Текст книги "Eat you alive (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Хосок, – чуть ли не плачет омега. – Умоляю, отдай мне ребёнка, возьми взамен меня, пусть я буду тем, кому ты мстишь, оставь малыша, – отчаянно просит его Юнги.

Чонгук пристально смотрит на альфу, на малыша, который, соскользнув с плеча вниз, улыбается отцу и одними губами шепчет «нет».

Чон это чувствует сразу же, убеждает себя, что показалось, что это игра его больного воображения, но картинка только чётче вырисовывается, единым пазлом собирается. Альфа чуть не сгибается от чудовищной мысли, поселившийся внутри, той самой, которая слово за слово красными буквами, как его приговор, перед глазами выводится. У Чонгука в груди будто кто-то сидит, этот кто-то сейчас по рёбрам бьёт, альфа их треск слышит, сам себя руками обхватывает – одно прикосновение, и он в пыль превратится, позорно прямо здесь разрушится. Потому что Чонгуку день с ночью поменяли, его в такую клетку загнали, что до костей свои руки стереть – не поможет. Чонгуку из этой западни не выбраться, легче самому голову в медвежий капкан просунуть и дать острым шипам глотку проткнуть. Хосок с этим блестяще справился, приветствуя, улыбаясь, не трогая оружия, Чонгука в дом пригласил, а сейчас кожу живьём сдирает, прямо в глаза смотрит, ту самую чудовищную мысль подтверждает. Полукровке бы сейчас только бокал в руку взять и за свою абсолютную победу выпить – он Чонгука на колени поставил, природа против своего любимого зверя пошла, спелась с чудовищем, отвернулась от волка. Но бьющийся в агонии разум эту новость воспринимать отказывается, сам вокруг себя барьер выстраивает, пытается заблокироваться, не принять, до последнего отрицать. Этого не может быть – его малыш не может принадлежать этому чудовищу.

– Сукин сын, – медленно выговаривает Чон и бросается на Хосока. Даниэль, превратившись в волчонка сразу прыгает на отца, и Чонгук передаёт его подлетевшему брату.

– Этого не может быть, – Чонгук обхватывает ладонями горло полукровки и душит его. – Ты всё подстроил! Так не бывает, только не мой сын, – шипит альфа и сильнее давит на горло врага. Чувствует, как под пальцами заходится его кадык, но Хоуп прямо в его руках превращается и мощным ударом альфу об стену швыряет, падает Чонгук уже на лапы и сразу возвращается в бой.

Тэхён тем временем передаёт малыша Юнги и не упускает из поля зрения людей Хосока, заполняющих гостиную. Юнги прижимает Даниэля к груди, нагибается к валяющемуся на полу одеяльцу и укутывает ребёнка.

– Всё хорошо, малыш, ты теперь у папы, я тебя в обиду не дам, ни на секунду больше от себя не отпущу, обещаю, – Юнги, глотая слёзы, продолжает обнимать ребёнка, который не сидит спокойно, а всё время дёргается в сторону рвущих друг друга на части альф.

– Выходите во двор, – просит Тэхён омегу, но Юнги и с места двигаться не собирается. Он продолжает следить за дерущимися парнями, следит за своим альфой – омега без него этот дом не покинет. У Чонгука правая передняя лапа изодрана, из неё кровь хлещет, а у Юнги внутри страх набухает, все органы по стенкам размазывает, он треск своей кожи слышит, одними губами имя любимого шепчет, подбадривает. Чонгук когтями Хосоку грудь раздирает, полукровка отскакивает назад и принимает облик человека, Чонгук следует его примеру. Все костяшки альфы изодраны, стёрты в кровь, но в нём такая жажда мести, такой огонь горит, что Чон волка контролировать не может. Хосока хочется в порошок стереть, а сразу за этим и свою память, лишь бы не узнавать эту горькую правду, лишь бы не помнить, что Даниэль – истинный полукровки. Весь пол между парнями в пятнах крови, не пойми где чья, Юнги зовёт своего альфу, думает, что кричит, а на деле только губы еле шевелятся, ребёнок в руках плачет, убивается, порывается к отцу, и Юнги, понимая, что проигрывает парализовавшему его страху потерять любимого, передаёт малыша Тэхёну. Тот выносит ребёнка во двор, а Мин пальцами за край стола цепляется, лишь бы равновесие удержать.

