Текст книги "UZ-Worga (СИ)"

Автор книги: Renash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Я весь внимание, – сказал Че. «Скорее, весь нетерпение», – добавил про себя.

Джед коротко улыбнулся одними уголками губ и заговорил с дикцией и сухостью искусственного интеллекта. Очень странная манера речи.

– Мы каталогизировали результаты исследований записи, её продолжительность – четыре часа и четыре минуты ровно, но только если отбросить вероятность дифференциации скорости, поясню: часть исследователей полагает, что запись была искривлена, упрощена для нас, получателей. Это подтверждает тембр голоса, частоты на отдельных участках становятся ниже. Видимо, смысловая плотность речевого потока несёт в речи джовиан достаточно весомую функцию. Это сродни эмоциональности,... но я увлёкся. Для вас принципиально важно внимательно изучить накопленные сведения; за вычетом отвлечённых теорий и глубокой, малополезной для практического восприятия аналитики, их не так уж и много. Я хочу особо подчеркнуть важность вашей роли, хоть и уверен, что оный пункт оговаривался ранее: вы, Тетора, человек по-своему уникальный. В должный срок найти столь же независимого и вместе с тем перспективного эксперта было бы чрезвычайно сложно. Отсутствие адаптоаналитической практики есть безусловный плюс: ваша память не перегружена паразитными фрагментами прошлых разработок, и в этой связи ваши шансы успешно завершить работу весьма велики. Но помимо своей непредвзятости и подготовки вы обладаете также проверенной во множестве тяжёлых положений стрессоустойчивостью. Которую проще приобрести самостоятельно, чем посредством обучения. Ещё раз: не справитесь вы – не справится никто; аналитика послания джовиан утрачивает свою актуальность с каждой минутой, и когда война перейдёт в активную фазу, наши разработки, по всей видимости, станут бесполезны. О чём бы нас ни собирались предупредить, мы всё увидим сами, увы, совершенно неподготовленные. Теперь вам ясны ставки?

Че улыбался, полуприкрыв глаза. Ну хорошо ведь! Дивный кабинет, уютное кресло, интеллигентный собеседник. Вот только бы не сходился свет клином на его, Че, персоне – и совсем было бы здорово. Когда на тебя надеются, рассчитывают – мир словно сам поворачивается таким боком, с которого особенно удобно падать.

– Я понимаю. Меньше, чем мог бы, но более, чем достаточно. Я сделаю лучшее, на что способен.

– Этого мало, Тетора.

– Но это всё, чем я располагаю.

– Вы, как всегда, избегаете абсолютной честности, – Че заметил в поведении Джеда какие-то странные нотки. Так не говорят с равным, скорее с жертвой или подозреваемым на допросе. Мотнув головой, Че смахнул наваждение.

– Господин Тетора, вы, я знаю, даже для пилота исключительно часто собой рискуете.

И Джед замолчал, словно всё стало очевидно и капсулиру оставалось только протянуть понимающе: «А-а-а-а!..» и кивнуть, соглашаясь. Но Че ни черта не понял. О чём и заявил, ничуть не стесняясь:

– Ей-богу. Ума не приложу, к чему вы это.

Джед потёр переносицу.

– А разве аллегория не на поверхности?

– Аллегории лживы, Джед. Говорите прямо.

– Как вам будет угодно. Риск в мире бессмертия – это излишество, игра за гранью. Он вам не нужен ни для успеха, ни даже для удовольствия от жизни. Вы, Че, адреналиновый наркоман, любитель ввергнуть себя в пучину неприятностей и вылезти из неё только благодаря очередному мрачному чуду. У вас атрофирован инстинкт самосохранения, но, в отличие от большинства подобных вам, не ввиду того, что он стал бесполезен, нет. У вас дело зашло ещё дальше. Мы анализировали ваш психологический профиль, Тетора: вы почти осознанно, останавливаясь только в самый последний момент, желаете себе смерти. Она для вас суть жизни, соль земли. И вы тянетесь к ней, как ребёнок к огню.

Че улыбнулся с каким-то нездоровым весельем:

– Так я псих?

