Текст книги "Стёпа и зеленые человечки (СИ)"
Автор книги: РавиШанкаР
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Ты собираешься отвечать, или мне повторить? – ткнул Грама в бок ногой Высший.
– Не надо повторять, господин… – Грам с трудом перевалился и встал на колени. – Прошу вас, выслушайте… Да, я помню, что похитил Носителя, но как это произошло – не помню… Когда мы возвращались… Короче, при побеге я ударился головой, и с тех пор меня мучили боли. Я собирался обратиться к целителю, но тут произошло похищение… А когда меня похитили… Со мной что-то делали и давали какое-то лекарство… Голова прошла, но в ней всё как-то помутилось, и теперь я многое помню плохо… Простите, господин.
И Грам вновь распростёрся на полу ниц.
Высший задумался на несколько минут, но, видимо, враньё Грама показалось ему убедительным.
Поэтому он тихо сказал в наручное устройство:
– Домоправитель! Целитель! Ко мне!
А потом произнёс, обращаясь уже к Граму:
– Поднимайся, раб!
Грам заставил себя встать на ноги, хотя они разъезжались и подкашивались. С трудом вернув себе вертикальное положение, он увидел, как в зале материализовались двое мужчин – тот, кто их встречал, осанистый, в голубых одеждах и невысокий юноша с кожей фиолетового цвета и прозрачными розовыми глазами. Последний был обрит наголо, и на шее у него был заметен массивный ошейник.
Высший ледяным голосом заявил:
– Этого раба – в особые комнаты. Поселить пока отдельно. Целитель, обследуй его, он утверждает, что у него амнезия вследствие удара и каких-то зелий, которые применяли Келуджи. Если это так – проверь, насколько он вообще здоров. Домоправитель, если он здоров – пусть немного поест и будет подготовлен.
Оба мужчины низко поклонились, и домоправитель спросил:
– Нам позволено удалиться, господин?
Высший кивнул, протянул пульт домоправителю, развернулся… и мгновенно исчез – раз, и нет никого. Грам удивлённо раскрыл рот, но домоправитель тронул его за плечо и произнёс даже с некоторым сочувствием:
– Пошли. У нас ещё много дел.
***
Некоторое время спустя к Высшему Тан’Туро явился целитель с докладом.
– Что ты выяснил? – спросил Тан’Туро.
– У него действительно была травма головы. А зелья, которыми пичкали его Келуджи, вполне могли вызвать частичную амнезию, – преданно глядя в глаза Высшему, ответил целитель.
– То есть он не врёт, – уточнил Тан’Туро.
– Получается, что так, – кивнул целитель. – В остальном же он вполне здоров.
Высший чуть улыбнулся:
– Давненько у меня не было ризитейцев. Что ж, стоит попробовать выдрессировать его. Внешне он неплох, да и происхождения самого благородного – это видно.
– Простите, господин, – тихо спросил целитель. – А если его будут искать?
– Не твоя забота, – хмыкнул Тан’Туро. – И вообще, много ты видишь здесь ризитейцев? Тем более, что в последнее время эти рогатые много о себе возомнили и забыли своё место. Так что я выдрессирую его должным образом и подарю… ну, допустим, Илх’Туро – он всегда питал к ним слабость. И прикажи рабам с нижних уровней – пусть начинают готовить дубильный раствор. Келуджи не выполнили моё поручение до конца, и после празднования полного совершеннолетия моего сына они будут наказаны. Я слишком давно не обновлял в Храме молитвенные барабаны. А пока… пока пусть Келуджи думают, что я забыл о них.
– Да, господин, – низко склонился целитель. – Домоправитель велел передать, что скоро новый раб будет полностью подготовлен.
– Хорошо. Пусть даст мне знать, когда всё закончит. Я нуждаюсь в отдыхе подобного рода. Кстати, как краснокожий?
– Жив и в сознании.
– Пусть его снимут – сегодня я милостив. Можешь даже оказать ему помощь. Но постарайся объяснить ему… в последний раз, что если он ещё раз помешкает с исполнением приказа моего гостя – его кожа отправится в дубильный чан, а я позову друзей полюбоваться, как долго он проживёт освежёванным.