– Чонгук, ты ранен, – Юнги, всё так же держась за стол, делает шаг в сторону альфы.

– Я убью его, – хрипит Чон, прижимая рану на плече. – Я убью этого сукиного сына.

– Давай, убей, – выплёвывает кровавую слюну Хосок. – Лиши своего сына истинного, он тебе спасибо скажет.

– О чём он говорит? – Юнги думает, что не расслышал.

– Твой сын, мой истинный, – зло говорит Хоуп брату. – Я сам не в восторге, что мой омега принадлежит вашей долбанной семье, – кривит рот в кровавой улыбке альфа. – Но он мой, и если мы сегодня дерёмся на смерть, то я пойду до конца.

– Ещё как пойдёшь, сам тебя похороню, – Чонгук вновь срывается к полукровке и прямо сходу бьёт его в лицо, превращая его в кровавую кашицу.

Юнги медленно оседает на пол и, обняв себя руками, пытается справиться с резкой нехваткой кислорода, как будто у омеги лёгкие по щелчку пальцев захлопнулись, он ворот футболки раздирает и несколько секунд с приступом удушья борется. Даниэль – истинный Хосока. Юнги думает, боги над ним подшутили, поиздеваться решили. Как такое вообще может быть? За что они так с ним? Его комочек счастья не может быть истинным монстра, не может быть обречён на жизнь с чудовищем. Юнги уже лбом пола касается, удерживать себя в прямом положении не выходит – горе придавливает к земле, размазывает по полу. Слова Хосока выжигаются где-то на подкорке сознания, навсегда там останутся. Юнги теперь каждый день только с этой мыслью просыпаться будет, так же, как и засыпать. Каждый раз, беря на руки Даниэля, о Хосоке думать будет, о том, что растит своё чудо для этого зверя, что сам должен будет ему в руки своё счастье передать, потому что истинный. Юнги с этим мириться не готов. Он должен эту связь порвать, должен найти эту невидимую нить, соединяющую его сына с монстром, и сжечь ее, а пепел развеять. Никогда и ни за что. Хосок Даниэля не получит. Не в этой жизни. И если Чонгук сейчас его не убьёт, то это сделает Юнги.

Хосок лежит под методично избивающим его альфой, пытается давать сдачу, но Чонгук сейчас сильнее – он за своего сына борется, в нём этой злости и нежелания смириться столько, что хватит на новую ядерную бомбу. Одна мысль, что это чудовище может лапы к его малышу протянуть, альфу новой дозой силы заряжает. Чонгук голыми руками его на части порвёт только за то, что он к волчонку своими грязными лапами прикасался, кости ему раздробит. Но Хосок сдаваться легко не намерен, бьёт лбом прямо в челюсть Чона, пытается увернуться. Люди, не двигаясь, следят за дерущимися – ждут приказа от Хосока и боятся собравшихся во дворе волков. Хосок приказа не даёт, более того, стоит Тао попробовать к ним приблизиться, как кричит и требует оставаться на месте.

Чонгук весь измазан в крови, Юнги знает, что волк сильный, но всё равно трясётся, с внутренними демонами, шепчущими, что он может потерять альфу, борется.

– Я убью тебя, ты его не получишь, – Чонгук вновь бьёт альфу куда-то по почкам.

– Перестань! – Хосок с силой отталкивает Чона и, встав на колени, пытается подняться на ноги. – Ты выбирал истинного? Ты добровольно бы согласился жить с моим братцем? Он же человек, он же недостойный! – плюется словами полукровка.

– Не смей даже имя его произносить, мразь, – Чонгук вновь подлетает к полукровке и с размаха бьёт в солнечное сплетение.

– Это мой омега, а я его альфа, и чем быстрее ты смиришься, тем лучше, – шипит Хосок. – Иначе, я убью и тебя, и моего очаровательного братика, но волчонок всё равно будет моим.

– Тебе конец, Мин Хосок, – Чонгук тянется к одному из висящих на стене мечей из коллекции полукровки и идёт к нему.

– Чонгук! – в комнату вбегает Дживон, который, узнав от Тэхёна новость, сразу отталкивает охрану и бежит в дом. – Ты не можешь его убить.

– О, ещё как могу, – альфа с отвращением смотрит на сгорбившегося на полу и харкающего кровью полукровку. – Я отрублю ему голову и дело с концом.

