мрачным видом, что ей стало не по себе. Он закрыл створки шкафа, и серебряное сияние исчезло за ними. У Оливии было столько вопросов… Она всегда думала, что её мама заболела чем-то неизлечимым, а потом умерла, но то, что она увидела сейчас… Это было нечто тёмное, страшное. И это было каким-то образом связано с Волдемортом. Ей хотелось услышать объяснение, и в то же время она боялась этого.

– Что это была за тетрадь? – спросила она наконец очень тихо, едва слышно. – Что произошло?

Отец тяжело вздохнул и прикрыл глаза ладонью. Он медленно прошёл к столу и опустился на стул, его взгляд скользил по столешнице из тёмного дерева, избегая встречи с глазами дочери, как будто ему было стыдно.

– Этот дневник дал мне Тёмный Лорд, – произнёс он чуть дрожащим голосом. – Он приказал защитить его от кражи.

– Зачем? – спросила Оливия, хмурясь.

– Он не объяснил, – усмехнулся отец. – Я и сам не понимал, что такого важного в простой тетрадке, да к тому же пустой, но вопросов не задавал. Он сказал, что защита должна быть действенной и… мощной. Такой, чтобы вор понёс наказание, а тетрадь осталась в целости.

– И что же ты сделал? – уточнила Оливия, чувствуя, как внутри всё холодеет.

– Наложил на дневник довольно сильное проклятье. Очень тёмное, ужасное.

Лицо Кристиана исказила боль, глаза увлажнились. Он опустил голову и замолчал на какое-то время, пока Оливия пыталась переварить услышанное. Выходит, её мать погибла из-за отца… И из-за Тёмного Лорда. От этой информации стало труднее дышать.

– В тот день я должен был вернуть дневник Тёмному Лорду, – снова заговорил мистер Розье. – Я не знал, что Мари… Я не думал! Если бы я мог это предотвратить, но ты сама видела, эта вещь словно жила своей жизнью. Тетрадь уже была проклятой, сама по себе, она хотела, чтобы Марион забрала её, и я не понимаю, как такое вообще возможно. – Голос отца сорвался на хрип, ему было тяжело говорить, но он продолжал. – Каждый день я думаю о том, как собственными руками убил свою жену… Это гложет меня уже столько лет, и боль не утихает ни на минуту.

– Поэтому ты так закрылся после её смерти? – резко, почти грубо спросила Оливия. – Из-за чувства вины? – Отец кивнул, и её глаза наполнились слезами. Она чувствовала такую злость в эту секунду, и это опьяняло после месяца эмоциональной пустоты. – Ты был нужен нам! – закричала она. – Мне и Эвану. Но вместо того, чтобы быть со своими детьми, ты жалел себя!

– Прости, дорогая, – пробормотал Кристиан. – Я так виноват… – Он поднялся и дёрнулся в сторону дочери, но она остановила его жестом, не позволив подойти.

– Что было дальше? – требовательно спросила она. – Мама мучилась от твоего проклятья два года, а потом умерла? Или, может быть, ты сам убил её из милосердия? – язвительно поинтересовалась она, и отец замотал головой.

– Я искал лучших целителей, лучших ликвидаторов проклятий, но ни один не смог ей помочь. Проклятье было слишком сильным. Единственное, что можно было сделать – замедлить его действие. Мари попросила увезти её во Францию, домой. Она не хотела, чтобы вы видели её страдания.

– Где сейчас тот дневник? – Оливии было плевать на самом деле, она спросила это лишь для того, чтобы не дать себе наговорить отцу гадостей.

– Я снял с него проклятье, и Тёмный Лорд отдал его на хранение Малфоям.

Оливия хмыкнула, теряясь в урагане эмоций. Значит, эта дрянная тетрадка лежит где-то в доме Нарциссы. Вещь, из-за которой вся её жизнь омрачилась бесконечной скорбью. Ей было так гадко на душе, она просто не хотела принимать всё это. А отец! Она не представляла, как он вообще жил с таким грузом всё это время. И ей было его жаль, конечно, но гораздо сильнее ощущалась обида. Оливия не была готова к такому. Кое-что оставалось для неё за гранью понимания.

– Почему ты не перестал прислуживать ему? – горько спросила она. – Почему не уехал отсюда как можно дальше? Разве ты не считал его тоже виноватым в случившемся?

