Текст книги "От звезды до звезды (СИ)"

Автор книги: skjelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

То ли яут стабилизировался, то ли у него стремительно закипали мозги.

Йонге почувствовал движение жестких щетинок под ладонью и очень осторожно приподнял руку.

Дылда мигнул. Сонная муть утекла из желто-оранжевых глаз, расширенные черные зрачки медленно сжались в точки.

– Доброе утро, – сказал Йонге первое, что пришло в голову.

Переводчик остался в главном зале, поэтому рассчитывать на полноценное общение было довольно сложно. Йонге медленно показал яуту обе руки, развернув их ладонями вперед. Дылда вяло поднял руку, толкнул его ладонью в ладонь и тут же уронил кисть обратно. Йонге почесал в затылке, попробовал общаться жестами, понял, что это бессмысленно, и почти бегом поспешил в главный зал. Уже ставшие привычными пустые коридоры гулко отражали эхо шагов.

Рудольф встретил его у дверей – настороженный и щурящий глаза, словно уже искал, в кого стрелять.

– Что?

– Дылда проснулся, – выложил Йонге. – Давай переводчик, а то хрен его знает, что пациенту нужно!

Рудольф молча вернулся к столу, забрал транслятор и двинулся к лечебной спальне сам. Йонге хмыкнул, но не стал спорить.

Перед тем как отбыть, Сайнжа успел побеседовать с Рудольфом. Точнее, это был перепих в душевой, который Йонге не наблюдал лично, но прекрасно чувствовал через синхронизацию. И именно после этого Рудольф начал то и дело подсовывать напарнику то куски чужеземной жратвы получше, то воды почище, а пару раз даже порывался помочь с передвижением.

Когда Йонге не выдержал и спросил, что за херня творится, Рудольф выложил, как на духу, что Сайнжа поделился с ним историей о «соленой глазной воде», случившейся у Йонге от больших переживаний.

Йонге пригрозил списать механика на сушу за лишнее слюнтяйство, тем самым заставив слегка сбавить обороты. Но периодически Рудольф все равно отмачивал что-нибудь странное. Например, как сейчас – решил пойти первым и принять все возможные опасности на грудь.

Дылда опасности не представлял. Транслятор добросовестно перевел скупые жалобы на головную боль, жажду и почесуху, а также холод. Рудольф смущенно прокашлялся: он опять возился с охладительной системой и изменил настройки по всему дому.

Пришлось искать дополнительные укрывные материалы, чтобы защитить мерзнущего яута. Вломившись в несколько чужих спален, Йонге ограбил хозяина, утешая себя рассуждениями о том, что все исключительно на пользу сердечного друга Цвейхи. С этими же утешениями одно из одеял он умудрился преступно порвать и по пути стыдливо спрятал за статуей.

Почти заваленный одеялами Дылда сделал непрозрачный намек, что греться лучше вдвоем и втроем, но взамен получил только общественное осмеяние.

– Инвалидам благотворительных оргий не подаем, – напоследок выпендрился Рудольф.

– И лучше больному сохранять покой, – подытожил Йонге.

Сердито хрюкающий яут остался наедине с покрывалами и собственными фантазиями.

***

– Мне интересно, почему они так на людей западают? – рассуждал Рудольф, вертя в пальцах статуэтку, изображавшую, как яут пронзает копьем точно такого же альяса, что бродил по городу. И, возможно, размножался. – Мы же типа низшей расы.

– Вот ты баб любишь?

– Ну, люблю…

– А они не могут, кроме как по праздникам. Понимаешь, где засада?

– Так летали бы по борделям, – пожал плечами Рудольф.

– Тебя не спросили. Они, небось, пару-тройку тысяч лет в матриархате живут, а ты… По борделям, ха!

– Хорошо, идейные пидарасы, – согласился Рудольф. – Но почему люди?

– А тессианок ты любишь? – снова задал каверзный вопрос Йонге.

– Хм-м… Их все любят!

– А ведь они не нашей расы, – засмеялся Йонге. – И рук у них четыре. Но красивые же?

– Да-а, – мечтательно протянул механик.

– Аррха-а! – подтвердили от двери.