– Да, господин, – склонился в очередном поклоне целитель.
– Ступай! – коротко приказал Тан’Туро и отпил глоток великолепного золотистого вина, любуясь недавно приобретённой картиной знаменитого художника Хар’Гиала, изображающей редкостные прекрасные цветы в простой глиняной вазе, и восхищаясь тем, насколько художнику удалось подчеркнуть контраст между нежными цветочными лепестками и грубой фактурой неглазурированной глины. Если краснокожий мальчишка провинится ещё раз, стоит сделать так, как он, Тан’Туро, решил. Хар’Гиал получит прекрасную возможность сделать набросок ускользающего мгновения – от жизни к смерти – и будет очень доволен, ведь он не раз говорил, что мечтает уловить подобный переход, но всё как-то не получалось. Почему бы не сделать приятное истинному таланту?
***
Грам стоял на коленях возле широкого ложа в светлой и очень красиво убранной комнате. Слуги и рабы постарались – его волосы были великолепно вымыты и лежали на плечах белоснежной искрящейся волной, рожки были вызолочены, как и ногти на ногах и руках. Тело было очень чисто вымыто… везде, а после этого Грама ещё и натёрли каким-то маслом, быстро впитывающимся в кожу и делающим её нежной, как бархат.
Граму было стыдно до ужаса, но он не сопротивлялся, поскольку в руке у наблюдающего за подготовкой домоправителя был проклятый пульт. Поэтому он молча терпел, когда ему прокололи соски, вставив туда тонкие колечки из какого-то странного металла, но всё-таки, когда один из слуг встал на колени и взял в рот его член, Грам попытался отстраниться – это показалось ему унизительным донельзя. В ответ прилетела очередная вспышка боли, и Грам смирился и с этим, вяло отметив про себя, что слуга своё дело знает. Он думал, что не сможет возбудиться, но ошибался. Слуга действительно знал своё дело, и когда член Грама пришёл в рабочее состояние, на нём защёлкнулось особое кольцо, мешавшее это состояние прекратить тем или иным способом. После этого его заставили выпить небольшую чашу какого-то янтарного напитка с приятным кисловатым привкусом и привели в эту комнату.
Здесь домоправитель велел Граму встать на колени и ждать, пока Высший соизволит посетить его. И ни в коем случае не шевелиться, что превратилось в дополнительную пытку, потому как ноги Грама скоро затекли, а в спину, казалось, воткнули железный прут. К тому же не давало покоя непроходящее возбуждение. Грам мысленно клял последними словами всех Высших и одного конкретного извращенца в частности, прекрасно понимая, что это только начало. А что будет дальше – он даже загадывать боялся.
Когда Грам уже хотел плюнуть на все возможные наказания и сменить позу, Высший наконец-то явился. Он невозмутимо осмотрел стоящего на коленях Грама, уселся на край ложа и коротко приказал:
– Сюда!
Грам хотел подняться, но Высший ледяным тоном заявил:
– На коленях ползи!
И тут Грам всё-таки не выдержал. Он вскочил и выкрикнул:
– Не поползу! Хватит издеваться! Хочешь насиловать – насилуй, хочешь убивать – убивай! Я так не могу!
И тут его тело пронзила знакомая боль, заставив вновь упасть на колени. Высший же выглядел на редкость довольным:
– Твои эмоции просто прекрасны. Я всё ждал, когда ты сорвёшься… Ты меня порадовал, раб. Но ты не выполнил мой приказ, а это всегда кончается плохо. Ползи.
И новая вспышка боли.
– Нееттт… – прохрипел Грам, понимая, что подписывает себе смертный приговор.
– Какой упрямый… – с фальшивым огорчением произнёс Высший. – Хоть в чём-то Келуджи не подвели…
И новая вспышка боли, превосходящая все остальные. Но на этот раз Высший чего-то не рассчитал, и Грам потерял сознание.
Очнулся он, привязанный к какому-то креслу с высокой спинкой и подлокотниками. Член по-прежнему стоял, и это было очень мучительно. Но ещё мучительнее были ощущения в анусе – словно туда ввели что-то большое и плотное. Грам в ужасе дернулся. Не помогло. И тут он разглядел стоящего рядом домоправителя. Высшего поблизости не было, и Грам первоначально вздохнул с облегчением, но когда домоправитель начал говорить, Грам понял, что поторопился.
