Текст книги "Стёпа и зеленые человечки (СИ)"
Автор книги: РавиШанкаР
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Так спрашивал Грам сам себя и боялся ответить. Потому что в глубине души он уже знал этот ответ.
***
Зултахх спросил у Тахгррэ, оставшегося за старшего у боевых тахо:
– Как там ризитеец?
– Получает пищу и воду, – ответил тот. – Модификации проходят относительно нормально. Была какая-то странная реакция на гормоны, но целитель Лутахх говорит, что сейчас дисбаланс удалось выровнять с помощью зелий.
– Хорошо, – кивнул Зултахх. – А как его поведение? Нет агрессии?
– После того, как вы беседовали с ним лично? – усмехнулся Тахгррэ. – Нет. Хотя, конечно, это и не совсем правильно…
– Что неправильно? Его реакция?
– Нет, не это… Понимаете, это ведь не заказ…
Зултахх прищурился:
– Тебе его жаль? Совесть проснулась? А когда мы похищали Кшанти и тех… с планеты Грязь… она у тебя спала… глубоким сном.
Тахгррэ вздохнул:
– Мы тогда не на себя работали. У нас был заказ. А сейчас, получается, мы совсем случайного ризитейца забрали…
Боевой тахо вздохнул, не в силах объяснить понятнее. Зултахх тоже вздохнул. У боевых тахо был некий своеобразный кодекс чести, и, нарушив его, они чувствовали себя виноватыми. Поделать с этим ничего было невозможно, тем более, что приказы они всё равно выполняли. Однако, пока боевой тахо не находил для себя некий моральный выход, чувство вины оставалось, а это ослабляло столь совершенных в остальном воинов. Но Зултахху это сейчас было нужно меньше всего, поэтому он попытался воздействовать на моральное состояние подчинённого, с тоской подумав о том, что если бы здесь была Зулэлии, то она объяснила бы всё так, как надо. Но не попытаться он не мог.
– Послушай меня, Тахгррэ, и передай мои слова всем, кто начнёт сомневаться. Да, мы сработали без заказа. На себя. Но вспомни, о чём говорила Зулэлии – нашим Кланам грозит гибель. Скажи, стоит ли жизнь всех тахо, элии и синисте жизни одного случайного ризитейца? К тому же, если нам удастся стать свободными – мы сами будем решать, что делать, а чего не делать. Понимаешь?
Тахгррэ задумался. Зултахх прямо физически почувствовал, как ему тяжело обдумывать услышанное. Боевые тахо не думают. Боевые тахо выполняют приказы. Любой ценой. Но Тахгррэ, похоже, пришёл к каким-то выводам.
– Я склонен согласиться с вами, Зултахх. Одна жизнь против многих – это разумный выбор. Так что сейчас наша задача – в подготовке исхода Кланов.
– Именно так, Тахгррэ. Ты понял всё правильно.
Боевой тахо просветлел лицом и вышел. А Зултахх вздохнул. Ради выживании Зулэлии и их синисте он был готов спалить с орбиты пол-Ризитеи. И ему совсем не нужны были сомневающиеся в правильности поступков подчинённые.
***
Лури несколько дней провела пленницей Внутренних покоев. Женщина сначала металась по отведённой ей комнате, как хищник по клетке, ломала мебель, била дорогие вазы… наконец ей это надоело, перепуганные слуги восстановили интерьер комнаты, ей были принесены одеяния и украшения, а также самые вкусные блюда. Лури внешне успокоилась, но теперь её ярость бушевала внутри. Как посмел ничтожный выскочка Лаор посягнуть на власть в Семейном Доме? Нет, она выждет, смирится для виду, но как только ей станут предоставлять больше свободы, то она ещё покажет мерзкому шуту и самозванцу. Вот уж кого надо было почаще сажать на цепь в подвале, а не запуганных слуг! А сейчас… сейчас она поиграет с Лаором… постарается вернуть его расположение и убедит в том, что она – всего лишь слабая женщина, не хотевшая ничего плохого… А когда Лаор поверит в это… Тем хуже для него. Ахат вот тоже был в своё время не слишком осторожен… Ах, если бы не беспокойство о Граме…
Случай поговорить с Лаором представился Лури довольно скоро. На третий день он вошёл в её комнату в сопровождении трёх своих сыновей и приветствовал её мрачным кивком.
