Текст книги "Щит света (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Ты тоже в кошачьих беременностях понимаешь? – спросил я больше для проформы.

– А кто ж в них не разбирается? – искренне удивился Савватьевич. – Девочка кругленькая, ладошку на пузико положишь – в неё изнутри головенки толкаются. Всё ж понятно как божий день!

А дальше меня как-то ловко оттеснили на роль наблюдателя, чему я кой веки раз был только рад. Иоланту запрягли гладить кису и всячески успокаивать в процессе. Кеша и Спиридон принялись подхватывать крохотных коше-младенцев, причем двоих хиленьких и не дышащих Иннокентий своими методами вернул к жизни. Где-то в процессе ко мне мыслеречью обратился Цап, которому я не без ехидства поведал, что тот стал приемным папашей. В ответ меня затопило волной счастья, а еще через десять минут суслик ворвался к нам и начал что-то насвистывать возле уха своей красотки.

Идиллия. Как есть – идиллия.

Вот только я помнил, ради чего Высшие забросили меня сюда. Временная передышка – конечно, хорошо, но… Не стоит недооценивать врага, который может создавать легионы буквально по одному движению рук своих последователей.

Да и с Матеушем мы кое-что не договорили. Не нравится мне, что он по-прежнему отирается поблизости. Перепелицыно – это такая деревенька, которая ни к кому официально не приписана, да никто на нее и не зарится из-за болотистой местности. Этим-то мой папаша, или же приемный папаша и воспользовался. Гнать его оттуда у меня власти нет. Но и ему до меня дотягиваться руки коротки, особенно после того, как Спиридон предотвратил хищение средств с Пятигорья. Ситуация может оставаться в подвешенном виде сколь угодно долго, но мне надо встретиться и поговорить с герцогом. Заодно узнаю, откуда у меня внезапно появилось отчество Павлович. Что-то мне подсказывает, он с огромным удовольствием поведает мне об этом.

Главное – не убить его в процессе разговора. А то, что у меня возникнет подобное желание, я понимал предельно остро. В этом теле всё ещё были проблемы с самоконтролем, которые доставляли мне немало хлопот. И главным раздражителем Демьяна был даже не Матеуш, а Анджей с Кшиштофом, что в какой-то мере и понятно. Ладно, справлюсь. Мелочи на фоне всего прочего, если так посмотреть.

Оставив всю доморощенную акушерскую команду ворковать над малышами и их измученной, но безумно гордой мамой, я отправился на кухню, где опробовал и охотничий суп, и второе. Василиса меж тем стояла у плиты и воодушевленно рассказывала, сколько продуктов привезли нам сегодня с села, и что она собирается из них приготовить. Поварешку, кстати, из рук не выпускала, даже когда она была ей не особо нужна, из чего я сделал вывод, что барышня с моей легкой руки обзавелась собственным оружием. Да и кто я такой, чтобы её судить? У меня вон даже лопаты нормальной нет…

Решив навестить Матеуша с самого утра, я отправился в свою комнату. Попавшиеся по дороге новые слуги приветливо улыбались и представлялись, я изображал в ответ радушного хозяина и выражал надежду на долгое и плодотворное сотрудничество. Не знаю, когда Спиридон успел их так вышколить, но его подход к снаряду мне нравился. Старый пройдоха не зря ел свой хлеб. Небо и земля по сравнению с тем, как относились здесь раньше к Демьяну.

Я открыл дверь и почти сразу же заметил девичий силуэт на своей кровати.

– Я всё решила, – сообщила мне Евдокия.

– Отлично, но с этого места поподробнее, пожалуйста!

– Отец всегда говорил мне слушать свое сердце. Я послушала его.

– И что оно тебе сказало?..

Глава 18

– Оно сказало ждать.

– Твое сердце хотя бы намекнуло, чего именно тебе следует ждать? – я с интересом посмотрел на Евдокию.

– Ждать – это… – замялась девушка. – Это не про что-то конкретное. Это только о времени.

Понятно, что ничего не понятно. Ох, сложно с этими шаманскими детьми. На ровном месте такого туману умудряются напустить, но уже и то хорошо, что хотя бы не пристает ко мне со своими материнскими планами.