– Убив его, ты потеряешь сына. Даниэль не простит тебе этого, – пытается образумить сына альфа. – Никто этой новости не рад, но это природа, мы не можем пойти против неё.

– Можем, – рычит альфа на отца. – Пусть Даниэль ненавидит меня всю жизнь, но я не позволю ему принадлежать этому монстру.

– Чонгук, я тебе запрещаю, – кричит на него отец. – Ты не понимаешь, насколько это серьёзно! Мы не знаем, насколько сильна их связь, не знаем, к чему приведёт смерть Хосока – они же оба полукровки. Одумайся, ради своего сына! Юнги, хотя бы ты ему объясни.

– Я согласен с мужем, – не задумываясь, отвечает Мин. – Я согласен жить с ненавистью собственного ребёнка, но Хосоку его не отдам.

– Это вообще-то больно, – жмурясь от боли, улыбается Хосок. – Родители моего омеги меня ненавидят, более того, хотят убить.

– Отец, выведи Юнги, а ты, – обращается альфа к Тао. – Если ты приблизишься, я тебя разорву.

– Я никуда не пойду, – говорит Мин.

– Я буду бороться до последнего, – вдруг медленно говорит Хоуп, и Чонгук видит заворачивающуюся в спирали темноту на дне его зрачков. – Я буду бороться за моего омегу, и тебе, волк, надо будет очень постараться, чтобы обезглавить меня.

– Я справлюсь, не сомневайся, – рычит Чонгук и принимает обличье зверя. Только Хосок не двигается, так и сидит на полу, прислонившись к стене, и смотрит на альфу. Волк прогибается в спине и прыгает на полукровку, когтями целясь тому в глотку, вот только цели его когти не достигают. Хосок сбрасывает с себя волка, будто тот ничего не весит, и встаёт на ноги. С улицы доносится полный боли скулёж маленького волчонка, а за ним на колени оседает, вмиг побледневший Тэхён. И Юнги понимает, что случилось что-то страшное, что наступил его личный конец света. Дживон видит отброшенный Хосоком в сторону шприц и, прикрыв ладонью рот, оседает на пол. Чонгук лежит на полу словно парализованный, смотрит на Хосока, Юнги, отца, но шевельнуться не может.

– Прости, я дозу не учёл, – пожимает плечами Хоуп. – Думал, ты самый сильный оборотень, вот и вколол тебе всю пробирку.

– Что… Что ты наделал? – Юнги, не веря, смотрит на брата и будто бы вмиг полностью поседевшего Дживона.

– Он меня вынудил, я не хотел быть убийцей отца своего омеги, – придерживая рану на груди, говорит полукровка и с трудом выпрямляется.

– Тебе конец, – Тэхён поднимается с пола и провожаемый отчаянным криком вбежавшего внутрь Муна, срывается к полукровке.

– Стоять! – кричит на него Хосок и делает шаг назад. – Все пули отравлены, вы все погибните. Никто не выйдет из Дезира живым, если не будете себя хорошо вести.

Юнги подползает к Чонгуку и кладёт его голову на свои колени.

– Чонгук, вставай, – Юнги поглаживает тёмные пряди, отказывается верить в то, что его любимый смертельно ранен. – Пожалуйста, вставай. Ты должен убить его, забрать нашего малыша, и мы поедем домой. Нам надо домой, – шепчет Юнги альфе, который с трудом держит открытыми склеивающиеся веки и совсем слабо пожимает маленькую ладошку в своей руке.

– Мы поедем домой, – продолжает шептать будто бы в горячке омега. – Нам надо домой, – а у самого слёзы по щекам вниз текут, под собой полосы-ожоги оставляют.

