Текст книги "От звезды до звезды (СИ)"

Автор книги: skjelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Сам Рудольф обнаружился под навесом из плавленого песка. Механик обнимал лайнер и устало моргал. Йонге шагнул ближе, невольно оттолкнув яута. Сайнжа еле слышно проворчал что-то, прозвучавшее как ругательство.

По биологическим часам настала глубокая ночь, и в это время порядочным людям полагалось спать, а не изучать посторонние скальные образования.

– Ложись, – сказал Йонге. – Я первый на дежурстве.

Рудольф даже не кивнул, просто завалился на бок, не отпуская лайнер, и немедленно отключился. Йонге уселся рядом, вытянув затекшие от долгой поездки ноги. Яут бродил в тумане, то почти совсем скрываясь, то выныривая на более разреженный участок. Казалось, он напряженно ищет что-то, но завязать непринужденный разговор они не могли.

Сайнжа действовал ему на нервы битый час, но затем все же свернул поисковую деятельность и тоже скатился в облюбованную людьми ложбинку. Йонге предупредительно убрал ноги, и яут лихо проскрежетал когтями по стекломассе. Наполовину опустошенный маркер вновь перекочевал к охотнику.

«Жрать хочется».

«У нас на корабле синтезатор. Какая формула?»

«Белок, жир, кислота».

Йонге подумал, прикинул все плюсы и минусы и решил, что готов поделиться с Сайнжей кое-какими запасами. Насчет кислоты он не понял, но чисто белковую заправку мог предложить. Оставался вопрос технический – о вилке и ложке.

Мини-синтезаторы для марш-бросков были у каждого уважающего себя космолетчика: система макро-капилляров устанавливалась на раму из биопласта и крепилась на голое тело, равномерно распределяясь по бокам, бедрам и ногам. Потребляла система электричество и тепловое излучение носителя, жадно тянула из атмосферы мало-мальски пригодные для синтеза молекулы и ответственно трудилась на благо хозяина. Несмотря на катастрофические события с падением потолка, Йонге удалось сохранить при себе целую раму. Но капилляры были несъемные, а трубки податчиков слишком коротки, чтобы тянуть полметра.

«Есть белок, – написал Йонге. – Искусственный и немного. На вкус как дерьмо».

«Я польщен», – Сайнжа отчетливо усмехнулся, щуря глаза.

«Только быстро, податчики под респиратором. Без него не могу дышать».

«Понял».

Йонге на пальцах показал универсальный отсчет. Три – он набрал воздуха, – два – яут широко раскрыл пасть, один – Йонге сдернул респиратор, максимально отогнул трубку и вывернул голову, чтобы не мешать.

Развернутые мандибулы целиком накрыли его лицо. Влажное колючее прикосновение было откровенно противным. Йонге зажмурился, и вовремя – один из клыков скользнул по брови и уперся в глаз. Йонге вслепую схватил яута за дредлоки и предупреждающе потянул.

Чавканье над ухом ускорилось.

Йонге мог долго не дышать, минут пять, но только если предварительно как следует набраться запасов. Респиратор подавал бедный кислородом воздух, и резерв истаивал на глазах. Чувствуя, как начинает стучать сердце, пилот дернул уже всерьез, и Сайнжа отвалился, обслюнявив его напоследок.

Йонге лихорадочно натянул респиратор и сделал глубокий вдох. Потом протер глаза и посмотрел на яута. Тот облизывался. Мелкое подрагивание перепонок и постукивание клыков друг об друга Йонге понял именно так.

«Спасибо. Не так плохо, как ты обещал».

Йонге продышался и показал большой палец. Потом спохватился, показал сложенные кольцом большой и указательный, окончательно запутался и махнул рукой. Сайнжа похлопал его по плечу, предусмотрительно рассчитывая силу. Снова взял маркер и помедлил несколько секунд, прежде чем начать выводить глифы.

«Ты пахнешь хорошо».

Йонге на миг застыл в мучительном размышлении, как на такое отвечать, а Сайнжа уже строчил дальше.

«Дай еще. После заморозки всегда голод».

Пилот забрал маркер в собственность, повертел в пальцах и осторожно написал, что может поделиться еще, но попозже, когда синтезатор доберет необходимую зарядку. Яут комично погрыз палец клыками и кивнул. Йонге хмыкнул.

