Текст книги "Хищник"

Автор книги: РуНикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

        Она почувствовала, как кончик его члена вошёл в неё , и она глубоко вдохнула, ее сердцебиение прерывалось, вода хлынула на них сбоку.

        С полной, абсолютной легкостью он медленно скользил в нее, дюйм за дюймом, заставляя ее дыхание перехватывать у нее в горле от его огромных размеров. Блядь, она забыла, как он ощущался внутри нее, заполняя каждую пустую унцию пространства, проникая сквозь ее стенки так, как она считала невозможным, заставляя ее спину выгибаться еще больше, чтобы впитать его всего. Она думала, что он войдёт, как это было в ресторане. Он этого не сделал.

        Вместо этого он немного отстранился, прежде чем снова надавить на нее, ослабляя ее, заставляя ее чувствовать, по-настоящему чувствовать каждый его дюйм.

        Морана опустила голову, когда ее ладони прижались к стене, ее тело приподнялось на носках, давая какое-то усилие, ее бедра прижались к нему.

        Он вошел в нее до упора, ее стенки прижались к нему, новый угол проникал в нее так, что она видела звезды, вдавливаясь в точки внутри нее, о которых она не подозревала.

        И все это время она намеренно держала глаза закрытыми, чувствуя его внутри себя, но не ощущая его торс на своей спине, осознавая расстояние между их телами.

        Она была этому рада. Потому что в ресторане все это было легко объяснить самой себе, винить в этом в основном тот факт, что она бросала вызов своему отцу прямо у него под носом с его врагом. Там, как он к ней там прижимался было актом бунта. Но в душе она не могла винить никого, кроме себя, заставив его закрыть желание, которое она не хотела определять.

        Он внезапно вышел из нее, заставив ее остро осознать свое тело, и вошел внутрь, твердо, без всяких следов нежности. Морана втянула воздух, стиснув кулаки на стене, когда удовольствие пронзило ее клитор вплоть до кончиков пальцев ног, ее ноги дрожали от попытки удержаться на ногах.

        – Сделай что-то подобное снова, я, блядь, выстрелю тебе в сердце.

        Его гортанный голос заставил ее задрожать, даже когда ее стенки сжались вокруг него.

        – Я решаю, когда ты умрешь.

        Морана фыркнула от смеха, который сдавил ее горло.

        – Ты спятил.

        Без паузы его бедра начали сильно прижиматься к ее, перекатываясь при каждом толчке таким образом, что она прикусывала губы, сдерживая стоны, пот выступал на ее лбу, груди вздымались, когда ее голова выгибалась, ее волосы спадали по спине клубком мокрых прядей.

        – Нет. Я чертовски сумасшедший.

        Она отступила назад, преодолевая его пыл, трение внутри ее стенок заставляло ее сжимать мышцы вокруг него, когда кончик его члена снова и снова терся о то место внутри нее.

        Его бедра не останавливались, ритм не нарушался, и ее челюсть отвисла, когда в животе закрутилось тепло. Это змея, которая все сильнее и сильнее обвивалась вокруг своей добычи, выжимая из нее жизнь с такой жестокой силой, готовая проникнуть клыками в божественном экстазе.

        Морана дрожала всем телом, ее губы распухли из-за зубов, сдерживая звуки.

        Он прикрыл рукой ее рот в последний раз, когда заставлял ее кончить, заглушая все звуки, которые она производила, и запутанным образом, давая ей свободу выпустить весь шум внутри нее, чтобы их не услышали.

        На этот раз не было никакой руки, сдерживающей ее реакцию, и, как она ни старалась, стоны вырывались из глубины ее горла, когда она чувствовала, как он входит и выходит из нее, снова и снова, ее ноги дрожат, а руки болят, но бедра двигаются, с его. Она попыталась заглушить шум, но не смогла, не полностью.

