Текст книги "Хищник"

Автор книги: РуНикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

         Но это ее преимущество. Кто бы мог устроить ей ловушку? Наряд? На прошлой неделе она находилась в их логове. Вошла в логово льва, встретилась лицом к лицу с пресловутым Хищником и ушла невредимой. Она знала, что они не хотели начинать войну с мафией, иначе Тристан Кейн разоблачил бы ее маленький трюк той ночью. Но он этого не сделал. Он отпустил ее. Для

них не имело смысла ставить ей ловушку.

         Но кто бы проявил желание, чтобы Джексон подделал ей безумное голосовое сообщение, если не Наряд? Была ли это ловушка? Она перестраховывалась? Он действительно испугался или притворялся?

         Морана, к сожалению, не смогла не рисковать. Потому что, если он был напуган и действительно знал что-то о кодах, то ей пришлось бы с ним встретиться. Она должна позволить ему и поговорить. Должна вернуть коды, правдами и неправдами.

         Не то чтобы последний раз, когда она воспользовалась подобным подходом, это так хорошо сработало.

         Ее все еще ошеломило то, что она оказалась во власти Тристана Кейна. Тристана Кейна. Мужчины, известный своей жестокостью. Он прижал ее к стене, приставив ножи к горлу. И отпустил ее. Фактически, он направил ее к двери, ведущей к свободе, к неоткрытому побегу от зверя из дома Марони, прямо посреди вечеринки.

         Она вспомнила недоверие, которое испытала, возвращаясь автостопом в отель. Неверие в собственное чутье. Неверие в ее неудачную попытку. Неверие в то, как близко она подошла. Неверие в Тристана Кейна.

         Встреча, хотя и мимолетная, но пульсировала чем-то, что оставило с ней Тенебру. Прошла неделя с момента ее возвращения домой, неделя с тех пор, как она проникла на территорию Марони, неделя с тех пор, как ей не удалось заполучить флешку. Неделя скрытия правды от отца. Если бы он узнал, когда он узнает, придётся заплатить адом...

         Отбросив отвлекающие мысли, Морана расправила плечи, ощущая успокаивающую прохладу металла на поясе, за который она заправила свою маленькую беретту и скрыла ее простым желтым топом. Кроме ключей от своего красного кабриолета «Мустанг», она ничего не несла, руки оставались свободными, а телефон лежал в кармане свободных черных джинс.

         По прошествии прошлой недели она перекрасила свои ранее светлые волосы в каштановый цвет, пытаясь избавиться от мрачных пережитков встречи. Она часто так делала – меняла цвет волос. В ее жизни было так много всего, что она, казалось, не могла контролировать, и ей нравилось бросать вызов, когда дело касалось ее внешности. Ее новые темные локоны были собраны в высокий хвост, а очки сидели на носу. Она даже надела балетки на случай, если ей понадобится бежать.

         Сказав отцу, что она собирается в город за покупками, она уехала раньше, чем головорезы отца смогли ее догнать. В прошлом она делала это достаточно раз, чтобы получить от него только предостерегающие взгляды.

         С ее отцом речь шла не столько о ее безопасности, сколько о его контроле. Его контроль над своими людьми, над ее передвижениями, над козырем врага. Они оба давно перестали притворяться, будто не знали правды. Она уже давно прекратила чувствовать разочарование. Это оставило ее где-то между бесстрашием и безрассудством.

         Выйдя на строительную площадку, за воротами из кованого железа, окружавшие единственное недостроенное здание с заброшенной улицы, Морана огляделась, осматривая территорию. Солнце было низко в небе, готовое в любой момент скрыться за горизонт, предоставляя ровно столько света, чтобы здание отбрасывало длинные жуткие тени на землю, а небо медленно полировалось от пурпурного до холодного серого, пока луна ждала своего выхода.

         Морана чувствовала, как ветер охлаждает ее кожу, легкая дрожь пробегает по ее голым рукам от холода, а мурашки движутся по коже, словно маленькие солдатики готовятся к бою. Но по-настоящему ее пугало нечто другое.

