Текст книги "День Святого Валентина (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Люси неопределенно дернула плечами. Еще немного помолчав, юноша поднялся с края крыши и отошел на пару шагов. Слегка повернув голову, колдунья краем глаза покосилась ему вслед.

Вообще-то говоря, это его должна была «огорчить» подобная встреча! Что бы он там себе ни выдумал.

– Гм… Луан? – после некоторого колебания очень негромко окликнула она, а когда селенийский принц остановился, резко повернулась обратно, уставившись на спиралевидный узор фиолетовых туч, нависших низко-низко в темнеющем небе, и неохотно добавила. – Если ты действительно хочешь, можешь продолжать писать мне. В смысле, мне действительно было интересно с тобой переписываться. Просто… давай считать, что этой встречи не было вовсе, хорошо?

– Наверное, в письмах у меня действительно красноречивее выходит выражать свои мысли… И… да, разумеется, я попытался бы снова тебе написать, даже если бы ты этого не сказала. Читать их или нет – это уже твое дело. Доброй ночи, Людмила.

– И никогда ТАК меня не называй! Дьявол! Лучше уж я действительно с маньяком по этому даркарову Галакси-нету познакомилась! – ведьма яростно выпустила сигаретный дым сквозь плотно сжатые зубы и в раздражении запустила окурком в зияющую под ногами туманную бездну. – Маньяки, по крайней мере, не чудят и сбегают при виде меня, как все нормальные люди!.. Счастливо! – чуть тише добавила она и, не оборачиваясь, неопределенно махнула чуть приподнятой над плечом рукой.

Комментарий к

http://s001.radikal.ru/i196/1103/68/d927d92f0a1c.jpg

http://s2.uploads.ru/g9NwA.jpg

========== Часть 24 ==========

Наша жизнь – социальный заказ,

Наше право – престиж и порода.

Мы – не люди, мы – слуги народа:

Самый низко униженный класс.

А достаток – всего лишь аванс

За служение без поворота!

«Зимовье зверей»

Мир украшен новой фальшью…

Только б цену – позабыть!

И вновь решат – совсем, как раньше,

Что Вы – Баловень Судьбы!

И вновь решат, и вновь решат…

А, может – правда?!

Алькор

Остальным все-таки пришлось отправляться на Магикс, не дожидаясь Ская. Правда, хмуро предупредив, что извиняться потом перед девушками он сам будет – и вызвав тем самым еще одну вспышку раздражения. Опять он, никому ничего не обещая, оказался повсюду «должен»! Правда, почти сразу молодой король просто испугался собственных мыслей. Разве он сам не предпочел бы отправиться вместе с остальными на праздник в Алфею и… и не прекращать там думать о том, как, вернувшись, будет разбирать тонны бумажек и проводить десятки совещаний! Хотя теперь и это напоминало далекую и почти недостижимую мечту – вырваться из этого болота он сможет никак не раньше, чем наметит хотя бы общий вектор выхода из образовавшегося хаоса, что совершенно нереальным казалось в совершенно для себя противоестественных условиях…

Трудно чего-то вспомнить, когда знать не знал, да еще и забыл! С четверть часа протаращившись в абсолютно ничего не говорящие столбики цифр и каких-то совсем уж непонятных значков, Скай четко понял, что никогда тут ничего не поймет, да и не слишком-то ему оно и надо, и в ультимативном порядке потребовал у напоминающего высушенный сморчок министра финансов объяснить все это нормальным человеческим языком.

– Я так понял, мы должны еще кому-то, помимо Джемелла…

Министр сухо кашляюще рассмеялся, на какое-то мгновение заставив молодого короля испугаться, что вот-вот рассыплется облачком пыли.

– Лучше спросите, кому мы НЕ должны, Ваше Величество. Придется зачитывать куда менее длинный список.