Йонге проявил чудеса изворотливости в самом прямом смысле – крутанувшись всем корпусом и одновременно сдернув с бедра наполовину облегченный УКВД. Рудольф благоразумно присел, уходя из сектора возможного обстрела, поскольку лайнера под рукой у него не было.

Дылда, закутанный в одеяла, поднял руку и неуверенно помахал.

– Идиоты!

Осудив разом всех яутов, Йонге убрал оружие, потер заболевшую от рывка спину и на всякий случай аккуратно развернулся еще и в противоположную сторону, проверяя, как позвонки приняли такой фокус при полутора G. Предательскими щелчками никто не отозвался.

Яут отлепился от косяка и медленно пошел к центру комнаты. Его не только шатало, но еще и вело вправо. Припадая на одну ногу, он неумолимо выходил на кривую.

– Мозги набекрень, – диагностировал поднявшийся Рудольф. – Надо его вернуть обратно.

– Я не потащу, – категорически отказался Йонге.

Рудольф отобрал у него переводчик, поставил статуэтку на место и пошел налаживать взаимоотношения.

Дылда наотрез отказался возвращаться и долечиваться. Единственной уступкой он позволил довести себя до сооружения, что Йонге мысленно называл диваном прошлой эпохи. С явным облегчением устроившись на широченном сиденье, яут сделал несколько хитрых движений кистью, и на противоположной стене медленно разгорелась проекция.

– О, кинотеатр, – одобрил механик. – Пойду схожу за хрустками.

– Ты серьезно, что ли?

– Ну да, а чего? Еда нормальная, да и этот, небось, после капельниц жрать хочет. Кстати, ты помнишь, как его зовут?

– Не смог запомнить, – честно признался Йонге. – От их имен уши сворачиваются.

– Ладно, – Рудольф помахал, привлекая внимание яута, и показал ему транслятор. – Как тебя зовут?

Дылда разродился длинным кашлем, переходящим в глухой рев.

– Предлагаю звать Коклюшем, – после напряженного молчания сказал Йонге.

– Шутник. Я вот одну часть услышал, она даже переводится. Это… Вайхта. Вроде так.

– Вайхта? – повторил Йонге, глядя на яута.

Тот кивнул.

– Отлично. Будешь есть? Я хочу такие маленькие листья, в коробках хранятся.

«Принеси мне желтых початков. Они в крытых хранилищах возле холодной камеры».

– Договорились, вегетарианец.

Пока Рудольф промышлял на кухне, Йонге пытался смотреть местное телевидение вместе с яутом. Привычных репортажей тут не было, трансляция шла сплошняком и сопровождалась быстрым и резким говором комментатора. Переводчик не справлялся с диалектом или, на что больше походило, профессиональным сленгом, поэтому оставалось только наблюдать за событиями.

Рудольф явился как раз к эпическому моменту, когда показывали обрушение части дворца. Видимо, оно стало мощнейшей новостью за последнее десятилетие, если сводки крутили даже спустя два дня после событий.

Йонге знал, как все зыбко в медийном пространстве – не успеет выйти одна горячая новость, как ее тут же сменяет другая, еще более раскаленная. Конкуренция на рынке всегда была жесточайшей. Но не исключалось, что у яутов довольно мало событий, а внешние источники они могли и не любить. Йонге даже не смог вспомнить, случались ли какие-то громкие межрасовые взаимоотношения, включающие яутов как участников.

– Да, хорошо я постарался, – протянул Рудольф, на ощупь вручив Вайхте разящие йодом початки и едва не промахнувшись. – Ой епта…

– А вот это уже неслабо. Как там Цвейха говорил? Минута славы, да?

На экране хорошо знакомая обоим платформа таранила живую массу яутов, пробиваясь к окраинам. Когда крутые бока врезались в дома, Йонге поежился. Не верилось, что он управлял всей этой разрушительной допотопной мощью, но запись ошибаться не могла – он хорошо видел и себя, повисшего на рычагах, и Рудольфа, державшего пылающий лайнер.

Яут заклекотал, перекрывая шум, идущий от экрана.

«Слабые, – сказал он, видя, что напарники пялятся на него. – Гипнотическое влияние силы. Вы их побеждали».