         Орлы. Их десятки. Они кружили вокруг здания снова и снова, перекликались, какофония их голосов терялась в взмахе крыльев против ветра.

         Сгущались сумерки, и они продолжали кружить над высоким зданием, рассказывая Моране одну вещь о строении. Это необычная строительная площадка. Где-то в помещении лежал труп – она посмотрела на птиц, на их

количество – не один труп.

         Она не должна быть здесь.

         Сдерживая внезапный приступ нервов, Морана посмотрела на часы.

         Шесть часов вечера. Нужное время.

         Где, черт возьми Джексон?

         Внезапное жужжание телефона в кармане поразило ее. Выдохнув, успокаивая колотящееся сердце, она быстро достала его и посмотрела на экран. Джексон. Поднеся его к уху, она ответила на звонок.

         – Морана?

         Она услышала, как знакомый голос Джексона прошептал в телефон, и она нахмурилась. Почему он шептал?

         – Где ты? – тихо спросила она, оглядываясь в поисках чего-нибудь необычного.

         Ничего необычного, кроме чертовых орлов.

         – Ты пришла одна? – спросил Джексон.

         Морана нахмурилась, ее чувства насторожились.

         – Да. А теперь ты скажешь мне, что происходит?

         Она увидела, как из-за двери здания выглянула голова Джексона. Он махнул ей вперед.

         – Скорее заходи внутрь, – услышала она по телефону.

         Взгляд Мораны скользнул по недостроенному зданию, поднимающемуся высоко в небо, как полуразрушенное чудовище, окруженное птицами смерти. Она бы посмеялась над банальной очевидностью обстановки, если бы смотрела подобным фильм. Последнее, что ей хотелось сейчас сделать, – это смеяться. Это действительно жуткое дерьмо. И что-то совершенно шло не по плану.

         – Я не сдвинусь ни на сантиметр, пока ты не скажешь мне, в чем дело, – твердо заявила Морана, стоя перед зданием и наблюдая, как Джексон снова выглядывал из-за двери.

         – Черт побери, Морана! – Джексон впервые громко выругался, в его тоне слышалось заметно волнение. – Она не войдет!

         Морана замерла, услышав, как Джексон крикнул кому-то позади него, и уверенность в его втором предательстве поселилась в ее животе. Чертов мудак! Он устроил ей ловушку.

         Не дожидаясь ни секунды, она присела на землю за обломками и вытащила пистолет из-за пояса. Подготовив его, выпрямив руки, она приготовилась прицелиться и выстрелить в самую цель. Ее сердце колотилось в груди, дыхание было затруднительным, поскольку адреналин хлынул через кровоток. Все, кроме звука ее собственного дыхания, было слишком тихим. Кроме орлов. Они продолжали издавать собственные звуки прямо над ее головой в небе, окружая здание, которое пахло смертью.

         Ей пришлось вернуться к своей машине.

         Взглянув на ворота, она примерила расстояние между кучей обломков и поняла, что это находилось в нескольких сотнях футов от нее. Черт. Она не могла бежать по открытому пространству, не будучи застреленной, если кто-то уже целился в нее.

         Думай. Она должна думать.

         – Морана!

         Она осталась, слушая, как Джексон выкрикивает ее имя, его голос доносился со стороны здания.

         – Мы не причиним тебе вреда! Мы просто хотим поговорить!

         Да, и она была дядей обезьяны.

         Она стиснула зубы, ее наполнял гнев, желание ударить его зубами достаточно сильно, чтобы он истек кровью. О, как бы ей хотелось его ударить.

         – Я знаю, что ты любишь играть в игры, малышка, но это не игра!

         Она ненавидела, абсолютно ненавидела, когда он называл ее «малышкой». Это заставило ее почувствовать себя одной из тех шлюх, которые окружали мужчин в их мире. Ей следовало сбить его с ног.

