Текст книги "Eat you alive (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Волк угрожающе рычит и продолжает наступать, заставляет омегу пятится обратно в сторону границы.

– Чонгук, – оседает на ледяной асфальт Мин. – Чонгук…

Выдавить из себя большее, чем любимое имя дальше не получается. Оторвать взгляда от его красных глаз тоже. Волк возвышается над ним, одним взглядом в асфальт вбивает. Юнги отчаянно губами воздух ловит, пытается сомкнувшиеся на легких железные кольца глубоким вдохом разорвать, не выходит. У Юнги во рту горечь адская. Каждый вдох – осколки разбитой вдребезги жизни, впивающейся в глотку. Каждое слово – это вспарывающая его изнутри надежда, которая теперь осталась только в прошедшем времени.

– Неужели ты этого хочешь, неужели ты меня прогоняешь? – пусть и все факты на лицо, но в Юнги огонёк теплится, всё верить заставляет. Сейчас Чонгук обратится, прижмёт к сердцу и скажет так любимое Мином «никому не отдам, от всех защищать буду», но волк не двигается, только рычит всё зловеще, показывает, что терпение на исходе, и ему плевать, что у Юнги жизнь заканчивается. В этот самый момент сквозь пальцы ускользает. Потому что не стоило своим смыслом другого делать, не стоило верить и объятия раскрывать, чтобы, обняв, кинжал прямо в спину между лопаток и по самую рукоять. Каждый рык волка, и у Мина из раны кровь хлещет, горячей рекой по спине струится. Юнги в своей же крови умывается, но молить продолжает, отчаянно за этот огонёк цепляется.

– Пожалуйста, не заставляй меня в это верить, не убеждай, что тебе безразлично, – Юнги трясущимися руками к скалящейся морде тянется. – Это не могла быть просто игра. Не могла быть ложь, – уже навзрыд рыдает омега и руками голову волка обхватывает. – Это было взаимно! – пальцами в шерсть зарывается, заставляет на себя смотреть. – Ты не мог так со мной поступить. Ты не мог…

Волк резко вперёд поддаётся, и Юнги, не удержав равновесие, на спину падает. Зверь круги вокруг парня наворачивает, всё агрессивнее рычит, и Юнги себя с асфальта соскребает, медленными шагами обратно идёт. Прямо за ним плавной поступью его палач следует, за каждым движением следит.

Юнги доходит до панамеры и замирает. Чонгук снова человек, но омеге уже без разницы. Альфа проходит мимо парня, окидывает его холодным, полным безразличия взглядом и идёт дальше к границе. На той стороне Хосок стоит, ухмыляется, руки поднимает «мол, я с миром». Чонгук напротив полукровки останавливается, и Юнги прекрасно их разговор слышит.

– Поздравляю, значит, создал всё-таки, добился своего, – начинает Чон и пристально за каждым движением Хосока следит.

– Спасибо, – улыбается во весь рот полукровка. – Люблю принимать поздравления. А ещё больше люблю вот так вот спокойно напротив тебя стоять и не бояться, что ты мне в глотку вцепишься. Ты ведь парень умный, знаешь, что одно движение, и мои люди в Сохо пробьются, на раз вас перебьют. Я любовно вам всем его приготовил, тебе отдельная доза.

– Значит, война, – спокойно говорит альфа.

– Война, и я уже знаю имя победителя, – скалится Хосок. – Вижу, ты, наконец-то, понял, какой лгунишка мой братец, – Хоуп на прибитого к капоту панамеры Юнги кивает.

– Прекрасно, – заявляет Чон и к Мину поворачивается. – С сегодняшнего дня все границы в Сохо будут перекрыты, в том числе и все КПП, так что твой братец последнее, что ты с территории Сохо вынесешь.

Чонгук разворачивается и идёт к омеге. Останавливается напротив, презрительным взглядом смеряет и говорит:

– У тебя два выбора: или ты сейчас перешагнёшь линию и вернёшься к братцу, или останешься на территории Сохо, потому что я обещал тебя не отдавать. Выбор за тобой. Только учти, что с этой минуты у тебя в Сохо ничего нет, ни жилья, ни денег, ничего. Я тебе ничего не оставлю, всё заберу. Не заслужил. Более того, после того, как пресса узнаёт о яде, ты станешь лакомым кусочком для оборотней, которые за своих всегда мстят, поэтому тут ты и ночи не продержишься, тебя разорвут. Так что выбирай с умом. Пойдём, я помогу тебе выбрать.

