Текст книги "От звезды до звезды (СИ)"

Автор книги: skjelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Ну так мы сейчас все узнаем, – механик ухмыльнулся.

– Погоди, что ты там собирался узнавать?

Йонге содрогнулся, ощутив, как заработала синхронизация. Ему еле удалось выстоять прямо, когда Рудольф нагнулся и аккуратно положил лайнер. А когда механик выпрямился, они стали одним целым. Теперь в свою жалобу по инстанциям можно было вписывать претензию – глейтер не вырубается, даже если перепилить ему лапки. Оставшееся тельце живет, радуется и портит жизнь носителям.

Они чувствовали друг друга почти идеально. Йонге словно дышал двумя парами легких, видел двумя парами уставших и слезящихся глаз и вдвойне был готов вытрясти из Сайнжи правду.

Раздражение, усталость, боль, приглушенное удовольствие, еще больше раздражения, страх, нетерпение, голод, жажда, боль, зависть, раздражение, ксенофобия, раздражение, зависть, зависть, злость.

Гнев.

Разорви его и съешь.

Мысль вспыхнула, будто сверхновая. Обожгла каждую клеточку и вселила уверенность – так и нужно сделать. Поставить чужака на место, объяснить ему, что он – не венец творения своей планеты, а завалявшийся в саркофаге реликт.

Под ногами скрипела пыль. Сайнжа обернулся и свел надбровные щетинки. Оставшиеся три метра напарники прошли нога в ногу. Йонге вытащил маркер.

«Что ты скрываешь? Кого ищешь?»

Сайнжа резко провел ладонью, стирая светящуюся надпись. Свободной рукой прощелкал по клавиатуре. Среди плавающих графиков опять высветился четкий текст.

«Не ваше дело».

Рудольф выразительно размял кисти рук и ударил кулаком в ладонь. Йонге убрал маркер.

– Ну тогда, – почти спокойно сказал он. – Придется устроить допрос.

Гнев. Одна из самых сильных эмоций, легко подхватываемая в синхронизации – одинаковая для всех людей. Самая простая для усиления до предела.

Сайнжа развернулся, раззявил клыки и на допотопном плазмомете вспыхнули лучи наведения.

Рудольф оказался быстрее.

Выбросив руку, он ударом кулака своротил установку с плеча Сайнжи. Яут крутанулся на месте, точно таким же ударом сбив Рудольфа. Берлинец грохнулся на пол, перекатился и по-звериному присел, горбя спину. Клыкастый так раздражающе выставлял напоказ свое звание охотника – озаботился только оружием, но разгуливал нагишом – что Йонге не удержался. Тоже присел, стремительно изменяя собственное движение. Тяжелая подошва врезалась яуту прямо между ног.

Йонге тут же убедился, что все мужские причиндалы яута надежно спрятаны под толстым слоем мускулатуры. Яут махнул рукой, метя когтями в голову. Йонге уклонился, синхронизация вновь дернулась, и он перекатился по полу, полностью отдавшись глейтерному крючку.

Словами обмениваться не приходилось – Йонге чувствовал, какое движение сейчас произойдет, синхронизация все делала за двоих.

Монитор за спиной яута начал меркнуть. Сайнжа присел на широко расставленных ногах, напружинился и рванул вперед, прижав руки к бокам.

Пилот и механик кинулись на него в едином движении. Сайнжа выбросил руки, целясь когтями в мягкие человеческие тела. Йонге развернулся, пропуская пять костяных ножей, и в коротком размахе ударил ребром ладони по локтю яута. Вся кисть заныла, но Сайнже досталось куда больше. Его перекосило на один бок, а Рудольф, точно так же благополучно избежавший шинковки, добавил в развороте локтем по хребту противника.

Сайнжа резко кашлянул и упал на колени.

Удар был такой силы, что кто-нибудь послабее точно остался бы со сломанной шеей.

Ведущая обоих нить треснула и осыпалась.

– Т-твою… Г-говнюк…

Рудольф задрал респиратор и сплюнул. Отчаянно попытался заглотить как можно больше воздуха, и Йонге поймал себя на том же. Тяжелое дыхание разводило ребра. Йонге нахмурился и почти силой утихомирил грохочущее сердце. Уперся в колени и потряс головой.

