Текст книги "Щит света (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Елизавета после очередной встречи с сыном вспылила и заявила, что у нее появился более достойный кандидат на наследство, нежели сын. Я пытался её образумить, но… если эта женщина приняла какое-то решение, вряд ли кто-то может заставить ее переменить мнение.

Я застонал.

– Да вы издеваетесь, что ли? Тут очередная битва с Властелином предстоит, а мне еще в это дерьмо с будущим наследством придется ввязываться вашими усилиями? Одна дама с уязвленным самомнением на сына обиделась, другой жене вовремя рот заткнуть не смог, а проблемы теперь у меня? Вы серьезно?!

– С Павлом мы как-нибудь разберемся сами, и да, у меня есть предположение, что после перемещения в наш мир Властелин значительно ослабел, так что не вижу повода для волнений.

– Доказательства? Я лично пока не вижу ни одного подтверждения этим голословным выводам.

Сергей изо всех сил пытался сделать хорошую мину при плохой игре.

– Он до сих пор не имеет армии. Фактически он маньяк-одиночка.

– Зато научился делать сеятелей, которые простым прикосновением руки создадут эту армию буквально за неделю. Мы ликвидировали троих сеятелей и нашли всех живых и мертвых оскверненных, которых они пытались обратить в свою веру, но никто не знает, сколько их на самом деле бродит поблизости. Осквернители умело скрываются, используя особые экранирующие перчатки, чего в моем прошлом мире совершенно точно не было. Обычным поиском их теперь не зацепить. Вы там наверху до сих пор уверены, что нам не из-за чего беспокоиться?

– Да, мы так полагаем.

– И что вы думаете делать, когда этот мир окажется на грани выживания?

– Такого не случится.

– Потому что здесь я? Или потому, что кому-то все-таки придется поднять свою крылатую задницу и наконец-то обратить внимание на чужеродный вброс? Еще скажите, что вы не знаете, где находится Властелин, и я зааплодирую.

– Мы. Не. Знаем. Где. Находится. Властелин, – отчеканил Салтыков, и я, как обещал, три раза отбил ладоши.

– Превосходно. Миру, за который вы отвечаете, грозит гибель, но никто и пальцем не пошевелит, чтобы сделать хоть что-то для его спасения.

– А мы можем?! – рявкнул Сергей. – У ангелов нет полномочий на отслеживание этой, как ты называешь ее, скверны. Они всего лишь проводники душ. А я их контролер, которому тоже не так много дано и позволено.

– Так прыгать надо! Сообщать всем, до кого можно достучаться, что в заповедник прорвался дикий волк, который ни перед чем не остановится.

– Когда ты сможешь подтвердить свои слова о массовой опасности, я, пожалуй, попробую что-нибудь сделать.

– Ага, нет тела – нет дела. Тогда прямо скажи, сколько вам надо жертв, чтобы у кого-то из Высших зачесался афедрон? Десять, видимо, недостаточно. Сто, тысяча, миллион?

И тут будто где-то лопнула тонко натянутая струна. Мы с Сергеем обреченно переглянулись, потому что стало ясно: наша пикировка уже не имеет ни малейшего значения. Властелин сделал свой ход.

Глава 25

– Значит, помощи нам ждать не приходится? – педантично уточнил Кеша.

– Нет, дорогой мой соратник. Да и, честно говоря, на подмогу я и не особо рассчитывал. В моей прошлой жизни творился полный кошмар, но ангелы в наши дрязги не вмешивались, лишь исправно переводили души за грань.

– Аанньал всегда казались мне всемогущими…

– Это всего лишь иллюзия. Они привратники, слуги Высших, называй их, как угодно. Тупо технический персонал. Мои требования к ним, скорее, жест отчаяния, потому что я не понимаю, что мы можем противопоставить Властелину в текущей ситуации, а они вроде как на нашей стороне изначально находятся.

– Ты хоть понял, что сегодня произошло?

– Ровно столько же, сколько и ты. Властелин создал новых сеятелей, причем на этот раз скромничать не стал. Видимо, его взбесила гибель Арлатара и кучера, а терпением, по словам моего покойного сына, Властелин не отличается.