Чонгук всё пытается губами воздух ловить, морщится, словно хочет что-то сказать, как-то успокоить плачущего омегу, но не выходит. Чтобы Хосок в него ни вколол – это словно сжирает его изнутри, Чонгук слышит предсмертные хрипы своего волка, чувствует, как замедляется его сердце, как тяжелеет кровь в сосудах. Альфа безмолвно двигает губами, но Мин четко считывает с них своё имя. На Юнги будто живого места нет – он в бою не учавствовал, ранения не получил, но омеге кажется, что это его кровь по полу размазана, что это ошметки его плоти по углам валяются, это его душа сейчас тело покидает – потому что оказывается, что Чонгук – это и есть Юнги. Оказывается, что у них и жизнь одна на двоих и, если Чонгук сейчас последний дух испускает, то Юнги рядом с ним же ляжет и даже ребёнок его не остановит, его больше ничто не остановит. Он уже терял альфу, но дышал его воздухом, ходил по его земле, пусть и издали, но слышал его голос. Потерять его вот так, раз и навсегда, для Юнги смерти подобно, а зачем ему подобие жизни изображать, если можно голову на его грудь положить и по мере того, как любящее его сердце биты замедляет, самому угасать.

– Тэхён, не смей! Я уже и так теряю одного сына! – слышит омега крик Дживона и видит, как сорвавшегося к полукровке альфу удерживают пятеро оборотней, в том числе и Мун.

– Я убью его, – шепчет Чонгуку Мин и смотрит в свои любимые чёрные глаза. – Я убью его и умру сам, потому что если ты сейчас не встанешь, то я лягу рядом с тобой.

Юнги чувствует, как сильно сжимает его руку альфа, и с каким трудом ему это дается, но слушаться в этот раз не намерен. Раз уж их ждёт смерть, то Юнги заберёт полукровку с собой. Мин аккуратно отодвигает голову Чона и встает на ноги.

– Ты! – не своим голосом кричит омега и идёт прямо к Хосоку, игнорируя приказ Дживона не лезть. – Ты думаешь, что, убив моего альфу, ты получишь Даниэля? Я сам придушу собственного ребёнка, но ты, урод, его не получишь!

Юнги поднимает с пола, отброшенный туда Чонгуком меч и с ходу вонзает его в грудь не шевелящегося альфы. В следующую секунду Юнги прикрывает ладонями уши, потому что слушать полный боли вой волчонка невыносимо.

– Заткните его, – кричит в истерике омега. – Кто-нибудь заставьте его заткнуться, – поворачивается и кричит Мин собравшимся. Даниэль скулит и рыдает так, что у Юнги сердце в страхе за малыша сжимается, но в то же время хочется оглохнуть, потому что он знает, по кому тот плачет.

– Ты должен отсечь мне голову, – Хосок морщится и рывком вытаскивает меч. – Иначе я не умру. Попробуй, давай же, – Хоуп, прихрамывая, подходит к стене и, сняв с нее свой любимый меч, протягивает его Мину. – Давай, целься в шею и бей, что есть силы.

Юнги, не веря, смотрит на альфу, но меч из его рук забирает и даже приподнимает.

– Или же, – вдруг гадко улыбается Хосок. – Ты отбросишь в сторону своё оружие, скажешь всем этим оборотням расслабиться, и я расскажу тебе, как сделать так, чтобы твой альфа выжил.

– Что? – переспрашивает Мин, сразу за ним этот вопрос повторяет вся семья Чон.

– Что слышали, – взмахивает руками Хоуп, но сгибается от нанесенных ран. – У меня есть противоядие, и я могу прямо сейчас сделать так, что твой драгоценный альфа встанет на ноги. Но лучше сделать это быстрее, для него каждая секунда буквально жизненно необходима, – ухмыляется полукровка.

Юнги не верит, думает, Хосок очередную изысканную пытку ему придумал, в этот раз и вправду самую лучшую – дать надежду и с обрыва вниз об асфальт лицом бросить. Мин подбирается весь, и спросить хочется и страшно, что Хосок сейчас смеяться начнёт, только протянутую надежду обратно возьмёт, в своём кулаке сердце омеге сожмёт. Хотя у Юнги и сердца сейчас при себе нет, оно на полу позади лежит, последние секунды свои доживает.

– Умоляю, – одними губами, уже и слёз не стесняясь. – Умоляю, – Юнги готов уже на колени встать, если надо, даже ноги брату целовать будет, пусть только в чёрного волка жизнь вдохнёт, пусть его любимого в его руки вернёт. Хоть разок ещё голос Чонгука послушать, в его объятиях понежиться, в его улыбке погреться. – Если ты не лжешь, помоги ему. Хоть раз в жизни сделай что-то для меня, – у Юнги голос срывается.

– Помогу, – Хосок поворачивается лицом к вошедшему Джину, на руках которого поскуливающий волчонок.