Попробовал бы он не согласиться!

Поерзав, он осторожно расположился так, чтобы как можно меньше травмировать спину. Прохладное стекло поначалу приятно освежало, но затем он всерьез задумался, не застудит ли так себя к чертям, вызвав еще и абсцесс на свою голову. Вернее, на спину.

Калисея быстро остывала. Как всегда в пустынях: днем мозги готовы расплавиться от перегрева, ночью сопли в носу замерзают.

Сидящий рядом яут сосредоточенно ковырялся в собственных когтях и, кажется, вообще не мучился вопросом одежды. Даже на расстоянии чувствовалось, какой он теплый. Йонге силой подавил дикое желание обнять горячую тушу.

Рудольф во сне обеспокоенно заворчал и пару раз перебрал ногами. Синхронизация не давала покоя даже наполовину отключившемуся мозгу. Глубоко и равномерно дыша, Йонге постарался успокоиться и засунул руки под мышки. Осторожно, помня о пластырях. Впрочем, руки восстанавливались быстрее: он почти не обращал внимания на легкие иголочки боли в тыльной стороне запястий. Главное, все сухожилия и вены уцелели.

Сайнжа подвинулся ближе и двумя пальцами вытащил маркер из кармана куртки пилота.

«Холодно?»

Йонге затряс головой, категорически отрицая телесную слабость.

«Ложь не к лицу воину».

Йонге пришлось потратить секунд десять, чтобы отнять маркер. Сайнжа отдавать не хотел и издевательски дергал челюстями.

«На себя посмотри», – отписался Йонге, едва маркер перекочевал ему в пальцы.

В последующие минуты маркер с переменным успехом переходил от одного к другому, и на стекле появлялись кривые надписи самого различного содержания.

Спохватился Йонге, только когда обратил внимание, что в прозрачном корпусе осталось меньше половины пропитки. Окончательно забрав ценный инструмент, он демонстративно спрятал его во внутренний карман. Сайнжа молча рассматривал его несколько мгновений, а потом молниеносно придвинулся. Они и без того съехались, пока устраивали литературную дуэль, а теперь яут с легкостью одной рукой схватил Йонге за плечи, а второй полез к нему за пазуху, сдвигая замок куртки.

Сильнее боли в плечах Йонге поразила высокая температура. Широченная ладонь легла ему на грудь, словно грелка. Сайнжа неловко подергал пальцами, явно ища маркер, промахнулся и уехал в подмышку. Йонге вскинулся, ожидая ноту протеста от изодранной спины. Но стоило горячим пальцам коснуться бинтов, как активная поверхность скрытых под ними пластырей немедленно сработала, и не один раз. Остаточная доза анальгетика уходила прямо в мышечную ткань.

Йонге ощутил, как отпускает его немыслимое болезненное напряжение, и запрокинулся, невольно расслабляя шею, до того, как оказалось, почти закаменевшую.

Глаза закатились, рот приоткрылся, и Йонге решил, что хорошо быть в респираторе – иначе наглотался бы отравы по самую печенку.

Яут продолжил изыскания, забыв про маркер. Йонге немедленно попытался задремать, откровенно греясь под прикосновениями. Даже разбушевавшийся синхрон, немедленно среагировавший на первый попавшийся объект, не заставил его изменить намерение. Сайнжа оказывал такое целительное действие, что мозги отключались сами собой.

Яут потянул его к себе, осторожно разворачивая. Он так хитро держался между ранами – самыми выдающимися – что умудрился не причинить лишней боли. Йонге опомнился, только почти оказавшись верхом, да и то потому, что ударился коленями в стену.

– Я не буду спать на тебе верхом, – пробормотал он. – Ноги затекают, неудобно.

Яут развел и свел челюсти, и Йонге решил, что это такой невербальный знак вопроса. Лезть за маркером было так далеко… Он переборол себя и начал разворачиваться, беспощадно наступая всем весом на добровольно вызвавшийся диван. Один раз даже угодил коленом в пах и тут же испуганно отшатнулся, но яут не среагировал.

Йонге автоматически сделал себе внутреннюю пометку – если они все же решат избавиться от диковинного компаньона, то бить по яйцам действительно бесполезно.