– Милая, я не мог этого сделать… Ты уже слышала, что я говорил твоей маме в первом воспоминании. Он никого не отпускает просто так. Ты либо с ним, либо мёртв. И я, признаюсь, думал о том, чтобы умереть, но что бы тогда стало с вами? Я не мог так поступить, оставить вас круглыми сиротами.

Слова отца немного остудили её пыл. Она и представить не могла, что Кристиан Розье всерьёз раздумывал о самоубийстве. Что такая дилемма вообще возникла в его голове: бросить детей на произвол судьбы и облегчить свои страдания, или продолжать терзаться, но не давать слабину ради неё и Эвана. Наверное, если бы Кристиан тоже умер, их с Эваном забрала бы Друэлла… Кто знает, какой была бы тогда их жизнь.

– И почему ты решил расторгнуть помолвку? – уже гораздо спокойнее спросила девушка. Она подошла вплотную к столу и села на краешек, пристально разглядывая отца.

– Потому что с меня хватит, – внезапно твёрдо заявил он. – Я больше так не могу. Моя жена погибла из-за нелепой просьбы Тёмного Лорда. Эван погиб из-за войны, что развязал Тёмный Лорд. И я не хочу ждать, когда с тобой тоже что-нибудь случится по его воле. Он говорит, что хочет подчинить грязнокровок, но я вижу, что и чистокровные попадают под удар. Это уже слишком.

– Папа, – осторожно начала Оливия, склоняясь ближе к нему. – Ты же понимаешь, что нам этого не простят? Ни Эйвери, ни Сам-Знаешь-Кто, ведь он был так рад образованию новой ячейки великолепного чистокровного общества!

– Плевать я хотел на Эйвери, напыщенные индюки! – выпалил отец. – Я должен был выдать тебя за их бестолкового сынка только потому, что Тёмный Лорд посоветовал вас поженить. Конечно, это был выгодный союз для обеих сторон, и мы бы обрели многое, но я не стал бы настаивать. Ты не хотела замуж, я знаю, и мне было очень тяжело видеть тебя несчастной, но я просто боялся сказать ему слово против. Прости…

Оливия всё больше и больше удивлялась. Перед ней открывались факты, о которых она и не подозревала, даже помыслить не могла! Она всегда считала, что отцу просто плевать на её чувства и желания, что он хочет сыграть выгодную партию, заключив этот брак, а остальное неважно, но всё оказалось гораздо сложней. И теперь Оливия была совершенно растеряна. Но не успела она обрадоваться отмене свадьбы, как мистер Розье поразил её вновь.

– Ты спрашивала, почему я тогда не уехал, и я сказал, что это было невозможно, но сейчас я понимаю, это было трусостью. Я боялся, что он найдёт нас и убьёт, но ведь есть способы спрятаться. И на этот раз мы так и поступим.

– Что? – опешила Оливия, не веря своим ушам. Кристиан поднялся с места, подошёл к дочери и взял её за плечи.

– Мы уедем. Не будем ждать, когда ты закончишь школу, я и сам смогу обучить тебя всему необходимому, а диплом тебе и вовсе не понадобится! Наших запасов золота хватит на беззаботную жизнь даже моим правнукам. И потом…

– Нет! – Оливия прервала воодушевлённый поток речи отца, и он уставился на неё в недоумении. – Папа, я никуда не поеду.

– Это ещё почему?

Она нервно рассмеялась, совершенно не зная, как ответить на этот вопрос. Могла ли она рассказать ему о Сириусе? Ну, теперь, когда отец решил сбежать от Волдеморта, он вряд ли станет ругать её за отношения с предателем крови. Но всё же вряд ли одобрит её намерения остаться в Англии, да ещё и сражаться. Она и сама до сих пор удивлялась своему решению, которое было вполне в духе гриффиндорцев с этими их храбростью и благородством. Семь лет назад распределяющая шляпа раздумывала между Когтевраном и Слизерином, и это было неудивительно. Розье всегда в первую очередь думала о себе и своих близких, ей было плевать на высокие цели, общее благо и прочую ерунду.