Даниэль спрыгивает с рук омеги и бежит к лежащему на полу и окружённому своей семьёй Чонгуку. Омега залезает на грудь альфы, лижет его лицо, шею, тычется носом в щеку, словно, просит встать, но, не видя реакции, скулит ещё сильнее. Даниэль без остановки по отцу лапками топает, рычит на протянувшего к нему руки Муна, отказывается Чонгука покидать. А потом резко затихает, сворачивается в клубочек у того на груди и затихает.

– Не ради тебя, а ради него, – кивает в сторону Даниэля Хосок. – Он перестаёт чёрного волка слышать, и ему очень плохо, потому что он маленький и не понимает, что происходит, но знает, что что-то плохое. Ты, мой братик, плохой папа, ты заставил меня мучать моего омегу. Это чудовищно, – издевательски покачивает головой Хосок.

– Умоляю, – повторяет Юнги.

– Только у меня есть условия, – Хосок подходит к брату и становится напротив. – Ты, мой дорогой братец, должен будешь пообещать мне, что я покину территорию Бетельгейза живым и здоровым. Я вернусь за своим омегой, когда придёт время. Выбирай. Или взмах моей руки, и мы убьём столько оборотней, сколько сможем, и погибнем вместе с ними, или ты поступишь умно. Выбор за тобой, мой братец.

– Как ты можешь? Ты торгуешь жизнью моего альфы? – чуть ли не воет омега.

– Могу, потому что моя жизнь – твой сын, а ты мне его добровольно никогда не отдашь, и я это понимаю, но на войне все методы хороши. Я исчезну до его совершеннолетия, обещаю, ты не услышишь обо мне, но потом я вернусь за своим омегой, он сам должен будет выбрать, – чётко выговаривает каждое слово полукровка.

– Спаси Чонгука, – хрипит Мин и опускает голову к груди.

Дживон и его семья молча расступаются, а Хосок идёт в свой кабинет. Через три минуты он выходит оттуда с маленькой бутылочкой и опускается на пол рядом с альфой. Чонгук дышит через раз, он бледный настолько, что сливается с белым ковром под собой. Хосок рассекает ножиком ладонь и подносит ее к бутылке, взбалтывает и, приподняв голову Чонгука, приказывает:

– Пей. Ты должен выпить всё, если хочешь встать и продолжить бой, – усмехается полукровка.

Чонгук, собрав последние силы, делает глотки и опустошает бутыль.

– Твоя кровь? – завороженно спрашивает Дживон.

– И кровь Даниэля, – пожимает плечами альфа и подзывает волчонка, который сразу взбирается на его колени. – Но брать кровь у такого чуда было бы кощунством, – усмехается Хоуп и поглаживает чёрную шерсть.

– Убери от него руки, – Тэхён подбегает к альфе и забирает омегу, который прячет мордочку на груди дяди.

– Почему оно не действует? – Юнги подползает к Чонгуку и всматривается в лицо. – Почему ему так же плохо?

– Нужно немного времени, яд уже начал действовать, но поверь мне, скоро он встанет, – Хосок встаёт на ноги и подходит к Дживону. – Уверен, вы мой диалог с Юнги слышали, так вот я свою часть уговора выполнил.

– С чего это ты решил, что мы теперь тебя отпустим? Кровь полукровки – противоядие? Отлично, в тебе много крови, чтобы залечить всех раненных, поэтому ты сдохнешь, – зло заявляет альфа.

– Как не дальновидно, – цокает языком Хоуп. – Кроме крови полукровки там ещё двенадцать ингредиентов, пока вы их разгадаете и соберёте – все волки погибнут. Я же не идиот. Так что, если вы выбираете войну, то я готов.

– Я не отдам тебе Даниэля, – Чонгук приподнимается и садится. Юнги сразу обнимает альфу и спрашивает, как он себя чувствует. – Малыш, потом, – Чонгук с трудом снимает с себя омегу и встаёт на ноги. – Чтобы забрать его ты должен будешь убить меня, – обращается он полукровке.

– Значит, убью, – не задумывается Хосок.

– Чонгук, – к парням подходит Намджун. – Пусть уходит, когда он вернётся, ему надо будет пройти через всех нас, думаю, он не пройдёт даже первого, а сейчас я против жертв среди людей и среди оборотней тоже.