Стараясь не шуметь и не будить беспокойно ерзающего напарника, он развернулся и уселся на яуте, как в кресле. Тут можно было и достать маркер, и написать каких угодно посланий, но живое тепло так приятно воздействовало на спину, что все тело обволакивало покоем, как в капсуле. Йонге плотно застегнулся, сложил руки на груди, сурово глотнул иммуномодуляторов и немедленно отрубился.

***

– Ну нихера ж себе!

Йонге судорожно вздрогнул от глухого вопля прямо над головой. Одновременно в бока впилось острое, а поверхность под ним содрогнулась. Рефлекторно ударив назад локтем, Йонге рванулся, обдирая себя окончательно, и высвободился под дикий треск рвущейся застежки. Потеряв равновесие, он кубарем скатился по стеклянному склону и пребольно тормознул о такой же стеклянный сталагмит.

– Ой, бля, – сказал сверху Рудольф.

Туман рассеялся и видно его было очень хорошо.

– Да ты озверел, кретин! – заорал Йонге, очухавшись.

Болела ушибленная спина, ныли оба колена, грудь пекло и жгло, словно его драли бешеные кошки… да что там кошки, его яут ободрал!

Гривастая фигура поднялась рядом с Рудольфом, и Сайнжа тоже глянул вниз.

– Охренели, скоты помойные! – не мог угомониться пилот. – Рудольф, крыса импотентная! Ты зачем орал? Сука, я весь ободрался! Чуть шею не свернул!

Вопил Йонге так выразительно, что даже Сайнжа проникся драмой и внезапно для обоих напарников отвесил Рудольфу подзатыльник.

От него механик едва не полетел следом за товарищем, спас его только лайнер, оттягивающий чересплечный ремень.

– Ты чего руки распускаешь? – взревел Рудольф, оборачиваясь к яуту и сжимая кулаки.

– Правильно! Так его! Мало врезал еще!

Рудольф тут же перевел все внимание на напарника и в нелестных выражениях сообщил ему, какого он мнения о тех, кто в ночь вместо несения караула устраивается на том, кого нужно караулить, и спит, разве что не пуская слюни от счастья, пока товарищ беспокойно ютится на холодном стекле в обнимку с единственным верным другом-лайнером.

– Ты б еще штаны расстегнул! – закончил Рудольф выступление.

Йонге все это время упорно карабкался наверх, цепляясь потными ладонями за неровную поверхность, но от такого вывода едва не навернулся обратно. С трудом выровнявшись, он все-таки закончил восхождение и с кулаками бросился на Сайнжу.

Будь он чуть более собран или хладнокровен, яуту могло не поздоровиться. Но Йонге распылялся попусту, и его нападки больше уходили в попытки не поскользнуться на стекломассе. В конце концов, яут просто перехватил его сначала за одну руку, потом за другую и выдал страшное горловое рычание, раздув шею, как рогатая жаба. От такого пилот моментально пришел в себя.

– А ну пусти, – процедил он сквозь зубы. – Сид’хаа!

Сайнжа удивленно мигнул и выполнил команду. Йонге прокашлялся, сглотнул, приводя в норму моментально запершившее горло, и полез за маркером.

Рудольф наблюдал с большим интересом, но лайнер уже взял наизготовку. Оглянувшись, Йонге нашел их верный псевдо-планшет и немедленно излил возмущение.

«Так теплее», – ответил Сайнжа, двумя словами перекрыв все написанное.

– И все равно он говнюк озабоченный, – прокомментировал Рудольф.

– Да ты еще больший говнюк, где я столько пластыря возьму? Неизвестно, какую инфекцию эта скотина под ногтями носит. Я уже задолбался пить антибиотики, скоро срать ими стану!

– А ссать уже начал? – полюбопытствовал Рудольф.

Йонге подарил ему взгляд, полный такой ненависти, что напарник явственно смутился.

– Вперед, – процедил Йонге. – Все выспались, пора идти.

«Дай еды», – написал Сайнжа.

«У него возьми», – мстительно перевел стрелки Йонге.

Сайнжа кивнул и решительно направился к Рудольфу. Тот попятился, загородился лайнером и угрожающе набрал комбинацию стрельбы. Уточнять, что именно происходит, он не стал, видимо, чувствуя, что ответа не дождется.

