Текст книги "Хищник"

Автор книги: РуНикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

        Ее губы дрожали, но она покачала головой. Каким бы заманчивым ни было предложение, она не могла втянуть Амару в этот беспорядок, не зная, что она не может защитить себя, не зная своей истории.

        Возможно, поэтому она приехала сюда. Потому что знала, что он может защитить себя, что он втянулся в ее беспорядок. В каком-то смысле.

        – Все в порядке, – сказала она ему, открывая дверцу машины, готовая уехать. – Я была бы очень признательна, если бы ты никому не рассказал – ему – об этом.

        Данте долго смотрел на нее, прежде чем внезапно двинулся к частному лифту с громким:

        – К черту!

        Морана потрясенно наблюдала, как он набирал код и смотрел на нее, наклоняя голову к открытой двери.

        – Поднимайся.

        Морана застыла, как вкопанная, ошеломленная.

        – Морана, меня не будет ночью, и я не могу оставить тебя в таком состоянии, – тихо сказал ей Данте, умоляя глазами. – Пожалуйста, поднимись в пентхаус и отдохни.

        Она была врагом. Это женщина, которую его кровный брат ненавидел по известной ему причине. И все же...

        Сглотнув, она заперла машину и направилась к лифту на ноющих ногах, ее сердце сильно билось. Она посмотрела на Данте дрожащими губами.

        – Спасибо, – прошептала она, имея в виду каждый слог из своего сердца.

        Данте кивнул.

        Она вошла в знакомый лифт и нажала на кнопку. Двери закрылись перед лицом Данте. В зеркале она видела своё отражение. И Морана ахнула.

        Платье свисало с плеч, волосы растрепались вокруг лица, щеки были порезаны, колени истерзаны, кожа рук, ног и плеч синела с каждой секундой, губы распухли от ее собственных укусов, а глаза наполнились красным от слезы.

        Она была похожа на развалину. Неудивительно, что Данте впустил ее. И Тристан Кейн был там. И она поднималась. Что, черт возьми, она делала?

        Нервы напали на нее, ее грудь сжалась от паники. Нет нет нет. Она не могла позволить ему увидеть ее такой. Не могла войти на его территорию, не так.

        Сердце бешено колотилось в груди, она крепко сжимала телефон в руке, ключи впивались в ладонь. Морана подняла руку и позволила пальцу навести на кнопку парковки, готовая сработать, как только лифт остановится. Она собиралась повернуться, вернуться к своей машине и поехать в какой-нибудь захудалый мотель, если потребуется. Но она возвращалась. Она не позволяла ему видеть ее как ...

        Лифт остановился, двери открылись. Он стоял прямо у входа и ждал. Морана быстро нажала кнопку, прежде чем он увидел ее. Двери начали закрываться. Сердце забилось. Она снова нажала кнопку. Двери обратно закрывались. Почти. И только тогда , когда они почти закрылись, он вставил свою руку между дверями лифта.

        Морана прикусила нежную губу, ее сердце колотилось, прижимая ее спиной к зеркальной стене, ее тело болело, легкие не могли сделать глубокий вдох. Давно забытая боль между ее ногами запульсировала от близости к виновнику, ее глаза были прикованы к большой руке, которая снова раздвинула двери. Она могла видеть мозоли на его длинных пальцах, складках и жестких линиях. Рука была перевязана повязкой с того момента, когда он порезал себя из-за неё, с сегодняшней ночи, когда она заставила его истекать кровью.

        Ее сердце забилось быстрее, увидев эту руку. А затем двери открылись. Она выпрямила спину, у нее болели ребра от этого действия, и она встала как можно выше, что было не так уж важно для ее босых ног.

        Он появился в поле зрения. Без рубашки. Она сглотнула. Синие. Синие глаза смотрели на нее, отчего у нее перехватывало дыхание, а затем заскользили по щекам, по шее, к груди, по рукам и ногам к босым ступням. И, стоя там, пока его глаза смотрели на нее, Морана осознала огромную разницу между его вниманием в ресторане, и

прямо здесь. Это прочтение было горячим, но без ненависти. Его накалила ярость. Чистая, крайняя ярость, от которой его глаза вспыхнули, когда они пробежались по каждому дюйму ее кожи, прежде чем снова подняться к ее глазам.