– Пробрало до костей, но я даже направление новой вспышки порчи толком поймать не сумел.

– Думаю, перчатки он новым слугам раздал сразу же. Или вообще перед обрядом заставил надеть, что мне кажется более вероятным. Слишком уж коротким по времени был этот мощный импульс. Но то, что Властелин и его слуги где-то неподалеку от Смоленска, это факт. Великий осквернитель прекрасно осведомлен, что здесь его ждут неприятности, и активно готовится ко встрече с ними.

– И что же нам теперь делать?

– То же, что и раньше. Искать сеятелей, ликвидировать все проявления скверны. Мне – интенсивно прокачивать магию света, а то я даже от тебя пока серьезно отстаю. И не отмахивайся, я прекрасно видел, на что ты способен, и пока что как маг ты меня превосходишь. А уж твоя артефакторика – это вообще что-то великолепное и уникальное!

– Хочешь повторить свой подвиг, чародей?

– Если придется, – стиснул я зубы. – Но если у тебя найдется вариант получше, дай знать. Я все-таки достаточно юн для такого дерьма.

– Кстати, давно хотел спросить, да все никак не доводилось. У тебя просто одно и то же слово для разных вещей используется, вот я и запутался немного. Ты и сеятелей лечишь, и вот Огдооччуйа вылечил, а до этого Василису. А в чем разница между лечением сеятеля и того, кого он коснуться успел, если скверна и там, и там убирается, и человек жив остается?

Отличный такой вопрос. Обескураживающий, прямо сказать. Я сел и крепко задумался над ответом. Лэгэнтэй, хвала Высшим, меня не поторапливал.

– А я ведь, получается, не имею ни малейшего понятия! – пришлось признаться парой минут спустя. – Может, у тебя выйдет мне растолковать, в чем разница? Смотри, в прошлом мире я людей вообще не лечил. Не было такой надобности. Там если человек принимал на себя печать скверны, то делал это добровольно и тем самым сразу переходил в стан врага, несмотря на то что поначалу у его тела не было никаких видимых изменений, только фонить начинал, и то не сразу. А с врагом разговор короткий: выявить и шибануть любым атакующим заклинанием света. Не факт, что с первого раза удастся справиться, но всегда есть и второй, и третий. А здесь все иначе: тело человека может оказаться оскверненным помимо его воли. Василису я лечил, что называется, интуитивно, да и силенок у меня тогда было кот наплакал. Мы с ней несколько часов провозились. Повезло, что девочка терпеливая попалась, бесстрашно выдержала всю процедуру. Евдокию я лечил так же, как Василису, разве что лопата мне в помощь была, потому что собственных сил уже не хватало.

– А сеятели?

– Их я бил заклинанием, которое в прошлой жизни прожигало в оскверненных изрядную дыру. Но здесь оно почему-то действует иначе и просто лишает их возможности быть сеятелем.

– А как оно называется?

– Светлое копье, – я не видел смысла скрывать от Иннокентия столь несущественные подробности.

– И ты не знаешь, что произойдет, если обычного человека, которого коснулся сеятель и испортил, этим самым светлым копьем приложить? Может, он тоже исцелится, только куда быстрее? И от тебя меньше усилий потребуется?

– Увы, не имею ни малейшего понятия, – покачал я головой. – Разве что потренироваться на ком-то из оскверненных, когда встретим? На таком, который еще душой за свет цепляется? Правда, слово «тренировка» мне в таком ракурсе не нравится.

– Назовем это полевыми испытаниями, – дипломатично предложил Лэгэнтэй, который, впрочем, повышенным человеколюбием никогда не отличался.

На том разговор и замяли. Душа требовала хоть чем-то порадовать себя, поэтому я отправился кататься на новом механическом чуде. Сергей уже покинул усадьбу на экипаже, который ему организовал Спиридон, поэтому я больше не мог наслаждаться скрипом его зубов при виде меня на фоне паромота. Но и так было неплохо.

