Текст книги "Противостояние. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Лория издевательски ощерился. В его выигрышном положении происходящее, наверное, воспринималось забавным. Потекла кровь. Стоит инквизитору слегка усилить нажим...

Но рыцарь ордена не торопился, играя с «трупом», и это его подвело. В его понимании я  уже был покойником, что без труда читалось в ауре. Осталось добавить последний штрих, чтобы было о чём вспомнить на послевкусие, со смехом рассказывая коллегам, «как ловко он обставил выродка». Лория демонстративно подвигал коленом вверх-вниз, совершенно определённо зная, для какой цели.

Смерти моей хочет?

В эту минуту сама смерть удавилась бы от пошлой двусмысленности этой фразы, и, проклятье, манёвр ублюдка едва не стоил мне жизни.

Играть с ведьмаче, на его территории, по своим правилам? Какая неслыханная дерзость... Ах так?

Я учащённо задышал, застонал чувственно, с невольной хрипотцой, призывно подавшись бёдрами навстречу. Активировал магию образа, позволяя противнику ощутить исходящий от этого действа жар. Бросил в лоб пригоршней похоти и откровенных картинок, направил несколько ниточек желания в район паха, приправляя пряным острым возбуждением. Усилил на полную катушку, посылая  поток.

Меч ощутимо дрогнул, смутившись происходящего, я физически ощутил мгновенно вставший на меня член инквизитора, упёршийся в бедро.

– А-та-та, как нехорошо, – насмешливо прищёлкнув языком, жарко выдохнул я, возвращая обратно «трюк с коленом», проделав это настолько развратно, что Лория, в его критическом состоянии, едва в штаны не спустил.

– Плохой мальчик.

Инквизитор отпрянул, ослабив хватку. А я, пользуясь заминкой, с силой отбросил его назад, сумев от души врезать когтями и располосовать плечо.

– Не замахивался бы ты на...

Удар «взбешённой пониманием» ноги пролетел мимо, заставив  заткнуться. Я увернулся, приседая, и мы снова сошлись на позиции, готовые сцепиться и биться до полного исступления.

В случае Лории исступление приобретало совершенно новый смысл. Магия сработала. О, да. Темнеющие глаза с головой выдавали состояние дичайшего возбуждения и злости. Обо всех его мыслях, пожалуй, помолчу.

Прожигая меня яростным взглядом, благородный инквизитор совершенно не гипотетически прикидывал шанс затащить меня в ближайшие кусты и «отпялить». Очевидно, в назидание остальным.

Напугал... кота сметаной. Смешной.

Понимание, что какой-то паршивый ведьмаче окрутил его магией, привело Лорию в бешенство. Инквизитор утратил концентрацию, за что, собственно, и поплатился, практически сразу получив ранение в бедро.

Да, мы, ведьмаче – именно такие. Мстительные и беспринципные. Восхитительно-бессовестные и волшебно-бесстыжие.

Поглумиться не пришлось. Лория достаточно быстро пришёл в себя, сводя преимущество на нет. Чёрные глаза недобро сощурились. Чувствую, эта шуточка дорого мне обойдётся.

Интересно, кто из нас сильнее?

Остро хочу это выяснить. Но победа одного непременно означает поражение другого и конец игры, а мне не хочется её заканчивать, слишком упоительным каждый раз оказывается взаимодействие.

***

Наши соратники с обеих сторон методично расправляются друг с другом. От взрывов магии и лязга стали гудит воздух. Птицы испуганно молчат. Одуряюще пахнет лесом. Аромат земли и мха забивает запах крови.

Сбежать не получается. Маги держат барьер. Загнанным в угол ведьмаче ничего не остаётся, как сражаться насмерть. И они сражаются...  в мясо... и совершают невозможное, деля орденскую десятку надвое. Барьер трещит, начиная истаивать прорехами. Один из наших убит, но и рыцарей осталось пятеро против двоих ведьмаче.

Третьего Лория безраздельно захапал себе, оттеснив от общего боя и не позволяя никому вмешаться в поединок.