– Нет, ни в коем случае. Вы тот, кто может рискнуть собой, выложившись больше, чем позволяет тело, разум и жажда жизни. Определённо: в нашей ситуации, – Джед повёл рукой, лёгким жестом охватив, казалось, всю галактику, – вас стоило бы придумать, не существуй вы такой во плоти.

Че склонил голову, задумавшись.

– То есть вы ждёте от меня… самоубийственной отдачи… я правильно понял?

– Да.

– И стоило сыр-бор разводить? Я по-другому и не умею.

– Отрадно слышать.

Джед глянул мельком на голубоватое свечение интерактивной столешницы. «Индикаторы состояния», – догадался Че. Наверняка датчики вмонтированы в кресло, и Джед наблюдает за ним, не прерывая беседы. Ждёт, пока капсулир окажется достаточно спокоен для начала работы. Если так пойдёт и дальше, то вряд ли Че вообще успокоится. Уж скорее вконец потеряет тонус. Сколько можно ждать, в самом-то деле?

– Проявите терпение.

Мысли он, что ли, читает?

– Вы сейчас немного не в себе. Злитесь, я понимаю. И я – препятствие на вашем пути. Досадная помеха, закрытые врата.

– Стив, вы делаете свою работу. Я и не думаю на вас злиться. Но вам не кажется абсурдной ситуация, в которой стремящийся к смерти волонтёр стоит у порога и собирается с силами, перед тем как героически подохнуть?

Джед улыбнулся:

– Ваши слова идеально иллюстрируют мою правоту. Вы сейчас переживаете внутреннюю борьбу настолько непростую, что я и представить не возьмусь. И позволь я вам начать в таком состоянии, вы бы свели себя с ума безо всякой пользы делу. А миру не нужен ещё один сумасшедший.

Че стало неловко. «Господи, да я веду себя как ребёнок».

– Дурацкое положение. Вы правы, Стив, я сейчас ни разу не спокоен. Но я ведь и не успокоюсь. Слишком много всего творится, слишком большой груз мне предстоит поднять. Так к чему эти проволочки?

– Вы задаёте один и тот же вопрос, и я отвечаю вам раз за разом одинаково. Ничего, вы уже почти готовы. Соберитесь, Тетора. Может, это и не важнейший день вашей субъективной жизни, но по тому, как вы его проживёте, определится место вашего имени в истории веков.

Че улыбнулся с иронией:

– Я не гордый. А один мой друг, знаете ли, всерьёз намерен захватить мир. Думаю, он меня не забудет, и место в истории веков мне обеспечено априори.

Джед фыркнул.

– Вот. Кажется, вы приходите в норму. Увы, наши рабочие помещения не столь уютны, как это. Позвольте, я провожу вас?

Че поднял брови:

– Уже можно?

Стив повёл головой.

– Мягкий юмор – прерогатива спокойного разума. У меня нет времени на полную вашу обработку, а результатами краткосрочной я вполне доволен.

– Так вы психолог?

– В том числе. Кстати, – с видом заговорщика склонился Джед над столом, – вам привет от Ульриха Завеля. Его рекомендации, я слышал, сыграли ключевую роль в вашем появлении здесь. Хотел бы я иметь таких друзей.

– О-о-о! – протянул Че. – Когда-нибудь, в следующей жизни, я расскажу вам обо всех деталях своего с ним знакомства. Ульрих – мой злобный ангел-хранитель.

– Вам везёт на друзей.

– О да. Я жив, а значит, мне везёт. Идёмте скорее. Я правда устал ждать.

* * *

Всё было готово уже час назад.

Ифрит сидел на борту своего Гелиоса, корабля-невидимки, лучшего разведывательного судна Федерации. Шпион в своём репертуаре, он всё рассчитал. Ру – гениальный боец, если ему кто и может оказаться кстати, так это умелый скаут. Но чиновник Конкорда тянул со своим обещанием. Ифрит, как проклятый, обновлял страницу своей открытой биографии раз за разом: компрометирующая строка всё не исчезала. Быстрее, быстрее!