– Хорошо еще… что анабиозный говнюк…

Спина вновь заболела, и он осторожно прикусил податчик. По языку скользнула горечь, Йонге тщательно глотнул и сморщился. Он почти ощущал, как негодует его печенка.

Яут ворохнулся, и Йонге торопливо присел за его спиной. Выдергивая ремень, Рудольф присел рядом. В три витка запястья яута оказались скручены за спиной. Йонге тоже сдернул ремень и без затей накинул на жилистую шею. Поставил локоть между чужих лопаток, кивнул Рудольфу – и рядом встал локоть напарника. Йонге обмотал свободный конец вокруг запястий, стиснул в кулаке, и Рудольф накрыл его пальцы своими, замыкая для надежности.

Едва Сайнжа заворочался, оба синхронно нажали, одновременно выкручивая охотнику руки, ломая суставы и вынуждая запрокидывать голову. Яут хрипло зарычал, напрягся, сводя лопатки, однако успеха не достиг.

– Кого. Ты. Скрываешь?

С каждым словом Йонге – а вместе с ним и Рудольф – нажимал на позвоночник, тянул ремень на себя. Сайнжа хрипел, рычал, пытался сбросить обоих. Без маркера добиться внятного ответа они и не смогли бы, но Йонге не хотелось ответов – ему хотелось причинять боль.

Рудольф нажал еще сильнее, Йонге повторил за ним, и яут заелозил, содрогаясь и уже даже не хрипя. Несмотря на драку, гнев все еще клокотал в груди, порождая во рту железный привкус.

– Твою мать, – почти жалобно сказал Рудольф. – Опять!

Йонге провел языком по верхней губе и действительно почувствовал вкус железа. Липкий, кровавый. Синхронизация доканывала их.

– Ладно. Отпусти, сломаешь, – сквозь зубы сказал Йонге.

Рудольф отпустил, и Йонге тоже повело назад. Он слегка развернулся и поменял хват. Они накручивали дредлоки яута на кулаки, и охотник вновь запрокидывал голову, пока шея не оказалась выставлена и напряжена так, что еще чуть-чуть – и кадык прорвется сквозь кольца легкой брони. Йонге на секунду задумался, почему яут хоть и нагишом, но все же носит эту сбрую. И был ли там кадык на самом деле.

Сайнжа захрипел и защелкал, растопыривая клыки, ворочая глазами из стороны в сторону. Йонге показалось, что он видит в крошечных черных зрачках страх.

– Кого. Ты. Скрываешь, – повторил он.

И готов был повторить еще раз двадцать, хотя яут не мог им ответить. Ему казалось, что если он докопается до правды, то все тут же встанет на свои места. Синхрон починится, «Фелиция» прилетит за ними, а чужой корабль сам собой встанет на аукцион. Места яуту в этих волшебных прикидках не находилось.

– Н-не!

– Смотри, как сразу все сговорчивыми делаются, – восхитился Рудольф. – Эй! А откуда ты знаешь наш язык? Умный такой? Скотина, охотился, что ли? Говори!

Вспышка злобы остро отдалась меж ребер. Рудольф двинул коленом, попав яуту в бок.

– Н-не-е…

Йонге чувствовал, что ему нестерпимо хочется коснуться влажно поблескивающих клыков. Люди и яут втроем так терлись друг об друга, что его снова начинало клинить. Болящая спина требовала немедленно утешить ее еще одной дозой анестезии, но Йонге не сдавался. И куда больше забот доставлял неумолимо начавший напрягаться член.

Рудольф так резко, почти со всхлипом вздохнул, что Йонге метнулся к нему взглядом. Он успел заметить, как страшно, одна за другой опускаются радужки, успевшие было закатиться под орбиту.

– Беда, – сквозь зубы сказал Рудольф. Йонге чувствовал, как разжимается его рука на запястье яута, и волей-неволей повторял то же самое. – Или мочим его, или…

Сайнжа рванулся вперед. Ремень лопнул с оглушительным треском. Вцепившиеся в дредлоки напарники почти пролетели следом за яутом. Сайнжа рухнул, попробовал перекатиться, но груз был слишком тяжел.