– Я ничего не понимаю! Всегда считалось, что Эраклион – очень богатое королевство…

– Весьма и весьма богатое, Ваше Величество. Мы занимаем один из самых обширных и благоприятных миров, крайне богатый различного рода ресурсами, кроме того, получаем неплохую прибыль с колоний. Но… при всем моем уважении к Вашему батюшке, он всегда – а в особенности в последние годы правления – придавал слишком большое значение, скажем так, престижу короны в глазах населения. Все эти балы, приемы, турниры и королевские охоты – весьма затратная штука, м-да… Во дворце содержится штат прислуги, вдвое превышающий необходимый, не говоря уже, о… м-да… но Ваше Величество меня понимает. В столице едва ли не дороги мостят золотом, а в отдаленных провинциях люди бросают все свое имущество и устремляются в более крупные города, чтобы хоть как-то заработать на жизнь. Как следствие: переизбыток рабочей силы в городах, массовая безработица и почти все усилия стражи, брошены на проблемы с приезжими, вместо ее прямых обязанностей, а целые деревни приходят в запустение. Учтите, сельское хозяйство – одно из основных преимуществ Эраклиона, всегда славившегося большими территориями плодородных земель, но за последние годы сельское хозяйство несколько… м-да, отрасль переживает не лучшие свои времена. И это еще не говоря о финансовых трудностях не королевства в целом, а королевской семьи. Не слишком подходящая ситуация, чтобы обсуждать это сейчас, но Ваш отец принял решение об отречении вовсе не из-за ухудшившегося здоровья, как было объявлено. Совет лордов довольно давно оказывал давление…

– Папу заставили отречься?!

– Не вполне подходящее слово, м-да… Казначейство проверило свои записи за последние пятнадцать лет, в результате чего было выявлено… в некотором смысле… незаконное присвоение фондов. М-да. Хорошая штука этот королевский титул, в отношении любого другого человека это было бы названо «растратой». Однако Ваш отец вынужден был сам назвать наследника и покинуть трон, чтобы избежать официальных обвинений и скандала. Кажется, это оказалось для него более серьезным ударом, чем можно было предположить… я уже приносил Вашему Величеству соболезнования, что такое важное для Вас событие было омрачено…

– И не стоит! Наслушался я уже соболезнований… Да еще кто-то распустил дурацкие слухи, будто альянс с Джемеллом не только решит экономические проблемы, но и приведет к существенному снижению налогов…

– Я всего лишь сказала «может привести», – сухо заметила молчавшая до сих пор матушка. – ты же не посмеешь обвинить меня во лжи? Королевство Джемелл – самый крупный наш кредитор, и Мельхиор мой добрый друг, он весьма прозрачно намекал, что после твоего брака с Диаспро готов простить наши долги, а ее приданного как раз хватило бы на выплату процентов другим кредиторам, издержки и еще немного хватило бы на выплату векселей. Девять лет назад дела уже начинали идти неважно, поэтому мы с твоим отцом решили, что из всех предложенных партий…

– Почему у меня такое чувство, будто меня выставили на аукцион? – едва слышно процедил сквозь зубы Скай. Вроде бы и королем едва успел стать, а уже чувствуется, что слово «политика» вот-вот станет самым страшным ругательством во всех языках и диалектах! Король Мельхиор называется «добрым другом» сразу после заявления об откровенной спекуляции, не говоря уже обо всем прочем. Право же, представления Ская о дружбе и друзьях подразумевали несколько другие взаимоотношения.

– Кристофер, я хотела бы поговорить с сыном наедине! – не изменившись в лице, уведомила министра бывшая королева. – Будьте любезны подождать в приемной.

– Да, Ваше Ве… Высочество, – сморчок подхватил со стола свои бумаги, пестрящие столбиками цифр, и, отвесив церемониальный поклон, неожиданно бодренько для своего трухлявого вида выкатился за дверь кабинета.

Матушка молчала. В черном траурном платье она еще больше, чем обычно, напоминала сыну величественное изваяние на постаменте. Уже не королева… но церемониальный поклон министра весьма очевидно адресовался ей, а не молодому королю.