– Ты очень огорчил нашего господина своей непокорностью. Но он, в своей неизреченной милости, даёт тебе шанс исправиться. Наслаждайся. Это научит тебя послушанию.
Домоправитель отступил в тень, а стул начал раскачиваться. И та большая штука в анусе Грама завибрировала – сначала тихонько, потом всё сильнее и сильнее. Пытка удовольствием началась.
Глава 31. Грам у Высших. Часть третья
Несколько хани спустя во дворце Высшего Тан’Туро был дан великолепный приём по случаю полного совершеннолетия его сына Илх’Туро. Многочисленные гости в ярких разноцветных одеждах заполняли зал для приёмов и сад, звучала великолепная музыка, вышколенные слуги разносили напитки и закуски, в воздухе возникали и таяли прекраснейшие иллюзии, танцовщицы и танцовщики кружились и извивались, показывая гибкость и красоту своих тел… Приём был безупречен, сам же хозяин дворца и его сын принимали поздравления в роскошно украшенном парадном зале. Увы, прекрасной супруги Тан’Туро, Ти’Грие, не было в живых уже несколько лет – страстная учёная и исследовательница, занимавшаяся евгеникой и биоинженерией, погибла во время несчастного случая, приключившегося в ходе одного из её экспериментов. Уважая память о погибшей супруге, Тан’Туро всё ещё не вступил в новый брак, хотя несколько знатнейших семейств, в которых подрастали юные чистокровные невесты, уже начинали делать некие намёки. И Тан’Туро слушал эти намёки весьма благосклонно, хоть и не давал пока ответа. Хотя для Илх’Туро он уже начал искать супругу и в связи с этим вёл переговоры о предоставлении ему генетических карт потенциальных невест.
В общем, приём шёл, как по нотам, все отмечали, что хозяин отличается изысканным вкусом и великолепным чувством юмора, а уж забота, проявленная им о гостях, была выше всяких похвал. Яства были самые изысканные, вина самые редкие, а для тех, кто утомился от приёма и решил прогуляться в саду, были поставлены специальные шатры из белого и золотистого шёлка, в которых ожидали посетителей красивые юные слуги и служанки самых разных рас, но все, как один, послушные, вышколенные и готовые услужить любому гостю или гостье и выполнить любое пожелание.
Грама в этих шатрах не было, потому что у него была совсем другая роль. Высокородный Тан’Туро, дав новой игрушке должное воспитание, решил всё-таки подарить его сыну вместе с другим юношей, которому через это воспитание пришлось пройти раньше. Но ломать до конца ни того, ни другого Тан’Туро не стал, решив дать возможность и сыну получить это утончённое удовольствие и помочь в случае чего добрым советом.
Грам и второй живой подарок – краснокожий юноша по имени Кела с удивительными волосами, похожими на чёрных шевелящихся змей – сидели на ковре в спальне именинника и терпеливо ожидали появления своего нового хозяина. Судя по тому, что иллюзии начали потихоньку гаснуть, а музыка – стихать, ждать им осталось недолго.
Кела сидел, положив голову на плечо Грама, а одна из чёрных прядей сплелась с белоснежной, осторожно поправляя её. Оба юноши переговаривались – совсем тихо, не разжимая губ, за прошедшие хани Грам научился этому искусству. Он вообще очень многому научился – и слишком многое предпочёл бы забыть. То, что творил Высший с его телом… это было что-то запредельное, но порой это было настолько омерзительно, что хотелось умереть. Он бы нашёл способ умереть, потому что понял, что участь быть рабом Высшего – молодым и привлекательным рабом – во многом хуже смерти. За прошедшее время в нём побывало многое и многие, ему пришлось вытерпеть такое, что он и представить себе не мог, но что-то ему не давало сломаться до конца… Точнее, Грам точно знал, что… то есть, кто… Кела… Кела, которого воспитывали примерно такими же методами, как и его…
Грам вспомнил, как рыдал в той комнатушке, которая была его пристанищем – это было после того ужасного стула и других игрушек… Высшие знали толк в унижении и принуждении… Тогда Грама принесли и положили на низенькое ложе, напоив какой-то дрянью – сам идти он не мог. А потом пришёл ворчащий домоправитель и велел слугам поставить ещё одно ложе, пробурчав при этом, что смутьянов будет держать вдвоём и что если один из них что-нибудь выкинет – пострадают оба.