Юнги кажется, что его и нет вовсе, будто от него одна оболочка осталась, и это её сейчас Чонгук под локоть взял и к границе тащит. Он трясётся, дрожит, всё реальность собрать воедино пытается, пальцами за руку альфы цепляется, шепотом помиловать молит. Но Чонгук не внемлет, волочит худенькое тельце по земле и, подтащив к границе, грубым толчком к линии толкает. На Юнги он больше не смотрит.

– Ну что, солнышко, – Хосок резко притягивает к себе превратившегося в безвольную куклу паренька. – Не хочешь домой? – скалится Хоуп. – Специально для тебя я чудесный приём подготовил, тебе понравится, поедем, покажу, – альфа бьёт парня наотмашь по лицу, у Юнги перед глазами искры взрываются, он до крови щёку прокусывает и, прижав ладонь к губам, назад отшатывается.

– Думаю, он выбор уже сделал, – удар стал для Чонгука полной неожиданностью, он дёргается вперёд и глубже на территорию Сохо Мина оттаскивает. – Совсем скоро я лично тебе голову от тела отделю. Обещаю, – бросает Чонгук Хосоку и поворачивается к омеге: – А тебе удачи в выживании, может, и повезёт, – усмехается альфа и идёт обратно к машине.

Заводит автомобиль и усиленно игнорирует мелкую застывшую фигуру в зеркале заднего вида, и отъезжает.

***

«Он лгун, лицемер, думающая только о себе сука, пойми уже это, перестань скулить», – сквозь зубы приказывает волку альфа. – «Пойми уже, умоляю, перестань меня разрывать. Он не твой омега. Никогда им не был и не будет. Забудь. Человек тебе не пара».

Чонгук сделал всё правильно. Именно это повторяет всю дорогу до особняка альфа. Убеждает себя, что других вариантов не было. Чонгук лгал Юнги, пользовался им, но омега, по факту, сделал то же самое. И пусть даже у Юнги чувства какие-то были, хотя и в них сейчас верить не получается. Тем более, и волк по сравнению с его обычным состоянием спокоен, да, он бесился пока они до Дезира ехали, всё понять пытался, куда альфа омегу тащит, всё равно на стороне Юнги был. А сейчас зверь затих, свернулся и лежит тихо. Пусть Юнги сам, как хочет, выживает, Чонгук ему помогать не будет, более того и Тэхёну, и Муну запретит. Было бы лучше, если бы омега сгинул из Сохо, не маячил перед глазами, но Чонгук всё равно не хотел его в Дезир возвращать. Весь тот ужас в глазах омеги – он Чонгуку под кожу забрался, сотней иголок в плоть впился. Чонгук должен был, он должен был отдать его братцу, но не смог. Впервые в жизни Чонгук не смог перебороть себя. Каким бы гнилым ни был Юнги, он всего лишь ребёнок, и пусть он тут с голоду, холоду и от рук оборотней даже раньше погибнет, лучше так, чем снова думать о той ночи в особняке Хосока.

Чон продолжает на газ давить и себя успокаивать. Убеждает себя, что прав во всём, и, въехав во двор особняка, моментально переключается на насущные проблемы. Нужно объявить мобилизацию, переговорить с отцом и взять под командование все их силы. У Чонгука впереди война, а Юнги в этой войне нет места, так же, как и в сердце альфы.

Чон сразу идёт по направлению к кабинету отца, но дорогу ему перекрывает Чимин. Все гости, узнав новости, поспешно разошлись, а альфы собрались в кабинете Дживона, обсуждать будущую стратегию. Даже Тэхён там, а Чимин так и остался сидеть на террасе, не зная, что ему делать.

– Почему ты здесь? – выпаливает Чимин. – Где Юнги?

– Логичнее было бы мне спросить – почему ты здесь? – зло говорит Чон. – А Юнги вернулся в Дезир, а может остался в Сохо, мне уже плевать, – бросает он и, оттолкнув от себя омегу, идёт к кабинету.

Чимину нужно несколько секунд, чтобы осознать и переварить последнюю информацию.

– Что ты несёшь? Какой Дезир? – омега вновь подлетает к альфе и спиной в дверь вжимается, не давая тому войти. – Где Юнги? – срывается на крик Пак, не видя в глазах напротив и намёка на шутку.