Отругал себя за глупость, попросил искусственный интеллект корабля следить за обновлениями и ещё раз обдумал ситуацию.

На всех вероятных маршрутах командира царил покой, и лишь в одном случае он был обманчив. Потребовалось расспросить нескольких пилотов, шедших мимо этих систем, чтобы уяснить для себя пикантность момента. На этом маршруте патрули не сменялись. Вот уже пару дней ни одна из охранных групп не покидала своей зоны ответственности, а ведь они должны переходить с позиции на позицию каждые несколько часов, таков регламент. Военные избегали создавать даже самые минимальные "окна" в режиме наблюдения. А ради какой ещё цели они бы так напрягались?

Это плохо, но это и хорошо: поскольку такой режим работы всё ещё сохраняется – Ру, очевидно, не пойман. Как всё было бы проще, не отмалчивайся командир, верный своим принципам...

ИИ корабля мягко прошелестел:

– Капитан, ваши биографические данные были изменены.

Ифрит вышел из дока.

До места добрался споро. На вратах в точку назначения его предупредили, что далее по его курсу проводится войсковая операция, и в случае, если его действия будут сочтены за попытку воспрепятствовать деятельности армейских сил, его корабль будет незамедлительно уничтожен. Но Ифрит меньше всего на свете был намерен драться.

План Ифрита был прост. В непосредственной близости от звёзд зачастую возникают так называемые "вормхоллы", подпространственные тоннели меж звёздными системами. Они формируются спонтанно, только нация Саньша обладала технологиями их наведения. Это, конечно, не самый надёжный метод бегства, но армейские соединения, ежели и выследят беглецов, вряд ли последуют за ними: вормхоллы ведут не просто в иной участок освоенного космоса, они забрасывают исследователя в такие уголки, из которых иначе, как "тоннелем", уйти просто невозможно. Нестабильная природа этих систем регулярно формирует новые подпространственные дыры, но пребывание в них чревато непредсказуемыми опасностями. Что совершенно не побеспокоит Ру, но наверняка поможет стряхнуть с него хвост.

Но это всё только в теории. Занимаясь настройкой оборудования и изучая пространство системы в поисках заветной аномалии, Ифрит и не хотел, а обдумывал вероятные сложности. Во-первых, погоня может и последовать. Ру одолеет многих, но один в поле не воин. Во-вторых, бегство это только временная мера. До тихой гавани предстоит добираться опасными путями, и не факт, что на предстоящем маршруте следования Ру со товарищи не будет поджидать нечто много худшее, чем тщательно спланированная засада. В-третьих, и это главное, вормхолла может и вовсе не найтись. Сценарий, пожалуй, наихудший – все планы, которые Ифрит берёг на этот печальный случай, были один другого хуже. Сканировать, искать...

И удача улыбнулась Ифриту: прошерстив систему, он за несколько минут нашёл "чёрную дыру". Путь готов, пора пользоваться.

– Ру, я знаю, ты меня слышишь. Ответь: я рядом, и есть маршрут отхода.

Молчание. Но он жив, это точно.

– Командир, что бы с тобой ни происходило, здесь становится только жарче. Пожалуйста, позволь помочь тебе. Уйдём живые.

Шорохи на линии и наконец – ответ пирата. Голос спокойный, почти довольный.

– Не уйдём живыми, а уйдём из жизни. Я рад, что ты пришёл посмотреть на мой последний бой. Здесь много мишеней. Пока три-ноль в мою пользу, но запасных батарей нет, структура изувечена, – Ру выдохнул и закончил со злостью в голосе. – Малыш, ты идиот. Тебе говорили отсиживаться – и чего примчался? Волки стаями не мрут, и я тебя не звал, – он замолчал, отвлекшись, – а ещё у меня нет клона. Смотри, без своего останешься. Лети отсюда. Быстро.

Нет клона. Ифрит ощутил ледяное покалывание в затылке. Вот это игра. Уже без второй и всех последующих попыток. И проигравший – вот ведь гады! – может быть только один. У армейских не то, что клоны – корабли стоят, ожидая своей очереди погибнуть во славу страны.