– Ты отказываешься от Дезира? – обращается Ким к Хоупу, и тот кивает.

– Послушай, – Хосок подходит к Чонгуку вплотную. – Даниэль – мой истинный, мой смысл, моя жизнь, я могу умереть ради него прямо сейчас. Давайте начнём войну, я к ней столько готовился, столько ждал. Я, скорее всего, буду проигравшим, но я погибну не один, я заберу с собой твоего брата, тебя, твоего отца. Обещаю. Я войны не боюсь. Или мы можем, как цивилизованные представители своей вселенной, договориться, что ты дашь Даниэлю выбор, и если, когда он достигнет совершеннолетия, он откажется от меня, то я уйду ни с чем.

– Ты никогда не уходишь ни с чем, ты не понимаешь слова «нет», – кричит ему Юнги.

– Ты прав, – пожимает плечами Хосок. – Но Даниэль уже меня выбрал, хочешь, покажу? – усмехается альфа и подзывает волчонка, который, предварительно укусив дядю, бросается на пол и бежит к альфе.

– Даниэль! – кричит на волчонка Чонгук, но тот только на секунду замирает на паркете, смотрит на отца и, развернувшись, прыгает на поймавшего его Хосока.

– Блять, – выругивается Чонгук и хватается за голову. – Как такое вообще может быть?

– Что ты чувствуешь к Юнги? – добивает Хосок.

– Заткнись! – рычит на него альфа.

– Вот то же самое у меня к Даниэлю, попробуй нас разлучить или встать между, клянусь, я ни на что не посмотрю, буду убийцей его родителей, но от него не откажусь, – цедит сквозь зубы альфа. – А теперь прошу покинуть мой дом, к утру меня в Бетельгейзе не будет.

Хосок приподнимает волчонка к лицу и целует в мокрый носик.

– Я вернусь, ты только дождись меня, – шепчет ему альфа, и Тэхёну с Намджуном приходится оттащить Чонгука в сторону, чтобы тот не развязал новый кровопролитный бой. Юнги подходит к брату и, забрав Даниэля у него с рук, идёт к выходу.

– Не скули, пожалуйста, – шепчет ему Мин и кутает в свою толстовку, но Даниэль не слушается, плачет и всё тянется обратно в дом, к Хосоку.

Три года спустя. Сохо.

– Ну всё, с меня хватит! – Чимин выбегает в сад, где по траве подгоняемый Даниэлем, у которого в руках непонятно откуда взявшаяся ветка, бегает Тэхён. На плечах альфы сидит Самюэль, которому полтора года и визжит на всю округу. – До прихода гостей десять минут, – омега стаскивает с мужа сына. – Ты не одет, дети измазаны в траве и глине и тоже не одеты, я за тобой два раза посылал прислугу, а вы тут скачки устроили, – возмущается Пак и, схватив Даниэля за ручку, а во второй удерживая сына, идёт в дом.

– Но любимый, ты сказал, чтобы они под ногами не путались, пока ты следишь за столом, вот я их и вывел, – не понимая своей вины, говорит Чон и идёт за своим омегой. – Я не видел эти брюки, – Тэхён мажет голодным взглядом по заднице идущего впереди омеги. – Я попрошу тебя отлучиться во время ужина, в этих брюках твоя попка…

– Чон Тэхён, – шипит на него повернувшийся Пак. – Не подлизывайся. Сэмми не понимает, но Даниэль всё прекрасно понимает, так что утри слюни и иди переодеваться.

– Как скажешь, – бурчит альфа и входит в дом.

***

Сегодня Даниэлю исполняется три года, в честь дня рождения малыша, который уже отпраздновал его в детской зоне лучшего ресторана Сохо, Дживон проводит ужин в кругу самых близких.

Чонгук, который официально стал главой стаи два года назад, весь день пропадает в офисе. Тэхён работает помощником брата и тоже большую часть дня проводит в офисе. Чимин получил в подарок от своего альфы танцевальную студию и вернулся к любимой деятельности. Джин с Намджуном также живут в Итоне, в периоды ссор разносят и заново отстраивают свой дом и часто пропадают в Сохо. Намджун и Чонгук убрали границы между двумя районами, сейчас оба альф заняты оздоровлением Итона. Чонгук хотел присоединить и Дезир, но Юнги не позволил.