         – Слушай, я знаю, – продолжал говорить Джексон, его голос постепенно приближался к тому месту, где она пряталась. – Я знаю, что ты ненавидишь меня за то, что я украл коды, но из-за денег, малышка. Ты мне нравишься. Мы можем помочь тебе, если ты поможешь нам.

         Он под кайфом?

         Она сильнее сжала пистолет.

         Раздался выстрел. Орлы обезумели.

         Морана вздрогнула от шума, ее взгляд скользнул вверх, чтобы увидеть орлов, беспорядочно летящих в хаосе, совершенно обезумевших, и почувствовала, как ее сердце билось вместе с их крыльями. Она ждала, пока Джексон снова заговорит, но он этого не сделал. Ужас в ее животе сжался.

         – Я предпочитаю тебя, блондинкой.

         У нее перехватило дыхание от голоса, доносившегося из-за ее спины. Голос, который она не могла забыть неделю. Голос, который прошептал ей в кожу способы убийства, как ласку любовника. Голос крепкого виски и греха.

         Она подняла взгляд, ее глаза оказались на одном уровне с дулом глока, направленным прямо ей в голову. Она медленно позволила своему взгляду переместиться вверх к уверенным, твердым пальцам, вверх по предплечьям, обнаженными под сложенными рукавами черной рубашки, скованными мускулами, вверх по плечам, которые, как она знала, обладали силой, чтобы прижать ее бесполезную к стене, вверх по щетине, квадратной челюсти и, наконец, по глазам. Его голубые, голубые глаза.

         Это была всего лишь секунда наблюдений, секунда женской признательности, прежде чем она позволила себе вспомнить, кем он являлся.

         И взмахнул рукой, она направила пистолет прямо ему в сердце, а его собственный, в ее голову, в безмолвном противостоянии.

         Встав, ее глаза не отрывались от его, ее рука не дрогнула в хватке, Морана склонила голову.

         – Я предпочитаю, чтобы ты ушел.

         Его лицо сохранило стоическое выражение, глаза слегка сузились. Они стояли молча несколько минут, просто направив друг на друга пистолеты, и Морана сообразила, что это бессмысленно. Она знала, что он не собирается ее убивать. На прошлой неделе у него было достаточно возможностей, но он не убил ее. Больше он этого не сделает.

         – Мы оба знаем, что ты выстрелишь в меня, так что давай уберем оружие, ладно? – предложила она разговорчиво, ни разу не моргнув, давая ему возможность.

         Его губы скривились, но веселье не достигло глаз. Он поднял руку, отводя ее назад, размахивая белым флагом, и она уронила свою, удерживая его в поле зрения. В тот момент, когда ее пистолет опустился, он вошел в ее личное пространство, поместив свой пистолет прямо между ее грудей,

его лицо находилось в нескольких сантиметров от ее собственного, запах его пота и одеколона смешался в воздухе вокруг нее, каждая синяя капля в его глазах как-то выделялись даже во тьме,

опустившейся вокруг них.

         Он медленно наклонился, говоря мягко, его глаза были твердыми, не отрываясь от ее, слова заставили ее дыхание немного сбиться в ее груди.

         – На твоем теле есть места, которые я знаю, – сказал он, обвив свободной рукой ее шею, его хватка была сильной, почти на грани угрозы, а пистолет оставался прямо над ее колотящимся сердцем. – Места, которые ты не знаешь. Места, в которые я могу пустить пулю и причинить боль, но при этом ты не умрешь.

         Он наклонился еще ближе, его шепот казался призрачным на ее коже, когда ее шея вытянулась, чтобы их взгляды встретились. Его рука обнимала ее за затылок, его рост возвышался над ней, глаза никогда не отрывались от нее.

         – Смерть – не главное блюдо, милая. Это десерт. – его глаза ожесточились еще больше, тон был холодным, пальцы сомкнулись на ее шее в знак предупреждения. – Никогда не совершай ошибку, думая, что ты меня знаешь. Это может оказаться твоим последним.