– Вместе улетим. Лови координаты, тут вормхолл, уйдём по нему.

Ру прищёлкнул языком:

– Малыш, а ты всё-таки не только умный, но ещё и наивный. Они меня из-под невидимки вынули, вот какие мастера. Думаешь, по ту сторону тоннеля нас не ждёт ещё одна засада? Надо было больше тебя по стратегии гонять.

Выругался, помехи на линии стали сильнее. Спустя секунду связь наладилась.

– Ну да чего теперь. Спасибо, что прилетел. Я тут бегаю, как волк от своры, и скоро устрою ещё одно знатное побоище. Насканируешь груду металлолома – знай, где-то в ней и мои кости. Отбой, Ифрит.

– Не отключайся!..

Ру помолчал. На линии снова раздался тихий шорох.

– Пусть выскажется, Ру, – голос Ио подрагивал, но надменной нотки не утратил.

– Всё бы тебе в мужской разговор влезать, женщина.

– Я твой тактик, – мягко отпарировала она.

– Всё так, Мотылёк. Умереть здесь – славный конец истории, но тебе я вместе с собой сгинуть не дам. Ифрит, что у тебя?

– Да-да, сейчас... – Ифрит судорожно продумывал детали. Не сумасшествие даже, форменная глупость, но должно получиться, обязано просто! – Так. Для начала, Ио: поработай над автопилотом. Потребуется автоприцеливание, базовые манёвры уклонения и перегрев систем. Нормальный, в общем, алгоритм беспилотного боя нам потребуется...

Дымящийся дырами пробоин Варгур влетел в стазисное поле путевых врат. На него тут же нацелились корабли из сторожевого соединения: типовые линкоры и крейсера. Не будь их так много – и корабль бы наверняка прорвался. В первые секунды Варгур не открывал огня – очевидно, в надежде долететь до заветных врат. Но когда концентрированный огонь патрульных заставил дрогнуть его броню – споро перестроился на сторожей. Успел сделать три сокрушительных залпа, снёс один из крейсеров. Поблизости возник второй патруль, прикрывающий другие ведущие из системы врата. Подкрепление. И тут из глубины космоса обрушился на Варгур молот военного спецназа. Под его огнём непобедимый линкор не прожил и мгновения: сила одолела силу.

А вот капсула оказалась пуста.

Спастись шлюпкой – эта идея лежала на поверхности. Вот только технически её было почти невозможно реализовать. Шлюпкой даже нельзя управлять. Сами по себе спасательные боты оснащены только двигателями торможения – чтобы успеть остановиться на небольшом расстоянии от эпицентра взрыва. Позже спасательные службы станций подбирают выживших. Если бы не тормозные системы – боты с экипажем улетали бы в бездну мёртвого космоса. Вдобавок к этому по умолчанию корабельные радары эвакуационные шлюпки не пеленговали: в разгар жестокого боя космос мог быть насыщен ими, как небо звёздами. Так что в то время, пока Ио на скорости суперкомпьютера программировала автопилот и рассчитывала точку побега, а Ру уводил корабль от погони, выигрывая бесценные минуты, Ифрит пытался заставить интерфейс своего корабля обращать внимание даже на такие мелочи, как эвакуационные боты.

И вот наконец Ру покидает капсулу. Варгур, следуя программе, совершает ещё десяток прыжков по маршруту бегства. За это время Ио и пират добегают до бота – и корабль, словно прощаясь со своим пилотом, выстреливает слезу эвакуационной шлюпки в сторону зависшего напротив Гелиоса. Ифрит на ходу ловит в координатную сеть несущуйся навстречу бот, открывает грузовой отсек, ловит священную металлическую каплю в поле гравизахвата. Варгур, словно обретший разум, летит умирать за своего пилота. А Ифрит считает секунды, надеясь только, что всё получится. Вот сейчас Варгур влетел в поле. Завязался бой. А теперь, дай бог, не выдержали ожидания и сорвались со своих мест охранники вторых врат. Прыжок.

Всё получилось.

