Текст книги "UZ-Worga (СИ)"

Автор книги: Renash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

После слов Свена Лаозар задумался на минуту. Явно не только о судьбе пациентки номер ноль, но и о своей собственной.

– Вы правы, у меня есть и должный опыт, и необходимые связи. Я подготовлю перевод. Но есть ряд деталей, которые я хотел бы обсудить с вами...

– Нет ничего важнее этих деталей. Давайте, док. Обсудим.

Всё сделано. Свен связался с Аромой, выслушал долгую отповедь, покаялся в своём бегстве и обязался в кратчайшие сроки вернуться на объект. Функции перевозчика выполнял не только он, но доверять транспортировку грузов с высочайшей степенью важности кому-то ещё «крепостные» не хотели. Репутация гения осторожности работала на Свена даже слишком хорошо.

Наплевав на советы Лаозара, Свен зашёл попрощаться с Нави. Пусть она и ничего ещё не понимает, пусть витает где-то внутри своих миров – всё равно.

Девушка ходила по палате. Слепо натыкалась на стены, иногда закрывала уши, взгляд метался из стороны в сторону. Останавливаясь на секунду, она пробовала протянуть к чему-то руку и замирала так, не найдя искомого. Свен подошёл к ней со спины, обнял за плечи.

– Я снова тебя покидаю. Но ненадолго, и всё будет хорошо. Ты только вспомни меня, малышка. Я вернусь с тем, чтобы никогда уже тебя не оставить. Слышишь?

Не слышит, конечно. Дрожит, порывается отойти. Свен обнял её ещё сильнее, и Нави с неожиданной силой вцепилась зубами в его запястье. Пилот вздрогнул от резкой боли, но не отошёл.

– Ничего, ничего... тшшш... я правда ненадолго.

Он погладил её по взъерошенным волосам. Думать не хотелось, ненавидеть – тоже. Всё уже тысячу раз проклято, отброшено и обесценено. Хочется только любить её.

Ещё, правда, нужен покой. И покой этот только предстоит купить.

Как же безумно, безумно, безумно не хочется улетать.

* * *

А вот говорить на джовианском оказалось неожиданно просто. Завершив работу над его кодом, Че сомневался, что и пару слов сумеет увязать. Но на пару слов его хватило. Хватило и на две... это, впрочем, оказалось практически пределом.

По крайней мере, собеседник его понял. Кажется. Че очень на это рассчитывал.

Примирившись с сомнениями и миром у обзорного окна оранжереи, он связался с Атиллой – именно это имя было названо в потоке сообщения. Собеседник выслушал немного сбивчивую тираду пилота молча, за что Че был ему весьма благодарен. Ему приходилось несколько раз начинать сначала – путался в последовательности звуков, забывал роль фонем, но по итогу сумел, кажется, пропеть вполне ясное послание: я готов к встрече, ожидаю ваших инструкций etc. Старался реализовать простейшую многомерность, три потока – как в том самом отрывке. Попробовал было спросить о координатах, но Атилла пропел короткое: "жди/найду/будь на месте" – и отключился. Вот и поговорили.

Че уже ничему не удивлялся. Если джовианин действительно рассчитывал на личную встречу и живой диалог с "просвещённым" представителем человечества, то лишние сложности в виде полёта контактного лица к джовам на куличики ему бы только помешали. Контакт установлен? Вполне. Собеседник способен к осмысленной речи? Ну и достаточно.

Интересно только, как скоро Атилла сможет появиться.

Пятнадцать минут, полчаса, час. Че заскучал. В границах станции самый запутанный путь из одного её угла в другой не занял бы больше этого самого часа. Наверное, стоит позвонить ещё раз...

А может, "жди на месте" означало – на станции? Может, в каком-то непонятом Че нюансе речи скрывалась, например, точная дата контакта: Кто поручится, что нет? Тем более, что пилот и сам понимал: его знание джовианского – это абсолютная условность.

Он сидел на склоне искусственного травяного холма. Конечно, стоило бы почаще оглядываться на входную арку, но уж больно скучно созерцать железные стены, когда по другую сторону открывается вид на далёкий шарик планеты. Эстетика космоса: в железном теле корабля у капсулира слишком много забот, чтобы предаваться созерцанию. Красота.

Что-то острое коснулось его плеча, Че рывком оглянулся.