– Приветствую тебя, Дом Лаор, – сладким голоском пропела Лури. Лаор поморщился.
– Ты так мрачен, – уже более встревоженным тоном произнесла Лури. – Дурные вести? Что-то с Грамом?
– Ни о Граме, ни об Ироне нет известий, – покачал головой Лаор. – Но не волнуйся, их ищут. Нири передавала тебе привет и пожелания здоровья. Ариг – тут пока без изменений… Но я пришёл говорить не об этом.
– Так о чём же? – Лури изящно уселась в кресло, как бы невзначай приподняв подол своего белоснежного с золотом одеяния. У неё были очень красивые ноги. Она об этом знала. Но Лаор лишь невесело усмехнулся.
– Не стоит. Знаешь, Лури, твои прежние комнаты были весьма тщательно осмотрены.
– По какому праву? – возмутилась Лури.
– Потому что я – Дом, – отрезал Лаор, а Лури вдруг похолодела. Неужели они обнаружили тайник? Почему она была такой дурой и не избавилась от остатков? Но, может быть, осмотр был не слишком тщательным, и ей повезло?
Однако Лаор в прах разбил эти надежды. Он достал из складок своего одеяния небольшую серебряную бутылочку размером с указательный палец с хорошо притёртой крышкой.
– В твоих покоях был обнаружен тайник, а в тайнике, в том числе, и вот это. Ар-Тун уже сделал анализ. И это именно то, о чём я сразу подумал.
– Ничего не знаю, – в лице Лури не дрогнул ни одни мускул, – это не моё.
– Твоё, твоё, – спокойно сказал Лаор. – Мне с самого начала не давало покоя самоубийство брата. Разогнаться на ависе и врезаться в скалу – что может быть глупее? Только официальная версия… А сейчас мне всё понятно… Этот яд… Точнее, не совсем яд, но так даже хитрее, тоньше… Это вещество… Оно вызывает прилив безрассудной храбрости и желания рисковать. И жертва спешит воплотить свои желания в жизнь, но одурманенное сознание не способно уже справиться с опасностью. Ахат не раз говорил мне, что не хочет оставлять детей. Что он любит их, несмотря ни на что. Он и Ирона любил, хоть и не обязан был, не так ли, Лури? А уж младших – пятилетних малышей – он бы на тебя не оставил. Ахат был человеком долга, он бы вырастил Тина и Лина… Они ведь не дети Арига, правда, Лури, хоть он и считает так… Они – дети Ахата… Но ближе к делу. Яд заставил Ахата безрассудно снизиться, а потом он просто не мог справиться с управлением, хоть и был хорошим пилотом.
– Это недоказуемо! – возмутилась Лури.
– Конечно, нет, – устало вздохнул Лаор. – Знаешь, Лури, я честно хотел поселить тебя в роскоши и комфорте, позволить жить так, как ты привыкла, но… Преступление заслуживает наказания. И я знаю одно место, куда ты вскоре отправишься, дорогая невестка…
Глава 28. Высокие отношения – это вам не секс на люстре!
– Конечно, нет, – устало вздохнул Лаор. – Знаешь, Лури, я честно хотел поселить тебя в роскоши и комфорте, позволить жить так, как ты привыкла, но… Преступление заслуживает наказания. И я знаю одно место, куда ты вскоре отправишься, дорогая невестка…
– И куда же? – ядовито спросила Лури.
– В Дом Кающихся и Скорбных, – ответил Лаор. – В свете того, что оба твоих сына таинственным образом пропали, этот твой поступок будет выглядеть вполне естественно.
– Ты хочешь похоронить меня заживо? – прошипела Лури, словно змея. – Мерзавец, трижды мерзавец, ты прекрасно выбрал момент, чтобы отстранить меня от власти!