        Внезапно она почувствовала, как он ерзает, меняя угол проникновения. Низкое рычание вырвалось из его горла, когда он вошел с такой силой, что ее рот приоткрылся от громкого стона, весь смысл, весь контроль над ее телом потерялись для нее, когда ее зрение почернело. Дрожь в ее теле усилилась, как и его движения, агрессивные, пылкие, но настолько удаленные от ее тела, что не касались ее нигде, кроме тех мест, где они были соединены.

        Морана хотела откинуться назад в его твердую массу, позволить ему поддерживать ее вес, потому что ее тело было слишком вялым, чтобы продолжать это, чтобы его ладони прикрывали ее грудь, а его лицо повернулось к ее шее. Она хотела каждый кусочек и произносить грязные, непристойные слова в ухо, когда его член разрезал ее.

        Ее пальцы впились в стену, стараясь не делать этого, когда удовольствие захлестнуло ее тело, захлестнув ее с такой внезапностью, что она была ошеломлена интенсивностью, не в силах сдержать свой крик, который начинался как стон и

становился все громче. Он толкался внутрь, ударяя по этому сладкому месту внутри нее, снова и снова, с такой точностью, что ее голова упала на стену, тело полностью прижалось к ней, когда ее оргазм охватил ее. Ее сердце билось так сильно, что она чувствовала, как оно бьется в пальцах ног, в клиторе, в гребаных зубах. Ее тело дрожало всем телом, стенки прижимались к нему, доили его, когда он в последний раз толкнулся и замер, его дыхание было громким позади нее.

        Они так и остались стоять, он заключил ее в клетку, не касаясь ее, и она дрожала у стены в блаженстве. Звук воды первым проник в ее удовольствие, вызванное дымкой.

        Она стояла одна, несмотря на то, что он все еще был внутри нее. Ее тело было насыщено, но она все еще чувствовала, как что-то голодное грызет ее внутри, пытаясь выбраться и найти удовлетворение. Она продолжала утрамбовывать это. Будет ли этого когда-нибудь достаточно? Хватит ли чего-нибудь?

        Когда он выскользнул из нее, когда ее сердце стало более тихим, она поняла, что вода остыла, стекая ей по спине из-за промежутка между их телами.

        Остро осознавая, что он позади нее, Морана осталась стоять, как и раньше, не двигаясь, не поворачиваясь, не будучи уверенной, что она хотела встретиться с ним лицом к лицу в этот момент. Это первый раз, когда они были вместе физически просто сами с собой, без внешних факторов, и это было так же удалено, если не больше. От этого что-то внутри ее груди сжалось, прежде чем она стряхнула это и согласилась. Расстояние было необходимо.

        Она открыла глаза и увидела эти руки, сжатые в кулаки у стены, от которых его руки дрожали.

        – Почему?

        Одно слово. Гортанное. Сказанное таким низким голосом. Голосом, который дрожал.

Спросил так, будто столько вопросов в одном слове. Она понимала некоторые из них.

        Почему он не продал её, когда у него был шанс? Почему она все еще не была вне его системы? Почему эта безумная похоть не была утолена, несмотря на то, что их тела попробовали всю плоть безумия? Почему она пошла за ним? Почему...

        Там было много других вопросов, которые она не понимала, вопросов, которые, как она была уверена, он даже не знал, что задал. Почему? Почему это произошло? Почему она почувствовала эту связь с одним мужчиной, от которого ей следует сбежать? Почему он сделал ее такой живой, когда сказал, что хочет ее смерти? Почему он еще не убил ее? Почему? Почему?

        Морана посмотрела на его кулаки, подавляя внезапную волну эмоций внутри нее, и мягко ответила одним словом.

        – Почему?

        Тишина. В течение долгих-долгих мгновений она чувствовала только его дыхание за спиной, не видела ничего, кроме его рук рядом со своими, так близко, но так далеко.

        А потом внезапно он отдернул руку и сильно ударил по стене над ее рукой.

        – Проклятье!

