Текст книги "От звезды до звезды (СИ)"

Автор книги: skjelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Идея казалась все привлекательнее. Во рту пересохло, и он непроизвольно сглотнул. Синхронизация немедленно отозвалась радостным напряжением в позвоночнике. Рудольф заворочался в кресле, перехватывая лайнер, а когда Йонге посмотрел на него, механик успел стиснуть себя сквозь штаны.

«Наверное, это была не лучшая идея», – почти прохрипел он.

«У тебя мало хороших идей», – выговорил Йонге в ответ.

Нагнуть яута хотелось почти нестерпимо. Йонге даже боялся представить, как дальше начнут развиваться события. Рудольф решительно отпихнул лайнер.

Дверь отворилась, и вломился Сайнжа, обвешанный украшениями, совершенно не подходящими к продвинутой ультрасовременной броне. Сделав два шага, яут остановился, склонил голову и вперился взглядом в происходящее.

– Мне кажется, друг мой Йонге, я наблюдаю сцену ревности, – восторженно сказал мигом оправившийся Рудольф.

Сайнжа заревел. Транслятор, косо закрепленный на плече, выдал несколько местоимений, судорожно попытался перевести нечто, звучащее как оскорбление, и сдался. Последние несколько иероглифов смутно напомнили Йонге древний азиатский язык, который им демонстрировали на курсах как образец типового галактического письмопостроения.

Часовой обернулся к негодующему соплеменнику и в ответ тоже выдал несколько фраз, по звучанию похожих на работу камнедробилки. Сайнжа почти бегом пересек вагон, наклонился, вцепился в ремни на спине оппонента и рванул его вверх и на себя.

Йонге успел напрячься, чтобы не полететь следом за часовым. Тот вовремя разжал руки, а Йонге еще и помог ему, толкнув в плечи. Возбуждение не проходило, но в голове прояснилось, и мыслей, как трахнуть постороннего яута, уже не возникало.

Вывернувшись из хватки, часовой выпрямился во весь рост. Сайнжа тоже расправил плечи, и яуты начали орать.

Очень быстро от утробного рыка пошла такая вибрация, что ее можно было ощутить всем телом. Йонге ретировался ближе к Рудольфу и занял стратегическую позицию за креслом, демонстративно заткнув уши. В глубине души он рассчитывал посмотреть на драку яутов. Вероятно, синтезируемый малыми дозами адреналин в составе эндопротекторов дурно влиял на ксеногуманистические принципы.

Поезд чуть качнулся, поворачивая, и яуты одновременно присели в широких бойцовских стойках. Йонге мысленно потер руки и мельком глянул на конвоируемый труп. Потом глянул еще раз, уже внимательнее. А потом хлопнул Рудольфа по плечу, и, когда тот отвлекся от яутов, молча указал на Седого.

Наездник отвалился.

Сморщенная плоская тушка повисла, зацепившись краем правого дыхательного мешка за длинный клык, и от этого физиономия яута приобрела слегка дебильный вид. Сайнжа и часовой по-прежнему мерялись крепостью голосовых связок, поэтому Йонге продолжил использовать удобную комбинацию из полу-глейтерной и коротковолновой связи.

«Хреновая у них консервация».

«Сейчас тут все будет хреново».

Слова у Рудольфа с делом расходились редко. Миг спустя он слегка наклонил лайнер и пальнул в потолок над головами яутов.

От неожиданности Йонге присел и успел проклясть напарника, но когда открыл непроизвольно зажмуренные глаза, увидел, что вагон цел. Разве что потолок слегка опалило. Яуты обернулись к людям. Часовой сузил глаза и утробно заворчал.

Йонге молча ткнул пальцем на хорошо упакованный труп и происходящее под упаковкой безобразие. Часовой выпрямился, моментально отцепил от пояса маску и навесил обратно. Только крепления щелкнули.

«Зверь просыпается!» – торжественно прорычал Сайнжа.

«Это он про твоего маленького дружка в штанах», – шепотом добавил Рудольф.

«Пошел ты», – так же вежливо и тихо ответил Йонге, и продолжил уже вслух:

– Вы знаете, как быстро вылупится ваша зверюга?

«Мы успеем доехать».

– А если не рассчитаете?

«Можете уйти отсюда».