– Он мой! – Нетерпеливый рык на всю опушку леса при попытке кого-то из орденцев оглушить меня связующей петлёй, заставил многих покоситься с недоумением и подозрением. С каких пор координатор, рискуя всем, ставит задание под угрозу? Может, это какой-то особый план?

Любому идиоту становилось понятно: лезть в наш спарринг – настоящее самоубийство. Двое хищников, выясняющих отношения, – зрелище не для слабонервных. Плана не было. Лория хотел драки со мной, и плевал он на ресурсы и потери. Будь я его начальством, за такое снял бы голову, но я не его начальство, так что...

Действительно твой, Алисси. Только твой, поэтому не позволяй мне победить тебя и завершить игру слишком рано. Ведьмаче не терпят слабаков и разочарований, предпочитают выбирать самое лучшее.

Я даже пирожки ем исключительно с вареньем. Пресное тесто меня ни капельки не интересует, выедаю сладкое и выкидываю прочь...

И совершенно точно знаю: пирог инквизитора Алиссина Лории я бы смаковал медленно и не спеша. Слопал бы всё, и вкусное и невкусное, бережно собрав и проглотив даже самую последнюю драгоценную крошку, не позволяя ей упасть и «пройти» мимо меня.

Только он мог дать мне то, что я искал всю жизнь. Идеальный поединок? Чувство?

– Бог мой, это восхитительно! – забывшись, Алиссин выкрикивает признание вслух, в очередной раз отрезая мне путь к отступлению, заставляя снова занервничать. Слишком откровенно он на меня нацелился.

Чует сердце, после этой битвы у ордена появится к инквизитору немало вопросов. Но что мне до чужих проблем. Лория наседает так плотно, что вынудил уйти в глухую оборону, наводя на подозрение, что и позлорадствовать не получится. Не факт, что доживу. Пристал, как репейник. Нет, я не против. Но совершенно не собираюсь на весь лес об этом орать.

***

Сначала инквизитор гоняет меня вокруг кареты. Потом я гоняю инквизитора вокруг кареты. Потом мы летаем по кустам. Он закидывает меня в крапиву, я умудряюсь выскочить с другой стороны и пнуть его. После чего влетаю мордой в ствол ближайшей берёзки, с трудом увернувшись от столкновения. Рука у инквизитора тяжёлая, нога, впрочем, тоже. Где не получалось развернуться клинками, мы продолжали врукопашную.

Он оттесняет меня от тропы. Я оттесняю его от себя, честно отбрыкиваясь и огрызаясь клинком в ответ. Весь в паутине, колючках, подранный... Радует, что Лория выглядит ничуть не лучше, хотя это последнее, что сейчас кого-то интересует. Мне не до красивого эпатажа и техники боя. Надо спасаться, пока существует реальный шанс это сделать.

Ведьмаче проигрывают. Гадать не приходится: когда уложат последнего, инквизиторская шобла скопом накинется на меня. И будет мне и магическая петля, и оглушающий рёв в пространстве... оставшегося редко убивают – стараются пленить.

Начинаю запоздало понимать замысел Лории.

Сообразить, что из нас двоих кретин – я, хватает пары секунд. Инквизитор развёл меня, как сопливого пацана. Убивать он меня совершенно не собирается: медлит, тянет время. Интересный экземпляр всегда интересен живым. Вот только живым я не дамся; совершив подобную глупость однажды, снова не повторю. Есть много способов мгновенно убить себя, но это – самая отчаянная и крайняя мера. Обычно «Лунные призраки» сражаются до последнего.

Успеваю выкроить момент, чтобы метнуть нож в спину одного из зазевавшихся орденцев. Ловлю кожей благодарный импульс напарника-ведьмаче. Осталось трое против двух, и мы с Лорией – один на один. Стоит помочь дальше, но настолько далеко моё благодушие не распространяется. Алиссин, совершенно озверев, усиливает натиск. Смерть собрата на его совести. Не стоило зевать и давать мне передышку.

