Текст книги "Отражение: Разбитое зеркало (СИ)"
Автор книги: Snejik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
– Есть послать нахуй! – расплылся в улыбке гоблин и связь прервалась.
А Барнс подключился к камере на воротах, чтобы узнать, что там происходит.
– Вы! – вопил в запертые ворота дорого одетый мужчина на дорогой колесной машине. – Сейчас же! Впустите! Меня!
– Вы пытаетесь получить доступ к закрытой территории, – отчеканил тот самый мордоворот, который общался с Барнсом. – Подтвердите свое право на проезд или идите нахуй!
– Да! – задохнулся незваный гость. – Да вас! Да сам верховный судья провинции мой друг! Вы еще не знаете, с кем связались!
– Предъявите документ, позволяющий вам пребывание на базе или идите нахуй, – просто повторил все тот же мордоворот. А что, сам командир Барнс разрешил нахуй слать, вот и пользовался возможностью, пока такая есть.
– Вы силой удерживаете мою несовершеннолетнюю дочь! – продолжал вопить мужчина. – Сейчас я вызову полицию, спецназ, и вас тут в хлам раскатают!
Гоблины заржали в две луженые глотки, представляя себе все это воочию: группа спецназа, штурмовые дископланы, маски-шоу и всю остальную шатию-братию, которую этот горланящий упырь собирался якобы вызывать. Они у них уже были в этом году, два раза, и оба успешно. Или безуспешно, это как посмотреть. Потому что раскатали их, ярмутских спецназовцев, как детей.
– Вы можете вызывать все службы, которые посчитаете нужным, но не забывайте про оплату ложного вызова, – спокойно заметил второй гоблин. – Но лучше идите нахуй. Я же прав, Ференц?
– Конечно, Миша, – согласился с ним Ференц.
Оба явно издевались над орущим мужиком, но что им еще было делать, если нахуй слать разрешили, одного посыла было мало, а на КПП дежурить очень-очень скучно.
Пока мужик продолжал разоряться, вопя в поднимающуюся метель, Барнс пробил номера его машины. Оказалось, что это Винсент Вайс, отец Элис Вайс, владелец двух фабрик экологичных упаковок для соков, расположенных в Альберте, разведенный, воспитывавший дочь с пяти лет и до совершеннолетия один. Действительно влиятельный человек. Но не в Новой Шотландии. В Альберте.
Оставив гоблинов развлекаться с мистером Вайсом, Барнс вызвал к себе Элис. Он уже понял, что мужика впустит и поговорит с ним, но сначала пусть ребята оторвутся всласть. А вот ему стоило побеседовать с дочерью, чтобы уже сейчас быть в курсе того, о чем он сейчас только догадывался.
Элис вошла в кабинет Барнса и отрапортовала:
– Курсант Вайс прибыла по вашему приказанию!
– Элис, ты этого мужчину знаешь? – Барнс вывел голограмму происходящего за воротами над столом.
Румяная с мороза Элис побледнела до синевы, покачнулась и ухватилась за стол, чтобы не упасть.
– Это папа, – прошептала она.
– Сядь, пожалуйста, – похоже, день обещал быть еще более мерзким и сложным, чем был до этого, – и объясни, что его привело к нашим вратам ада?
– Он приехал за мной, – еле шевеля губами, прошептала Элис. По ее лицу покатились слезы.
– Элис, – включил Барнс доброго понимающего старшего, – если ты мне не расскажешь, я не смогу тебе помочь. Но ты можешь не волноваться, я тебя ему не покажу. Я просто должен знать, что происходит.
Барнс поднялся, обошел стол и присел рядом с Элис, беря ее ладонь в свои и заглядывая в глаза снизу вверх.
– Я от него сбежала, – прошептала Элис. – Жила в шелтере, потом пришла сюда. Он… – она отвела взгляд. – Он… он выгнал маму и всегда говорил, что я хорошая дочь и должна заменять ему жену. Что мама была плохая. Я не знаю, где она. Я… старалась, – Элис всхлипнула. – Но папа все равно был всегда недоволен. Говорил, что я должна лучше стараться. Что я плохая дочь. Как мама. И я сбежала.