        Морана не знала, что почувствовала. Она так привыкла к другому виду тепла, исходящему от него, это расстраивало ее, больше, чем она уже была. Она позволила глазам разглядеть голые мускулы его торса, мускулы, на которые она смотрела на днях прямо в квартире, вид его шрамов и татуировок был таким же шоком, как и тогда, вместе с этими великолепными мышцами. Но это были все еще расстегнутые джинсы, которые в сочетании с тем, что он ждал ее, заставили ее понять, что он быстро накинул на

себя одежду.

        Вид его голубых сердитых глаз заставил ее глубоко вздохнуть, ее тело лишилось энергии, даже когда она стояла там.

        Его ноздри раздулись, губы поджались, и он сделал шаг в сторону, удерживая двери лифта, в безмолвном приглашении войти.

        Сглотнув комок в горле, Морана сделала несколько шагов в темную гостиную, освещенную великолепным лунным светом, потрясающий, чистый вид на город и море заставил ее дыхание на мгновение перехватить.

        Она услышала, как гудит лифт при закрытии, и замерла, ее сердце остановилось на секунду, когда ее осенило. Они были одни. В полном одиночестве. И она стояла в его гостиной, а он был где-то позади нее.

        Что ей нужно делать? Она не могла проклинать его, не могла благодарить его, и неопределенность между двумя побуждениями утомила ее.

        Морана затаила дыхание, ожидая, пока он двинется. Он сдвинулся. К гостевой комнате. Морана следила за его движениями глазами, наблюдая, как его мускулы напрягаются, когда он двигает своим телом, его тело напрягается, скручивается. Она бы оценила его чистую красоту, если бы ее собственное тело не болело, если бы ее собственное сердце не истекало кровью.

        Он надолго исчез в комнате, а она стояла прижатая к месту, не зная, что делать. Затем он вышел, не сводя глаз с нее, и направился к лестнице, ведущей в его главную спальню. А затем исчез в своей комнате.

        Морана услышала какие-то звуки, гневные звуки открывающихся и хлопающих дверей, и медленно пошла к спальне для гостей, лишенная всякой энергии, ее плечи поникли.

        Значит, он был не самым гостеприимным человеком. Ничего такого, чего она еще не знала. Но, по крайней мере, он не отверг ее. Она не была уверена, сможет ли она выдержать это унижение сегодня вечером, вдобавок ко всему остальному.

        Как только она вошла в спальню, она моргнула. Дверь в ванную была открыта, пар вырывался из полной ванны, а большая черная футболка и брюки с завязками лежали на стуле, простыни на кровати были перевернуты.

        Морана стояла в дверном проеме, сдерживая слезы, нависшие над ее глазами, ее сердце не могло понять этого человека. Он ненавидел ее, она не сомневалась. Он утверждал, что она умерла, и пытался вытащить ее из своего организма. Он не сказал ей ни слова, даже не взглянул на нее, и тем не менее, в нем было свидетельство доброты, которая полностью расходилась со всем, что она знала о нем.

        Поджав губы, она взяла одежду и направилась в уютную ванную комнату, закрыв за собой дверь, но не обнаружив замка. Покачав головой, она оглядела большую комнату: коричневые и кремовые плитки успокаивали больные глаза, ванну, утопленную в глыбе из глубокого гранита красного дерева, и два полотенца на подставке рядом с ней.

        Морана скинула платье с тела на пол вместе с нижним бельем, повернувшись боком, чтобы посмотреть в зеркало над раковиной.

        Синий и фиолетовый пересекали ее туловище, ребра были нежными.

        Это сделал ее отец. Не поднимая руки, не

оскорбляя ее, он наказал ее. И она искала убежища у такого человека, как Тристан Кейн. Насколько запуталась ее жизнь?