Наверное, это Сириус так на неё повлиял. Они были вместе почти год, и всё это время она невольно впитывала его взгляды, перенимала образ мыслей, пересматривала своё отношение ко всему в этом мире. Наверное, она в самом деле стала другой. Оливия из прошлого мыслила точно так же, как и её отец сейчас: собиралась убежать от проблем куда подальше, чтобы спокойно наслаждаться жизнью, а что там будет со всей этой историей с Пожирателями и захватом власти – неважно. Её это не касалось. Теперь же она не могла поступить так эгоистично, ведь на кону стояли людские жизни. Теперь эта война приобрела для неё личный характер.

Неважно, поймёт ли её отец. Скорее всего нет, но Оливия была твёрдо уверена в своём решении и точно знала, что нужно делать. План созрел в её голове буквально за несколько секунд. Побег, запланированный Кристианом, был слишком опасен. Разрыв помолвки слишком очевидно расскажет Волдеморту о том, что один из самых верных союзников не просто пропал, а именно предал его. Её идея была гораздо изящней и отводила все подозрения от отца, указывая лишь на неё одну. Самопожертвование – ещё одна вещь, характерная для гриффиндорцев…

– Папа, ты не будешь разрывать помолвку, – уверенно сказала она, заглядывая отцу в глаза. – Я закончу Хогвартс.

– Но…

– Мы поступим иначе. Сделаем вид, что ничего не происходит, будем вести себя спокойно, ничего подозрительного. Как только учебный год закончится, меня спрячет Дамблдор, а ты уедешь, исчезнешь, будто тебя и не было.

– Ви, ты спятила? – Отец смотрел на неё как на душевнобольную. – Ты хочешь просить помощи у Дамблдора?

Оливия медленно вдохнула и выдохнула, прежде чем ответить.

– Я уже это сделала. Орден Феникса даст мне убежище. Но я не уверена насчёт тебя, пап, вряд ли они станут помогать, ну, ты знаешь… У тебя ведь метка и всё такое…

– С каких пор Орден занялся благотворительностью? – искренне усмехнулся мистер Розье, как будто Оливия рассказала ему шутку.

Он не верил, что она говорит серьёзно. Оливия прикусила губу, поморщившись. Меньше всего ей хотелось, чтобы отец узнал о том, что она стукачка, но другого выхода не было. Иначе он ничего не поймёт.

– Папа, – неуверенно начала она, – есть кое-что, о чём я должна тебе сказать. Ты прав, Дамблдор не помогает просто так. Я дала им кое-какую информацию взамен.

Кристиан приоткрыл рот в изумлении. Его глаза выражали глубокую степень неверия, кажется, он был в шоке. Оливия же стояла, боясь пошевелиться, ожидая его реакции. Выражение лица мистера Розье постепенно менялось от удивления до отрицания, но, наконец, он нахмурился и печально кивнул, принимая сказанное Оливией как факт. Кристиан взял себя в руки и включил деловой тон, каким он пользовался с детьми в исключительно серьёзных случаях.

– Что ты им рассказала?

– Ничего особенно важного, – пожала плечами девушка. – Не то чтобы я вообще знала какие-то планы и тайны Тёмного Лорда, – фыркнула она. – Я всего лишь назвала имена его приближённых.

– Кого именно? – уточнил отец. Оливия неловко прочистила горло, её рука устремилась к серёжке в ухе, принимаясь нервно теребить её.

– Всех. – Её голос прозвучал на пару тонов выше обычного, и нелепый смешок сорвался с губ. – Кроме Руквуда. Пап, они и так почти всё знали, мои слова толком ничего не изменили, – попыталась оправдаться Оливия. – Я ведь не давала официальных показаний мракоборцам, так что они даже не могут использовать эту информацию, чтобы добраться до тебя или кого-то ещё…

– Ви, – перебил её отец, выставляя руку вперёд. – Я тебя не виню. Конечно, я и не подозревал, что ты поступишь так, но сейчас это правда неважно. – Оливия почувствовала невероятное облегчение, будто все мышцы разом расслабились. Она слабо улыбнулась, а потом отец задал ей вопрос: – Но почему Руквуд? Чем он удостоился таких привилегий?

Оливия смутилась, не зная, что сказать. Она не была готова обсуждать с отцом тот вечер и грязные лапы Фенрира на своём теле, это было слишком. Ему не обязательно знать об этом, это его только расстроит. К тому же, ей всё ещё было очень, очень стыдно за то, что она скрыла имя Руквуда от Ордена, и лишнее напоминание об этом было совсем ни к чему. Отец явно воспринял её молчание по-своему.