Барнса как обожгло от осознания того, что значит заменить жену. Его окатило волной ледяной ярости и желанием убивать. Вернее, убить одного конкретного человека. Все его существо вопило о том, что нужно свернуть голову этому существу, которое язык не поворачивался назвать человеком.
– Все будет хорошо, – пообещал Барнс, сжав руку Элис, и выпустил ее. – Но я хочу, чтобы ты поговорила с доктором Короленко. Поговоришь?
– Да, командир, – шмыгнула носом Элис и с опаской покосилась на экран, где Винсент Вайс по-прежнему орал перед запертыми воротами. – Прямо сейчас?
– Иди прямо сейчас, а когда поговорить, решишь сама, – сказал Барнс, который понимал, что нельзя подталкивать к разговору о подобном. – И посиди у нее. Все, иди.
Барнс поднялся, выключая голограмму беснующегося Вайса.
Элис ушла. Трекер показал, что она отправилась прямиком в медчасть.
Предупредив Чарли, кто и с чем к ней идет, Барнс вернулся к разглядыванию цирка, который происходил за воротами, и выключил запись камер на воротах и в КПП. Хотелось прямо сейчас взять пистолет и выстрелить этому деятелю в голову, но он не стал.
Он еще посмотрел на двух гоблинов, что были как день и ночь, причем почти буквально. Ференц – красивый голубоглазый блондин, взявший стать от скандинавов, но при этом гибкий, словно танцор латины, и Миша – смесок негра и индейца, глядя на него, Барнс всегда думал, что носорог по сравнению с ним красавец. Оба из одного выпуска “щенков”, и если бы Барнс точно не знал, что они абсолютно гетересексуальны, то подумывал бы о том, что между ними что-то есть.
– Пустите его, – распорядился Барнс, взяв себя в руки. – Без машины. Пусть идет в административку своими ногами.
– Есть отправить своими ногами! – радостно пробасил Миша и открыл калитку в воротах. – Командир разрешил. Идешь по главной дорожке, никуда не сворачивая. Пиздуй.
Винсент Вайс, злобно зыркнув на Мишу, протиснулся в щель приоткрытых ворот, одернул короткое стильное пальто и зашагал по утоптанной тропинке. Его дорогие туфли скользили по снегу, вьюга трепала модную прическу, но он шел и шел, засунув руки в тонких перчатках в карманы.
– Машину незаметно вывести из строя, – приказал Барнс, когда Вайса пропустили через ворота.
Ему козырнули и пошли исполнять приказание. Сам же Барнс дожидался Вайса у себя. Не раньше чем через полчаса к нему зашел этот хлыщ. Барс встретил его за столом, в полевой форме, подняв голову от “важных документов”, которые просматривал, и молча взглянул на посетителя.
– Как вы смеете насильно удерживать в этой глуши мою дочь! – Вайс оперся о стол и навис над Барнсом. – Она еще ребенок! Вы не имеете права держать ее здесь!
Барнс молчал, сдерживая себя, чтобы не свернуть Вайсу шею прямо у себя в кабинете, потому что будет очень неудобно тащить труп через всю территорию. Хотя метель немного облегчала дело. Вот только отвечать этому… этому Барнс ничего не хотел.
– Немедленно отдайте мне мою дочь Элис! – продолжал бушевать Вайс. – Вы удерживаете ее тут незаконно! Да еще в канун Рождества! Девочка должна встретить Рождество дома, с семьей!
Хотелось много всего сказать. А еще лучше сделать. Барнс не был фанатом пыток, предпочитая не мучить людей, а просто их убивать, но Вайсу хотелось медленно переломать все кости.
Раньше Барнс убивал, не зная о людях или совсем ничего, или только необходимое для устранения. Он не представлял, какие они, что у них за душой, не знал о том, хорошие они или плохие, добрые или злые, обижают или нет своих детей и родителей. Это было ему не нужно и не интересно. И сейчас, первый раз в жизни столкнувшись с человеком, который насиловал собственного ребенка, Барнс испытывал странные чувства.
Он понимал, что потребность защищать “свое” никуда не делась, только теперь в этих самых своих внезапно вошли и “щенки”, и даже гоблины. Нет, конечно, Барнс бы не побежал по первому звонку решать все проблемы, но эту проблему он собирался решить раз и навсегда. Главное было не порвать Вайса на запчасти прямо у себя в кабинете. Отмывать долго придется.