        Морана стояла совершенно неподвижно, ошеломленная тем, как он это сделал. Один, два, три.

        – Блядь!

        Такое крайнее разочарование истекало из его голоса. Такая боль. Он продолжал ругаться, пока она не услышала только скверные слова. Обиженные слова. Слова с отягчающими обстоятельствами.

        Он продолжал бить по стене, пока его костяшки не треснули, пока стена не стала вмятиной, а штукатурка не заляпалась красным. И за все это время, за все это проявление гнева, он ни разу не прикоснулся к ней, ни разу.

        Несмотря на то, что ее ответ вызвал это, несмотря на его желание убить ее, она осталась нетронутой.

        – Ублюдок!

        И все закончилось, как только началось. Прежде чем она смогла моргнуть, она оказалась

совершенно одна в душе, его тело исчезло позади нее, его руки исчезли рядом с ней.

        Морана стояла, тяжело дыша, просто наблюдая за тем местом, где раньше были его руки. Раз гладкая белая стена рядом с ее рук потрескалась, трещины появляются в небольших канавках в нем, чистое белое пространство окрашены багровым.

        Она сглотнула, не отрывая глаз от капли крови, скатывающейся по стене, оставляя за собой полосу на шраме, портящую первозданный белый цвет.

        Скатываясь каплями крови. Он истекал кровью.

Глава 16

Дрожь

        Позже той же ночью она легла спать, позаботившись о своей ране, и молча легла, пытаясь понять, что произошло, когда зазвонил ее телефон.

        Это было сообщение с неизвестного номера с прикрепленным мультимедийным файлом. Морана посмотрела на него, ее сердце забилось сильнее, когда она села на кровать и увидела номер.

        Это был тот же номер, по которому ей прислали статью, тот же номер, который она не смогла отследить.

        Глубоко вздохнув, не зная, что она найдет дальше, Морана нажала на значок мультимедиа, чтобы обнаружить папку. Прищурившись, Морана посмотрела на мелкие шрифты, прочитав название папки.

        Луна Эвелин Кейн.

        У нее перехватило дыхание. Дрожащими руками Морана нажала на иконку и узнала, почему он истекал кровью.

***

        Она не могла перестать дрожать. Что-то снова двинулось внутри нее, сместилось, было заменено, пробудилось и погасло. Волнение клубилось в ее животе, как голодный зверь, истекающий слюной для еды.

        Морана закрыла за собой дверь спальни и вышла на бледный утренний свет, заливавший гостиную. Ее глаза смотрели в высокие окна, она смотрела на солнце, которое едва светило в небо. Облака клубились по горизонту, направляясь к городу, придавая горизонту величественный, хотя и мрачный фон, когда ветер развивал море течениями.

        Было только четыре часа утра, и она не спала всю ночь. Даже не пыталась. И это было не из-за ее руки. Это было из-за того, что она обнаружила.

        Морана не знала, кто был анонимный мужчина или женщина, и был ли это даже один человек, а не группа, кто прислал ей статью несколько часов назад, но они проявили изобретательность, найдя то, чего у нее даже не было, подозрение, из источников, о существовании которых она не знала.

        Личную информацию. То, что скрутило ее живот и заставило желчь подняться в горле. Согласно информации в папке, озаглавленной «Луна Эвелин Кейн», Морана узнала в некоторой степени истины, которые имели большой смысл, но о которых она никогда не знала.

        Она уже знала о пропавших без вести девочках, которых больше никогда не найти в Тенебре и близлежащих районах около двадцати лет назад. Она также знала, что младшая сестра Тристана Кейна была одной из пропавших без вести девочек.

        Чего она не знала, так это предположений о похищениях. Как власти заподозрили, что один, а может и два человека работают вместе, не имея ни малейшего представления о том, с какой целью. Но анонимный источник предоставил ей достаточно доказательств, которые она изучала часами, чтобы она поняла, что это намного больше, чем один или две мужчины. Это работа групп очень сильных, очень влиятельных людей. Зачем, она не знала. Что могли получить молодые, маленькие девочки, если не выкуп?