– Если честно, – вздохнул Лаор, – я не слишком хотел власти. Меня куда больше устраивало бы, если бы Ахат был жив и оставался Дом. Но теперь я вижу всё явственнее и явственнее, какая разверзлась пропасть. Ризитея стоит на краю, и как бы мне ни хотелось мирной и спокойной жизни… Я вынужден был принять полномочия Дом. Ни ты, ни Ариг, даже если бы он был здоров, не способны понять ситуацию в целом. Поэтому я взял власть в Семье в свои руки. И намерен исправить всё, что можно исправить. Но это уже моя печаль… Я жалею только, что не сделал этого раньше, потому что такой помощник, как Ирон, был бы мне очень кстати. А теперь… теперь он потерян навсегда – и для меня, и для Семьи, и для Ризитеи. Думаю, что Ирон вряд ли вернётся сюда.
– Ты слишком печёшься об этом полукровном выродке! – прошипела Лури.
Лаор грустно покачал головой:
– Лури-Лури… как же ты всё-таки зла на весь мир… Ты сошла с ума в своём стремлении к совершенству. Мне даже жаль тебя, но твоего приговора это не отменит. Ар-Тун!
Появившийся из-за спин сыновей Лаора чернокожий целитель быстрым и неожиданным движением поднёс к лицу Лури какой-то пузырёк, после чего у неё всё поплыло перед глазами… а потом наступила тьма.
Когда женщина очнулась, она обнаружила себя лежащей на узкой кровати, застеленной чистым бельём. Она лежала поверх покрывала, облачённая во что-то вроде длинного халата с капюшоном тёмно-серого цвета. Обстановка комнаты, в которой она оказалась, была на редкость аскетичной – кровать, стол и стул. Окно было небольшим и располагалось под самым потолком. В массивной двери было прорезано небольшое окошечко, сейчас плотно прикрытое.
Лури охнула. Проклятый Лаор! Он всё-таки отправил её в Дом Кающихся и Скорбных – место, куда отправлялись те, кто не мог справиться с собственной печалью, а ещё и те, чьё поведение слишком пятнало Семью… или те, кто проявлял признаки душевного заболевания, не поддававшегося излечению… И выйти оттуда можно было только по разрешению Дом… А значит… Значит ей придётся провести здесь очень долгое время.
Лури хотелось кричать и биться, проклиная Лаора, хотелось излить в слезах и криках свою скорбь по Граму, но женщина довольно быстро поняла, что таким поведением не добьётся ничего, а только утвердит Надзирающих в мысли, что ей тут самое место. Поэтому она спокойно села на постели и стала тщательно осматривать своё новое жилище.
Тем временем под потолком что-то мигнуло, и прямо посреди комнаты соткалась голограмма немолодой уже женщины, одетой в такой же, как у Лури, серый халат с капюшоном, только подпоясанный широким поясом янтарного цвета. Лицо женщины было невозмутимо спокойно, прищуренные золотистые глаза смотрели, казалось, прямо в душу.
– Приветствую тебя, Лури, в этой обители скорби и раскаяния – сказала голограмма. – Меня зовут Фатха, и я твоя Надзирающая. Слушай меня, я расскажу тебе о правилах этого места. Постарайся не нарушать их. Будь чиста помыслами и пусть твоя душа успокоится. Поверь, Лури, ты здесь надолго, и в твоих интересах дружить со мною.
– Я поняла, Фатха, – вежливо сказала Лури, склонив голову. – Я готова слушать.
Голограмма одобрительно кивнула:
– Я рада, что ты открыта и готова к сотрудничеству. Слушай же…
Лури слушала Фатху, и у неё всё более создавалось впечатление, что она находится в тюрьме, из которой невозможен побег. Однако женщина не собиралась сдаваться. Шок от падения на дно уже прошёл, а психика бывшей Дом была на удивление сильной и гибкой. Лури кивала словам Надзирающей, а в душе её строились новые планы. Планы мести. Она всё равно покинет это место… и тогда все, кто низверг её, убедятся, насколько её месть холодное блюдо.
***
Стёпа и Ирон сидели в креслах пилотов в рубке «Шамойской доблести», и Стёпочка мысленно клял все пространственные скачки всеми известными ему нехорошими словами. Клял он их уже минут десять и ни разу умудрился не повториться – всё-таки в Большой Вобле ругаться умели.