Краем глаза фиксирую происходящее. Понимаю: дела наши плохи. Один из координаторов поступил умнее и смылся. Собственно, я тоже пытаюсь удрать, почти не скрываясь. Позорно сбежать всегда лучше, чем героически сдохнуть. Подвиги – это для возвышенных рыцарей, а мы, ведьмаче, – существа прагматичные и приземлённые. Но суметь пробиться через скалу-инквизитора – задачка не из лёгких. Лория вцепился в меня стальной хваткой. Начинаю уставать. Выдержать чужой бешеный темп – нереально. Остро проклинаю собственную самонадеянность. Стоило посвятить время тренировкам, а не над картами мечтать.

Делаю обманный манёвр. Инквизитор упёртым кабанчиком ломится наперерез. Резко торможу, позволяя ему пролететь мимо в папоротник и, ловко разворачиваясь, ускоряюсь в другую сторону. Прыжок через бревно, нырок в кусты, раздвигая высоченную траву, и только ветви закачались, смыкаясь.

– Куда? А ну стой!

Многое я бы отдал, чтобы увидеть в этот момент ошарашенное выражение на роже Лории. В его понимании, со мной такое просто «не вязалось».

Зря он так, совершенно зря. Непредсказуемость в бою – всегда преимущество. Боец тем и ценится, что умеет из десяти тактик использовать все десять и ещё придумывать сверху свои. Немаловажный предмет среди ночных убийц не боевые искусства, а логика и софистика. Умение доказать разные точки зрения – вот, что по-настоящему развивает ум. Способность моментально перестраиваться под обстоятельства и изменять их под себя. Именно это качество позволяет ведьмаче выживать в любых условиях, приспосабливаться, входить в ситуацию, проживать и выбираться из неё, сделав своей, обретая над ней полный контроль.

Зло и добро в нашей власти. В мире ведьмаче не существует дуальности. Все наши демоны принадлежат нам, и поэтому мы смотрим на вещи проще, но одновременно – глубже и шире, нежели обычные люди. По крайней мере, мне бы очень хотелось так думать.

Инквизитор, бранясь, ринулся следом, а я припустил, ровно заяц, петляя меж стволами деревьев.

========== Игра в салочки. Лицо инквизитора ==========

       

***

Лория повёлся. Рванул преследовать с азартом волка. Приказывая остановиться (ага, щаз-з-з!) и выкрикивая обидные шуточки (за каждую из которых я потом рассчитаюсь с ним сполна, но не сейчас, позднее, когда смогу уйти на приличное расстояние).

Лория слишком опасный соперник. Добавится второй – и я не выстою. Они стреножат меня, как лося. Ведьмаче не лось, и умирать мне совсем не хочется.

В храме Проклятых богов благородство не в почёте. У нас каждый сам за себя. Мы умеем работать слаженно, в команде, но жизнь – ничто, задание – всё. Глупо ждать, что я стану рисковать собственной шкурой ради спасения собратьев, или что они будут жертвовать ради меня. Среди призрачных убийц не существует понятия «дружба». Я не знаю, что это такое. Моим единственным другом и самым близким существом сейчас является мой собственный враг, который неумолимо сокращает дистанцию, дышит в затылок.

На бегу у Лории хватает сил издеваться. Инквизитор совершенно вошёл во вкус. Не будь я настолько утомлён, непременно ввернул бы пару острот в ответ. Наши перепалки доставляют мне не меньшее удовольствие. Но сейчас все силы брошены на попытку  оторваться. А оторваться не получается. Сказывается преимущество в росте и длине ног. Алиссин несется со скоростью молодого стремительного оленя, а я и правда похож на кролика – прыгаю и прыгаю.

Во время погони инквизитор беспечен. Шпильки в мой адрес летят стрелами, заставляя скрипеть зубами от злости.  Координатора не слышно и не видно. На бегу отправляю мысленный зов, обозначая своё местоположение. Надеюсь, до моста я доберусь раньше, чем маг успеет обрушить опоры. Обидно окажется опоздать. Перебираться через речку вплавь мне не впервой, но что-то определённо надо сделать с привязавшимся балластом.

Это в каком-то смысле даже смешно. Мы балансируем на грани смерти, оба способны отправить друг друга на тот свет, а изнутри прёт и вылезает совершенно дурацкое веселье. Это не сражение – абсурд.

Как это вообще называется?

Не знаю, но кажется, мне начинает нравиться.