С удовлетворением пронаблюдав за тем, как Сайнжа начинает кружить вокруг механика, Йонге гордо и в полном одиночестве похромал к далекой цели. После поездки на спине яута ему стало значительно лучше, и хромал он больше из осторожности. Раздражала только необходимость придерживать разодранные когтями яута бинты, норовившие сползти с торса. И горчило во рту от очередной дозы спасительной химии.

После пары десятков шагов хромота сделалась меньше, а потом он окончательно размялся, и дальше шагал совсем уверенно. Даже поймал равновесие. За спиной никто не стрелял, да и криков слышно не было, плюс Йонге предусмотрительно бросил там же маркер, поэтому был уверен, что спутники поймут друг друга.

Пару минут спустя его догнал Рудольф. Пошел рядом молча, натужно сопя сквозь респиратор, а потом несильно хлопнул напарника по плечу

– Что еще?

– Вот.

Рудольф почти смущенно протянул упаковку пластыря. Йонге, чье настроение отнюдь не улучшилось от убойной дозы антибиотиков, выхватил пачку.

На ходу разодрав упаковку, он быстрыми движениями заклеил восемь длинных царапин, разлиновавших его грудь и живот. Заодно прихватил и бинты. Пластырь нагрелся и успокаивающе впрыснул небольшую дозу обезболивающих.

Йонге с тоской подумал, что после таких приключений ему точно придется вытрясти со счета в таманском банке все запасы, сделанные на черный день, и полностью потратить их в каком-нибудь солидном реабилитационном заведении, где ему заменят весь пострадавший за многие годы организм.

– Слышь, Йонге, ну не злись, – Рудольф все так же топал рядом. – Ну хочешь я этого яута прям щас хлопну?

– Нахрен мне такие подарки сдались, – буркнул Йонге.

– Ну это он же тебя ободрал, – праведно возмутился Рудольф.

Йонге покосился на него, всем видом выражая, что он думает о столь ярком образчике подмены понятий. Рудольф засопел вдвое громче.

– Ну давай я сам себя порежу! – наконец, с надрывом предложил он.

– А вот это уже лучше, – похвалил Йонге. – Больной осознал свою неправоту и готов приступить к курсам психотерапии.

Наблюдать за тем, как Рудольф мычит и пыжится, не в силах наступить себе на гордость, требовало слишком много внимания, и Йонге рисковал снова упасть, поэтому махнул рукой на попытки Рудольфа вести себя порядочно.

Если они доберутся до корабля… нет – когда. Когда они доберутся до корабля, им все равно предстоит синхронизация по полной программе. По самым скромным прикидкам весь синхрон надо было обнулять и проводить заново. Там-то Йонге планировал вдосталь полюбоваться на эмоциональные выплески напарника. То, что сложно произнести вслух, все равно вылезает наружу, стоит только копнуть чуть глубже.

– Прости, а? – тоскливо протянул Рудольф

Он точно так же знал, что синхрон все расставит по местам. И потому на видимой части лица отчаянно проступало, насколько не хотелось ему купаться в недовольстве напарника. Совершенно обоснованном. Йонге помедлил пару садистских секунд.

– С тебя поход по Сиреневой Улице.

– Договорились!

Напряжение начало спадать. Рудольф приободрился, Йонге тем более чувствовал себя намного лучше, ощущая, как пластырь энергично борется с повреждениями. Но антибиотиков глотнул еще.

– А я вот еще чего не понял, что вы от меня с этим придурком хотели? – завел светскую беседу напарник.

На миг Йонге пожалел, что они уже не в раскаленной пустыне, где много разговаривать физически невозможно.

– Он голодный. Говорит, после анабиоза жрать всегда хочется.

– Раньше думать надо было, когда в капсулу лез, – хмыкнул Рудольф.

– Возможно. Однако меня воспитывали в духе ксеногуманизма, поэтому я с ним поделился. Он жрет белок.

– Хм-м…

Рудольф оглянулся, а затем резко тормознул. Йонге тоже остановился, мигом почуяв неладное.