Грам воспринял это безразлично, плавая в море собственного унижения и отчаяния, но тут слуги притащили его нового собрата по несчастью – худощавого подростка с кожей удивительного красного цвета. Парнишка висел в руках слуг безжизненной тряпочкой, и Грам подумал было, что он мёртв. Однако появившийся целитель что-то ввёл мальчишке, и он открыл глаза.
– Не будешь упрямиться другой раз, – проворчал целитель. – Господин зол. Ещё одна твоя выходка – и твоя кожа станет украшением для храмовых барабанов. Пей.
Краснокожий покорно выпил зелье и заснул. Задремал и Грам. Проснулся он уже ночью, во всяком случае, в комнате царила полутьма. Проснулся и не понял, что за звуки слышит. А когда прислушался… Это были тихие сдавленные всхлипывания. Плакал лежащий на соседнем ложе парнишка. Сердце Грама внезапно пронзила острая жалость – он теперь слишком хорошо представлял себе, через что пришлось пройти краснокожему.
Грам в своей прошлой жизни был махровым эгоистом и никогда никого не жалел, но сейчас… Сейчас его сердце было полно жгучей ненависти к Высшим и жалости к их жертвам. Поэтому он осторожно, стараясь не шуметь и не обращая внимания на тянущую боль во всём теле, осторожно сполз с ложа и приблизился к парнишке.
– Не плачь… – прошептал он. – Не надо… мы выберемся… Найдём способ… А пока надо терпеть… И ждать…
И он погладил парнишку по голове, а чёрные пряди обвивались вокруг его руки, гладя в ответ.
– Ты думаешь, у нас получится? – прошептал в ответ парнишка.
– Непременно, – ответил Грам. – Как тебя зовут? Меня – Грам.
– Кела… – прошептал краснокожий и притронулся к голове Грама, – Ой, у тебя рожки…
– А у тебя волосы на змеек похожи, – ответил Грам, – так странно… Не плачь больше.
– Не буду, – ответил Кела и вскоре ровно задышал. Грам с трудом освободил руку от цеплявшихся за неё «змеек» и вернулся на своё ложе. Отчего-то ему стало немного легче.
Они подружились с Келой, хотя старались не показывать, насколько стали близки друг другу. Граму это помогло пережить дальнейшую дрессировку – теперь он твёрдо хотел выбраться сам и вытащить Келу. А когда Высший объявил им, что они оба будут подарками его сыну, оба одновременно и обрадовались, и испугались. Обрадовались – потому что по-прежнему будут вместе, а испугались… Жестокий хозяин успел стать привычным злом, а вот что ждать от его сына… Он мог оказаться избалованным ублюдком куда хуже отца. И Грам решил – если сын Тан’Туро будет сильно их мучить, а сбежать не удастся, он убьёт Келу и себя. Заканчивать свои дни в качестве безропотной шлюхи для всех и каждого, шлюхи, позабывшей своё имя и прошлое, ему не хотелось. Только не это.
***
Высший Илх’Туро принимал поздравления и дары гостей, внешне он выглядел безупречным довольным жизнью Наследником прекрасного безупречного отца. Так оно и было… До определённого момента. Только сам Илх’Туро знал собственный маленький грязный секрет. Он мог испытывать собственные эмоции, а не подпитываться чужими, как это делали все другие Высшие. Позор для безупречного Наследника прекрасного рода.