Диковинная повозка без лошадей была довольно небольшой, но три человека без большого багажа на ней вполне могло разместиться. Овса, как лошадкам, паромоту не требовалось, в отличие от воды и любой горючей жидкости вроде керосина. Пришлось подождать минут пятнадцать, пока паровой мотор запустится, после чего я уселся на место возницы и перевел рычаг в ездовое положение. За мной появилось крошечное облачко пара, и мой новый транспорт тронулся с места.

Оказалось, ничего сложного в управлении нет. Колесо передо мной, за которое я держался одной рукой, называлось рулем и позволяло поворачивать экипаж. Левая педаль замедляла ход вплоть до полной остановки, правая педаль, напротив, позволяла этот ход увеличить.

В Большие Заимки я на паромоте заезжать не стал, чтобы не беспокоить селян, да и не наехать на кого-нибудь по случайности, а покатался по проселочной дороге, заодно вынужденно освоив не самое простое искусство разворота. Вернулся в усадьбу полностью удовлетворенный жизнью, не забыв обслужить паромот после того, как он остынет. Слуги меж тем под руководством Вроцлава уже расширяли для паромота ворота сарая. Не хочу, чтобы такая роскошь мокла под дождем!

Закатили мы его на новое место стоянки вручную, не забыв заодно развернуть. Паромот весил немало, но дружной командой нам не составило больших усилий сделать все, как надо. Честно сказать, не хотел расставаться с таким чудесным подарком, но уже смеркалось и пора было возвращаться к домашним.

На ужин Василиса расстаралась и просто превзошла себя. Оказывается, она считала, что Салтыков некоторое время погостит у нас, и не хотела ударить в грязь перед моей родней, поэтому изучила найденную с помощью Иоланты рецептную книгу. Хотя какой уж мне этот ангельский надсмотрщик родня? Впрочем, стол в любом случае получился просто роскошным!

– Сегодня у нас фрикасе с перепелками и лесными грибами, картофель по-министерски из печи и бланманже с сезонными ягодами!

Без запинки оттараторив все это, Василиса еле заметно выдохнула и заулыбалась, увидев, что все вокруг с нетерпением предвкушают сытную трапезу. Накрывала на стол в гостиной она тоже сама, не допустив слуг до столь важного дела. Похоже, многие из них видели в Василисе всего лишь юную выскочку, которой повезло вовремя попасться на глаза юному графу, и задавались вопросом: отчего же ей позволено слишком много вольностей. Ничего, как говорил мой учитель, возраст – дело поправимое. Заматереет, будет особо наглых не только половником гонять, но и простым доходчивым словом. Мне другой кухарки не надо, будь у нее трижды золотые руки. Зато вещая не скучает и постоянно чему-то новому учится под присмотром Вроцлава.

Кстати, так уж вышло, что за столом мы расселись не так как всегда. Я во главе стола. По правую руку Иннокентий, по левую его сестра. Спиридон упрямо плюхнулся на стул рядом с Евдокией, но тут к нему подсела Иоланта и о чем-то спросила, так что старый ловелас расплылся в улыбке и обратил все внимание на маленькую, объясняя ей:

– Да, ты все правильно поняла. Фрикасе – это почти как рагу, просто чуть-чуть иначе готовится…

Евдокия на потуги Спиридона оказаться поближе к ней внимания обратила не больше, чем на пролет комара, но я буквально шкурой чувствовал, что охотница меня пасет. Изучает, что ли, перед второй попыткой личного разговора? Сама же сказала, что ей требуется время. А я не против, я только за, если её хотелки отодвинутся на подальше. Не готов я пока к отцовству, еще и без любви уж простите. Мне и опыта с Эндирой хватило, ни к чему хорошему это не приводит, как выясняется.

Вроцлав занял следующее свободное место справа от меня, ну а Василиса привычно плюхнулась с краю возле управляющего и зарделась, когда он принялся за нею ухаживать. Похоже, наш с ним разговор пошел на пользу: Вроцлав больше не пытался уйти от общения с девушкой и даже, как мне показалось, начал находить в этом отдельное удовольствие. Вот и славно, трам-пам-пам. Люблю, когда вокруг все счастливы.