        Закрыв глаза, она окунула палец ноги в теплую, совершенно теплую воду, прежде чем медленно взяться за края и сесть в ванну.

        Стон покинул ее в тот момент, когда она это сделала, слезу радости от интенсивного удовольствия, от тепла обволакивающих ее мышцы, стекали по ее щекам. Она откинулась на спинку ванны, расслабилась в воде, закрыла глаза и забыла на мгновение обо всем.

        Рядом с ней зажужжал ее телефон. Посмотрев одним глазом, она открыла сообщение и удивленно моргнула.

        Тристан Кейн: Тебе нужен врач?

        Почему он сам не спросил ее? Удивленная, она набрала ответ.

        Я: Нет. Утром я буду в порядке.

        После этого она ждала ответа. Ничего не пришло.

        Пожав плечами, чувствуя странное противоречие, но решив оставить все мысли на утро, она осталась в ванне, пока вода не остынет, а затем медленно, вяло поднялась. Ее тело болело еще больше, и все же узлы в ее мышцах расслабились после ванны. Быстро вытираясь, Морана надела одолженную одежду. Футболка висела на ее маленьком теле, почти до колен, запах чего-то мускусного окутывал ее, когда она выходила в спальню.

        Звук голосов тянул ее к закрытой двери, голоса доносились из открытой кухни.

        – У тебя через час самолет на Тенебру, Тристан, – раздался голос Данте.

        Сердце Мораны упало. Она не знала, почему это произошло, и это рассердило ее еще больше. Почему ей было до этого дело?

        Тристан Кейн промолчал. Что с ним случилось? Морана услышала вздох Данте.

        – Слушай, я бы полетел сам, но отец специально просит, чтобы полетел ты. Знаешь, когда он вызывает ...

        – Я не его собака, – сказал Тристан Кейн.

        – Я тоже, – голос Данте стал жестче. – Но у нас есть невинные люди, за которыми нужно присматривать. Так что, ты должен отправиться в Тенебру.

        Тристан Кейн не сказал ни слова, и Морана отошла обратно в удобную кровать, скользнула на простыни и выключила свет.

        Ее телефон снова зазвонил.

        Тристан Кейн: Сколько из этого ты услышала?

        Морана сглотнула.

        Я: Достаточно, чтобы знать, что ты улетаешь.

        Тристан Кейн: Тебе стало легче?

        Я: Меня все равно это не беспокоит.

        Образовалась пауза на мгновение, прежде чем пришло еще одно сообщение.

        Тристан Кейн: В ящике есть обезболивающие.

        Морана долго смотрела на сообщение, прежде чем закрыть глаза и заснуть, в ее сердце не было беспокойства. Если бы Тристан Кейн убил ее во сне, это, вероятно, было бы милосердием.

***

        Ее разбудил звук какого-то грохота,

прогремевшего по квартире.

        Морана внезапно села на кровати, боль во всех мышцах вернулась в десять раз, когда стон покинул ее. Ее глаза моргнули в темноте. Как долго она спала?

        Она посмотрела на часы у кровати и моргнула. Восемь часов. Она спала восемь часов подряд.

        Дверь в ее комнату внезапно открылась, и Тристан Кейн стоял на пороге, его глаза горели такой яростью, что она задрожала. Разве он не должен был быть в Тенебре?

        – Дай мне ключи от машины, – прорычал он.

        Морана моргнула, ее рука автоматически схватилась за клатч, прежде чем остановилась.

        – Зачем? – спросила она немного подозрительно.

        – Затем, что в твоей машине установлен чертов трекер, и твой отец отслеживает его, пока мы ведём диалог.

        Морана почувствовала, как у нее отвисла челюсть, прежде чем она встала с кровати, его одежда свободно болталась на ней. Его глаза не смотрели на одежду или другие части ее тела. Он просто стоял. С резкими линиями и углами, как у мужчины, протянув руку, в ожидании ключей.

        Ключей от ее машины.