Черт дери, я не монах. А сестра темного – безумно красивая барышня. На нее все мужики заглядываются, включая даже Вроцлава, до которого достучаться то ещё приключение. И при других обстоятельствах я бы с удовольствием познакомился с ней ближе, но… после того, что она мне поведала, между нами будто бы разверзлась пропасть. Если для ребят-северян в порядке вещей, что их детей воспитывают чужие люди, то в моей голове это не помещалось от слова совсем.

– Попросишь Спиридона зайти ко мне?

– Да, конечно же, – в глазах Евдокии мелькнуло облегчение, она подскочила и отправилась к двери, а я на секунду едва не зарычал от бессилия.

Да что же это такое? Ладно, пусть с Эндирой мы женились по воле родителей, поэтому странно было бы ожидать от девушки горячей любви к навязанному ей парню. Но Ельзею и Иммею я выбрал сам по обоюдному согласию. Они, конечно, оказались не самыми простыми в быту супругами, но то, что мы любили друг друга – неоспоримый факт. Я знаю, что такое страсть, когда достаточно всего лишь взгляда, чтобы мгновенно пожелать близости с девушкой, да такой, чтобы со стен ковры падали и слуги ходили на цыпочках. Но то, что предлагала Евдокия, в мою картину мира решительно не помещалось.

Решив, что размышлять ещё и на тему моего потенциального отцовства я сейчас категорически не готов, волевым усилием выбросил из головы соответствующие мысли.

– Да, Демьянушка, чего изволишь? – ворвался в комнату счастливый Спиридон, которому никто не удосужился сказать, что он измазал лицо, пока принимал роды у кошки.

– Хочу завтра в Перепелицыно поехать. Лошади нужны. И одежда, – я бросил взгляд на свой костюм, добавляющий визуально с десяток лет возраста, но не мудрости.

– Договорюсь! – тут же сделался серьезным экс-Марк. – Время отъезда важно, или особого значения не имеет? А то с портным могут быть… тонкости. Старик Яков спешки не терпит.

– Ты его еще раньше успел застать? – поинтересовался я. – В своей прежней жизни?

– Ага, – вздохнул Савватьевич. – Золотой человек. Профессионал от бога!

– Так сними с меня мерки и слетай к нему.

– Свят-свят! – Спиридон аж отодвинулся.

– Что не так?

– Если я на ночь глядя приеду с мерками на нашего графа, к утру все будут рассказывать, как тебя убили, а теперь к похоронам готовятся. Нет-нет. Проще завтра лично встретиться и рассказать, чего хочется. Яша умеет правильно слушать.

– Но он же не волшебник. За час новую одежду не пошьет, я правильно понимаю?

– За час не пошьет, но за день сделает точно, особенно для графа. У его семьи надел до последнего кусочка земли используется, он ради родни костьми ляжет, чтоб тебе угодить и из арендаторов не вылететь.

– Раз его близкие такие трудолюбивые хлеборобы, чего ж сам по той же стезе не пошел? – поинтересовался я больше ради любопытства.

– В семье не без… странного, – дипломатично соскользнул Спиридон.

– Ладно, тогда завтра ты везешь меня к Якову, – заключил я и жестом отпустил экс-управляющего.

Или всё-таки управляющего? Голова кругом идет. Вроцлав – он больше за усадьбой следит. Спиридон за Пятигорьем. О, придумал! Чтобы не путаться, стану именовать Спиридона своим заместителем.

Ночь прошла спокойно. Никто не порывался меня убить или спалить усадьбу, чего я в глубине души опасался. Да и тренировка удалась на славу, если не считать того, что я слегка потянул мышцы. Энергетические каналы тоже прокачал, но навскидку определить, насколько они окрепли, не смог. Впрочем, не страшно. Каждый день постепенно возвращает мое тело к тому состоянию, к которому я привык в прошлой жизни, а излишне спешить в таком тонком деле – только вредить. Не хотелось бы по собственной глупости остаться выгоревшим.