         Ее сердце билось в груди, как дикое животное, спасающееся бегством. Несмотря на то, что ее грудь вздымалась от чего-то, на что она так не хотела смотреть, Морана стиснула зубы от явной дерзости этого мужчины, его явного высокомерия. Почему все мужчины вокруг нее вели себя как номинанты на «Мудак года»?

         Напрягая спину, она махнула рукой, прежде чем успела остановить это, ее нога зацепилась за его колено, классическая тренировка самообороны на мгновение захватила ее чувства. Она дернула ногой так же, как она толкнула его вес своей рукой, сбив его с ног на твердую землю, и ее торжество вспыхнуло при виде краткого удивления на его лице. В мгновение ока он снова встал на ноги и совершил гибкое движение, которое вызвало бы благоговение у нее, будь он кем-то другим. Но она еще не закончила.

         На этот раз Морана вошла в его личное пространство, ее палец коснулся его твердой груди под черной рубашкой с открытым воротом, ударив его один раз, когда она говорила, ее голова была запрокинута, чтобы их глаза были закрыты, ее

голос был холоднее его.

        – Никогда не совершай ошибку, думая, что пугаешь меня. Это может оказаться твоим последним.

         Его челюсти сжались, глаза были прикованы к ее, напряжение между ними было таким сильным, что она могла бы разрезать это ножом для масла. Его поза оставалась ледяной. Она почувствовала, как огонь заливает ее вены, а грудь вздымается.

        Другой голос прервал их напряженный момент .

        – Я должен сказать, что редко можно найти человека, не говоря уже о женщине, которая не боится Тристана.

        Морана тут же обернулась, ее глаза обнаружили Данте Марони, стоящего в нескольких метрах от неё, его огромное тело было одето в костюм, который был совершенно неуместен на этой строительной площадке и скорее подходил для той вечеринке, на которой она видела его на прошлой неделе. Его темные волосы были идеально уложены, зачесаны назад, обнажая высокие скулы, о которых будут плакать модели со всего мира. Челюсть была чисто выбрита, два больших серебряных кольца украшали его правый

указательный палец и левый средний. С гладкой улыбкой на лице, которой Морана ни капли не доверяла, она заметила средиземноморское наследие, очевидное в бронзе его кожи, и не могла отрицать, что Данте Марони был одним из прекрасных мужчин.

        Он вышел вперед, протянул руку и улыбнулся легкой улыбкой, на которую Морана поспорила дипломом, который оплачивается каждый месяц.

        – Данте Марони, – произнёс он мягким, вежливым тоном в качестве представления, взяв ее руку в свои большие, гладкие руки, и сжал ее. Однако его карие глаза выдавали улыбку. – Очень

приятно познакомиться с тобой , мисс Виталио. Я бы предпочел, чтобы это произошло при иных обстоятельствах.

        – Я бы предпочла, чтобы этого не происходило, – ответила Морана прежде, чем смогла помочь себе.

        Годы вражды кипели в ее крови, наряду с осознанием того, что у этого человека, возможно, имелся драйв и сила, чтобы уничтожить ее. И что он, возможно, застрелил Джексона. Она была

почти уверена, что он мертв.

        Данте Марони снова улыбнулся, хотя его темные глаза смотрели на нее.

        – Бесстрашная, как я уже сказал. Это может быть опасно.

        Она должна сделать татуировку на лбу. Может, тогда она обратит на это внимание.

        Теряя терпение, она огляделась вокруг, не заметив поблизости ни одной живой души. Ладно. Итак, она оказалась на заброшенной строительной площадке с двумя известными, пользующимися хорошей репутацией мужчинами из семьи мафии, которые оказались врагами ее семьи и по какой-то

причине заманили ее сюда. Не самое безопасное место, но они не убили ее. Пока что. Пришлось считать, правда?

        – Почему я здесь, мистер Марони? – спросила она раздраженно и желая во всем разобраться. – Где Джексон?