Приложившись спиной, Йонге еле соображал, и перспектива лечь на яута казалась ему самой уместной. Он нашарил ремень, болтавшийся на яутской шее, вцепился в него, словно в якорь, и зажмурился. В голове крутился ураган. Теперь глейтер пробрасывал еще и дикое количество отчетов об ошибках. Сквозь пелену Йонге почти не обратил внимания, как когтистые пальцы медленно разжимают его кулак. Ремень щелкнул. Йонге протянул руку вслепую, наткнулся на плечо Рудольфа и крепко сжал его.

– Господи, чтоб я сдох, – еле-еле ворочая языком, признался он.

– Что за говно в моей голове? – почти с ужасом пробормотал напарник.

Йонге попытался заставить себя двигаться, потому что в любую секунду яут мог начать убивать их в ответ.

Но удивительным образом Сайнжа не спешил тут же восстанавливать слегка поруганную честь. Широченная грудная клетка под головой Йонге вздымалась и опадала, словно ничего не случилось – равномерно, спокойно.

Рудольф поднялся первым и потянул синхроном пилота за собой. Йонге даже не стал открывать глаза. Под задницей на жестком полу валялось что-то еще более жесткое и немилосердно впивалось сквозь брюки.

– Ты явно знаешь какие-то наши слова, – голос Рудольфа звучал почти без угрозы. – Откуда, если провалялся сотни лет в анабиозе?

Сайнжа зашевелился и сел. Йонге все-таки открыл глаза. Экран окончательно погас, и все освещение сосредоточилось в узорах да пыли. Охотник стряхнул обрывки ремней и прочистил глотку.

– Не-ерр … мха-ар…

– Дай ему мой маркер, – устало сказал Йонге. – Он в нагрудном кармане. У меня все болит.

Рудольф долго ковырялся в его куртке под чужим пристальным взглядом, но все же достал искомое и вручил яуту. Сайнжа прямо у себя на ладони набросал очередную кучу палочек.

– Переведи, – ткнул Рудольф напарника.

– Угу. Сейчас. Это не наш корабль. Мы исследователи. Вылетели не очень давно. Непредвиденное нападение. Умерли все, остался один Сайнжа.

С каждым словом голос Йонге становился крепче, как и градус изумления.

– Чего? – Рудольф дернулся, Йонге тоже рвануло, но силы истощились окончательно, и он застонал. – Ты, мудилище клыкастое, не с древних времен тут валяешься?

– Не-ерр…

Сайнжа так выговаривал единственное слово, что стон в конце заставлял Йонге нервничать, невзирая на общий упадок сил. Он живо представил себе этот же звук, но издаваемый в другой обстановке. Например, если найти все-таки, где у яутов скрывается член и…

Сайнжа сунул ему под нос ладонь.

«Надо уходить. Здесь может скрываться опасность».

– Он говорит, валить надо, – медленно повторил Йонге.

Гул под сводами черепа постепенно затихал, превращаясь в еле различимый стеклянный шелест. Сайнжа торжественно протянул маркер, и Йонге машинально запихал его в карман. Пошевелил лопатками – боль снова злорадно откликнулась тысячей острых лапок.

– А я понял, чего он такой спокойный, – Рудольф поднялся, постоял пару секунд и потащился к валяющемуся лайнеру. – Раз не совсем из прошлого, то и кидаться не стал.

Лайнер лязгнул, Рудольф вздохнул и выпрямился.

– Только нахрена ему старое вооружение?

– Фанат, видимо, – Йонге тоже поднялся, борясь с желанием наглотаться обезболивающих. – Я таких встречал. Не поверишь, где.

Рудольф грозно засопел и нежно погладил лайнер по стволу. Почти против воли Йонге ухмыльнулся. Главным фанатом старинного оружия был лично товарищ Рудольф Вебер.

Сайнжа поднялся с обидной легкостью. Отряхнулся и неторопливо пошел к консоли, на ходу болезненно вращая плечами. Оттеснил угрожающе сопевшего Рудольфа и склонился над клавиатурой. Экран долго не реагировал, но после многочисленных нажатий и даже одного пинка в консоль самая середина все-таки вновь засветилась.

«Я приношу извинения за утаивание. Не следовало обманывать воинов. Однако у нас были чрезвычайные обстоятельства».

– Переведи, – вновь потребовал Рудольф.

– Отстань, у тебя тоже словарь есть, – отмахнулся Йонге.