Рудольф немедленно встал с места, перекинул лайнер через плечо и уверенно пошел на выход. Йонге застегнул бронепластины и точно так же решительно проследовал за ним. Клекотание яутов осталось без перевода, но его не особенно интересовали их комментарии.

– Так, а дальше куда? – спросил Рудольф, едва за ними закрылась дверь.

– Предлагаю найти уборную. С их едой того и гляди скрючит.

Рудольф посмотрел на него с искренним любопытством.

– Сортир, – поправился Йонге.

– Так-то лучше, интеллигент.

Альтернативных предложений от Рудольфа не поступило, поэтому Йонге вышел вперед и неторопливо побрел по коридору. Этот вагон был сборным, в отличие от предыдущего, и через каждые два метра в стене красовались двери, куда Йонге с добросовестностью исследователя пытался вломиться. Открылось всего несколько, но за ними ничего интересного не было. Йонге стыдливо прижал алчность, шепчущую, что неплохо было бы пошарить по чужим ящичкам, если таковые найдутся. Этнические приблуды можно было загнать на ярмарках в сильно цивилизованных мирах. Где средний клерк не может себе позволить сафари по экзотическим мирам, но всегда готов отвалить множество мультиен за настоящий сувенир.

Искомый сортир обнаружился в третьем по счету вагоне. Йонге диву давался, но ни одного яута они так и не встретили – и оставалось думать, что все сидели в закрытых отсеках.

– Может, на крышу вылезли? – предположил Рудольф. – Ветер в морду, клыки нараспашку…

– Или они здраво полагают, что их могут сожрать.

Подспудно Йонге опасался, что не сможет опознать уборную, предназначенную для инопланетников, пусть они и двуногие-двурукие. Но все оказалось предсказуемо.

Рудольф первым сунул руку под струю воды, невзирая на предупредительное шипение напарника.

– Не жжется, – довольно сказал он и вновь покрутил настройки сканера. – Серы многовато, а так обычная вода. Пить не советую.

– Да я б и купаться в такой не стал. Лихой рассказывал год назад, как у него на Вестфанге от курортных источников аллергия пошла, вся шкура клочьями лезла.

– Лихой – это который Лиховченко? – уточнил Рудольф.

– Ну.

– Русские – все сумасшедшие.

– Мне кажется, мы ничуть не лучше.

========== Глава 5 ==========

Четвертый и пятый вагоны по-прежнему остались недоступны для посещений.

Уже готовясь выругаться, Йонге прошел через переходник в шестой, нажал на тамбурную ручку – и перед ним распахнулось обширное пространство.

– Наконец-то! – выдохнул он.

– Пусти, дай посмотреть.

Посторонившись, пилот пропустил вперед напарника.

Рудольф покрутил головой, изучая обстановку, и демонстративно поднял лайнер дулом вверх. Йонге расслабился. Это место ему заранее нравилось. Настоящая зона отдыха, втиснутая в вагон: всюду стояли низкие лежаки и кресла. Сделаны они были не для людей, но напарники не настолько отличались от яутов габаритами, чтобы совсем уже потеряться в варварски декорированных интерьерах.

В доказательство своей теории Йонге тут же стукнулся макушкой о низко подвешенный светильник и пообещал себе сделать контрольные замеры. Он совершенно точно прибавил пару сантиметров. Рудольф тоже вытянулся и, казалось, раздался в плечах. Возможно, стоило благодарить побочные эффекты от близких контактов с чужими лекарствами. И еще кое с чем.

Йонге невольно хмыкнул, вспомнив о бурных упражнениях с яутом.

Рудольф даже не оглянулся, занятый исследованием вагона. В конце концов он попинал самый широкий лежак, пару раз ударил по нему кулаком, осторожно прислонил лайнер к мощному основанию и со вздохом облегчения рухнул навзничь.

– О-ох!

Приглушенный вскрик мало походил на стон удовольствия, и Йонге сделал несколько шагов к напарнику. Рудольф поднял руку и вяло помахал.

– Чертова гравитация. Придавило!

– Смотри, не укрывайся одеялами – задохнешься, – со смешком ответил Йонге.