– Ну же, матушка, – сочтя, что пауза и без того чересчур затянулась, раздраженно нарушил тишину Скай. – что Вы еще мне скажете? Уже, вроде бы, со всех сторон обложили!

– Мне крайне неприятно вспоминать это… и тем более обсуждать с тобой, Скай. Ты ведь знаешь, что я родом из королевства Домино. Из бывшего королевства Домино… Не из слишком знатной, но состоятельной дворянской семьи…

Теперь Скай догадывался, как обстояли дела… Богатое приданное с одной стороны и королевский титул с другой – честная взаимовыгодная сделка. Идеальный брак с точки зрения политического деятеля, претендующего на «разумность и предусмотрительность»… будь оно все проклято!

– Говоря о гибели мира, почему-то все вспоминают только королевскую семью. А в мире были миллиарды людей. Миллиарды, Скай! И примерно восемьдесят процентов из них погибли в глобальном катаклизме: в их числе, кстати, твои дедушка и бабушка, две тетки и трое кузенов – а остальные вынуждены были бежать в другие миры, оставшись без дома, без мира, без родственников и друзей… мне, если это вообще можно говорить в такой ситуации, повезло – я к тому времени уже четыре года как жила на Эраклионе. Этот мир и это королевство – мой новый дом, и я не позволю привести в него погибель. Даже тебе.

– Привести погибель?

– Ты не хуже меня понимаешь, ПОЧЕМУ на Домино напали Древние Ведьмы, Скай!

Юноша вскочил, сжав трясущиеся руки в кулаки, но на лице матушки не дернулся ни один мускул.

– Вы… ты не можешь так говорить! Не можешь утверждать… Это абсурд!

– Это факты. Смерть моего мира и моей семьи была реальной. Перестань лгать себе, Скай. Сколько войн, беспорядков, вторжений и покушений пережил Магикс за последние три года? Больше, чем за предыдущие три века! Постоянные нападения разнообразных колдунов и темных сущностей – раз за разом, пока для кого-то из них попытка не увенчается успехом – если ты желаешь такой судьбы для себя, осмелишься ли ты обречь на это весь Эраклион? Отныне ты решаешь за всех своих подданных, Скай, так что подумай хорошенько – чем они заслужили это? Они не герои, рискующие ради самого риска, а обычные люди, желающие благополучия и уверенности в завтрашнем дне. Подумай об этом, иначе, – глаза королевы слегка сузились. – я отправлюсь в Магикс и сама скажу все это ЕЙ. Надеюсь, у девицы окажется хотя бы капля чести!

Вскочивший было Скай обессилено сел обратно, облокотившись на стол и обхватив руками голову.

– Матушка, ну почему… Зачем Вы это делаете?!

– Когда ты, наконец, повзрослеешь, Скай, то будешь мне благодарен за то, что тебе не позволили совершить роковой ошибки. Я приглашу министра Кристофера, вам надо многое обсудить… кстати, советую поговорить с Диаспро, она с тринадцати лет активно интересуется экономикой нашего королевства и понимает в этом, пожалуй, лучше всех министров вместе взятых.

Память услужливо подкинула картинку из детства. В тот день ему пришлось несладко: кому-то из министров удалось убедить батюшку в том, что воинские дисциплины – это, конечно, замечательно, но наследнику престола необходимо разбираться еще и в бухгалтерии. А то взойдет когда-нибудь новый король на престол, а казначей попадется не слишком добросовестный: разворуют же все начисто! Эрик, решив, что пусть уж лучше донимают всякой чепухой мальчишку, чем его самого – глядишь, и правда чему-нибудь да научат – торжественно поручил Ская предшественнику Кристофера, повелев обучить принца хотя бы основам. Тот изложил эти самые основы: дебет – слева, кредит – справа, оборот – внизу и, предложив принцу самостоятельно составить бюджет на следующий год, удалился, чтобы не мешать. Тогда Скай гипнотизировал несчастные колонки с циферками, наверное, все полчаса, пока не пришло совсем уж не радостное осознание, что, пока он хоть как-то в этом не разберется, улизнуть на верховую прогулку за городские стены в компании Брендона, сына одной из придворных дам и вечного товарища по играм и проказам, да еще четверки-пятерки таких же лоботрясов из придворных семей, а то и прислуги – можно даже не мечтать. В целом учеба давалась принцу весьма неплохо, одни предметы чуть лучше, другие чуть хуже… но такого, чтобы вообще не справится с заданием… да какой там справиться, когда не знаешь, с какого бока к нему вообще подходить?! И не видать теперь ни скачек, ни речки, ни…