– Вы молодцы. Юнги придумал легенду, вы её так красиво придерживались, но теперь всё всплыло. Юнги – не ингредиент яда, а яд у Хосока готов, так что я больше не видел смысла в том, чтобы держать эту суку рядом, – выплёвывает слова в лицо омеги Чон.

– Какая же ты сволочь! – кричит Чимин. – Что вы вообще такое? Урод, как ты мог так с ним поступить, как ты мог отдать его Хосоку!

Чонгук подзывает охрану и требует вывести парня из дома.

– Он тебе верил, чудовище, он верил тебе, – продолжает кричать Пак, пока его тащат на выход. На крик из кабинета выбегает Тэхён, а за ним и остальные гости Дживона.

– Чимин, – Тэхён приказывает охране отпустить парня. – Что происходит?

– Уйми свою сучку, – цедит сквозь зубы Чонгук и, больно задев плечом брата, проходит в кабинет.

– Он… – всхлипывает Пак. – Он отдал Юнги Хосоку. Он убил Юнги.

Тэхён притягивает парня к себе, понемногу осознавая, что натворил его брат, но Чимин резко отталкивает альфу и, утирая слёзы, пятится назад.

– Вы чудовища, вы хуже, чем Хосок, намного хуже, – выкрикивает Пак и идёт на выход.

– Чимин, постой, – пытается остановить его Тэхён.

– Пусти меня. Твой брат только что убил моего друга. Вот так вот, спокойно. Ни ты, ни вы, – обращается он к Дживону и Муну. – Никто ему не помешал. Вы нас в этом доме принимали, надежду дали, не хочу… ничего общего с вами всеми иметь больше не хочу… и с тобой тоже, – поднимает заплаканное лицо на Тэхёна Пак и, развернувшись, уходит.

– Я тебя не отпущу, – Тэхён срывается за омегой, но Дживон приказывает его остановить. Альфа сразу обращается, готовясь дать отпор, но к нему подбегает Мун и, обхватив руками шею, пытается успокоить.

– У него шок, пусть он успокоится, пусть побудет наедине. Он сейчас не хочет тебя видеть, ты сделаешь только хуже, – шепчет Мун сыну и поглаживает лоснящуюся шерсть. – Обещаю, я лично прослежу за ним, он глупостей не сделает. Я омега, и он омега, мы с ним поговорим. Ты вернись в кабинет, а я пойду за ним. Ты же веришь папе? – Мун смотрит в глаза сына и, поняв, что тот немного успокоился, отпускает его. Тэхён возвращает человеческое обличие и просит папу прямо сейчас пойти за Чимином. Мун требует у прислуги пиджак и провожает сына обратно в кабинет к отцу.

========== 13. ==========

Комментарий к 13.

Music: HENTAI BOYS – D E A T H

https://www.youtube.com/watch?v=vOspHyS89EY

***

Юнги не знает, сколько он уже вот так стоит посередине улицы. Чонгук и его люди давно уехали, так же, как и Хосок. Остались только абсолютная тишина и мгла, посередине которой застрял омега.

Юнги не понимает и не хочет понимать, не воспринимает сейчас эту реальность и закрывается от неё на сто замков. Это плохой сон, Юнги будет в это верить. Потому что стоит представить, что это правда, что Чонгук и вправду бросил его здесь, на границе жизни и смерти, и Юнги кажется, что он не выдержит, эту ношу не поднимет. Он медленно оседает на асфальт, сворачивается в позу зародыша и, подтянув коленки к груди, лежит. Теперь Юнги делится холодом с землёй. Этого холода, этой идущей от самого сердца стужи хватит, чтобы заморозить весь Бетельгейз.

Юнги переломанный весь, перебитый, и даже те стежки, которые он сам себе понаставил после Хосока, сейчас один за другим распарываются, и из каждой раны, каждого пореза на холодный асфальт алая кровь льётся, та самая, запах которой вроде так любил Чонгук. А любил ли? Ответ очевиден. Юнги от эти трёх букв в дрожь бросает. Эти ночи, эти долгие горячие ночи, воспоминания о них добивают: теперь каждое прикосновение – это лезвием по коже, каждый поцелуй – попытка высосать жизнь, каждый взгляд – кожу живьём сдирает. Его голос. Этот долбанный голос в сознании никак не замолчит, всё долбит и долбит черепную коробку, заставляет каждую секунду по новой всё прокручивать. Его руки. У Юнги сейчас вся кожа огнем полыхает, пенится, каждый сантиметр тела, куда дотрагивался Чонгук, ожогом покрывается. Такие ожоги время не подлечит, такие раны не затянутся, и никакое обезболивающее в этой блядской вселенной не поможет. А Чонгук был везде. И не только снаружи. Чонгук внутри так плотно засел, что Юнги бы раскрыть себе грудную клетку, голыми руками его оттуда выдернуть. Но сейчас Юнги ни на что не способен, кроме как по земле размазываться, ногти об неё ломать и почву слезами орошать.