Но способность чувствовать появилась у него не в одночасье. До определённого возраста он ничем не отличался от прочих детей, подростков и юношей. Его баловали, все его желания исполнялись, обучение давалось ему легко, а разнообразные забавы с безропотными рабами позволяли почувствовать остроту существования. Илх’Туро восхищался отцом – благодаря ему он прекрасно разбирался в поэзии и музыке, имел безупречный вкус в живописи, а умение отца эстетически обставить любую пытку и казнь восхищало его. Илх’Туро восхищался и матерью, считая её образцом истинной учёной, для которой нет в науке никаких моральных запретов. Именно мать привила ему желание к систематическому усвоению знаний и весьма гибкие моральные принципы.
И до определённого возраста оба родителя могли гордиться своим безупречным сыном. Однако двадцать лет назад Илх’Туро, едва успевший справить своё первое совершеннолетие, был взят отцом в поездку на Ризитею. Тан’Туро был назначен туда послом.
Во время прогулки над ризитейскими лесами флайер попал в магнитную бурю и потерпел аварию. Если бы не случайно появившиеся там ризитейцы – судьба обоих Высших могла бы быть очень печальной. Но их спасли. А Илх’Туро запомнилась девушка-ризитейка – юная красавица-Невеста, единственная, если не считать высокой сухопарой Домна, женщина на всю спасшую их Семью.
Надо сказать, что до сих пор Илх’Туро не был с женщинами, предпочитая нежных и послушных юношей-рабов, но эта девушка чем-то его зацепила. И он решился на интрижку – вышел на связь с девушкой и пригласил её на свидание.
Девушка, её звали Лури, была так хороша, что свидание затянулось. Наивная дурочка всерьёз поверила, что Илх’Туро сделает её своей супругой. Илх’Туро ничего по этому поводу не говорил, наслаждаясь эмоциями девушки – нежность, любовь и счастье были просто восхитительным коктейлем, куда лучше всего, что юный Высший улавливал до этого. В душе он прекрасно понимал, что его супругой ризитейке не бывать никогда. Только Высшая с подходящим геномом и безупречной родословной, и никак иначе. Высшая, которую он будет уважать, как и подобает относиться к Высокой крови. И тогда у него будет столь же безупречный брак, как у отца и матери, которые уважали интересы друг друга и сотрудничали с большим успехом, в остальном ни в чём себя не ущемляя. А для плотских утех вполне достаточно рабов и рабынь, которых можно воспитать собственноручно. Илх’Туро даже немного жалел, что его ризитейское приключение закончится так быстро – если бы девушка не принадлежала к благородным, её можно было бы купить и продолжить столь занимательное развлечение уже дома. Но увы… Нет в мире совершенства.
Вернувшись на Ризитею, он рассказал отцу о своём романе, и тот одобрительно усмехнулся, не находя в выходке отпрыска ничего предосудительного. Однако, наказать – наказал. И скорее из беспокойства, чем из осуждения. А наказывать Тан'Туро умел.
К тому же некоторое время спустя Илх’Туро понял, что не столь безупречно владеет собою, как хотелось бы. А потом… потом он понял, что начинает испытывать эмоции – боль, гнев, страх… Хорошо, что ему хватило ума признаться во всём матери. Ти’Грие не могла позволить, чтобы сын опозорил себя, а, рано или поздно, испытываемые им эмоции могли бы ощутить другие Высшие… Поэтому Ти’Грие создала ментальное устройство высокой степени сложности, которое Илх’ Туро с тех пор носил, не снимая. Это был своеобразный щит, не позволявший другим Высшим понять, что он может испытывать эмоции. Илх’Туро пришлось на себе испытать, что значит жить двойной жизнью. И он устал от этого. Именно поэтому в самом конце празднования Илх’Туро объявил:
– Я благодарю всех гостей за то, что почтили дворец моего отца своим присутствием, и счастлив сообщить вам, что желаю возродить один из древних обычаев нашей расы!
Гости мгновенно собрались поблизости – всем было интересно, какой из древних обычаев желает возродить Илх’Туро – эксцентричность ценилась у долгоживущих Высших, а некоторые древние обычаи были весьма пикантны…
Тан’Туро тоже отнёсся к сообщению сына весьма благосклонно – он догадывался, о чём мальчик хочет сообщить гостям и находил, что это действительно необычно и будет способствовать ещё большей известности их рода.