Огорчало лишь осознание, что это, возможно, один из последних спокойных вечеров в кругу самых близких. Властелин сделал свой очередной ход, и в самом ближайшем времени мы должны были столкнуться с последствиями этого хода.

В тот момент я и не предполагал, насколько скоро это произойдет.

Той же ночью я проснулся от ощущения близкого присутствия скверны, которое, впрочем, почти сразу же пропало. Дом был закрыт, Спиридон с Вроцлавом отдельно проверили этот момент, так что можно было не опасаться хотя бы того, что противник попробует напасть изнутри нашего убежища. Я подтянул к себе лопату, с который решил по возможности не расставаться, и вышел из спальни.

Темный, ожидаемо, тоже проснулся, мы встретились с ним в коридоре, и я кивнул в сторону кабинета, куда мы и отправились. Будить домашних и устраивать общую панику у нас не было ни малейшего желания. Лучше сначала узнаем, что происходит.

Свет зажигать не стали, выглянули в окно и увидели там в высшей степени примечательную картину. Четверо селян и все, как один, в перчатках шустро копали прямо возле стен дома. Ну да, забора у усадьбы нет, вот такое досадное упущение. Никто же, когда ее строил, не предполагал, что ее жителям когда-то придется столкнуться с недружелюбным отношением к себе.

– Что они творят? – опешил Иннокентий. – Пытаются к нам из-под земли вломиться?

– Нет, – покачал я головой, уже прикинув, где именно находится место раскопок. – Пытаются тело Арлатара спереть. Уж не знаю, зачем им безголовый сдался, видимо, просто, чтобы мне насолить. А может, чтобы его душа, когда вновь к останкам привяжется, мне чего лишнего не рассказала. Ну что, ты или я?

– Давай ты, – коротко подумав, сказал сын шамана. – А мы с Евдокией тебе подсобим.

– Хорошо. Тогда даю вам пять минут и начинаю действовать, – кивнул я. – Главное поперек меня к ним не лезьте.

– Договорились!

Темный вышел, а я наскоро прикинул план действий. Надо бы эту компашку оглушить, ошарашить настолько, чтобы растерялись и даже не думали о побеге.

Очень вовремя заявил о себе Цап, сообщив, что готов, и мы начали действовать.

Я осторожно спустился по лестнице в свою спальню, сочтя, что к прыжкам со второго этажа я все еще не готов, тихо распахнул окно и вылез наружу. Цап остался дежурить в комнате и следить, чтобы снаружи через открытое окно сюда не сунулся никто из чужаков.

После этого я обошел дом и выглянул из-за угла. Четверка так и продолжала копать в поте лица. Что ж, пора!

Бам-бам-бам-бам! Четыре копья света настигли свои цели, после чего я выпустил вспышку света, которая однозначно должна была на какое-то время ослепить эту братию, и бросился вперед.

Не знаю, как у брата с сестрой это получается, но они оказались там одновременно со мной, только выбежали с другой стороны дома, так что новые сеятели оказались окружены нами.

Однако селяне и не думали как-то сопротивляться. Они стягивали с себя перчатки и улыбались как дети дорогому и нежданному подарку.

– Ух ты! Прошла эта мерзость, совсем прошла! – протянул первый, рассматривая свои ручищи, неясно как поместившиеся в те самые, оглоблю за переушину, белые перчатки.

– И у меня, кум! Гляди-ка, шкурка новенькая, чистенькая!

– Я уж думал, так и придется до конца жизни ходить. Позор-то какой, – причитал третий, но радость, с которой он это говорил, не вязалась со смыслом слов.

– Вы, как хотите, а раз такое дело, я ухожу, – решительно заявил четвертый. – Прямо сейчас в город подамся, как давно хотел. Это у вас семьи, а меня, случись чего, и хоронить некому будет.

– Так, стоп! – вышел я вперед, пока селяне не разбежались. – Это я вас от скверны излечил, так что вы мне как минимум разговор должны.