Делаю последний рывок, фиксирую глазами направление, прикидываю расстояние от дороги и координаты местоположения. Ладно, пора заканчивать драпать, а то моё тактическое отступление неверно расценят. Резко торможу и, выхватив клинок, ныряю Алиссину навстречу. Пригнувшись, лечу молнией, перебираю ногами в мелком шаге.

Такого он абсолютно точно не ожидал. Не успевает отреагировать, затормозить – длинный рост мешает. С хеком налетаю на него, словно призрак жадности – из могилы богача.

– Х-хеа-а-а-ах!

Боевой вопль и одновременный устрашающий удар сконцентрированной в свободной ладони энергией. Отправляю четыре пульсара на лету. Невидимый кулак в солнечное сплетение и три шара – под ноги, заставляя споткнуться.

Он не видит этой магии, я – вижу.

Рыжие белки испуганно шарахаются в стороны, разбегаясь по стволам.

Лория не падает – он действительно спотыкается, скрючившись, налетев на невидимую стену, но не успевает выпрямиться, уже не успевает. Я обрушиваюсь сверху чёрным демоном, неумолимой, стремительной птицей смерти, нанося сокрушительный удар.

«Умри!»

Лория вздёргивает кинжал, приземляясь коленом в мох и прелую листву, принимая удар.

Невероятно! Он сумел отбить!

Но это не спасает. Клинок невозможно остановить, уже невозможно. Я ломаю его защиту, словно нож, влетающий в масло. Нахожу лазейку в идеально выстроенных движениях обороны, меч продолжает двигаться, двигаться...

Удар.

Алиссин парирует. Проигрывая, парирует и совершает невероятное – уходит в сторону на перекате. Лезвие, скользнув по косой, задевает чёрную полумаску, разбивая.

Почти попал.

Лория изворачивается, продолжая движение, изгибается и исчезает из-под атаки. Меч пролетает мимо, а он отпрыгивает назад, невесомым шагом скользит в танце отступления – словно гибкая воздушная паутинка плывёт по траве, отброшенная  натиском ветра.

Эти несколько микросекунд. Несколько миллиметров летящего движения.

Только он и я знаем, что сейчас произошло. В какой опасности он находился. Проклятье. Смог ускользнуть от меня, выкрутился, использовав технику воздушных шагов. Я слышал о ней, но никогда раньше не сталкивался. И мне не до шагов.

Алиссин тяжело дышит. Из пореза на виске стекает струйка алой крови, а я, словно заворожённый, смотрю на исцарапанное ветками, мокрое от пота лицо. Гордое, с удивительными точёными чертами. Прямой изящный нос, изогнутые брови, остро вычерченные скулы, суровая линия губ, стрелы ресниц. Он похож на свой клинок. Совершенный, стальной... Прекрасный.

Но глаза – разноцветная пылающая земля – живые, насмешливые, дерзкие, совсем не подходящие аскетичному строгому лицу.

Внезапно я понимаю, что всегда представлял его себе именно таким.

– Вот и всё...

Делаю шаг, вскидывая меч. Надеюсь, издёвка в моём голосе достаточно сильна, чтобы скрыть собственное ошеломление.

Замах...

Нога предательски едет по скользкой траве, и, прежде чем успеваю сообразить, что происходит, с проклятием лечу вниз, чувствительно грохнувшись спиной. Словно неуклюжая черепаха.

Клинок Лории танцует у моего горла. Он свой шанс не упустил, я проиграл. Одно движение – и мне конец.

Лёгкий сардонический смешок режет слух, заставляя покраснеть от унижения и злости:

– Глупо, Рем.

Лория разочарован, недоволен, даже щека подрагивает. Могу понять. От стыда хочется провалиться. Такое только от новичков можно ожидать. Настолько беспечно расслабиться. Самому не верится.

«Неужели всё закончится так?»

Звучит приказ координатора: срочно отступать. Он ждёт меня у моста, будет ждать ещё несколько минут, а потом разнесёт опоры. Морщусь. Голова взрывается мигренью. «Выживу, набью ему морду. Кхм. Если выживу». Правда, не в моём положении думать о голове, когда я вполне могу её лишиться.