Среди военных ценится послушание, но это не значит, что на армию работают идиоты. Капсула не пилотировалась человеком, ИИ сработал сам по себе. Значит, истинная цель уходит прямо сейчас... на то, чтобы установить имя потенциального соучастника, у армейских аналитиков ушло несколько минут, в течение которых, помимо прочего, узнал о своей отставке тот самый бюрократ, что невольно поспособствовал плану Ифрита. Но за эти же несколько минут фрегат, несущий на своём борту спасательный бот Варгура, ушёл достаточно далеко и на завидной скорости. Ифрит следовал к оживлённым имперским системам, проведение военной облавы на территории которых было почти невозможно. Ру – опасный зверь, но останавливать ради его поимки биение сердца имперской экономики никто не станет. Или станет. Это ещё только предстояло выяснить.

Внутри спасательной шлюпки Ио и Ру, лишённые железных тел, во всех смыслах наслаждались своей наготой. Кто-то из них забыл отключить клипсу телефона, и Ифрит какое-то время прекрасно слышал, что именно происходит в его грузовом отсеке. Происходило такое, что даже смутиться парень догадался не сразу. А когда догадался, покрылся холодным потом даже под биогелем капсулы: командир узнает о телефоне – точно убьёт.

Че тяжело дышал, согнувшись в кресле. Со страшной силой ломило виски, в голове звенели голоса; голос. Никакой логики, чистой воды безумие и хаос. Что за ерунда.

Он правильно сделал, что не стал нырять в запись с головой, из этого омута он бы уже не выплыл. А ведь собирался! Сойдя с корабля, он только об этом и думал: решиться на максимум и выйти победителем или не выйти вовсе – это ли не способ себя проверить? Лучший, мать его, на свете.

Он монотонно простонал, стараясь хоть немного прочистить мысли. Как же это сложно!.. Что бы там ни говорил Джед о преимуществах малой практики, сейчас пилот чувствовал себя так, словно попал в бурю перестрелки через год после того единственного раза, когда его действительно научили стрелять. Он был смущён и озадачен, и понимал много меньше, чем было необходимо. Вообще ни черта не понимал. Джовианский казался и не языком даже, а музыкой.

Работа над ним была сродни постепенной перегрузке процессора. Че разделял голосовой поток на фонемы, старался вычленить цельные слова и составить карту базовых элементов: слоговых, буквенных или нотных. Хоть каких-то. Структурировать их и прийти к пониманию. Действовал осторожно, разбирая пятиминутные отрезки и даже не помышляя о полном погружении. Но то ли виртуальная карта была слишком мала и не вмещала в себя все основные компоненты, то ли джовианский обходился вовсе без них. Потому что как ни пытался Че обнаружить в этом потоке звуков хоть какую-то логику, он лишь сильнее уставал. Мысли замирали порой в абсолютной неподвижности, и требовалось приложить огромные усилия, чтобы вывести самого себя из ступора. Всё бесполезно. Так у него ничего не выйдет.

Стив Джед оказался отличным специалистом. Интересно, он действительно работает в отделе криптоаналитики? Познаниями он, в любом случае, обладал выдающимися. Под ненавязчивым руководством военного Че освоил все материалы, оставленные предшественниками. В работах отмечались убийственные последствия глубокого погружения – базовой для адаптолингвиста техники освоения диалекта. Она позволяет сходу создать карту языка, переведя сознание в режим интенсивного восприятия. Лёгкий самогипноз, почти безобидная метода – но только если удастся найти систему в обрабатываемом материале. В противном случае, когда человек приходит в себя, его память намертво забита. Кратковременная не работает вовсе, она перегружена и нуждается в чистке. Курс восстановления занимает месяцы. К счастью, почти любой язык можно проанализировать по классическому алгоритму. «Нырнуть» в джовианский пытались трое. Повезёт – через пару месяцев встанут на ноги.

Поэтому немногие полезные инструкции были составлены их более осторожными коллегами. Эти люди сосредоточились на графической интерпретации звукового потока. Своего рода обратный инжениринг: если подобрать карту символов, достаточно точный "алфавит" языка, можно посредством её перевести звуковой файл в кодированный текстовый. Поиск логики в текстовой структуре проходит много проще, чем в голосовой. И пусть семантическая, смысловая интерпретация по итогу ложится на плечи лингвистов, условная графическая карта языка многократно упрощает работу.