– Немедленно приведите сюда Элис! Она поедет со мной! – рявкнул Вайс.
Барнс продолжал молчать, ему уже стало просто интересно, перестанет ли Вайс орать, или так и будет до конца считать, что он… А вот что он, собственно, себе считал, Барнс не очень хорошо представлял. Но не спешил вступать в разговор.
– Я вас засужу! – продолжал орать Вайс. – У вас отберут лицензию на обучение, вы даже командой уборщиков никогда руководить не будете. Немедленно отвечайте, где Элис?!
Барнс неприязненно оглядел Вайса с ног до головы, отмечая и дороговизну шмоток, и их явное не сочетание с погодой, и хмыкнул.
– Здравствуйте, – вежливо сказал Барнс, хотя камеры тут работали только тогда, когда ему было надо, а сейчас было совсем не надо. – Вы о какой Элис говорите?
– Элис Вайс!
Барнс демонстративно стал щелкать на компе, открывая документы поступления Элис.
– Вот, смотрите, она совершеннолетняя и дееспособная, все документы и рекомендации присутствуют, – спокойно, хотя давалось ему это с немалым трудом, говорил Барнс, показывая роспись Элис Вайс на небольшом количестве документов, которые обязаны были подписывать курсанты при поступлении. – Так что ничем не могу помочь.
Если бы приехал менее одиозный родитель, Барнс бы даже спросил у курсанта, желает ли он увидеться, но сюда не приезжали, а Элис он уже спросил, и та дала четкий ответ.
– Вы не имеете права! Я ее отец! – Вайс продолжал орать.
– Я уже сказал, что ничем не могу помочь, – так же спокойно сказал Барнс. – Все, что я могу для вас сделать – проводить до ворот, чтобы вы не заблудились в метели.
– Да вы! – задохнулся Вайс. – Да я!
Очень хотелось послать Вайса. Вот прямо как он разрешил Ференцу и Мише, и даже можно было, ему никто ничего не сделает, но Барнс остался вежливым, насколько это было возможно, и корректным.
– Пойдемте, я вас провожу, – не слушая Вайса, Барнс поднялся и вышел из-за стола
Накинув куртку, Барнс взял незваного гостя за плечо, больно сжав, и потащил к выходу, понимая, что этот не уймется. Хотелось раздавить ключицу, но приходилось держаться. У него уже был план, как избавиться от Вайса.
Вайс, не ожидавший, что Барнс окажется настолько сильным, растерялся. Он пришел в себя только на крыльце, когда метель швырнула ему в лицо пригоршню снега.
– Отпустите меня! – неожиданно тонко взвизгнул он.
Барнс снова промолчал, вытащил его на улицу и повел сквозь метель. Холодный ветер остервенело кидал в лица идущих снежную крупу, дорожки уже замело и идти приходилось чуть ли не наощупь, хотя Барнс знал остров и базу досконально.
Вайс пытался остановиться, вырваться из рук Барнса, натянуть перчатки, но хватка Барнса была мертвой.
Говорить при таком ветре было невозможно, и Вайс молчал, что несказанно радовало Барнса. Они дошли до ворот минут за двадцать, в которые провожаемый не особо рыпался, понимая, что один он тут точно заблудится.
Они только подошли к воротам, а Ференц и Миша уже выскочили их встречать, все в зимнем камуфляже, но с тренировочным оружием.
– Вырубайте освещение на мосту, – приказал Барнс. – А мне боевой ствол.
В руки Барнсу лег автомат, а мост, засыпаемый метелью, погрузился в темноту. Приоткрылись ворота и Барнс наставил автомат на Вайса.
– Беги, мужик, – приказал он.
– Что? – не понял Вайс. – Какого черта здесь происходит?
– Перебежишь мост – будешь жить, – Барнс посмотрел на него взглядом Зимнего Солдата и выстрелил под ноги. – Беги!