– Сними маску, – внезапно приказывает Алиссин. – Хочу знать, с кем сражался... Перед тем, как отправлю в ад, отродье.

Пауза почти незаметна, но я её улавливаю. Интересно, инквизитор понимает, что, назвав меня отродьем, выглядит крайне неубедительно?

– Убей. Сам и снимешь.

Возражаю спокойно и, воспользовавшись изумлённой паузой (определённо, такого ответа Лория не ожидал), сбиваю инквизитора с ног подсечкой и откатываюсь назад.

В моих руках снова меч.

– Продолжим, ублюдок?

– Дьявольская тварь. Я тебя уже почти любить начинаю!

Искреннее восхищение в голосе плавит меня на части.

– Надеюсь, ты не ждёшь взаимности, а то это было бы очень прискорбно.

Жду драки, но неожиданно Алиссин опускает клинок вниз и вытирает о траву.

– В следующий раз. Я сниму с тебя маску, Рем.

Это звучит настолько нелогично, что у меня глаза от изумления, наверное, лезут из орбит.

«О чём он? Он что, спятил?»

Но он говорит это так, словно решил для себя, поставил цель и планирует получить награду. То, что это обозначает смерть, нас обоих нисколько не смущает.

– Договорились.

Моим охотно соглашающимся благодушием можно замазать самые подозрительные уши.

– Всё равно ты никому не сможешь рассказать о своём открытии.

Алиссин гортанно смеётся, обещая подумать, как совместить приятное с полезным и, развернувшись, исчезает среди деревьев, оставляя меня стоять с распахнутым ртом, совершенно растерянного, абсолютно переставшего что-либо понимать.

Нарушая все правила и традиции, инквизитор отпустил врага. Более того, отпустил ведьмаче, увидевшего его лицо.

«Что он задумал, и что это было сейчас вообще?»

Мне пора убираться из леса. Находиться здесь слишком опасно, да и координатор ждать вечно не будет. Попытаться осмыслить причину поступка Лории я смогу дома, когда вернусь в храм.

Скоро здесь будет инквизиция. Интересно, что им расскажет Алиссин, когда встретит. Как объяснит? Скажет, что ведьмаче сбежал? А ведь он сам позволил мне уйти.

Перед глазами навязчивым наваждением стоит чужое строгое лицо.

Как же ты красив, Алиссин. Невероятно красив.

Боюсь признаться, что меня до глубины души взволновало увиденное. Сердце ноет.

========== Глава 4. Фальшивая личина. Мишель ==========

        Уверен, Лория оказался разочарован финалом драки. Моё нелепое, глупое падение сильно умалило собственное мастерство в чужих глазах. К тому же я знал, как выглядит инквизитор. Два этих маленьких фактора в совокупности обозначали, что наши игры закончились. Один из нас (предполагается, что это будет он) должен умереть.

В следующий раз. Жду этого раза с нетерпением.

Наверное, я сожалею. Некоторые вещи не хочется заканчивать, но, вместе с тем, жажду этой последней битвы, как дети – самого главного в жизни праздника.

Мечтаю увидеть его и...

Задумавшись, я налетел на чью-то крепкую фигуру, подался назад и... закон подлости – оступился на ровном месте, попав ногой во что–то скользкое.

Чужая рука среагировала молниеносно, ухватила, возвращая в исходное положение. Экзальтация полёта не состоялась. Я даже испугаться не успел – подхватил корзинку, проверяя наличие овощей.

Редиска – она, знаете ли, очень ценная вещь, особенно весенняя.

– Смотри куда прёшь, болван!

– Да пошёл...

Мой рот замер, не закончив фразу, а глаза распахнулись, похоже, настолько широко, что разом заняли собой половину неба. Шляпа свалилась с головы, оставшись висеть на шнурке.

Алиссин цепко держал меня за локоть и смотрел с насмешливой раздражённостью, которая моментально сменилась изумлённым потрясением.

Не он первый, не он последний. Челюсть подбери, инквизитор, – муха залетит! Мне бы челюсть тоже подобрать не мешало. Она у меня просто ныла, настаивая на своём полном праве отвалиться, отключиться и полежать пару минут у чужих ног.

«У таких ног, по некоторому определению, и полежать не жалко».