Юнги, воспользовавшись правом наследства, предложил занять место брата и, несмотря на то, что сперва вся семья Чон во главе с его альфой омегу отговаривали, Юнги не отказался от этой идеи. Люди тепло приняли омегу, а через полгода всех нововведений даже полюбили его. Юнги смягчил условия перехода границ, открыл торговый путь с Сохо, предварительно договорившись с Чонгуком и, несмотря на протесты со стороны оборотней, смог уговорить их, давать людям работу. Точнее, он их заставил, пошутив что не родит им больше противоядия, но оборотни шуток не понимают и восприняли слова омеги буквально. За последние два года Дезир под руководством Юнги процветает, ещё многое надо сделать, но уважение к людям среди других представителей Бетелгьйза сильно выросло. Юнги, который родил полукровку и противоядие от яда, смог доказать оборотням силу людей – он везде и всё время позиционирует себя как человек и запрещает СМИ и своему окружению называть себя «особенным». Именно за это любовь к Юнги у людей день ото дня только растёт, и Чонгук часто шутит, что они взбунтуются и даже захватят Сохо.

Юнги целыми днями пропадает в Дезире и часто берёт с собой Даниэля и его няню. Когда взять ребёнка не получается, он оставляет его с Чимином. Даниэль полюбил приёмного сына Пака Самюэля. Сэмми Тэхён и Чимин усыновили, когда тому было всего два месяца. Малыша-омегу подкинули к дому одного из работников Дживона, который, узнав, что ребёнок – человек, собирался сплавить его в Итон или Дезир.

Вообще Чимин долгое время думал об идее усыновить ребёнка, но боялся реакции Тэхёна. Омега видя, как альфа носится с Даниэлем всё время, чувствовал себя виноватым и вспоминал слова Дживона, сказанные в те времена.

Тэхён встретил Самюэля случайно, он был как раз на границе, когда люди Дживона привезли его Джину для дальнейшей отдачи кому-то. Маленький омега без остановки плакал, и Тэхён, уже привыкший, к тому, что его любят дети, попросил взять его на руки и успокоить – больше Тэхён ребёнка не отпускал. Малыша называли Самюэль, и он носит фамилию Чон. Тэхён сына обожает, балует и грозится вырастить самого сильного человека Бетельгейза – первого, кто побьёт всех волков и даже чёрного. То, что его сын – омега, Тэхёна мало интересует. Чимин только поддакивает мужу и косится на Чонгука, который пожимает плечами и просит уже назначить бой.

***

Чимин в последний раз придирчиво окидывает стол взглядом и объявляет Муну, что всё готово.

– Никто за стол, пока не приедет Чонгук не сядет, – говорит Мун Паку. – Так что пока альфы распивают виски, предлагаю и нам с тобой пойти к Джину в беседку. Мы не курим, но посплетничать любим, – смеётся Мун и идёт к выходу в сад.

Малыши остаются с нянями в гостиной, где Даниэль превращается и развлекает обхохатывающегося Сэмми.

***

– Ты сказал подождать у границы, я ждал, ты не приехал. Потом я подумал, что заеду внутрь, и мы пересечемся, но тебя не встретил. И вот я уже здесь, а ты и вставать не собираешься, – выговаривает Чонгук Юнги, который сидит за столом, заваленным бумагами и что-то объясняет своему помощнику – объяснял, пока в кабинет омеги не ворвался разъярённый муж.

– Любимый, я уже заканчиваю, – старается звучать спокойно Мин.

– Ты уже закончил, – объявляет Чонгук и рычит на помощника, который, схватив папку, сразу выбегает из кабинета. – Ты знаешь, что мы опаздываем на день рождения нашего сына?

– Знаю, но тут случился форс-мажор, поэтому я задержался, – оправдывается Мин и, встав на ноги, потягивается, обнажая тонкую полоску кожи на животе.

– У меня тоже форс-мажор случился, притом только что, – Чонгук обходит стол и, подхватив омегу под ягодицы, сажает на него.

– Мы же опаздываем, – тянет слова Мин и обвивает руками шею альфы.

– Ты в моих руках, трёшься об меня, облизываешь эти губки, и пусть весь мир подождёт, – шепчет Чонгук в губы омеги и глубоко целует.