        Сглотнув, Морана перевернула ключи, ее живот скручивался узлами, сдерживая желание спросить его, что он собирался с ними делать. Тристан Кейн молча отвернулся и передал ключи Данте.

        Другой мужчина посмотрел на Морану, его лицо также было жестким, прежде чем он кивнул ей и ушел. Морана стояла в дверном проеме, задерживаясь, не зная, что делать или говорить, наблюдая за Тристаном Кейном в строгом темном костюме, облегавшем его тело, и который звонил по телефону. Он не взглянул на нее, ни разу, как вчера вечером.

        Она молчала пять минут, миллион мыслей проносились у нее в голове. Может, вместо этого Наряд установит трекер в ее машину? Могут ли они использовать это как возможность? Могли ли они ее тоже использовать?

        Она покачала головой. Если бы Наряд захотел это сделать, это можно было бы сделать, пока ремонтировали ее машину. И Данте, или он, если на то пошло, не симулировал ли бы это возмущение прошлой ночью при виде ее ран. Она все еще чувствовала свою нежную, покрытую синяками кожу и боль в теле. Пройдет много времени, прежде чем она полностью поправится.

        Но почему Тристан Кейн не в Тенебре? Последнее, что она слышала, что он должен быть там.

        И ей нужно уйти оттуда – из квартиры, из жизни. С нее достаточно. Будь прокляты коды, она вынуждена уехать куда-нибудь далеко-далеко.

        Но ей нужна ее машина. Черт.

        Звук его телефона прояснил ее мысли.

        – Да? – он говорил резко, холодно, совершенно не похожий на мужчину, который прижал ее к двери и предложил кое-что.

        Морана глубоко вздохнула, понимая, что у нее тоже болит между ног.

        – Блядь! Останови его. Уже иду.

        Он ушел раньше, чем она смогла произнести хоть слово.

        Морана моргнула и подошла к окну, глядя вниз. Она могла видеть крошечные машинки в конце дороги. Могла видеть, как три другие машины выезжают из здания и достигают их.

        – Морана, – раздался голос Амары рядом с ней, когда к ней присоединилась другая женщина.        

        Морана подняла глаза, удивленная, что она пропустила входящую женщину.

        – Амара, – кивнула она, глядя, как женщина сочувственно заметила ее травмы.

        – Мне жаль.

        Морана сглотнула, глядя в окно.

        – Что происходит? – спросила она с любопытством и беспокойством.

        Амара глубоко вздохнула.

        – Твой отец приехал на твои поиски. Он выследил, что твоя машина здесь.

        Это ударила ее в тот момент, когда она наблюдала за ним со стеклянной стены.

        Это была подстава. Она была пешкой, и не выдержала в точности с планом.

        Ее отец проверял ее, наблюдая, куда она отправится. Вот почему он настоял на том, чтобы она оставила машину на ужин, вот почему за ней никто не следил. Она должна была что-то заподозрить, но ее собственное горе ослепило ее. И она приехала прямо сюда. К Тристану Кейну. Байкеру. Блядь.

        В тот момент, когда она наблюдала, как обе стороны останавливаются у дороги, до нее дошло, что она не принадлежит ни к какой стороне линии. Она не принадлежала никому, ни к своему отцу, ни тем более к другому мужчине, которого в мафии считали хищником.

        Что она делала? Паника ударила ей в грудь. Она не могла остаться.

        – Амара, у тебя здесь есть машина? – тихо спросила Морана, чувствуя, как взгляд другой женщины обращается к ней.

        – Да.

        – Могу я ее одолжить?

        – Зачем?

        – Мне нужно уехать, – Морана сжала руки, сдерживая панику. – Я должна выбраться.

        Другая женщина понимающе моргнула.

        – Я не могу позволить тебе уйти, Морана. Особенно в нынешней ситуации. Это может превратиться в кровавую баню. И Тристан никогда меня не простит.

        Это привлекло ее внимание. Морана пристально посмотрела на женщину.

        – Ты знаешь, почему он ненавидит меня, не та ли?

        Амара кивнула.

        – Да, но это не моя история.