Василиса приготовила роскошный завтрак, и вот тут мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы положить на тарелку вдвое меньше еды, чем того требовали глаза Демьяна. Сырники – это хорошо и вкусно, но слишком уж нажористо, особенно в компании с вареньем и сметаной. Вася, правда, своей волей пыталась положить мне добавки, но я быстро поймал её на горячем и в шутку погрозил пальцем: мол, всё вижу.

Получается, я уже неделю в этом мире провел. Эх, столько всего разного произойти успело, что кажется, будто бы целый месяц прошел.

С удивлением сообразил, что не слышу Цапа. Подошел к кошачьей лежанке, где кормились слепые новорожденные, и застал уморительную картину: умаявшийся суслик прилег с краю и крепко спал. Перенервничал вчера за подругу, бедолага. Ну, пусть спит дальше, мне пока его помощь не требуется. Когда я уже уходил, киса проводила меня подозрительным взглядом, после чего притянула Цапа к себе и вылизала, словно он был одним из ее котят. Ну хоть не съела, и на том спасибо.

А вскорости Спиридон сообщил, что пора ехать к портному. Смешной худой старичок с носом-клювом ловко обмерил меня и внимательно выслушал пожелания. Я на всякий случай спросил, нет ли у него подходящей одежды, которую можно быстро подогнать под мою фигуру, от чего Яков внезапно зашипел как рассерженный кот и замахал руками:

– У меня ателье, а не магазин готового платья! Только индивидуальный пошив, исключительно, слышите меня, юный граф? Я себя уважать перестану, если скачусь до такого. Заезжайте завтра, ваш заказ будет готов.

Что ж, я хотя бы попробовал…

Пожалуй, я наконец-то смог внятно сформулировать, почему на встрече с Матеушем хочу выглядеть на все сто. Не как вчерашний забитый подросток, который чудом дорвался до власти, а как полноценный правитель, чтобы лишить Новака даже остатков иллюзии, что он с семейством сможет когда-либо сюда вернуться. А иметь под боком этот змеюшник у меня не было ни малейшего желания. Ладно, еще один день ожидания погоды не сделает, а потенциальный эффект того стоит.

Вернувшись в усадьбу, я разыскал Иннокентия, который уже вовсю колдовал над узорами для будущего древка. И как-то споро у него все ладилось, что я, наблюдая за его ловкими руками, даже забыл зачем пришел. Но Кеша сам напомнил, задав вопрос.

– Придумал, как нам сеятелей искать?

– И Властелина.

– Думаешь, это не тот аристо, чей портрет ты мне показал?

– Я же тебе рассказывал про франта, помнишь? Когда я случайно его исцелил вместо того, чтобы убить, он много чего успел поведать. И по его словам выходило, что возможностью осквернять людей его одарил лично Властелин.

– Пусть так. А к чему ты это ведешь?

– Франт аж захлебывался от восторга, описывая ту единственную встречу с Властелином. Дескать, само божество снизошло до своего верного слуги. Из чего я делаю вывод, что сеятели жили отдельно от Властелина. Иначе бы дурачок строил свой рассказ иначе, типа: да я сейчас лично Властелину на тебя нажалуюсь, и он тебя в бараний рог свернет.

– Где двое, там и трое, – пожал плечами Иннокентий. – А то и десяток. Мы же не знаем, сколько еще сеятелей успел наклепать этот Властелин. Вот поэтому и говорю, что надо искать хотя бы тех, о ком знаем.

– Кстати, совсем забыл! – повинился я. – У тебя найдется лист бумаги и чем рисовать?

В комнате Кеши ничего подходящего не было, но он быстро сгонял и принес необходимое. С непривычки я посадил жирную кляксу, но потом все же приноровился держать перо под нужным углом и минут за десять изобразил набросок герба, который сеятели увезли с собой.

– Видел где-нибудь?

– Нет, – покачал головой темный. – Я бы запомнил такую зверушку, – ткнул он пальцем в змеелюда.

– Это Корник. Легенды гласят, что он был сильным противником и страстно желал отомстить людям за то, что они подчистую истребили его народ. Змеелюды, впрочем, были еще теми отморозками, похищали детей ради своих кровавых ритуалов, так что сами подписали себе смертный приговор. Последним остался Корник, который сошелся в бою с предком Эндиры, моей старшей супруги, и проиграл. Чтобы сохранить память о той славной битве, предок добавил его изображение на свой герб.