– Помните ли вы древний обычай, когда после окончательного совершеннолетия Высшие отправлялись в пятилетний поход в поисках легендарного Храма Предтеч? Многие миры тогда были открыты и обследованы, это заложило фундамент процветания нашего общества!
Все гости закивали. Это была по-настоящему интересная идея, и многие Высшие, справившие второе совершеннолетие не так давно, жалели, что она не пришла им в голову. А теперь уже поздно.
– Я рад сообщить вам, что завтра же отправляюсь на поиски Храма Предтеч! – объявил Илх’Туро. – Надеюсь, что я смогу найти там если не сам Храм, то нечто интересное и привлекательное! Я хочу приумножить нашу славу, как это делали наши предки!
Гости благовоспитанно зааплодировали и Илх’Туро с облегчением перевёл дух. Прокатило. А за пять лет может измениться многое… А может, он и впрямь найдёт легендарный Храм – и тогда он знает, что попросит у Предтеч.
***
В коридоре послышались шаги, и Грам с Келой тут же встали на колени, опустив глаза. В комнату вошёл Тан’Туро и второй Высший, весьма похожий на него, но красивее и моложе. Грам только вздохнул мысленно, бросив быстрый взгляд на нового хозяина из-под опущенных ресниц. Как же красив! И наверняка такая же тварь, как отец.
Тан’Туро между тем сказал:
– Я хотел приготовить тебе более изысканный дар, но эти тупые Келуджи умудрились потерять его. Но я всё же взял на себя смелость подарить тебе этих рабов – думаю, они смогут скрасить тебе путешествие. Они неплохо воспитаны и могут обучаться дальше – так, как ты пожелаешь.
– Благодарю, отец, – кивнул Илх’Туро, – это весьма своевременный подарок.
– Наслаждайся, – благосклонно кивнул Тан’Туро и вышел.
Илх’Туро приблизился к юношам, отметив, что один из них воистину необычен – таких рабов ему ещё видеть не доводилось, а второй – надо же, настоящий ризитеец, да ещё из благородных… Как это отец умудрился добыть его?
– Подними голову! – приказал Илх’Туро ризитейцу. Тот выполнил требуемое, и Илх’Туро вздрогнул – совершенно непозволительное проявление эмоций! Извиняло Высшего только то, что глаза ризитейца показались ему на удивление знакомыми.
Глава 32. Параллельные кривые
– Подними голову! – приказал Илх’Туро ризитейцу. Тот выполнил требуемое, и Илх’Туро вздрогнул – совершенно непозволительное проявление эмоций! Извиняло Высшего только то, что глаза ризитейца показались ему на удивление знакомыми.
Он ведь так и не забыл ту юную Невесту, с которой провёл поистине незабываемые дни. Таких чистых, сильных и пьянящих эмоций он не ощущал больше ни у кого – ни до, ни после. Порой он думал, что проснувшаяся эмоциональность у него была своеобразной расплатой за это – слишком остро, слишком ярко, слишком сильно ощущалась любовь ризитейки. Он до сих пор помнил её имя – Лури – и ни с кем, никогда не вспоминал своё случайное приключение. Хотя нет… Единственный разговор об этом – разговор с отцом – закончился для Илх’Туро наказанием, хотя вроде бы отец и хмыкнул одобрительно. Больше года он пробыл во дворце, под своеобразным домашним арестом. И весь год отец не разговаривал с ним, храня ледяное презрительное молчание. Высшие никогда не наказывали своих детей физически, обычным наказанием был выговор или ограничение в тратах. Так что, по меркам Высших, наказан был Илх’Туро очень серьёзно. Особенно унизительно это было для прошедшего первое совершеннолетие. Долгоживущие Высшие поздно начинали считаться взрослыми – первое совершеннолетие наступало в семнадцать лет, второе – в тридцать пять. А до этого власть родителей была неограниченной. Другое дело, что отпрысками своими Высшие дорожили – контроль за рождаемостью был весьма жёстким, это рабы могут плодиться без разбора – ведь всегда можно произвести необходимое прореживание, да и нужды их весьма ограниченны. Высшие же жили ни в чём себе не отказывая, поэтому должны были учитывать ограниченность ресурсов и оптимальное число представителей своей расы.