Сам он устроился на чуть меньшем лежаке и гораздо более осторожно. Тяжесть тела по-прежнему ощущалась, и в спокойном состоянии – даже больше обычного. С другой стороны, мышцы расслаблялись, сдаваясь одна за другой под невидимым прессом.

– Дежурство выставлять будем? – вяло спросил он.

– Между нами четыре вагона, – правильно оценил его опасения Рудольф. – Не думаю, что сквозь них можно пройти без лишнего шума.

– А следующий вагон?

– Этот последний, я считал при посадке.

Йонге через силу поднял руку, показал большой палец и немедленно перешел к лучшему времяпрепровождению пользователя эндокомпенсаторов – сну.

Специального отдыха при использовании допинга не требовалось, но в рекомендациях черным по голубому было сформулировано, что сон носителя является одним из факторов, влияющих на максимальную эффективность использования. Проще говоря: дрыхни как анабиозник, и тебе воздастся.

***

…Седой мчался к Йонге, раскрыв челюсти, между которыми клокотала сияющая зелень, выплескиваясь и заливая широкую грудь. Под толстой шкурой, под каркасом из ребер что-то ворочалось, распирая Седого изнутри.

Пилот автоматически выбросил вперед обе руки, формируя заряд. Седой прыгнул и схватил Йонге за плечи. Пасть раскрылась еще шире, в глубине развороченной глотки мелькнуло нечто белое и очень быстрое…

Йонге ударил.

– …трогай!

Седой исчез. Йонге распахнул глаза, с придушенным воплем вырываясь из душного кошмара.

Эхо рычания все еще металось в вагоне. Йонге сел так резко, что хрустнула шея. Перед вытаращенными глазами мелькнула затянутая в резиновый намордник физиономия Рудольфа, а потом он исчез, метнувшись в сторону, и Йонге машинально повернулся за ним, с трудом двигая глазами.

Сайнжа ворочался среди обломков того, что раньше было солидным и наверняка раритетным столом. Когти дробили пол и попадавшие под них куски мебели. Рудольф попытался вцепиться в яута, однако получил коленом в живот и с хрипом опрокинулся на спину. Сайнжа выгнулся, еще раз ударил по полу когтями и наконец затих. Даже со своего места Йонге слышал сипящее дыхание, вырывающееся из раскрытой пасти.

– Ну твою мать, – вслух сказал Йонге и провел ладонью по лбу.

Мокрую кожу знакомо кольнуло, он отдернул руку и даже сквозь фильтр почувствовал, как от его кожи пахнет озоном. Он расстегнул браслет, выданный Рудольфом. Сначала один, потом второй. Штыри изогнулись и явно стали бесполезны.

– Эй! Сайнжа! Ты живой?

– А меня ты не спросишь? – прорычал Рудольф, переворачиваясь на бок и хватаясь за живот. – Скотина ты, Йонге! Мои потроха!

Йонге прислушался к «чувству локтя» и кивнул сам себе. Ничего смертельно опасного с Рудольфом не произошло.

– Тебя я слишком хорошо знаю.

Бросив испорченные браслеты и с трудом поднявшись, Йонге медленно пошел к Сайнже, шатаясь на ходу. Сволочные яуты пробрались даже в его сны, превратив их в кошмары. Неудивительно, что он так врезал. Но, в отличие от почивших бандитов, Сайнжа не дымился. Йонге надеялся, что предел прочности у охотника повыше, раз уж он выкарабкался из анабиоза – единственный среди своих.

К тому моменту, когда Йонге все-таки добрался до поверженного яута, тот начал приходить в себя. Йонге присел на корточки, для надежности упираясь рукой в грудь Сайнжи. Охотник медленно открыл глаза и долгие мгновения бессмысленно смотрел в потолок, но затем сфокусировался на человеке. Челюсти развернулись и снова закрылись. Сайнжа рассеянно похлопал себя по плечу, нащупал переводчик и аккуратно снял его. Йонге почесал в затылке – тонко настроенный прибор превратился в жареные микросхемы. Пришлось отцеплять свой и держать так, чтобы оба могли видеть проецируемый экран.

Сайнжа захрипел, откашлялся и заговорил.

«Я хотел пригласить на прибытие».

– А я спал, – Йонге не понравился собственный извинительный тон и он нахмурился. – Невежливо хватать и трясти того, кто спит. Тебе повезло, что ты не Рудольфа встряхнул. У него оружие посерьезнее.