Позади него стоял невысокого роста человек, сжимающий в руках тонкий металлический стержень. Несмотря на широкую улыбку, джовианин производил жуткое впечатление. Неопределённого возраста, землистая кожа, широкие, словно раздавленные, черты лица. Множество сходившихся на затылке косичек придавали ему сходство с растением. Как и цвет глаз с удивительно большой радужкой – цвет на неприятном пограничье между серым, зелёным и коричневым. Прежде, чем Че догадался встать на ноги, джовианин легко сел на землю рядом с ним. Двигался он живо и пластично, что уж вовсе никак не вязалось с болезненным обликом. Заговорил.

– Красивое место/вид/планета/мир сохранение необходимость... разум/люди/развитие/угроза/сами себе... понимание/недооценка/надежда... война/будущее, – а большего Че не уловил, увяз в потоке.

– Навык общения/высокий уровень/освоил слабо/сделайте оглядку, – короткая реплика, но и эта толком не удалась, сбился, попробовав замешать четыре слоя. Атилла взглянул на Че с недоумением.

– Учебник/время освоить/три тысячи часов/мало?

– Задача/качество/не время... сложно решить/иной уровень/сожаление, – на этот раз вышло чётче. Атилла отвёл глаза, не скрывая разочарования. Закусил язык и заговорил, медленно и внятно пропевая каждую фонему:

– Многие/слабость/долго... вещи/восприятия/ждал... необходимо обсудить/недопустима/момента.

"Так... слабость недопустима? Ну, придётся тебя разочаровать, дружище".

Короткие певучие реплики на этот раз были переданы без малейших отклонений от трёхслойного ритма, что Че обнаружил в записи. Кажется, самая примитивная версия говорения.

Че облизнул губы, готовясь ответить. Но в итоге просто пожал плечами, извиняясь. Его утомила и эта минута диалога – какое уж там общение на равных.

Атилла понял его без слов. Хмыкнул, уставился куда-то вдаль. Выдал односложное:

– Имя?

– Че.

Атилла прыснул сквозь зубы. Че не стал уточнять, чего тут смешного.

Джовианин вынул из кармана пачку сигарет. Че глянул на него не без удивления: среди его знакомых курение табака считалось плебейской привычкой. Хочешь кайфа? Есть способы лучше. Атиллу эти предрассудки не смущали ничуть. По нетерпению в его глазах становилось очевидно, что джовианин собирался предаться любимому пороку.

Он вытащил из пачки сразу две сигареты, прижал их друг к другу так, что местами порвалась бумага, поднёс к ним кончик стилуса и сигареты задымились. Сделал глубокую затяжку, с чувством выдохнул.

– Манера/принадлежащая/очень... курить/тебе/странная.

– А/как/еле, ты/младенец/бормочешь, – сделал ещё затяжку и добавил – из-за/тебя/и я.

Че смотрел на это странное существо со смесью восхищения и брезгливости. Всё в его поведении, движениях, глазах выдавало совершенно иную, нечеловеческую природу. Как он дышит, глубоко и редко, как гуляют по лицу тени эмоций, словно рябь по воде, как пластично поворачивает голову, размышляя о чём-то. Мелочи, что снежный шар, цепляются одна за другую и производят картину и чуждую, и непонятную. И интригующую, не без того. Вот только разговор не ладится совершенно.

Нет, всё не может кончиться так. Сколько людей положило на алтарь этого контакта цивилизаций свой труд и даже жизнь – а джовианин того и гляди уйдёт, разочаровавшись в людских способностях.

– Нормально/мы/не... говорить/никак/можем. Есть/другие/способы?

– Я/речь/самый, готовился/это/простой.

Если разговор с Атиллой был самым простым способом общения, то пилот, пожалуй, и не хотел знать никаких других.

Че пришла в голову идея. Не так уж далеки друг от друга две цивилизации. Он извлёк из кармана наладонник, развернул дипслей. Пять тонких экранных пластин разошлись от центральной, площадь активной сенсорной поверхности увеличилась вшестеро. Запустил дневник и принялся рисовать на дисплее, как на листе бумаги. Изобразил двух людей, одного из них – с причёской в виде цветочного горшка. Атилла неодобрительно скривил губы. Че нарисовал двустороннюю стрелку, символизирующую диалог, и добавил на картинку увесистый знак вопроса. Атилла, с ленивым интересом поглядывающий за работой Че, нетерпеливо помахал пальцами: давай сюда. Перехватил поудобнее свой стилус, прикоснулся к наладоннику – и тот с тихим треском сгорел. Собеседники улыбнулись синхронно.

