Текст книги "Щит света (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Ну да, ты же постоянно на кухне торчишь и не уходишь оттуда, – вздохнул я, сообразив, в чем дело. – А значит, придется кое-кому взять над тобой шефство. Вроцлав, – обратился я к управляющему. – С тебя ежедневные прогулки с Василисой не менее двух часов. И Иоланту с собой прихватывайте, а то я опять видел, как кое-кто из библиотеки не вылазит, – я в шутку стукнул малявку пальцем по носу. – Была бы ее воля, даже за столом с книжкой сидела.

– Будет исполнено, – краешками губ улыбнулся Вроцлав, но я понял, что мое поручение управляющему пришлось по душе.

– А вдруг я из-за этого что-нибудь приготовить не успею? – разволновалась Вася.

– Значит, мы все дружно обойдемся без какого-то блюда. Мне вон вообще худеть надо, – я погладил себя по пузу, удовлетворенно заметив, что оно уже не выпирает так, как раньше, еще немного, и появится нормальная мужская талия.

– А если…

– У тебя куча народа, которая так и рвется помочь тебе. Вот и раздашь всем задания. Кто-то картошку чистит, кто-то лук. Кто-то посуду моет. И всё успеешь. Учись управлять людьми, пригодится.

В ответ на это Вася лишь вздохнула, но безо всякой печали. Задумалась, похоже, над моими словами, уже хорошо. А то же пытается разорваться и туда, и сюда, а потом сама себя виноватой чувствует.

Идея организовать застолье на открытом воздухе оказалась весьма удачной, благо что погода позволяла не беспокоиться из-за дождя или сильного ветра. И я мысленно загадал: если только мы из-за происков Властелина не окажемся где-то далеко от усадьбы, будем по возможности хотя бы раз в день сидеть в беседке за общим столом.

– Кстати, мужик этот ваш, который Прохор – хваткий парень. Похоже, мою, – тут Спиридон осекся и сообразил, что за столом дети, – зазнобу уведет.

– Ого! А я и не знал, что у тебя кто-то появился.

– Да у меня много кто есть, – с масляной улыбкой поведал Савватьевич. – Вот и с Таисьей мы дружбу водили. Но она как Прохора завидела возле меня, так сама не своя сделалась. И он тоже. Мне отойти надо было по делу, с народом потолковать. Возвращаюсь, а эти двое уже це… целую крынку молока выпили, – заключил он, виртуозно обойдя вопрос, как не рассказать при Иоланте подробности, которые ей знать не стоит.

– Это проблема? – обеспокоился я.

– Не-а, – широко расплылся в улыбке старый котяра. – Таисья доставучая и прилипчивая, что банный лист. Если Прохор ее подле себя удержит, премного ему благодарен буду.

– Участок ему подобрали?

– Отож! И даже домик один нашли незанятый. Он уже помчался вещи собирать, да перевозить. Как говорится, куй железо, пока не сперли!

– Уж не тот ли домик, где семья угорела? – напрягся я.

– Вроде тот самый, а что?

– Надобно срочно там печь проверить, а то еще и Прохор пострадает.

– Сегодня же займемся, – заверил меня Спиридон. – Вот за это точно не переживай. Мне этот мужик живым и здоровым нужен, иначе Таисья опять проходу давать не будет. Она ведь еще и ревнивая вдобавок…

Потом я рассказал для тех, кто еще был не в курсе, кому и почему мы были обязаны утренней делегацией. Эта история изрядно повеселила всех. Незадачливые мошенники, заслышав от одного из трех посланников барона, что те завтра отправятся ко мне за контрибуцией потому, что я завладел наследством Новаков, решили опередить их и взять нахрапом неведомую карибуцию, которую они представляли как много-много-много вещей и продуктов, потому и нагнали сюда такую толпу с подводами, в то время как настоящая делегация рассчитывала поживиться исключительно деньгами. Ничего, достойно наказаны и те, и другие охотники до чужого добра.