– Так ты вроде тоже в толпе слабых был, – Рудольф оттянул респиратор, не преминул ухмыльнуться и только потом закинул в рот сразу несколько хрустков. – Вон башку как проломило, – добавил он уже сквозь резину и собственное чавканье.

«Я уходил оттуда. Напал одержимый, и я его сломал».

– Суровые решения, – опять не удержался от констатации фактов Рудольф.

Йонге отнял у него хрустков и тоже принялся зажевывать скандальные репортажи. Показывали уже совсем непонятные события, но вроде бы связанные со всеобщей истерией. Вайхта смотрел внимательно, перемалывая початки, но потом тяжелая голова начала клониться, и Йонге беспокойно толкнул напарника в бок. Яут то ли засыпал, то ли норовил потерять сознание.

Рудольф выразительно пожал плечами. Они действительно не могли ему помочь. Яут еще пару минут боролся с собой, а потом громко вздохнул и завалился набок. Йонге едва успел отодвинуться, чтобы ему на колени не приземлилось массивное плечо. Обошлось ударом головы, впрочем, достаточно мягким.

«Спать», – выговорил яут.

– Ну, хотя бы жить будет, – вздохнул Йонге.

– Это точно, – Рудольф постучал по сканеру. – Я, кстати, вижу, что в доме появился наш старый знакомый.

– Ключики ему, что ли, выдали?

Пожав плечами, Рудольф выгреб из коробки остатки хрустков. На экране продолжали стремительно развиваться события, но теперь уже Йонге было неинтересно. Появление Сайнжи обещало большие новости, какими бы они ни оказались – плохими или хорошими.

Вайхта зашевелился, повернулся, и длинная рука почти безжизненно свесилась с дивана. Тяжелая голова тоже повернулась, и защитная нашлепка оказалась прямо перед Йонге. Он не удержался, оттянул дредлоки, частично скрывавшие светлый пластик, и потыкал пальцем. Нашлепка была твердой. Йонге постучал по ней костяшками.

Чего сканер Рудольфа не показывал, так это второго яута.

На порог залы ступили сразу двое. Йонге отдернул руку. Цвейха толкнул Сайнжу плечом, шагнул вперед и зарокотал как генератор, расправляя сначала нижние, а затем верхние челюсти.

– Я тут не при чем, – быстро сказал Йонге.

– Он зол, – вежливо перевел Рудольф. – Спрашивает, какого черта мы вытащили больного из его покоев.

Йонге потянулся к столу, еле-еле кончиками пальцев достал переводчик и отгородился им от яута.

– Он вышел сам, включил проектор, а потом уснул! Идите в задницу!

Сайнжа клекотнул, но Цвейха явно не собирался отпускать шуточки.

«Тогда зачем ты пытаешься вскрыть его ранение?»

– Я наоборот, проверяю, надежно ли. Мало ли что!

– Медконтроль, – поддержал Рудольф. – Прошу оплатить курс сиделки.

Сайнжа заклекотал еще громче, растягивая челюстные перепонки.

Прошествовав через всю залу, Цвейха склонился над больным, повернул его голову, оттянул верхнее веко и всмотрелся в затянутый белесой пленкой глаз. Потом фыркнул, присел, перекинул через плечи повисшую руку и легко поднялся, снимая с Йонге тяжеленного охотника.

– Я ничего не делал, – повторил Йонге.

«Я вижу. Прекрати оправдываться».

– С вами надо быть осторожнее. Вчера ты говорил, что вы не сожалеете о погибших, а сегодня готов меня порвать за то, что я лезу к твоему приятелю в голову.

«Позавчера. И я не сожалею. Он должен мне».

Йонге внимательно посмотрел на яута, тот тряхнул гривой, перехватил Вайхту за пояс и буквально потащил к выходу. Голова охотника болталась, но при этом он удивительным образом ухитрялся переставлять ноги, пусть и через раз.

– Смотри, как они наловчились, – Рудольф ухмылялся под респиратором. – Не-не, не подумайте, он мне никто. Просто денег должен.

– Насчет денег он, конечно, не говорил, но теорию я поддерживаю.

«Он должен жизнь», – поправил успевший подойти ближе Сайнжа.

– Даже так? Отличный повод. Но нас больше интересует, что насчет награды?