Че выкупил рабочий наладонник у крутившегося неподалёку официанта, переговорщики пошли на второй круг. Несмотря на предостерегающие знаки Че, Атилла снова принялся рисовать стилусом – на этот раз то ли техника попалась крепче, то ли стилус был выключен – в общем, наладонник уцелел.

Атилла рисовал долго и увлечённо, идея явно пришлась ему по душе. Че приглядывался к рисунку с растущим недоумением: сам чёрт ногу сломит, какой-то нелепый лабиринт из линий, окружностей и точек. Лёгкие помарки в работе выдавали Атиллу с головой: Джовианин явно рисовал не слишком умело, хоть и старался изо всех сил. Закончил, с довольной улыбкой предъявил результат Че. Тот покрутил картинку в руках: не понятно ни бельмеса. Сощурил глаза, присмотрелся со всех сторон – и сокрушённо покачал головой. Атилла выдохнул уже с раздражением: мол, чего здесь-то непонятного?! Сделал руками жест, словно охватывал что-то маленькое и круглое... или перемещал плоскости. "То есть, – догадался Че, – эта мешанина... трёхмерна? Интересно, если усадить его за программу трёхмерного моделирования – этот передовик развития изобразит модель с оглядкой на временной вектор?"

– Выражайся/иначе/никакого... проще/нет/взаимопонимания.

Атилла снова забрал компьютер, постучал по дисплею кончиком стилуса, и прежний рисунок стёрся. Кажется, в этот раз стилус сработал как надо. С превеликим тщанием, сощурив в совсем уж неприметные щелочки свои землистые глаза, Атилла сотворил новый шедевр, на первый взгляд показавшийся Че ещё одним продуктом трёхмерной живописи. Но нет: среди линий и точек проступили два вполне человеческих контура. И некая третья структура, от которой к обоим тянулись провода. Или просто какие-то линии, кто его разберёт. Что-то смутно знакомое виделось пилоту в этой структуре. И тут он понял, где встречал её раньше.

Может, не так всё и безнадёжно.

Выбирались из спасательного бота, как новобрачные из постели. Адреналин и страх минувших часов кипели в крови, мешаясь с плотским возбуждением. Ру позвонил Ифриту: "встретимся в каюте". Ио возмутилась: она меньше всего хотела сейчас работать или строить планы. Но пират был неумолим.

Ио осматривала тесное пространство бота в поисках одной маленькой затерявшейся вещицы.

– Так мы очень торопимся? – надула губы девушка.

– Ифрит свято чтит технику безопасности. Раньше чем через полчаса в каюте не объявится.

– Какая разница, – недовольно пробурчала Ио, – я их так и не нашла...

– Да ведь и не видно под штанами-то, Мотылёк?

Девушка посмотрела на пирата с нескрываемой злостью. И вдруг улыбнулась, разом утратив самый призрак агрессии:

– Ага. Как приятно быть живой!

– Ио, да оденься уже наконец.

– Самое важное я уже прикрыла.

– Меня и верхняя твоя половина сбивает с серьёзного настроя.

– Да? – девушка задумчиво потрогала собственную грудь. Попрыгала на месте. Ру засмеялся, прикрыв лицо ладонью и кинул Ио её блузку.

Воспользовавшись моментом, девушка подошла к пирату, отвела его руку от лица и нежно поцеловала.

– Я люблю тебя.

– Я знаю, Мотылёк. Я знаю.

Пока Ифрит выбирался из капсулы, а диагностическая аппаратура проверяла его состояние, Ио и Ру расположились в каюте корабля. Каютке: на Гелиосе она была откровенно крошечной. Мебель покрывали чехлы от пыли; само собой, стульями и кроватью никто ни разу не пользовался.

Сдирая чехол со стула, Ио негромко вскрикнула.

– Что такое, малышка?

– Ноготь... – она задумчиво смотрела на кровавую полоску, выступившую на пальце. – Знаешь, я когда-то из-за сломанного ногтя поменяла тело. Так саднило! – неприятно же... а теперь надо привыкать к этой скорлупке, – она ласково провела ладонью по запястью, – последняя.