– Ничего не знаю, – попытался было соскочить первый, но Лэгэнтэй сказал, как припечатал:

– А ничего, что вы под чужой господский дом подкоп ведете, а спас вас никто иной, как хозяин того самого дома? Он ведь вас и за воровство привлечь может. Вон вы какую яму раскопать успели!

– Сам же тогда знаешь, что ничего ценного мы уносить не собирались, – хмуро вытер пот со лба четвертый. – Только мертвяка, которого он здесь хранит.

– Так и запишем, – кивнул я, – разорение семейного склепа. Надругательство над прахом моего родственника. Полиция в наших краях, конечно, редко появляется, но ради такого я прямо не поленюсь в Смоленск весточку подать. Еще и намекну, что буду крепко благодарен и благодарность моя в кармане приятной тяжестью ляжет, чтобы доблестные стражи поскорее приезжали.

– Так это у тебя и впрямь склеп, что ли? – почесал репу четвертый. – Ну точно с головой рассорился.

– Любезнейший, я вас в первый раз в жизни вижу, так что потрудитесь общаться со своим спасителем вежливо! – внезапно вызверился я.

– Да я что, я ничего, – тут же пошел на попятную четвертый. – Меня, кстати, Прохором кличут. Стариков недавно похоронил, сам в арендаторах Луцкого хожу, женой не обзавелся.

– Так, дружище, – сообщил я Кеше, сообразив, что нам бы лучше сейчас разделиться. – Вы тогда здесь оставайтесь, присмотрите за народом, пообщайтесь. Ну а нам с Прохором надо кое о чем накоротке потолковать.

Мы отошли с мужиком к сараю, где нас не могли расслышать остальные.

– Рассказывай, как докатился до жизни такой, – приказал я.

– Ну, сами мы издалека приехали, аж из самой Сердоболи, я тогда совсем крохой был, – послушно начал Прохор, как я его перебил.

– Не-не, мне нужно знать, как на тебе оказались перчатки и о чем был договор с тем, кто их на вас нацепил.

– Луцкий запретил нам с Пятигорьем торговать, а следом за ним и юный граф туда же. Вы то есть, – до Прохора наконец-то дошло, с кем он говорит, и мужик аж будто ростом стал ниже и в плечах скукожился.

– Есть такое дело. Но я же передал через верных людей: перебирайтесь ко мне в арендаторы, землицы хватит, не обижу.

– Так это же долго, да и сложно, – замялся Прохор.

– Ну да, в город тебе бежать не сложно, а в деревню по соседству прямо ужас-кошмар! – не удержался я от колкости. – Ладно, ближе к теме!

– Вот мы с мужиками и собрались помозговать, как быть. Луцкий-то цены закупочные такие держит, что легко можно по миру пойти. Думали к юному графу, ой, то есть к вам с челобитной прийти, чтобы все-таки передумали, разрешили Пятигорью снова с нами торговать. И тут появилась баба одна.

– Аристо? – тут же спросил я.

– Не, – замотал головой Прохор. – Прачка из господского дома. Мы ее частенько раньше видели, Людкой кличут.

– В перчатках была?

– Не, тогда еще не. Она их уже вместе с нами надела, как раз перед тем, как тот в плаще с нами что-то сделал и сказал, что мы теперь все его верные слуги…

Прохор рассказывал сбивчиво, перескакивал с пятое на десятое, но я смог примерно представить себе, что произошло.

На сей раз Властелин прибыл лично. Выбрал даму посимпатичнее, чтобы располагала к себе мужчин. Предложил ей подзаработать, привести к нему троих-пятерых мужиков. Он, дескать, тут проездом, а ей виднее, к кому обратиться. Сказал, что будет ждать на окраине возле леса. Очарованная им, но еще не испорченная, как сказал бы сын шамана, Люда помчалась собирать селян, после чего все они дружной толпой двинулись прямо в лапы Властелина…

Глава 26

– Демьян, ты уверен? – в очередной раз переспросил Иннокентий.

– Как никогда в жизни, – кивнул я. – Соединяй наши души и тронемся в путь. Нам сейчас любой козырь в рукаве лишним не будет.

