Текст книги "Тиамат (СИ)"

Автор книги: Rustem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

17 – Письмо

Арон был плотником. По мнению многих – очень хорошим плотником. Почти всю мебель в своем старом доме он смастерил сам. Кровать, стулья, шкаф и даже дверь, все это его рук дело. Жены нет, детей тоже. Живет в свои сорок лет совсем один. Но скучать не приходится, ведь работы много. За четыре хороших табурета он получает два золотых, а за кровать – все пять. Прошлый месяц оказался особенно прибыльным, ибо в деревне случился пожар. Заказов было много. И Арон работал, не жалея себя. Работал на совесть и получил достойную плату за свой труд. Правда один из клиентов все же остался недоволен. Неудовлетворенного соседа звали Сун, ему было столько же, сколько и Арону. С детства они были лучшими друзьями, пока не влюбились в одну девушку. Им тогда было по двадцать, молодые крепкие парни. А она была первой красавицей на селе, и звали ее Камелия. В конечном итоге судьба решила, что дева не достанется ни одному из двух друзей: она заболела и умерла. Тем не менее, ее смерть не установила мир между Ароном и Суном, а, напротив, лишь усилила взаимную неприязнь. С тех пор они старались избегать общения друг с другом. А после недавнего пожара Арон долгое время думал над тем, стоит ли помочь семье Суна. И, поскольку совесть плотника не позволила ему поступить иначе, он принялся за работу. Причем подошел к ее выполнению с особой аккуратностью. Он не был уверен, делал ли он это для попытки снова сблизиться с когда-то хорошим другом или же просто для того, чтобы тот знал, что Арон свое дело знает превосходно, но в любом случае стол получился отменным. Узорные вырезки по краям, лаковое покрытие, крепкие ножки, все это настолько гармонично сочеталось в предмете, что Арон даже подумал о том, чтобы оставить его себе. Несколько раз он старался заставить себя отнести стол Суну, но всякий раз не решался расстаться с дивным творением, превзошедшем его собственные ожидания. Лишь сегодня Арон смог внушить себе, что заказчик должен получить свой товар. Но вновь судьба доступно объяснила свою позицию: на деревню напали. И не разбойники, не волки, а твари невиданной силы и уродства. И сейчас, слыша душераздирающие крики боли за окном, Арон, изливаясь потом, содрогаясь от страха и прикрывая уши ладонями, сидел под тем самым чудесным столом из дубового дерева.

"Ошибись же, тварь", – проговаривал про себя Джерард, из последних отбиваясь от очередного нечеловечески сильного удара. Гелат двинулся влево, совершая широкий замах. В этот момент его правый бок открылся. "Попался!" – мысленно рявкнул Джер и, проводя резвый выпад, совершил колющий удар. Монстр отскочил, но поздно: наконечник людского меча успел оставить дыру в его правом боку. Из той сразу же просочилась черная жидкость. Гелат согнулся, прижимая свободную руку к ране, но второй рукой все же сумел отразить повторную атаку Джерарда. Однако другую атаку, наносящуюся с тыла, монстр не заметил, в результате чего широкий клинок полоснул его по спине, оставляя глубокий разрез, тут же наполняющийся черным содержимым. Гелат упал лицом вперед, распластавшись на земле. За ним стоял Орландо Рейнольд, удерживающий полутораручный меч обеими руками.

– Я бы и сам его зарубил, – с тяжелой отдышкой выдал Джерард, глядя на Орландо.