– О чем это Вы так задумались?

Подняв страдальческий взгляд, Скай сперва решил, что у него галлюцинации от мозгового переутомления, увидев перед собой огромную фарфоровую куклу в облаке наряда из кремовых кружев и оборок и с огромной бабочкой белоснежного банта, венчающей льняные кудряшки. Конечно, гостья королевской семьи была официально представлена принцу, уведомленному, что девочка – его будущая невеста… но много ли это говорило двенадцатилетнему мальчишке, для которого ловля лягушек в окружающем дворец сточном рве была еще куда интереснее, чем самая красивая девчонка? Хотя среди лягушек, если верить древним преданиям, тоже порой принцессы и будущие невесты попадаются… Брендон даже как-то взял его на «слабо» в целях эксперимента уговорив приятеля чмокнуть одну выловленную таким образом квакшу, которая превращаться ни в кого не пожелала, а только возмутилась столь назойливому вниманию со стороны совершенно незнакомого принца и, вывернувшись из мокрых ладоней, бултыхнулась обратно в канаву… Впрочем, все это уж совсем не имело отношения к делу. Сестер у Ская не было, как и о чем можно разговаривать с девчонками, он не имел ни малейшего понятия, поэтому новой обитательницы дворца чаще всего просто не замечал.

– Да этому же в восемь лет учить начинают, как только арифметику освоишь! – с вежливым недоумением заметила куколка. И обрушила на принца маловразумительный поток каких-то сольдо, фульдо и прочих явно нецензурных выражений, одновременно делая в «бюджете» какие-то пометки деликатно отобранным у планового женишка пером… Стоит ли удивляться, что из изучения бухгалтерии Скай вынес всего один, зато главный урок – учел на будущее, кому это «увлекательное» занятие всегда можно перепоручить и у кого задание всегда можно списать… К тому же юная принцесса по каким-то непонятным ему причинам действительно находила увлекательным бесконечное составление разнообразных бизнес-планов. Видимо, на Джемелле такому и правда учили едва ли не с пеленок… а заодно тому, что все в жизни продается и покупается!

Вернувшись в настоящее, Скай резко убрал руки и с мазохистским наслаждением ударился лбом о дубовую столешницу. Очень впечатляющий стук получился! С какой стороны он бы ни пытался рассматривать сложившуюся ситуацию, пути вырисовывалось всего два. Теоретически возможно «с кровью» выдрать все возможные средства из и без того зияющего дырами бюджета, чтобы вернуть все внешние долги, в которых батюшка ухитрился просто-таки утопить королевство за последние годы – но это не просто уронит местную экономику, а обрушит с треском абсолютно все, что еще не успело рухнуть само по себе, ввергнув королевство в настоящую пропасть. Либо оттягивать выплаты, сколько получится, постепенно по мере сил разгребая весь этот бардак, много-много лет разгребая, поскольку из соседей, уже составивших (не без ненавязчивого участия Джемеллла!) свое мнение насчет «не желающего отвечать по обязательствам Эраклиона» хоть до какой-то помощи снизойдет разве что Солярия. Может быть. Полностью избежать кризиса все равно не получится, учитывая, что вся эта бухгалтерия так и осталась для молодого короля, по большей части, рунной грамотой, то и разворовываться прямо у него из-под носа будет, как минимум, треть – и грозить карами бесполезно, пока за руку никого не поймал. Биться об эту стену не один десяток лет, чтобы потом все равно уйти в отставку с репутацией, возможно, худшего правителя со времен Фойникиса Завоевателя – бесполезно кому-то будет доказывать, что Скай, как и все, просто вынужден пожинать плоды непрактичности предыдущего монарха!