Рудольф выхватил из пальцев яута маску и подкинул. В неярком освещении она вспыхнула новой окантовкой. Цвет наводил на мысли о золоте. Поймать он ее не успел – Сайнжа перехватил маску в высшей точке и одним движением повесил на бедро.

«Не играй с моими вещами. Моя аудиенция была успешна».

Йонге торжественно протянул руку Рудольфу, и тот с таким же большим чувством ее пожал.

«Великая Мать изрекала, что чужеземцев, внесших смятение в общественный праздник, следует казнить».

Не расцепляя рук, напарники одинаково повернулись к нему. Йонге успел заметить, как по опущенному сканеру Рудольфа мелькнули цифры и тут же сменились недвусмысленной меткой прицела.

«Однако, – продолжил Сайнжа, – из-за дипломатической договоренности решено сменить казнь бесчестьем».

– Обалдеть, – сухо сказал Йонге.

«Ваши имена не будут внесены в летопись науду, оказавших великие услуги всему роду. Ни один охотник не предложит вам родовой союз, и ни одна воительница не согласится на создание новой жизни».

– Безусловно, это все очень страшные кары, но что насчет денег? – не выдержал Йонге.

«Имя славы было передано мне, и награда переведена в…»

Переводчик запнулся, высветил значок обработки запроса, а потом заявил, что это понятие ему незнакомо, однако может относиться к категории имущественного права.

– Тебе что, заплатили, не знаю, рабами? – Йонге выдернул руку из хватки Рудольфа и встал с дивана, воздвигнувшись в полный разъяренный рост.

Он точно прибавил роста. Еще чуть-чуть волшебных костных активаторов – и будет под два метра. Йонге почти довольно прикинул, что не придется очень высоко подпрыгивать, чтобы бить Сайнжу по голове.

Яут повторил непереводимое определение, и Йонге потер переносицу пальцами, удерживаясь от крика. В последнее время собственная неуравновешенность начинала его нервировать. После окончания катавасии с яйцами, яутами и придурочными императрицами следовало бы записаться на прием к психоаналитику. А может, сразу к нейропсихоаналитику – чиниться так чиниться.

Рудольф сочувственно поглядывал на него, и его состояние выдавала только нервная дробь пальцев по бедру, затянутому в форменные штаны. Йонге мимоходом отметил, что Рудольф тоже прибавляет в габаритах – всего ничего прошло с момента примерки, а сейчас форма уже была впритык.

– Используй другие слова, – наконец, посоветовал он. – Я не могу понять, что за плату тебе выдали.

«Это… наше завоевание территорий. Отдельная внешняя земля».

– Колония, что ли? – спросил Рудольф.

«Да!»

– Зашибись, – подытожил механик. – И что мы с этого поимеем?

– Геморрой, – внятно определил Йонге.

«Это не просто колония. Она развивающая. Погружение в руды и поиск сокровища».

– Звучит неплохо, но я уже ни в чем не уверен, – вздохнул Йонге.

Сайнжа прошелся от стены к стене и под напряженными взглядами людей снял с полки пульт управления – такой же основательный, как и все, что производили яуты. Пощелкав кнопками, он превратил выпуск новостей в инфодоску, и после еще одной серии манипуляций на экране высветилось объемное изображение кристалла.

– Ничего не понимаю, – сказал Рудольф и плюхнулся обратно.

– А я… черт, я без сканера не могу. Сайнжа! Здесь есть выход в сетевой кластер первого и второго уровня Фузии?

Сайнжа молча прощелкал кнопками, и экран растаял, а вместо него образовалась голограмма, отображающая знакомые уже уровни кластеров. Подумав, Сайнжа добавил такую же трехмерную клавиатуру. Йонге подошел ближе к этому творению и без особой уверенности провел пальцами по мерцающим кнопкам. Перевод на человеческий или какой-нибудь еще более-менее понятный язык отсутствовал. Йонге вздохнул.

– А активный курсор есть?

Сайнжа вновь поколдовал над пультом, и клавиатура сменилась на копию яутской кисти. Йонге осторожно подвел к ней ладонь и аккуратно нырнул, как в перчатку. Пошевелил пальцами, убедился, что голографический интерфейс успешно отзывается на производимые человеческой кожей микротоки, и уже гораздо увереннее нырнул в громоздящиеся уровни.