– Это все, конечно, очень увлекательно, – дипломатично начал Иннокентий, но…

– Если ты увидишь этот герб, значит, скверна где-то рядом, – прервал я собеседника. – И да, я сам не понимаю, как родня моей жены из прошлого мира с этим связана.

Кеша задумчиво взял набросок герба и принялся его изучать.

– Может, этот самый Властелин – змеелюд? – неуверенно предположил он.

– Вряд ли, – покачал я головой. – Иначе бы франт точно об этом упомянул. Да и странно как-то было бы ему испытывать привязанность к гербу, на котором запечатлен момент поражения последнего змеелюда. Опять же, я всю прошлую жизнь воевал со скверной и уж поверь, будь среди них змеелюды, я бы это запомнил.

– Надо показать твой рисунок Евдокии, – заключил темный. – И Спиридону. Этот парень много где бывает, а глаз у него острый.

– Так и поступим, – кивнул я, внутренне досадуя, что мысль про Спиридона пришла в голову не мне первому.

После обеда меня отозвал Вроцлав. В доме говорить он почему-то не захотел, так что мы выбрались на свежий воздух, чему я был только рад.

Управляющий несколько раз убедился, что никого поблизости нет, после чего спросил:

– Я попрощался с Ульяночкой, отпустил её память с миром. То есть никаких преград в этом смысле нет. Но… мне кажется, ко мне в жены уже просится одна девушка. А я чувствую себя неловко, уж слишком быстро всё происходит, неправильно это как-то…

– Ты Василису имеешь в виду? – я не стал ходить вокруг да около.

Вроцлав кивнул.

– Так она в жены просится, или тебе это только кажется? Ты уж определись.

– Ну, напрямую она ничего не говорила, – Вроцлав неожиданно покраснел как маков цвет. – Но я же вижу, как она ко мне относится. И улыбается, и за руку берет. Даже специально для меня вкусненькое оставляет. А когда поняла, что я стараюсь с ней поменьше пересекаться, стала меня подзывать ради того, чтобы я от нее гостинцы Иоланте передал. Хотя что ей мешает это самой сделать, Иоланта все равно на кухне торчит?

– Пока не вижу ничего крамольного, – пожал я плечами. – А ты что к Василисе чувствуешь?

– Да не знаю я! Юная она, хоть и пытается серьезно себя вести.

– Опять ты не о том. Нравится она тебе или нет? Если нет, то я отдельно с ней побеседую, попрошу тебя в покое оставить. Негоже управляющего от важных дел отвлекать, – сгустил я краски, уже предполагая, каким будет ответ.

– Нет, что ты, не надо! – замахал руками Вроцлав. – Получается, обидишь девчонку ни за что только потому, что она ко мне с симпатией относится.

– А зачем ты тогда её избегаешь?

– Потому что неловко мне, – заерзал Вроцлав и обхватил себя за плечи. – Если отвечу ей, то, получается, обнадежу. А я в себе не уверен. Хоть и отпустил жену, всё равно ж она здесь, – положил он руку на сердце.

– Ох, наплел да натворил затейник, – вздохнул я. – Значит, слушай меня внимательно. Никто тебя на Василисе жениться не принуждает, даже сама Василиса. Все, что ей от тебя требуется – доброе слово и улыбка. Она ведь женщина, а они остро чувствуют, кому их ласка как воздух нужна. Не зря же ее Иоланта обожает. А ты от нее закрыться пытаешься, обижаешь ее этим. Не думай лишнего, живи сегодняшним днем. Вася, может быть, всего лишь пытается у тебя улыбку вызывать, а ты мысленно её уже под венец повел и сам того убоялся.

– А ведь и правда, – горько усмехнулся Вроцлав. – Сам придумал, сам разволновался. Как есть дурак.

– Но-но, не наговаривай на себя! – я хлопнул его по плечу. – Просто жизнь тебя не баловала, вот и ждешь отовсюду подвоха.