Сайнжа стоял на месте, пристально вглядываясь в низко опустившиеся тучи. Они успели обогнать его на добрый десяток шагов. Напарники переглянулись и тоже уставились в небо. Там тяжко и медленно клубились длинные завитки, переползая один в другой. Переполнявшее их электричество чувствовалось с каждым уколом искорок, бродящих в тумане. То, что поначалу воспринималось как благословение, скрывшее измученных людей от яростного белого солнца Калисеи, теперь немедленно начало казаться опасным.

Йонге сразу же вспомнил настойчивые расспросы яута, видели ли они кого-нибудь на корабле, а так же его неохотные уклончивые объяснения насчет цели экспедиции.

– Сволочь клыкастая, – пробормотал Рудольф, отзеркаливая его подозрения.

– Тоже прикидываешь, с чего отважный межзвездный охотник так нервничает?

– Ну.

Сайнжа перестал пялиться в облака и быстро зашагал к ним. Поравнявшись, махнул рукой, указывая в сторону корабля, и похлопал себя по бедрам, показывая, что стоит быстрее шевелить ногами.

– Мать твою, скрывает что-то, – злобно сказал Рудольф, перехватывая лайнер.

Чем быстрее они шли, тем тяжелее становилось дышать. Фильтры респиратора работали изо всех сил, стягивая кислород буквально со всей округи, но все равно этого было мало. Йонге тяжело глотал воздух, раздувая пострадавшую грудную клетку, и каждый такой вдох отзывался иголочками в спине. Раны уже затянулись, но корка присохла к коже, натягивая ее при малейшем движении. Йонге поиграл плечами, ощутил мучительный зуд и сосредоточился на том, чтобы смотреть, куда ставит ноги.

Сайнже было легче всех – оружия он не нес, если не считать того, что к нему было намертво прикручено, а когтями мог цепляться за поверхность не хуже, чем шипами спецобуви. Волей-неволей оказалось, что он вырвался вперед и прокладывал маршрут.

Людям все равно приходилось идти в обход там, где яут просто прыгал, и постоянно оглядывающийся охотник то и дело недовольно ворчал.

По нему совершенно не было видно, что он страдает от голода или последствий долгого анабиоза. Йонге преисполнился глухой и завистливой злобы, но она была даже кстати – помогала идти и не падать. Он мечтал, что когда они доберутся до корабля, то яут попадет в карантин и будет там отсиживаться, скрючившись в три погибели. В болезненно прищуренных глазах Рудольфа читались примерно те же желания и чаяния.

Ничего, еще сотню километров…

Даже думать было тошно.

Йонге мысленно сплюнул и утешился мыслью, что хотя бы с едой и водой у них нет особых проблем, в отличие от яута.

Рудольф, похоже, начал впадать в состояние полуавтономности, отпуская при этом контроль над глейтером. Йонге пришлось дышать еще чаще, пока, наконец, он не остановился. Рудольф, полностью синхронизировавшийся с ним, остановился тоже.

Подзатыльник немедленно привел механика в себя. Осоловело моргая, он смотрел на Йонге, крепко сжимая лайнер.

– Не западай, – велел Йонге. – Мне дышать нечем из-за этого. За двоих я не потяну.

– Понял.

Кивнув как автомат, Рудольф стиснул челюсти – Йонге не видел этого, но был уверен – и снова двинулся следом за успевшим оторваться от них яутом. Йонге пристроился ему в хвост.

На ходу он начал отдирать тонкие полоски пластыря от тыльной стороны ладоней – сначала аккуратно, а потом смелее, когда с каждым сантиметром свободной кожи все больше убеждался, что регенерация прошла успешно. Новая кожа была розовой и тонкой, но все же это значительно лучше, чем панцирь из пластыря и антибиотиков.

Йонге с удовольствием сжал кулаки, покрутил запястьями, и вдохнул во всю грудь. И немедленно закашлялся. Калисея вновь напомнила, что они не на экскурсионную прогулку вышли.

– О, смотри!

Возглас Рудольфа тоже превратился в кашель. Йонге тупо уставился перед собой. Напарник прочистил глотку, плюнул из-под респиратора и махнул рукой, указывая направление.

– Вездеход!

Сайнжа первым добрался до машины, и уже с интересом колупал когтем намертво спекшиеся и залитые стекловидной массой детали.