Ему понадобилось около четверти часа, чтобы пробраться сквозь безобразие, творящееся в секторе, куда сваливалось все, что мало-мальски касалось науки.

Сайнжа успел занять диван и развалиться на нем полностью, вытянув ноги. Отжатый к самому подлокотнику механик недовольно ерзал.

«Чеши», – неожиданно подсказал транслятор.

Йонге отвлекся от многоуровневой схемы и уставился на диван. Рудольф почти неуверенно положил пятерню на мощный череп. Сайнжа сложил клыки и прикрыл глаза.

– Докатился, – сказал Рудольф. – Ищи давай!

Ориентируясь на слабо зудящие под черепом воспоминания, Йонге зарылся в разделы, касающиеся современного кораблестроения, и там застрял еще на добрых полчаса, перелопачивая тонны информации. Просеяв все, что касалось топливных разработок, и убедившись, что кристалл не подходит ни под одну из них, он ненадолго задумался, а потом полез в не менее обширный раздел навигационных систем.

И вот здесь его ожидала удача. Йонге сжал зубы, чтобы не выдать обуявшие его чувства, и быстро свернул все открытые окна, чтобы яут не начал присматриваться к ним слишком внимательно. Стряхнув «перчатку», он пошевелил пальцами, избавляясь от онемения, и вновь вооружился транслятором.

– Что там? – нетерпеливо спросил Рудольф.

– Хорошая сделка, – буднично ответил Йонге. – В минусах не останемся.

Сайнжа моргнул и медленно поднялся.

Кристаллы, продемонстрированные им, не были совсем уж страшно редкими и бесценными, иначе разработку уже давно присвоили бы себе ушлые корпорации. Но они существенно облегчали процесс настройки тонких систем искинов, большая часть которых была нагружена расчетами продвижения корабля в межзвездном пространстве.

В отличие от представлений людей прошлого, люди настоящего прекрасно знали, что в космосе чихнуть нельзя, чтобы не влететь в гравитационное искажение – и это в самом лучшем случае. Навигационные траектории помогали обходить ловушки пустоты, но для этого требовались такие мощности, что искины горели один за другим. С кристаллами система становилась на сорок пять процентов надежнее. В пересчете на промышленное производство – громадные деньжищи.

– Мы согласны. Давай документы. Нет, стой. Я вижу, что ты уже готов озвучить какое-то «но». Давай начни с плохого и закончи хорошим. Пожалуйста.

«Я нахожусь в затруднении наследования, – начал Сайнжа. – Поскольку мое отсутствие продлилось долго, было принято считать меня постоянно ушедшим. Сейчас мои нижние ветви владеют имуществом, и мое восстановление должно пройти без вреда чужих интересов. Я обращался к родовому правнику, он взимал на себя труды».

– Ладно, сдаюсь, я не понимаю, – вздохнул Рудольф.

– Все просто, друг мой: его признали умершим, а наследство раздали детям, поэтому юрист…

Йонге запнулся и замолчал. Фразу он говорил почти на автомате, и только секунду спустя понял, что в ней странного. Наследство. Все имущество Сайнжи перешло по наследству. Но к кому?

– И кто же забрал все твое имущество? – озвучил он вслух.

«Мои сыновья, – с легким сожалением сказал Сайнжа. – Они выросли. Я не видел их взросления и первой охоты».

Напарники переглянулись.

– А сколько тебе лет? – с подозрением спросил Рудольф.

Ответ Сайнжи переводчик переваривал секунд десять, подгоняя метрические системы и биологическое соотношение продолжительности жизни. Йонге некстати вспомнил, что люди считаются одним из наиболее короткоживущих видов. Наконец транслятор выдал итоговый вариант:

«Тридцать пять и еще семьдесят сна».

– Сколько? – взвыл Рудольф, вскакивая с места. – Да ты педофил!

«Кто? Не посягательство на младшие…»

Яут начал возмущенно клацать челюстями, однако Рудольф вскинул руку, останавливая пламенную речь.

– Умолкни! Я не хочу ничего знать!

Йонге поспешил вклиниться в беседу, прежде чем обмен оскорблениями перешел в активную фазу.

– Эй, спокойнее. Чего ты психуешь, он же спал семьдесят лет, а не доживал до пенсии.