«Я польщен», – усмехнулся Сайнжа.

Рудольф поднялся и, морщась, ощупал живот.

– Боже, за что мне это, хорошо, что не по яйцам… Куда прибытие?

Йонге обеспокоенно покосился на него. Тревога кольнула в загривок, и он с неожиданной ясностью понял, что Рудольфа хочется немедленно схватить, ощупать со всех сторон и отправить в стационар. Просто так, вопреки здравому смыслу.

«Трансмагистраль для переброски в столицу, – пояснил Сайнжа. – В чем твои страдания?»

– Ты мне в брюхо заехал, жаба! Чуть кишки не лопнули.

«Это рефлекс, который благодари твой напарник».

– Я очень благодарен, – буркнул Рудольф.

– Ну извини, – Йонге чуть приподнялся. – Совсем плохо? Сайнжа? У вас тут как с медициной?

Проигнорировав его, Сайнжа поманил Рудольфа пальцем, все еще не вставая с поверженного стола. Скривившись, Рудольф опустился на колени по другую сторону яута, по-прежнему держась за живот. Сайнжа почти осторожно отвел его руку, тряхнул кистью и сосредоточенно принялся ощупывать и даже мять пострадавшего.

Йонге ожидал, что Рудольф как минимум начнет материться, а может и бить яуту морду, однако напарник сидел как истукан. Подняв брови и словно прислушиваясь к происходящему внутри себя. Йонге вытянул шею и поймал себя на нелепой попытке прислушаться к процессам внутри напарника.

– Не болит, – удивленно и почти оправдываясь сказал Рудольф, встретив взгляд Йонге.

– Ну хоть у кого-то что-то не болит, – вздохнул Йонге.

Наблюдая за движениями руки, Йонге машинально считал. Сайнжа еще секунд сорок упражнялся в висцеральном массаже, а потом отпустил механика. Рудольф облегченно вздохнул и плюхнулся на задницу. Яут завозился, пробуя сесть. Пятки скользили по полу, яут негромко клокотал горлом и, похоже, ругался по своему.

Йонге подавил естественный порыв помочь. Слишком тяжелым для этого был охотник, да еще и при полутора G.

Но он не смог удержаться, когда увидел вплавившуюся в плечо яута металлическую полосу. От одного лишь взгляда уже становилось чертовски больно.

– Стой, – он придержал яута за локоть. – Дай уберу. Я тебя слегка оплавил.

Сайнжа удивленно вывернул шею, несколько секунд разглядывал плечо, а потом одним движением когтя выдернул металл из собственной плоти. Йонге передернулся.

– Теперь ты чувствуешь себя виноватым? – с интересом уточнил Рудольф.

– Нет! – рявкнул Йонге.

Сайнжа поднялся на ноги, потоптался на месте, словно разминаясь, и нацепил маску. Йонге подумал, что яуту очень повезло, что он полез будить экипаж, сняв металлический намордник. Его так просто не выковыряешь. Помедлив, он протянул Сайнже коробочку транслятора. Яут осторожно принял ее и пришлепнул магнитами к плечу. Экран тут же развернулся. Йонге полез за пазуху и достал последний из имеющихся у него трансляторов. Планшет уже пришлось держать в руках.

«Трансмагистраль идет… час. Вы должны почтенно караулить главная платформа. Сопровождать Зверя».

– А может, этот инкубатор без нас отконвоируют? – для проформы поинтересовался Йонге, поудобнее устраиваясь на обломке стола.

Сайнжа обернулся к нему всем телом.

«Там не инкубатор. Зверь родился».

В глубокой тишине, залившей вагон после этого заявления, Рудольф медленно начал вставать. Он двигался как робот, скрипя всеми сочленениями костюма. Йонге тоже хотел встать, но понял, что ноги опять отказали, и со вздохом уперся руками в колени. Выпрямившись во весь рост, Рудольф прошествовал к лежаку, поднял лайнер и с грохотом передернул регулятор лучевой секции. Йонге подозревал, что деталь эта вовсе необязательна, но выглядела пантомима в высшей степени угрожающе.

– Веди, – приказал Рудольф.

– Ты что, собираешься спасать весь поезд? – слабо усмехнулся Йонге.