        Было достаточно непристойных подробностей, чтобы вызвать у нее желание вырвать, но все же не это довело ее до крайности.

        Это было о ней. Тот факт, что она тоже была одной из маленьких девочек. Она видела, как ее собственная фотография смотрела на нее, ее пухлые щеки были мокры от слез, когда она сидела вместе с двумя другими маленькими девочками.

        Одной из них была Луна Кейн. Темно рыжая шапка волос, чуть старше ее, розовый рот, ярко-зеленые глаза, сверкающие ее собственными слезами. На фотографии между ними была еще одна девочка.

        Три девочки на фото. Двадцать пять девочек пропали без вести. И Морана была единственной, кого нашли. Как? Почему? Почему только она и никто другой?

        Дрожа ногами, Морана рухнула на табурет на кухне, уставившись в окно, пытаясь вспомнить что-то, что-нибудь из того, что было много лет назад. Она не могла.

        Она часами пыталась вспомнить, вспомнить даже малейшие подробности похищения, но вышла совершенно опустошенная, и за это отвечала лишь легкая головная боль. Было ли это потому, что ей тогда едва исполнилось три года, или потому, что она похоронила воспоминания, как это иногда делают люди? Могла ли она это сделать?

        И поэтому Тристан Кейн так ее ненавидел? Потому что она вернулась, а его сестра нет? Она жила жизнью, а его сестра, вероятно, нет? Почему это было так?

        Ее руки дрожали. Они дрожали всю ночь, и, что бы она ни пыталась, это не прекращалось. Боже, она сломалась. Почему ее отец никогда не рассказывал ей об этом? Когда это было частью серийных исчезновений? Почему ей никто не  сказал? Альянс загадочным образом распался примерно в то же время, и кто-то послал ей это?

        У нее болела голова. Внезапный звук откашливающегося горла заставил ее подпрыгнуть на стуле. Она быстро обернулась и увидела Тристана Кейна, стоящего у подножия лестницы, без рубашки, но в расстегнутых джинсах, его волосы торчали вверх, будто он несколько раз пробегал по ним пальцами, а глаза слегка покраснели. Либо он плакал, либо не спал. Она готова поспорить, что не первое.

        Его лицо было его обычной нейтральной контролируемой маской, когда он посмотрел на нее, его глаза на долю секунды задержались на ее трясущихся руках, прежде чем вернуться к ее.

        Боже, она не могла этого сделать. В эту игру с интенсивным зрительным контактом, в которую они играли. Она просто не могла сделать это прямо сейчас, не из-за того, что она едва сдерживала крик, который вырывался из ее горла. Это не крик страха, опустошения или отчаяния. Честно говоря, даже не разочарование. Он оказался где-то между ними, прыгая от одного к другому, а они смеялись ей в лицо. Она повернулась лицом к окну.

        – Я сделал тебе больно?

        Вопрос, заданный таким низким грубым тоном, застал ее врасплох. Сидя спиной к нему, сцепив руки на коленях, Морана умышленно усмехнулась.

        – Почему тебя это волнует?

        Тишина.

        Он все еще стоял там, на месте. Она была так полностью настроена на его движения, что ее тело напряглось от осознанности, спина выпрямилась, а плечи закатились, даже когда она не сводила глаз с горизонта.

        – Я сделал тебе больно?

        Низкий. Грубый. Еще раз.

        – Ты стрелял в меня, – отметила Морана с легкостью, которой она не чувствовала.

        Прежде чем она смогла сделать еще один вдох, он внезапно оказался рядом с ней, его пальцы оказались на ее подбородке, мозолистые края давили на нее, его хватка была твердой, но нежной, когда он повернул ее к себе лицом.