Вот только её разработка успешно провалилась. Да, человеческое горло способно издавать ограниченный набор звуков, и в этом смысле даже горячечные стоны тяжелобольного можно с высочайшей точностью отобразить на бумаге. Вот только принесёт ли эта запись хоть какую-то пользу? Очевидно, нет. Любой компьютерный файл – это бинарный код, то есть запись априори состоит из «текста». Но его обработка может вестись веками и выдать в итоге на-гора сотни тысяч возможных вариантов кодировки. Адаптолингвистика сочетает методы тривиальной фрагментации и семантического анализа. То есть лингвиста, анализирующего слишком сложный для стандартного подхода язык, не устроит любая версия кода. Требуется именно та, которая подтвердит свою полезность на всех взятых для примера отрезках записи, то есть будет достаточно проста и универсальна.

На этом поприще предшественники Че потерпели неудачу, но отрицательный результат – тоже результат. Надо только верно применить эти сведения. Не повторить ошибок.

Работа учёных шла от простого к сложному. Сперва в качества компонент выбирались самые часто повторяющиеся «слова»; постепенно их внимание перемещалось ко всё более мелким деталям. Прежде чем признать своё фиаско, аналитики дошли до уровня звука. Составили своего рода нотный стан, по которому при должном навыке можно было «пропеть» всю четырёхчасовую запись. Но логики в ней не было никакой. Провал.

Прежде, чем совершить первую прогулку по языку джовов, Че старательно просмотрел этот конспект. Сперва пришлось изучить саму кодировку – задача для адаптолингвиста несложная, даже голова не заболела. Но очевидной внутренней логики в записи действительно не было. Может, оно и есть произведение искусства? Своего рода. Да нет, не похоже… это вполне человеческий голос, обычная речь. Мужской, возраст определить сложнее. Порядка сорока, быть может. Хотя в обществе джовиан технологии омоложения так развиты, что неведомому автору послания может быть не одна сотня лет. Да и вряд ли стоит опираться на индивидуальные его черты: у джовиан понятие индивидуальности весьма размыто, насколько знал Че. Тот, чей голос капсулиру предстояло проанализировать, вещал от имени своей группы, а не от лица себя самого. Первичен именно смысл, а вот его-то попробуй найди.

Боль в висках наконец прошла. Откинувшись в кресле, Че потерянно посмотрел по сторонам. Вся эта небольшая комната являла собой многосложную аудиосистему. Слышимость великолепная, даже гулкие удары сердцебиения при желании можно в голосе различить. Только ни к чему.

А ещё Че знал, что рано или поздно любопытство его доконает. Доказательства опасности погружения – вот они: три человека пытались, ни у кого не вышло. И это были профильные специалисты с многолетним стажем. Че пришло в голову, что, возможно, он не был таким уж особенным. Ведь дипломатический нюанс положения не сильно побеспокоил специалистов Калдари, когда они приступали к анализу. Возможно, вся его, Че, уникальность в том, что он достаточно сумасшедший, чтобы осознанно пойти на риск. В конце концов, даже от безумцев должна быть польза. Это рационально.

Итак, что мы имеем. Нотная структура, невозможность семантической фрагментации и троица, провалившаяся на использовании типового подхода. Какой отсюда вывод? Элементарный: такой подход не сработает. Но он ведь и стал типовым потому, что эффективен в подавляющем большинстве случаев. Да и нет, по большому счёту, других путей. Адаптолингвистика – это наука о том, как нагрузить свой мозг информацией и заставить его оную переварить, тут не до изысков. Хм. С другой стороны…

Че ещё раз пролистал «нотные» выкладки на экране наладонника. Вот он – подробный анализ целого, абсолютно бесполезный. Почему? Ведь именно структура целого даёт представление о роли детали, а через неё – и о принципах формирования смысловых единиц. Но что если устойчивых смысловых единиц нет вовсе? Да, похоже на абсурд, но не стоит себя переоценивать: целый научный отдел разрабатывал теорию чёткой структуры послания. Но как ещё можно заложить информацию в звук, как не посредством базовых деталей с заранее заданной ролью?.. вот оно!