Утро следующего дня встретило меня небольшим теплым дождем, что, впрочем, ничуть не помешало тренировке. Слуг я предупредил о своем желании помыться сразу по возвращении с площадки, так что они уже готовили все необходимое. Сегодня я собирался быть безупречным со всех сторон. По крайней мере, хотя бы в собственных глазах.

Спиридон успел сгонять к портному и привезти мне новые вещи, в которые я и облачился по выходе из купальни, с удовлетворением отметив, что Яков был прав: одежда четко по твоему размеру даже сидит иначе.

Затем настала очередь Иннокентия, который с гордостью вручил мне – нет, не древко, а уже полностью собранную лопату. Судя по тем взглядам, которыми они обменялись с заместителем, тут опять не обошлось без помощи Спиридона, который договаривался с кузнецом. Я с огромным удовольствием принял дар, отошел на центр комнаты, где было попросторнее, и ради пробы несколько раз крутанул ее в руках.

Ого! Так это не просто лопата с красивым резным древком, а артефакт?! Да к тому же светлый! Как из-под рук темного мастера могло такое получиться?

Я задал этот вопрос сразу, как Спиридон вышел за какой-то надобностью, и мы остались наедине с Кешей.

– Если бы я не удерживал свою силу внутри, вышло бы что-то вроде моего посоха, – охотно объяснил Иннокентий. – Но тебе было бы неприятно держать его в руках. Да и пользоваться бы так, как мог это сделать я, у тебя бы не вышло, слишком уж разная у нас сила.

– Пусть так. Ты удержал свою тьму, но лопата получилась не нейтральной, а светлой! Что за чудо?

– Я ведь говорил, что мой приемный отец, Шаман ночи, дружит с Шаманом дня. Они многое знают о силе друг друга. А значит, знаю и я. Я вырезал знаки света, которые направят твою силу, а чтобы свет заструился и дерево ожило, использовал кольцо. Я заметил, что ты не каждый день пьешь его энергию, поэтому дождался, пока камень впитает солнце, а затем впустил солнце сюда, – Кеша бережно провел рукой по древку.

Что не день, то открытие. Темный, оказывается, не просто мастер, а еще и артефакторщик. Что ж, зато подгон он мне организовал просто царский! Что-то мне подсказывает, что вряд ли буду этой лопатой копаться в огороде, а вот навешать знатных люлей последователям скверны смогу запросто.

– Экипаж подан! – к нам вновь заглянул Спиридон.

– А что, не на бричке поедем? – удивился я.

– Как можно, – всплеснул руками заместитель. – Визит важный, непростой человек едет. Это каждому должно быть понятно. Поэтому только экипаж с кучером по форме снаряженным.

Я подхватил лопату и вышел во двор.

Экипаж действительно впечатлял. Пара вороных застыла прямо напротив дверей, на козлах сидел столь важный господин с зажатыми в руках вожжами, что мне самому не грех было бы поучиться у него этой важности. Что ж, Новаки будут впечатлены, или я ничего уже не понимаю в этом мире.

Дорога до Перепелицыно неожиданно оказалась довольно утомительной, так что я даже успел вздремнуть. Разбудил меня Спиридон, которого я решил взять с собой, раз уж этот пройдоха знал все входы-выходы. Заместитель критически оглядел меня, смахнул с плеча микроскопическую пылинку и поправил мне выбившийся вихор.

– Серьезный мужик! – кивнул он, а затем поинтересовался, глядя на лопату. – В экипаже оставишь?

– Только если под твою личную ответственность. Хотя нет, – прикинул я объем дружелюбия Новаков. – Так с ней и пойду. Заодно напомню, при каких обстоятельствах они огребли от меня.

Спиридон на это ничего не сказал, но судя по веселым искоркам в его глазах, он не видел ничего зазорного в том, чтобы отдельно понервировать мою бывшую семью.

Встретиться решили в резной беседке словно бы на нейтральной территории. Ко мне вышел только Матеуш, чему, признаться, я был только рад. Лишний раз любоваться рожами своих братьев и мачех совершенно не хотелось.

– Зачем пожаловал? – с места в карьер начал герцог.