        – Данте, пожалуйста, – поправил он ее с еще одной улыбкой.

        Тристан Кейн вышел из-за ее спины и присоединился к своему кровному брату рядом, скрестив мускулистые руки на мускулистой груди. Нигде не было намека на улыбку на его лице. Татуировка выглянула из-под его рукавов.

        Она посмотрела на двух мужчин, которых считали безжалостными, и увидела резкий контраст между ними. Она не могла определить ничего, кроме той напряженности вокруг Тристана Кейна, которой не обладал другой мужчина. С

той интенсивностью, с которой он смотрел на нее, с красивым лицом, лишенным всякого выражения.

        Она отвлеклась от напряженности, оглянувшись на Данте. Она чувствовала, как интенсивность обжигает ее кожу там, где ее коснулись глаза Тристана Кейна. По сравнению с этим взгляд Данте был ручным.

        Сосредоточившись, она стиснула зубы.

        – Данте.

        Мужчина вздохнул, ее рука все еще была сжата в его.

        – Джексон мертв.

        Морана почувствовала приступ боли в животе, но не более того. Она не знала, что это говорило о ней как о человеке. Она хотела чувствовать себя плохо. Но по какой-то причине не чувствовала.

        Она просто кивнула, ничего не произнося, не зная, что ответить, не демонстрируя собственного отсутствия реакции на смерть бывшего парня.

        Данте кивнул, сообщая, сжимая ее руку, в то время как Тристан Кейн молчал рядом с ним и просто наблюдал за ними, как ястреб.

        – Мы должны были встретиться с тобой, не подавая тревогу, – начал Данте. – И единственный способ сделать это – заставить Джексона привести тебя сюда.

        – Зачем вам нужно было встретиться со мной? – спросила Морана, старательно избегая смотреть на другого, молчаливого мужчину.

        Данте на мгновение заколебался, и впервые с момента появления его кровного брата Тристан Кейн заговорил этим грубым низким тоном.

        – Из-за кодов.

        Ее сердце замерло, когда она посмотрела на него, приподняв брови.

        – Объясни, – потребовала она.

        Тристан Кейн ровно смотрел на нее, или настолько ровно, насколько мог, глазами, постоянно просвечивающими ее рентгеновскими лучами.

        – У тебя сложилось впечатление, что у меня имеется этот набор кодов, – заявил он.

        Морана почувствовала, как ее брови нахмурились.

        – Я знаю, что они у тебя есть.

        – Зачем? – спросил Данте, заставляя ее повернуться к нему.

        Морана секунду размышляла над двумя мужчинами, замешательство заставляло ее многократно заморгать, прежде чем заговорить, обращаясь к ним обоим.

         – Когда Джексон украл у меня коды, – начала она, данная головой между двумя мужчинами. – Я отслеживала записи его мобильного телефона и его передвижения с тех пор, как он встретился со мной. Они отправлялись тебе, – закончила она, указывая на Тристана Кейна.

        На мгновение наступила тишина, прежде чем Данте заговорил.

        – И ты полагаешь, что Тристан нанял Джексона шпионить за тобой?

        Морана кивнула, неуверенность овладела ею.

        – У меня не было причин думать иначе.

        – За исключением того факта, что я даже не знал о твоём существовании, – сухо вмешался Тристан Кейн.

        Лжец. Ее глаза метнулись к нему, сузились, воспоминания о том, как он узнал ее имя, вспыхнули в ней. О, хорошо, он знал о ее существовании. Но почему-то лгал.

        Его голубые глаза заставляли ее открыто вызвать его, осмелиться и упомянуть, что она появилась на территории Марони без приглашения, в спальне, наедине с ним.

        Она снова повернулась к Данте, ее руки сжались в кулаки, а челюсти сомкнулись.

        – Хочешь сказать, что не нанимал Джексона?

        Данте кивнул, его лицо было серьезным.