– Кстати, с охраной усадьбы надо что-то делать, – заметил я, когда все поели и начали расходиться кто куда. – Мы ведь можем это организовать? И Пятигорье под ударом, не зря там сеятели вертелись. Наверняка пытались прикинуть, как лучше нам навредить.

– За Пятигорье не волнуйся, – тут же отозвался Спиридон. – Там сейчас птица не пролетит без того, чтобы у нее пропуск не спросили.

– А арендаторы? Они же свою продукцию туда привозят. Значит, под их видом может и лихой человек пожаловать.

– Чай не дурной, успел озаботиться, – фыркнул Савватьевич. – Арендаторам нынче дозволено только до склада скупки ездить. Они там разгружаются, расчеты ведут и довольные с деньгами обратно едут. А на саму территорию Пятигорья им хода нет как раньше. Так оно и попроще стало, а то метались раньше туда-сюда. Курей в одно здание сдавай, овощи в другое тащи. А теперь все в одном месте сбыть можно. А Пятигорские уже сами сортируют что куда отправить.

Мы бы еще поболтали с заместителем, как я буквально кожей почувствовал приближающуюся опасность. Всё мое естество буквально взвыло от неясной тревоги.

И нет, это была не скверна.

Глава 29

– Такое бывает. А уж с учетом, какой бодрый у тебя выдался день, вообще удивительно, что ты еще местами адекватен.

– Только местами?

– Увы, именно так. Вот скажи, разве я везде с посохом хожу? Так чего же ты постоянно с лопатой вышагиваешь даже по дому?

– Лопата меня успокаивает. В конце концов, это ты ее такой сделал. Вот сижу, глажу древко и сразу на душе легче становится.

– Хм, вроде я подобный эффект туда не вкладывал. Скорее, это просто приятная побочка от общения со своей стихией. И всё равно, слуги на тебя уже открыто косятся, того гляди пойдут сплетни о твоих странностях.

– И это сказал мне человек с тесьмой на лбу и побрякушками на шее.

– Но кто-то же должен был!..

Мы с Лэгэнтэем уже два часа провели в беседке, и я вяло отбивался от его попыток призвать меня к благоразумию. Надо отдать ему должное, сын шамана сам почувствовал мой иррациональный страх и пришел ко мне, чтобы выяснить, что происходит – видимо, так повлиял на него обряд слияния наших душ. Но я, увы, ничего толком сказать не мог. Ощущение тревоги как нависло надо мной, так никуда и не спешило уходить.

– Тебе отдохнуть надо. Я серьезен как никогда. Ты сколько часов уже на ногах провел?

– Я сейчас не засну. К тому же я утром в экипаже Прохора успел подремать.

– Так сходи Лаванду проведай.

– Кого? А, ты кошку имеешь в виду. Она меня не любит. А для того, чтобы скакать вокруг нее на задних лапках, есть суслик.

– Островные ученые доказали, что наблюдение за кошачьими, а также обмен рисунками с их изображением повышает настроение и в целом способствует позитивному мышлению, – назидательно произнес Кеша.

– Не заговаривай мне зубы. Я точно почуял какую-то опасность и пока не разберусь, в чем дело, не успокоюсь. Вот только данных у меня маловато. Вернее сказать, их вообще нет. Но я привык верить себе, поэтому твои предположения, что это все лишь реакция на очередной стресс, уж прости, просто попытка притянуть за уши хоть какое-то объяснение происходящему.

– И чем мне тогда тебе помочь, раз отдыхать ты наотрез отказываешься?

– Просто побудь рядом еще немного. В твоей компании мне как-то спокойнее становится, даром что ты темный и фонит от тебя не слишком приятно.

– Ладно, тогда давай поговорим о Властелине, раз уж ты среди нас единственный, кто настолько хорошо его знает.