Причиной Стёпочкиного недовольства было отвратительное самочувствие. Стремясь оторваться от возможных преследователей, Ирон совершил несколько пространственных скачков с очень короткими промежутками. Проще говоря, мимо целого ряда миров Каталога «Шамойская доблесть» понеслась, как бешеная блоха по пузу кавалериста. Но Степана злило не это. Частые пространственные скачки даже привычных к этому выматывают, что уж говорить об импровизированном экипаже «Шамойской доблести», который вообще в космосе не бывал ни разу, кроме Ирона (само собой!) и Стёпочки (который, если честно, тоже мало что разглядел). Так что вся новоиспечённая команда с жаром принялась за дело, к счастью, хотя бы Ирон хорошо понимал, что тут к чему, и не давал усилиям Стёпы, Тина и Лина иметь совсем уж фатальные последствия. Ещё один момент – если близняшки привыкли к пространственным скачкам и адаптировались к ним довольно быстро, то Стёпу и Эни после каждого скачка начинало мутить так, что, казалось, желудок наизнанку выворачивался. И тот, и другой мужественно терпели, пока Ирон не встревожился и не спросил, в чём дело. А после разъяснений, данных Стёпой непосредственно в аналоге местного туалета, куда его загнали непрекращающиеся рвотные позывы, схватился за голову и умчался куда-то. После принятого лекарства – жидкости тёмно-синего цвета с приятным мятным привкусом – все дурные последствия скачков прекратились, как по волшебству, что не помешало Стёпочке невзлюбить подобный способ передвижения по Вселенной.
Но он прекрасно понимал, что это не проблемы – это так, мелкие неприятности. А вот если рассерженная родня Ирона возьмётся за них всерьёз – вот тогда начнутся проблемы. Конечно, следы Ирон запутал хорошо, да и цель их полёта не известна никому, кроме них самих, но если Грам уже рассказал всё Лури… Она может взбеситься и выслать погоню. И хотя Ирон успокаивал Стёпу, братишек и Эни – Стёпа чувствовал, фисташковый тоже встревожен.
Поэтому, когда Ирон ещё раз проверил курс и включил автопилот, Стёпа прервал молчание:
– Как ты думаешь, мы достаточно оторвались? – спросил он.
– Не знаю, – отозвался Ирон. – Но я сделал всё, что в моих силах.
Стёпа, сам себе удивляясь, притянул к себе фисташкового, зарылся лицом в мягкие белые пряди и снова задумался – а что будет, если он заявится домой в такой вот компании? Нет, тётя Рая, скорее всего, примет его любым и в любой компании, но вот прочее население Пырьева Мора такой повышенной толерантностью не отличается. К тому же на такую сенсацию – живые настоящие инопланетяне – как мухи на мёд, кто только не слетится. А если… тут Стёпа облился холодным потом, вспомнив приснопамятный сериал «Секретные материалы»… если Ирона и всех остальных решат исследовать… ну, скажем, военные… Что ж будет-то? С одной стороны – дом есть дом, с другой – расставаться с Ироном Стёпе категорически не хотелось. Он уже и не заморачивался гримасами собственной ориентации, потому что с Ироном… С Ироном было хорошо. А уж бросать на произвол судьбы близняшек и Эни – этого Стёпа тем более не собирался делать категорически. И чего теперь просить у Храма Предтеч – было в этом свете совершенно непонятно.
Ирон некоторое время сидел неподвижно на Стёпиных коленях, а потом вывернулся и полез целоваться. Стёпа против поцелуев ничего не имел, не возражал и против куда большего, но дружное хихиканье ворвавшихся в рубку близняшек сбило весь настрой.
– Аспиды вы! – укорил Стёпа неуёмную парочку. – Вот вечно вы врываетесь… посреди процесса…
– Да вы целуйтесь, – дружно захихикали Тин и Лин, – может, и мы чему научимся…
Ирон грозно сдвинул брови, но расшалившиеся близняшки этого признака братского неудовольствия не просекли и насмешливо продолжили:
– … а может, и подскажем чего!
Ирон рыкнул, соскользнул у Стёпы с колен, и тот некоторое время имел честь наблюдать гонку Ирона за братишками по рубке с кувырками, переворотами и прыжками на стены. Как при этом ни один умудрился не задеть оборудование – загадка. Наконец братцы были пойманы, и Ирон, подтащив их к Стёпе, мрачно спросил:
– Которого пороть будешь? А то приустал я что-то…
Близняшки повисли в Ироновых руках грустными тряпочками с выражением наиглубочайшего раскаяния на лицах, и Стёпа в очередной раз удивился, насколько силён хрупкий с виду ризитеец. Однако смотреть на печальные мордахи близнецов без смеха было невозможно, и Стёпа заявил:
– Не надо их пороть. Они хорошие.