        – Мы даже не знали, что эти коды вообще существуют. Они обладают большой властью, и если попадут в чужие руки, обе наши семьи пострадают. Вот почему мы прилетели на

запад, в твой город. Встретиться с тобой было очень важно.

        – Как ты узнал о кодах?

        Данте указал на мужчину рядом с ним.

        – Тристан рассказал мне о них после того, как ты позвонила ему на прошлой неделе и потребовала вернуть их. Мы почувствовали, что должны нанести визит тебе в данных обстоятельствах.

        Она позвонила ему? Она посмотрела на него, пытаясь понять, почему он скрывает правду от своего кровного брата. Она ничего не нашла.

        Морана усмехнулась, глядя на обоих мужчин.

        – Вы правда ожидаете, что я вам поверю? После того, как вы убили Джексона?

        – Мы не убивали тебя, – мягко произнес Тристан Кейн, его глаза были жесткими, опасными, и от их взгляда по спине пробежала дрожь.

        Морана ожесточилась.

        – Все же. Хотите сказать, что не убьетн меня сейчас?

        – Мы не хотим начинать войну, – наконец

Данте отпустил ее руку и покачал головой. – Как бы наши семьи ни ненавидели друг друга, факт состоит в том, что ни один из нас не может позволить себе войну прямо сейчас, когда к нам приближаются внешние силы. Убийство Джексона

должно заставить его замолчать. Он искренне считал, что имел дело с Тристаном. Убийство тебя, с другой стороны, вызовет ненужные проблемы.

        Логика имела смысл. Но она не верила, что они стоят ее мизинца. Ее глаза снова остановились на голубых, наблюдающих за ней.

        – Так ты говоришь, что кто-то взялся за дело, тщательно подставив тебя, вплоть до деталей найма Джексона, зная, что я раскрою их следы?

        Он пожал широкими плечами, не сводя глаз с нее.

        – Я ничего не говорил.

        Куда делось все его красноречие в убийствах и беспределах перед аудиторией? Разъяренная, Морана скрестила руки на груди, наблюдая, как глаза Данте мерцали при виде ее действия. Тристан Кейн ни разу не отвел взгляд от ее глаз.

        По привычке она поправила очки на носу.

        – И что теперь? Вы хотите, чтобы мы объединились или что-то в этом роде?

        – Или что-то в этом роде, – последовал его очень полезный вклад.

        Звонок телефона напугал внезапную тишину в данном районе, заставив ее слегка подпрыгнуть. Данте вытащил свой телефон, обменявшись взглядами с молчаливым мужчиной, прежде чем извинился и отошёл назад. В тот момент, когда он

повернулся, Морана направилась к воротам, где ее

ждала машина, не обращая внимания на человека, стоявшего позади нее.

        – Тебе действительно не следует уходить, не услышав нашу сторону, – заметил он, когда она подошла к воротам .

        – Нет, если ты заплатишь мне миллион баксов, – ответила она, не сбавляя шага.

        Все ее тело гудело от напряжения. Она почти оказалась около своей машины, когда внезапно, без всякого предупреждения, ее прижали прямо к капоту. Мир накренился, когда показалось ночное небо, а вместе с ним и лицо Тристана Кейна. Его рука схватила ее обе, удерживая их над головой, в то время как другая надавила на живот, удерживая ее на месте.

        Она вздрогнула. Он не двинулся с места.

        Она поежилась. Он не двинулся с места.

        Она боролась. Он не двинулся с места.

        Пытаясь вырваться из наручников на ее запястьях, она ударилась о капот своей машины, выбивая ноги, пытаясь укусить его руки, но он парил над ней, не двигаясь, не говоря ни слова, сжав челюсти.

        – Я не хочу прикасаться к тебе больше, чем ты хочешь, чтобы тебя касались, – грубо выдохнул он, его дыхание обдало ее лицо, его глаза были жесткими.