Чонгук и Юнги опаздывают на ужин на полтора часа, но для увлечённых беседами хозяев дома время пролетает незаметно. Стоит Чонгуку войти в дом, как Даниэль, встав с места, бежит в раскрытые объятия отца и долго с ним обнимается. Юнги с трудом забирает сына и прижимает к груди.

– Опять тебя дедушка шоколадками откармливает, ты такой тяжёлый, – Юнги притворяется, что ему тяжело удерживать на руках малыша. Даниэль заливается звонким смехом и нарочно дёргается назад.

Семейную идиллию прерывает вошедший охранник дома, который вносит внутрь небольшую коробку с огромным фиолетовым бантиком сверху.

– Что это? – спрашивает нахмурившись Чонгук.

– На имя Даниэля, прислано из Ориона, – учтиво поклонившись, докладывает охранник и ставит коробку на пол.

– Ты с луны упал? – рычит Чонгук и срывается к перепуганному парню. – Подарки с Ориона сжигаются на заднем дворе и в дом не вносятся.

– Чонгук, – к альфе подбегает Мун. – Он новенький, он не знает, а я забыл предупредить.

Парень-охранник без остановки извиняется, боится поднять взгляд.

– Сожги его, – приказывает ему Чонгук и только собирается вернуться к гостям, как к коробке подбегает Даниэль и пытается оттащить её в центр гостиной.

– Оставь эту коробку, – злее, чем хотелось бы, говорит альфа сыну.

– Но это моё, – хнычет ребёнок.

– Это не твоё, – Чонгук берёт ребёнка на руки, но тот начинает громко плакать и тянуться к коробке.

– Моё, – скулит на всю комнату омега. Даже Юнги не может успокоить закатившего истерику малыша. Самюэль, увидевший, как плачет его брат, присоединяется, и следующие несколько минут никто не может успокоить детей.

– Он присылает подарки каждый год, – Мун опускает руку на плечо Чонгука. – Ты можешь их сжигать и прятать, но хоть один, как и сегодня, до Даниэля дойдёт, отдай ему коробку. Он не успокоится, он почувствовал запах.

– Это ни в какие рамки не лезет, – тяжело вздыхает Чонгук.

– Послушай меня хоть сейчас, ты не послушал тогда, четыре года назад и чуть не лишился своего омеги, у тебя и Даниэля бы не было. Послушай, прошу, отдай ему коробку, – мягко просит Мун, и Чонгук опускает малыша на пол.

Даниэль сразу подбегает к коробке и пытается разорвать упаковку. Юнги опускается на колени рядом с ним и, раскрыв коробку, достаёт оттуда серого, явно страдающего от лишнего веса волчонка. Зато Даниэль в восторге, он сразу выхватывает игрушку из рук папы и, прижав её к себе, бежит к Самюэлю хвастаться.

– Блять, – не выдерживает Чонгук. – Каждый долбанный год. Иногда мне кажется, что у меня нервы не выдержат. Мои руки завязаны, я ничего не могу сделать, и это меня выбешивает, – альфа принимает бокал с виски из рук, подошедшего Тэхёна.

– Говорят, он весь Орион под себя подмял, поражаюсь этому полукровке, – разводит руками Дживон. – И в какой-то степени нам лучше с ним дружить, мало ли какой у него аппетит, и кем он дальше станет.

– Ты ведь не серьёзно сейчас, отец? – злится Чонгук.

– Я просто практично смотрю на вещи, – пожимает плечами альфа. – Мин Хосок управляет городом чуть поменьше Бетельгейза, а там основное население не оборотни, а вампиры. Если он вампиров под себя подмял, то его стоит, как минимум, уважать. Да и потом, у тебя нет вариантов, глянь на сына, – Дживон кивает в сторону кресла, у ног которого сидит Даниэль. Омега прижимает к себе волчонка, нюхает и поглаживает.

Чонгук до хруста сжимает пальцы в кулак и выдыхает, только когда чувствует ладонь Юнги, успокаивающе поглаживающую его спину. Мун приглашает всех к столу, а сам помогает Чимину усадить за детский столик Самюэля.

После вкусного и сытного ужина все перемещаются на диванчики, кто выпить кофе, а кто что-нибудь покрепче. Няни уводят детей укладывать спать.

– Кстати, – вдруг говорит Дживон. – Я видел отца Рена вчера, и он пригласил нас на свадьбу.

– Да как он смеет? – взрывается Чонгук.