– Знал в прошлом и то опосредованно, – уточнил я. – Лицом к лицу мы не встречались и не беседовали, сам понимаешь.

– Пусть так, – согласно кивнул Иннокентий. – Но за неимением поблизости других экспертов хочу выяснить: а зачем ему живые люди, когда он с легкостью может набрать полчища скелетов, при этом ему не придется что-то им дополнительно объяснять или как-то мотивировать.

– Скелеты тупые, особенно те, чья душа давно ушла к свету. Ими надо управлять, командовать. Вот для этого ему и нужны живые исполнители.

– Хм, судя по твоим рассказам, в прошлом живые реально были его идейными последователями. Но сейчас-то новых сеятелей ему приходится подчинять и контролировать, как мы выяснили этой ночью. А они смогут при таком раскладе сами кем-то управлять?

– Видимо, Властелин нашел какой-то способ это провернуть. В любом случае это проще, чем лично держать под контролем тысячи, а то десятки тысяч костянок.

– Тут такая штука тонкая, – сын шамана в задумчивости почесал щеку. – А как он своим полевым командирам управление делегирует? Мало ведь сказать: бери сто скелетов и нападай вон на ту деревню. Надо еще, чтобы ровно сто скелетов этого самого командира послушались.

– Так сам поднял, сам и командуешь, тут принцип такой. Если командира убили, скелеты падают там, где застал их этот момент. Если рядом есть другой командир, он может повторно поднять эти скелеты и присоединить к своей команде. Поэтому Властелин своих офицеров от нас прятал и берег как зеницу ока. А мы их упорно вычисляли и старались ликвидировать еще до сражения.

– Значит, когда дело у нас дойдет до подъема мертвых, за этим процессом будут стоять сеятели, а не сам Властелин?

– Видимо, да. Кому ж еще этим заниматься, кроме них? Хотя, – я задумался, – в этом мире всё иначе происходит. Кто его знает, может, на этот раз Властелин лично войско костянок поднимет и направит. Вот не поручусь ни за один из вариантов.

– Ты, кстати, понял, почему он именно здесь обретается, в окрестностях Смоленска?

– Не-а, просвети!

– Сдается мне, дело в том, что в нашу Империю основные беды всегда с запада появляются. Все, кто нас завоевать хотел, через эти земли проходили, и сам понимаешь, не парадным шагом, потому что имперцы встречали захватчиков жестко. Тут за столетия столько крови пролилось, считай, вся земля ею пропитана.

– А последняя большая война когда была? Явно ведь больше двадцати лет назад.

– Больше. Лет сорок где-то.

– Выходит, сюда привязываться у него большого смысла нет. Властелину свежие костянки нужны, которые не рассыпятся при первом же шаге.

– Тогда легче, – кивнул своим мыслям Кеша. – Если его цель большая битва, то Властелину придется блохой от кладбища к кладбищу скакать, чтобы войско заполучить. А десятки и сотни скелетов просто так в лесу не спрячешь. Люди заметят, начнут кладбища охранять. Блицкрига не получится. Я вообще не очень понимаю, на что он рассчитывает.

– Как всегда, на большие жертвы, – грустно заметил я. – И ведь смотри какая математика хитрая. Костянку сколько не убивай повторно, выхлопа от нее не будет, это всем известный факт. Для жертвоприношения нужен живой человек, пусть даже и оскверненный. В моей последней битве никто из моих людей не погиб, за исключением пакостника Арлатара, Властелин же потерял все войско, но эффект жертвоприношения мог сработать лишь от его павших адептов. Ты только представь, скольких он, получается, умудрился завербовать? И мы их всех упустили из виду, потому что адепты в горы уходить не спешили, жили среди нас, пока могли. Зла на себя не хватает!