Близняшки отчаянно закивали – дескать да, мы хорошие, и Ирон усмехнулся:
– Разбаловал ты их совсем, Тиопа. На шею ведь сядут. А ну брысь, мелочь вредная, марш на пищеблок, Эни помогать! Рррр!!!
Близняшек как ветром сдуло, а Стёпа удивился:
– Ты что на них рычишь?
– Мелкие ещё на тебя заглядываться! Пусть подрастут сначала!
– Ты чего? – растерялся Степан.
– Понимаешь, Тиопа, – выдал Ирон, – мы ведь с тобой теперь Семья, правда?
– Правда, – искренне ответил Стёпа.
– Ну, получается, что ты у нас Дом… – промурлыкал Ирон.
– А почему я-то? – удивился Стёпа.
– Есть причина… – ответил Ирон, – но об этом попозже… Так вот. Ты – Дом, я – твой супруг… а Тин и Лин – тоже… как бы…
– Чего??? – окончательно охренел Стёпа. – С каких таких попугайчиков? Они ж мне как дети…
– Они и есть дети, – хмыкнул Ирон. – Пока. Но раз мы с тобой образовали новую Семью, а Тин и Лин – мои братья, то когда они станут совершеннолетними, то тоже станут твоими супругами.
– А они-то хоть в курсе? – подобрал с пола отвисшую челюсть Стёпочка.
– Конечно, в курсе, – усмехнулся Ирон. – И ты им тоже нравишься. Уж я-то знаю… Но рано им ещё на тебя заглядываться! А вот годика через три – в самый раз! Так что ты не переживай – может, им за три года ещё кто-нибудь сильно понравится. А может, и нет…
– Это у вас такие обычаи? – спросил Стёпа.
– Очень правильные обычаи, – ответил Ирон. – Без Семьи, без поддержки нельзя. Так что мы теперь Семья. Ты недоволен?
Стёпа прикрыл глаза и задумался. До сих пор его единственной семьёй была тётя Рая, и никто из невест Пырьева Мора не вызывал у него желания вести под венец и растить совместных детей. А вот Ирон… С ним легко и как-то тепло даже… душевно тепло. Жаль только, что детей у них не будет.
– Значит, тепло? – радостно улыбнулся Ирон и вновь прижался к Стёпе.
– Я что, вслух это сказал? – удивился парень.
– Ага… – расплылся в улыбке Ирон. – А насчёт детей не волнуйся – придумаем что-нибудь.
Стёпа обнял Ирона покрепче, и ему вспомнилась фраза из старой комедии: «Высокие отношения!»* Но, как ни странно, эти высокие отношения отторжения у Стёпы не вызывали.
*Фраза из фильма «Покровские ворота».
Глава 29. Грам у Высших. Часть первая
Граму показалось, что ещё немного и он просто сойдёт с ума. Время тянулось монотонно и до ужаса одинаково – через равные промежутки к нему приходили, кормили, поили, давали возможность воспользоваться туалетом и душем, потом приходил целитель, чтобы осмотреть… и всё. Во всё остальное время связанный пленник был предоставлен сам себе. Спустя какое-то время Граму стало казаться, что броситься прямо на шоковые хлысты в попытке свернуть хотя бы одну тощую зелёную шею – это самый лучший выход. Ненависть копилась в нём, а ожидание своей печальной судьбы тоже не улучшало настроения. Медленно, но верно Грам начал доходить до точки кипения… но в этот момент путешествие закончилось.
На сей раз после обычных процедур целитель приказал другим Келуджи застегнуть на шее Грама тонкий блестящий ошейник и невозмутимо – они все были невозмутимыми, эти зеленокожие твари – сказал:
– Будь послушным и выполняй приказы. А если не выполнишь – будет плохо.