– Но мне тяжелее перенастроить глассы.

– Короче, он извинился, – буркнул Йонге.

========== Глава 2 ==========

Яут грохотал под консолью. Экран все больше сдавал позиции, поэтому рассмотреть, чем занят великий охотник, получалось с трудом. Рудольф, ворча, крутил настройки глассов.

Куда больше внимание Йонге теперь занимали темные углы.

В обмене записками медленно прорисовалась удручающая картина. Группа охотников, увлеченных старинными технологиями – в переводе звучало как «биотехнологии», но словарю Йонге не слишком доверял – десантировалась на заброшенный корабль-грузовоз. Яуты и раньше находили такие – обломки великой цивилизации, построившей множество ковчегов, заполнивших их странными формами жизни и разославших свои корабли за точки невозврата.

Обычно найденные корабли оказывались пусты и безжизненны, но иногда там попадалось интересное и почти стопроцентно – смертельное.

Яуты обожали риск.

Группа Сайнжи обшарила корабль и нашла что-то…

Переводчик не справился, обозначив найденное как «твердое мясо».

– Спроси у него, откуда капсулы взялись, – посоветовал Рудольф, глядя на задницу охотника.

Яут попятился и выбрался на волю, с трудом удерживая в руках целую охапку различного барахла. Здесь даже имелись гораздо более продвинутые устройства, чем плазмомет.

– Эй, – Йонге помахал. – Вы и капсулы здесь нашли?

Сайнжа выпрямился и внимательно уставился на него. Спохватившись, Йонге снова взялся чертить маркером.

«Взяли с собой», – невозмутимо отпечатал Сайнжа в ответ.

– Все равно врет, – отметил Рудольф.

– Я ж еще не перевел, – с подозрением сказал Йонге.

– Тебя ждать замучаешься. Я словарик выковырял из базового комплекта.

– Чем пожертвовал?

– Точностью, – вздохнул напарник.

Йонге тоже вздохнул. Сайнжа методично навешивал на себя странные агрегаты, пока не вооружился до самых клыков. Рудольф презрительно посматривал на ассортимент, лаская верный лайнер. Йонге был уверен, что механик просто завидует легкости выбранного яутом оружия.

Сайнжа встряхнулся и заклекотал. Йонге обтер доску о штаны.

«Пойдешь с нами? На наш корабль?» – вывел он.

– Совет да любовь, – противным голосом сказал Рудольф. – Только зачем он нам? Этим кораблем он управлять не сможет.

– Обычно за спасение платят много, очень много денег, друг мой. Забыл?

Рудольф безмолвно закатил глаза и тут же сморщился. Конъюнктивит просто так не сдавался, заставляя глаза болезненно реагировать на слишком активное движение.

– Наконец, если мы не взлетим, то можем пустить его на холодец, – невозмутимо закончил Йонге.

Рудольф прихлопнул респиратор и вздрогнул плечами.

Сайнжа гонял по экрану что-то смутно похожее на аэросъемку. Все чаще сердито щелкал клыками, а потом раздраженно пнул консоль и обратился к клавиатуре.

«Принимаю ваше приглашение. Зрею, опять проходила свирепая молния?»

Напарники переглянулись.

«Вас зацепило?» – осторожно вывел Йонге.

«Броня крепка. Страшен не огнь, страшны те, кто следом»

Экран погас.

Йонге невольно потянулся к поблескивающей куче и наугад вытащил из нее несколько кривых изогнутых лезвий с рукоятями.

– Мы не сгорели только чтобы быть сожранными, – сердито сказал Рудольф.

Покопавшись в оставшейся куче, Йонге нашел восхитительную вещь: длинная гибкая полоса металла с короткими, но острыми шипами. И, судя по тонким подвижным лапкам на плоской стороне, она напрямую сцеплялась с носителем. Прищурив глаз, Йонге посчитал лапки, сделал поправку на рост яута и определил, что это идет прямо на позвоночник.

Сайнжа выразительно покачал головой, отбирая у него «многоножку».

Йонге вздохнул, но мысленно согласился, что ни ему, ни Рудольфу не стоит проверять себя на совместимость с инопланетными биопротезами. Поэтому дополнительно вооружился лишь маркером и самодельным планшетом.