        Морана моргнула, увидев его сонные, но великолепные голубые глаза, сверлящие ее, его теплый мускусный запах еще более заметен, нигде не было ни намека на его одеколон, его кадык покачнулся, когда он проглотил ее периферическим зрением.

        – Я сделал тебе больно? – спросил он снова, его голос был едва слышен шепотом, его дыхание было теплым на ее лице, а глаза внимательно изучили ее.

        Она знала, о чем он спрашивал. Он не причинил ей физического вреда в душе, он это тоже знал. Это был другой вид боли, о котором он хотел узнать, еще один вид боли, о котором, честно говоря, она даже не задумывалась в свете информации, которая хлынула на нее.

        Итак, она думала об этом, пока он ждал ее ответа. Она подумала о том, что она чувствовала, когда он увидел ее обнаженной, когда притянула его ближе, о том, что она чувствовала, когда он утверждал силу, которая была такой же частью его, как и эта конечность, держащая ее.

        Как она себя чувствовала? Он был на удивление собственническим и неудивительно злым. В свете дня она могла понять почему. Нельзя сказать, что она соглашалась с большим количеством дерьма, которое он сказал, но она могла понять гнев. Она почувствовала эту боль. Но было ли ей больно? Она была толще этого.

        – Нет, – тихо сказала она ему.

        Он подождал секунду, моргнув один раз, прежде чем отступить, уронив руку и, не сказав больше ни слова, ступил к лестнице.

        Морана посмотрела на его отступающую спину, зверь в ее груди сжимал все сильнее и сильнее, пока она не подумала, что он задушит ее, и прежде чем она успела даже подумать об этом, слова сорвались с ее рта.

        – Я знаю о твоей сестре.

        Морана наблюдала, как он внезапно остановился. Он замер, его рука на перилах, мышцы на его покрытой шрамами спине сжались, одна мышца за другой, когда он полностью свернул свое тело, действие его обнаженной кожи было видно ее глазам. Ее слова были громче, чем пули, выпущенные между ними, подтверждая его худшие подозрения и обнажая ее руку. Она не знала, следовало ли ей сказать ему или нет. Она даже не подумала, прежде чем заговорить. Боже, она устала думать, пытаться расшифровать каждую чертову вещь.

        Она сглотнула, ее бравада заставила ее медленно подняться на ноги, ее потребность знать, наконец понять, не поэтому ли он ненавидел ее так остро, что каждая воздушная полость в ее груди сжималась до боли.

        Потому что, если он ненавидел ее за то, что она жива, тогда как его сестра, скорее всего, не умерла, то она действительно не видела для них никакого выхода. И глядя на его спину, на множество шрамов, покрывающих его плоть, как поцелуи любовника, после того, как несколько часов назад она стала свидетельницей этого момента сильнейшей боли и агонии, истекающих из него кровью, она хотела найти путь вперед.

        Она сжала дрожащие руки в кулаки.

        – Я знаю, что ее украли, и она больше не вернулась.

        Он не двигался. Даже не дышал. Его спина оставалась совершенно неподвижной. Ее сердце сжалось для него, потому что боль, которую он, должно быть, чувствовал, все еще, очевидно имела место быть. Она вспомнила мягкость, с которой он говорил о своей  Закусив губу, она подошла к нему на шаг.

        – Я знаю, что меня тоже украли. – ещё шаг. – Но я вернулась. – тишина. – А она нет.

        Такая тишина. Воздух между ними был тяжелым, словно его слишком натерли, натерли до боли и опухли от боли.

        Морана сокращала расстояние между ними на дрожащих ногах, пока не встала рядом с ним и не посмотрела ему в лицо, положив руку на его неряшливый подбородок, как он делал это несколько минут назад. Он повернулся к ней лицом, с чистым листом, с которого стерли все выражения, его глаза были пустыми, мертвыми, просто смотрящими на нее.