– Да? – Рудольф потер лоб. – Слушай, точно. Что-то я того…

«Сколько лет каждому из вас?» – немедленно поинтересовался яут.

– Надо соврать, – прошипел Рудольф, – а то я как дурак буду…

– Тридцать четыре, – отмахнулся от него Йонге. – Каждому.

Сайнжа помолчал, раскрыл челюсти в усмешке и молча показал большой палец.

– Мы ушли от темы, – Йонге помахал транслятором. – Это были все плохие новости?

«Ситуация в том, что правник регулирует наши отношения месяц. Этот период моя способность передавать права отсутствует. И через это время я не буду иметь прав торговать с теми, кто признан бесчестным».

– А хорошие новости?

«После восстановления прав я смогу осуществлять подарок».

– Это ж нам целый месяц за ним следить придется, – вздохнул Рудольф. – Сплошные расходы.

– Да ладно, мы и так собирались тащить его на патентные исследования. Сайнжа, ты же не сбежишь?

«Почему я должен скрываться?»

– Не должен, не должен, – Рудольф потянулся. – Черт, я жрать хочу. А следить придется, чтоб не сдох где-нибудь. Иначе хрен нам лысый, а не колонии. Только учти, великий нищий охотник, за пассажирство принято платить.

«Разве я не навигатор?» – возразил Сайнжа, сворачивая голограмму со своего пульта.

Он тоже потянулся, и Йонге проникся подозрениями, пытаясь определить, является ли это признаком синхронизации, или яут просто устал от своих аудиенций.

– А члены экипажа все расходы делят между собой, – быстро исправился Рудольф. – Пойду я пошарю в холодильнике. Где взять калорий честному космоплавателю?

«Минус две тысячи шестьсот липатов», – уточнил Сайнжа ему вслед.

– Чего? Чтоб ты ими подавился, жмот!

Йонге фыркнул, не сдержавшись. Сайнжа поглядел на него, щелкнул клыками, и пилот примирительно поднял руки. Сайнжа поднялся, откинул наруч, потыкал пальцем и в два широких шага оказался возле пилота. Йонге упредительно развернулся плечом вперед, но Сайнжа только провел ладонью у него над макушкой, после чего опять заглянул в свою мини-консоль. Буркнув короткую фразу, он кивнул на транслятор. Йонге демонстративно поднял его и вздохнул.

«Ты стал выше. Сильная кровь».

– Значит, не галлюцинации, – скорее сам для себя сказал Йонге. – В каком смысле кровь?

«Наша генетика. Она высокая. Совмещается со многими расами, однако успех низок».

– Не все способны жрать вашу еду и не обгаживаться? – неуклюже пошутил Йонге.

«Большинство умирает».

Яут развернулся и пошел к выходу. Йонге сглотнул и невольно провел рукой по лбу. Некоторые вещи он не хотел бы узнавать.

Запоздалый гнев схлынул так же быстро, как и накатил. Йонге уже понял, что в психологии яутов отсутствует понятие заботы о ближнем своем, замененное на сложные ритуалы, когда каждый делает вид, что на другого ему плевать, и отношения между ними сугубо деловые. Что уж говорить про чужаков, которые вообще относятся к другому блоку Фузии.

Всем этим ребятам не помешал бы курс хорошей психотерапии.

***

С возвращением яутов в доме Цвейгех развилась бурная деятельность. Сам Цвейха собирал многочисленные, научно выглядящие склянки и странного вида аппараты, целеустремленно унося их в ангар. Попутно он раздавал пинки слугам, и те суетились с утроенной энергией, судя по всему, консервируя жилище. Йонге попробовал выследить, куда скрывается вся эта ватага дроидов – за два дня ни одна гадина не показывалась им на глаза – но потерпел неудачу.

Дом постепенно наполнялся отчетливым запахом стерильности.

Сайнжа как бы между делом упомянул, что разрешенный срок пребывания обесчещенных в столице и на планете – шесть часов, после чего немедленно намылился по делам. Рудольф вежливо остановил его вытянутой ногой и поинтересовался, как именно будет проходить депортация людей до космопорта. Осмотрев ногу, Сайнжа аккуратно переступил через нее и пообещал вернуться через час-другой и все уладить.