Сайнжа оглядел консоль, погладил плазмомет и сделал шаг назад. Без всяких подсказок напарники попятились. Серво едва слышно зажужжали, оружие повернулось. Йонге зажмурился.

Вспыхнуло даже под веками.

– Твою мать!

Прикрывая глаза ладонью, Йонге осторожно разомкнул ресницы.

В распределительном узле горел даже воздух. Жар волнами накатывал со стороны расплавленного конгломерата, в который превратилась консоль и экран. Рудольф матерился и осторожно пытался протереть глассы рукавом.

Яут обернулся. Желтые глаза воинственно полыхали.

– Если это и старинный плазмомет, то только внешне, – резюмировал Йонге.

И расчихался. Вонь горелых инопланетных технологий забивала горло.

***

Сайнжа уверенно повел их в один из одинаковых коридоров. По пути он небрежно хлопнул по декоративной с виду панели, и в коридоре вспыхнул свет – и спустя пару секунд погас. Яут недовольно заворчал, Рудольф несдержанно хрюкнул. Йонге почувствовал непреодолимое желание внести на свой обломок запись: «Облажался – один раз».

Технический коридор ощутимо поднимался. Йонге чувствовал, как изменяется уклон, и искренне радовался. Его уже допекли как коридоры, так и весь чужой корабль в целом. Пустая скорлупа, не стоящая его пострадавшей спины. Даже призрачные перспективы отгрести деньжищ за находку испарились, как только стало известно, что первыми тут побывали яуты. Уж они не дураки, нашли бы что-то ценное – не стали бы делать из корабля охотничьи угодья. Ну или сначала нашли и вывезли, а потом уже занялись охотой.

– Прошли уровень первого завала, – сообщил Рудольф.

– Отлично, делаю ставку на виднеющийся вдалеке нормальный ужин. Терпеть не могу жидкие концентраты.

Сайнжа обернулся, на миг ослепив обоих раскорякой фонарика на лбу. Йонге отгородился от него планшетом, выслушал недоуменное ворчание и спешно накарябал: «Мы хотим есть».

Яут покивал, развернулся и устремился дальше. К счастью, этот проход неизвестные архитекторы делали под нормальных прямоходящих индивидуумов, не стремящихся ползать на брюхе.

Все шло так складно, что Йонге начал то и дело посматривать на радар. Тот успокоительно показывал один объект спереди и один объект сзади, а также размытую полосу очередного говнопровода на самой границе досягаемости.

И еще падала температура. Йонге даже застегнул куртку, а подумав – и пряжки на разгрузке. Рудольф за спиной пыхтел, как неисправный дизель, и уж ему-то наверняка холодно не было.

– Наверху можем тащить по очереди, – предложил Йонге.

– Я сам.

Сайнжа обернулся, и Йонге махнул, показывая, что разговор идет не с ним.

– Что это сам? Твой героизм никому не нужен.

– Это не героизм, – Рудольф снова запыхтел. – Это месть! Тащить буду я, а страдать – еще и ты!

– Ну тогда удачи, – невозмутимо сказал Йонге и принялся насвистывать.

Сайнжа вновь обернулся, поиграл щетинками и приложил палец к клыкам, негромко зашипев.

Йонге кивнул и свистеть перестал.

Коридор все больше заворачивал, и когда Йонге начал опасаться, что вот-вот придется заниматься восхождением по склонам, Сайнжа остановился. Негромко заворчал и шагнул в сторону, открывая обзор.

Свет фонаря позволял рассмотреть глухо закрытый люк привычной конструкции: запорное колесо, стопоры, замки и четыре рукояти. Йонге тщетно попытался найти на нем хоть подобие панели управления, но люк стоял в обшивке абсолютно монументально.

«Чем открывать?» – написал Йонге прямо на стене.

Яут ухватился, налег с рычанием. Мускулы под шкурой проступили натянутыми канатами. Сама шкура словно сделалась тоньше и светлее. Тяжелые кости внезапно четко обрисовались по всему скелету, и Йонге с легкой завистью подумал, что сам-то он после анабиоза такие трюки вытворять бы не смог.

Люк не поддавался. Сайнжа перестал налегать на рукояти, зашипел и отступил. Судя по нервно дергающимся челюстям, его не устраивал очередной провал. У Йонге просто руки чесались взять маркер и поиздеваться, но он сдержался.