Вайс выскочил за ворота и метнулся к машине, плюхнулся на сиденье, ткнул кнопку запуска двигателя, но машина не заводилась. Вообще не подавала признаков жизни. Вайс бросил отчаянный взгляд на Барнса, темный силуэт которого виднелся сквозь метель, вывалился из автомобиля, оглянулся через плечо и побежал по мосту.
Барнс сделал несколько шагов во тьму и метель, чтобы лучше видеть, как тот тяжело бежит, падает, подскальзываясь, и поднимается, бежит дальше. В завывании снежного ветра Барнсу казалось, что он слышит тяжелое дыхание убегающего, но это было фантомом.
Уже через пару минут Барнсу было не разглядеть, что творилось в темноте и метели, но он успел увидеть, как Вайс мечется по мосту, блуждает, не видя ничего впереди, а потом раздался крик, который почти заглушил ветер, и Барнс улыбнулся сам себе, вернувшись на базу.
– Машину привести в порядок. Как утихнет метель, – распорядился Барнс. – “обнаружите” ее. Доложить мне.
– Есть обнаружить и доложить, – гаркнули оба гоблина разом.
– Удачи, – и Барнс ушел, точно зная, что его указания выполнятся идеально верно, нужные детали ребята додумают сами.
А то, что они, по сути, стали свидетелями убийства – так кто из них не убивал?
Барнс вернулся в свой кабинет, посидел, перебирая в голове сегодняшний день. Завтра они с Франсуа улетали на Гавайи, и он оставлял Стива за старшего по базе под чутким надзором Чарли, чтобы она подстраховала в случае чего.
– Стиви, зайди ко мне, – попросил Барнс в комм.
Стив появился через пару минут.
– Просить тебя присмотреть за нашими кошками не буду, – улыбнулся Барнс. – Их холит и лелеет Лейла. Я тебе много всякого в уши влил по поводу того, чем ты будешь заниматься, и как это будет происходить. Но тут вспомнил еще кое о чем.
– Я тебя внимательно слушаю, – сказал Стив.
– К нам обычно не приезжают вообще, кроме жратвы, – начал Барнс. – Поэтому, если кто-то приехал, и у него нет пропуска, предписания или хотя бы устной договоренности со мной (или с тобой, раз ты за главного) – можно стрелять боевыми, считая это нападением. И не впускать, если ты считаешь, что этому человеку или людям нечего делать на базе.
– Почему? – удивился Стив.
– Практически у всех “щенков” в прошлом были проблемы с законом, некоторые пришли сюда, соскочив с какого-нибудь незаконного бизнеса, – начал объяснять Барнс. – И за ними могут прийти. Уже приходили даже, но это было в самом начале. Я таких лично расстрелял. “Щенки” должны быть уверены, что самое опасное существо, которое можно себе представить – я. И что снаружи за ними никто не придет.
– А как же закон? – удивленно спросил Стив.
– На своей территории я – закон, – спокойно сказал Барнс. – Стив, люди, которые сюда приходят, подписывают документы о том, что не имеют претензий, согласны с методами обучения и прочая юридическая муть. Это частная военная база, ты когда-нибудь видел, чтобы полиция лезла к военным?
Стив хмыкнул.
– Ну тогда езжайте спокойно, – сказал он. – Кто осьминога будет кормить?
– Никто, помер Алекс, – грустно сказал Барнс.
Франсуа очень расстраивался, когда очередной осьминог умирал, и Барнс даже думал, а не хватит ли им заводить такую подверженную смерти живность, но видел, как муж ходил вокруг аквариума, и ехал покупать нового.
– А с полицией у нас отношения хорошие, – добавил он. – Но они заранее звонят и говорят, чего хотят. Ладно, пока тебе Чарли в помощь, а летом заступишь по полной.
– А ты чем займешься? – улыбнулся Стив.
– Для начала свожу Франсуа в Йоркшир, – откинулся на спинку кресла Барнс, положив руки за голову. – А потом… Не знаю. Я в горы хочу. В кругосветку на яхте. Еще раз на Северный полюс съездить. Но сначала найду замену Франсуа и себе, потому что технику ты не потянешь, да и не надо оно, раз можно человека найти. Ладно, летом и решим.
Стив понимающе кивнул.
– Тогда хорошего вам Рождества. А я буду отстреливать чужаков на подлете.