– Дорогая, ты знаешь, что он работает в Министерстве, да? – с усмешкой спросил мистер Розье. Девушка кивнула, и он рассмеялся, качая головой. – Решила не помогать Ордену так уж сильно, молодец! Правильно, пускай хоть что-то сделают самостоятельно, козлы.

Он всё продолжал посмеиваться, а Оливия не спешила разубеждать его. Пусть лучше думает так, чем узнает правду.

– Но если они и так знали про всех нас, чем же ты оказалась полезна? Ни за что не поверю, что этот старик Дамблдор решил тебе помогать от чистого сердца.

– Ну, кое-чего они всё-таки не знали, – улыбнулась Оливия. – Например, про Каркарова.

– Скользкий тип, – скривился отец. – Никогда мне не нравился.

– И про оборотней. Они были очень расстроены, узнав, что волки перешли на сторону Сам-Знаешь-Кого.

– Да, эти твари… – Кристиан поёжился. – Никогда не пойму, зачем он привлёк их.

– На войне все средства хороши, – равнодушно сказала Оливия.

Теперь она имела немного другое мнение об оборотнях, хотя и не могла заставить себя испытывать хоть каплю жалости к Фенриру. Люпин наотрез отказывался говорить о том, что случилось в Хогсмиде, но Сириус поделился с ней кое-какими подробностями. Ничего хорошего в ту ночь не произошло, это уж точно… Там был Сивый и ещё двое волков из его стаи, они попытались увести Ремуса с собой, но Чарли успел как раз вовремя. Они с Блэком не позволили им этого сделать. Сириус сказал, что от взгляда Фенрира у него душа в пятки ушла. Его безумные, жёлтые глаза потом снились ему в кошмарах.

– Оливия. – Кристиан вырвал её из воспоминаний, и она посмотрела на него. – Я всё ещё не понимаю, почему ты хочешь остаться? Почему мы не можем уехать сейчас?

Ну вот, ещё одно обстоятельство её жизни, о котором отец даже не догадывается… И если он воспринял предыдущую информацию спокойно, то эта ему вряд ли понравится. Хотя теперь, кто знает? Может быть, он даже обрадуется, ведь речь пойдёт о любви, а отец желает ей счастья. Оливия прикрыла глаза, посчитала до пяти. Какой-то вечер откровений, честное слово, у неё уже просто не осталось сил на всё это.

Но, несмотря на трудности, впервые за месяц она чувствовала себя живой. Несмотря на всё, что она сегодня узнала, Оливия испытывала облегчение. Все эти тайны, секреты, недосказанности давили на неё так долго, а теперь она наконец-то от них избавлялась, и, чёрт возьми, это было так приятно! Озвучить всё, что висело на шее мёртвым грузом, скинуть балласт, чтобы свободно взлететь. Она и мечтать не могла, что сможет поделиться всем этим с отцом, и ей ничего за это не будет. Сейчас Оливия как никогда чётко и ясно понимала: они семья. Что бы ни случилось, они есть друг у друга.

Она подняла глаза, чтобы встретить напряжённый отцовский взгляд. Он ждал ответа, ждал объяснений, и она даст их ему. Теперь Оливия была уверена – отец поймёт.

– Я люблю Сириуса Блэка, папа. А он любит меня.

Комментарий к Катарсис

Ну что ж, это была последняя глава! Остаётся только эпилог, и мы попрощаемся с этой историей и героями.

Честно скажу, у меня было много сомнений на счёт главы, я надеюсь, у меня получилось передать все, что я хотела. Мне было нереально трудно писать в этом месяце, за последние две недели я перенесла две операции и я была просто раздавлена морально. Сейчас я все еще восстанавливаюсь, поэтому не обещаю очень скорый выход эпилога. У меня пока просто нет сил писать, но я обязательно закончу работу! Спасибо, что ждёте и читаете❤️

========== Эпилог ==========

Конец июля в Лондоне выдался довольно жарким и засушливым. На небе неделями не было ни тучки, ни даже облачка, которое могло бы закрыть палящее солнце хоть ненадолго. Местные жители спасались, прячась в своих домах, офисах или магазинах, оснащённых кондиционерами. Находиться на улице было просто невозможно: асфальт до того нагревался, что начинал буквально плавиться под ногами, прилипая к подошвам ботинок. Однако многие всё же предпочитали лениво развалиться на лужайках и коротко стриженных газонах и немного позагорать, благо, даже в центре города можно было найти достаточно таких мест. Сейчас они были забиты людьми, как и все доступные пляжи у берегов Темзы.