– Авантюра, – покачал он головой, но послушно отправился в моей компании на облюбованную еще накануне полянку, пока Евдокия сторожила бывших сеятелей, которые, впрочем, никуда не планировали разбегаться из-под ее надзора и чувствовали себя в полной безопасности, хоть охотница и была готова в любую секунду воспользоваться своим луком.

Впрочем, временно пленные в ожидании нашего с Кешей возвращения не скучали, а споро заделывали выкопанную ими яму над импровизированным склепом. Ибо сами насвинячили – сами пусть и убирают за собой. С этим никто из них спорить не собирался, восприняв мое требование как должное.

Мы, кстати, развили за эту ночь поистине небывалую деятельность. Посудите сами.

Я выяснил у Прохора судьбу несчастной Людки. Оказывается, товарищ в плаще, который нам вовсе не товарищ, а Властелин собственной персоной, забрал ее к себе в личные помощницы сразу после обряда. Если Арлатар и франт служили Властелину с радостью и добровольно, то в случае с новой пятеркой было очевидно, что он на этот раз никого уговаривать миром не стал, а попросту обманул. Осквернил своей волей и заставил выполнять поручения.

Что удивительно, сеятели как один противились, но ничего не могли с собой поделать. Как объяснил Прохор, а за ним подтвердили и остальные, нельзя было и помыслить отказаться от исполнения желания злодея. Сразу же начинало ломить все тело, а в ушах набатом отзывались слова Властелина. Рассказать кому-то о том, что с ними происходит, они тоже не могли – прямой запрет любителя плащей. А это значило, что их близкие находятся сейчас в крайнем волнении и не понимают, куда все подевались. Некому беспокоиться было только за Прохора ввиду отсутствия семьи. Но мужики наше объяснение, что им придется еще немного задержаться здесь, а только потом отправляться по домам, восприняли без злости. Уж очень их радовало исцеление изуродованных рук и то, что проклятый голос пропал из их голов.

Выяснили мы и откуда взялась та единственная разбудившая нас сегодня вспышка скверны. Как ему и было велено, по прибытии на место Прохор снял левую перчатку и сразу же определил по пульсации в руке, где именно надо копать, чтобы изъять тело Арлатара, после чего немедленно натянул перчатку обратно. Выходит, перчатка действует в обе стороны. Не только экранирует эманации скверны от таких как я или сын шамана, но и не дает оскверненным в полной мере воспользоваться новыми возможностями. Хех, представляю себе, как бесился сынуля, когда был вынужден их носить.

Самому Властелину через их защиту пробиться, как нечего делать. Об этом говорит то, что задания пятерке он раздавал, когда они уже были облачены в перчатки. Обманщик заявил, что прежде, чем он расскажет, какое дело им хочет поручить, он собирается вручить всем по небольшому подарку, который следует немедленно примерить. Как только убедился, что все сделано, тут же и создал новых сеятелей. Сколько времени это заняло, рассказать нам не смог никто, похоже, все лишились чувств. А когда пришли в себя, принялись стягивать перчатки, потому что ладони в них немыслимо зудели. Успели ужаснуться тому, какими изуродованными стали их руки, на что тут же получили окрик от Властелина и быстро надели навязанный подарок обратно. Светить новых слуг перед нами раньше срока осквернитель явно не хотел.

По дороге сюда, ладони, кстати, болеть и чесаться перестали, видимо, организм как-то начал привыкать к противоестественному соседству со скверной. Кроме рук никаких изменений в себе селяне не чувствовали, да и уже не слишком беспокоились по этому поводу. Воля Властелина продолжала подавлять их, делая послушными марионетками.