Кто бы сейчас подсказал хоть какой-нибудь выход или добровольно взял на себя всю эту иссушающую мозги рутину?..

– Делегация джемеллийского посольства ожидает в парадном зале, Ваше Величество!

========== Часть 25 ==========

В бесконечных отраженьях

Я себя не узнаю:

То ли повод к продолженью,

То ли танец на краю…

Не бывает их довольно,

Этих планов бытия!

Я живу, сливаюсь с ролью,

Ваше зеркало – не я!

Алькор «Метаморф»

– Симпатичные – все почему-то дурочки.

Повернув голову, Думан лениво уставился на появившихся в небольшой комнате братьев, но подниматься с дивана не стал. Огрон и так слишком много о себе иногда мнит, чтобы еще и взлелеивать эти замашки всякими там приветствиями навытяжку. Принц Огрон… хотя за такое обращение от него легко можно схлопотать и по физиономии.

Пес под окнами, за ночь и половину дня успевший уже порядком достать, так, что едва девчонка сбежала в школу, а ее папаша в свое кафе, метаморф просто принял обличье другой собачки несколько крупнее и доходчиво попросил старичка больше себя не беспокоить. С того момента Арту выражал свое негодование гораздо скромнее и, преимущественно, с улицы, наматывая вокруг дома истерические круги.

– Ты это о ком? – все-таки полюбопытствовал на столь оригинальное приветствие Думан.

Красноволосый, как раз плюхаясь без лишних церемоний в одно из унылых кресел, неопределенно помотал в воздухе ладонью.

– Да обо всех. Взять хоть эту предсказательницу, Фэйтон! Потребовала от меня магически закрепленное обещание смерти какой-то местной феи, представляете? Не заикнувшись при этом ни о причине смерти, ни о сроках выполнения обещания – собственно, теперь, если эта чем-то насолившая ей особа проживет хоть до двухсот лет и мирно скончается от старости – это вполне можно будет считать выполнением моего обещания. Все думал, неужели до нее так и не дойдет! Хотя…

Огрон в странной задумчивости замолк. Думан хмыкнул, хотя значение этого «хотя» так и осталось для него загадкой. Если предсказательница уже выложила им всю необходимую – или просто всю возможную – информацию, теперь она могла сотрясать воздух своими претензиями сколько душе угодно. Хотя стопроцентной уверенности в словах гадалки у метаморфа отнюдь не было, весьма маловероятно было и то, что она вздумала поиграть с ними, чего-то не договаривая. Связываться с феей из чужого мира никому из четверки не хотелось бы. Особенно с серьезной «королевской» фатой: никакой пользы победа над чужачкой им не принесет, а неприятностей феечки, при своей кажущейся несерьезности, способны предоставить достаточно!

– Не стал бы я на твоем месте так уж доверять словам какой-то шарлатанки! – глухо проговорил Анаган, мрачной громадой возвышающийся немного правее и позади занятого Огроном кресла. Присесть, как остальные, он почему-то не соизволил.

