Текст книги "Щит света (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

– Ты уверен?

– Да-да, они из Пятигорья в Константиновку свернули. Я ещё удивился, чего там важным господам делать? Но мало ли, вдруг они ее купить захотели, земля-то простаивает? А вот как вы про белые перчатки сказали, я так и вспомнил, потому что кучер в таких щеголял.

– А ты сам что на той дороге делал?

– Да к родне в Малые Камешки заезжал навестить. Там развилка, Константиновка налево, а Камешки, стало быть, дальше по прямой.

Я позвал Вроцлава и тот отсчитал несколько монет.

– Премного благодарен, – сказал селянин, спрятав монеты в карман, коротко поклонился и вышел.

Примечательно, что это был не тот человек, разговор которого подслушал Цап. Но в целом показания сходились: после массового убийства сеятели наведались в Пятигорье, а оттуда, как выясняется, направились в Константиновку.

Я поднял взгляд на Вроцлава.

– Расскажи про Константиновку. Прямо всё, что знаешь.

Он пожал плечами.

– У нас ее чумной деревенькой кличут. Не знаю, как насчет чумы, но люди там часто болели, особенно как болото разрослось и почти к самой деревеньке подошло. Да и погреба часто топило. Поэтому народ оттуда начал уезжать кто куда. Последние годы это уже нечто вроде хутора было, пока там один особо упрямый старик свои годы доживал. А как его не стало, так и всё, выморочное место…

– Можешь нам прямо сейчас экипаж дотуда организовать?

– Да, – кивнул управляющий и вышел.

А я пошел радовать Иннокентия и Евдокию тем, что до злодеев мы будем добираться как белые люди. Всадники из нас троих, мягко говоря, были так себе, и вчерашняя скачка это наглядно продемонстрировала. А приезжать на место вероятных разборок уставшим, с отбитой задницей и с затекшей рукой, которой всю дорогу приходилось держать лопату, глупость несусветная.

Поминки меж тем продолжались, неведомо откуда селяне приволокли баян и принялись петь, причем отнюдь не грустные песни. Выглядело это, на мой взгляд, диковато, но уж лучше так, чем злые шепотки, что это я всю семейку прибил, которые звучали утром еще до похорон. Цап многое успел подслушать, затерявшись в задних рядах…

Надо отдать им должное: брат с сестрой спорить не стали, а собрались в дорогу меньше, чем за пять минут. Так что как только экипаж был подан, мы залезли внутрь и отправились в путь.

– Думаешь, скверные люди всё еще там? – с сомнением спросила Евдокия.

– Если и не там, то хотя бы осмотримся, след возьмем, авось поймем, куда они дальше направились.

– За сутки они могли далеко оттуда уехать, – подал голос Кеша.

– Могли, – кивнул я. – Однако меня крайне интересует, что они вообще в этой несчастной Константиновке забыли. Тупиковая вымершая деревенька.

– Вот именно, что вымершая, – поморщился Иннокентий и коснулся посоха. – И погост неподалеку наверняка.

– Думаешь, собираются устроить себе очередную тренировку? Только на этот раз будут поднимать не свежие трупы, а простых костянок?

– Все может статься, – пожал он плечами. – Одна лишь радость, что порчи я пока не чувствую. Авось и успеем их перехватить до начала обряда. Тем более если они так на тебя завязаны, то не могут не понимать, что сегодня у тебя похороны, а это дело не быстрое.

– И это значит, – подхватил я мысль, – что именно сегодня они и попытаются этим заняться. Они-то полагают, что их новое логово никому не известно…

Мужичок, который нас вез, остановил экипаж где-то минут через сорок.

– Любезный, мы приехали? – осведомился я.

– Нет, но дальше я не отправлюсь, даже не уговаривайте, – замотал он башкой. – Вон, лошади занервничали, дурной признак. Да и в деревню эту мы не суемся, себе дороже. Вернешься еще оттуда с болячкой какой…

– А далеко еще до Константиновки?

– Меньше десяти минут пехом, – прикинул он.

– Ладно, жди нас здесь, – махнул я рукой и скомандовал своим, – вылезаем!