В доме на Логан Плейс было свежо и прохладно, но отнюдь не благодаря магловскому кондиционеру. Климат внутри поддерживался искусной магией: если на улице становилось жарко, температура в доме опускалась до комфортного уровня, а если холодало – она поднималась, не давая жильцам замёрзнуть. Во дворе тоже не обошлось без магии. Большой круглый пруд с карпами Кои приходилось подогревать зимой и охлаждать летом, чтобы рыба чувствовала себя одинаково хорошо в любое время года. Здесь им жилось просто отлично.

Высокий старый дуб создавал тень, закрывающую половину небольшого дворика, отгороженного от всего остального мира забором. Маглы проходили мимо, совершенно не замечая, что между домами под номерами 8 и 10 был спрятан ещё один. А если кто-то из соседей вдруг собирался наведаться в дом под номером 9, чтобы познакомиться, наконец, с его обитателями, или почтальону вдруг становилось слишком любопытно увидеть, кто же там живёт, в тот же миг все они внезапно вспоминали о каких-то неотложных делах и напрочь забывали об этом доме. Так работали маглоотталкивающие чары.

Из распахнутого окна маленькой кухни доносились звуки гремящей посуды, шкварчащего в сковороде масла и невнятного пения. Вкусно пахло чем-то жареным. Это домовой эльф Диппи, служивший новым хозяевам дома уже около трёх лет, готовил обед. Сегодня будут гости, и Диппи старался угодить вкусовым предпочтениям каждого из них. За прошедшие годы эльф успел хорошо изучить друзей своих хозяев, потому что они появлялись в этом доме очень часто, и ему это нравилось.

Окно на втором этаже тоже было открыто. Оно вело в скромную библиотеку, где длинные стеллажи и полки в многочисленных шкафах были заставлены разнообразными книгами на всевозможные темы: начиная от чего-то совсем безобидного и простого и заканчивая такими тёмными и жуткими вещицами, которые даже в руки лучше было не брать. Здесь можно было найти какую-нибудь ерунду, вроде «Трансфигурация в быту: полезные превращения вашей мебели» или «Лучшие кулинарные заклинания», а на соседней полке обнаружить «Самые страшные яды и как их приготовить» или «Большой справочник смертельных проклятий. Том I».

Библиотека была единственным местом во всём доме, где в интерьере присутствовал зелёный цвет. Одна стена здесь была свободна от книжных шкафов, и её украшал длинный гобелен. Он был зелёным, потому что изображал лес, на фоне которого слева направо сидели животные: павлин, заяц, лев, лиса и ворон{?}[Гобелен «The Forest» by William Morris, я упоминала его в самой первой главе]. Точно такой же висел в одном из коридоров Хогвартса, и Сириус всегда говорил, что, когда у него появится свой дом, он купит его репродукцию и повесит в гостиной. Но в тёплые бежевые цвета гостиной этот гобелен не вписался, поэтому было решено перенести его в библиотеку.

Сириусу очень нравилось, что центральное место в этой картине занимал именно лев – символ Гриффиндора. Оливия уже смирилась с тем, что в их спальне висел большой красный герб с царём всех зверей. Несмотря на то, что школу они закончили три года назад, принадлежность к определённому факультету всегда много значила для волшебников. Даже после Хогвартса ты всё равно оставался гриффиндорцем, когтевранцем, пуффендуйцем или слизеринцем до конца своих дней. Это было чем-то фундаментальным, как имя или знак зодиака. Ещё одна характеристика, но в случае Сириуса всё было очень серьёзно, он был гриффиндорцем до мозга костей, как и его лучший друг – Джеймс Поттер.

Они с Лили поженились сразу же после выпускного. Оливия знала, что шафером должен был стать Питер Петтигрю, но ему крупно не повезло: парень свалился с Драконьей Оспой, эпидемия которой в тот год особенно разбушевалась, и провёл в больнице несколько дней, пропустив свадьбу. Довольный Сириус занял его место. Лили была просто красавицей в простом, но изящном белом платье, а Джеймс выглядел настоящим принцем в чёрном костюме с бабочкой. Было очень весело, они много танцевали, пили и наделали целую кучу колдографий. Две из них нашли своё место на каминной полке в гостиной у Блэка.