Вместо этого написал: «Отойди» и помахал табличкой у яута под носом. Сайнжа скрестил руки на груди и шагнул чуть в сторону. Свет фонаря метнулся по стенам и ушел вверх – яут высокомерно задрал голову.

– Давай прорежем дырку, – воодушевленно сказал Йонге, взглядом ища напарника.

На прицельной рамке вспыхнул свет.

– Просверлить хорошую дырку я всегда готов, – хмыкнул Рудольф.

Йонге тоже шагнул в сторону и сделал широкий жест.

Проходя мимо, Рудольф задел Йонге, и внезапная приливная волна синхронизации заставила первого пилота шумно втянуть воздух. Рудольф сбился с шага, остановился, прислонил лайнер к стене и круто развернулся.

– Респиратор сними, – потребовал он.

– Не понял?

Рудольф шагнул вперед, сдергивая с себя пыльную резиновую маску, и даже в скупо льющемся из-за его спины свете Йонге успел заметить контраст между чистым лицом под защитой и потемневшим – вокруг. Миг спустя Рудольф так же молниеносно содрал с него респиратор, еще шагнул, уже тесня напарника решительно выпяченной грудью, и с размаху поцеловал.

Они так стукнулись зубами, что Йонге глухо взвыл от боли. Рудольф сгреб его за затылок, притягивая к себе. Поверх боли и пугающего возбужденного трепета яростно вспыхнуло его, Йонге, собственное и чистое негодование.

Полторы тысячи дней: четыре года и еще месяц они держались на почтительном расстоянии друг от друга. Соблюдали личные границы, уважали право каждого на приватность и успевали поймать синхрон, когда начиналась лишняя раскачка.

Один вылет похерил всё.

На три секунды Рудольф заглушил его губами, а затем отпрянул, и Йонге в ярости отшвырнул его руку. Оба задыхались – бедный кислородом воздух обжигал горло и легкие. Йонге судорожно натянул респиратор обратно, чувствуя, как они опять синхронизируются, и видя, как руки Рудольфа двигаются точно такими же суматошными рывками, терзая завязки и магнитные липучки.

– Совсем ебанулся! – рявкнул пилот, нервно вытирая ладони о штаны. – Я сказал, жри церебролин! Еще руки протянешь, пристрелю нахер!

– Надо было все-таки трахнуться еще на первом вылете.

Рудольф почти мурлыкал, и это злило даже больше, чем мутные глаза наркомана и поплывший взгляд. Яут, с интересом наблюдавший за разыгравшейся драмой, издал вежливое клокочущее покашливание, и Рудольф резко отвернулся.

– Мозги пересобери! – пожелал Йонге в спину напарнику.

Подхватив лайнер, механик выбил дробь команд на клавишах и упер развернувшийся приклад в пол. Сайнжа скользнул вдоль стены, освобождая пространство, и оказался в пугающей близости от Йонге. Протянул руку, шевеля когтями, а мгновением позже лайнер жахнул без предупреждения.

Все пространство коридора будто встряхнуло.

Сайнжа уперся рукой в стену, словно прикрывая пилота, и беззвучно оскалился.

– Нормально, – сказал Йонге, сам себя не услышав. – Это волновой. Скотина белобрысая.

Отцепив от себя запаску, Рудольф выковырял две батареи, заменил их на лайнере, швырнул выгоревшие на пол и первым двинулся на свет.

От люка не осталось ничего. Сквозь дыру заструилась удушливая жара. Йонге машинально вжался в стенку – на миг представилось, что волна раскаленного газа засела в засаде, выжидая, когда они сунут носы на поверхность, чтобы атаковать со всей мощью.

Яут оттолкнулся от стены, приставил ладонь ко лбу, всмотрелся наружу и тоже двинулся к выходу. Пилот постоял на месте, а потом выместил раздражение на стене, пнув ее, хотя и хотелось врезать кулаком. Но кисти все еще болели.

Оба прекрасно были осведомлены о побочных эффектах, когда кораблем управляли всего двое. Про усеченные парные команды шуточки ходили еще с прошлого столетия. Чем больше людей, тем проще, как с распределенными вычислениями. Чем меньше – тем сильнее оказывалась их связь, практически «голова к голове», и работать в таких условиях становилось почти невозможно.