        – О, пожалуйста, – Морана закатила глаза с тяжелым сарказмом в голосе. – За те два раза, что мы встречались, я вижу, насколько ты ненавидишь прикасаться ко мне. Пригвоздить меня к плоской поверхности отвратительно.

        Его глаза вспыхнули, рот скривился, в фокусе оказался шрам в уголке нижней губы.

        – Ты совсем не похожа на тех женщин, которых я люблю загонять в угол. Я, конечно, их не ненавижу.

        – Ты не ненавидишь меня, – отметила Морана.

        – Нет, – он покачал головой, его глаза с каждой секундой ожесточались, в них вошла решимость, когда она увидела, как он тяжело вдохнул. – Я презираю тебя.

        Морана удивленно моргнула, увидев ненависть в его голосе и нахмурила брови. Она знала, что они не фанаты друг друга, но не заслуживала этой ненависти с его стороны. Он даже не знал ее.

        – Почему? – она озвучила вопрос в своей голове.

        Он проигнорировал это, наклонившись ближе, его голубые глаза были ледяными, посылая дрожь страха по ее телу, даже когда ее руки оставались над головой, говоря низким, сильным голосом.

        – Я не убиваю тебя только потому, что не хочу этой долбанной войны. – его тон заставил ее вздрогнуть. От его взгляда у нее упало живот. – То, что я не могу причинить тебе вред, не означает, что я не буду.

        Морана посмотрела на него, ошеломленная свирепостью его ненависти.

        – Ты даже не знаешь меня!

        Он молчал долгую минуту, рука на животе опускалась ниже, ее сердце колотилось, когда началась паника. Она сопротивлялась, и его рука остановилась, чуть ниже ее пупка, жест любовника, а не врага, его глаза пристально смотрели ее.

        – У меня есть мои люди. У меня есть моя —

территория. Никогда не вторгайся на нее, – его рука опустилась немного ниже к ее бедру. Угроза стала ясна. Ее пульс участился. Его глаза была прикованы к ней, голос звучал как шепот против ее кожи. – Помни это.

        Какая наглость! Ошеломленная, Морана стала сопротивляться ему еще сильнее, выбивая ему ноги.

        – Ты мудак!

        Он наклонился ближе, его губы почти прижались к ее уху.

        – Дикая кошечка.

        Звук шагов заставил его отпустить ее. Он выпрямился, на его лице появилась пустая маска,

будто она никогда не уходила, словно он не был на высоте ее угроз, как будто он не был тем отвратительным человеком, каким был. Морана стояла на слегка дрожащих ногах, ее грудь вздымалась, глаза метали в него кинжалы, руки

сжались в кулаки, тело дрожало от ярости, которую она едва могла сдержать.

        Данте шагнул в это место, оглядел ее с ног до головы и нахмурился.

        – Ты в порядке?

        Морана почувствовала, как у нее задрожала челюсть, а сердце даже близко не успокаивалось. Желания достать пистолет и выстрелить в него было настолько сильным, что она чуть не упала на колени. Покачав головой, она подняла подбородок

выше, напрягая позвоночник, и посмотрела прямо на него, рычание искривляло ее рот.

        – Вы двое можете истечь кровью, мне плевать.

        Открыв дверцу машины, она оглянулась на человека, который за секунды превратил ее в этот беспорядок, и ее глаза встретились с его.

        – Держись от меня подальше.

        Она увидела, как что-то мелькнуло в его глазах, в то время как ничто не проскользнуло по его лицу, что-то, что он замаскировал, прежде чем она это увидела. Она отвернулась, села в свою машину и свернула с улицы. Она ни разу не оглянулась в зеркало заднего вида. Никогда не позволяй себе сосредотачиваться ни на чем, кроме того, как держатся за руль. Никогда не позволяй себе чувствовать что-либо, кроме стучания крови в ушах.

        Всему свое время. Она хотела бы своё.

        Может, не завтра.  Может, не на следующий день. Но на следующий день после этого. Или на следующий день после этого.