Именно поэтому у каждой семейной пары было не более трёх детей – пол строго контролировался, для этого существовали особые технологии, и разница в возрасте между детьми могла быть довольно большой. Скажем, старшей сестре Илх’Туро – Мар’Грие было уже больше пятидесяти лет – самый расцвет молодости и красоты по меркам Высших. Она уже давно выбрала себе супруга, и её старший сын приближался к первому совершеннолетию. А в последующие годы после её рождения предписывалось зачинать только девочек – вот почему с рождением Илх’Туро родители затянули так надолго – Тан’Туро хотел сына. Естественно, что он дорожил своим наследником – ведь право на третьего ребёнка было семьёй не использовано из-за гибели Ти’Грие. Но сейчас… Сейчас Илх’Туро стал совершеннолетним и получит наследство матери. А Тан’Туро выберет себе новую супругу… Или всё-таки не выберет – вон как хочет подобрать пару сыну…
Илх’Туро посмотрел на терпеливо стоящих на коленях рабов, и внезапно ему стало как-то не по себе. Неужели этот юноша – сын той красивой девушки? Получается, что он второй раз вмешивается в её жизнь? Но, может, это просто случайное сходство?
– Как тебя зовут, ризитеец? – спросил Высший.
– Грам, – ответил тот, откинув упавшую на глаза прядь волос знакомым, не забытым жестом.
– А твою мать?
Грам внутренне облился холодным потом. Зачем этому Высшему имя его матери? Вдруг он задумал что-то плохое? Нельзя говорить правду, нельзя…
– Кирие, – ответил Грам. – Мою мать зовут Кирие…
Илх’Туро испытал облегчение – значит это просто случайное сходство, да и парень очень красив, как и все благородные ризитейцы. И короткая мысль отпустить раба тут же погасла. Глупо отказываться от столь прекрасного подарка. Поэтому он улыбнулся и довольно мягко сказал:
– Покажи мне, на что способен, Грам… А твой напарник пусть присоединится к тебе.
***
– Нам нужно приземлиться, – сказал Ирон Стёпе, в очередной раз справившись с расчётами курса. – После следующего скачка мы окажемся в последнем из цивилизованных миров Каталога. Дальше пойдём только по расчётам.
– Приземляться зачем? – удивился Стёпа.
– Нужно произвести дозаправку и купить продовольствие. Мы много израсходовали топлива на скачки, а продовольствия на корабле и так было немного запасено. Гонка «Золотой век» не должна была быть долгой, большие запасы продовольствия были и не нужны. А нам нужны – сам понимаешь. Не думаю, что нам встретятся за пределами Каталога другие развитые миры, знакомые с межпланетными полётами.
Стёпа немного подумал и кивнул, соглашаясь.
– Ты прав, – сказал он. – Только вот на что мы будем всё это покупать?
Ирон рассмеялся:
– Неужели ты думаешь, что я не позаботился об этом? У меня есть специальная карта, на которой вполне достаточно средств.
– Предусмотрительный ты мой… – улыбнулся Стёпа и обнял Ирона, поглаживая по густым белоснежным волосам, забранным в хвост – чтоб не мешали. Ирон пристроился в Стёпочкиных объятиях и тихо млел, а потом полез целоваться. И тут…
– Всё целуетесь? – раздался ехидный голосок Лина.
– И что ты им мешаешь? – возмущённо прокомментировал Тин. – Красиво же.
Затем последовало два негромких шлепка и дружный возмущённый вопль:
– Эни! Ты чего дерёшься?
– Нехорошо за старшими подсматривать, – наставительным шёпотом сказал Эни. После послышались возня и пыхтение – похоже, Эни удалось утащить чересчур активных близняшек с их наблюдательного пункта.
– Ну, вот, – надулся Ирон, – опять всё настроение сбили, вреднюги.
– Вуайеристы юные! Ничего, – усмехнулся Стёпа, – ночью наверстаем.
Лицо Ирона приобрело пикантный оттенок малосольных огурчиков – он так смущался. Стёпа ещё раз поцеловал его и спросил:
– Ладно уж, раз настрой сбили – может, расскажешь, что это за мир?