– Мотылёк, не опускай крылышки. Всё у нас будет, и будет как надо.

– Мне бы твою уверенность, Ру.

– Тебе не нужна моя уверенность. У тебя есть я.

Ио уселась на истерзанный стул; обрывки полиэтилена покачивались, как мишура.

Ру сидел на кровати, сцепив руки и глядя куда-то в сторону.

– Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь. У меня нет настоящего. Когда-то было, а теперь нет. Есть только будущее... и я его вырву из любых рук, ради себя и ради тебя. Запомнила?

– Да.

– Хорошо. Не хочу больше говорить об этом.

– Тебе и не нужно. Многие твои мысли я знаю ещё до того, как ты начинаешь говорить.

– Это делает меня сильнее. Ты делаешь меня сильнее.

Он хотел сказать ещё что-то, но не успел.

Из коридора погружения появился Ифрит. Растрёпанный и счастливый. Ру посмотрел на него исподлобья и оскалился во все зубы.

– Ну привет, волчонок.

– Командир!..

Парень дрожал от возбуждения. Он хотел обнять Ру, кинуться на него, как... детское чувство. Надо сдерживаться.

– Это лучший день в моей жизни.

– Он чуть было не стал для тебя последним, – улыбнулась Ио, – дерьмовенькая же у нас жизнь.

Ифрит запустил руку в растрёпанную шевелюру.

– Вы моя семья, ребята. Вы оба. Чертовски глупо было оставить меня в стороне.

– Глупо?.. – по лицо Ио пробежала тень. – Глупо?!

Она встала со своего стула, подошла к Ифриту и отвесила ему такую пощёчину, что парень едва устоял на ногах. Напряжение, кипевшее в ней с момента бегства из окружения, наконец-то нашло выход.

– Щенок заносчивый! Ты ослушался приказа, ты мог вывести на нас ещё один хвост, ты повёл себя, как жалкая дворняга, когда увязался за нами! Выбирай слова, ничтожество!

– И всё-таки он спас нас, Ио. Сядь.

Тяжёлая тишина наполнила каюту. Ру посмотрел на людей, что пожертвовали бессмертием ради него.

– Никогда больше так не делай, Мотылёк. Позор мужчине, которого защищает женщина, – Ио потупила глаза. – А ты, Ифрит, думай, что говоришь. Я твой командир. Замечу хоть крупицу неуважения – ...

– Я понимаю. Прости, Ру. Это... просто хорошо ведь так. Вы здесь. Вы в порядке. Сорвалось вот.

– Запомни этот момент. Ио?

– Да?

Ру глубоко вздохнул и прошёлся по комнате.

– Надолго мы на месте не останемся. Прятаться – плохая тактика. И у меня есть идея, как вернуть жизнь в прежнее русло. Прежде, чем двинемся дальше, я хочу это обсудить. Садитесь, оба, – он осмотрелся по сторонам, – Ифрит, тут голограмму навести можно?

– Э-э-э... – парень заозирался растерянно, – нет, вроде.

– Глупый ты, малыш, – Ио подошла к резервному пульту, пощёлкала по клавишам, и в воздухе возник световой пульт. Перекинула его Ру, тот споро завозился с управлением. В комнате вспыхнула карта галактики.

Ру довольно кивнул и заговорил:

– Когда мы покидали базу, я не взял с собой самого ценного. Я обладаю одной вещью, что дорога и сама по себе, но в должном месте и в правильных обстоятельствах может оказаться ценной даже более, чем наши с вами жизни. Вернее – смерти...

Ио возвела глаза:

– Милый, ты хоть сейчас можешь говорить нормально?

– Заткнись, Мотылёк.

Ио раздула ноздри, но промолчала.

– Итак. Дроид-контролёр. Я берёг его, как зеницу ока, и с собой, опасаясь потерять, не повёз. Это карта очень грязной игры, настолько грязной, что даже я думаю о ней без удовольствия. Но нас загнали в угол. Надо выкручиваться.

Покрутил пульт, вывел карту систему "Крепости".

– Все знают, что это за место?

Ио сказала "да", Ифрит кивнул.

