Текст книги "Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Да, пожалуй, хорошо, что так мало команды сохранилось с тех времен, – отсмеявшись констатировал Лем.

Скорее всего, подобными соображениями руководствовались и те трое. Данию дали развернуться в полную силу, примериться к своему новому стилю и характеру, чтобы потом просто отсечь большую часть репутационных последствий. На «Шепоте» он наверняка развлекался более сдержанно, а каким его запомнят на «Чёрном Ветре» было уже не важно. Никто ведь не думал, что капитан настолько соскучится.

Лем хорошо представлял, на что способен маленький брат, решивший пополнить список безумных достижений. У неискушенного, в общем-то, Сахаала просто не было шансов остаться равнодушным или разочарованным.

Когда за Фиррентисом закрылась дверь, Лем привычно обернулся к зеркалу. Да братишка, подставил ты меня, однако; подложил, прямо скажем.

«– Как к тебе обращаться? Лем, Дэнни, или возьмешь другое имя?

– Ты ведь хотел обратно своего старпома? Меня зовут Лем, досточтимый капитан Сахаал, мы уже давно знакомы.

– Как скажешь…»

В тот момент Лем решил, что смущение в голосе капитана вызвано неоднозначностью ситуации в целом, теперь же смысл диалога стал понятнее. Я не знал, на какой вопрос отвечаю, надо более внятно формулировать свои пожелания, досточтимый легионер.

Лем холодно смотрел на своё отражение. Смотрел до тех пор, пока бешенство не ушло с лица, уступив место привычному спокойствию.

Чего ты так вызверился, старик? В целом не так плохо, скорее даже хорошо. Нам заботливо подготовили еще один способ сохранять благорасположение господина. Не кривись, старик, давай повторим еще раз: «моего господина». Который дал мне всё, начиная с самого факта существования, который – царь и бог на этом корабле. И который мне благоволит. И который зачастую очень нехорошо поступает с теми, на кого его благоволение не распространяется. И которому легко быть милостивым к полезному, тактичному, послушному человечку; и давай не будем усложнять ему эту задачу – быть милостивым – ему и так непривычно.

Не будем разочаровывать великого Зо Сахаала. Как минимум – уточним, правильно ли мы теперь всё поняли.

Из зеркала смотрел Лем. Бешеный мальчишка остался едва различимым бликом на дне зрачка, и это было немного грустно, но безусловно правильно.

Закончив ежедневный доклад и получив решения по требующим личного вердикта капитана вопросам, Лем передал инфопланшет секретарю и отослал его работать дальше.

– Есть еще один вопрос, по которому я хотел бы знать твое мнение, досточтимый Зо Сахаал.

Легионер качнул рогатым шлемом, подтверждая готовность слушать.

– Я не счел нужным сразу более подробно изучить информацию о моём предшественнике, и это была ошибка. Я не вполне осознавал, насколько разными были Лем и Даний, и насколько разным было их поведение в твоём присутствии. Теперь я в полной мере проинформирован об этом различии, и хотел бы уточнить, кого именно ты ожидал получить в результате повторного клонирования.

Сахаал неопределенно хмыкнул:

– Некое приятное сочетание их обоих, я думаю.

Лем понимающе склонил голову.

– Личность копии весьма пластична в первое время. В самом первом разговоре ты сказал, что тебе нужен старший помощник на корабле, и я принял эти слова как руководство к действию. Но если я неправильно понял твое пожелание, всё еще поправимо. Я могу быть разным, капитан.

Демоны в мелочах, в полутонах и игре теней. Лем просто стоял, но его чеканная офицерская выправка обратилась в грациозную стать танцора. Едва дрогнули губы – не улыбка, но её обещание.

– Ты сам-то чего хочешь? – голос легионера прозвучал устало, может быть даже с обидой, как-то слишком просто и искренне. Лем не стал даже пытаться удерживать себя в выбранной роли. Зато сумел сохранить мягкие, увещевающие интонации без злобы и горечи и подобрать нужные слова – достаточно откровенные, но не враждебные.

– Сейчас это уже не важно, капитан. Сейчас я просто хочу жить, по возможности – хорошо. Уже не важно и то, чего МЫ хотели раньше, когда уничтожали информацию в клонировальной машине. Важно то, чего хочешь ты, потому что ты уже вернул меня себе. Мы хорошо ладили прежде, и я знаю, что такое возвращение – далеко не самое худшее, что могло случиться в жизни, а коль уж я в Вортексе, то твой корабль – самое предпочтительное для меня место. Раз уж ты решил – так, то тебе и дальше решать, для чего я тебе здесь нужен. Я действительно с равной лёгкостью могу быть и Лемом, и Дэнни, тебе достаточно только сказать.