Келуджи показал Граму зажатый в руке пульт и ткнул длинным тонким пальцем в одну из кнопок. Грам тут же покатился по полу, воя от боли – всё, испытанное им раньше, просто не шло ни в какой сравнение с ЭТОЙ болью. Такое было чувство, что с него содрали заживо кожу и опустили в жидкий огонь. К счастью, всё прекратилось довольно быстро, но Грам не сразу пришёл себя – просто трясся и ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Когда к нему вернулась способность соображать, Келуджи сказал:
– Будешь послушным? Или повторить?
– Не… не надо… – прохрипел Грам. – Буду послушным.
Келуджи удовлетворённо кивнул и сказал:
– Следуй за мной. Ты будешь представлен своему хозяину.
– Но я же… – потрясённо сказал Грам, ибо на нём по-прежнему не было ни нитки.
– Товар должен быть виден лицом, – холодно сказал Келуджи. – Твоё положение будет не настолько высоким, чтобы претендовать на одежду.
Грам стиснул зубы. Он правильно думал – его унижения только начинаются. Где-то внутри заплакал маленький мальчик, который знал – стоит прибежать к мамочке, и всё будет хорошо. Но сейчас… Очень хотелось завыть в голос, но момент для истерики явно был неподходящий. Поэтому Грам заставил замолчать этого маленького мальчика и решил терпеть. Терпеть всё, но при первой возможности попытаться бежать и вернуться домой. А если уж совсем ничего не получится – попытаться обмануть хозяев своей мнимой покорностью и убить хоть одного. Это было с ним в первый раз – до рези в глазах хотелось убить. Лишить другое живое существо жизни. Как бы Грам ни был избалован и своеволен – мысль сознательно убить кого-либо у него не возникала никогда. А вот теперь…
– Следуй за мной, – по-прежнему спокойно сказал Келуджи. – И помни о послушании.
Грам кивнул, но тут же его прошило новой волной боли – не такой сильной, на ногах он в этот раз удержался, а Келуджи заявил:
– Неправильный ответ. А какой правильный? Помни о послушании.
– Да, господин, – выдавил Грам.
– Вот это правильный ответ, – удовлетворённо кивнул Келуджи.
Целитель развернулся и вышел, Грам последовал за ним, и через несколько минут ходьбы по унылым, отделанным пластиком коридорам они оказались у выхода на верхнюю палубу. Там их уже дожидался Келуджи – тот самый, который избил Грама хлыстом, одетый в золотистые струящиеся одежды с маленькой белой шапочкой на голове. На шапочке спереди крепились три радужных шарика.
– Почтенный Зултахх, – слегка склонил голову целитель. – Дар доставлен.
– Благодарю, почтенный Лутахх, – кивнул наряженный Келуджи. Рядом с ним выстроились десять Келуджи, отличавшиеся куда более крупным телосложением и словно затянутые в серебристые комбинезоны, подчёркивающие внушительные плечи и крепкие грудные мышцы.
«Боевые тахо!» – вспомнил Грам. Всё-таки кое-какие знания в его голове имелись.
Тот, кого именовали Зултахх, кивком головы отпустил целителя и сказал одному из боевых тахо:
– Теперь охрана дара на вас, Тахх’грэ. Будьте бдительны.
Боевой тахо кивнул, и вся компания стала усаживаться в челнок, при этом Грам оказался зажат между двумя Келуджи, так, что даже пискнуть не мог. Челнок взмыл вверх и вылетел наружу через открывшийся проём. И Грам увидел чужое пурпурное небо. Больше ему, зажатому так, что он не мог повернуть голову, долгое время разглядеть не удавалось.
Полёт продолжался в полном молчании, и Граму показалось, что зеленокожие чем-то взволнованы. Почему он так решил, он и сам не понял – ведь выражение их лиц оставалось невозмутимым. Грам пытался собраться с силами, но получалось у него это плохо, что-то внутри мелко, противно дрожало. Он с ненавистью покосился на Келуджи – вот уж кому всё нипочём. К тому же Грам не представлял толком что его ждёт, но сомневался, что это будет что-то хорошее.
Челнок завис, а потом плавно опустился вниз и приземлился. Келуджи начали выбираться из него, а Грама просто бесцеремонно вытолкнули, так что он едва сумел удержаться на ногах. После этого Келуджи построились – впереди тот, в золотистых одеждах, следом несколько боевых тахо, в середине процессии – Грам, а за ним – все остальные.