Честно сказать, я ничего такого опасного здесь не чуял. Пахло торфянником, но ни специфической гнили, ни уж тем более скверны в воздухе не витало. Да и лошади вели себя, на мой взгляд, совершенно спокойно. Видимо, у нашего возницы чересчур разыгралось воображение.

Константиновка находилась в низине, так что, завидев первые дома, мы остановились и осмотрели окрестности с холма, через который вела дорога. Избы выглядели старыми и заброшенными, и лишь один дом прямо в центре селения смотрелся достаточно крепким. Видимо, именно там когда-то жил старик-упрямец, не желающий покидать малую родину.

– Лошади ржут, – первой засекла Евдокия, у которой среди нас был самый острый слух.

– Это случаем не наши? – спросил я.

– Нет, звук вон оттуда идет, – указала она пальцем на окрестности дома старика. – Там на задворках конюшня. Похоже, они внутри и стоят.

– Вперед! – я покрепче сжал лопату.

Чем ближе мы подходили к дому, тем сильнее внутри меня крепло чувство, что мы прибыли вовремя и по нужному адресу. А уж когда я увидел дверь, на которой красовался знакомый герб…

– Внутри двое, – Иннокентий своими методами уже ощупал помещение. – Заходим или выманиваем?

– Я захожу, а вы стойте снаружи и следите, чтобы никто не ушел, – с этими словами я распахнул дверь и вошел в дом.

Оба осквернителя обнаружились в комнате возле самовара, распивающими чай с баранками. Что забавно, перчаток они при этом не снимали. Видимо, справедливо полагали, что тогда их по эманациям скверны вычислят за милую душу, а такого повышенного внимания к своим персонам они явно не хотели.

– Где прячется Властелин?

Главный прищурился и не торопясь отставил от себя чашку.

– Посмотри, кто там еще к нам пожаловал, – приказал он кучеру, и тот спокойно отправился к задней двери, откуда, видимо, был прямой проход к конюшне.

Меня эта парочка полностью игнорировала, словно я был пустым местом. Впрочем, я мог быть спокойным: Лэгэнтэй и его названная сестра кучера не упустят.

– Где твой Властелин и почему ты осмелился использовать чужой герб? – я пристально смотрел на сеятеля, того самого, чей портрет мне воссоздал сын кузнеца.

– А кто тебе сказал, что это чужой герб? – осквернитель впервые обратил на меня внимание. – Он мой по праву рождения, потому что с твоим гербом я совершенно точно не желаю иметь ничего общего!

Кровь застучала у меня в висках. Я не желал верить в очевидное…

– Твое упрямство и фанатизм убило мою мать, а затем и меня. Но больше я тебе такого не позволю. Властелин сказал, что ты пришел и у меня есть полное право разобраться с тобой.

С этими словами сеятель неторопливо добыл из-под стола меч и принялся стягивать с себя перчатки.

А у меня в ушах стояло предсказание вещей: «Сошлись явь и навь, щит и посох, теперь вместе им стоять, ждать меча. Предал сын отца, да не спас мира. Злобой дни его преисполнены, сойдутся вновь, как встарь, но лишь один с той встречи воротится».

Мы с Иннокентием все поняли неправильно. Но вряд ли нас можно в чем-то винить, ведь такого поворота я точно не мог ожидать.

– Почему, Арлатар?

Передо мной сидел мой сын, лучший мечник, которого я только знал. Тот, кто должен был возглавить наш род после моего ухода в свет. Он, как и я, переродился в этом мире в новом теле, но не забыл свое прошлое.

– Дошло-таки? – хмыкнул он. – Впрочем, ты всегда был тугодумом, папаша.

– Почему ты меня ненавидишь?

– О, причин достаточно, – осклабился он. – Начать с того, что ты никогда не любил мою мать, только пользовался ею.

– Сомнительное утверждение, – возразил я. – Ты и сам знаешь, что о нашем с Эндирой браке договаривались родители. Нам в этом действе слова не давали.

– Зато это не помешало притащить в дом еще двух баб. Ты хоть на секунду можешь представить, какие муки испытывала моя мать, слушая как развлекаетесь по ночам?

– Эндира сама была не прочь оказаться в моей спальне, и пятеро твоих сестер лучшее тому подтверждение.