Если бы Сахаал мог, он, вероятно, ответил бы распечаткой с самописца. Но и произнесенные вслух, его слова были как серый оттиск на желтоватом пластике – блеклое подобие живой человеческой речи.

– Я услышал тебя. Меня устраивает твоя работа на корабле сейчас. Но и к любым изменениям в твоём поведении я отнесусь с пониманием.

– Благодарю, капитан. Я могу идти?

– Иди.

За закрывшейся дверью капитанской каюты Лем позволил себе короткий удовлетворенный кивок. Недопонимание устранено, и следует поблагодарить досточтимого Зо Сахаала за предоставленную свободу самоопределения. Это были успешные переговоры.

Теперь можно спокойно возвращаться к делам.

Комментарий к Глава 2.

1. О том, как поживает многократно упомянутый Дэнни – читать тут: https://ficbook.net/readfic/4155358/10778908#part_content

2.Эпиграф: В. Мищук

“Бутылочка с винтом”

========== Глава 3. ==========

Глава 3

И всё получится, и всё завертится,

Сначала весело, потом повесишься…

Дикие Трюмы – часть помещений «Черного Ветра», отделенная от цивилизованных палуб тяжелыми дверьми и контрабордажными турелями, считалась всеобщим человеческим отстойником. Туда выкидывали признанных ненужными членов команды, туда же массово сгружали живые трофеи многочисленных битв, как и покупаемых по случаю оптом рабов какого-нибудь менее удачливого варлорда. И из этой же клоаки потом бралось пополнение в штатную команду. Просто объявлялось по громкой связи: «техники, двадцать штук, на обслуживание погрузочного шлюза. Подойти к переходу 12-Эр-Ти». Кто оказался достаточно близко к динамику оповещения, кто вообще знал наименования переходов, кого не перехватили по пути местные бандиты или населяющие тьму трюмов твари – тот и мог претендовать на штатную должность в команде. Через некоторое время офицер в сопровождении силовой группы, а то и нескольких легионеров, подходил к означенному выходу, брезгливо осматривал претендентов, задавал пару вопросов, чтобы отсечь совсем уж негодных. Не прошедшие отбора пинком отправлялись обратно или пристреливались при попытке сопротивления.

Лем уже достаточно тесно сошелся с Унусом, чтобы констатировать вслух:

– Досточтимый Зо Сахаал возит с собой маленький Нострамо.

Первый хмуро усмехнулся:

– Скорее уж – тюремные катакомбы Древней Терры… – и, словно перебив сам себя, закончил: – Мы не видим смысла нести туда закон, там мы лишь охотимся.

Идея Лема была очень простой: небольшими группами забирать всех желающих из Трюмов в изолированный и хорошо охраняемый фильтрационный блок, где держать одну-две декады. За это время официально – обучать нескольким простым и всегда востребованным профессиям вроде уборщика или младшего техника, а не официально – проверить способность каждого понимать и соблюдать законы «Черного Ветра». Потому что главная задача сортировки – не выпустить дух Нострамо из трюмов в обжитую часть корабля.

К тому же, фильтрационный блок был идеальным ситом для вылавливания жемчужин в личную коллекцию. Лем предпочитал, чтобы все приближенные – от служанки, подносящей свежую сорочку, до самого опытного и доверенного секретаря, – служили ему не только ради полагающегося им вознаграждения, и уж тем более – не из страха. Аура всеобщего обожания была такой же частью интерьеров в его покоях, как обилие света и многочисленные оттенки белого. Аура, которую легко поддерживать, если подавляющее большинство людей в твоей свите выкуплены тобою из личного рабства, взяты из камер смертников или вот подняты из тьмы Диких Трюмов.

Первого человека этот проект Лему принес еще до официального запуска, на этапе оценки потенциальных кадров.

– Мастер, ты велел говорить, если увижу перспективных ребят в свою группу. Тут один есть, молодой совсем, но за год-полтора я его выведу на максимум, задатки у него хорошие. Возьмешь? – Тасвий говорил так подчеркнуто деловито и небрежно, что сомнений не было.

– И кто он тебе?