Они тепло распрощались и разошлись, каждый по своим делам. Вернее, Стив ушел по делам, а Барнс пошел домой, он еще даже не начал собирать вещи.
Пробравшись через метель, он зашел домой, отряхивая с куртки снежную крупу, и был чуть не сбит с ног Санорой, которая радостно напрыгнула на любимого хозяина.
– Да, девочка, – почесал ее за ушами Барнс, – я тоже рад тебя видеть.
Необласканная Мара топталась рядом, и Барнс почесал и ее, все-таки кошки были скорее их, чем одна была его, а вторая Франсуа, поэтому и различий в ласке не делалось.
В этом году семнадцатое декабря миновало безболезненно, Барнс просто вытащил коробку с подарками для Себастьяна и принялся в ней копаться, перебирая безделушки. Наверное, можно было и на Гавайи перестать ездить на Рождество. Барнс понимал, что цепляется за память о Себастьяне до сих пор, спустя почти сорок лет, понимал, что это уже не дань памяти, просто привычка делать так, потому что так было долго, потому что он привык. Помнить о своем первом муже можно было, и не возвращаясь постоянно в одно и то же место, но Барнс просто боялся что-то поменять, сломать отлаженный механизм. Боялся того, что снова станет больно, если он не совершит этот не нужный, в общем-то, ритуал. А еще он просто не мог отпустить.
Собираться не хотелось, тем более, что он мог собрать все нужные ему вещи в течение пары десятков минут. За окном завывала метель, и Барнс завалился на диван, на котором тут же был погребен под кошками. Нужно было перед отъездом поговорить с Чарли об Элис, но это можно было сделать и через комм. И не сейчас.
Франсуа пришел вечером, принес с собой контейнеры с ужином.
– Что за слухи ходят по базе? – спросил он, склоняясь над Баки и целуя. – Кто-то за кем-то приходил, кто-то кого-то увел…
– Приезжал отец Вайс, – не стал скрывать Барнс. Это от Стива имело смысл скрывать нечто подобное, а от Франсуа нет. – Хотел дочь вернуть. Но не смог и утопился.
– Вот прямо сам взял и утопился? – Франсуа подвинул кошек и плюхнулся на диван.
– Да, прямо взял, убежал в метель и сиганул с моста в воду, – подтвердил Барнс, сам еще подвинув кошек, чтобы можно было уложить Франсуа рядом с собой. – Да сгиньте вы, твари шерстяные!
– Вот же псих, – равнодушно сказал Франсуа. – Надо будет с утра полицию вызвать, что ли…
– Я, правда, ему под ноги выстрелил, чтобы бежать было быстрее и веселее, – решил рассказать правду Барнс, но рассказывать про причины, заставившие его так поступить, не спешил.
– Холостым? – спросил Франсуа.
– Рехнулся что ли? – удивился Барнс. – Когда я холостыми стрелял?
Франсуа поцеловал его в подбородок.
– Ну да, у гоблинов на КПП же боевые, – согласился он. – Кто там сегодня дежурил?
– Ференц и Миша. Я им разрешил мужика нахуй слать, – начал рассказывать Барнс, – даже не зная, кто это. А это оказался отец Элис. Весь из себя, и нахуй не пошел. Ну я ее вызвал, узнать, что за явление такое, а она перепугалась до полусмерти, побледнела. Сказала, что он жену выгнал, мать ее, а ее сделал женой. Короче, я думал, на месте убью гада, но не хотелось объяснять, что у нас за трупы известных бизнесменов на базе. Вот я и… Но упал он сам.
Жалел в этой ситуации Барнс только обо одном – не сам свернул шею ублюдку.
– Это он еще легко отделался, – сквозь зубы процедил Франсуа. – Я бы ему яйца оторвал и сожрать заставил.
– Я бы тоже, но нельзя, – вздохнул Барнс, погладив Франсуа по руке. – Надо соблюдать хотя бы видимость законности. Тем более, у меня не было причин его убивать, а рассказывать всем про причины мне совершенно не хотелось. А так сам. Все сам. Ты уже собрал вещи?
– Да, – кивнул Франсуа. – Хорошо, что ты Мише ничего не сказал. Он бы этого Вайса растерзал просто. Он же Элис опекает.