Даже семейные пары рисковали застрять в койке, едва войдя в первый синхрон, и остаться в ней уже навечно. Ну либо до прибытия бригады санитаров.

После нескольких десятков казусов фармакология поднатужилась и сделала шаг вперед, предоставив отважным естествоиспытателям десятки различных блокаторов нейронной деятельности.

Вкупе с сильными волевыми качествами и рациональным мышлением это давало неплохие результаты, и вскоре шуточки про церебральный секс обросли такой бородищей, что произносить их вслух стало уже попросту неуместно.

Они с Рудольфом прекрасно справлялись, пока корабль работал согласно режиму оптимальной загрузки. Разбогатеть в космосе было легко, в каждой солнечной системе пряталось сокровище, только следовало его найти, откопать и вывезти. Главное – иметь хороший корабль и крепкие работящие руки. Потому они и отправились искать себе сокровище. Но никто не предупредил, что несметные богатства охраняются огнедышащим драконом.

Горячий воздух заставлял покрываться испариной, и тут же высушивал ее вновь. Бормоча в респиратор проклятья, Йонге застегнул куртку. Потеть он мог сколько угодно, но допускать испарение влаги не собирался. Им еще предстояло тащиться обратно двое суток.

Остановившись на самом краю, он огляделся.

Пустыня, расстилавшаяся до самого горизонта, превратилась в самый натуральный полигон. Сначала по ней прокатился терминатор, расплавив песок, а следом по еще горячей массе как следует помолотило миллионовольтными разрядами.

Псевдостеклянная масса застыла буграми, наплывами, и обезображенный пейзаж намекал, что ползти к цели двум людям и одному яуту придется осторожно, очень внимательно глядя под ноги.

Йонге мрачно попробовал найти хоть что-нибудь приятного.

Во-первых, раскаленный день сменился сумерками. Во-вторых, все небо затянули тучи, непонятно откуда вылезшие в пересушенном обедненном климате. В-третьих, проклятая пыль, заряженная электричеством, по-прежнему клубилась в воздухе, наполовину забивая сигнал «Фелиции». А он все-таки шел – без вспомогательных маяков Йонге чувствовал только смутную, инстинктивную тягу в направлении оазиса.

Йонге поднял руку, пошевелил пальцами, и между ними скакнула ярко-синяя искра.

– Мать твою!

Рудольф только что получил более основательный удар от лайнера. Йонге огляделся еще раз, бросил прощальный взгляд на корабль, и осторожно полез вниз. Шершавая обшивка помогала идти уверенно, но в конце все равно нужно было прыгать. Йонге тормознул, основательно потопал ботинком и сиганул на стекло, оберегая забинтованную ногу. Приземлиться нормально не вышло – он упал на колено. Рудольф шагнул вперед, молча протянул руку, но Йонге решительно отпихнул его.

– Пекло, хоть вообще не вылезай, – пожаловался напарник. – Может, до ночи подождем?

Вел он себя как ни в чем не бывало, и Йонге решил не нагнетать обстановку, но записал на память устроить прояснение отношений, как только подвернется возможность. Желательно уже вне этой гадской планетки. Отдельного удара в челюсть Рудольф заслуживал за идиотское бахвальство своими умениями контролировать хер в штанах.

– Раньше стартуешь, быстрее загрузишься, – прохладно сказал Йонге. – Я хочу как можно быстрее, – это слово он специально выделил, – починить наши модули.

Яут, источающий сияние каждым навесным элементом вооружения, тяжело прошел, цепляясь длинными когтями на ногах, отнял многострадальный маркер и прямо на обшивке нацарапал: «Куда дальше?».

Йонге вновь прислушался к сигналу, на всякий случай закрыв глаза, и уверенно махнул рукой, показывая направление. Подумал и дописал, что идти долго.

Первые же шаги к цели продемонстрировали, что расчеты на два дня были даже еще оптимистическими.

Все время казалось, что зеленоватые волны слишком гладкие. Йонге балансировал обеими руками, и нога вела себя совсем отвратительно.

– Слушай, Рудольф, а может, вы до корабля и обратно, а? – задумчиво протянул Йонге, оглядываясь на скалы. Теперь ясно виделось, что возникли они от удара корабля. Раскаленная порода расплескалась и со временем причудливо застыла. – Я тут не поскачу.