Боль эта совсем другая, даже Хосок такую не раздавал. Она Юнги поперёк хребта переламывает, заставляет о смерти молить. Потому что после Хосока можно было бы врача вызвать, можно было бы Чимина попросить и раны пластырем заклеить, кровь в конце концов перелить, а Чонгук, как смерч, пронесся, ничего после себя не оставил. Подчистую уничтожил. Юнги теперь себя ничем не заполнить, он всю эту пустоту резко осознаёт. Чонгук выбросил его, как ненужную вещь, на обочину. Но перед этим выпотрошил. Всё с собой забрал: и смысл, и мечты, и надежды. Оставил огромную зияющую дыру в груди, именно там, где у Юнги сердце было. Заменил всё на тупую ноющую боль. Её ничем не унять. У Юнги внутри сквозняки гуляют, за грудиной скребутся, шепчут, что только смерть спасение. Только умерев, только там в сырой земле Юнги сможет от Чонгука избавиться. Вот только лгут те, кто говорит, что смерть – это удел слабаков, на себя руку поднять огромная сила нужна, у Юнги её нет. Мин с трудом дышит, глотает отдающий гарью воздух, всё наглотаться им пытается, хотя бы им себя наполнить.

Юнги просыпается то ли от ноющей спины, то ли от беспощадно палящего в лицо солнца. Мин с трудом принимает сидячее положение, руками обхватывает раскалывающуюся голову, и только боль его возвращает в реальность. Значит, всё-таки реальность. Значит, он так и провёл ночь на земле недалеко от КПП. Сколько бы он сейчас ни жмурился, ни пытался в сон провалиться – не выходит. Реальность костлявые руки протягивает, горло обхватывает и душит, больнее делает, доказывает, что от неё не сбежать, что не отключиться. Добро пожаловать в новый мир, Мин Юнги, и пусть он сюда не хочет и ему уже тут не нравится, но кто его спрашивает? Кто его когда-то о чём-то спрашивал? Всю свою жизнь Юнги только и делает, что выживает, и лишён права выбора. Он восемнадцать лет так жил и недавно впервые сам осознанно попробовал сделать выбор, но и тут оказалось, что до него уже всё выбрали. Чонгук заранее решил, что Юнги – пешка в его игре с Хосоком, а Мин подумал, что он любовь выбрал. Первую и, видимо, последнюю. Она, сука, такая болючая оказалась, Чонгук будто в глотку Юнги снаряд запихал, на безопасное расстояние отошёл и на красную кнопку нажал. Юнги продолжает сидеть на земле и смотрит на себя будто со стороны, на то, как его взрывной волной по сторонам разносит, на того, кто вместо любви его порохом начинял.

У Юнги все кости ломит, он с трудом поднимается на ноги, оттряхивает одежду и плетётся в сторону постепенно просыпающихся улиц. Несмотря на разбитость и полное нежелание жить, как это ни странно, аппетит никуда не делся. Мин вспоминает, что ничего не съел за проклятым ужином, когда проходит мимо кофеен, из которых доносится соблазнительный запах свежей выпечки. Есть хочется неимоверно. Юнги шарит в карманах и находит только мелочь, на которую вряд ли даже булку купишь. Вчера они с Чимином вышли из дома без ничего, даже без мобильного, Юнги не знал тогда, что больше на ту квартиру не вернётся, не знал, что за несколько минут потеряет всё, другой вопрос, что, как оказалось, он этим всем и не обладал. Мин поддаётся соблазну и заходит в первую же кондитерскую, останавливается перед витриной и тщательно изучает цены. Кассир пристально смотрит на омегу с разбитой губой и ждёт заказа. Мин с грустью понимает, что на выпечку из кондитерский у него точно денег не хватит, выходит на улицу и решает пойти в ближайший супермаркет и купить хотя бы пачку печенья.