Хотя магический квартет был идеально слаженной даже не за годы, а за века командой, для внешнего мира представляя даже не стаю, а практически единое целое, это вовсе не значило, что они должны были быть друг от друга в непременном восторге. Нет, безусловно, Думан умел ценить братьев именно за те качества, которых так не хватало ему самому, как и понимать не просто важность, а истинную необходимость союза, однако зачастую эти же их черты вызывали отторжение, а «черный рыцарь» своей физиономией – частенько и оторопь. Официально второй по силе в команде… и, очевидно, ничего не имеющий против того, чтобы стать, чтобы занять место первого. То есть, конечно, ничего против каждый из них не имел бы: ни сам метаморф, ни этот обманчиво кажущийся ко всему равнодушным похожий Гантлос – но по-настоящему оспаривать решения Огрона, на каждом шагу, в кажущихся мелочах бросая ему неявные вызовы осмеливался один только Ан. Впрочем, это продолжалось уже не одно столетие, а иерархия в команде оставалась все той же, что установилась когда-то.

Мать Анагана была из немногочисленного волшебного народа, тем не менее, заслужившего в человеческих поверьях весьма мрачную славу – пустынных дэвов. И это, собственно говоря, было все, что Думан знал о темнокожем великане. В отличии от большинства фэйри, у агрессивных и не гнушавшихся людоедством дэвов появление полукровки, да еще человека по отцовской линии, должно было быть чем-то уж совершенно из ряда вон выходящим, так что эта история обросла в свое время многочисленными рядами домыслов, а сам Анаган, понятное дело, не откровенничал. Да и вполне мог сам этим не интересоваться. Тем не менее, наверное, по какому-то смутному зову крови «черный рыцарь» именно страны средней и южной Азии считал своей излюбленной вотчиной – но, вероятно, в большей степени все-таки по той причине, что именно там хоть где-то, но с определенной регулярностью вспыхивали оглушительные конфликты, открывающие некоторую свободу для проявления природной агрессивности. Анаган уже много веков был, по современному определению, солдатом-наемником, искренне равнодушным к тому, на чьей стороне и под каким лозунгом ему в этот раз воевать, да и к оплате своего «труда» довольно равнодушным, лишь бы была возможность вдыхать полной грудью запах гари и крови в какой-нибудь очередной «горячей точке». Мирная жизнь заставляла полудэва буквально задыхаться, что давало Думану повод позволять себе некоторое презрение – уж неумение приспосабливаться к любой окружающей среде было для метаморфа абсолютно чуждым и непонятным.

– Но все ведь именно так, как говорила Химера. Владычица зверей – незримая сила… – внешне сохраняя полную безмятежность, развел руками «алый рыцарь». – Кстати, Думан, что за дурацкое представление ты тут устроил? Говорил же, превращайся во что-нибудь пушистое, обаятельное… девицы любят всякую большеглазую мерзость.

– Сам бы за ней и следил, раз такой умный! – вяло огрызнулся Думан. Вообще-то поддерживать Анагана, по какому бы то ни было вопросу, было не в его правилах, этак можно и раскол в команде спровоцировать, а при всех недостатках Огрона тот все-таки больше устраивал в качестве лидера, нежели «черный рыцарь», но все-таки метаморф рискнул выразить свои сомнения. – По правде говоря, я не чую в девчонке никакой «незримой силы». Обычный подменыш с средненьким даром – понимать мысли животных, да и тот задавлен внушением и отрицанием. У нее сейчас тот возраст, когда способности обычно входят в активную фазу – если такое вообще происходит. Не уверен даже, что способностей девочки хватит на то, чтобы сделать Выбор.

– И почему это звучит так, словно ты хочешь… словно ты ее защищаешь? – неприятно прищурившись – стальные глаза холодно блеснули из-под ресниц – задумчиво протянул Огрон. Думан состроил в ответ недоуменную мину. – Опять ты за свое? Забыл, как Небула почти успела тебя прикончить, а мы появились буквально в последний момент, и снова начнешь уверять, будто не все феи одинаковые?!

– Ничего такого я не говорю! И вовсе ее не защищаю, просто предупредил, что девчонка может оказаться пустышкой, только и всего!

– Он прав, – глядя мимо всех в пустоту, впервые за разговор подал голос Гантлос. – пока силы девчонки даже не пробудились, нам будет нечего у нее забрать. Может статься, только впустую время здесь тратим!