– Не понимаю его намерений, – развел руками Кеша. – Властелин приложил столько усилий, но ради чего? Он ведь в этот мир попал уже живым человеком, казалось бы, живи и радуйся. Первые полгода так и было, он не давал о себе знать, а затем как с цепи сорвался! Даже мы с шаманами его гнев почуяли! Не просто так нас отец с Огдооччуйа в дорогу за тысячи верст отправил, чтобы его остановить. Кстати, а как он у вас умудрился себе такую огромную армию набрать? Неужели никто этого не видел?

– В моем мире поселение от поселения далеко стоят. Мы все жили своим кругом, разве что торговать выбирались к соседям, и они к нам заезжали бывало. Если адепты скверны под покровом ночи разоряли наши кладбища, которые всегда за пределами городских стен располагались, это и не сразу замечали даже. А они налетят, свежих костянок из могил поднимут и за собой уводят в горы. Следом за ними соваться – себе дороже было, почти все, кто пробовал, там в горах головы и сложили. Проще было адептов вовремя выявлять, да налеты постоянные отражать. Кто же знал, что Властелин сменит тактику и втихаря соберет себе такую армию? Когда ее со стены увидел, у меня аж сердце захолодело. Еретики на нас от края до края перли, как саранча на поле, ни единого просвета в их строю не было! Впереди костянки, а за ними адепты. Я прямо воочию представил, как они стали бы друг по другу карабкаться, пока до края стены не добрались, чтобы внутрь хлынуть. Нас тупо численностью задавили, и ничто их на этот раз не остановило бы. Вот поэтому я и решил применить свое оружие последнего шанса – пылающий шар света. Не видел я другого варианта, чтобы родных и близких от гибели уберечь.

– Прости, что я тогда назвал тебя глупым чародеем, – повинился Лэгэнтэй. – Мало кто смог бы поступить так, как ты. Надеюсь, мое высокомерие не слишком тебя задело. Я судил о тебе, не представляя всей картины.

И тут Кеша поразил меня до глубины души, потому что вдруг встал передо мной на колени и низко поклонился.

– Эй, ты чего? Темный мой друг, прекращай немедленно! Вдруг еще увидит кто, сам же говоришь, среди слуг и так о нашей компании уже пересуды идут. Да что же ты будешь делать! Завязывай, слышишь?..

Правдами-неправдами и долгими уговорами я таки убедил Кешу встать, после чего отвел его в кабинет. Умница Вроцлав успел заменить бутылку в сейфе и принести чистые рюмки. Не знаю, что такое нашло на шаманского сына, но выглядел он сейчас откровенно неважно. Я и не знал, что он может так расчувствоваться! Причем, заметьте, это произошло не после употребления коньяка, который я использовал исключительно как успокоительное средство, а до!

Потом мы долго клялись друг другу… даже и не помню в чем. В том, что последнюю рубашку с себя снимем, но Властелина укокошим – точно было. А вот остальные клятвы… ох. На обед не пошли, поэтому Вроцлав своей волей принес нам в кабинет поднос с закусками. Где-то в процессе очередных клятв нас и сморило прямо на диване.

Проснулся я от шума в коридоре. Скосил глаза за окно, где уверенно вступал в свои права вечер. Кряхтя, сел на диване, чуть отодвинулся и снял Кешину голову со своих колен. Похоже, мы так друг на друге домиком и сложились, когда заснули.

Шум меж тем нарастал, а на меня вдруг остро нахлынула давешняя тревога. Я уже слышал совсем рядом в коридоре увещевающий голос управляющего, который о чем-то спорил с неизвестным мужиком.

Это еще что за новости? Я, конечно, знаю, что народ любит в воскресенье по гостям ходить, но сегодня уже какой-то перебор получается. Что за очередную напасть принесло ко мне, и почему меня аж трясет и подбрасывает?