        – Что ты можешь мне рассказать? – прямо спросила она.

        Амара склонила голову набок.

        – Как много ты знаешь о времени, когда завершился Альянс?

        Нахмурившись, Морана попыталась вспомнить.

        – Немного.

        – Смотри. Это все, что я могу тебе сказать.

        Морана вздохнула, зная, что женщина не раскроет никаких секретов. Она даже восхищалась этим.

        Не сводя глаз со сцены внизу, Морана увидела, как машины повернули назад и вернулись к зданию, и выпрямила позвоночник, взяв телефон.

        Я: Мне нужна моя машина.

        Тристан Кейн: Для чего?

        Морана подняла брови, но ответила быстро.

        Я: Уехать.

        Тристан Кейн: Куда именно ты собираешься поехать?

        Она понятия не имела, но, черт возьми, она ему этого не скажет.

        Я: Я уезжаю из города. У меня есть друг, с которым я общаюсь.

        Тристан Кейн: Не общайся со своим другом. Если я не улечу из этого города, ты, черт возьми, тоже.

        Морана стиснула зубы, ее гнев снова загорелся в ее животе.

        Я: Ты не должен решать это, мистер Кейн.

        Тристан Кейн: У нас есть незаконченные дела, мисс Виталио.

        Очевидно, ты не из моей системы, мисс Виталио.

        Морана подошла к дивану, легла на него и уставилась на лифт, когда ее телефон снова зажужжал.

        Его слова потрясли ее разум. Прошлая ночь. Это было только прошлой ночью. Это казалось целой жизнью. Сознательно неправильно поняв его слова, Морана напечатала ответ.

        Я: Я закончила с кодами.

        Очевидно, это не так, потому что, если его подставили, на кону находилась его шея.

        Двери лифта открылись, когда ее телефон завибрировал. Морана подняла глаза и увидела, что он входит в комнату, его гибкое, мускулистое тело вписывается в залитую солнцем квартиру, его голубые глаза находят ее, энергия в них сжигает ее. Синий переплелся с ее собственным, красивый в ярком солнечном свете, сияющий и сосредоточенный прямо на ней.

        Морана глубоко вздохнула и прервала их взгляд, глядя на посланное им сообщение.

        Тристан Кейн: Я не говорил о кодах.

        Тристан Кейн: Я имел в виду наше дело.

        Ее сердце заколотилось. Она не поднимала глаз, зная, что он стоит в нескольких футах в комнате и разговаривает с Амарой. Это ей не нужно. Не сейчас. Не вдобавок ко всему.

        Я: Мы закончили. Мой отец уехал?

        Тристан Кейн: У него на лице больше синяков, чем на твоем.

        Глаза Мораны взлетели, встретившись с ним.

        Он ударил ее отца? Он сумасшедший?

        А серьезно, что она делала? Хищники нюхали раненых животных и нападали. Он напал на ее отца. И все же она была здесь, в логове самого смертоносного хищника, того, кто недвусмысленно сказал ей, что она его добыча и только его. Здесь она была ранена, истекала кровью и была уязвима во многих отношениях. Тем не менее, она никогда не чувствовала себя в большей безопасности.

        Наступила паника.

Глава 12

Бег

        Морана Виталио не была женщиной, которую легко можно испугать.

        Она выросла в доме, полном змей. Видела и

наблюдала за этими слизистыми существами еще до того, как научилась ходить. И никогда их не боялась. Не тогда, когда она видела их ружья. Не тогда, когда она своими юными глазами увидела беспредел, на который они были способны. Не тогда, когда она увидела яркие пятна крови на чистых белых стенах, которые нужно было скрыть в течение дня.

        Она не испугалась, когда ее собственная жизнь была поставлена на карту из-за кодов, или когда ее отец позволил ей упасть с лестницы, чтобы она могла сломать себе шею.

        Нет. Морана Виталио не боялась смерти.

        Но она боялась Тристана Кейна, хотя и не хотела в этом признаваться.