Как и у Думана, мать светловолосого мага была обыкновенной человеческой женщиной. Только повезло ей еще меньше: если в том, что переменчивый рыцарь фейри вскружил голову своими речами еще имелись свои приятные моменты, даже если ничем хорошим это не кончается, то угодить в плен к норвежскому ледяному троллю из свиты Мэб – заведомо более пессимистично. Вмешательство непонятно как оказавшейся неподалеку королевы Титании спасло той неизвестной жизнь, а поддержка ее же могущественного волшебства – удерживала еще почти год, однако рождения полукровки женщина все равно пережить не смогла.

По сути дела, Титания, последняя Истинная Королева Фей, вырастила и воспитала всех четверых. Думан мог считаться частичным исключением, поскольку прожил среди людей почти до двенадцати лет, после чего начавшиеся тогда еще бесконтрольные метаморфозы обеспечили и ему и его матери дорожку на костер. Только ему, благодаря тому же «дьявольскому» дару сбежать удалось, а ей уже нет. Тогда обещанная защита встреченной в лесу после его панического бегства королевы еще казалась даром судьбы – мальчишка отнюдь не сразу понял, что спасительница тем самым обрекла его на статус своей ручной собачонки. Для того, чтобы научиться контролировать свои превращения, Думану понадобились долгие годы, а Титании ничего не стоило «запереть» его в любом из обличий – и не всегда это обличье его в той же мере устраивало. В четверке метаморф был самым младшим – остальные юноши тогда уже воспитывались при дворе королевы фей, точно так же не догадываясь до поры об истинном своем предназначении.

В волшебным королевстве Тэрра в те времена еще царствовали примерно равные по могуществу соправительницы: королева фей Титания и великая колдунья Мэб. И обеих, надо сказать, такое разделение совершенно не устраивало, но, если у Мэб руки оказались развязаны для любых методов, то фата, традиционно выступавшая светлой и милосердной стороной волшебного мира, вынуждена была придерживаться в противостоянии соответствующих своему образу и славе рамок. Поскольку соправительницу свою она ненавидела ничуть не меньше, чем та ее – этот факт ее крайне огорчал. Неизвестно, сколько лет или десятилетий минуло прежде, чем Титании пришло в голову элементарное, казалось бы, решение – что действовать можно и чужими руками, ни капельки не замарав белых риз. Сравнительно немного времени понадобилось для того, чтобы найти и выдрессировать близких к идеалу исполнителей.

Огрон был собственным сыном королевы фей. Она не так уж редко находила себе романтические увлечения в мире обычных людей, увлекая своими чарами талантливых поэтов и музыкантов, а то и просто достаточно симпатичных юношей. Не то, чтобы она была ветреной особой, но обычные люди имели неприятное свойство – стареть и умирать, оттого к большому огорчению высочайшей правительницы, через какие-то лет двадцать-тридцать очередной фаворит терял всякую привлекательность и вынуждал королеву искать себе новую игрушку. Должно быть, один из таких зачарованных рыцарей и оказался отцом Огрона – очень похожего на мать что волосами цвета вишневого вина, что горячим высокомерным нравом.

В знак официального перемирия между дворами Титании и Мэб была принята традиция обмениваться высокопоставленными заложниками – в знак символического доверия, которого обе владычицы друг к другу в действительности совершенно не испытывали, да и жизнь заложника, если перемирие все-таки нарушалось, играла не слишком-то серьезную роль. Поэтому никого особенно не удивило, когда очередным таким посланником Титания избрала своего незаконного сына, чей статус при дворе был именно таким – громким, символичным, но при этом абсолютно ничего не значащим. Если подменыш-девочка, обладая достаточной унаследованной силой, еще могла, сделав Выбор, переродиться в полноценную фею, то у юношей выбор был невелик: либо удерживать в себе остатки человеческий природы, либо становиться какой-нибудь «неведомой зверюшкой» в услужении крылатых повелительниц. Правда, для самого Думана грань была весьма размытой…