Тут дверь в кабинет распахнулась, и я увидел на пороге…

Незнакомцу на первый взгляд не было и сорока лет. Он стоял там высоченный и породистый как призовой скакун, светлые вьющиеся волосы обрамляли его лицо, делая похожим на древнего бога. Прекрасно очерченные губы презрительно кривились, хищные крылья носа гневно вздымались и опускались, давая понять степень возмущения нового гостя. Его рельефную мускулатуру была не в силах скрыть никакая одежда. А вот глаза…

Сколько раз я уже видел их в зеркале…

– Павел Афанасьевич, я полагаю? – осведомился я, глядя на отца.

– Правильно полагаешь, сопляк! – Черкасов гневно оглядел кабинет, и в этот момент, как назло, всхрапнул, а затем почмокал губами сладко кемарящий на кожаном диване Иннокентий.

– Ты не сообщил о том, что приедешь. Я никого не ждал.

Я старался вести себя как ни в чем не бывало, но этот человек буквально подавлял окружающих своей властной аурой. Нет, магом, или как здесь говорили, чародеем он не был, но личная харизма, безусловно, зашкаливала. Думаю, в свое время у бедной Милолики не было ни единого шанса что-либо противопоставить напору этого эталонного самца.

– А я и не собирался никому ничего сообщать! Это, знаешь ли, на секундочку мой дом, где я рос, – рявкнул Павел.

– Не рос, а изредка появлялся тут в компании родителей, а затем и вовсе на долгих семнадцать лет забыл о его существовании, – поправил я Черкасова, прекрасно понимая, что папенька прибыл ко мне не ради того, чтобы договориться обмениваться открытками по праздникам. – Кто здесь рос и вырос, так это я. И да, теперь это мой дом, и я его полновластный хозяин. А у хозяев принято интересоваться, желают ли они видеть гостей. В крайнем случае их хотя бы заблаговременно ставят в известность о своем визите.

– И это будет мне говорить какой-то жалкий пьяный юнец, у которого на полу кабинета валяется лопата! Да от вас с собутыльником такое амбре идет, что до самого утра помещение проветривать придется! И да, использовать сейф как бар – свежая идея! Это приемный шляхетский папаша научил, или уже твое личное изобретение?

– А тебе-то какое дело до моих порядков? И да, – обратился я к Вроцлаву, который напряженно выглядывал из-за плеча Павла, – попроси, пожалуйста, накрыть стол для камерного чаепития. Мы спустимся вниз минут через десять.

Управляющий кивнул и ушел, а папаша осмотрел меня с ног до головы и продолжил разнос.

– И вот этому ничтожеству, этому толстому недомерку мать собирается завещать все, что у нас есть? Позорище!

Он подошел ко мне вплотную, и я с грустью обнаружил, что папаша выше меня минимум на полголовы. Не то что бы это было проблемой, просто неприятно. Я-то и сам парень немаленький, мне комплексовать не из-за чего.

– Можешь передать Елизавете Илларионовне, что мне вполне достаточно того, что я уже имею ее стараниями. Больше мне ничего от вас не надо.

– Я так и знал, что ты всего лишь дерзкое ничтожество. К сожалению, мать любит таких.

– По себе ориентируешься? – парировал я. – Или на Сергея Михайловича намекаешь?

Стоять, чуть ли не утыкаясь носом в кадык Павла, было довольно унизительно. Папаша, похоже, нарочно выбрал именно такую позицию, чтобы задавить меня не только своим напором, но и сломить морально. Дескать, вон он я, такой красивый и тестостероном насквозь пропитанный, и кто ты против меня, мелочь пузатая?

Вот только он не знал, кто живет внутри тела Демьяна, и через какие перипетии успела протащить меня судьба. Да, Павел меня раздражал. Но не страшил. То иррациональное чувство тревоги, которое я испытывал, скорее было следствием какой-то глубинной животной физиологии. Он злился и желал меня раздавить, устранив конкурента на наследство, а я неведомым образом уловил это еще когда он только выехал из Смоленска в сторону усадьбы.