– Неужели вопросы наследования так важны? – не выдержал Йонге, понимая, что не его это, в общем-то, дело. Но шкурный интерес совокупно с инстинктом самосохранения пересиливал.

«Мне нужно встретиться. По пути к моей дарованной колонии…»

– Нашей, – поправил Рудольф.

«По пути мне необходимо доставить груз».

Йонге понял, что сейчас Рудольф опять затянет волынку насчет пассажиро– и грузоперевозок, они с Сайнжей начнут ругаться и потеряют еще больше времени. Жестом велев напарнику заткнуться, он по привычке попытался выставить таймер, споткнулся об отсутствие сканера и раздраженно поморщился.

– Сайнжа, у вас есть… я не знаю, рации? Системы линка? Смарты? Двусторонняя беспроводная связь.

«Конечно».

– Нам нужна такая. Каждому из нас троих.

«Не следует волноваться, я сдержу слово и не скроюсь».

– Мы тебе верим. Но мне не нравится, что второй день по столице бегает альяс. В смысле, Зверь. Твой друг, вон, спешит скрыться в убежище, и это заставляет нас нервничать.

«Он не скрывается. Он занимался делами».

– Лучше бы за своим должником ухаживал, – буркнул Рудольф.

«Не тебе, умансоо, решать, что лучше. Пока ты сидел и ел за его счет, Цвейхантаурри обращался в Госпиталь Милосердной Матери. Единственный, где могут спасать теряющих разум. Туда принимают только достойных».

– Прошу прощения, – угрюмо сказал механик, пряча руки за спину.

«Полтора часа. Я вернусь».

– Связь, – напомнил Йонге.

Сайнжа раздраженно зашипел, взъерошил гриву, но потом похлопал себя по бокам, достал два капсульных передатчика и перекинул их напарникам. Йонге тут же нажал единственную кнопку в торце, и на бедре у Сайнжи коротко пискнуло.

– Плохо, общаться мы не сможем, – констатировал Йонге.

«Не нужно общаться. Жми, если катастрофическое событие».

Проводив яута до ангарного коридора, напарники еще не успели определиться, куда пойти, чтобы провести полтора часа в мучительных ожиданиях, как в том же коридоре нарисовался второй яут. Цвейха тащил на себе шатающегося «должника». Йонге машинально поднял переводчик.

«Вот вы где, – Цвейха поманил людей пальцем. – Я искал. Наблюдайте за Вайхтааралаари, мне необходимо время. Я ухожу».

– Сколько? – сквозь зубы поинтересовался Йонге.

«Час».

– А куда? – не выдержал Рудольф.

«Неудивительно, что вы интересны, умансоо. Так любопытны».

Вайхта поднял голову и быстро защелкал клыками, одновременно непрерывно рокоча. Переводчик пошел обрывками слов, и Йонге просто убрал его. Цвейха повернулся к повисшему на нем яуту и зарычал в ответ, переходя на длинное шипение. Секунд пятнадцать они рявкали друг на друга, в буквальном смысле цепляясь клыками, а потом Вайхта уступил. Замотал головой и махнул свободной рукой. Йонге бдительно вернул транслятор на место. Рудольф сдавленно хрюкнул, и напарник с удовольствием наступил ему на ногу.

«Помет личинки не желает отдыхать, – объявил Цвейха. – Размещайтесь у главного выхода в ожидательной комнате».

– А сюда на кой хрен потащил? – возмутился Йонге.

«Доказать, что он бессилен».

Людям не оставалось ничего, кроме как проследовать за хозяином дома обратно. По пути Рудольф свернул в кухню. Догнал остальных он, уже вооружившись двумя плотно закрытыми желтыми боксами.

– Это что? – уточнил Йонге.

– Паек. Жопой чувствовал, что отсюда мы будем валить, как подстреленные, собрал заранее.

Йонге уважительно кивнул. Еще большее уважение он почувствовал, когда в «ожидательной комнате» обнаружился лайнер. Когда Рудольф его туда притащил, Йонге не отследил, но от вида оружия испытал приятное облегчение.

Цвейха сгрузил яута на резную скамью, ткнул в него пальцем, нашипел напоследок и ломанулся уже к обычному выходу.