– Она делала это только ради того, чтобы не потерять своего положения. Чтобы твои стервы не могли ее укорить в том, что она любит господина меньше их. И ты понятия не имеешь, через что прошла моя матушка!

– Она была моей правой рукой и ни разу не выказала своего недовольства!

– О, для этого у нее был я. Единственный по-настоящему родной и близкий ей человек. Мне она поведала обо всем. И о своих несбывшихся мечтах, и о вечной усталости из-за твоих поручений, от которых она не осмеливалась отказаться.

Ох, Эндира… ну как же так? Я ведь верил в тебя и твое благоразумие. Я искренне оплакивал твою кончину, не зная, какую червоточину ты оставила в душе нашего первенца…

– Почему ты оказался в этом мире?

– Потому что ты убил меня! – незнакомец изогнул бровь и скривился точь-в-точь, как это делал мой Арлатар.

– Магия света не в силах навредить человеку! Я выжег скверну…

– И меня заодно, – развел руками сеятель. – Да-да, я договорился с Властелином. Мне надоело, что ты недрогнувшей рукой бросаешь войска в бой, невзирая на жертвы, и я искал, как предотвратить бессмысленную гибель наших людей. Мы встретились накануне последней битвы, и Властелин обещал мне мир в ту же самую минуту, как погибнет мой отец. Мне оставалось лишь подобраться к тебе на расстояние удара, но ты как нарочно исчез. А потом с башни разлился свет, который меня испепелил. Но Властелин своей милостью забрал меня с собой, и вот я здесь.

– Предал сын отца, да не спас мира. Злобой дни его преисполнены, сойдутся вновь, как встарь, но лишь один с той встречи воротится, – процитировал я.

– Смотрю, развлекаешься с вещей девчонкой? – совершенно верно определил источник цитаты Арлатар. – А она ведь права! Я доведу свое дело до конца. Во имя Властелина и моей матери! – он опрокинул стол и ринулся атаку.

Руки, в которых он держал меч, полыхнули скверной, да так сильно, что я едва удержался от кашля. Казалось, скверна физически давит на меня.

Бой предстоял нелегкий. Бывший лучший мечник против бывшего лучшего щита. Меч против лопаты. Свет против скверны…

– Не умирай так быстро, – ощерился я, выставив лопату. – Ты ведь еще не рассказал мне, где скрывается твой Властелин. Он ведь стал обычным смертным, не так ли?

Арлатар сделал выпад, едва не задев мне грудь. Он никуда не торопился и игрался со мной, как киса с подаренной ей мышью. Что ж, я лишу его одного важного преимущества, и сделаю это немедленно!

Лопата в моих руках вибрировала, давая понять, что заключенный в ней свет готов стать проводником для моей силы. И я пустил по ней копье света, направив его прямо в Арлатара. В дальнейшей драке моя магия была уже практически бесполезной, поэтому в заклинание я вложился от всей широты души. Я выбью скверну из сеятеля ровно так же, как недавно выбил её из франта!

Сын поздно сообразил, что сейчас произойдет. Еще по прошлой жизни знал, что я предпочитаю работать от защиты, поэтому мое нападение оказалось для него в высшей степени неприятным сюрпризом. Он метнулся в сторону, но копье уже пронзило его тело, заставив выгнуться и закричать.

Как и в прошлый раз, скверна быстро покинула руки теперь уже бывшего сеятеля, и в доме стало ощутимо легче дышать.

– Больше ты никогда не будешь служить своему Властелину, – мои слова звучали как приговор. – И я готов сохранить тебе жизнь, если ты расскажешь мне, где прячется эта скотина. Тебе ведь все равно не жить. Я знаю, что вы сделали со своим третьим товарищем. Теперь такая же участь ждет тебя, если не сложишь оружие и не присоединишься ко мне.

– Да я единственный, кто хоть как-то урезонивал Властелина, – неожиданно признался Арлатар. – А теперь он пойдет по трупам, пока не добьется своего и не исполнит клятву.

– Какую клятву? – напрягся я.

– Клятву перед теми, кому он обязан воскрешением! – в глазах сына горел фанатичный огонь. – Большего тебе знать не стоит! Властелин добьется своей цели, и ты всего лишь камешек на его пути.