Владычица Мэб не стала возражать против того, чтобы «принца» сопровождала свита из трех таких же полукровок, что и он сам – тех, кто еще не сделал Выбора, вообще мало кто воспринимал всерьез. Признаться честно, колдовской двор понравился четырем «посланникам» гораздо больше волшебного. Метаморфу – так уж точно. Играть роли то коней, то гончих в выездах на ежегодную королевскую охоту было гораздо веселее, чем изображать большую часть времени левретку у ног высокой фаты! Черный рыцарь Анаган тоже впервые смог в полной мере удовлетворить свою природную жестокость, только тогда, выполняя для Мэб самые опасные поручения. Что происходило в голове у Гантлоса, конечно, трудно было предположить, иногда Думану казалось, что от отца-тролля блондин унаследовал не только свою нечеловеческую силу и некоторую скуповатость, но и весьма неторопливую манеру мышления – неизвестно, экономил он так же свои мысли, или только слова. Кажется, королева колдуний была весьма довольна подаренными сестрой по власти и заклятой соперницей игрушками – ей они оказались гораздо более близки по духу, нежели самой высочайшей фате.

А несколько лет спустя была убита чересчур неосторожно приближенной четверкой во время одного из таких торжественных выездов. Именно так, как и планировала Титания. Единственным, чего королева фей не учла, так это пробудившегося в своем сыне честолюбия – она считала их отыгранными картами и, наверное, даже не представляла, как поступать с ними дальше. Непонятно, почему ей не пришло в голову, что те, кто сумел расправиться уже с одной величайшей владычицей, и для другой могут оказаться опасны.

Непонятно – но крайне, что не говори, удачно для них! Иначе это от четверки «рыцарей» Титания избавилась бы при первом же удобном случае, а не наоборот, как в итоге вышло.

Четыре рыцаря гибели и разрушения, уничтожившие волшебное королевство Терра и ввергнувшие мир в многолетнюю войну. Судный день для прошлых владык, вернее, владычиц. То, что причудливо исказившаяся человеческая память в своих мифах и легендах, которым люди не особенно-то и верили, то и дело выдавала за пророчество о грядущей гибели мира, было на самом деле картиной далекого прошлого. Свершившегося.

Вероятно, Огрон был бы и не против объявить себя любимого новым властелином мира. Тем более, что некоторые его права на такую узурпацию трудно было оспорить, но природа полукровки не приняла всей магической «мантии», вынудив принца по-братски разделить отобранное у Титании могущество между всей четверкой, оставив за собой, если и побольше остальных, то незначительно. Одна из верховных фат, разумеется, почти сразу объявила себя новой королевой, но без утраченной «мантии» осталась перед ними почти беспомощной. Позиция всего волшебного народа сильно пошатнулась, большинству пришлось уйти и затаиться в легендарных «холмах», однако уже не только четверо магов, но и сами обыкновенные люди начали безжалостно теснить их. К нынешнему времени существ, обладавших волшебством, на Земле были считанные единицы, да у тех – ну, за исключением самих «рыцарей гибели», конечно – искорки магии едва-едва теплились. Но все-таки некоторым из фей удавалось, скрывая какое-то время свои истинные силы, прятаться среди людей. Их редко хватало очень уж надолго, зато в результате этих попыток жить человеческой жизнью стало появляться на свет значительно больше «подменышей» полукровок. Иногда наследующих достаточно магической силы, чтобы сделать Выбор – особенно это касалось девочек, потенциально способных становиться полноценными феями.

Надо сказать, Думан действительно вовсе не был уверен, что Роксана – именно из них.

– Девчонка только-только вошла в тот возраст, когда их силы начинают проявляться активно, – помолчав, напомнил Огрон. – с кем-то это происходит раньше, с кем-то позже… Как ты сам сказал, ее способности попытались задавить «лечением», но нам-то прекрасно известно, что таким образом их можно не более чем на время затолкать поглубже – но не уничтожить.