Но если ты знаешь своего врага в лицо, боязнь уходит, остается лишь холодный расчет. И я не собирался играть по правилам Павла, хоть он и умудрился появиться в усадьбе в крайне неподходящий момент.

– Вижу, ты не рад родному отцу, – внезапно решил сменить пластинку Черкасов. – Так стоит ли удивляться, что ты вызываешь у меня исключительно омерзение?

– Как ловко ты даешь понять, что не желаешь нести ответственность за свои деяния, – я отодвинулся на полметра и оглядел папашу так, будто это я был солидно выше него, а не наоборот. – Странно, я всё же полагал, что сын столь выдающейся женщины как Елизавета Илларионовна окажется ей под стать. Но нет. Уступаешь ты ей, серьезно уступаешь. Ты ж как яблоко с червоточиной: морда смазливая, а суть гнилая.

– Хочешь меня в чем-то упрекнуть? – оскалился Павел.

– Разве только в отсутствии выдержки и воспитания. Ну и до кучи в неуместном проявлении темперамента там, где стоило бы держать себя в руках. В противном случае ты бы все еще был мужем Куракиной-младшей.

– И об этом уже разнюхал! – Черкасов смотрел на меня с глухой ненавистью.

– Да была бы прямо тайна великая, а то же все в курсе, по какой причине тебе от ворот поворот дали. И кто после этого из нас позорище?

– И какой-то наглый мелкий селюк еще будет тыкать мне в лицо неудавшимся браком?! – взвился Павел.

– Можешь в любой момент закончить эту экзекуцию, – пожал я плечами. – Просто покинь этот дом и возвращайся, откуда приехал. Трогательного родственного воссоединения у нас уже точно не выйдет, но я ничуть не печалюсь, если ты об этом. Иногда такого отца как ты лучше иметь как можно дальше от себя, а то и вовсе не знать.

Черкасов побагровел, и я отрешенно подумал, что стану делать, если его прямо сейчас хватит апоплексический удар.

– Мне такой сын тоже без надобности! – наконец выдавил он. – Именно ради того, чтобы это сказать, я сюда и прибыл.

– Да ладно! – расхохотался я. – Ты покинул Смоленск и трясся несколько часов в дороге только чтобы сообщить, что тебе до меня нет дела? Ой чудак человек! Ну сказал, теперь тебе, надеюсь, полегчало?

– Мелкий языкастый хам!

– Недалекий бабник и пустомеля, – обменялись мы оскорблениями, и я с полуулыбкой принялся ждать, что Черкасов выкинет дальше.

– Как знал, что не надо было связываться с этой дурой! Всякий раз на меня глазами недоенной коровы смотрела. Хвостом за мной ходила, говорила, как любит. Подсматривала за мной исподтишка. А потом прибежала взволнованная и говорит: ты скоро женишься, а я хоть разочек, но хочу быть твоей. А я человек добрый. Меня попросили, разве я могу девушке отказать в такой малости? Даже если она телом больше на пирожок дрожжевой похожа. Вот и ты весь в нее статью пошел. Такой же пухляш и матрасик в перетяжечку, прямо как свин на откорме.

– Это ты сейчас о Милолике говоришь? – ледяным тоном осведомился я.

– А что, тебя выродил кто-то другой? – ощерился он. – Еще ведь хватило ума у этой твари обо всем моей матери рассказать!

Бац!

Я даже не успел подумать, как тело сработало быстрее меня. Мощным хуком в челюсть я опрокинул папашу на спину. Тот привстал на локте, удивленно провел по прикушенной губе ладонью и растерянно посмотрел на размазавшуюся по ней кровавую дорожку.

– Ты что? Ударил меня? – неверяще посмотрел он мне прямо в глаза.

– Нет, оглоблю твою через проушину, поцеловал! – огрызнулся я. – Оскорблять память Милолики не позволено никому, особенно тебе.

– Ну все, щенок, ты допрыгался!..