– В прошлом мире он потерпел поражение, и в этом его ждет то же самое. Не люблю делать дважды одну и ту же работу, но раз так решили Высшие, то придется.

– Ненавижу тебя! – крикнул Арлатар и ринулся в атаку. – Ты уничтожаешь все то, что дорого мне! Так умри же!

– Ты сам сделал свой выбор, – кивнул я, одновременно приняв удар меча на древко.

Отлично сработал Иннокентий! Вопреки моим опасениям, древко не поломалось и не выщербилось, будто вместо обычного дерева было сделано из чего-то, не уступающего по прочности камню. А я начал теснить Арлатара. Судя по всему, в этом мире он расслабился и не слишком много внимания уделял тренировкам с мечом, ведь за его плечом больше не стоял подгоняющий грозный папа. Поэтому реакции были чуть замедленными, а удары не настолько эффективными, как могли бы. И это подарило мне надежду, что я справлюсь с обезумевшим отпрыском.

Внезапно Арлатар развернулся и бросился бежать к задней двери. Я просчитал его маневр и предпочел выпрыгнуть через окно, чтобы не нарваться на ловушку сразу на выходе из дома. Бывший осквернитель наверняка запланировал спрятаться за дверью и подсечь мечом мои ноги, как только бы я ступил во двор. Сообразив, что его трюк разгадали, сын зашипел и пошел на меня, размахивая мечом так яростно, будто собирался изобразить из себя мельницу.

Мне же эти танцы смертельно надоели, поэтому я подпустил Арлатара поближе, а затем…

Вспышка света и мгновенный удар лопатой в горло дезориентированного противника. Да, на честный бой это мало похоже, но с теми, кто принял скверну всей своей душой, у меня разговор короткий.

Когда тело Арлатара упало, я еще раз ударил лопатой, и его голова окончательно отделилась от туловища. Так будет надежнее. Насколько я знаю, безголовых костянок в армии Властелина не было никогда. И не будет теперь. Мой сын служил Властелину при жизни, но отцовской волей не станет его слугой в посмертии.

И тут на меня обрушилась какофония звуков. Я слышал испуганное ржание лошадей совсем неподалеку, чириканье воробьев, шум запутавшегося в листве ветра. Все это раньше заслоняли удары моего сердца. На запуск поискового заклинания сил уже не оставалось, поэтому я просто отправился в конюшню. Почему-то мне показалось, я найду всех остальных именно там.

Тело конюха лежало возле невысокой деревянной стенки, огораживающей загон с лошадьми от места, где стоял экипаж. Его оружием оказались парные удлиненные кинжалы. Интересный выбор, обычно таким пользуются обоеручники. Из груди конюха торчало две стрелы, что давало понять, кто именно внес самый весомый вклад в победу, а голова была разбита метким ударом посоха.

Вот только ни Евдокии, ни Иннокентия нигде не было видно, и я почувствовал острую тревогу. Мы же расправились с сеятелями, что не так?

Я на всякий случай проделал с телом конюха то же самое, что и с телом Арлатара, после чего покинул конюшню. Да оглоблю через проушину, где вас носит, драгоценные мои брат с сестрицей? И тут меня едва не сбил с ног непривычно встрепанный Лэгэнтэй.

– Огдооччуйа умирает! Молю тебя, светлый, спаси ее!

О нет, только не это! Я кинулся вслед за Кешей, который привел меня на ведущую к дому дорожку. Именно там и лежала Евдокия.

Оскверненная Евдокия с практически перерубленной рукой.

– Как так вышло-то? – застонал я, упав на колени возле девушки.

– Это моя вина, – она каким-то чудом еще держалась в сознании. – Кучер обманул меня, притворившись мертвым. Я подошла поближе, чтобы проверить, а он схватил меня за руку и взмахнул кинжалом.

– Я ударил его посохом, но было уже поздно, – покаялся Иннокентий.

– Прошу, позаботься обо мне, Лэгэнтэй, – глаза Евдокии сфокусировались на брате.

– Нет! – по лицу Кеши катились слезы, но он этого даже не замечал. – Тогда ты умрешь!