        Однажды, когда-нибудь, она поклялась, со всей яростью, пульсирующей в ее теле, заставляя ее трястись, пока она не чувствовала, как пальцы так сильно сжимают руль, ярость заставляет ее тело нагреваться, как никогда раньше, ярость заставляет ее хныкать.

        Она поклялась, что однажды убьет Тристана Кейна.

Глава 3

Прогуливание

        Ей пришлось рассказать отцу. Другого пути не было.

        Морана увидела, как впереди открываются

металлические ворота особняка, сам дом вырисовывается совершенно белым на фоне серого облачного неба, скрывая покрывающие его слои красного. Независимо от того, сколько раз ее отец красил дом, она знала о крови, которая оставалась забрызганной под пальто, знала об ужасах, которые таила под ними первозданная

белизна. Она выросла в этом доме, как и ее отец, и его отец до него. Дом принадлежал их семье на протяжении трех поколений, и каждый владелец добавлял что-то еще к разрастающейся собственности.

        Ее семья была первой в организованном бизнесе. Порт Теней тогда был известен как город доков. Расположенный прямо на западном побережье страны, связанный с международными водами через море и локально через реку, которая делит ее пополам, Порт Теней был и остается одним из горячих точек для торговли. Ее предки

увидели, какую прибыль можно получить, и сделали город своим, медленно расширяясь с годами на весь регион.

        Этот жилой дом, в котором она жила, изначально был всего одним зданием. Ее покойный дед, а затем и отец, расширили его до огромного особняка, который завязывал узел в ее животе. Особенно дополнительное крыло, добавленное ее отцом, где он занимался «деликатными» делами. Она никогда не осмеливалась заходить в данное крыло без крайней необходимости. Как сегодня.

        Сглотнув, она медленно подъехала к подъездной дорожке, наблюдая, как проплывает пышная зеленая трава на лужайках, наблюдая за окном своей спальни на втором этаже. У нее был целый люкс с собственной спальней и небольшим кабинетом, в котором она работала, собственной

гардеробной, все там своё собственное. Как всегда она любила.

        Морана ни в чем не нуждалась, по крайней мере, в материальном плане. Если бы ей был нужен новый компьютер, она бы купила его в считанные часы. Если бы она захотела новое платье, у нее оказалась бы целая подборка. Раньше она думала, что это знак привязанности ее отца – давать ей все, что она хотела. Довольно рано в ее жизни это понятие исправили.

        Он держал ее на верхнем этаже над своим, чтобы следить за ее движениями. Ее желания исполнялись сразу, поэтому она не выходила на улицу, чтобы исполнять их сама. Она перестала желать того момента, когда поняла, и взяла свой путь в свои собственные руки. По крайней мере, столько, сколько могла.

        Морана задалась вопросом, когда остановилась перед домом, в котором находились двое охранников, каково было бы иметь мать, пока она росла. Был бы дом тогда лучшим местом для неё?

        Ее мать оставила отца и эту жизнь через несколько лет после рождения Мораны. Брак Алисы и Габриэля Виталио заключен по одной причине: не по любви, а по бизнесу.

        Отец Алисы был сомнительным бизнесменом, работавшим с Габриэлем, и они заключили пожизненную сделку браком по расчету. Ее мать пыталась приспособиться к

этой жизни, этому миру. У нее действительно было всё, о чем могла мечтать любая женщина. Но в конце концов, после почти двух лет попыток, она решила уйти. Судя по тому, что слышала Морана, она пыталась забрать ее с собой, но ее отец топнул ногой и поставил ультиматум – либо уходишь сейчас, либо не уходишь никогда и остаёшься здесь. Но Морана не знала, насколько правдивы

эти истории.

        Она мало что помнила из своего детства. Морана больше не знала, где ее мать. Она пыталась выследить её более одного раза без ведома отца. Это не дало результатов. Ее мать явно не хотела, чтобы ее нашли, и после замужества с Габриэлем Виталио она не могла винить ее.