– Постой, – Мина окликает непонятно откуда взявшийся омега. Парень одного с Мином возраста, у него проколотые в нескольких местах уши, пирсинг на губе, а чёрные волосы спереди украшены синими прядками.

– Я тебя знаю? – спрашивает Мин и пытается обойти незнакомца.

– Не-а, не знаешь, – цокает языком омега. – Меня Дени зовут, вот теперь знаешь.

– Чего тебе надо, Дени? – издевательски тянет имя Мин и вновь пытается обойти прилипчивого парня.

– Из дома выгнали? Родители-изверги? – не прекращает пытаться вызвать на диалог омегу Дени.

– Слушай, у меня была ужасная ночь, и мне не хочется тебе грубить, но если ты сейчас не отойдёшь, мне придется тебя подвинуть, – зло говорит Юнги.

– Эй, потише, – вздыхает парень. – Я просто помочь хотел. Ты так на круассаны смотрел, но ничего не купил. У тебя потрёпанный видок и губа разбита, ты явно в полной заднице, а я ангел, присланный тебе помочь.

– Спасибо, не надо, я уже на ангелов, мне помочь пытающихся, сполна нагляделся, – Юнги грубо толкает парня в грудь и заходит в магазин.

– Я не такой, как те, поверь мне, – не отстаёт Дени. – Короче, хочешь есть эти круассаны тоннами, сидеть часами в лучших ресторанах города, кататься на самых дорогих тачках и жить в роскошном пентхаусе? – не отстаёт омега

– Бла-бла-бла, и ты скажешь мне как, ага, – Юнги вымученно улыбается.

– Ты же человек, – дёргает плечами Дени и оттаскивает Мина к полке с чипсами. – Вас тут не так много, но потребность есть, особенно на таких, как ты.

– Каких таких? – цедит сквозь зубы Юнги.

– Красивых, – лучезарно улыбается Дени.

– Ты, что, сутенёр? – выпаливает Мин.

– Не я, а вообще фу, как некрасиво. Я просто вижу в тебе потенциал, ты можешь этот город на колени поставить, все омеги будут тебя ненавидеть, а все альфы дрочить на твой образ. Позволь мне познакомить тебя с Робом, и ты больше никогда не будешь смотреть на круассан без возможности его купить. Да что его! Ты сможешь купить всё, что захочешь, – воодушевлённо заявляет Дени.

– Не интересно, – Юнги снова отталкивает парня и идёт за печеньем.

– Да послушай, – Дени вновь нагоняет омегу. – Не отметай всё так сразу! Я не предлагаю тебе на улице стоять. То, о чём я говорю – это другой уровень! Поверь мне, я должен показать тебя Робу, он будет в восторге! Ты такой хрупкий, но глаза у тебя дикие, уверен, ты всех у Роба сместишь, номером один будешь! Давай, пойдём к нему, не понравится – уйдешь.

– Слушай, отъебись, пока я тебе зубы не сломал! – кричит на парня Мин и на них оборачиваются покупатели.

– Хорошо, дикий котёночек, – усмехается Дени и, вытащив из кармана визитку, кладёт её в карман брюк ошарашенного Мина. Дени нагибается вплотную к парню и шепчет тому прямо в губы:

– Если надумаешь, позвони, я приеду за тобой, – доставучая омега виляя бёдрами уходит, а Юнги, взяв пачку печенья и бутылку воды, идёт на кассу.

***

– Перестань, Чимин. Нарезая круги по Сохо, ты его не найдёшь. Я же сказал, что выслал людей, и его ищут, – Мун продолжает идти за омегой, который по одной обходит все улицы ночного города.

– Он даже телефон не взял, а если Чонгук солгал, если Юнги всё-таки у Хосока? – Чимин прислоняется к стене какого-то офиса и пытается отдышаться.

– Я думаю, тебе надо ждать Юнги в квартире, – Мун останавливается напротив и ёжится от предрассветного холода. – Позволь отвезти тебя в квартиру, и там ты его дождёшься. Что бы не случилось, Юнги придёт за тобой, и искать он будет тебя именно там.