На первой были засняты трое мародёров: сначала в кадре появлялся счастливый жених с растрёпанными волосами, а потом на него напрыгивали Блэк и Люпин, и все они принимались хохотать, едва не падая. На втором колдо Сириус целовал Оливию, а затем показывал в камеру средний палец, как бы намекая фотографу отвалить. На самом деле этот снимок сделал Ремус. Он тогда спросил у парочки, когда же будет их свадьба, и Блэк попытался избавиться от надоедливого друга неприличным жестом. Сириус не хотел заковывать себя в узы брака, и Оливия не испытывала беспокойства по этому поводу. У них всё и так было отлично, так зачем что-то менять?

Помимо двух свадебных фотографий на полке было ещё несколько рамок. Фото с мародёрами в полном составе, сделанное на выпускном. Они стояли на фоне замка и Гремучей Ивы и радостно улыбались, все в школьных мантиях, с дипломами в руках. Ещё один снимок с выпускного вечера, на котором Сириус кружил Оливию в танце в Большом зале. На ней было потрясающее платье, сверкающее, розовато-серебристое и абсолютно волшебное. Оливии очень нравилась эта колдография. Ещё она поставила здесь их фото с Аделин, которое когда-то сделал мальчишка с их факультета, и портретный снимок своей мамы, и на этом всё.

Но ещё огромное количество разных фотографий хранилось в фотоальбоме. После школы Поттер приобрёл фотоаппарат и везде таскался с ним, доставая всех вокруг. У них с Лили альбом был вдвое толще. Ремус постоянно вредничал, не желая фотографироваться, поэтому его почти не было на снимках, но все остальные с удовольствием позировали для Джеймса. Больше всего это любила делать Мэри Макдональд. Три года назад Оливия ни за что бы не поверила, что будет поддерживать с этой девушкой дружеские отношения, но так оно и вышло.

Вообще, почти все сокурсники Сириуса до сих пор общались между собой, в основном, благодаря Ордену Феникса. Весь седьмой курс Гриффиндора полным составом вошёл в Орден, и они регулярно встречались на собраниях, которые в настоящий момент проводились в квартире Гидеона и Фабиана Пруэттов, тех весёлых рыжих близнецов, которых Оливия впервые увидела на своём самом первом собрании на седьмом курсе обучения.

На самом деле, работы для Ордена было полно. Каждый был занят делом, привнося свой вклад в поддержание мира в сообществе волшебников. Тёмный Лорд выступал всё активней, в министерстве было слишком много его людей, и они пытались продвигать законы, ущемляющие права маглорождённых и даже полукровок, а в газетах появлялись статьи, призывающие изменить нынешний порядок, поставивший волшебников в унизительное положение перед маглами. Краски сгущались буквально с каждым днём.

Школьный профессор Защиты от Тёмных Искусств, Чарли Ардент, больше не преподавал в Хогвартсе. Проработав год, ему пришлось уволиться из-за большой загруженности в Ордене, на его место Дамблдор взял кого-то другого. Чарли занимался много чем полезным, но в первую очередь ему поручили защитить дома и квартиры орденцев. Становилось небезопасно полагаться на удачу, в особенности, когда дело касалось Сириуса Блэка. Слишком много не тех людей знали о местоположении дома его дяди, так что Чарли хорошенько над ним поработал, наложив целую кучу всевозможных заклинаний от проникновения и взлома.

Сразу после выпуска из Хогвартса Оливия должна была выйти замуж за Ренделла Эйвери. Разумеется, она этого не сделала, устроив диверсию в собственном поместье. Ей было безумно жаль поступать вот так, но другого выхода всё равно не было, а так у них был шанс запутать Пожирателей. Отец был согласен на её план, собственно, это он предложил закончить всё радикально. Оливия обошла весь дом, заглянула в каждый уголок, прощаясь с этим местом раз и навсегда, а потом Кристиан Розье уничтожил всё Адским Пламенем. Поместье сгорело дотла, и сердце Оливии билось в болезненном спазме от этого жуткого зрелища. Домовые эльфы Минни и Дейзи были освобождены от службы (Оливия посоветовала им обратиться в Хогвартс, и, насколько ей было известно, Дамблдор взял их на работу), Ксавье наотрез отказался принимать одежду, поэтому было решено отправить его вместе с отцом.