– "Крепость" – минматарский проект. Над ним работают хорошие аналитики, и события в Паале тому примером. Я следил за положением. Если эти ребята считают, что первая волна вторжения пройдётся по ним – так оно и будет. В окрестности станции соберётся огромный флот, значительная часть национального. После того, как армада будет приостановлена при помощи контролёров, Республика планирует устроить массовую зачистку, истребить море машин. Это будет триумф. Если только мы не помешаем.

Ифрит вздрогнул и посмотрел Ру в глаза:

– А зачем нам это?

– Не перебивай, пацан. Нам это незачем, но вот Империя наверняка будет рада тому, что изрядный кус минматарского флота канет в Лету. На фоне всеобщей войны будет легко дать старт ещё одной – гражданской. Той, что вернёт амаррам контроль над расой рабов. Ещё раз: я хочу саботировать проект "Крепость". Империя хорошо заплатит за это. Достаточно хорошо, чтобы мы снова не думали о телах.

Ио извлекла из кармана наладонник и пощёлкала клавишами.

– Это... лучшая из твоих идей, милый. У меня есть несколько зацепок в Имперском управлении. Я смогу это устроить.

– Я и не ждал от тебя иного. Ифрит, ты тоже сыграешь свою роль.

– Да, командир, – молодой пилот наконец подавил смятение.

– Ты отлично себя показал. Я тебя недооценивал. Предстоящая работа вернёт нам наши жизни. Нет ничего, что было бы важнее её. И я жду, что ты снова окажешься на высоте. Оправдаешь моё к тебе доверие.

– Просто скажи, что делать.

– Пока что надо лететь. Маршрут прежний.

Ифрит растерялся.

– Прямо сейчас?..

– Да. Когда мы прошлый раз надеялись выждать, всё чуть было не кончилось. Надо действовать быстро.

Он свернул голограмму и погасил пульт. Подошёл к Ифриту, положил руку ему на плечо:

– И последнее: ты спас меня и мою женщину. Я никогда этого не забуду. Иди.

Ифрит отвёл глаза, пряча накатившую слезу, и без разговоров скрылся в коридоре погружения.

Ио покачивала ногой, копаясь в своём компьютере.

– Знаешь, Ру... мальчишка появился удивительно вовремя.

Пират устало уселся на кровать.

– Это судьба ведёт нас.

– Да... но я сомневаюсь. Он же ребёнок Федерации, готов ли он стать проклятием своего отечества?

– Зря, Ио. Он не предаст меня.

– Ты так в это веришь?

Ру покачал головой.

– Я это знаю. Все мои люди... волки, которых я натаскивал – каждый из них хотел меня превзойти. Это наша природа – желать власти и силы. Это хорошо. Но только Ифрит стал выше своих желаний – он сделал всё, чтобы помочь мне, чтобы стать полезным для меня. Он один не лез к славе по моим плечам. И если я и вижу в ком своё продолжение – так это в нём.

Ио удивилась:

– Я никогда не думала, что ты так его ценишь.

– А я и не ценил его так до сего дня. Человека определяют дела.

Он вдруг усмехнулся:

– Теперь мы оба – пассажиры. Непривычно так.

– Зато море свободного времени.

– Свободного? Надо работать. Потребуется не только везение и хорошие связи, чтобы провернуть задуманное.

– Хм. Мы войдём в историю как проклятие целой нации...

Ру хохотнул:

– Нет, не войдём. Ведь и нации-то не будет. Я не злой человек, но что такое миллионы жизней по сравнению с твоей? Пыль и пепел, Мотылёк. Пыль и пепел.

Может, это была и не лучшая идея на свете. Но Атилла, изучив трёхмерную модель спаренной капсулы, довольно поцокал языком:

– Я/здесь/средства, меньше/ожидал/прямого, всего/увидеть/диалога.

Че решил не объяснять джовианину, что модифицированная капсула предназначалась вовсе не для внеречевого общения.

На борту Доминикса Че чувствовал себя как дома, хозяином положения. Но недолго – Атилла моментально перехватил инициативу. Джовианин вёл себя странно: необычная ситуация его ничуть не смущала. Не без ехидства осмотрев конструкцию спаренного коннектора, он сел в кресло для погружения и нетерпеливо посмотрел на Че: мол, чего ждёшь? Пожав плечами, пилот сел рядом с ним. Капсулиры погрузились в гель; мир исчез.