– Я тебе рассказал, потому что ты мой муж и никому ничего не скажешь. А больше никому говорить не собираюсь. Сама скажет, если захочет. Но вряд ли она захочет, – уверенно сказал Барнс. – Раз до сих пор никому не рассказывала.
– Да, вряд ли, – согласился Франсуа. – О таком девочки говорить не любят… да и мальчики тоже.
– А полиция – проблемы Стива. Он ничего не знает, камеры не работали, так что все в порядке, – Барнс устроился удобнее, обнимая Франсуа. – Куда бы ты еще хотел поехать на Рождество?
– Я подумаю, – пообещал Франсуа. – До следующего Рождества еще год, а в это мы едем на Гавайи. Может быть, в Нью-Йорк? Или тебе это еще слишком больно?
– Знаешь, я думаю, что готов просто помнить, без боли, – задумчиво сказал Барнс. – Так что можно проверить.
– Тогда давай проверим, – кивнул Франсуа. – Знаешь, мне не терпится. Так хочу поскорее улететь. Устал за год. Еще метель так тоскливо воет…
– Хорошо. Значит в Нью-Йорк, – согласился он. – В следующем году.
Барнс не боялся Нью-Йорка, он был уверен, что больно уже не будет, тем более у него был Франсуа, рядом с которым просто не могло быть плохо. Но также он был уверен в том, что все равно выберет хотя бы день, чтобы слетать на Гавайи, потому что это была уже просто традиция, которую он не хотел нарушать. Хорошо, что сейчас перелет был в два раза быстрее, чем когда-то давно, когда они еще были с Себастьяном.
А с Франсуа у них обязательно будет своя, какая-нибудь другая традиция. У них впереди еще много времени вместе. Очень много. Они только начинали свой путь по этой жизни вместе.
========== Эпилог ==========
– Мне здесь офигенно нравится! – Франсуа раскинул руки и закружился на зеленом холмике под синим небом, по которому ползли редкие белые облачка, похожие на местных овец.
Оглядевшись вокруг, Барнс в очередной раз решил, что здесь слишком пасторально и мирно. Нет, ему нравился Йоркшир, но… Было в нем что-то такое сонное, тихое, особенно в маленьких деревеньках и городках, где дома жались друг к другу, люди ходили по булыжным мостовым, уложенным еще в незапамятные времена, и все было таким, словно нарисованным.
Йоркшир не был похож ни на шумный Нью-Йорк, ни на солнечные Гавайи, ни на Большой Таскет и, тем более, не походил он на суровый север. Это был совершенно другой мир, даже Йорк выглядел таким же степенным, массивным и старым.
– Я рад, – искренне улыбнулся Барнс, потому что важно было, чтобы нравилось Франсуа. Он подошел, обнял его, целуя. – Но для меня здесь слишком мирно.
– Ну жить здесь я бы тоже не хотел, – согласился Франсуа. – А две недели отдыха отлично прочищают мозги. И руины всякие здешние мне очень нравятся, и пейзажи…
– Зеленое на зеленом и серые камин. Но да, очень живописно, – Барнс подхватил Франсуа и закружил, а потом умудрился улечься на траву, уложив его на себя. – Только что мы будем тут делать целых две недели? Может, до Лондона доедем?
– Походим тут недельку, а потом можно и в Лондон, – согласился Франсуа. – Только не в Париж. Ненавижу Францию.
– Чем тебе не угодила Франция? Кстати, я туда и не предлагал, – заметил Барнс.
Что бы Барнс не говорил, он хотел быть там, где Франсуа, пусть даже это будет пасторальный, сонный и степенный Йоркшир. Был согласен жить в небольшом городке Скарборо, с его замком и каменными домиками. Барнсу казалось, что время не трогает подобные города и деревни. В них не вламывается прогресс с неоном, рекламой, они до сих пор оставались такими же, как триста пятьдесят лет назад. Барнсу казалось, что он вернулся в прошлое, далекое-далекое, в котором он еще был Зимним Солдатом, у него были задания в таких городках. Немного, но были. И это самый Скарборо ничуть не изменился, даже, кажется, больше не стал.