– Но на моей души не будет порчи.

– Так, тихо, – прервал я обоих, после чего обратился к Кеше. – Работать будем вместе, иначе она может не дождаться, пока я изгоню скверну из ее тела.

Сказал и тут же едва не заскрипел зубами, осознав, что после поединка с Арлатаром света во мне осталось на самом донышке. Ладно, будем плясать с тем, что есть. А есть у нас…

Лопата. И хитрые плетения, вырезанные на ней сыном шамана. А ну-ка иди сюда, моя прелесть…

Глава 22

– Она не дышит!

– Это просто спазм. Сейчас, погоди немного, раздышится!

– Что мне делать?

– Продолжай чинить руку, всё в штатном режиме. И не сбивай меня, я и так на пределе!

Не знаю, сколько времени прошло, для меня всё происходящее слилось в мутно-кровавую пену перед глазами. И как назло, солнце собиралось закатиться, а собственных сил уже не оставалось.

Спасибо лопате, что там каким-то чудом сохранился свет, и я сейчас выжимал магию из артефакта, как прачка выполосканное белье, повторяя про себя как мантру: свет солнца, свет моей души, свет дара… И одновременно с этим с тела Евдокии сходили пятна скверны там, где схватился за нее мерзкий кучер.

Руку лечить я даже не совался. Мало того, что мне реально грозило магическое истощение, поскольку я работал уже за пределами своих возможностей, так мы еще и могли заискрить с Кешей, если бы наша магия пересеклась. Свет против тьмы, это вам не фунт изюму. А нам до полноты ощущений только нейтрализации наших совместных усилий не хватало. Хорошо хоть схватил кучер девушку за правую руку, а рубанул по левой. Если бы все произошло на одной руке, мы бы такой финт на двоих провернуть точно не смогли бы.

Евдокия сделала глубокий вдох и открыла глаза, когда мы с Иннокентием уже сами валялись по обе стороны от нее полностью обессиленные.

– Я… так странно себя чувствую, – произнесла девушка.

– Я тоже, – сварливо заметил я.

С учетом моего истинного возраста имел на то полное право. А уж принимая в расчет то, что сегодня мне и вовсе пришлось убить своего первенца… Ох, об этом я подумаю позже.

– Как твоя рука? – проскрипел Лэгентэй, попытался поднять голову, но тут же рухнул обратно.

– Болит. Но, – Евдокия внимательно осмотрела поврежденную конечность, – рана затянулась. И, – она сжала-разжала кулак и подвигала пальцами, – я снова чувствую ее полностью.

– Скверны на тебе нет, – сообщил я, перевернулся на спину и уставился на смеркающееся небо. – За это можешь быть спокойна, твоя душа чиста как прежде.

– Пойду пригоню сюда наш экипаж, – Евдокия стала, чуть пошатнулась, но все же устояла. – Вы сами до него не дойдете, боюсь.

– Вознице не стесняйся отвесить пинка, если возражать начнет. А вообще, так и говори всем, что граф Демьян Черкасов нашел и покарал убийц своей семьи, спасибо добрым селянам, что заметили и рассказали, куда те уехали, – вовремя вспомнил я.

Все нужно делать вовремя, в том числе объяснять людям происходящее.

Пока Евдокия ходила за нашим экипажем и убеждала пугливого возницу, что все страшное уже позади и бояться нечего, мы с Кешей так и продолжали валяться на ведущей к дому дорожке, потому что сил у нас не было ни на что. Прибудь сюда сию минуту Властелин, утопил бы нас в помойном ведре как беспомощных кутят, и мы бы даже гав сказать не успели.

– Ты что-то выяснил? – спросил Иннокентий и мучительно застонал, перевернувшись на бок, чтобы посмотреть на меня.

– Есть такое дело. Но нам это мало поможет, увы. Где находится Властелин, я так и не выяснил. Зато услышал одну интересную вещь, касающуюся его клятв.

– Старых клятв? – во вздохе Кеши слышалось нетерпение.

– Видимо, да, старых. Потому что по словам убитого мною сына, Властелина отныне ничего не сдерживает, и он пойдет по трупам, пока не добьется своего и не исполнит клятву перед теми, кому он обязан воскрешением.