Пока происходило это построение, Грам сумел немного оглядеться вокруг.
Челнок приземлился на специальной посадочной площадке – то ли в парке, то ли в саду. Сад был непривычен глазу, но прекрасен, и сразу было видно, что в нём высажены редкие растения со многих планет. Дорожки с пружинистым золотистым покрытием разделяли сад, виднелся целый каскад фонтанов, центром которых служили своеобразные скульптурные группы – девушка с розовой кожей и синими волосами, играющая на странном музыкальном инструменте, двое мужчин, целящихся из примитивного оружия в какую-то мишень, девочка, несущая на спине маленького ребёнка и тревожно смотрящая вверх, всадник на вскинувшемся на дыбы разноцветном ящере, мужчина-Кшанти, обнимающий всеми четырьмя руками женщину… На этой фигуре взгляд Грама споткнулся, и в голове начала оформляться страшная догадка… Этого не может быть, но это… это не скульптуры. Это каким-то образом зафиксированные в один из моментов своей жизни живые существа. Причём это не голограммы – прожив всю свою предыдущую жизнь в достаточно технически развитом обществе, Грам научился отличать голограмму от реального объекта.
«Может быть, это просто трёхмерные модели, сделанные в особой технике?» – жалобно пискнуло подсознание, и Грам предпочёл с ним согласиться. Мысль о том, что для украшения парка можно использовать… как ни крути… особо обработанные трупы живых существ, ужасала. И ужасала, в этом свете, дальнейшая его судьба.
Фонтаны остались позади, а перед Келуджи и Грамом после следующего поворота возник самый прекрасный на свете дворец – белоснежный, лёгкий и воздушный, творение удивительного строительного гения неизвестного архитектора. Грам согласился с самим собой, что дворец великолепен. Ризитейцы тоже умели строить, но теперь архитектура семейных Домов показалась Граму пресной и низменной. Даже не верилось, что в столь прекрасном дворце могут обитать те, кто так жестокосерден. Но Грам понимал, что расслабляться не стоит. Красота – красотой, но фонтаны из головы всё никак не выходили.
Самое удивительное, что во время пути им никого не встретилось – создавалось впечатление, что и дворец, и парк пусты. Но этого быть не могло, охрана и слуги наверняка имеются, просто они умеют оставаться невидимыми и неслышимыми, до нужного момента.
Небольшая процессия Келуджи поднялась по белоснежной лестнице, каждая ступенька которой издавала неповторимо прекрасный звук, так что их восхождение превратилось в красивую мелодию, миновала вход и сразу же оказалась в огромном зале с мозаичным полом. Грам бросил взгляд вниз и потемнел от смущения – мозаика, выполненная выше всяких похвал, изображала существ самых разнообразных рас, с самых разнообразных планет, которые… как бы это помягче выразиться… занимались любовью. Там были мужчины и женщины, какие-то совсем уж непонятные существа – с кожей разного цвета, с хвостами, с рожками, с распахнутыми крыльями, с четырьмя руками, напоминавшие гигантских ящеров, медуз с длинными щупальцами или что-то совсем уж невообразимое. Были там и странного вида приспособления, которые партнёры вводили друг в друга… двойки, тройки, четвёрки сплетались в немыслимых позах… Такого Грам не видел никогда и нигде, и очень остро пожалел об отсутствии одежды, ибо, несмотря на весь абсурд ситуации, начал возбуждаться.
Поняв это, он поспешно оторвал взгляд от развратной мозаики и понял, что в зале появилось новое действующее лицо – величественный темнокожий мужчина в голубых одеждах с посохом в руке.
Мужчина сделал процессии знак приблизиться и произнёс, указывая на стоящий в противоположном конце зала огромный стул, скорее напоминающий трон, с высокой спинкой и подлокотниками, покрытый искусной резьбой и инкрустированный золотом и драгоценными камнями:
– На колени! Высший Тан’Туро снизойдёт до ничтожных слуг!