Пытаюсь не пялиться – и не могу.

Высоченный, поджарый, пахнет пылью, ветром и чем-то совершенно умопомрачительным, вызывая детское желание попросту ткнуться носом.

Короткая безрукавка, светлая рубаха на завязках, распахнутая у груди, обтягивающие штаны, перевязь, и лёгкие полуботинки на ногах. А под мышкой краюха хлеба – очень удачное дополнение натюрморту в моей корзинке. Хлеба мне тоже купить не помешает, определённо...

Вот только вспомню, как двигаться, и сразу пойду.

Всегда хотел увидеть цвет его глаз. Оказывается, они не чёрные, а серые. Завораживающая  блеском энейская сталь. Тёмные сумерки и стальной ободок вокруг. Умное, исполненное внутреннего благородства лицо с твёрдой линией губ и нежная чёлка, падающая на высокий лоб.

Лория замер. Смотрел на меня в ответ, не мигая. Очень вдумчиво смотрел, цепким взглядом, не упускающим ни малейшей детали. А я совершенно поплыл, борясь с желанием дотронуться до широкого плеча, сжать, утверждая собственное право на прикосновение, убедиться в том, что он реален. В простой одежде, разительно отличающейся от строгой бело-синей куртки орденца, мой враг воспринимался обманчиво безобидным, хрупким, несмотря на своё серьёзное лицо. Удивительным просто, что и говорить.

Сердце прыгнуло в горло и осталось там жить, превратившись в комок. С трудом запихал его обратно, всхрипнув шёпотом:

– Невероятно... это... невероятно.

Алиссин неуловимо нахмурился, спросил недоумённо:

– Ты о чём, парень?

– У тебя глаза... красивые, – радостно выдохнул я, безнадёжно понимая, что вот именно так люди и становятся законченными кретинами – когда ведут себя, как кретины.

Любовь превращает людей в идиотов. Рядом с Лорией мозг отказывался думать, зато душа такие пируэты вытворяла...

Алиссин опешил и моргнул, пытаясь сообразить, что за редкий экземпляр ему встретился. Рынок большой – какой живности тут только не попадается. Гадать, о чем он думает, не приходилось. Мои уши нездорово заполыхали малиновым, а сердце решило убиться о рёбра. Затем – словно сухой щелчок –  мозги резко встали на место. От одной мысли, что он может узнать меня, прошиб холодный пот. Рост, фигура, глаза... Особенно глаза.

Проклятье.

При желании подумать и сопоставить картинка могла сложиться. Чётко сложиться. В такие совпадения трудно верилось, но вот оно – живое свидетельство подобного совпадения – стоит напротив меня с краюхой под мышкой. Расслабленный, безмятежный, обманчиво безобидный.

Рискнули бы мы схватиться, плюнув на присутствие посторонних?

Нет, но уверен: мы бы обязательно нашли подходящий тихий уголок, чтобы клинками обстоятельно побеседовать по душам. Никому не назначал свиданий. Лории готов устроить личную, персональную дуэль, в любое время дня и ночи... во всех смыслах этого слова.

Я жаждал его. Физически, морально, ментально... В один миг темноволосый инквизитор, стоящий напротив, стал средоточием всех существующих определений слова «хотеть», искушая самим фактом своего присутствия. И я не променял бы это ни на какие сокровища мира.

Все сокровища мира не стоили тех нескольких минут моей жизни, в которых появился ОН. Не стоили удивительного чувства волнения рядом с ним.

Смешно, но мне по-прежнему хотелось сразиться. Между «любить» и «набить морду» существует принципиально огромная разница. Я мечтал его любить, а набить морду хотел в качестве дани чужому искусству.

Отсутствие на поясе меча иногда сродни инвалидности, а сейчас оно воспринималось катастрофой. При виде Алиссина рука бессознательно тянулась к эфесу, приходилось контролировать себя. Мы не имеем права носить личное оружие. По нему нас слишком легко вычислить и узнать. Меч мастера – настоящее произведение искусства, делается только на заказ и никогда не продаётся в оружейной лавке. Это не просто меч, это маленький образчик души, продолжение руки. Именно поэтому мы не носим оружия в обычной жизни.