Темнота – первое, что почувствовал Че. Полная, никаких входящих данных. Смерть в миниатюре: похожее испытываешь, перемещаясь в новое тело. Но если при смене клона момент дезориентации длится несколько секунд, то сейчас тьма не торопилась исчезать. Вместо неё, сперва неясные, в голове зароились образы и голоса – мысли пилота больше ему не подчинялись. Он бы, наверное, боялся, если бы разум мог испытывать хоть какие-то эмоции. Полное подчинение чужой воле – вот с чего начался их разговор.

– Нет, так будет слишком скучно.

После этих слов – не его, Атиллы – голова стала проясняться. Вернулась свобода воли, но каждая попытка подумать хоть о чём-то упиралась в глухую стену чуждого ума. Постепенно, за бесконечно долгие секунды, стены эти стали податливыми, мягкими.

– Мне придётся думать за нас двоих. Вы такие примитивные, что это и не сложно даже. Забавно.

"Но я тебя понимаю", – подумал Че.

– Да, понимаешь. Это не язык, это обмен образами. Вне и до слов, на более глубоком уровне мышления. Речь ограничивает, загоняет разум в вязь шаблонов. В пространстве прямого контакта мы выходим из этих границ. Я не ожидал, что вы своим умом дойдёте до столь полезной технологии. Легко недооценить младших. Меня радует, что ваш огромный и слабый мир способен преподносить сюрпризы.

– Почему ты с самого начала не воспользовался этим методом, Атилла?

– Мы не делимся с младшими теми знаниями, что им пока рано осваивать. Контролируемое вмешательство. Наше отношение к вам как к потенциальным братьям по разуму губительно само по себе: желая помочь, мы приносим в ваш мир много зла. Это неизбежно. Воистину: знай я о таких успехах вашей науки, всё было бы много проще. Обратная сторона презрения. Я вас недооценил и сделал много лишних шагов.

– "Я"? Ты действовал самостоятельно?

– Не жди ответа на этот вопрос, младший Че. Я жаждал контакта с вами не потому и не для того, чтобы преждевременно раскрывать секреты.

– А к чему тот информационный массив, что был передан армейскому пилоту Калдари?

– Вы пока ещё слишком слабы, чтобы понять его. Пройдут десятилетия, прежде чем ваша наука сможет хотя бы расшифровать эти сведения. Если хочешь – подарок на вырост, с верой в ваше будущее и надеждой на скорейшее его наступление. Голосовой фрагмент был тем немногим, что должно было проясниться для вас в короткие сроки.

– Жестокий подарок: человек, которому вы его передали, мёртв.

Атилла засмеялся:

– Мёртв? Вы не смогли провести изъятие массива и реконструкцию памяти? Какие же вы дети, право слово!

– Собрать сведения о нашей медицине и избегнуть тем самым человеческих жертв – не самая сложная задача для... "старших".

– А зачем нам это? Один человек – ты, я, любой иной – пылинка в пустыне Космоса. Его смерть – мелочь по сравнению с грядущими событиями.

– Это жестоко.

– Это по-человечески. Мы всё же одного вида, как меня ни удивляла бы порою эта мысль. Закроем тему. Стоит отметить: ты быстро адаптировался к прямой передаче. Пусть вся твоя заслуга только в том, что ты не сошёл с ума, прикоснувшись к ней – я не могу не порадоваться этому моменту. Забавно, что твой примитивный разум выдерживает нагрузки.

– У меня был негативный опыт столкновения с губительными последствиями этой методы. Видно, он сделал меня сильней. И погоди: а если бы я оказался не готов?

– Ты бы разделил судьбу солдата Калдари. Но ты сам предложил идею коннектора. Так что я надеялся – и, как видишь, не зря, – что всё пройдёт успешно. Я думаю, кстати, что опыт, подобный твоему, редко встречается даже в среде условно-бессмертных. Как бы ни было тяжело опускаться до твоей ступени – мне повезло тебя встретить. Фактор случайности сыграл на руку моей миссии. Неистребимый фактор случайности. Хорошо хоть, что сейчас он оказался на моей стороне.

– Любишь всё контролировать?

– Да. Мир подчиняется правилам, но даже я не в силах понять их все. Интересно, осознаёшь ли ты, что я контролирую твои вопросы?