– Что-то это все мерзко выглядит, – резюмировал Йонге. – Я думал, только нас поджарить может.

– Да не дрейфь, с «Фелицией» все в порядке, – уверенно сказал Рудольф. – Я же чувствую.

И потер заклеенный загривок, где Йонге недавно производил хирургические опыты. Пилот точно так же невольно покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям в позвоночнике.

– И кстати, – Рудольф присел и задумчиво уставился на борт машины. – Это второй. В смысле, мой. Который раньше накрылся.

– Нам это что-то дает?

– Возможно, только знание, что мы ближе к цели, – Рудольф выпрямился во весь рост. – Поковыряю-ка я его.

Всего десять минут понадобилось, чтобы выяснить – ничего полезного содрать с вездехода нельзя. Рудольф вслух пострадал о несовершенстве перепродажной техники, и коллеги по несчастью тронулись дальше. Йонге смотрел исключительно себе под ноги, и только случайно отвлекшись на блик, скользнувший по стеклянистому склону, понял, что его полуживой георадар что-то пытается показать.

– Эй!

Возглас вышел совсем слабым и хриплым. Йонге глотнул воды и крикнул снова, уже внушительнее. Рудольф и Сайнжа одновременно оглянулись.

– Или у меня барахлит радар, – сказал Йонге, – или мы здесь не одни.

– Дай посмотреть!

Упорно таща с собой лайнер, Рудольф размашисто прошагал к нему и впился взглядом в тусклый экран, где медленно передвигались точки. Их можно было счесть помехами, если бы не строгая упорядоченность – точки выстроились в клин и маячили на границе досягаемости.

– Ебать мои протезы.

Рудольф оттянул респиратор и сплюнул. Сайнжа аккуратно переступил плевок и подошел к напарникам. Склонившись над ними, он загородил своей волосней весь обзор, словно лианами, и в наступившем полумраке точки стали гораздо отчетливее.

– Дерьмо какое-то, – пробубнил Рудольф.

Йонге похлопал себя свободной рукой по карманам, вспомнил, что оставил маркер этим двоим, и немедленно потребовал его обратно.

– А-а… – Рудольф кашлянул и отчетливо покраснел.

Йонге выдержал театральную паузу, и, наконец, Рудольф, путаясь в показаниях, признался, что в пылу выяснения отношений с яутом совершенно упустил из виду маркер и не знает, где он.

– Я могу попробовать рычать, – мужественно предложил он.

– Это совершенно бесполезно, – почти печально сказал Йонге.

Сначала он ткнул пальцем в точки. Потом попробовал жестами изобразить вопрос, потыкал в Сайнжу, почти что сплясал боевой танец. Яут смотрел на него с антропологическим интересом, пощелкивая мандибулами, и на секунду Йонге даже стало не по себе под неподвижным взглядом круглых желтых зенок. Пилот уже совсем было махнул рукой, когда Сайнжа полез в толстый наруч, пристегнутый к левой руке, и торжественно достал оттуда маркер.

– О-о!

Сдвоенный вопль облегчения вырвался у напарников одновременно. Йонге немедленно завладел маркером и, поглядывая на критически снизившийся уровень заправочной жидкости, аккуратно написал вопрос на покатом боку стеклянного валуна.

«Что это? Ты знаешь?»

«Догадываюсь. Плохие предчувствия. Надо идти быстро».

«Вы за этим охотились?»

«Точно сказать нельзя. Прошло много времени».

– Давай его пытать, – кровожадно сказал Рудольф. – Задрали меня эти загадки.

«Мой друг предлагает тебя пытать».

Сайнжа помедлил, постукивая по торцу маркера когтем, а затем в несколько штрихов изобразил нечто. Йонге и Рудольф несколько мгновений разглядывали скорпионообразную хрень. Восемь лап, длинный загнутый хвост. Яут пририсовал длинный хоботок, тянущийся из брюха, и грамотно изобразил рядом лужицу.

– Точно ядовитые, – с непонятным удовлетворением сказал Рудольф.

Яут добавил точное изображение человеческого черепа, мастерски выполненное все в той же набросочной технике, и стало окончательно ясно, что неприятности с терминатором были только предварительными, так сказать, пристрелочными.