Изменять своему клинку желания нет. У меня мало привязанностей – можно сказать, вообще нет. Убийца – словно лист, несомый ветром. Но, определённо, потерю меча я переживал бы очень тяжело. Сломайся клинок в бою – годами носил бы обломки с собой, разыскивая идеального мастера, способного вдохнуть жизнь в моего лучшего друга.

Впрочем, нам с Алиссином не требуется оружие. При желании драться мы способны убивать голыми руками, используя что подвернётся: черепок чашки, гусиное перо, обломок – смертью может стать всё, что угодно...

– Как тебя зовут?

Вопрос Алиссина застиг меня врасплох, разбив облако мыслей. Не сразу я понял, что его пальцы не отпускают, продолжая сжимать предплечье клещами; и эти клещи прочны – с лёгкостью удерживают тело в океане многочисленных прохожих, словно лёгкую лодочку на привязи.

Мы стоим у лавки с украшениями и женскими побрякушками. Торговец смотрит недовольно, но молчит, боясь озвучить знатному господину (именно таковым выглядит Лория) просьбу убраться. Намётанный глаз определил: мы не покупатели, – но посреди дороги загораживаем проход, мешаем другим клиентам. Я мешаю. Алиссин – откровенно распугивает.

Не знаю, что там у орденцев с маскировкой, но от этого парня за версту веет угрозой. По нему настолько легко читается опасность, что это даже смешно понимать. В храме он бы и недели не протянул: слишком приметный, слишком выделяется – абсолютно непрофессионально.

Будь мы на одной стороне, я бы с радостью огранил эту неотшлифованную чёрную жемчужину, обучил бы, вложив в него всего себя. Для учителя отыскать достойного преемника – уже счастье; увидеть, как он засияет во всём своём блеске, – дорогого стоит.

Впрочем, я обучу его со временем, а он – обучит меня. Наши сражения много давали друг другу. Я поднял ступень мастерства после второй битвы, узнав из техники Лории новый удар. Верю, что и для инквизитора раны от когтей не прошли бесследно. Во второй раз он на эту атаку не попадётся, а хватит ума – сумеет и адаптировать её под свой стиль. Интересно, как поживает плечо – наверное, болит? Двигает он им не очень уверенно. Инквизиторы – не ведьмаче, это у нас шрамов не остаётся. А Лория, вероятно, покрыт ими с ног до головы.

Хочу узнать это, увидеть всего, везде...

Замечаю недоумение Лории и спохватываюсь, сообразив, что так и не ответил на вопрос.

– Мишель, меня зовут Мишель Биар.

Вру первое, что приходит в голову. Выбирать и подбирать имена нет времени – просто глаза упираются в висящую неподалёку вывеску с именем часовщика. Не сразу понимаю, что не произношу, а быстро выпаливаю эту фразу вслух, краснея в итоге ещё сильнее. Сильнее просто некуда, но я умудряюсь.

Вокруг гомонит толпа, мимо проходят люди. Солнце жарит рынок, раскаляя камни, в воздухе плывут тысячи запахов. Но для меня существует только один – связанный с человеком напротив. Мысленно пытаюсь надавать себе по морде, встряхнуть за шкирку, побить по щекам, заставляя опомниться, прочухаться; но не могу, не получается – растекаюсь в лужицу.

– А вас? У вас тоже имя... должно... эээ... быть...

Сам себе не верю, слыша этот робкий, заикающийся голос – так сказать, приложение к комплекту чуши, которую извергает рот. От понимания происходящего хочется убиться. Этот суровый парень взбесился от одного моего неудачного падения! Сомневаться не приходится: встретив такую жалкую тряпку и мямлю, он брезгливо разожмёт руку и, повернувшись, просто исчезнет в толпе.

А я впервые в жизни ничего не могу с собой сделать. Совершенно ничего не могу. Голова плывёт и отказывается включаться. Сердце выстукивает, забиваясь пульсом до горла, лицо полыхает огнём. От волнения даже кончики пальцев подрагивают. Увидел бы это магистр – не поверил бы. Какой магистр – я сам себе не верю.

Что со мной творится, как я могу быть таким?