Мне в голову приходила только одна причина, почему наш враг на сей раз поступил именно так. Потерю франта он еще пережил: человека принесли в жертву в неимоверных мучениях именно ради того, чтобы задобрить разочарованного потерей его функциональности Властелина. А вот наша расправа над Арлатаром и кучером окончательно вывела его из себя. Искать новых сеятелей, готовых следовать за ним, скажем так, по идеологическим причинам – долго и, скорее всего, трудно. Не удивлюсь, если за те условные семь месяцев, что он уже находится в этом мире, та троица были единственными, кого удалось перетянуть на свою сторону. И то он действовал не в одиночку, а с помощью моего сына-ренегата, который явно был главным помощником в новом мире. Вновь терять больше полугода Властелин был не готов, поэтому начал действовать грубо и поспешно. Ему были нужны люди, подвластные его воле. Ждать, пока новый сеятель кого-то осквернит, а душа оскверненного через неделю-полторы отойдет от света настолько, что сама по доброй воле отправится на поиски Властелина и будет с радостью исполнять его приказы, мой враг не смог и не захотел.

Кажется, кое у кого изрядно пригорает. И я даже не знаю, плохая для нас это новость или хорошая.

Мы с сыном шамана дошли до полянки. Он уселся, скрестив ноги и положив на них посох.

– Мне что делать? – спросил я его.

– Тоже садись, – махнул он рукой перед собой. – А потом просто сиди спокойно. Ты свое согласие дал, духи об этом знают, поэтому еще раз спрашивать не станут.

– Я так понял, ты впервые этот обряд проводить станешь? Да еще и над собой, получается?

– Духи осведомлены, что я согласен связать с тобой свою душу, – недовольно отозвался Лэгэнтэй. – Отец мне рассказывал про обряд. Я видел, как он проходит. И вообще, если тебе так хочется потрепать языком, то найди для этого другое время, пожалуйста. Мне надо сосредоточиться.

Я не стал злить Кешу, а вместо этого плюхнулся напротив него на то место, которое он указал. Лопату положил на свои колени ровно так, как он посох. В этом не было какого-то особого смысла, но мне почему-то показалось, так будет правильно.

Сын шамана поднес ладони к вискам, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, после чего негромко не то замычал, не то запел и опустил руки обратно на колени.

Поначалу мне было странно. Не сказать, что не по себе. Просто непривычно. Ночной примолкший лес, темноволосый парень с посохом издает гортанные звуки, чередуя их с протяжными нотами, и я тут в роли наблюдателя и пассивного участника действа.

А затем мне захотелось закрыть глаза. Вот прямо настоятельно что-то изнутри в черепушку постучалось: мол, давай, делай, что говорят. Впрочем, Иннокентий уже некоторое время назад тоже смежил веки, поэтому я не стал противиться зову. Вряд ли Властелин успел отправить по наши души новых сеятелей, а других врагов здесь и сейчас, думаю, нам бояться не стоит.

Не сказать, что после этого произошло что-то экстраординарное. Я внимательно вслушивался в себя, но ничего особенного уловить не мог. Вот по голове пробежала приятная щекотка, будто что-то хорошее вспомнилось. Затем на душе уютно стало, будто в маминых объятьях. Ох, мама, как давно это было, я уже безвозвратно взрослый, пусть в этом теле мне исполнилось всего семнадцать лет… И вот снова щекотка, но уже такая, требовательная, словно учитель пальцами по затылку пробежал и вихры взлохматил.

«Ну как, получилось?» – мыслеречь Лэгэнтэя раздалась в моей голове так неожиданно, что я вздрогнул и вцепился в лопату.

«Это мне лучше у тебя поинтересоваться», – ответил я ему.

– Значит, полный порядок, – уже вслух произнес Кеша. – Ну что, пошли? Хотя мне до сих пор твой план кажется безумным.

Мы поднялись, опершись кто на посох, кто на лопату, и потопали обратно к усадьбе.

– Ну как, сейчас-то с тобой можно поболтать? Или ты там, не знаю, очень устал от обряда? – осторожно осведомился я.

– Демьян, тебе когда-нибудь говорили, что ты приставучий как…

– Как репей? – с готовностью подсказал я. – В прошлой жизни неоднократно. Но ты скажи, если не хочешь общения, я и помолчать могу.

– Да спрашивай уже! – усмехнулся Кеша. – А то я не вижу, что ты разве на месте не подпрыгиваешь.

– А вот этот обряд его только один раз провести можно? – я тут же воспользовался добротой Иннокентия, потому что, во-первых, не хотел попусту терять драгоценное время, а во-вторых, ночная дорога слегка действовала мне на нервы.