        – Это то, за что ты меня ненавидишь, не так ли? – прошептала она в воздухе между ними, ее голос слегка дрожал. – Потому что меня нашли, а ее нет?

        Его губы дрожали на долю секунды, прежде чем снова сжались, движение было таким минутным, таким быстрым, таким реальным, что она бы пропустила его, если бы не стояла так близко к нему.

        Его челюсти сжались. Морана опустила подбородок и посмотрела вниз.

        – Как ты вообще можешь стоять и смотреть на меня? Боже, как ты можешь позволять мне остаться здесь, когда ненавидишь меня за...

        – Я никогда не ненавидел тебя за это.

        Едва шепот, но слова достигли ее.

        Ее глаза метнулись к нему. Его лицо по-прежнему были лишены всех эмоций. Но она знала, что он говорит правду. Такой человек, как он, который с самого начала выразил свою ненависть так откровенно, не стал бы лгать об этом, когда его открыто спрашивали.

        – Тогда за что ты меня ненавидишь? – мягко спросила она, все свои предположения, замешательства, разбивая тяжелую смерть.

        Свет в комнате стал еще более тусклым, тени удлинялись по мере того, как облака закрывали небо.

        Он отвел их взгляд, глядя в сторону. Она ждала, когда он сделает несколько вдохов, ждала, когда он оглянется на нее, ждала, пока он заговорит. Он этого не сделал.

        Гнев наполнил ее вены с удивительной скоростью. Схватив его за бицепс, она трясла его, пыталась встряхнуть, стиснув зубы.

        – Скажи мне, черт тебя побери! Скажи мне, почему ты хочешь убить меня. Скажи, почему ты этого не сделал, хотя мог. Скажи, почему ты так беспокоишься о том, чтобы причинить мне боль, когда обещаешь мне мою смерть каждым своим словом. Скажи!

        К концу своей тирады она кричала, трясла его рукой, ее гнев, смущение, разочарование, желание, все это враждовали так, как она была незнакома до того, как встретила его, способ, который стал теперь ее прикроватный компаньон. Ее похитили вместе с двадцатью пятью другими

маленькими девочками, включая его сестру, и никто не вернулся, кроме нее. Ей никогда этого не говорили, даже не было никаких указаний, но очевидно, что это было достаточно важно, чтобы аноним сказал ей. И хотя это могло быть понятной причиной его ненависти, это не было причиной вовсе. Что, черт возьми, было тогда?

        Его голубые глаза впились в ее, искра гнева в них внезапно оживила их. Его свободная рука поднялась, чтобы схватить ее запястье, когда он оторвал ее руку от тугого бицепса, притягивая ее ближе, пока они внезапно не соприкоснулись нос к носу, его грудь поднималась и опускалась так же быстро, как и ее, ее сердце бешено колотилось, когда она посмотрела на него.

        – Я тебе ни хрена не должен, – прорычал он в нескольких дюймах от ее рта. – Я делаю то что делаю. Только мне нужно знать причины этого.

        Морана зарычала в ответ.

        – Не тогда, когда они влияют на других людей, которыми в данном случае оказалась я.

        – Не моя проблема.

        Она сузила глаза.

        – Это если я начну верить, что ты просто полон дерьма и горячего воздуха. Ты теряешь контакт, Хищник.

        Его губы слегка скривились от ее насмешливого тона, в то время как его глаза смотрели на нее с непоколебимой силой, без намека на веселье.

        – Ты забываешь, что я вообще тебя не трогал.

        У нее перехватило дыхание, даже когда она поняла его отклонение. Он выпустил ее руку и поднялся по лестнице по три за раз, его тугая задница согнулась, когда Морана наблюдала, как он исчезает в своей комнате, снова оставив ее без единого ответа.