– Ну да. А кто смотреть за этой рожей клыкастой будет, когда я спать лягу?

– А ты не ложись, – посоветовал Йонге. – Есть такие хорошие таблеточки…

– Отлипни со своими таблетками. Я лучше тебя потащу.

Сайнжа, терпеливо выслушивавший их, зарокотал, надув горло, и потребовал выдать маркер. Короткая оживленная переписка закончилась тем, что яут предложил свои услуги по переноске раненного товарища. Так и написал: «соратника по общему делу».

«Надорвешься».

«Слаб тот, кто не может три дня и три ночи нести повелительницу семьи, останавливаясь лишь для краткого отдыха».

– Чего он там рисует, поэму, что ли? – Рудольф вновь чихнул и яростно почесался.

Йонге держался из последних сил: непрерывная электрическая щекотка доканывала. Ему хотелось чесаться непрерывно, да еще и спина под ускоренной регенерацией вела себя неприлично.

– Говорит, у них баб принято на руках по три дня таскать.

– Так то бабы… – разочарованно сказал Рудольф и сам себя оборвал. – О, а ведь точно!

Женщины яутов отвечали биологической концепции матриархата: суровые, влиятельные и при этом здорово превышающие и ростом, и размахом плеч своих мужчин. Про три дня Сайнжа явно наврал, но от него и не требовалось бежать без остановки.

– Я могу еще и дорогу прорубать, – добавил Рудольф. Поставил лайнер и сделал крошечный шажок к напарнику. – Ты это… прости, в общем, за ту хрень в тоннеле.

– Я-то думал, ты раньше завтрашнего не разродишься, – ухмыльнулся Йонге.

– Но таблетки глотать не буду, – поспешно добавил механик.

– Без проблем. А я, если что, сразу по яйцам бить буду, – милостиво согласился Йонге.

Рудольф поскреб в затылке, вновь поднял лайнер, повесил его как балансир, и осторожно двинулся вперед, прощупывая путь.

Яут подошел и присел, предлагая Йонге обе руки. Пилот помотал головой. Представив, как яут несет его, вынуждая всем весом спины налегать на жесткую костистую руку, он содрогнулся, ощутив явное эхо боли. Вместо этого он похлопал яута по плечам. Сайнжа озадаченно скосился на его руку, но присел еще чуть ниже.

Йонге примерился и устроился у яута на спине, стиснув ногами и руками. Сайнжа подхватил его под бедра, выпрямился, покрутил головой, проверяя, можно ли дышать – гаду везло, никаких респираторов не нужно, – и направился следом за Рудольфом.

Йонге на всякий случай сложил пальцы в хитрую дулю, переплетая друг с другом. Такому трюку его научил один приятель, частенько ходивший в наемниках: потеря сознания, говорил он, не должна приводить к тому, что ты падаешь и теряешь свою дурацкую жизнь.

Разработанная им хватка требовала определенных тренировок, но сложенный «замок» расцепить было невозможно без дополнительно и осознанно приложенных усилий.

Как Йонге и ожидал, его быстро начало клонить в сон. Остатки бродящей в крови химии подавляли нервную деятельность, стоило только на несколько минут расслабиться. Яут двигался быстрее, чем рассчитывал пилот, и Йонге даже слегка укачивало.

На синхроне вяло тлела зависть: Рудольфу идти было нелегко, однако Йонге считал справедливой данную компенсацию за то, что сам Рудольф жив и невредим.

Он пришел в себя, когда Сайнжа пытался разжать ему пальцы.

К его чести, яут старался не использовать когти, но все равно едва не ломал хрупкие человеческие кости. По крайней мере, Йонге считал себя хрупким, когда спал, а не бил по морде.

– Эй, осторожнее!

Ноги стояли на твердом, и он разжал замок. Придерживаясь за яутские плечи, выпрямился.

– Я думал, ты его задушишь.

Голос Рудольфа звучал глуховато. Йонге поморгал, огляделся и с сожалением понял, что не имеет понятия, сколько они прошли. Электрический туман сгустился еще больше, и полностью скрывал ландшафт, да еще и мельтешил искрами, но хотя бы перестал так колоться.