– Если потребуется – я могу его сжечь.

Йонге сосредоточился, призвал все силы и тоже начал подниматься. Не с первого раза, но ему удалось. Благодаря эндокомпенсаторам, браслетам и металлическим деталям костюма, встроенный шокер сработал с гораздо меньшими последствиями. Потопав, Йонге уверился, что, как только пройдет слабость, он снова будет в строю. И ему даже не нужно срочно бежать в сортир и в душ.

Йонге похрустел пальцами и выпятил челюсть. Атмосфера постоянного аварийного взлета начинала серьезно беспокоить. С момента приземления на Калисее различные события обрушивались на экипаж с хроническим постоянством, и от этого вся миролюбивость пилота первого класса хирела на корню. Один только ушибленный электричеством яут свидетельствовал, что душевное здоровье Йонге прилично пошатнулось.

– …к чертям, – договорил Рудольф пространное мнение о яутах, таскающих альяса в вагоне.

«Нет необходимости, – возразил Сайнжа. – Оскорбительно думать, что воины моего рода и сводных ветвей не способны управляться со Зверем».

– Если бы не наше появление на Калисее, ты бы до сих пор гордо лежал в своем саркофаге, – холодно сказал Йонге, проверяя ремни на перчатках.

Сайнжа тряхнул головой и недовольно хрюкнул. Йонге определил это как надменное фырканье, но все равно усмехнулся под респиратором.

– Пока я не увижу, что эта дрянь сидит в надежной клетке, я не успокоюсь, – заявил Рудольф.

– Все меньше хочется туда идти, – с грустью сказал Йонге. – Если гадина вырвется на свободу прямо сейчас, между нами будет хотя бы пара вагонов, набитых жратвой.

– Это ты про яутов? – уточнил механик.

– Ну.

Сайнжа развернулся, сгреб Йонге за плечи и потащил к выходу. Пилот еле успевал переставлять ноги. Слабость после электрического удара тормозила даже мысли, и Йонге искренне удивился, как у Сайнжи хватает сил энергично тащить на себе внушительный довесок. Впрочем, он хорошо чувствовал подергивание мелких мышц под кожей охотника. Видно, не все было так красиво, как выглядело.

– Рудольф, помоги ему, – позвал он, задержавшись в дверях.

– Чего? Зачем?

– Электрошок. Если он рухнет в коридоре, то меня придавит.

Рудольф подождал, пока слегка пошатывающийся дуэт выйдет в тамбур, а затем пристроился вплотную. Йонге через вновь обострившуюся синхронизацию почувствовал, как упираются ладони в спину яута, и ему сразу же стало легче. Сайнжа опять хрюкнул, но не стал отталкивать неожиданную помощь.

– Если что, первыми по очередности начнут истреблять вас, – жизнеутверждающе добавил Рудольф.

Йонге на ходу попробовал лягнуть болтуна. Рудольф ответил смешком, значившим, что пилот промахнулся.

Еще два пустых вагона они прошли в неуклюжем равновесии, теснясь по узким коридорам, а затем Сайнжа остановился и решительно выпрямился. Слегка оттолкнув Йонге, он передернул плечами, вынуждая Рудольфа так же отступить.

«Идите за мной почетным строем».

Йонге не стал опускаться до рвущихся на язык комментариев, Рудольф тоже промолчал. Сайнжа довольно покивал и двинулся дальше. Между делом Йонге продолжал нажимать на дверные ручки, и в этот раз поддавались почти все. На ходу он успевал мазнуть взглядом по… Он не мог вспомнить, как называются отдельные жилые отсеки в поездах. Но во всех он видел следы чужого присутствия. Даже чувствовался резкий запах, словно множество яутов сидели рядом и усиленно потели. В одном отсеке даже подгорала еда на открытом огне. Воняло гнусно. Конечно, это могла быть и не еда, а жертвоприношение в честь будущей удачной охоты, но Йонге предпочитал не задумываться о пугающих вариантах.

– А нас точно не сделают почетной добычей? – хриплым шепотом поинтересовался Рудольф из-за спины.

– Теперь мы оба готовы к чему угодно, – успокаивающе откликнулся Йонге.

– Эх, надо было брать тяжелые скафандры! Вот тогда…

Поезд качнулся и резко встал. Рудольф влетел в спину напарника, Йонге продолжил движение, и уже оба они врезались в Сайнжу. Яут выстоял, а напарники хором выматерились. Столкновения при повышенной гравитации были слишком неприятными.

– Что? – зло спросил Йонге, едва Сайнжа обернулся. – Вырвалась ваша зверюга? Сожрала водителя поезда?

«Парковка на транслайнере, – снисходительно пророкотал яут. – Не бойся, я спасу тебя и его».

– Мне? Бояться? – переспросил Йонге.

Рудольф пробормотал нечто непереводимое на берлинском.

«Вы, умансоо, странные, – Сайнжа поправил гриву и снова поддернул недавно вытащенный из себя металл. – Не воины, но всегда злобитесь, когда упоминается ваша слабость».

– Я сейчас разозлюсь и сделаю в тебе дырку, – пообещал Рудольф.

Сайнжа молниеносно вытянул руку, из-за чего Йонге пришлось уклоняться, и уже совсем привычно потрепал Рудольфа по белобрысой макушке. Механик сузил глаза и оттолкнул его стволом.

«А еще завираетесь, что не любите меня».

– Что? – как ящерица-дублер повторил Йонге.

«Притворство нелюбви моих прикосновений».

Поезд качнулся и ощутимо сдвинулся с места, хотя колеса при этом не застучали. Набираемая скорость чувствовалась всем телом, словно добавляя еще половинку G к общей тяжести. Йонге подавил желание протереть непрозрачный оконный пластик и посмотреть, насколько быстро двигается подхвативший их транспортник.

Лайнер стукнул об пол. Йонге перевел взгляд на напарника. Тот обстоятельно провел по волосам, зачесывая их назад и откашлялся.

– Для нас неестественно постоянно проявлять внешнюю симпатию друг к другу, – неожиданно вежливо взялся объяснять он. – Особенно это касается мужчин. Мы не любим лишние прикосновения.

«Ложь».

– Хорошо, по-другому: мы не любим демонстрировать личную привязанность посторонним.

«Разве я посторонний?»

– Ты чужой.

«Снова ложь. Мы ближе, чем сводные ветви рода».

– Так, все, он меня достал! – теперь Рудольф обратился к напарнику. – Что, так сложно понять, о чем я говорю?

Сайнжа тряхнул головой. Металлические цацки на дредлоках блеснули.

– Ты не ксенопсихолог, – пожал плечами Йонге. – Эй, Сайнжа! Не спорь с нами, просто запомни, что мы не любим, когда ты показываешь, что мы тебе ближе этих… сводных веток.

«Ветвей».

– Неважно. У людей так не принято.

«Совсем?»

– Ну… – Йонге посмотрел на Рудольфа, но тот на помощь не спешил, сосредоточенно изучая ствол лайнера. – Не в однополых… отношениях.

Наконец высказанная вслух фраза была такой тяжелой, словно на нее давили не полтора G, а все полтораста. Принцип «не говори – не спросят» начал действовать на Земле в незапамятные докосмические времена и свято соблюдался до сих пор. Даже шуточки про синхронизацию не нарушали это правило, а служили частью общефлотского фольклора. Трахаться следовало молча, поменьше распространяясь вслух, что тебя тянет к своим же.

«Тоскливое существование, – заявил Сайнжа. – Где взимать горячие чувства?»

– Бабы, – значительно сказал Рудольф.

Йонге яростно закивал.

«Это чрезвычайно…»

Закончить Сайнжа не успел – поезд вновь качнуло. На этот раз Йонге успел схватиться за поручень, а Рудольф вместе с лайнером стукнулся о стену. Сайнжа протянул руку, но механик устоял и демонстративно выставил плечо вперед. Скорость погасла так же молниеносно, как набиралась. Йонге не сдержался, все-таки потянулся к окну и яростно потер его рукавом. Пластик прозрачнее от его усилий не стал.

«Больше болтали, умансоо, чем действовали. Двигайте ногами»

– Что, уже приехали? – изумился Рудольф.

«Быстрый транспорт. Горизонтальная катапультация».

Сайнжа стремительно двинулся к выходу, и напарники поторопились за ним. Йонге на ходу попытался высчитать скорость, но цифры получались слишком странные, поэтому он бросил затею.

Последний и предпоследний вагоны превратились в открытые платформы. Стены сложились в причудливое ограждение, украшенное пластиковыми витражами, и от толпящихся яутов было не продохнуть.

– Откуда только набились, – пробормотал Рудольф.

– На остановках подсаживались, – уверенно сказал Йонге.

Толпа бряцала, хрипела, рычала, топала, волновалась и скрежетала клыками. Сайнжа сделал шаг вперед, и Рудольф покрепче сжал лайнер, а Йонге расправил плечи, готовясь пробивать дорогу едва не кулаками – но перед Сайнжей быстро расступались.

Идя за ним след в след, напарники удостаивались быстрых взглядов сверху вниз, но никто не пробовал их оттеснить. Йонге показалось, что в желтых и оранжевых глазах яутов вспыхивает искреннее любопытство. Кто-то даже потянулся к Рудольфу, но механик качнул поднятым стволом лайнера, и яут отступил.

Зверя они увидели издалека. Последний вагон разложился совсем диковинно. Платформа поднялась еще чуть выше, и в оранжево-красных потоках солнечного света на ней прорисовался черный силуэт.

– Ничерта себе он вымахал, – почти испуганно сказал Йонге.

С такой скоростью роста тварь представляла неслабую угрозу, если ее выпустить в населенные районы и позволить резвиться во всю силу. Йонге не особо вникал в биомеханику альясов – именно под таким незатейливым названием они находились в устаревших классификаторах, – но хорошо запомнил, что даже один может при необходимости размножаться. И требуются ему для этого исключительно живые инкубаторы.

– Да они его протеином пичкали всю дорогу, походу, – определился Рудольф. – Может, даже, особо модифицированным по местной технологии.

– Охренительные модификации…

Сзади подтолкнули, Йонге шагнул вперед и оказался за невидимой заградительной чертой. Переступил ее только Сайнжа, а теперь, следом за ним – и люди.

Поезд стоял на гигантской станции. По привычке Йонге хотелось назвать это портом, но звездолеты здесь не приземлялись. Изукрашенные мозаикой стены взлетали ввысь, сливались там в гигантский купол, и сквозь прозрачное покрытие обрушивались жаркие лучи солнца. Голографические полотна, на которых быстро сменялись глифы, наполняли воздух призрачной вибрацией. Йонге даже не мог сообразить – то ли это информационные стенды, то ли приветственные плакаты.

Он провел по лбу, стирая испарину. Напарник тяжело дышал сквозь фильтры. Все вокруг плавилось в красном и оранжевом. Яуты сливались с желто-коричневыми стенами, воздух плыл и дрожал – но черная фигура альяса разрезала мутную зыбь, как нож. Силовое поле, видное вокруг пленника невооруженным взглядом, казалось ненадежным. Йонге мерещилось, что вот-вот Зверь встанет, и тогда уже никакие технические ухищрения его не остановят.

Еще выше купола, совсем далеко то и дело мелькали быстрые росчерки местного крылатого транспорта. Йонге почувствовал, как затекает шея под тяжестью задранной головы, и аккуратно опустил подбородок. Рудольф опирался на лайнер, тоже явственно сражаясь с жарой и гравитацией.

Сайнжа сделал еще несколько шагов и зарокотал, прижимая когтистые ладони к груди. Следом за ним гулко забормотали остальные яуты – и те, что стояли на платформе, и те, что сотнями заполняли станцию, окружив поезд. Шум голосов сливался в рокот камнепада.

«Он прекрасен», – выдал переводчик.

Йонге не видел ничего прекрасного в опасной твари, сожравшей свой инкубатор и крутившей огромной вытянутой головой. Альяс принюхивался, шевелил длинным острым хвостом, перебирал когтистыми пальцами. Гадкая помесь ящера и насекомого. Ни одно из виденных Йонге существ не вызывало такого отвращения. Тварюга казалась неживой и холодной. Чужой.

– Он не зверь, – сказал Рудольф, пристально разглядывая раскачивающееся на месте существо. – Он злой.

***

Поход по столице яутов Йонге мечтал осуществить очень быстро. Как выражался мичман Сталин – в наикратчайшие сроки.