        Морана закрыла глаза, глубоко вздохнула и пошла в свою комнату, решив раз и навсегда, что она собирается получить ответы откуда-то, что бы она ни делала. Она нуждалась в этих ответах, чтобы сохранить рассудок, который, как она чувствовала, ускользает, когда в нее проникают многочисленные прозрения, осознание того, что она была частью чего-то столь ужасного в таком юном возрасте; осознание того, что только ей посчастливилось выздороветь; осознание того, что все по какой-то причине намеренно держали ее в неведении.

        Ее кровать была в беспорядке от перекатывания всю ночь. Быстро заправив постель, она надела темные джинсы и первый топ из коллекции Амары, который ей удалось найти. Надев балетки, она собрал волосы на макушке, поправила очки, схватила ключи и пистолет и вышла.

        Тристан Кейн был на кухне, удивительно одетый и, судя по всему, только что вымытый. Он не смотрел на нее, когда эффективно взбивал яйца, его запястье двигалось с большой скоростью, и она не остановилась по пути к лифту, не одарив

его еще одним взглядом.

        – Направляешься куда-то?

        Ага, мудак. Она молчала и продолжала идти, вонзив ключи в ладонь.

        – Охранники не выпустят тебя, пока я не скажу.

        Эти слова остановили ее. Ярость заполнила ее организм, когда она развернулась, чтобы пронзить его.

        – Я не получила записку о том, что меня повысили до заключенного, – сказала она холодным голосом, совершенно не соглашаясь с бунтом внутри нее.

        Его лицо оставалось пустым, когда он поставил тарелку на стойку и прислонился к ней, скрестив руки на груди.

        – Я относился к тебе как к гостю здесь, мисс Виталио, мы оба это знаем, – ровно заметил он. – У тебя был доступ к твоей любимой машине. У тебя была свобода приходить и уходить, когда угодно. Но вчера ты изменила правила. Ты следила за мной весь день, рискуя не только своей жизнью, но и моей. Не один раз, а неоднократно.

        Он оттолкнулся от стойки и начал медленно идти к ней, его руки все еще были скрещены, а лицо было твердым, тени играли на его лице, более длинная щетина и жесткость заставляли его казаться еще более устрашающим, чем он был.

        – Мне нужно напомнить тебе, что мы здесь на пороге войны? – он выругался, голубые глаза искрили пламя. – Не думай, что только потому, что твой отец еще не отомстил. Я оскорбил его на его территории, не только ударив, но и позволив тебе остаться здесь. Это не учитывая твои дикие коды, которые нужно найти.

        Он не ошибался. Но Морана не произнесла ни слова, позволив ему заговорить, когда он остановился в нескольких футах от нее.

        – Итак, да, я прямо сказал охранникам не выпускать тебя, пока я не скажу, потому что, если твоя красивая шея будет свернута до того, как коды будут найдены, все мы облажаемся.

        Ее сердце остановилось на секунду, прежде чем снова ускориться.

        – Вот почему ты не убил меня в казино? Почему ты еще не убил меня?

        Он склонил лицо в сторону с пустым выражением лица.

        – Конечно.

        Щепотка боли скрутилась в ее сердце, но она оттолкнула ее, зная, что у этого человека больше слоев, которые нужно очистить, чем от упрямого лука, и она не могла видеть их слезящимися глазами. Она сузила взор и сосредоточилась на его глазах, видя их. Ее губы скривились, когда она покачала головой, отвернувшись, чтобы уйти, прежде чем он успел что-то сказать, нажав кнопку лифта.

        – Скажи охранникам, чтобы они пропустили меня. Иначе либо они пострадают, либо я. Выбор за тобой.

        Двери распахнулись, и она вошла внутрь, нажала кнопку парковки и, наконец, снова посмотрела на него.

        – О, и продолжай говорить себе, что именно поэтому ты не убил меня, мистер Кейн. Ты мог бы немного солгать.

        Его глаза вспыхнули, и двери закрылись, скрывая его, зеркальные панели отражали ее собственную форму.