Че попытался обдумать это – не получилось. Ответил коротко:

– Теперь – да.

Атилла снова засмеялся. Неприятный смех, надменный.

– О, нет. Ты мнишь себя самостоятельным, потому что я так хочу. По крайней мере это создаёт иллюзию общения и ты воспринимаешь информацию в доступном тебе формате. Не пытайся думать об этом, хорошо? А я постараюсь оставить тебе хотя бы тень выбора.

Че помолчал, вопреки совету пытаясь рассуждать.

– Спасибо, наверное.

– Хорошо, что ты настроен на диалог. Я ожидал скорее замкнутости и неприятия: вы, младшие, неодобрительно в большинстве своём относитесь к контролю сознания. А что здесь плохого, если подумать здраво? Глупость – мать всех пороков, и если умный человек правит многими, оберегая их от ошибок – это ли не благо? Я жалею порой о директиве контролируемого вмешательства: мы могли бы сделать вас лучше... очень быстро. Но, – Атилла передал образ отрицания, – это было бы насилием. А всякий разум, даже такой условный, как ваш, достоин уважения.

– Ты же не за тем прошёл свой путь, чтобы делиться мыслями о развитии цивилизаций?

– И за этим тоже, младший Че. Я осознаю, в чём цель моей миссии, но удовольствие на пути к цели – это плюс. И мне приятно поговорить с тобой.

– Как с разумным животным?

– Не принижайся. Младшее человечество шагает вперёд быстрее, чем я надеялся: ты, например, почти способен говорить, как разумное создание.

– Мне не нужно принижаться, ты указываешь мне на своё место каждой репликой.

Атилла ответил образом довольной улыбки. Че продолжил:

– И позволь спросить ещё: если ваша речь кодирует любые сведения свободной логической цепью, то почему фрагменты о желании диалога в твоём послании повторялись?

– Мне пришлось быть очень, очень доходчивым. И это, как видишь, принесло свои плоды.

– С таким пониманием нашей цивилизации ты мог устроить всё много проще.

– Мог бы, наверное. Но всё произошло так, как произошло: не думай о неслучившемся. Я тоже не всесилен. Кое-чего в вашем мире я не понимаю. Например, алкоголь. Долго пытался понять, зачем вы травите себя этими напитками. Наркотический эффект слабый, вред неоспоримый.

– Стоит попробовать, чтобы понять, старший Атилла.

– Я себе не враг.

– А сигареты?

Атилла снова улыбнулся.

– Это было забавно. Но хватит играть словами. Я слишком много времени провёл среди вас. Пора: запомни всё, что я сейчас скажу.

Вам предстоит война с машинами. Вы ещё не знали такой войны, и мы не прочим вам в обозримом будущем подобных ей. Многие миры погибнут, и вся ваша цивилизация изменится. Но война – двигатель прогресса. Нас угнетает ваша медлительность. Грядущий кризис неживого вторжения заставит вас шагнуть дальше по бесконечной тропе развития. Мы дирижируем этим, но не ищи здесь жестокости: мы уважаем ваш исторический путь и не предлагаем вам изменить свои гены в угоду интересам разума, будущего и прогресса. Мы знаем, что вы пройдёте через боль войны и станете обновлёнными, лучшими. Это мы создали сеть скрытых ретрансляторов, что позволит дронам вторгнуться в сердце вашего мира. Это мы направляем ваши шаги на пути к желанной победе. Воюйте и побеждайте, младшие. Это единственный способ стать равными звёздам.

Че опешил:

– Стать равными звёздам? Через смерть многих миров? И вы задумали это... во благо нам?!

– Погибнут в большинстве своём лишь те, кто и в сравнении с тобой уже прошлое. Слабые и смертные – а они и так умирают. Ты и не должен понимать нас – ты должен лишь донести до империй знание о том, что это не простая угроза. И только сплотившись и приложив все возможные усилия, вы, младшие, сможете одержать верх.

– Это чудовищно. Вы не должны были так поступать.

– Мы уже это сделали. Обратный отсчёт запущен, и ни ты, ни я ничего не изменим.

– Дай хотя бы точные сведения! Где и когда дроны проникнут в имперский космос?