Келуджи покорно опустились на колени, а что касается Грама, то его вообще заставили распластаться, как лягушку, уткнувшись лбом в пол. Грам закрыл глаза, боясь начать рассматривать срамные картинки, поэтому торжественный выход Высшего он как-то пропустил. И только тогда, когда раздался звучный, удивительно красивый голос, произнёсший приветствие на всеобщем, Грам осмелился чуть приподнять голову и разглядел сидящего на импровизированном троне мужчину.
Что сказать? Высший был прекрасен и совершенен – волосы цвета расплавленного золота, заплетённые в сложную косу, глаза совершенно удивительного фиолетового оттенка, безупречная белоснежная кожа, сильное, стройное тело. Простые белые длинные одежды только подчёркивали совершенство его красоты.
Грама вновь посетил когнитивный диссонанс – неужели столь прекрасное существо может быть жестоким? Однако он сумел справиться со странным обаянием Высшего и попытался прислушаться к разговору.
Но тут его постигло жестокое разочарование – диалог вёлся не на всеобщем, а на языке Высших – и Грам, хоть и знал на нём несколько слов, но понять не мог ничего. Однако ему стало сразу ясно, что Высший чем-то недоволен, а Келуджи уговаривал, льстил и униженно молил.
Такое унижение похитителей было бы Граму очень приятно, но он прекрасно понимал, что если Высший разгневается всерьёз – то и он попадёт под раздачу, а становиться очередной скульптурой в фонтане Граму не хотелось, несмотря ни на что.
Наконец Келуджи сумел в чём-то убедить Высшего, и они пришли к согласию, после чего получили милостивое разрешение удалиться. Судя по лицам Келуджи, на которых впервые на памяти Грама появились какие-то эмоции, они испытывали сильное облегчение оттого, что удалиться им позволено целиком, а не по частям.
Когда Келуджи покинули зал, Высший встал с кресла, приблизился к Граму и на всеобщем приказал:
– Встань!
Грам торопливо поднялся, поскольку заметил в изящной руке Высшего тот самый пульт от ошейника.
Высший обошёл стоящего Грама кругом и сделал вывод:
– Неплохо… Порода чувствуется, но ничего выдающегося. Надеюсь, сзади ты девственен?
Грам изменился в лице, но всё-таки кивнул.
– Хорошо, – сказал Высший. – А теперь ответь мне, ризитеец, как ты умудрился угнать корабль Келуджи и похитить дар, предназначенный моему сыну?
Глава 30. Грам у Высших. Часть вторая
– Хорошо, – сказал Высший. – А теперь ответь мне, ризитеец, как ты умудрился угнать корабль Келуджи и похитить дар, предназначенный моему сыну?
– Что??? – поразился Грам. – Но я ничего не угонял и никого не похищал…
И снова упал на пол, поскольку Высший нажал на кнопку проклятого пульта. Боль на сей раз была не просто сильной. Она была невыносимой. Всё тело свело судорогой, и Грам не мог даже хрипеть. А Высший спокойно и даже несколько брезгливо смотрел на корчащегося у его ног парня. Потом он всё-таки вновь нажал на кнопку, и боль отпустила.
– Рабы предупреждали меня, что ты на редкость упрям и будешь запираться, – спокойно сказал Высший. – Но я тоже упрям. Говори, как ты угнал корабль, или я прикажу отправить тебя в подвалы.
Грам тяжело дышал, пытаясь прийти в себя, перед глазами мельтешили чёрные точки. Несмотря на весь ужас своего положения, он готов был расхохотаться. Оказывается, зеленокожие твари попали почти что в точку – только им был нужен не Грам, а Ирон. Но что теперь делать? Высший всё равно выбьет из него правду, а Ирон сбежал. Может, рассказать всё, как есть?
«Нельзя…» – неожиданно подумал Грам, и вовсе не из героизма. Ведь приказ отдала Лури, и, рассказав всё, он подставит не только Ирона, но и всю Семью. А Высшие пошлют в семейный Дом своих зеленокожих рабов, и те убьют всех. Всех. А может, на Ирона откроют охоту. Конечно, потом им долго придётся улаживать отношения с Правителем и Ближним Кругом… Но они уладят. Высших боятся. А стать причиной гибели всей Семьи Грам был не готов. К тому же от участи жалкого раба и подстилки его не спасёт никакое предательство. Но почему мама не предвидела, к чему может привести похищение Носителя? И что делать-то?