– Граф Демьян Павлович Черкасов изволит знать, откуда у него такое отчество, – я с презрением посмотрел на Матеуша.

Похоже, мой план сработал. Человек моментально покраснел и ответил мне взглядом, полным ненависти. Что ж, кажется, сейчас я узнаю много интересных подробностей относительно своего появления на свет…

Глава 19

– Твоя мать была шлюхой! – сказал будто выплюнул Матеуш.

– Неудачный выбор мужа еще не делает из приличной женщины шлюху. Попробуй еще раз, – предложил я.

Мне было нужно, чтобы герцог потерял самоконтроль и выложил мне то, что он изначально даже и не собирался. А на войне все средства хороши, как известны. За гадости в адрес мамы он от меня потом отдельно огребет, но пока пусть поет соловей.

– Если бы не моя доброта и благородство, твоя мать никогда бы не смогла прикрыть свой стыд.

– Пожалуй, единственное, чего ей стоило стесняться, так это тебя.

– О нет! – Матеуш позволил себе рассмеяться. – Тут ты ошибаешься. Её грязным секретом был ты.

– Кого же мог настолько смутить графский внук, что его уже в грязные секреты записали? – подначил я герцога.

– Графский-то графский, но есть нюансы, – осклабился Матеуш. – Нюансы, которые в приличном обществе называются словом «бастард».

– Главное, что не от Новаков, – хмыкнул я.

Тут мой экс-папаша всё-таки вышел из себя и добрых минут пять разорялся ругательствами на двух языках. Экий он нежный, оказывается. А потом он наконец-то начал говорить по делу, и тут я слегка, что называется, присел на задние лапы.

Я-то полагал, что Милолика в девичестве пересеклась с кем-то из дворян, после чего ввиду скорого появления на свет меня Елизавета Илларионовна быстренько пристроила дочку замуж. Герцогу заткнули пасть богатым приданным, и до поры до времени вся эта драма была заметена под коврик. Но того, что поведал Матеуш, я точно не ожидал.

Милолика не была дочерью Елизаветы! Да и к аристо отношения не имела.

Но при всем при этом я таки был графским внуком, вот такой парадокс.

Возвращаясь к истоку истории, у Елизаветы был сын Павел. Видимо, тот самый мальчишка, которого смутно припоминал гостившим в усадьбе Марк Антонович. И в какой-то момент Павел обратил свое внимание на дочь прачки, Милолику. А та не нашла в себе сил отказать притязаниям юного графа. Тут был скользкий момент, о котором Матеуш сам не знал, но мне почему-то показалось, что Павел действовал… некрасиво, мягко скажем.

Тем не менее узнав о случившемся, Елизавета Илларионовна внезапно развила бурную деятельность. Почему она поступила именно так, стоило спросить у нее лично, но… Она разыграла комбинацию, которую вряд ли кто-то мог ожидать.

Милолика внезапно по документам становится дочерью Елизаветы. Делай раз.

Милолика выходит замуж за Новака по личному соглашению между ним и Елизаветой. Делай два.

Сын Милолики Демьян получает довольно-таки призрачное право стать владельцем усадьбы и Пятигорья, если доживет до семнадцати лет. Делай три.

Что ж, это в чем-то объясняло холодность и даже жестокость Черкасовой к Милолике. Та со своей беременностью могла разрушить намечающийся удачный брак ее сына Павла. Но терять внука, пусть и бастарда, Елизавета Илларионовна не желала, поэтому разменяла деньги на потенциальную возможность заполучить официального внука. Но… слишком много «но».

Похоже, она не слишком верила, что внук получится таким, какой был ей нужен. И пока была жива мать, она постоянно попрекала Милолику тем, что она родила рохлю. Возможно, даже не напрямую, но уж выражать недовольство бабушка умела виртуозно. И когда Милолику сжили со свету жены Матеуша, ожидаемо плакать не стала. Она ожидала момента моего совершеннолетия, при этом постепенно разочаровываясь в Демьяне, который, как ей виделось, получился статью не в Черкасскую породу, а в мать: несчастную забитую девчонку, которой не повезло когда-то отбиться от наглого графского сына.