        Она наблюдала, как он передвигается по кухне с естественной грацией хищника, гибкого, твёрдого и полностью уверенного в своей победе. Пиджак его костюма висит на стуле, а белая рубашка туго натянута на спине, рукава закатаны над мускулистыми предплечьями, когда он одной рукой перемещал сковороду, а другой добавлял приправы. Она сидела на том же табурете, на котором сидела в последний раз, когда провела ночь в пентхаусе всего несколько дней назад. Господи, это было похоже на всю жизнь.

        Тогда она видела его тело в движении и таила в себе крохотный корень женской признательности за такую красоту. Теперь она удивилась. Потому что глубоко знала, как это тело двигалось внутри нее. Она знала, как он ощущался внутри нее, знала, как пульсировал в ней.

        И это все, что она знала. Потому что это единственное, что она позволила себе знать. И по какой-то причине это только подогрело ее голод.

        Она смотрела, как напрягаются мышцы его спины, и гадала, как бы они ощущались, если бы он был над ней. Наблюдала, как его руки умело перемещают сковородку, и размышляла, что будет она чувствовать, когда он будет играть с ее телом, лаская ее кожу. Она смотрела на его тугую, тугую задницу и гадала, на что это будет похоже у нее под зубами.

        От ее эротических мыслей в животе скопилось тепло. Неловко поеживаясь на стуле, ее кровь нагревалась, а тело было покрыто синяками. Морана перевела взгляд с него на двух других людей, сидящих в комнате, далеко друг от друга. Амара пролистывала что-то, рядом с Мораной, а Данте наблюдал за захватывающим заходом солнца из окон от пола до потолка, сидя в другом конце комнаты, пока Тристан Кейн молча готовил.

        Напряжение в комнате, между каждым, душило ее. Это чертовски нервировало. И она к этому не привыкла. Это неловкое молчание, потому что она знала, что они должны поговорить, но не могли в ее присутствии, потому что между Амарой и Данте происходили какие-то странные вещи, и два других человека в комнате знали это. Все было просто странно. Тем не менее, до странности комфортно, чего не должно было быть.

        – Что я должен сказать отцу?

        Тихий голос Данте прорвался сквозь тишину, как кнут, его темные глаза остановились на спине Тристана Кейна.

        Тристан Кейн выключил плиту, запах чего-то горячего и пряного пропитал воздух, от чего у нее потекли слюнки, в то время пока она внимательно наблюдала за ним, хотя бы на минутную реакцию. Она ее не получила.

        Он продолжал перекладывать еду в большую сервировочную тарелку, его руки когда-то приставили нож к ее горлу и пистолет к голове, но сейчас он с такой лёгкостью справлялся готовкой, что она завидовала этому. Амара встала, чтобы достать стаканы из шкафа, и они молча накрыли на стол, как делали это сто раз.

        Ее зависть усилилась. Она подавила ее.

        И все это время, хотя она знала, что он осознавал каждое ее движение, он ни разу не взглянул на нее. Ни разу. Ни разу с тех пор, как несколько часов назад пришёл после того, как ударил ее отца.

        Это не должно ее беспокоить. Но беспокоило. И она это ненавидела.

        Наконец, он сел за стол и начал накладывать курицу в четыре тарелки, не приглашая ее, но четко говоря, что она не умрет с голоду. Это что-то, подумала она.

        Сползая со стула, Морана почувствовала, как ее недавно ушибленные мускулы протестуют против движения, когда она, хромая, подошла к креслу, наиболее удаленному от мужчины, который оказался рядом с Данте, и села. Она видела, как быстрый взгляд Тристана Кейна метнулся с ее стула на глаза Данте, прежде чем он принялся копаться в своей еде без каких-либо предварительных действий, и Морана взяла вилку, чтобы положить на нее немного восхитительно пахнущей курицы.

        Она почти прижала вилку ко рту, когда ее взгляд упал на его горло, обнаженное открытым воротом рубашки. Его адамово яблоко дергалось, когда он глотал, обрабатывая этот кусок пищи так, что кровь приливала к ее голове. Что, черт возьми, с ней произошло? Это было вчера. Буквально вчера они трахались на стойке в туалете ресторана. Ее тело не должно реагировать так, по крайней мере, не так скоро.