Тот усмехнулся, но вместо того, чтобы дать ответ, оглянулся по сторонам, выискивая новых врагов. Увидел, как Каин вместе с двумя другими мечниками, лица которых разглядеть сложновато, теснят одного гелата к забору. Тот насекомподобный, по-видимому, был уже ранен, ибо заметно прихрамывал на правую ногу. "Кажется, справляются", – подумал Орландо, отправляя свой взгляд в другую сторону. Там было сразу трое гелатов, вооруженных кривыми копьями. Их окружали пикинеры и мечники, но их количество стремительно сокращалось: гелаты быстро справлялись с каждым из них, поливая землю красной, людской кровью. Орландо, сообразив, что там требуется помощь, хотел было шагнуть в их сторону, но увиденное заставило его остановиться. Из-за деревянного дома, расположенного вблизи трех близкостоящих друг к другу гелатов, показалась широко разинутая чешуйчатая пасть. Все произошло быстрее, чем насекомоподобные успели что-либо предпринять. Челюсти сомкнулись, раздавив между собой всех троих разом. Далее дракон приподнялся на передних лапах и вздернул голову, слегка приоткрыв пасть. В этот момент его кадык шелохнулся, и Рейнольд понял: "он отправил их в свой желудок". После ящер вытянул короткую шею настолько, насколько мог, и зарычал так громко, что Орландо заложило уши. Когда ящер утих, Рейнольд потряс головой, дабы восстановить слышимость.

– Это были последние? – Громко вопросил Харви, восседающий на чешуйчатом питомце.

– Да, вроде бы да, – отозвался Каин.

Посмотрев в сторону того, Орландо с прискорбью отметил, что подле Каина уже лишь один живой мечник, а вовсе не двое. Оказалось, хромой гелат все же сумел перед смертью нанести фатальный удар.

– Ну как ты? – Джер, подойдя сбоку, положил руку на плечо Орландо.

– Слишком многие погибают, – хмуро ответил Рейнольд. – Не годится так.

– Тут не поспоришь. На каждого убитого гелата по пятеро наших, а иногда и больше. Не говоря уже о каторах, с ними дела еще хуже. Повезло, что в этот раз мы их не встретили.

После последних слов Джера, Орландо гневно дернул плечом, вынудив руку Джерарда соскользнуть.

– Нет! – Сурово бросил он. – Лучше пусть каторы встречаются нашей группе, и только нашей! У других нет дракона. Думаешь, они переживут столкновение с несколькими каторами? Даже один катор может перебить полсотни! Всего один!

В какой-то момент Джеру показалось, что Орландо вот-вот расплачется.

– Ну все, все, я тебя понял, друг. – Джерард извиняюще выставил ладони перед грудью. – Я ляпнул, не подумав. Прости.

Рейнольд остался хмурым. Тем не менее, он кивнул Джеру, а после зашагал прочь.

– Что, снова он на нервах? – Каин, подошедший совсем незаметно для Джерарда, устало уперся мечом в землю. – Что-то он совсем странный. Ноет всякий раз. Сентиментальный слишком. И…мягкосердечный, что ли…

– Зато сражается лучше нас обоих, – усмехнулся Джер. – Глянь на его клинок. Весь черный. Наверное, опять убил больше всех.

– Не-ет. Больше всех убил вон тот. – Каин указал в сторону гигантского ящера, припавшего к земле, чтобы король смог спутиться.

– Ай, черт возьми! Снова! Эй! Джерард! Помоги мне! – Крикнул Харви, чья нога запуталась в веревчатой лестнице, когда он уже почти ступил наземь.

– Ну, я пошел. – Джер хлопнул Каина по плечу и направился в сторону нуждающегося в помощи короля.

Когда Харви благополучно оказался на земле, он улыбнулся и заговорил:

– Надо сосчитать, скольких мы убили сегодня.

– Думается мне, что не меньше двадцати, – ответил Джер, негромко кашлянув. – Нужно подобрать их оружия и отнести кузнецам. Пусть переплавят и выкуют новые клинки, как в прошлый раз.

– Да, это верно. Использовать их металл нужно. – Харви был на удивление весел. – Слушай, а неплохо мы справились. Да, не без жертв, но неплохо. Я-то думал, что половины деревни не останется после боя. А тут вот… – он провел рукой, указывая на целые домишки, – красота.