Да, Джед знал, с кем разговаривает: Че не мог не попытаться сделать то, что оказалось не под силу прочим. Выложиться по полной, выжечь себя и добиться результата – это будет весело. Только… работать будем над отрезками секунд по сорок. Как раз хватит для того, чтобы проверить теорию.

– Вы выглядите… неплохо.

Че, успевший мимоходом осмотреть себя в зеркале, принял комплимент с ухмылкой. Он выглядел как труп: глаза ввалились, кожа бледная, на лице остро проступили скулы. Но он не сошёл с ума, а это главное. Джед усадил усталого капсулира в кресло.

– Мне не терпится вас послушать. Есть результаты?

– Да, – ответил Че. – Это не слова. То есть вообще – ни слова.

У Стива слегка дрогнула щека.

– Вы понимаете, что говорите? Лучшие мои сотрудники бились над этой записью день за днём в попытках подобрать код. Будь она в действительности хаотичной – я бы получил соответствующий отчёт многие дни назад.

«А вояка неплохо держится», – подумал Че. Голос как был полумеханическим, так и остался.

– Я и не говорю, что она хаотична. Не смешивайте понятия.

Джед приободрился.

– То есть это язык? Язык, на котором разговаривают, так?

– Да, и я близок к пониманию смысла. Хоть это и займёт ещё, может быть, день, а с вашего позволения я должен отдохнуть хоть немного.

– Конечно, не смею вас торопить. Я… знал, что свежий взгляд на проблему может оказаться крайне полезным, но, признаться, сомневался в вашем успехе.

– Само собой. Я и сам удивлён, что всё получилось.

– Так как же?..

– Если коротко, то каждый язык состоит из деталей, несущих некоторый эмоциональный и даже смысловой флёр. Буква «р» агрессивна, «а» рассеянна, «з» напряжена. Уникальность рассматриваемого нами джовианского диалекта в том, что эта особенность человеческого восприятия для него фундаментальна. Но не всё так просто: каждая базовая фонема, карту которых, кстати, ваши сотрудники составили с замечательной точностью, сама по себе особым смыслом не наделена, информационная сущность возникает из последовательности. Тоже логично и ожидаемо: фокус в том, что одна и та же смысловая единица может быть закодирована разными фонемами! И здесь играет роль всё: предыдущие и последующие звуки, громкость, тембр…

Джед смотрел на Че, как на пророка.

– Вы уверены?

– Нет. Нет, но часть сообщения я смог перевести. Она повторяется, отследил по "нотному стану". Что-то о месте встречи и прямом диалоге… я сейчас слишком вымотан, чтобы довести анализ до конца.

– Уверены? Может, последнее усилие? Вы ведь должны понимать, насколько важна скорость вашей работы.

– Да, да, я понимаю, – Че потёр глаза. – Можете привлечь кого другого, я объясню, как справился. Хотя нет, не объясню – я буквально падаю с ног. Согласитесь, мало будет пользы, если мой мозг откажет за полшага до разгадки?

Джед сдержанно улыбнулся.

– Да. Само собой. Ваш успех – это чудо… когда мне рекомендовали вас, я был настроен скептически. А теперь…

Джед прервал себя на полуслове: его собеседник, откинув голову, мирно спал в уютном кожаном кресле.

Ему грозили разрывом контракта. И угроза была страшной, чего уж тут. Есть вещи, которые можно проигнорировать, есть те, которые проигнорировать нельзя. Но Свен вовремя вспомнил о том, что контракт у них с Че один на двоих, а его – уже, видимо, в ретроспективе – телохранитель сейчас исполняет в опере предвоенной тревоги партию солиста. И уж на его благополучие никто покуситься не посмеет.