Чимин вымотался, вот уже четыре часа, как он, преследуемый Муном и автомобилем омеги с шофёром, рыщет по улицам Сохо и ищет своего друга. Юнги будто сквозь землю провалился. Но в словах Муна есть логика. Чимин слабо кивает и идёт за омегой к остановившейся на обочине машине. Может, Юнги и вправду ждёт его там. Но Чимин ошибается. Приехав в квартиру, омега понимает, что Мин тут не появлялся. Окончательно разбитый Пак идёт на кухню и включает чайник. Чимин будет пить кофе до самого утра, но не заснёт и Юнги дождётся. Юнги – единственный родной человек Чимина, и сейчас ему кажется, что он его теряет, безвозвратно. Чимин отчаянно плохие мысли отгоняет, всё себя в руки взять пытается. Как назло, и Мун не уходит, тоже берет чашку и, насыпав туда растворимого кофе, садится напротив.

– Я, вообще-то, хотел бы остаться один, – недовольно заявляет Пак. Чимин не в том положении, чтобы любезностями обмениваться, и уже плевать, что перед ним папа его любимого.

– Есть моменты, когда человека лучше не оставлять одного, как бы он об этом ни просил, – мягко говорит омега. – Я понимаю твою боль, обиду, горечь. Ты боишься, что потерял друга, но он вернётся. Тебе просто надо потерпеть, я уверен, Юнги скоро войдёт в эту дверь. А потом мы все будем думать дальше, что делать.

– Тут не о чём думать, – твердо говорит Пак. – Я заберу Юнги, и мы уйдём отсюда. Будем жить вдвоём, работать и выживать, подальше от всего этого, подальше от вашей семейки.

– Ты зол, и есть на что, но прошу пойми, не всё так просто, как кажется, – грустно говорит Мун. – Вы на улице и дня не протяните. В Дезир вы по очевидным причинам не можете вернуться. У вас вариант – только Итон, но я и представить не могу, чем вы там заниматься будете.

– Нам нельзя в Итон, – треснуто говорит Пак. – Мы уже пробовали. У Хосока в Итоне руки развязаны, он нас там за час достанет. Так что нравится вам или нет, но мы останемся в Сохо.

– Мне это очень нравится, – тепло улыбается Мун. – Вот только в Сохо без протекции оборотня не выжить. Ты заметил, что здесь есть люди, но их очень мало, и они все под протекцией. То есть за ними стоят оборотни, тут даже дворником человеку не устроиться, если за ним нет оборотня. Понимаешь, о чём я?

– То есть, – растеряно говорит Пак. – Мы не сможем найти работу в Сохо?

– К сожалению, нет.

– А вы можете дать мне протекцию, чтобы я смог работать? – с надеждой спрашивает Пак.

– Нет, потому что я считаю, что тебе она не нужна. Ты напрасно думаешь, что мой сын тебя так легко отпустит. Я разговаривал с домом, они совещались до четырёх утра, а потом поехали проверять границы, они очень заняты и загружены, но при первой возможности Тэхён примчится к тебе.

– Я не хочу, – бурчит Пак и, встав из-за стола, идёт переодеваться. Чимин со злостью стаскивает с себя одежду и, отшвырнув её в дальний угол, натягивает на себя серый спортивный костюм. Только Пак заканчивает одеваться, как в дверь звонят. Чимин бегом срывается к выходу, радуясь, что Юнги пришёл, но открыв дверь, оказывается зажатым в объятиях Тэхёна.

– Пусти, – бурчит куда-то в грудь сильнее его к себе прижимающего альфы Пак и пытается вырваться. Тэхен пахнет улицей, почему-то дымом, у него уставший и вымотанный вид, но несмотря на всё это, в его руках Чимин расслабляется, все тревоги, проблемы – всё отступает. Чимин сдувается, как воздушный шарик, сам руками его шею обвивает и, уже не стесняясь, плачет. Тэхён берёт омегу на руки и идёт в спальню, по пути кивнув собирающемуся уходить папе.

Чимин рыдает так, будто годами не плакал, копил, он еле губами воздух ловить успевает, захлёбывается в слезах, мочит рубашку альфы и переходит на рукава своей кофты. Тэхён Паку не мешает, понимает, что тому надо выплакаться, только по голове гладит и нежности шепчет. Альфа оставляет омегу на минуту, чтобы принести салфетки, а когда приходит, то Чимин уже почти не плачет, только всхлипывает и успокоиться пытается.

– Держи, – Тэхён передает парню салфетки и опускается рядом на кровать. – Полегчало?