Если бы конструкция главной двери позволяла, он непременно хлопнул бы ею от души.

– Интересно, куда все-таки намылился? – риторически озадачился Рудольф.

Вайхта немедленно зарычал. Йонге выпятил челюсть, твердо подошел к яуту и всучил ему транслятор, после чего невольно повторил жест Цвейхи, тыкая пальцем.

– Сам держи, – объявил он. – Задолбали. И повтори, что ты сказал.

«Он собирает свидетельства того, что я его должник», – выразительно ухмыльнулся-раззявился Вайхта.

– У вас еще и свидетельства регистрируют? – неподдельно изумился Рудольф.

«Да, надо собрать много свидетельств, что я ему должен. И все мои свершения, которые доказательства моих поступков. Без них Госпиталь Милосердной Матери откажет. Упрямый трехлетний помет, – яут раздраженно поскреб нашлепку. – Мне не нужен Госпиталь!»

– Наверное, ты ему очень много должен? – улыбаясь, предположил Йонге.

«Ха!»

Яут зафыркал и потянулся, чтобы положить транслятор на подставку с унылым фиолетовым цветком в горшке, и едва не сверзился с лавки, промахнувшись сантиметров на тридцать.

– Эй!

Йонге отнял у него транслятор и слегка толкнул охотника в плечо, пробуя вернуть на место. Рудольф скептически хмыкнул.

– Да, с таким отвалом координации только в госпиталь.

Более-менее усадив яута как положено, напарники разошлись.

Рудольф непринужденно занял место у большого окна и совершенно не нарочно прикрылся занавесью из плотной тяжелой ткани. Йонге плюхнулся на широченный мягкий цилиндр, тщетно попытавшись вспомнить его название – пфык или фьюк?

Как бы то ни было, с него удобно просматривались главный холл и коридор. Потратив на пристальное разглядывание чужих интерьеров уйму времени, Йонге поймал себя на том, что нервно постукивает ботинком по полу. Силой остановив движение, Йонге постарался войти в состояние наведенного спокойствия. Последние события изрядно попортили его умение концентрироваться и сохранять хладнокровие.

Он ровно дышал, закрыв глаза. В наушнике зашелестело, словно Рудольф хотел что-то сказать, но потом смолкло. Вайхта опять провалился в сон и уже вовсю сипел и клокотал горлом, выводя рулады, которым обзавидовался бы Сантьяго Рыжий, имевший славу самого отчаянного храпуна во всей Альмангаме.

А это не какая-нибудь зачуханная планетка – целый здоровенный ломоть Фузии, включающий в себя аж восемь обитаемых систем и славящийся чистым пространством, сквозь которое прыгать – одно удовольствие. Там мигом понастроили узловых станций и объявили, что отныне Альмангама – доминион. Прижимать их Фузия не стала, снисходительно разрешив пыжиться в свое удовольствие – лишь бы налоги платили.

Сантьяго болтался по доминиону последние лет пять, честно нанимаясь ко всем, кто предлагал более-менее приличное жалование. Брали его охотно, поскольку такого повара еще надо было поискать, но потом крупно жалели и стремились как можно скорее избавиться от, казалось бы, ценного члена экипажа.

Сантьяго храпел. Храпел так, что даже умудренные невзгодами космолетчики скрежетали зубами и поминали всех богов и демонов, включая инопланетных. Никакие изысканные блюда и волшебство превращения биоэссенций в произведения пищевого искусства не могли перевесить этот недостаток. Разве что по-настоящему большие корабли могли обеспечить необходимое персональное пространство для столь могучей глотки – но они обычно были укомплектованы заранее.

В общем, так никуда Сантьяго и не прибился.

А теперь Йонге убеждался на собственном опыте, что приюти хоть один борт яута у себя на недельку – и Сантьяго покажется милейшим человеком с небольшой проблемой в носовом дыхании.

Впасть в состояние медитации все эти воспоминания не помогли, но сумели развеселить. Йонге закинул ногу на ногу и взялся тщательно проверять состояние суставных накладок на своем костюме. Был соблазн соединиться с «Фелицией» и начать готовить красотку к взлету, но Йонге отдавал себе отчет энергоемкости такой связи и потому оставался глух к собственным желаниям.