– Дерьмо, – Иннокентий тоже уставился в небо, как и я.

– Полностью согласен с предыдущим оратором. Кстати, напомни, кому он там и в чем клялся?

– Добровольным жертвам. Тем людям, которых он обманул, чтобы забрать их жизни взамен на продолжение существования в качестве живого мертвеца. Но точную суть клятвы тебе никто не скажет. Разве что духи…

– Которых может с определенной гарантией вызывать только твой приемный отец, а у тебя с этим дела обстоят неважно, – подытожил я.

Мы еще немного помолчали, глядя в стремительно наливающийся мглой небосклон.

– Хорошо, – протянул Кеша. – Прямо будто кто-то по голове гладит.

– Кого как, – философски отозвался я, поскольку получить награду от солнца мне уже не светило в самом прямом смысле этого слова, а ночью я на восполнение сил мог и не рассчитывать.

– Ты что-то сказал про сына…

– Да, того самого мечника, которого должны были ждать посох и щит. Вот только не для того, чтобы он стал третьим в их компании, а ради того, чтобы его убить. Иногда мне кажется, что без предсказаний гораздо лучше, чем с ними, право слово.

И я коротко рассказал темному про Арлатара и его предательство.

– А ты первое предсказание вещей помнишь? – вдруг спросил Лэгэнтэй.

– В общих чертах. Сейчас, – на секунду задумался я, освежая в памяти точную формулировку. – Поднимутся павшие, встанут погибшие. И принесут они с собой беду ужасную. Не будет от них защиты ни сильному, ни праведному.

– Вот тебе и ответ, куда в следующий раз ударит Властелин. Кладбища. Видимо, живых по какой-то причине в скверну обращать довольно накладно, проще дело с мертвыми иметь.

– То есть нам следует оберегать новые захоронения, – сообразил я. – Из старых трупов костянки никакие получаются, рассыпаются быстро, да и тупые они.

– Ты, кстати, душу сына в свет выпустил? – вдруг вспомнил Кеша.

– Нет, не до того было.

– Сможешь сам их обоих проводить? А то я сейчас песнь призыва не спою, боюсь. Если только заката дождаться…

– Лежи уже, песенник. Сейчас все устрою, – я с кряхтением поднялся и потопал обратно.

Начать решил с кучера, распахнув над его телом дверь-портал и настоятельно дав понять душе, что второго приглашения не будет. Зеленоватое облачко всплыло над телом, задержалось над ним, будто задумавшись, затем скользнуло к двери, а тело осыпалось в прах. Я же ощутил долгожданный прилив сил. Эх, раньше бы сообразить, я бы этим занялся до исцеления Евдокии. С другой стороны, счет уже не на минуты, а буквально на секунды шел, так что… Ладно, как сделано, так сделано.

Я подошел к телу Арлатара. Чужое лицо, чужое тело. Но внутри него некоторое время находилась мятежная душа моего первенца.

Я открыл дверь-портал и обратился к сыну.

– Арлатар, ты свободен уйти. Я открыл для тебя проход в свет. Но пока твой дух еще здесь, открой мне, где искать Властелина? Я хочу поквитаться с ним за его обман. Ведь он лгал тебе, когда говорил, что отступится с моей смертью. Я знаю это совершенно точно. Ему требовались жертвы, поэтому моя смерть ничего не бы изменила к лучшему. Наше войско все равно сошлось бы на поле боя с войсками скверны, и после обильной жатвы Властелин исполнил бы то, чего желал.

– А кто тебе сказал, что я желаю уйти в свет? – раздался издевательский голос.

– Ты не можешь остаться здесь, – попытался я урезонить Арлатара.

– Да откуда тебе это знать? – расхохотался дух. – Теперь я абсолютно свободен и волен служить Властелину везде, куда он меня призовет!

– Видишь ли, дружок, – я усмехнулся. – Ошибка любого свежего мертвеца в том, что он почему-то считает, что волен летать, где ему заблагорассудится. Вот только подобная свобода длится недолго, буквально несколько дней. Дальше дух окончательно бросает якорь возле тела и не может от него отлучаться. Поэтому последний раз говорю тебе: либо уходи в свет, либо готовься к тому, что ты будешь вечно торчать на кладбище возле своей могилы.