        Заставив себя оторвать взгляд от его шеи, она поднесла вилку ко рту и откусила. И чуть не застонала.

        Специи расплавились на языке, обвились вокруг, вторглись в ее чувства. Вкус был богатым, а еда сочной. На вкус оно не было таким, как если бы она приготовила его менее чем за час у себя дома. На вкус это было похоже на то, что повара устали за целый день, прежде чем обслуживать клиентов. Если бы она не видела, как он готовил еду с нуля, она бы никогда не поверила, что это он приготовил. Так что, он также хорошо готовил. Фигурно.

        Сохраняя реакцию под крышкой, она спокойно продолжила есть, голодная, ее тело понимало, сколько времени прошло с тех пор, как она его кормила. Она была почти на полпути к обеду, когда Тристан Кейн посмотрел на Данте и заговорил, продолжая разговор, который был ранее.

        – Насчёт чего?

        Данте жевал свой кусок, его красивая челюсть перебирала еду, прежде чем проглотить.

Коротко взглянув на нее и Амару, прежде чем перевести взгляд на другого мужчину.

        – Насчёт всего.

        Тристан Кейн не моргнул.

        – Скажи ему, что хочешь.

        Данте уронил вилку, сцепил пальцы и сдержанно глубоко вдохнул. Морана с восхищением наблюдала за общением.

        – Она не может оставаться здесь, – тихо и без извинений объявил Данте.

        Тристан Кейн только приподнял бровь.

        – Ты понимаешь, о чем я, Тристан. Скрывать ее здесь опасно для всех нас, – Данте снова взглянул на нее, его темные глаза вспыхнули с намеком на сожаление, прежде чем он снова убрал взгляд. – Я понимаю, что прошлая ночь была ужасной, и я бы сам не позволил ей уйти в ее состоянии. Но сегодня. Мы не можем быть втянутыми в эту неразберихи с кодами. В то, что происходит дома, и Виталио, который орет во все горло, обвиняя нас в похищении и черт знает что, что его дочь у нас.

        У Мораны перехватило дыхание. Данте был прав. Она даже не думала обо всех проблемах, которые мог устроить ее отец. Войну, которую они хотели избежать, может случится из-за нее.

        – Он не знает, что она здесь, – сообщил Тристан Кейн. – Он выследил ее машину, но у него нет доказательств.

        Данте усмехнулся.

        – И то, что ты ударил его в лицо? Ты знаешь, как хорошо это сыграет в пользу её отца.

        Тристан Кейн пожал плечами.

        – Он вторгся на нашу территорию без предупреждения и разрешения. Он знает правила.

        Данте вздохнул.

        – Мы можем отвезти ее в безопасный дом. Но она не может оставаться здесь.

        Ой, ни в коем случае. Боже, это плохо. Она не осмелилась взглянуть на Тристана Кейна, не понимая, что она обнаружит в его лице, не зная, что она хотела найти. Сглотнув, она заговорила.

        – Слушайте, мне просто нужна моя машина, и я не буду вам обузой.

        – Она не уйдёт, – тихо прервал ее Тристан Кейн.

        Слишком тихо. Данте снова вздохнул.

        – Тристан, это безумие. Ты не можешь держать ее здесь вот так. Тебе нужно сказать ей ...

        – И тебе нужно свалить.

        Морана дважды обратила внимание на внезапную смертельную резкость в его голосе. Тристан Кейн по– прежнему не смотрел на нее, просто спокойно глядел на своего кровного брата, его лицо не давало никаких указаний на то, что происходило в его голове. Данте в ответ смотрел так же спокойно, между двумя мужчинами происходил безмолвный разговор, от которого волосы у нее на шее зашевелились – разговор о ней. Они ругались из-за нее, и она не знала почему.