        Морана оглянулась на себя, на самодовольную улыбку на ее лице, и поняла, что после нескольких минут общения с приводящим в ярость мужчиной ее руки наконец перестали дрожать.

***

        Она была на кладбище, лежала на траве и смотрела в облачное небо. Это было ее место. Несколько лет назад Морана случайно обнаружила это маленькое кладбище рядом с аэропортом. Он был отгорожен от взлетно-посадочной полосы огромной стеной. Когда она наткнулась на это место во время езды, она сразу же пристрастилась к тишине и покое.

        Земля дрожала под ее ногами, и она посмотрела вверх и увидела брюхо чудовищного самолета, летящего всего в нескольких футах над ее головой. Что-то такое, намного большее, чем она заставляла чувствовать себя такой маленькой под этим. Это момент, когда она попалась на крючок. С тех пор она приходила сюда бесчисленное количество раз. Просто лечь на траву и наблюдать, как самолет за самолетом улетают каждые пять минут, шум, грохочущий повсюду в ее теле, уединение этого места делает его только ее. Это то место, где она думала лучше всего. Здесь она приняла для себя множество смелых решений, и в безумии последних нескольких недель она забыла, как сильно скучала

по этому месту.

        Лежа теперь на мягкой траве, Морана почувствовала характерный рокот в земле и улыбнулась облачному небу, сложив руки на животе, когда грохот усиливался и усиливался, пока все ее тело не сотрясалось от земли. С ревом показался нос самолета, а за ним и его нижняя часть, такая огромная и так близка над ней, что она могла чувствовать его каждой порой.

        Она не отрывала глаз от самолета, когда он взлетел выше и исчез из поля зрения, оставив после себя полную тишину. Заставить почувствовать себя живой, а затем оставить с мертвыми. В буквальном смысле.

        Морана посмеивалась над собственными мыслями, прежде чем протрезветь, разобраться в беспорядке, в котором ее голова была в течение нескольких дней, разделить и классифицировать свои проблемы на три аккуратных стопки.

        Первая стопка была кодами. Хотя она почти написала сестринскую программу, которая сделает эти коды бесполезными, ее беспокоило не это. Кто-то нанял Джексона, притворившись Тристаном Кейном, чтобы уговорить ее создать коды, подставив другого человека без его ведома. Если бы она не столкнулась с ним на вечеринке, он, вероятно, не узнал бы, пока не стало слишком поздно. Но кто и почему? Этот человек явно знал Тристана Кейна достаточно, чтобы захотеть подставить его, но откуда они узнали о ней?Единственные люди, которые знали о ее опыте, были людьми, которые занимались программированием, и не многие из них были найдены в толпе. За исключением нескольких недель, она встретила двух таких людей. Очевидно, ее анонимный источник был экспертом в поиске вещей в цифровом виде, чего даже она не могла найти. Могут ли эти двое быть связаны? И какое отношение все это имеет к Альянсу?

        Вторая стопка была Тристаном Кейном. Даже когда все внутри нее уклонялось от желания внимательно посмотреть на то, что она чувствовала к нему, она заставляла себя сделать именно это. Отрицание не принесет ей никакой пользы. Она желала его, она это признала. Не просто быстрый секс у стены, потому что они не смотрели друг на друга. Она хотела, чтобы он несколько секунд гладил ее по спине, как вчера вечером. На этот раз она хотела, чтобы он держал ее, а не просто сделал мокрой. Она хотела иметь возможность погладить эту челюсть и почувствовать шершавую щетину на своей ладони. Ей хотелось пощупать шрамы. Она хотела обвести эти татуировки пальцами. Она желала его раньше и до сих пор желает.

        Тем не менее, ее голод не утолили, и с ее стороны было глупо думать, что одного раза будет достаточно. Она чувствовала себя живой с ним, она тоже это знала. Но, несмотря на инцидент с казино, и прошлой ночью, когда эмоции были слишком близки к поверхности для них обоих, и этим утром, когда ему нужно было знать,