– Он не приходит, – шмыгает носом Пак. – Я жду всю ночь, он не приходит. Вдруг, так и не придёт, вдруг, его Хосок похитил? – омега полными отчаянья глазами смотрит на парня.

– Юнги не у Хосока, и он придёт, успокойся, – Тэхён притягивает омегу к себе и обнимает. – Всё будет хорошо, поверь мне, надо просто перетерпеть.

– Перетерпеть что? – Чимин поднимает лицо и смотрит на альфу. – Что именно перетерпеть? Что твоя семья не примет меня и Юнги, что твой брат так подло с ним поступил, что мне с тобой никогда не быть вместе? Что именно мне перетерпеть? – истерика вновь подкатывает, Чимин с трудом дыхание нормализует.

– Я придумаю выход, мы его придумаем, – заверяет альфа. – Мы решим этот вопрос, только возьми себя в руки, не закрывайся и не убегай от меня, – Тэхён проводит ладонью по волосам омеги. – Я сделаю всё возможное и невозможное ради тебя. А Юнги мы поможем с тобой вдвоём.

– Ты не можешь, ты тут бессилен, – надломлено говорит Пак. – Я всё знаю, и про будущее, которое меня ждёт, тоже знаю. И знаешь, сперва я злился, бесился, что всё так несправедливо, но потом понял, что всё ведь правильно. Чего я ожидал? Это я идиот, я тот, кто пытался выдать желаемое за действительное.

– Папа тебе что-то сказал? – хмурится альфа.

– Какая разница кто? – вскипает Пак. – Главное, что всё, что они говорят – правда. Я тебе не пара.

– Не говори глупости!

– Это не глупости. Я человек, ты волк, ты не просто волк, ты из семьи, которая правит Сохо, а я кто? Я сам не могу на этот вопрос ответить.

– Ты мое солнышко, – Тэхён тянется к парню и обнимает. – Ты смысл того, что последние месяцы я живу, дышу. Ты моё счастье.

– Я не могу сделать тебя счастливым, и я не имею права лишать тебя семьи. Я долго об этом думал, ты такого не заслуживаешь, – Чимин обхватывает ладонями лицо альфы и смотрит в глаза. – Ты заслуживаешь лучшего.

– Что ты несёшь? – Чон накрывает ладони омеги своими и спускает их вниз. – Ты и есть лучшее. Самое лучшее. И ты моя семья. Послушай, что бы там мои родители ни говорили, если не на тебе, я ни на ком не женюсь, умру холостяком.

– Не говори глупости.

– Я так и сделаю, можешь не сомневаться, – твердо говорит альфа. – Я не отпущу тебя. Заруби себе на носу, что тебе от меня никуда не деться.

– Тэхён…

– Я всё сказал, – альфа притягивает омегу к себе и обнимает.

Долго пробыть в тишине и насладиться обществом друг друга парням не дают – в дверь вновь стучат. Чимин, выбравшись из объятий альфы, снова бежит в коридор. В этот раз за дверью Юнги. Первым делом Пак прижимает омегу к себе и крепко обнимает.

– Я должен был тебя увидеть, должен был узнать, что ты в порядке, – начинает Мин, но Чимин, не разжимая объятий, втаскивает его в спальню. Юнги, увидев в спальне Тэхёна, сразу пятится назад.

– Послушай, – альфа встаёт на ноги и медленно подходит к парню. – Я не знаю, что тебе наговорил и сделал Чонгук, но я тебе верю и не желаю тебе зла.

– Я пришёл за вещами, – тихо говорит Мин, стараясь не смотреть на валяющегося на постели Куки. – И за Чимином.

– И куда ты собрался? – спрашивает альфа.

– Пока не знаю, но твой брат запретил нам оставаться здесь. Поэтому нам надо отсюда съехать, а потом будем думать, что делать, – дёргает плечами Мин.

– Это не проблема. Я сниму вам другую квартиру, и вы будете жить там. Я позабочусь о вас, обещаю, – говорит Тэхён.

– Не надо, – Юнги проходит к шкафу и достаёт оттуда толстовки. – Не думаю, что лично мне отныне от вас что-то надо.

– Юнги, не глупи. Ты сейчас зол и расстроен, но вам некуда идти, и вообще, у тебя даже денег нет, – продолжает давить Тэхён.