Проклятье. Проклятье. Соберись, Рем.

– Алиссин Лория.

Я не сразу понял, что мне отвечают.

Лория сглотнул. В отличие от меня, он не медлил с ответом, и в то же время с ним, как и со мной, определённо что-то происходило. Понять бы что. Но голова моя временно сделалась недееспособной. Инквизитор представился, продолжая держать, не позволяя отцепиться, исчезнуть, затерявшись в человеческом море.

Он назвал настоящее имя, или то, что считал возможным использовать в качестве имени. Одно это говорит о многом – как и то, что мы по-прежнему стоим вместе, медлим. Промедление странное, неестественное, чужая рука бросается в глаза: слишком агрессивный жест, собственнический, властный.

– Что-то не так, Мишель?

Идиотский вопрос. Тут всё не так. Лория спрашивает, а сам продолжает пожирать меня совершенно бешеными глазами.

Он сам-то, интересно, понимает, как это выглядит, на что похоже? Не выдерживаю первым, смущаюсь окончательно, заметавшись, забегав взглядом по сторонам, выискивая путь удрать.

Ноги себе отрублю, если они, две трусливые сволочи, посмеют сдвинуться с места; но это выше меня – почти инстинкт.

Я не стеснителен, всё гораздо хуже. Эта мучительная застенчивость в детстве мне самому казалась непреодолимой, но потом, с возрастом, я умело спрятал её под бравадой. И вот... на тебе! – вылезла из-под маски, в присутствии Лории, и мой бойцовый петух моментально выдохся, прикусив язычок.

Хочу побыть улиткой, недолго; спрячусь в панцирь, оставив снаружи лишь рожки, переварю всё это, уложу внутри себя, и вылезу, превратившись обратно в петуха; но сейчас я не в состоянии справиться.

Хочется зажмуриться. От близости Лории меня совершенно уносит. Сердце выпрыгивает наружу, ноги подгибаются от одного понимания, что он настолько близко. Да у меня даже язык к нёбу присох.

Воды. Воды... и десять поцелуев на сдачу. Поцелуи – первое средство для спасения присохших языков.

Ощущаю исходящее от него тепло, запах. Меня размазывает чужим присутствием, дышать не могу, растворяюсь в стальных глазах, тону синим лепестком в чужом водовороте.

– В-вы... в-в-вы д-держите м-меня, – отвечаю, с ужасом слыша хриплый писк из собственной груди.

Слава проклятым богам, свидетельство моего бесславного позора останется только между мной и Алиссином. Вот только проблема в том, что Лория – последний человек на земле, перед которым я желал бы показаться жалким неудачником. Верю, что обладаю и неплохими сторонами, но все они куда-то разом деваются. Всё, что остаётся, я готов убить сам, своими руками, чтобы избавить инквизицию от необходимости тяготиться обществом идиота.

Проклятье.

Утекаю через собственные уши, следом за чужим голосом. Понимаю, что Лория может свернуть меня в коврик, взять под мышку и унести, а я окажусь не в состоянии сопротивляться. Может статься, помогать начну.

Всё, пусть отпускает. Я готов уйти... почти...

Делаю судорожный вдох и забываю, как выдохнуть обратно.

– Не хочу тебя отпускать. – Выразительный шёпот Лории скользит по моей спине тысячами тёплых, волнительных мурашек, довершая то, что не успели сделать присутствие и обволакивающий сумеречный взгляд. – Можно, я тебя себе оставлю?

Начинаю дрожать. Ощущаю себя бумажным змеем, привязанным к нитке сомнения. Ветер бросает в разные стороны, а я не могу выбрать, куда лететь. Вперёд или назад, вправо или влево. Борюсь с желанием врезаться в инквизитора и запутаться руками, повисая на ветвях чужого дерева, и внезапно понимаю: для того чтобы повиснуть в другом человеке, руки не нужны.

Мы стоим посреди улицы в маленьком мирке двоих, не замечая толчков, ворчания людей, пёстрый водоворот, струящийся через нас. Оба понимаем: нам не разойтись. Мы приклеились друг к другу, как в сказке про золотого гуся. Кто из нас золотой гусь, остаётся невыясненным.