– Я и показать могу, – улыбнулся Ирон и набрал код на пульте. – Собственно говоря, это не природный мир. Рукотворный. Огромная космическая станция в полпланеты размером.
– Здорово! – воскликнул Стёпа. – А посмотреть можно будет? В смысле, с тобой спуститься?
– Конечно, – улыбнулся Ирон. – Это достаточно спокойное место. Там мы сможем и заправиться, и купить всё необходимое, да и просто посмотреть там есть на что. Я там уже бывал. Только всё равно стоит быть осторожнее – мало ли что.
Он нажал кнопку на пульте, и перед ними возникла огромная станция, плывущая в бескрайнем космосе – удивительно похожая и вместе с тем непохожая на фантастические фильмы, которые Стёпочка видел на Земле.
***
Несколько хани, проведённых в Доме Кающихся и Скорбных, показались Лури вечностью. Привыкшая к комфорту и куче слуг – даже в Семье её родителей, считавшейся не самой богатой, Невесту всегда холили и лелеяли. Ни о какой работе по дому речи не шло – не в этом предназначение благородной женщины. Лури учили подбирать наряды и косметику, петь и играть на музыкальных инструментах, разбираться в истории, географии и политике, поэзии и стихосложении, её обучали также экономике и бухгалтерии, чтобы в случае необходимости она могла вести дела Дома… Разумеется, она умела водить авис, оказывать первую медицинскую помощь и ухаживать за маленькими детьми – вдруг супруг пожелает, чтобы она занималась детьми лично… Но физически Лури не работала ни дня.
Что же касается Дома Кающихся и Скорбных – то от неё в нём требовались совсем другие умения. Одежда была некрасивой и грубой, постель – жёсткой, питание – скудным. К каждой новой обитательнице Дома была приставлена собственная Надзирающая, затем, после года пребывания в нём, составлялась группа из пяти женщин с одной Надзирающей во главе. И так продолжалось до конца пребывания женщины в Доме Кающихся и Скорбных. Иногда – долгие годы. Лури же с ненавистью думала, что Лаор никогда не позволит ей выйти отсюда. Однако она ещё надеялась удивить его.
Надзирающая Фатха сразу же познакомила Лури с правилами Дома. И уже на второй день её пребывания Надзирающая разбудила Лури практически на рассвете.
Лури не протестовала. Получать лишние наказания в её планы не входило, но она едва сдержалась от негодования, когда Фатха вывела её во внутренний двор дома и велела сесть на жёсткий холодный камень, а когда Лури подчинилась – к ней подошла другая Надзирающая с ножницами в руках и очень быстро остригла роскошные волосы. Сонная Лури не сразу поняла, что происходит, а потом еле сдержалась от яростного вопля и от того, чтобы не выхватить у мерзавки ножницы, вонзив ей в глаз.
Её волосы! Роскошные прекрасные волосы длиной почти до колен – гордость любой благородной женщины!
Надзирающая одобрительно кивнула и отошла, за ней подошла другая. Остатки волос на голове Лури были просто сбриты. Затем Фатха протянула Лури простую белую косынку и спокойно сказала:
– Ты здесь для того, чтобы унять свою гордыню. И помни – они отрастут.
Лури смиренно кивнула в ответ, повязала косынку и отправилась следом за Фатхой в помещение для совместных медитаций – там полагалось очищать разум и сердце. Она практически вошла в транс, на лице женщины появилась нежная мечтательная улыбка, и Надзирающие, которые тоже привели туда своих подопечных, одобрительно переглянулись. Они не знали, что Лури представляла себе, как медленно отрезает пальцы у тех, кто посягнул на её прекрасные волосы.
Но на этом неприятности не кончились. После совместной медитации Надзирающие отвели подопечных на завтрак в общую столовую, и Лури с недоумением воззрилась на кучку какого-то неаппетитного нечто, которое ей положили на грубую глиняную тарелку. Рядом лежала половинка грубой лепёшки и глиняная чаша с водой. Надо отдать должное женщине – она честно попыталась съесть то, что ей предложили. Но вкус еды оказался столь же отвратительным, как и вид, и Лури едва не вырвало. После этого Фатха молча выбросила еду и сказала:
