Текст книги "День Святого Валентина (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Просто учти, что не все судят о жизни так, как ты сам. Ну и… советую проследить за тем, кто на этот раз будет заказывать напитки! Могу я потом, если вдруг твое поведение будет выглядеть подозрительно, в профилактических целях тебя вырубить? Так, на всякий случай? В случае ложной тревоги я даже согласен потом принести свои извинения!

Если молодой правитель и почувствовал в какой-то момент благодарность к язвительному приятелю, то к окончанию этой замечательной речи теплые чувства значительно поумерились. Совсем чувство юмора блондину отшибло со всей этой международной политикой.

– Ну и гад же ты все-таки! Я тебя сейчас самого – в профилактических целях…

Намечающуюся полушутливую, разрядки ради, разборку, на корню пресекло стремительное появление перепуганного слуги, передавшему Скаю требование его немедленного монаршего присутствия. Что-то в голосе и лице человека сразу отмело версию очередного «невероятно срочного дела» от мающихся ерундой придворных, так что король даже не стал демонстрировать досады от прерванного перерыва, без слов почувствовав действительную серьезность.

– Прошу меня простить, – словно не совсем осознавая, к кому обращается, пробормотал Скай друзьям и вышел вслед за перепуганным слугой, лишь на пороге замерев и обернувшись, чтобы жестом остановить подскочившего было следом Брендона. Тот разочарованно уселся обратно. Остальные переглянулись.

У Ривена были не то, чтобы предчувствия, а совершенно осознанные соображения на этот счет, однако нагнетать обстановку еще сильнее и высказывать их он не стал. Иногда не так уж плохо оказывается ошибиться. Особенно когда природная интуиция словно специально нацелена исключительно на плохое. С одной стороны, позволяет быть готовым к опасностям и трудностям, с другой… завидуешь иногда людям, умеющим больше внимания обращать и на хорошее – что в окружающем мире, что в самом себе.

Вот что, кстати, интересно. Скай и Брендон столь явно акцентируются на внешнем. Оба из тех людей, которым не все равно, что скажет или даже подумает «княгиня Марья Алексевна», большинство их слов и поступков ориентированы именно на то, как это будет выглядеть и восприниматься. А Хелиа и Тимми, при всех своих различиях, оба из другой категории, для них все внешнее – никогда не больше, чем просто фасад, а мнение людей в расчет принимается, только если речь о людях очень близких и дорогих. Оба на свой манер замкнуты на своих внутренних мирах, поэтому-то и без особого труда отрешаются от неприятных сторон реальности, с которыми ничего нельзя поделать. Но как насчет него самого? Ривен даже с натяжкой не мог причислить себя ни к одной категории, ни к другой. Несмотря на некоторое свое тщеславие, желание добиваться поставленных целей и достигать вершин, никогда не было у него «для публики», все оценивалось и соизмерялось собственными стандартами. Мнение некоторых людей юношу, конечно, интересовало, но очень немногих людей, особенных. Что да своего внутреннего мира… не потому ли Ривен так неизбежно забывал свои сны, что просто не хотел их помнить? Не потому ли так тяжело переносил вынужденное безделье, что боялся оставаться наедине с собственными мыслями и погружаться слишком глубоко в лишенные конкретики впечатления? Разорванная связь с реальностью для него ничем хорошим обернуться не могла. Это не упорядоченный двоичный мир Тимми, не красочные леса и цветущие долины, над которыми витает в своих грезах фантазия Хелиа, потом перенося эти живописные образы на картины… собственное подсознание Ривену представлялось дымчатой бездной, этаким огромным котлованом, невозможно исследовать который дальше, чем просто любуясь поверхностью с самого края. Поверхностью, на которой вспыхивали сполохи, как искры гигантского костра, над которой в мареве дымки порой возникали радуги и призрачные миражи… И может быть – только может быть – это марево и пахло цветущей полынью. Дурацкая поэтичность образов. И под всем этим – неизведанные глубины непроницаемой мглы. Хищные глубины. Может быть, все эти образы приходят ему в безнадежно забытых снах?

Даже если и приходят – что с того? Не зря же эти видения так легко забываются с рассветом.

Ривен мог сколько угодно не утруждать себя любезностями и этикетом, предпочитать прямолинейные, пусть даже нелицеприятные высказывания фальшивому раскланиванию, пусть казался из-за этого не слишком-то сдержанным – все это не значило ничего. Он умел себя контролировать. Не всегда считал необходимым, но умел почти в совершенстве. У всех свои недостатки и ему от природы достался далеко не самые приятные темперамент и характер, самому-то порой не приятные, что уж говорить о других людях. Множество не самых безупречных черт. Он это контролировал. Искал варианты, в которых недостатки воспринимались преимуществами, научился зачехлять чересчур острые углы, запоздало, но все же понял необходимость человеческих отношений, пусть не со всеми. Понял, что есть люди, в которых действительно нуждается, да и они, хотелось бы думать, нуждаются в нем. Что с ними необходимо считаться.

Все это сделало его жизнь гораздо счастливее, глупо с этим спорить – но настойчивая горчинка от постоянной вынужденной самодисциплины все равно оставалась, как и соблазн, вроде бы позабытый, не считаться ни с кем вовсе. Одиночные достижения по-прежнему кажутся словно бы значимее – но умом-то следует понимать, что без других людей чего-то действительно достичь невозможно! Понимать, поэтому не лезть слишком глубоко в собственную душу. И не запоминать снов – наяву все гораздо лучше.

Как правило.

Неизвестно, как для остальных, но Ривену слова вернувшегося минут через сорок и какое-то время, притворив дверь, простоявшего молча и неподвижно Ская, совершенно не показались неожиданными, не говоря уж о том, чтобы удивить.

– Мой отец умер, – сглотнув, едва слышно выговорил молодой король.

Ривен закрыл глаза. С искреннем сочувствием у него частенько бывали проблемы, но все же не столь фатальные, как с высказыванием оного, когда того требовали – наверное – приличия. Он хотел бы, действительно хотел бы поддержать Ская, но еще не высказанные слова заставляли мысленно кривиться от ощущения фальши. Чем в такой ситуации поддержишь? И утверждать, будто понимаешь и разделяешь чувства – будет явной ложью.

Горчащей на языке, словно преследующий его запах полыни, ложью.

========== Часть 13 ==========

Ведьмино счастье —

Не верить фразам,

Не знать отказа

И середин.

Ведьмино счастье —

Забывший разум,

Упавший наземь

Ещё один…

Полынья

Дарси в изнеможении плюхнулась на диванчик гостиной и устало полуприкрыла глаза для дополнительного эффекта прижав ко лбу тонкое запястье. Хотя сейчас, конечно, никто ее со стороны не видел и оценить изящество жеста не мог, а заставлять все свободное пространство зеркалами, как это любила делать Айси, темная ведьмочка не считала разумным. Когда занимаешься ментальным колдовством, к зеркалам вообще следует с осторожностью относиться. Хоть это и заблуждение, будто из-за зеркала можно случайно зачаровать саму себя, заблуждение это не совсем уж пустое…

Искажая действительность до неузнаваемости, порой не без намеренной «помощи» – все равно, на совсем уж пустом месте даже суеверия не возникают.

Черный котенок по имени Мгла… или Мрак – пока что хозяйка не была точно уверена, кот или кошечка из этого пушистого клубка собирается вырасти – беззвучно пересек комнату, запрыгнул на колени, свернувшись на манер пушистой улитки, и глухо, как работающий на не слишком большой мощности фен, загудел.

Ну и денек выдался! Нет, если Айси так непременно надо нарезать круги по всему городу, избегая встречи с лордом Тайроном, а ему столь же неотложно потребовалось зачем-то разыскать непутевую дочурку – семейное упрямство им обоим в помощь! Но Дарси ко всей этой истории отношения не имеет и иметь не собирается, да и не особенно-то правитель Севера ее пугал. С такими людьми, как фон Норды, довольно легко иметь дело – достаточно только во всем с ними соглашаться. И не усматривать в этом ничего для себя недостойного или унизительного – она-то уж точно не усматривала. Но проблема Айси с отцом заключалась в том, что фон Нордами были они оба и, естественно, каждый именно себя считал истиной в последней инстанции, не желая допускать никаких возражений. Это логическое уравнение по определению своему не решалось!

Когда дверь оглушительно грохнула о косяк, темная ведьмочка даже не шевельнулась.

– А я чего? Я ничего! – долетел из прихожей отнюдь не такой резкий, как обычно, голосок Шторми. Во вселенной было всего три собеседника, перед которыми «владычица бурь» заметно робела, достаточно было отсечь наименее вероятные кандидатуры… от наиболее невероятных. – Сами как будто не знаете, что нет такого колдовства, чтобы жаб в людей превращать! Распространенное заклинание с совершенно конкретной программой обратной трансформации – на поцелуй принцессы. Я, что ли, виновата, что именно феечки через одну все принцессы?

– Не то, чтобы я в этом разбиралась, – в голосе уточнявшей явно слышался сдерживаемый смешок. – но в классическом примере речь шла об обычных лягушках, а не ядовитых фиолетовых жабах размером с морскую свинку, да еще и плюющихся несмывающимися чернилами.

– Ну, напутала немного с векторами…

– Которых предстоит расколдовывать не в молодых и симпатичных принцев, а в пиратов… скажем так, знавших лучшие свои годы, – глубоким контральто добавила другая гостья. – какой же резон принцессам в этой истории?

Дарси мысленно хихикнула, решив пока не подавать голоса и притвориться задремавшей. Среди ведьм принцесс, вроде бы, не было ни одной. Вот только царевна Людмила под вопросом – но ее можно и не считать, ибо ни один «знавший лучшие годы» пират, превращенный в гигантскую ядовитую жабу ни за что не согласится целовать эту царевну!

– Ну, так они вечно вопят, что их задача помогать людям и все такое… может, и постыдятся искать резон. А если нет – это уже проблема пиратов! И вообще… они первые начали!

– Пираты или феи?

Этот голос – на сей раз мужской – заставил Дарси поежиться и все-таки открыть глаза. Котенка с коленей словно катапультировало, черным росчерком мелькнув через гостиную, он – или она – растворился в темноте левого флигеля.

– Добрый вечер, мой лорд! – вскочив почти с той же скоростью, Дарси попыталась одновременно изобразить полупоклон и пригладить волосы. – Я так рада вас видеть.

– Что-то я этого не заметил, – качнул беловолосой головой Тайран. – что за игру в прятки вы тут затеяли?

– Не понимаю, о чем вы, – девушка наивно хлопнула ресницами. – если бы мне и в голову пришло прятаться от вас, разве я стала бы делать это в собственном доме, когда весь Магикс знает, кто мы такие и где нас найти?

– Почему-то последнее меня совершенно не удивляет! – хмуро косясь на непривычно притихшую Шторми, риторически пробормотал северный лорд. – Где Айсольда?

– Понятия не имею, – честно откликнулась темная ведьмочка. Сестричке достался еще один хмурый взгляд, по всей видимости, именно это не так давно его тиранство услышал и от Шторми тоже. – Госпожа Гриффин очень сердилась из-за лягушачьего заклятья?

Потерять перспективную во многих смыслах работу просто из-за несдержанности сестрички крайне не хотелось бы. При всем комизме ситуации, в такие моменты Дарси искренне радовалась, что директор не захотела брать на работу всех троих. Являясь частью Триады не заявишь, будто вовсе здесь ни при чем, а сестер то ли тянет на разнообразные неприятности, то ли они сами их притягивают!

– Госпожа Гриффин появилась там раньше нас, – сухо отчеканила леди Инея, награждая осуждающим взглядом почему-то Асмадею. – и, услышав, в чем дело, изволила долго смеяться! Как она объяснила, из-за того, что вы трое – больше не ее ученицы, так что за все происшедшее Школа ответственности не несет. И очень торопилась сообщить о лягушачьей истории госпоже Фарагонде лично.

– Я бы и сама не отказалась посмотреть на лицо бабули, когда…

Под тяжелым взглядом Тайрана Шторми замолкла, но по-кошачьи шкодливую улыбку с лица убрать не сумела. Для полноты картины ей только поджатых ушей сейчас не хватало! Асмадея, как обычно, стоявшая по левую руку лорда – вне зоны его видимости – воспользовалась этим преимуществом, беззвучно хихикнув в увитую кольцами ладонь. Правитель севера этого действительно не заметил, или просто не придал значения, зато заметила Инея, неприятно сжавшая губы и едва слышно буркнувшая, что есть, должно быть, какой-то особенный юмор, понятный исключительно колдуньям. Да ей вообще никакой юмор в жизни понятен не был!

– Ущерб оплатят пираты, – постаравшись изобразить ободряющий тон, добавила на всякий случай Шторми. – как ни странно, почти все присутствующие подтвердили, что с моей стороны это была самооборона.

– До или после того, как тебя оттуда увели? А, не важно! – по крайней мере, одной проблемой будет меньше. Явный прогресс. Дарси снова обернулась к Тайрану. – От всей души сожалею, что наша встреча спустя столько лет ознаменовалась подобными событиями, мой лорд, и что ничем не смогла помочь. Если я все-таки могу быть чем-то полезна, я…

– От всей души! – саркастично повторил фон Норд, но, судя по скользнувшей по жестким губам тени улыбки, заметно смягчился. – Меня всегда поражало, что при этом вы даже не лжете.

Инея царственно прошествовала через гостиную и, после нескольких мгновения колебания, присела на одно из кресел. Этой женщине было под пятьдесят, но леди по-прежнему удерживала статус первой красавицы Севера. Вполне заслуженно, надо сказать, удерживала – какие бы разработки в этой своей криологии она не использовала, чтобы так законсервировать свою внешность, это действовало. Живое олицетворение всего того, чего всю жизнь так недоставало Айси, чтобы приблизиться к идеалу благородной северянки: хрупкой отточено-изящной, как снежинка или морозный узор на стекле, красавицы. Одной внешности тут было явно недостаточно, требовалось какое-то особое безмятежное равнодушие. Айсольда отличалась от своей матери примерно в той же мере, как хлещущая по коже остренькими жалящими пригоршнями мелкого снега отличается от безветренного снегопада, в котором те же самые снежинки умиротворяющее кружатся в янтарных нимбах уличных фонарей. Если кто-нибудь когда-нибудь и сместит леди Инею с пьедестала, то точно не собственная дочурка. Айси скорее уж решиться побороться за отцовский…

– Я не хотела затевать этот разговор на людях, мой лорд, – терпеливо дождавшись наступившей тишины, заговорила «первая леди». – Но очевидно, что вы не можете контролировать Айсольду. Совершенно ни к чему было выставлять семью в нелепом свете, затевая всю эту беготню по Магиксу, а теперь наши имена к тому же свяжут с… этой отвратительной историей! – короткий резкий взгляд хрустально-синих глаз кольнул почти синхронно усмехнувшихся Шторми и Цун Ами. Для них «отвратительная история» была весьма забавным происшествием, но вмешиваться в разговор лорда и леди напрямую не решалась даже Марика. Ни старшая, ни младшая.

– Не Вам это решать, – с преувеличенной мягкостью напомнил Тайран.

– Именно так. Все, что я могу, сказать это Вам, мой лорд, поэтому говорю.

– К ее сожалению! – едва слышно буркнула Асмадея, все еще прижимаясь к плечу лорда за его спиной. На нее Инея даже поднять глаз не пожелала.

– Много лет назад, когда леди Асмадея еще только заговорила о том… Даре, которым обладали девочки, я предложила решение. Ошибкой было позволять этим особенностям вообще развиться, именно они делают юных леди совершенно неуправляемыми, но ни к чему рассуждать о том, что уже было сделано. Теперь все будет сложнее… тем не менее, другого выхода не существует.

Лицо лорда Тайрана окаменело еще сильнее, хотя Дарси просто представить себе не могла, как это ему удается. Мужчина сейчас напоминал бы изваяние, если бы не непроизвольно дернувшаяся ладонь. Хотя сейчас девушка была слишком напугана прозвучавшими словами, чтобы следить за кем-то с достаточным вниманием. Если даже Шторми быстро согнала с лица шкодливую улыбку и напряженно уставилась на чету правителей.

– Я уже говорила, – дрогнувшим голосом вмешалась Асмадея. – то, о чем ты говоришь, хуже смерти. Это как душу вынуть!

Тайран резко развернулся, и зудящая на ладони пощечина моментально досталась колдунье. Та слабо дернулась, но не издала ни звука, а Инея, прекрасно понявшая, что именно ее слова вызвали такое раздражение супруга, сухо поджала губы. Ни один из северных феодалов, жестокость которых слухам почти не удавалось преувеличивать, да и нужды в этом не было, в жизни не поднял бы руку на леди. Возможно, из опасения, что эта хрупкая красота разлетится осколками – но это было бы кощунством. Даже если именно леди в этот момент наиболее всего этой оплеухи заслуживала! Таков был своего рода компромисс: Инея получала титул мужа и хорошо смотрелась в фамильных драгоценностях, без сожаления уступив Асмадее права и на поцелуи и на пощечины. Восточная колдунья-то не была неприкосновенной леди, а ее благодарности, привязанности и ненавязчивого расчета по отношению к когда-то спасшему юную фурию прямо с костра «ледяному рыцарю» с лихвой хватало на то, чтобы время от времени терпеть любую резкость – да и без вознаграждения это терпение не оставалось. Позже, когда Тайран сочтет, что переборщил – он старался быть еще и справедливым, хоть и в меру своего о справедливости представления.

– Не вмешивайся в разговор.

– Прошу меня простить, – тихо пробормотала Асмадея. Дарси готова была поспорить, что она не столько испугана, сколько притворяется, да и разговор этот, судя по всем, затевался не впервые… впрочем, если так, притворство было виртуозным, да и стоила эта тема настоящего, искреннего страха.

Как будто вырезать душу. О ведьмах, лишившихся Дара, предпочитали не говорить вообще, но все равно как-то получалось, что каждая колдунья знала. Чувствовала, быть может? Интуитивно осознавала худший из кошмаров. Хотя Инея все равно не поймет, и даже не потому, что сама никогда не обладала ни колдовской, ни волшебной силой, а потому, что… просто не поймет, зачем бояться полного паралича чувств. Ведь страданий такие прошедшие специальный обряд пустые оболочки не испытывают, трудно выразить словами, что именно теряется, уходит из души вместе с магией. А сами чувства, по мнению таких, как леди Инея, все равно лишь замутняют сознание.

– Ты нередко винила меня в жестокости и беспощадности, Инея, моя серебряная звезда! – пристально глядя на супругу сверху вниз, сказал лорд Тайран. – Но сейчас мы говорим не о врагах или преступниках, с которыми, по твоему мнению, я всегда был чересчур – как ты это называла? – кровожаден. Мы говорим о единственной наследнице рода фон Норд. И твоя жестокость, моя хрустальная леди, уже пугает – меня. Возвышение этого твоего воспитанника так важно?

– Айсольда и есть преступница. Как здесь, так и на Северных землях – Вы сам объявили об этом еще два года назад, мой лорд. Но она – действительно единственный возможный наследник, так что либо Вы прислушаетесь ко мне, либо род будет прерван, а на троне окажется явно неадекватная девушка, готовая стать новым Некроном, если не чем-то похуже! Я нашла когда-то Кая… это можно было бы назвать подарком судьбы, но судьба ни при чем, никаких случайностей, я сама нашла лучшего, чтобы воспитать из него наследника северных Земель. У нас нет сыновей, зато есть он, все, что требуется теперь – принять его в семью официально. А это возможно для него лишь в качестве мужа Айсольды, вы сам это знаете. Важно ли это? Это важно для Владычества!

– Считаешь идеальным наследником выслужившегося подхалима? И это стоит того, чтобы превратить настоящую свою дочь в куклу?

– А я – кукла? – без малейшей обиды спросила Инея. – Я правлю Севером, пока Вы играете с соседями в войну! Я забочусь о том, чтобы армия – Ваша армия обеспечивалась продовольствием и всем необходимым, я… И я научила Кая всему необходимому!

Лорд Тайран улыбнулся, прикоснувшись кончиками длинных, но огрубевших от морозов и полировки рукояти меча пальцев к бело-золотым волосам супруги, собранным в причудливую прическу под бриллиантовой сеткой.

– Из него, по всей видимости, выйдет отличная замена для Вас, моя хрустальная леди! – с отчасти даже добродушной насмешкой заметил фон Норд. – Мою власть, так или иначе, пришлось бы наследовать Айсольде. Поэтому ее душе придется остаться при ней. Жестокости и расчетливости, холоднокровию и высокомерию, кровожадности и мстительности – всему, что когда-то даровала госпожа Зима первому Владыке Севера. И что делает его потомков – родом фон Норд!

– Подростковой вздорности она ему не даровала! Вам решать, мой лорд, я могу лишь высказать свою точку зрения. Но у Вас возникли проблемы с тем, чтобы просто найти Айсольду, не говоря уже о том, чтобы как-то заставить подчиниться.

– Воля лорда неоспорима, – устало и почти без интонации, как заученную аксиому, произнес Тайран. Словно бы это и было ответом на любые вопросы.

В какой-то мере, пожалуй, действительно было.

– Я отправляюсь в гостиницу, – после недолгого молчания объявила леди Инея, грациозно поднимаясь с кресла. – постарайтесь все же поумерить свое упрямство и подумать над моими словами.

– Я иду с Вами, – напоминать о уже принятом решении лорд даже не стал. – Асмадея, останься здесь. Маловероятно, но все же, если не будет меня, Айсольда все-таки решит действительно вернуться. У тебя неплохо получается убеждать.

– Только не фон Нордов, – с извиняющейся и в то же время льстивой улыбкой возразила старшая колдунья.

– Да, но все же. И… я могу что-нибудь для тебя сделать?

Ну, конечно. Самое близкое к извинению, что можно услышать от такого, как Тайран. Асмадея покачала головой, одновременно склоняясь в почтительном поклоне. Она редко о чем-то просила лорда и Дарси советовала поступать так же – хоть он и не против был, в подходящем настроении, уступить просьбе, но гораздо лучше было, когда сам решал сделать подарок. Гораздо ценнее.

– Рада была еще раз вас увидеть, милорд, – проворковала девушка, пытаясь скопировать изящный полупоклон. Услышанное ей не слишком понравилось, немного утешало, что Тайран не разделял доводов леди Инеи, но ведь рано или поздно он поймет, что менее радикальными методами Айси хотя бы к относительному порядку призвать не получится. И ведь не убедить же ее, чтобы подыграла, изобразив раскаяние и послушание хоть ненадолго – даже в полной мере объяснив выгоды… но матушка права, убедительность ментальных ведьм действует на всех, кроме фон Нордов с их упрямством. Даже когда сестричка подставляет своими выходками весь триумват! Привычнее терпеть такое от Шторми – но ту, хотя бы, не так уж трудно убедить или просто отвлечь… если успеваешь!

Так и не найдя никакого решения в собственных мыслях, Дарси с легкой растерянностью обратилась к Асмадее.

– Он что, всерьез намерен кружить по Магиксу, пока не найдет Айси?

– Мы говорим о лорде фон Норд, моя дорогая. Если ему что-то вмятешилось в голову и крепко там осело, то либо все будет так, как решил он, либо он эту самую голову расколотит, пытаясь снова и снова. Последнее, как ты понимаешь, не в моих интересах, так что я собираюсь найти… обходной путь.

Не получится из сестренки истинной благородной северянки. В чем-то Инея права – из настоящей, живой Айси не получится. Такие не управляют от имени супруга, ведьмы вообще не из тех, кто довольствуется в жизни вторыми ролями. Только Дарси научилась у Асмодеи притворяться, а Айсольда… та научилась разве что у отца – фамильной твердолобости, отчего-то считающейся гордостью, и неприязнью к любым компромиссам.

– Айси – тоже фон Норд. Сколько бы раз он от нее ни отрекался, от столь впечатляющей наследственности это не избавит! – воздохнув, Дарси в задумчивости начертила кончиком пальца на стекле темнеющего окна невидимый узор. Единственный исход конфликта интересов лорда Тайрана с его законной дочерью был исчерпывающе описан в детской песенке про двух одновременно оказавшихся на узком мостике над ущельем баранов. И оптимизма не внушал. – Они найдут ее не раньше, чем она сама решит найтись.

И почему-то момент, когда это все же произойдет, темную ведьмочку пугал. Что-то еще было в словах о неоспоримости воли лорда, помимо обычной самоуверенности, какое-то значение, которое Тайран вкладывал в свои слова, но она не сумела понять.

Комментарий к

Если кому интересно, как они визуально выглядят http://s002.radikal.ru/i197/1107/83/308b6d77364c.jpg

это, правда, около пятнадцати лет назад, но никто, в принципе, особенно не изменился.

========== Часть 14 ==========

Когда-нибудь, когда-нибудь и ум и опыт личный

Тебе подскажут – надо быть

И в чувствах холодней.

Ты понял Кей? Ты понял Кей?

– Мне это безразлично.

Ты понял правильно меня,

Ты – молодец, о’кей!

Кинофильм «Тайна Снежной Королевы»

Лорд Кай действительно был благородного происхождения, хотя это происхождение и составляло все то, что от семьи и даже воспоминаний о ней осталось в его жизни. Приграничные земли постоянно переходили от одного владычества к другому, в каждой очередной стычке служа первой линией фронта – в любую из сторон. Первым воспоминанием из детства оказался один из таких «земельных переразделов». Родовые земли семьи Мистраль располагались как раз в такой приграничной зоне, там, где горы Севера теряли свою высоту и уже переходили в холмы, а на склонах вместо полей из мхов, трав и карликовых деревьев росли настоящие леса, южнее – даже с вкраплениями лиственных деревьев. Куда более благодатный и щедрый край, чем горные хребты и ледяные пустыни, преобладавшие в остальном Владычестве, но и более уязвимый перед беспокойными соседями с востока. Обитатели разрозненных деревенек не считали особенно принципиальным вопросом, кому именно платить подати, оттого частые смены власти переживали почти безболезненно – насколько это вообще было возможно, простой народ старались не трогать без нужды ни завоеватели, ни хозяева, постоянно менявшиеся ролями, но вот враг с врагом аристократы севера и востока не церемонились. Когда целой орде захватчиков удалось накрыть родовой замок лорда Мистраль на склоне восточного хребта, все коридоры и залы крепости оказались залиты кровью – своей и чужой. Это Кай помнил. Помнил звон мечей, помнил рев призываемого магами ветра, наполнявшего коридоры то колким ледяным холодом вьюги, то обжигающим песчаным дыханием далекой пустыни – в зависимости от того, свои или чужие призывали его – враждебные ветра сталкивались в маленькие бури, им было тесно в коридорах, казалось вот-вот и порывы взорвут замок изнутри, похоронив под каменными обломками обе армии. Некоторые башни действительно обваливались… или воображение Кая просто мысленно дорисовало это? Хотя вся предыдущая жизнь, детство в этом замке, словно бы испарилась из памяти, должно быть, мальчишка хорошо его знал, успев исследовать, быть может, в проказах и играх прошлого. А может его намеренно заставили изучить планировку – как раз на такой вот случай… теперь трудно было судить об этом, а тогда – тогда Кай был просто не в состоянии думать вообще. Все, что мог мальчишка семи-восьми лет, сжаться от ужаса в поначалу казавшемся укромным и безопасном закутке, уткнувшись в белокурую макушку так же трясущейся девчушки, совсем крошечной, года на четыре младше него самого (была ли она действительно его младшей сестрой или просто дочерью кого-то из родительской свиты – Кай совершенно не помнил и этого), одновременно зажимая ей рот, чтобы не выдала их случайно криком или ревом. Надеясь пережить творящийся вокруг ужас, словно внезапный буран, укрывшись под снежным покровом в самом его эпицентре. К их счастью, на детей никто просто не в состоянии оказался обращать внимание. Остальные воспоминания тоже были обрывочными: небольшая речушка, бравшая начало высоко в горах и оттого даже в теплое время года обжигающе холодная, маленькая девочка, которую Кай, сам не понимая, зачем, упорно тянул за собой – она уже не пыталась кричать, а только дрожала и иногда всхлипывала. Казалось, выбравшись из замка дети просто обречены были все равно погибнуть, подхваченные ледяной рекой, но, покружив своими игрушками вдоволь, водный поток все же выкинул их на отмель, оставив трястись уже от холода и прижиматься друг к другу. В окрестностях замка всегда достаточно тесно кучковались разрастающиеся деревушки, со временем образовывая небольшой городок, в одной из таких кто-то милостиво приютил беглецов. Распознать в похожих на мокрых посиневших крысят детях аристократов было решительно невозможно, иначе, наверное, никто из крестьян не захотел бы рисковать… но им в очередной раз повезло. А потом уже был приют.

Сирот на Северных Землях обитало предостаточно. И не столь уж редко сирот благородного происхождения: именно у высшего сословия считалось особенно почетным непременно погибать в бою, благо даже не многолетняя, а поистине многовековая война, хоть и давно приобрела хронический характер, прорежаясь многочисленными перемириями и альянсами, рано или поздно – непременно нарушаемыми, из-за чего ее легко было принять за целую череду то начинавшихся, то прекращавшихся войн, то и дело переходила в острую фазу, охотно перемалывая брошенные между жерновами жизни. А о детях, потерявших всю семью, брало на себя заботу Владычество. Не лично, конечно: лишь отдав распоряжение и назначив содержание из казны сиротских приютов, в одном из которых и оказались Кай с сестренкой.

Мальчишке было уже лет одиннадцать-двенадцать, когда городок, в котором располагался их новый дом, почтила своим присутствием супруга великого лорда. Аристократы вообще не так уж редко проявляли к приютам интерес – не из благотворительности, правда, а присматриваясь к сиротам, особенно благородного происхождения, чтобы выявить талантливых или просто толковых ребят в «нахлебники» к своему двору. Даже из лишившихся земель потомственных аристократов обычно получались талантливые маги и воины, а иногда – ученые. Но визит самой леди Инеи – это было почти как явление самой богини северных гор, воплощать которую среди людей и призвана была по традиции «первая леди». Как дети знали из преданий и сказок, на заре существования Северного Владычества эта богиня спасла жизнь первому в роду великих лордов, оттого все его потомки не только ревностно чтили ее, но и жен себе выбирали способных хотя бы бледным подобием отражать великолепие «госпожи Зимы». Кай с трудом представлял себе, какой же должна быть эта богиня, если леди Инея, «бледное подобие», сама по себе была не просто красива или прекрасна – а поистине божественна. Ни тогда, мальчишкой, ни в последствии он не мог верить, будто возможна во вселенной красота более совершенная, чем у нее. Это заключалось не только во внешности хрупкой, как снежинка, как морозный узор на окне, женщины с бледно-золотыми волосами, на которых льдинками поблескивала бриллиантовая сетка, чуть удлиненным овалом безупречного невозмутимого лица, прямым носом и хрустально-синими, как безоблачное зимнее небо в погожие дни, большими глазами – хотя, конечно, даже среди аристократок немногие могли похвастаться такой красотой. Но нет, по-настоящему благоговейно трепетать при виде супруги великого лорда заставляло ее ледяное бесстрастие. Так смотреть на окружающих можно было, лишь спустившись к ним ненадолго с небес. Короткий зимний день выдался невероятно ярким, должно быть, городские маги ветров тоже подготовились к визиту леди, как следует, и невысокое ослепительное солнце, лишь прибавляющее колкости морозу, сияло на волосах и украшениях Инеи, окутывая поверх белоснежных мехов хрупкую фигуру дрожащим нимбом из сияния. Должно быть, она действительно воплощала среди людей всемогущую богиню северных гор! Супруга великого лорда что-то говорила, обращаясь к воспитанникам приюта, говорила, а одиннадцатилетний мальчишка, как и многие вокруг, жадно ловил каждое слово, совершенно не понимая их значения. Должно быть, не только он. Во время визитов других аристократов, дети всячески старались как-то проявить себя, привлечь внимание, заработать возможность возвыситься или хотя бы просто попросить о какой-нибудь милости, но Инею все только слушали, затаив дыхание и с восхищением разглядывая ее. Правда, сестренка потом, когда аудиенция закончилась и дети стали расходиться, едва слышно призналась, что леди чем-то пугает ее. Кай только отмахнулся, на миг подумав, что пережитое в раннем детстве нелегкое приключение сделало ее слишком уж нерешительной – и тут же забыл об этом. Все мысли были заняты тем, что он еще хотя бы раз должен увидеть леди Инею – до того, как спустившаяся в их городок посреди горной долины богиня снова навсегда исчезнет отсюда. Поэтому, не дожидаясь, когда поредеет толпа в дворике, мальчишка перемахнул через ограду приютского двора и припустил вдоль узкой улочки вслед за удаляющейся вереницей саней.