– А что ты предлагаешь, жить за твой счет? Сколько так будет продолжаться, и вообще, твой брат чётко дал понять, что оставляет меня ни с чем. Он чуть в Дезир меня не вернул! – зло говорит Мин и продолжает рыться в шкафу.

– Мой брат сейчас занят войной, и ему на всё будет плевать, я слишком хорошо знаю Чонгука. А вам я сниму отличную квартиру, даже забирать отсюда ничего не разрешу, чтобы воспоминаний не было, купите всё новое и заживёте.

– Вы точно от одного отца? – горько усмехается Мин и просит у Чимина воды. Юнги садится на краешек кровати, теребит в руке взятую из шкафа толстовку и усиленно старается не разрыдаться. Чимин идёт в спальню со стаканом воды, когда слышит очередной стук в дверь.

На пороге стоит незнакомый Паку мужчина.

– Хотел лично оповестить вас, что сегодня вы должны выселиться. Я несколько раз звонил утром, но мне никто не ответил, вот и решил лично зайти, – говорит мужчина и на его голос выходит Тэхён.

– Вам Чонгук звонил? – спрашивает альфа.

– Да, – кивает мужчина.

– Всё понятно, сегодня они выселиться не успеют, пусть мой брат запасётся терпением, – зло говорит Тэхён и прикрывает дверь.

– Но они должны, господин Чон настаивал… – мужчина договорить не успевает, как дверь перед его носом захлопывается.

– Что случилось? – Юнги выходит за парнями в коридор, но те игнорируют его вопрос и предлагают выпить кофе. Мин отказывается и возвращается в спальню, разрываемый между желанием сбежать отсюда подальше, но понимающий, что и бежать-то по большому счёту некуда.

– Мне надо сделать пару звонков насчёт новой квартиры для вас, а вы пока соберите то, что хотите с собой взять, – Тэхён пропускает в комнату Чимина, а сам, достав из кармана мобильный, идёт в спальню своего парня.

– У нас нет выбора, и это единственная причина, почему я всё ещё здесь, – говорит словно себе Юнги.

– Но Тэхён ведь тоже прав, мы не сможем выживать на улице, – понуро говорит Пак.

– Тут всем правит Чонгук, даже не его отец. Ты должен понимать, что с Тэхёном будет нелегко, и рано или поздно мы всё равно окажемся на улице.

– Я понимаю, о чём ты, но я слишком люблю его, чтобы сразу все связи оборвать, я так не могу. Мне надо сперва хотя бы тупо к этой мысли привыкнуть, и потом, Мун сказал, что мы тут даже работать не сможем. Пока поживём с помощью Тэхёна и одновременно будем себе что-то искать, чтобы не зависеть от него, – пытается уговорить друга Пак.

Парней прерывает очередной звонок в дверь, и Чимин выругавшись, снова идёт в коридор.

– Я ведь ясно сказал твоему дружку, чтобы вы свалили отсюда. Почему мне звонит комендант и докладывает, что вы не освобождаете квартиру, и где мой братец с синдромом Ромео? – на пороге стоит сильно злой и уставший Чонгук.

– Здесь я, – Тэхён выходит в коридор и останавливается напротив брата.

– Вот и прекрасно, бери свою сучку, раз уж ты жить без его задницы не можешь, пусть у тебя и живёт. Мою квартиру освобождайте. Вместо того, чтобы поспать хотя бы два часа до следующей встречи, я должен и с этим лично разбираться, – рычит Чон.

Юнги слышит голос Чонгука и подскакивает – он не знает, чего в нём сейчас больше: страха или ненависти. Или всего одновременно. Юнги дыхательную гимнастику делает, уговаривает себя на ногах держаться, но все его резервы, вся та мизерная оставшаяся сила покидают его со скоростью света. Юнги его вида не вынесет, на ногах не устоит, слишком ещё рано, слишком свежо, он к этому не готов. Один голос Чонгука, и Юнги уже задыхается, на него стены двигаются, раздавить грозят, он отчаянно за изголовье кровати цепляется, уговаривает себя не сгореть дотла, не осесть пеплом на блестящий паркет.

Выдыхает с трудом, будто жизни лишается, машинально в самый угол комнаты забивается, надеется, что альфа сюда не зайдёт. Но Юнги ошибается. Чонгук запах крови сразу чувствует и моментально звереет. Отталкивает брата и идёт прямо в спальню, в которой совсем недавно проводил самые жаркие ночи своей жизни.