Архаический поезд остался позади, платформу водрузили на еще одну, и двухъярусное сооружение торжественно ползло по улицам, покачиваясь на стабилизаторах и разметая желтую мелкую пыль.

На встречу с разозленной зверюгой высыпало, казалось, все население мегаполиса, и вскоре от бесконечного хорового рычания у Йонге начала болеть голова. Архитектурные красоты быстро слились в единый лабиринт, и уже перестали казаться загадочно-древними. От них шел жар, впитанный за целый день.

Рудольф, тянувший на себе немалый груз, добавлял по синхронизации мерзких ощущений от уставшей спины и гудящих ног. Йонге честно предложил ему забрать один аккумулятор, но механик стоически отказался.

– Лучше за этими сектантами следи, – посоветовал он. – Чтобы никто из них не поехал крышей окончательно. А то как начнут на радостях глупости творить… С кого тогда деньги вытрясать будем?

К немалой радости напарников, платформа была надежно защищена от ликующих граждан все тем же почетным эскортом, что встречал корабль в космопорту. Яуты тянули руки, но не могли достать даже до декоративных обвесов на бортах.

Йонге вздохнул и прислонился к краю скорбного ложа, игнорируя черную гадину, шевелившую хвостом рядом. Сайнжа перешел на нос платформы и оттуда орал бравурные речи, переводить которые не взялся даже не подверженный усталости транслятор.

«Пить хочешь?»

Йонге поднял взгляд и едва не ткнулся в раскрытые челюсти старого знакомого. Часовой выжидающе подергивал перепонками. Йонге подавил желание закрыть эти челюсти силком и отпихнуть подальше.

– Далеко еще?

«Пару кхатов».

Йонге потряс переводчик, и на экране высветилось новое сообщение с пометкой редактирования: «четыре часа».

– Рудольф, ты слышал?

– Нет.

– Тут еще четыре часа переть!

– Твою мать!

«Пить?» – повторил часовой.

Йонге решил звать его Бурый.

– Давай, если не шутишь.

В раскаленной атмосфере было слишком много примесей, делавших ее бесполезнее, чем на Калисее. Синтез воды шел еле-еле. Йонге верил, что по прибытии на место они получат нормальную воду, которую можно будет обеззараживать и пить, но четыре часа морально убивали.

Бурый снял с пояса плоскую флягу и нажал на выгравированный рисунок. Крышка открылась. Йонге отнял флягу и осторожно капнул на ладонь. С виду вода казалась обычной, но он без сомнений опустил собственный сканер, до сих пор козырьком прикрывающий глаза.

Готовясь к выходу на плохо знакомую планету, Йонге постарался и закачал в библиотеку распознающего чипа все, что имелось в библиотеке «Фелиции». А поскольку яуты не спешили делиться с Фузией подробными сведениями о родном мире, в довесок Йонге хапнул весь набор общих рекомендаций для посещения планет, подходящих для проживания гуманоидных рас.

Сканер замельтешил искрами, свидетельствовавшими об усиленных раздумьях крошечного искина, а затем выдал результат: пригодно на восемьдесят процентов. Девяносто два – если добавить нейтрализатора. Остальные восемь процентов грозили диареей и рвотой, но на этот случай всегда имелись детоксы. Кроме слишком дорогого универсального.

Йонге прикусил податчик нейтрализатора, набрал полный рот горьковатого газа, оттянул респиратор и начал жадно пить. Вода была теплая, а на вкус оказалась приятно-кисловатой. То ли из-за нейтрализатора, то ли от природы. Поймав на язык последние капли, Йонге выдохнул, снова натянул защитную маску и вернул флягу Бурому.

– А обо мне отважный пилот не подумал?

Йонге хватанул жаркий воздух и мучительно покраснел. Рудольф смотрел на него поверх респиратора насмешливо, и Йонге почувствовал, что сейчас воспламенится и выкипит к розовым тапасам. Почти умоляюще глянув на Бурого, он увидел, как перепонки разъезжаются в типичную яутскую ухмылку. Бурый обернулся и коротко что-то прошипел. Переводчик не смог подхватить фонемы. Один из молчаливых часовых отстегнул с пояса точно такую же флягу и шагнул к Рудольфу. Йонге с облегчением вздохнул. В ушах тихонько позванивало от неловкости.