А может быть, это правительство просто оставляло такие вот островки истории. И это было правильно. Прошлое надо было помнить.
– Ну просто задолбала, – буркнул Франсуа. – Пойдем до той деревеньки, – он показал на россыпь мелких домиков на горизонте. – Как раз к обеду дойдем.
– Ты думаешь, нас там чем-нибудь накормят? – Барнс прижал к себе Франсуа, перекатился, чтобы оказаться сверху, прижавшись к нему пахом. – А хочешь, купим замок?
– Ага, и жить в нем? – возмутился Франсуа. – Ты в курсе, что в Англии нельзя ничего менять в исторических зданиях? Ни водопровода, ни электричества, ни канализации… С тем же успехом, Баки, можно купить заброшенную ферму и жить на ней.
– Я не говорил про жить в замке, я предложил его купить, чтобы он у нас был, – рассмеялся Барнс, целуя Франсуа.
Вот так вот валяться на зеленой траве под солнышком, когда тебя обдувает свежий ветерок, было безумно приятно. Барнс давно не валялся на траве вот так беззаботно и никуда не спеша, словно у него было все время мира.
– Не, не хочу, – помотал головой Франсуа. – Если тебе так не терпится потратить деньги, купи мне большого осьминога. Не эту мелочь, а такого, с размахом щупальцев метра в два. Они и живут дольше.
– Хорошо, только не сейчас, ладно? Для такого осьминога аквариум нужен огромный, – Барнс был бы рад построить для Франсуа аквариум, где жили бы только одни осьминоги, но не представлял, где это сделать и как. Но мысль сама по себе была интересной. – Но если ты хочешь, то, конечно, куплю.
– Они умные, – объяснил Франсуа. – Почти как вороны.
Он погладил Баки по плечам и скользнул ладонями по спине до задницы.
– Идем в деревню.
– Не хочу, – мотнул головой Барнс, и со спины на бок упала коса сложного плетения, которую ему утром заплел Франсуа. – Давай поваляемся тут, я хочу проникнуться тем, что нам никуда не надо, что небо голубое, а трава зеленая. Что ты рядом, и не надо будет завтра вставать в несусветную рань, чтобы пересечься за целый день всего на пару слов. Дай почувствовать тебя рядом.
– Отпуск, – мечтательно протянул Франсуа. – Давай поваляемся. Тут даже небо не такое, как в Канаде.
Нехотя поднявшись, Барнс достал из рюкзака покрывало и расстелил его, легко перекатив туда Франсуа, и улегся рядом. Взял руку Франсуа и стал гладить пальцы, вертя кольцо в виде осьминога.
– Я хочу, чтобы Стив остался на базе моим заместителем, а мы с тобой поселились бы в Ярмуте или Галифаксе. Чтобы не вставать ни свет ни заря, – заговорил Барнс. – Ты говорил, что хочешь быть ветеринаром, так почему нет? Выучишься, откроешь свою клинику. А я… Я буду заниматься базой и школой, но не так плотно, как сейчас.
– Я еще на педагога не доучился, – напомнил Франсуа. – И учиться начал, чтобы лучше справляться с работой инструктора. А ветеринар… это мечты. Пришлось быть жить в Торонто, а как же база?
– А что с ней сделается? – резонно спросил Барнс. – Стив ничуть не хуже меня, Викки с Эрикой стреляют отлично, только придется нанять еще летного инструктора и инструктора по боевой технике, с этим Стив не справится. А мы с тобой будем приезжать на твоих каникулах. А так поживем в Торонто. Франсуа, – Барнс повернулся к нему, навис снова и внимательно на него посмотрел, – мечты надо исполнять.
Франсуа только хмыкнул и дернул Баки к себе, чтобы поцеловать.
Они лежали и целовались под синим небом на зеленой траве. И Барнс таял, растворялся, чувствуя, что отпускает это чувство постоянного напряжения, которое он уже давно перестал замечать. Там на хозяйстве был Стив и Чарли, и все было хорошо, а здесь, рядом, буквально под ним был любимый человек, которого он хотел сделать счастливым.
– Я люблю тебя, малыш, – прошептал Барнс, целуя в шею.
– И я тебя, Баки.
The End