Я ведь Щит света, а не Шаман ночи. Это Лэгэнтэю сейчас самое раздолье, а я мне вот надоело в тьму вглядываться и ветки от лица отводить, чтобы не поцарапаться.

– Хочешь еще с кем-нибудь быть на связи? – ни на секунду не удивился Кеша. – В целом никаких запретов нет. Но тут надо тонкую вещь понимать. Ты вот ко мне проникся, это любому видно. Соратником своим считаешь. Если со мной что-то случится, на помощь бросишься. То есть по-настоящему меня поддержишь, и я ровно так же поступлю, ведь наши души не просто так связаны между собой. Здесь очень важно, как два человека друг к другу относятся, готовы ли чем-то важным пожертвовать, если придется.

– Стоп, откуда тебе знать, что я был искренен? Может, мне от тебя только мыслеречь нужна, а в остальном я такой-сякой негодяй и брошу тебя в беде.

– Будь так, духи бы не связали нас. И отныне я знаю, что твои помыслы предо мной чисты. Как и мои пред тобой.

– А что, раньше сомнения были? – удивился я.

Иннокентий предпочел не отвечать, но его молчание было самым красноречивым ответом.

Вот ведь шельмец! Ещё и меня под шумок проверить решил! Что ж, хвалю! Мы же без году неделя знакомы, кто его знает, что там у меня на уме. А то, что Евдокию спас…

При мысли об этом стало немного обидно. Выходит, даже избавление Огдооччуйа от скверны в мой послужной список было зачтено с оговорками. Типа молодец, но полного доверия пока не заслужил. И только перед обрядом Кеша наконец-то без экивоков принял меня как друга.

Ладно, чего я как кисейная барышня выискиваю, к чему придраться да на что обидеться. Глупости это. Я ведь тоже поначалу к Иннокентию с изрядным подозрением относился, хоть где-то глубоко внутри и чувствовал, что нельзя нам разделяться, одно дело делаем. Так что замяли для ясности.

– Кстати, еще один вопрос!

– Валяй, все равно же не отстанешь.

– Вы с сестрой тогда кучера завалили. Когда возле его тела стоял, тьмы твоей не почувствовал. Вы что, с ним просто так, физически сшиблись, без всякой магии?

– Это у тебя, чародей, есть боевые заклинания, – усмехнулся Лэгэнтэй. – А шаманы ни с кем не воюют. Они общаются, просят или требуют.

– Хм, – озадачился я. – Я же видел, как ты работаешь. Как окутываешь тьмой оскверненные тела, и скверна покидает их. Да, душа тоже отлетает, такой вот досадный побочный эффект, но мне почему-то казалось, тебе ничто не мешало окутать тьмой того же кучера.

Кеша ответил мне не менее огорошенным взглядом.

– А ведь верно. Я не знаю, что произойдет с сеятелем, если я попытаюсь справиться с ним силой ночи. Наверное, примерно то же самое произойдет. Скверна исчезнет с его тела, а сам он умрет, и мне придется призывать ангелов, чтобы позаботились о его душе. Не пробовал как-то.

– Ну и не надо, – тут же в корне прервал я зарождающуюся дискуссию. – Поступил бы ты так с прошлыми сеятелями, я бы и слова тебе не сказал. Но теперь, когда мы знаем, что людей в этот блуд втягивают против их желания, живыми оскверненными в нашей команде занимаюсь исключительно я. В одно лицо, так сказать. Прямо поклясться тебя попрошу: откажись от лечения!

– Отказаться от лечения? – опешил Иннокентий. – Никогда я тебе такой клятвы не принесу, даже не требуй. Как бы иначе я тогда руку сестры спас, если бы таким словом связан был?

– Точно. Переформулируем, пожалуй. Не клятву, а обещание. Оставь живых оскверненных мне, а остальных сам лечи, как и сколько захочешь. С одной поправкой: если оскверненные нападают, а меня поблизости нет, тогда в приоритете спасение тебя и твоих близких. Тогда уже лупи по ним, чем можешь, главное сам в живых останься.