Словом, категорический отказ возвращаться к своим обязанностям в ближайшие дни Свену удалось спустить на тормозах. Ему ещё наверняка это припомнят, но и пусть. Пусть катятся в пропасть, на ходу изрыгая угрозы и проклятия!.. В жизни есть вещи бесконечно важнее работы.

Лаозар начал подготовку к переносу сознания Нави. Это недолго. Криохирургия творит чудеса, с её помощью подготовить принимающий клон к процедуре можно за пару часов. Но доктор не пожелал торопиться, и Свен одобрил его решение. Операция, которую обыкновенно доверяют автоматике, будет выполнена под пристальным контролем людей-операторов. Дольше, но надёжнее.

За самой Нави, хрупко балансирующей на грани бытия, сейчас присматривали медсёстры. Полупогружённое в питательную смесь тело выглядело совершенно здоровым, и было нечто дикое в том, что на самом-то деле девушка умирает и эта её оболочка обречена на гибель. Непосредственно перед сканированием её предстояло снять с обезболивающих и разбудить, чтобы точность считывания стала максимальной. Самый опасный момент переноса: если болевой синдром будет слишком силён или сознание после искусственной комы окажется нарушено, это сильно повредит формированию мнемонического слепка. Свен не находил себе места: вроде всё уже и решено, а тревога ещё только впереди. Много, много тревоги.

Пройти во внутренние помещения, чтобы быть рядом с Нави, он не мог. Хотя всего и дел, что надеть глухой комбинезон, больше похожий на скафандр – и пожалуйста. Но быть внутри, рядом с нею, без возможности прикоснуться… это только хуже. И без того сердце не билось в груди, а трепетало. Свен ещё и здоровьем особым не отличался: можно сколько угодно переносить сознание в новое, здоровое тело, но дефекты в работе гипоталамуса переносятся так же. Шрамы от восхождения на небеса… в общем, не хватало ещё только умереть у постели возлюбленной: романтично, по-человечески и чертовски глупо. Он стоял у стекла и держался за сердце, оно аритмично рвалось наружу. Его рука дрогнула, пройдясь по старому шву на любимой куртке. Свен не рассказывал никому, откуда он взялся. Теперь, кроме сердца, дрожали ещё и губы. Стыдно, чёрт.

Отвёл глаза, прерывисто выдохнул, постарался подумать о чём-то отвлечённом. Но куда там. Ожила клипса телефона: входящий вызов. Как кстати.

– Свен. Подготовка принимающего клона почти завершена. Можете подойти.

Это Лаозар.

– Зачем?.. хотя да, конечно. Сейчас. Как вас найти?

– Я послал за вами медсестру, она сейчас подойдёт. Я понимаю ваше волнение и хочу, чтобы вы убедились: мы работаем так хорошо, как только можем.

– Вы не должны мне ничего доказывать. Я всё увижу сам, когда Нави очнётся.

Доктор пару секунд помедлил с ответом.

– Да. Да, само собой.

Дверь обзорной комнаты отъехала в сторону, затянутая в матовый белый костюм медсестра стояла на пороге. Свен отключил телефон.

– Мистер Гаальский? Доктор Лаозар ожидает вас.

Свен через силу выдавил из себя улыбку.

– Ведите, милая.

Он шёл по гулким коридорам клиники вслед за медсестрой, считая шаги. Странно. Горел под огнём боевых кораблей, вёл переговоры с пиратами да и сам умирал на операционном столе. Бывало разное. Может, это и свойство памяти – размывать ужасы прошлого, но сейчас ему просто не хватало дыхания. Воздух словно замирал где-то на полпути. Голова звенела прозрачной темнотой ужасного предчувствия, что в этот-то раз ничего не может кончиться хорошо.

– …мистер Гаальский? Вы хорошо себя чувствуете?

Свен облокотился на стену у дверей палаты. Он тяжело дышал, словно не шёл спокойным шагом, а бежал со всех ног.

– Да, спасибо, хорошо. Насколько это вообще возможно.

Медсестра смотрела на него неуверенно. Свен успокаивающе махнул рукой:

– Да не переживайте вы так. Я точно не ваш клиент. Мы, я полагаю, пришли?