– Да что б ты понимал! – фыркнул дух Арлатара и в то же мгновение куда-то умелся.

Я застонал. Вот не было печали кроме как теперь следить за его телом. Если Властелину так нужен мой болван-сынок, он непременно попытается раздобыть его останки и перевезти поближе к себе, а я этого допустить не хотел всеми фибрами души. Придется волочь его тело с собой, хоронить возле Новаков и наблюдать, чтобы никто не разорил могилу. Будто бы у меня других забот мало!

Хотя… зачем нам кладбище? До кладбища далеко, если кто-то захочет раскопать захоронение, обязательно найдет возможность, когда никого рядом не будет. Не стану же я ночевать там и караулить, будто мне других забот мало?

Оставалось всего два варианта. Первый – предать тело огню, тогда душа сама уйдет к свету. Осуществить это просто и незатейливо: оставить труп прямо здесь в Константиновке в каком-нибудь сарае с краю деревни, там и устроить огненные проводы. Из минусов – деревня может выгореть полностью, пусть даже в ней сейчас никто не живет. Не хотелось бы. Внятного зачем-почему у меня в ответах не водится, просто не хочу и все. Не мы строили, не нам разрушать.

Значит, остается второй вариант. Тащить тело с собой и устраивать возле усадьбы нечто вроде склепа с постоянными дежурными. Цап, тот же Кеша с Евдокией, я сам – стражников найдется, тем более ждать того момента, когда душа Арлатара окончательно вернется к телу, не так долго, чуть больше месяца. Главное, поймать момент, когда в склеп наведается Властелин или его слуги. Если повезет сразу попасть на Властелина – убить на месте и выдохнуть, поставив себе очередную галочку за спасение целого мира. Если припрется очередной слуга, что вероятнее всего, допросить с пристрастием и выведать, где же все-таки находится логово главного злеца.

Да и на саму душу Арлатара у меня есть планы, чего уж скрывать. Раз не захотел уходить по-хорошему, будем использовать его по-плохому. Мне тоже есть, что предъявить моему сыну-предателю, и раз уж он не торопится к свету, будем использовать его втемную.

Я дошел до Кеши, сидевшего на дорожке возле дома, и объяснил свой план. Связаться со Спиридоном через мыслесвязь не вышло, не хватало энергии, что и неудивительно после наших сегодняшних приключений. Но в целом расклад был понятен. Лэгэнтэй с сестрой возвращается в усадьбу на том экипаже, который нас сюда привез. Я же долго ли коротко ли тащусь туда на экипаже сеятелей и с телом Арлатара на борту. Особо не тороплюсь, потому что обустройство склепа требует времени и трудозатрат. Но уже на рассвете он должен быть готов. Просто подземное помещение, считай, обычный подвал, рядом с усадьбой, куда я смогу ходить через минусовой этаж своего дома.

Выводя лошадей и стыкуя с ними экипаж, на пол которого мы с Кешей как могли заволокли тело Арлатара и его голову, я отстраненно думал о том, что в прошлой жизни оказался, похоже, не самым лучшим мужем и отцом. И эта заноза безумно болела и ранила. В основном – самолюбие.

В своих родных я был уверен на все сто. В первую очередь – в Эндире, во вторую – в Арлатаре. Даже Ельзея и Иммея не имели такого кредита доверия, как эти двое. И как выяснилось, я поставил на гнилые пеньки.

Герб семьи Эндиры я с дверей снял и забрал с собой. Незачем позорить достойный род, пусть он и неизвестен в этом мире. Будет мне самому себе напоминание, что не стоит доверять всем… подряд…

Да оглоблю через проушину, они были самыми близкими мне людьми, что Эндира, что Арлатар! А сами меж тем полагали меня своим главным врагом, и даже не побрезговали отправиться на поклон к Властелину. Как так? Что плохого я им сделал? Перед каждой из новых свадеб я советовался с Эндирой: имеет ли смысл подобное действо? Как она на это смотрит? И всякий раз раздавалось: да, мой супруг, это правильный шаг, да преумножится число твоих потомков!

Если ей так не нравилась идея, что рядом со мной появятся другие женщины, почему ни разу об этом не сказала? Зачем тихо копила злобу и вливала её в голову нашего сына?

И наши дочери… неужели они отравлены тем же ядом и вслед за братом полагают меня никудышным отцом, не заслуживающим доброго слова?

Силы по-прежнему были на исходе, но я все-таки прошелся по дому, который сеятели использовали в качестве пункта временного проживания. Стерильно. Никаких лишних вещей, максимум – смятое на кровати покрывало, которое говорит о том, что здесь недавно кто-то сидел. Арлатар раньше таким не был. В свое время мы с Эндирой замучались призывать его к порядку. Разбросанные по полу игрушки, валяющаяся на стульях одежда, раскиданное по площадке и не чищенное оружие… Неужели Властелин и здесь оказался круче меня?

Я ходил туда-сюда, пытаясь хоть как-то зацепить кончики нитей, ведущих к моему главному противнику. Безуспешно.

И эти слова Арлатара: «Я единственный, кто хоть как-то урезонивал Властелина, а теперь он пойдет по трупам, пока не добьется своего». Что здесь от бравады, а что от реального положения вещей? Если сын настолько проникся идеями врага, то ради чего он его успокаивал и тормозил? Да и сам Властелин после такого признания выглядит не хитропродуманным злодеем, а каким-то неуравновешенным клоуном. У него сдают нервы? Едет крыша? Ему так тяжело далась обратная трансформация из нежити в люди? Он может сам навредить себе, слишком рано перейдя в наступление и раскрыв свои карты?

Нет, это всего лишь очередной незадавшийся день, и мне уже стоит к этому привыкнуть. В этом мире я отдохну, пожалуй, лишь только когда сам отправлюсь в свет.

Но все-таки хочется, чтобы это произошло попозже. Почему – да потому! Жить осталось так мало, мне уже семнадцать лет.

Я сел на облучок, подобрал поводья и двинулся прочь. Брат с сестрой уехали отсюда куда раньше меня. Дорогу я помнил, ночи не боялся, поэтому вполне мог провести ближайший час наедине со своими мыслями.

Не думал, что стану детоубийцей. Пусть даже в нынешнем воплощении мой сын и был старше меня почти в два раза, все равно он оставался моим ребенком. Тем, кого я мысленно видел во главе рода, кому терпеливо передавал свои навыки и умения.

Сама мысль о том, что он добровольно перешел на сторону скверны, а я, будучи занят подготовкой нашей обороны, даже не заметил этого, резала меня изнутри. Даже удивительно, что я смог подняться на башню, видимо, Арлатар искал меня среди войск авангарда, что и позволило мне претворить свой замысел в жизнь.

Впрочем, с Арлатаром я еще побеседую, или я что-то не понимаю в канве бытия. Но вот Эндира…

Она притворялась до самой смерти. Зачем и почему, могу лишь предполагать. Делала то, что ей не нравилось, говорила только то, что, как ей казалось, меня порадует. И каждый день копила свою злость. Но почему-то не на родителей, которые выдали ее замуж за нелюбимого. А на меня. Такого же, в сущности, подростка, кто честно рассказал ей в день свадьбы о своих невеликих чувствах и предложил быть друзьями, поддерживать друг друга везде и во всем, раз уж нам выпала судьба провести вместе эту жизнь. Меня топили в обмане и иллюзиях, и… вероятно, добились своего. Я в глубокой скорби провожал Эндиру как лучшую подругу, а нашего с ней сына полагал своим преемником.

Хотелось выть. Прямо здесь, прямо на луну. И только мысль о том, что взволнованные коняшки могут воспринять это как нападение волков и понести, не разбирая дороги, останавливала меня. Поэтому я тихонько правил их в сторону усадьбы и…

Меня рвало на части. С одной стороны, мы с шаманскими детьми сегодня расправились с двумя сеятелями, к тому же смогли спасти Евдокию от двойной смерти. Вроде бы есть чем гордиться. Мой план сработал, селяне рассказали мне, куда направились обладатели белых перчаток, мы немедленно их настигли, пока они не подняли на ноги ближайшее кладбище, великолепно же!