Однако Черкасова на всякий случай провернула очередную операцию в имперской канцелярии, чтобы сделать мне новые документы и передать их мне, если я, конечно, выживу в предполагавшихся условиях. Не знаю, был ли это её просчет, или же она нарочно оставила в договоре с Новаком эту мину замедленного действия, но у Матеуша реально оставался всего лишь один вариант закрепиться на этой земле – убрать меня до дня Х, случившегося чуть больше недели назад. И памятуя, что случилось с настоящим Демьяном, герцог сделал все возможное, чтобы его приемный сын ушел вслед за матерью.

Не фартануло.

Интересно, Елизавета Илларионовна реально была готова потерять усадьбу, Пятигорье и… собственного внука? Или богатое приданое, одновременно ставшее наследством, должно было стимулировать меня на сопротивление навязанной родне? Юный парень должен был в одиночку дать бой целому клану? Да вы серьезно?! Демьян был спокойным домашним парнем, который мухи не обидит. Его схарчили бы и не заметили, что, собственно, и произошло с поправкой на появление меня в его теле.

Ощущение было таким, будто меня с ног до головы облили грязью. Было безумно жаль бедную Милолику, за которую всё решили чужие люди, да еще и принудительно кинули в семейку, которую лучше было бы обходить десятой дорогой.

Новак… А что Новак? Обычный мародер, другого слова для приемного папаши у меня не было. Такому палец дай, по локоть попытается откусить. Еще и претензии выскажет. Милолику он не погнушался затащить в постель, но результат его не порадовал. За давностью лет уже особого смысла нет выяснять, почему именно не родился мой брат или сестра. Но…

– Ты не выполнил условия договора, – мой голос звучал как приговор.

– Не тебе, щенок, говорить об этом.

– Именно мне. Ты должен был заботиться о Милолике, тогда бы вся семья сейчас дружно продолжала бы жить в моей усадьбе, и никто бы вам слова против не сказал. Но вместо этого ты прибрал к рукам её приданое и завел еще одну жену. И вы все дружно посодействовали тому, чтобы Милолика отправилась к праматери. Вы попросту уничтожали ее как личность и как человека. Поэтому своей волей я отправляю тебя в изгнание. Анджей и Кшиштоф уже пытались меня убить по твоему приказу. И наемного убийцу ты ко мне посылал. Пятигорье пытался ограбить – неудачно. Хватит выжидать и кружить вокруг, а то мое терпение на исходе. Я ведь могу, – тут я оскалился, – рассердиться. И добавить к вашим общим грехам, что твоя старшая жена велела разграбить могилу моей матери, за что еще не понесла наказание. Но оно впереди. Четверг еще не наступил, и можешь ей об этом напомнить.

Судя по выражению лица Матеуша, об этом он точно был не в курсе.

– Да-да! Можешь сам у нее выяснить подробности. Твоя тварь захотела, чтобы кости моей мамы были брошены в реку или валялись в лесу. И все ради одного колечка. Недорогого такого. Помнишь его?

– Твоя бабка велела Милолике его никогда не снимать, – Новак внезапно закашлялся, а затем, приосанившись, продолжил. – Ему ж цена крошечная. Думаю, Елизавета над Милоликой поиздевалась с этим кольцом. Оно же некрасивое, так что точно моей жене без надобности.

– Намекаешь, что я вру? А давай ты позовешь сюда свою бабу, и мы все выясним на месте? – я хищно усмехнулся.

Судя по всему, Матеуш понял, если жена ему дорога, лучше бы её держать от меня подальше.

– Хорошо, мы уедем, – он бросил на меня недовольный взгляд. – Моя родня примет нас.

– Прямо сейчас вали. И Бартоша не забудь, – напомнил я. – Все равно ему у нас не жить после того, как он дом сжег и соседей опасности подверг. Твой шакал здесь не ко двору. Мои арендаторы готовы его на заплатки разобрать.