– Ладно, я согласен быстро бежать, – мрачно сказал Йонге, ревниво забирая маркер. – Если надо будет, поделись с ним жратвой.

– А не жирно будет?

– Уберешь жиры из податчика, – безжалостно отрезал Йонге.

Клин точек на радаре слегка сдвинулся, и Сайнжа повелительно взмахнул рукой, призывая всех трогаться с места.

Точки исправно держались на самой границе радара.

Прошел час, другой, и Йонге окончательно убедился, что неизвестные многоноги следят за группой, выжидая подходящего момента. В воспаленном от жары и жажды воображении струились картины, в которых многоноги, облаченные в яутскую броню, свирепо скакали по пустыне, взгромоздясь друг на друга. С гиканьем размахивали хвостами и жаждали вкусить человечины.

Последняя мысль была настолько дикой, что Йонге мигом пришел в себя. Жрать чужую еду инопланетные твари не могли. Даже в межрасовых дипломатических сношениях приходилось осторожно блюсти диету, тщательно проверяя, чем тебя пытается угостить сосед.

Рудольф то и дело поглаживал лайнер – и точки будто не рисковали подобраться ближе.

Йонге угрюмо размышлял об отодвинувшейся перспективе в очередной раз заночевать среди стекла. На этот раз удобно устроиться на яуте уже вряд ли получилось бы. К тому же взваливать на Рудольфа обязанность не только тащить лайнер, но и караулить в дозоре выглядело не особо порядочно. Злобно поглядывая на радар, Йонге старался держаться след в след, примеряясь к царапинам, оставленным когтями яута.

Сайнжа, похоже, вовсе не собирался тормозить. Запас энергии в огромном теле был поистине титаническим. Неладное Йонге заметил только когда Сайнжа перестал прыгать, а затем изменил цвет. Вернее, менял он его постепенно, но Йонге заметил это только тогда, когда пристально пригляделся к здоровенной фигуре. Он даже не успел выдвинуть теорию истощения, как Сайнжа пошатнулся и остановился.

– Ну и скорый, гад, – прохрипел Рудольф, садясь, где стоял.

– Мы так все загнемся, – Йонге присел рядом. – Надо отдыхать.

– Места здесь хреновые, – Рудольф забулькал водой и откинулся на холм, закрывая глаза. – Укрыться негде.

– А заряд у тебя большой?

– Смотря для чего.

Сайнжа подошел к ним и грузно плюхнулся рядом.

– Надо найти, где можно пещерку вырезать.

– Да иди ты…

– Смотри, терминатор идет быстро, если бы он еле полз, тут бы все укатало как бетон. А остались и холмы, и дюны эти дурацкие, – Йонге прервался и подышал. – Внутри все еще должен быть песок. Прорежем дырку, выгребем, и устроимся под куполом.

– Резать буду чуть-чуть, – после недолгого молчания предупредил Рудольф. – Вон пусть яут доламывает, туша здоровая такая, прям хоть сейчас мировые рекорды ставь.

– Дай ему пожрать, – устало сказал Йонге.

Рудольф поерзал, но не стал исходить на контраргументы. С перспективой встречи, а то и сражения с многоногой дрянью, лучше было подставить плечо товарищу инопланетчику.

Молча перекатив к Йонге лайнер, Рудольф боком подвинулся к яуту и выразительно похлопал себя по респиратору, а Сайнжу – по локтю. Яут обернулся, Рудольф оттянул резину и показал наконечник. Тут же оживившийся яут полез за халявным пропитанием. Даже не полез, а кинулся.

Рудольф отшатнулся, соскользнул и слегка проехался в низину. Сайнжа устремился за ним под невнятные проклятья механика. За шкирку вздернув человека на ноги, яут раскрыл пасть и присосался к Рудольфу. Вернее, к патрубку, но на взгляд Йонге это выглядело именно как нападение с присасыванием. Кошмарное зрелище.

Хорошо, что Рудольф дрых, когда Сайнжа имел знакомство с пищевыми дотациями от Йонге, иначе с механика сталось бы шмальнуть узкофокусированным пучком по большой яутской голове.