        Что знал Данте из того, что он хотел, чтобы Тристан Кейн сказал ей? Что, черт возьми, происходило? Она хотела спрашивать, но уровень тестостерона поднялся выше, поскольку оба мужчины сидели неподвижно, тишина была такой густой, что она могла слышать, как ее сердце

колотится в ушах, про еду вообще забыли.

        Морана не сводила глаз с двух мужчин, пытаясь скрыть любой намек от любого движения, но ничего. Напряжение просто уменьшилось. Пока Амара не заговорила своим мягким голосом.

        – Данте.

        Морана посмотрела на нее и увидела, как она предупреждающе покачала головой. Итак, они оба знали. Данте резко встал из-за стола и направился к лифту, прежде чем Амара также выдвинула свой стул, на мгновение коснувшись плеча Тристана Кейна.

        – Он не ошибается, Тристан.

        Тристан Кейн взглянул на женщину, и между ними прошел краткий миг понимания.

        – Я тоже.

        Амара грустно улыбнулась ему, прежде чем повернуться к ней, ее глаза потеплели.

        – У Тристана есть мой номер. Позвони мне, если тебе что– нибудь понадобится, Морана.

        Морана неуверенно ей улыбнулась, и Амара двинулась прочь, идя к ожидающему Данте у лифта.

        Морана смотрела, полностью сбитая с толку. Что, черт возьми, происходило?

        На улице было темно, солнце давно село за горизонт. Вдали мерцали огни города, и Морана глубоко вздохнула и посмотрела на свою полупустую тарелку. Она медленно начала снова есть, не глядя на мужчину, с которым была сейчас одна. Мужчина, который смотрел на нее. Наедине.

        Она могла чувствовать его взгляд каждым сантиметром своего тела в его поле зрения. Она чувствовала ласку его глаз на своей незащищенной коже и ощущала, как жар поднимается в ее теле и накапливается в ее сердцевине прямо из его глаз.

        Ей это не понравилось. Не в силах притвориться, что он не задевает каждый нерв в ее теле, Морана уронила вилку и посмотрела вверх, только чтобы найти эти свирепые, великолепные голубые глаза, прижимающие ее к стулу. Ей это не понравилось. Ей это совсем не понравилось. Ей нужно отодвинуть стул и добраться до комнаты

для гостей. Ей нужно запереть дверь и уйти от этого человека. Потому что он ее напугал. Она ничего о нем не знала. Ничего. Ни о его прошлом, ни о его настоящем, ни о его будущем. Она не знала причин для того, что он делал, и это делало его неизвестным. Непредсказуемым. И это пугало ее. Потому что она понятия не имела, убьет ли он ее или защитит в следующий раз. Слишком много всего происходило вокруг них, между ними. Он ударил ее отца. Не полетел в Тенебру, когда его вызвали. Скрывал ее в своем доме, когда, как сказал Данте, это очень и очень опасно. Но он также был тем человеком, который неоднократно говорил ей, что убьет ее.

        Она моргнула, пытаясь прочистить голову, но его глаза отказались отрываться от нее, его челюсть сжалась, а щетина покрывала линию его подбородка длиннее, чем это было утром.

        Сердцебиение и учащенное дыхание, взгляд в его глазах был таким хищным, что она казалась едой на столе, которую он собирался съесть в любой момент.

        Блядь. Это должно было произойти. Это то, что было в ресторане. Он должен был закончить, не смотреть на нее с этим ненавистным голодом.

        Голый голод обрушился на нее так, как она никогда раньше не видела. Так что она проголодалась. Голод грыз ее кожу так, что необходимо было затушить его. Закрыть ставни над этими глазами и сдержать этот взгляд. Ей нужно что-то быстро предпринять.

        Внезапно вспомнив то, что Амара говорила ей ранее, Морана нарушила молчание.

        – Когда распался Альянс?

        И это сработало. В его глазах на мгновение вспыхнуло что-то такое, в чем была такая сильная смесь ненависти и боли, что она не могла различить их. А затем его глаза потемнели. Полностью. Просто синие шары смотрящие на нее с тихим вниманием. Без эмоций. Она не была уверена, что ей это нравится больше.