– Это испортит игру. Мы делаем ставку на людей, но вам нужен сильный и опасный противник, чтобы понять важность единства и преодолеть собственную слабость. Я больше ничего тебе не скажу.

Тьма вернулась. Вне времени и разума Че ожидал, когда реальность снова примет его в свои объятия. Когда он осознал себя в теле корабля и вышел из капсулы – он был один. Атилла справился со своим заданием. Джовы сообщили о подарке своим младшим братьям.

Прошло несколько долгих дней. Че передал Джеду полученные от Атиллы сведения. Не информация, а насмешка. Но военный воспринял её со всей серьёзностью. Че не сомневался, что и в высоких властных кругах эти сведения вызовут самый живой отклик. Но сейчас его это мало волновало: как оно часто бывает после долгого изматывающего труда, на пилота накатила апатия. Надо было развеяться. Встретиться с теми, кого хочешь видеть.

Улуру с радостью откликнулась на эту идею. Сказала, что всё устроит, и даже расстроилась слегка, когда Че добавил, что Свен прилетит вместе с ним. Но от слов своих не отказалась: помимо нескрываемого влечения её терзало и любопытство: как-то исполнил Че своё задание?

Свен с присущей ему лёгкостью выкроил окно в рабочем графике. Строительство "Крепости" шло к завершению, все важнейшие ресурсы были доставлены в рабочую зону и хорошо охранялись, а потому получить день отдыха было не так уж и сложно. Торговец был беспокоен, но идее поговорить в мирной обстановке искренне обрадовался. Ещё бы: тревоги последнего времени выбили его из колеи.

На станцию встречи Свен прибыл первым. Че сказал ему не ждать в порту и сразу идти к Улуру. Сам пилот добрался до места на какой-то час позже. В холле офиса он с удивлением приметил знакомое лицо: Люк, бывший, вроде бы, секретарь на службе у «Невады», поприветствовал его немного нервным кивком.

– Привет, Люк. Я думал, ты сейчас кутишь себе где-то на райских курортных островах. Чего вернулся-то?

Секретарь поклонился и ответил:

– Я нарушил устав фирмы и, согласно условиям контракта, был оштрафован. Сумма штрафа довольно велика, и я не смог бы выплатить её даже несмотря на вашу щедрость, господин. Но мисс Улуру любезно согласилась не увольнять меня.

– А. И теперь ты работаешь, расплачиваясь за собственное бегство?

Лицо секретаря болезненно исказилось:

– Да, господин Тетора.

– Я слышал, труд освобождает. Работай старательно.

– Да, господин Тетора.

Че зашёл во внутренние помещения.

В комнате витал смутно знакомый дым. Свен, довольный, как тысяча котов, развалился в кресле; рядом с ним сидела на земле молоденькая рабыня с полным подносом фруктов. Улуру, вжившаяся в роль радушной хозяйки, лежала на диване и курила грубую сигарету, рассказывая о чём-то. Увидев Че, прервалась на полуслове:

– А вот и мой самый любимый пилот! Че, мы уже тебя заждались! Как невежливо: назначать свидание и опаздывать на него!

– Привет, любимая, – Че подошёл к дивану и нежно прикоснулся к щеке Улуру кончиками пальцев. Шагнул к Свену и размашисто пожал его руку. – Дружище! Как же я чертовски рад тебя видеть!

– Не ругайся, команданте – с нами женщины!.. – он засмеялся. – Я рад не меньше твоего. Да будет славен этот островок покоя в бушующем океане космоса! – и он поднял виноградную гроздь, как бокал.

Че устроился рядом с Улуру; довольная амазонка положила ноги ему на колени.

– Мальчики, ещё полчаса – и мы вряд ли вспомним о всём том важном, что хотели обсудить. Свен, начни ты. Я знаю, твоё сердце самое израненное. Облегчи душу в компании друзей – ничто не лечит так же хорошо.

– Да... – Свен задумался на миг. Девушка-куртизанка, уловив момент, прильнула к его ногам, но Свен мягко отстранил её. – Моё израненное сердце в кои-то веки обрело крупицу спокойствия. Нави, моё сокровище, поправляется под присмотром настоящего гения. Ты, команданте, знаешь его имя: Лисаах Завель, амаррский специалист по перспективным исследованиям мозга. Случай Нави очень его заинтересовал. Теперь моя девочка в надёжных руках.