– Одного не понимаю, – произнес герцог уже после того, как я встал. – Откуда ты взялся? Ты не Демьян. Я хорошо знал этого сопляка. Он был вылитой копией своей матери. Но его как будто подменили…

–…после того, как ты отдал команду своим сыновьям расправиться со мной, – обернулся я к Матеушу. – Считай это высшей справедливостью. Понимаю, раньше ты с этим никогда не встречался, но поверь, она существует. И ты – дерьмо под моими ногами. Неудачник, которому выпал шанс войти в высшую лигу, но он его благополучно спустил в сточные воды. Просто потому, что считал себя слишком важной персоной. Потому что не любил и не ценил Милолику, а всего лишь планировал использовать её как трамплин, но и тут не преуспел. Ты ведь даже хлебную линейку в Пятигорье просрать умудрился…

Глаза Новака полыхнули огнем, но он… смирился. Чуть сгорбился, развернулся и побрел в сторону дома, ставшего его семье временным пристанищем.

Похоже, я был прав в своих предположениях. Мой… отчим, назовем его так, отчего-то решил, что выгодный для него со всех сторон договор с Елизаветой Илларионовной – что-то вроде полной индульгенции в отношении Милолики и меня. Можно получить, но ничего взамен не отдавать, только брать-брать-брать дальше. Вот и треснуло хлебало…

Когда мы вернулись в усадьбу, нас встретил Иннокентий.

– Твой отец жив? – первым делом поинтересовался он.

– Он мне не отец, как выяснилось и предполагалось. Но да, жив и здоров. Если в очередной раз не соврал, в ближайшее время их табор наконец-то снимается и звездует на запад к родне.

– Хм, – озадачился Кеша.

– Ты про предсказание вещей? – сообразил я.

– Ну да. Она же вроде четко сказала, что со встречи вернется только один. Да и лопату ты с собой взял…

– Еще раз. Матеуш мне не отец. Так что на этот случай предсказание точно не распространяется.

– А твой настоящий отец? – Иннокентий не унимался.

– Я его никогда в жизни не видел. Но предположительно это граф Павел Афанасьевич Черкасов. Где он живет и чем занимается, понятия не имею. Зато испытываю безумное желание вызвать сюда свою бабулю, которая, разумеется, моего приглашение не примет, потому что в курсе, где и как у нее припекает после того, что она наворотила.

Надо отдать должное темному, он в этой шараде разобрался даже быстрее меня.

– Мне почему-то кажется, вы скоро встретитесь с отцом, – осторожно заметил он.

– Честно? Не испытываю не малейшего желания. Конечно, куча подробностей осталась в тумане, но папенька все равно выглядит как мерзавец, совративший девушку, которая не могла ему отказать. Мне не за что его уважать.

– А значит, вещая могла видеть именно вашу будущую встречу, – заключил Кеша.

– Еще раз! – я закатил глаза, не в силах объяснять очевидное. – Я не хочу видеть отца. Он мне не нужен. Я не испытываю к нему симпатии, поэтому лучше бы ему сидеть там, где он сидит. Да черт побери, я даже не знаю, жив он сейчас или нет!

– Я тебя услышал, – серьезно сказал Иннокентий, и мне отчего-то захотелось его стукнуть.

День оказался на редкость выматывающим, поэтому я запросил у Василисы еды, а затем отправился отдыхать. Скажу честно, общаться с домашними я сейчас был не в состоянии.

Проснулся на рассвете от смутной тревоги. Резко сел в кровати, прислушиваясь к себе и миру, как услышал торопливые шаги в коридоре, и в мою комнату вбежали брат с сестрой.

– Порча вскрылась!

– Да, похоже на скверну, но далековато от нас, – согласился я. – Пошли будить Вроцлава, чтобы он нам лошадей организовал.

Надо отдать ему должное, управляющий ни о чем меня не спрашивал. Надо – значит надо, получи и распишись. Три оседланных коня уже через десять минут были подведены к дому заспанным конюхом и его помощником. В этой жизни я еще верхом не ездил, но понадеялся на то, что вспомню свои прошлые навыки. Впрочем, глядя на то, как взбирались на своих лошадей Иннокентий и Евдокия, я сообразил, что они тоже не самые умелые всадники. Но не вызывать же экипаж, право слово, когда каждая минута дорога.