Йонге отсчитывал секунды задержки дыхания, и на восьмидесятой Рудольф слегка задергался. Йонге прислушался к себе, убедился, что напарник не задыхается, и продолжил наблюдение, но на всякий случай уложил тяжеленный лайнер так, чтобы в случае чего быстро прочистить вытянутый череп от мозгов.

Яут жрал, только что не причмокивал в процессе. Толстые клыки судорожно подергивались, ероша волосы Рудольфа. Йонге снова прислушался, поерзал и с изумлением пополам с негодованием и даже каплей восторга понял, что его многострадальные штаны вновь рискуют попасть в зону поражения.

Рудольф, говнюк эдакий, заторчал от яута.

Дальше все покатилось круче, чем он мог предположить в самых странных видениях. Сжимавший Рудольфа за плечи, охотник ослабил хватку, и Рудольф поднял руки, хватаясь за дредлоки. Яут лихо просунул обе ладони под застегнутую куртку снизу и начал ее задирать. Йонге даже показалось, что он слышит треск прочной ткани. Не отрываясь, Сайнжа переключился на молнию и неуклюже, но достаточно быстро расправился с ней.

Рудольф поднялся на цыпочки, стоило только широким когтистым лопатам как следует пройтись по его спине. Йонге схватился сначала за пах, а потом, неожиданно для себя самого – за грудь.

Дико подскочивший пульс грохотал прямо в ушах, и ему не хватало, не хватало воздуха…

Рудольф в низине содрогнулся с головы до ног, вцепился в яута еще сильнее и рванул, отстраняя Сайнжу от себя. Йонге уже не видел, а скорее чувствовал, как панически механик натягивает респиратор, изо всех сил старается вдохнуть как можно больше кислорода и все это время пытается держать Сайнжу на расстоянии.

«Прекрати дергаться!»

Рудольф послушно замер, обеими руками закрыв яуту пасть, и постарался успокоиться. Глубокое дыхание быстро передалось Йонге, и за полминуты обоим удалось восстановить нормальное сердцебиение, отогнав призрак удушья.

«Держи свой хер в штанах», – добавил Йонге.

«Это сложно», – угрюмо отозвался напарник.

«А ты постарайся. Я сдохнуть не хочу. Тут совсем дышать нечем»

Связь серотониновой биохимии и окружающей среды Йонге представлял плохо, но факты твердили, что возбуждаться в чертовом электрическом тумане опасно.

Йонге поежился и старательно отогнал воспоминания, чтобы не спровоцировать повтор.

«Выбирайтесь уже».

Придерживая лайнер, он смотрел, как Рудольф пытается освободиться и, наконец, со всей дури бьет Сайнжу коленом в пах. Яут слегка дернулся, но хватать механика за жопу перестал.

Вытащив руку из-под задранной куртки, он с явным сожалением напоследок провел ладонью по напряженной спине Рудольфа и разжал хватку.

Рудольф выкарабкался, едва не соскользнув пару раз обратно. Сайнжа из низины вышел так, как люди обычно ходят по ровной поверхности.

Йонге заранее достал маркер и вкратце нарисовал прямо на боку лайнера, что сейчас для людей опасны гормональные встряски. Сайнжа вдумчиво ознакомился с посланием, посмотрел на взъерошенного Рудольфа и коварно дописал: «А потом?»

– Я не буду об этом думать, – проворчал Рудольф.

Йонге долго смотрел на фразу, и еще в два раза дольше – на гнусную клыкастую харю. В яуте все было отвратным: перепонки челюстей, клыки, глубоко посаженные глаза, пятнистая кожа, сморщенная в вечном оскале переносица и, конечно, отсутствие самого носа. А еще лысый череп и красные десны второй пасти. На голову ему хотелось натянуть огромный герметичный пакет.

А со всем остальным – потрахаться.

Йонге оттянул респиратор и глубоко вдохнул. Тут же грянувший кашель выбил из головы всю дурь.

Прокашлявшись, Йонге осторожно написал, что это очень сложный вопрос. Сайнжа прочесал дредлоки и этим удовлетворился. Он вообще выглядел так, будто находился в приподнятом расположении духа – даже опять поменял цвет.

– Я знал, что любой вид в первую очередь получает удовольствие от еды, – пробубнил Йонге. – Вот Сайнжа нажрался и позеленел.