– Мирных жителей удалось спасти всех, – согласился Джер. – Но с каждым разом становится все труднее. – Он бросил задумчивый взгляд на идущего уже вдалеке Орландо. – И некоторые из нас начинают думать, что пора менять стратегию…

– Мы ведь уже это обсуждали. – Харви тяжело выдохнул, тоже глянув на отдаляющегося Рейнольда. – Мы не можем идти в атаку.

– А что если он прав? Этих тварей все больше и больше. Они плодятся. Сдерживанием мы мало чего добьемся. Может, действительно стоит пойти в этот лес и попытаться уничтожить их всех разом.

– Чародеи еще не нашли способ возвращения земли в ее нормальное состояние. Значит, там, внутри чудовищного леса, мы окажемся без поддержки магов. И наших сил явно будет недостаточно. Наша единственная надежда – это помощь со стороны Креста.

– Не самый приятный расклад. – Джерард почесал подбородок. – Выходит, мы зависим от маленькой девчонки.

– Мы стали зависеть от нее уже тогда, когда она впервые представилась Тиамат. – Харви то ли улыбнулся, то ли сморщился.

– Вот! – Громко заявил Татор. – Перерисовал. Брови поднял. Щеки немного округлил.

Девочка, которую все называют Тиамат, рассматривала творение художника с заметным скептицизмом. Она проводила взглядом по каждому изгибу рисунка, словно только и надеясь уцепиться за неточность. Однако таковой она найти не могла. Портрет полностью соответствовал всплывающему образу настоящей Тиамат в голове ненастоящей.

– Ну? – Язвительно ухмыляясь, вопросил художник. – Что скажете теперь, госпожа Тиамат? Все так, как нужно?

– Да, – нехотя сказала она. – Теперь все правильно.

Кот громко хлопнул в ладоши.

– Вот и славно, – глухо выдал он сквозь маску. – Теперь приступим к главному.

– Наконец-то. – Морт Асциллион, слегка полноватый боевой чародей, шагнул вперед. В его правой руке из ниоткуда появился черный скипетр, верхнюю часть которого украшала голова кобры. – Ты уже освоила основы магии иллюзии, верно, одаренная? – Морт смотрел на нее строго. Очень строго.

– Освоила, – ответила она, на мгновенье отправив взор серо-зеленого глаза в сторону Репульс.

– Это хорошо. – Сказав это, Морт посмотрел на художника, который, судя по виду, с интересом ожидал чего-то. – Спасибо вам за работу, господин Татор. Вы здесь больше не нужны.

– Неужели нельзя посмотреть? – Расстроился художник, нахмурившись и нарушив покой своих толстых бровей.

– Боюсь, вы будете мне мешать, – непоколебимо дал ответ Морт. – Лучше вам выйти.

Татор не почувствовал себя оскорбленным. Он уже далеко не первый год работал с чародеями и знал, что магия – не для всех. Спорить художник не стал, да и вряд ли бы посмел. Он поклонился и, развернувшись на пятках, отправился в выходу. Когда дверь за ним закрылась, Морт заговорил:

– Что ж, посмотрим, легко ли тебе дастся трансформация. Для начала попробуй вот это, – здесь маг извлек из бокового кармана своего плаща красную розу, – превратить вот в это, – теперь в другой его руке, в которой совсем недавно был скипетр, появилось зеленое яблоко.

– Помни, одаренная, что это лишь иллюзорная трансформация, – вставил Кот. – Не пытайся изменить материю. Пытайся изменить внешний вид.

– Иными словами, – вклинилась Репульс, – не обязательно превращать цветок в ялоко. Достаточно того, чтобы все поверили, что цветок стал яблоком. Обман чужих глаз.

– А обман, оставшийся нераскрытым, – Кот аккуратно поправил свою маску, – и есть истина.

Задание оказалось гораздо сложнее, чем поначалу показалось Тиамат. Сперва она по своей наивности решила, что здесь тот же принцип, как и в игре в прятки с Репульс. Но уже после первых трех неудавшихся попыток девчонка поняла, что на сей раз все совсем иначе. Дело в том, что Репульс при игре в прятки всегда смотрела с одного угла. И иллюзии, созданной Тией тогда, достаточно было искажать картину происходящего лишь в одном направлении. Но сейчас смотрели трое, с трех разных сторон. Более того, ни Репульс, ни Кот, ни Морт не стояли на одном месте, в все время перемещались, рассматривая предмет с разных сторон. Если с одного ракурса он и принимал вид яблока, то с других оставался все тем же цветком. "Иллюзия должна быть многогранной", – говорил ей Морт, в очередной раз зрительно убеждаясь в провале Тии. "Она должна плавно обволакивать объект, не оставляя щелей". Репульс то и дело довольно лыбилась, получая ощущения триумфа от неудач юной волшебницы. Кот же молчал. Ходил, смотрел и молчал. Попытки продолжались до самого вечера, и лишь когда Морт заметил каплю крови, упавшую на пол из носа девчонки, он сказал:

– Хватит на сегодня. Завтра я ожидаю увидеть более приятный результат, одаренная.

Тиамат виновато кивнула. После ее отвели в спальнюю комнату. В ту ночь она долго не могла уснуть. Голова сильно болела, и на сей раз никакие живительные мази не помогали. Это была другая боль, не та, к которой Тиа уже сумела в какой-то степени привыкнуть. Ее никто не бил палкой, никто не стягивал ее конечности ремнями. Боль была внутри, словно что-то незримое давило на череп в попытках проломить его. "Перенапряглась…" – подумала она, болезненно перевернувшись в кровати с одного бока на другой. За окном было еще темно, но девчонка понимала, что рассвет близок. Спать ей осталось недолго, а выспаться было необходимо. Завтра она снова должна будет превращать цветок в яблоко, и она полагала, что если до того момента ей не полегчает, то она просто сойдет с ума. А ведь Тие и без того нередко казалось, что она уже стала утрачивать здравый рассудок. Сон захватил ее внезапно.

Когда девочка проснулась, то с удивлением ощутила себя выспавшейся. Казалось, что она проспала гораздо больше, чем должна была. Сбросив одеяльце на пол и подойдя к окну, Тиа застала легкую темноту и верхнюю половину солнечного круга, берущую свое начало из горизонта. "Рассвет", – подумала она. "Пора идти на урок". Приведя себя в порядок, девчонка собиралась отворить дверь, но не успела она коснуться дверной ручки, как дверь открылась сама. За порогом показался Кот.

– Вечер добрый, одаренная, – сказал он.

Тиа снова бросила взгляд на окно. Теперь над линией горизонта виднелся более малый кусочек солнечного шара. "Так это не рассвет", – сообразила она. "Это закат".

– Выспалась? – Низким голосом вопросил чародей, носящий маску.

– Я не пошла на урок, – с отчетливым испугом заявила она.

– Так и было задумано, – спокойно ответил Кот. – Твое обучение достигло того момента, когда тебе больше не нужно посещать общие занятия. Теперь у тебя будет больше времени на восстановление сил.

Тиамат не смогла решить, стоит ли ей радоваться такой вести.

– Но мне было интересно с другими детьми. – Она понимала, что никакое ее возражение не возымеет эффекта, и что так, как хочет она, все равно не будет. К тому же она не была до конца уверена, что при таких изматывающих тренировках готова променять хороший сон на возможность снова видеться с Кином и другими учениками. Голова заполнялась противоречивыми мыслями.

– Хочешь продолжить заниматься и вместе с ними? – Он смерил ее пристальным взглядом, в котором бушевал неподдельный интерес. Это был второй раз, когда он выдал в себе эмоцию при Тиамат.

Она замешкалась, прежде чем дала ответ:

– Нет…не хочу.

Кот ничего не сказал. Развернулся и направился в сторону винтовой лестницы. Тиа решила, что ее решение его не порадовало, что он в какой-то мере надеялся, что она скажет, что хочет продолжить и общие уроки.

– Вы разочарованы? – Прямо спросила она, заставив его совершить остановку и полуобернуться.

– Чем? – Задал он встречный вопрос.

– Мной, – сказала она. – Моим ответом.

Недоумение Кота скрыла его маска.

– Нет. С чего бы это?

"Действительно, с чего бы", – пронеслось в ее голове. Дальше по пути в залу она вопросов не задавала.

Второе вечернее занятие поначалу ничем не отличалась от первого. Все те же неудачи Тии, все те же упреки со стороны Морта, все те же ехидные ухмылки Репульс, и все то же гробовое молчание Кота. Но в какой-то момент упреков стало меньше, Репульс уже не ухмылялась, а Кот наконец заговорил.

– Неплохо, – выдал он, удостоверившись, что, смотря на цветок, он видит яблоко.

– Действительно, – подхватил Морт. – На сей раз успешно. Со всех сторон. Однако твоя иллюзия сильно ограничена временем.

Тиамат позволила себе повеселеть. Пусть ее магия и продлилась всего полминуты, ей все же удалось заставить других увидеть яблоко вместо цветка.

– Теперь ты готова приступить к завершающему этапу. – Асциллион подошел ближе к девочке. – К изменению своей внешности.

– Разве? – Удивилась Тиа. – Разве не рано? В чем смысл менять внешность меньше чем на одну минутку?

– Дело в том, – послышался голос Кота за ее спиной, – что поддерживать магию вокруг собственного тело гораздо проще и удобнее, чем делать это для иного объекта.

Тиамат обернулась, ожидая увидеть чародея в маске, но вместо него увидела Даррела Блэра, того самого полоумного бедолагу, которого она выбрала чтецом своего откровения. Тот развел руки в стороны и заговорил стальным голосом Кота:

– Видишь? Я могу продержать такой обман около трех суток. Но если бы мне пришлось постоянно поддерживать иллюзию вокруг того цветочка, – он указал на растение, что совсем недавно принимало вид яблока, – то обман продлился бы не более двух-трех часов.

– Пора тебе принять вот такой облик. – С этими словами Морт Асциллион повернул мольберт, обратив взор девчонки на портрет той, за кого она себя выдает.

К немалому удивлению и одновременной радости Тии, заверения Кота оказались правдивыми. Это действительно оказалось легче прошлого задания, и голова совсем не болела при этом. Понадобилось совсем немного времени, чтобы все трое учителей чародеев увидели перед собой совсем другую Тиамат. Ту, которая изображена на рисунке, ту, которая является принцессой Креста, ту, которая в силах влиять на решения самого могущественного человека в мире, Говарда Ран Айрелла. На этом урок подошел к завершению. Зал Тиа покидала, будучи очень довольной собой.

Уже была глубокая ночь, когда Кот привел ее в ту самую невзлюбившуюся ей комнату, заполненную мраком, неравную борьбу с которым вел тусклый фонарь на столе.

– Новое письмо? – Вопросила она, присаживаясь на табурет.

Кот напротив не сел, а остался стоять у двери.

– У тебя полчаса, одаренная. Прочти письмо от своего отца и напиши ему ответ. Скоро я приду и проверю.

Когда дверь за ним закрылась, Тиа волнительно выдохнула. Времени терять было нельзя. Нужно было писать то, чего от неё ждали Кот и другие чародеи. Нужно твердить Говарду, что с ней хорошо обращаются, что она не знает ни голода, ни грусти. Нужно было врать, да так, чтобы выиграть для них как можно больше времени. Все для того, чтобы ее обучение было закончено в назначенные сроки. Но с каждой проведенной в Башне Света неделей Тиамат все больше поддавалась мысли, что обучение завершится не только тогда, когда она полностью освоит магию, но и когда перестанет распоряжаться своими желаниями. И мириться с этой мыслью девчонке совсем не хотелось. Ей казалось, что Кот буквально проникает в ее голову, заставляет ее думать как он, желать того же, чего желает он. Что он делает из нее марионетку, готовую по собственной воле стремиться к тому же, к чему стремятся они, чародеи. "Но еще не поздно", – успокаивала себя она. "Я все еще не верю в то, что я Тиамат. Я все еще помню свое имя. Я не забыла."

Рука окунула перо в чернильницу, и вскоре на листе начали образовываться буквы, формирующие слова, а после и предложения. Она поражалась тому, как легко ей это давалось, без привычной дрожи, без тщательного обдумывания. Мысли лились на бумагу свободным потоком, ведь впервые за долгое время девчонка писала то, что хотела, а вовсе не то, чего от нее ждали.

Кот оказался удивительно точным. Ровно через полчаса и ни минутой позже дверная ручка повернулась, издавая уже считавшийся неприятным для нее звук. Когда он уселся за стол, Тиа торопливо протянула ему листок.

– Готово, – утвердила она.

Он, одарив ее коротким кивком, принялся читать. Читал он внимательно и медленно. Тиамат дышала ровно, изо всех сил стараясь не думать о том, что ее руки вспотели, о том, что под столом она держит второе письмо, и наконец о том, что Кот читает слишком медленно…

"Ну же…ну же…давай быстрее", – подсознательно молилась она. И молитвы оказались услышанными. Кот поднял взор вверх от письма, и спустя мгновение после этого буквы на бумаге изменились, изменились слова, изменились предложения. Благо для Тии, Кот этого увидеть не успел.

– Годится, – резюмировал чародей, сворачивая листок исписанной бумаги в рулон. – Завтра же отправим гонца. А тебе пора бы уже спать, одаренная.

Тиамат, еле сдерживая слезы радости, послушно поднялась с табурета и чуть было не потеряла сознание от резко ударившего в голову волнения. Она совсем забыла о том, что второе письмо, в котором написано все так, как и предстало перед глазами Кота, все еще в ее руках. Молниеносно девчонка согнулась в коленях, пряча бумажку в карман.

– В чем дело? Тебе плохо? – Он спросил без переживаний, но и без злости. Как обычно, голос был низкий, речь была монотонной.

"Не заметил", – мелькнуло в ее голове, но она спешно отбросила эту мысль. Он, как уже давно стала считать Тиа, был способен каким-то образом предугадывать дурные намерения других. При нем нужно было контролировать не только свои действия, но и даже свои раздумья. В этом ее уверенность была твердой как алмаз, а потому с такой же алмазной твердостью Тиамат следовала своему плану. Плану, который требовал от нее делать все незаметно и много не думать при этом. И лишь тогда, когда она оказалась в своей комнате, наедине с одной лишь собой, она судорожно извлекла письмо из кармана и, недолго думая, сунула его в рот. Жевать было сложно, но девчонка не переставала смачивать бумагу слюной, разжевывать и глотать. Улики оставлять было нельзя, ни в коем случае. Тиа это хорошо понимала, ведь за то, что действительно написано в том письме, которое унес Кот, ее могут не просто избить. Ее могут наказать так, как не наказывали прежде. Чувство опасности не покидало ее, ибо стоит Коту решить вновь прочесть письмо перед запечатыванием, как пред ним предстанет совсем иное содержимое…

Отец, я в Башне Света. Мне очень плохо. Они держат меня в заточении. Они делают мне больно. Вынуждают писать ложные письма. Вынуждают врать тебе. Ты должен спасти меня. Ты должен убить их всех. Я хочу, чтобы каждая ступенька этой длинной вьющейся лестницы впитала в себя их кровь. Хочу, чтобы они сожалели обо всем, что сделали. Чтобы больше никто и никогда не посмел отнять меня у тебя. Люблю тебя.

Тиамат Ран Айрелл