– Он с моего старого корабля, я его там в зале видел, почему и говорю, что толковый. Это Шими брат. А сейчас Шими мониторит, как Локкай себе новых техников в Трюме берет, ну и связался со мной, говорит, там в соискателях Хасси. Шими не знал, что он тоже здесь, думал – погиб на «Многооком»…

– Ну раз видел и говоришь, то давай. Пусть Шими связывается с Локкаем.

Прошло еще минут десять и в кабинете старшего помощника появился сам Шими, сгорбленный еще более обычного.

– Я не успел, господин. Локкай уже возвращается на свою палубу. Он не взял Хасси. Прости, что побеспокоил тебя.

Шими опустил голову. Одно дело – забрать человека, когда он вышел на отбор, совсем другое – целенаправленно искать его по трюмам. Двери туда открывают при соблюдении повышенных мер безопасности, чтобы избежать неконтролируемого прорыва, это надо сейчас возвращать уже отпущенных бойцов СБ, а потом вызывать парня через систему общего оповещения, и хорошо, если он услышит и если к дверям придет только он… Слишком много возни ради одного трюмного оборванца.

– Один шанс. Молись, кому умеешь, – мрачно отозвался Лем, запрашивая картинку с регистратора над внутренней дверью перехода. Всё те же меры безопасности: перед открытием дверей следует убедиться, что с той стороны три десятка соискателей, а не сотня вооруженных бунтовщиков.

Возле переходов часто обретались люди – те несчастные, которые вопреки здравому смыслу верили, что близость к двери повышает их шансы выйти из Трюмов. Сейчас на экране появились размытые в инфракрасном спектре контуры нескольких человек в отдалении и единственное пятно возле самых дверей. Кто-то сидел на полу, привалившись к створке.

– Это он! – беспомощно прошептал Шими.

Лем не смог бы поручится даже, что эта красно-желтая клякса не является огрином или эльдаром. Но Шими был очень умным, очень полезным и очень измученным человеком, начисто утратившим вкус к жизни. Держать в ближайших помощниках того, кто в любой момент может окончательно устать от бренного существования Лему не нравилось категорически, а выбирать было не из кого. Один шанс, и мы постараемся его использовать.

– Тасвий! Ты эту кашу заварил, беги теперь расхлебывай. Я разблокирую дверь, ты хватаешь того, кто будет там ближе всех и сразу отходишь, понял?

Лем ожесточенно защелкал тумблерами настенного терминала, связываясь с группой СБ, сопровождавшей старшего техника Локкая:

– Пять бойцов с лазганами, задача – прикрытие. Мой человек объяснит на месте.

Тасвий, действительно, бежал, Шими прикипел к монитору, а Лем продолжал разбирать отчеты палуб по плотности заполнения жилых блоков – если дело пойдёт, то добытых из Трюмов людей надо будет где-то селить. Потом Тасвий добрался до места, расставил СБшников напротив входа – пресекать движение тех, кого выпускать не планировалось – и еще раз уточнил, где именно за дверьми расположен искомый Хасси. Лем ввел код отмены блокировки замка и Тасвий прикоснулся карточкой к дверному терминалу. Створки поползли в стороны.

– Никому не двигаться!

При появлении источника освещения регистратор автоматически перешел с инфракрасного спектра на обычный. Тасвий просунулся в полуоткрытую дверь, быстро огляделся, сгрёб за тряпьё слепо копошащегося парня и поволок его на выход.

– Нет, господин! Он пришел недавно! А я жду здесь всегда, господин, забери меня! Я всегда была ближе, забери меня отсюда, господин!

Хрипло вереща, к Тасвию ковыляла почти бесформенная тень, видимо считающая себя женщиной. Лем живо представил, как по Трюмам полетят слухи, что отирание возле дверей всё же приносит результат. Следующий заход вербовщиков может быть серьезно осложнен толпой обнадеженных придурков.

– Тасвий, остальных трюмных у двери – расстрелять.

Телохранитель повторил приказ для СБ и резко мотнулся в сторону, с линии огня. Алые росчерки на секунду ослепили регистратор, а затем тяжелые створки двери поползли обратно, смыкаясь. Снова перейдя в ночной режим, пикт-камера показала четыре неподвижных пятна на полу.

– Мастер, скажи Шими, это действительно Хасси.

Шими и так уже услышал. Лем укоризненно скривился, оборачиваясь к нему:

– А всего-то надо было связываться не с приятелем своим, а сразу со мной. Несколько минут сэкономил бы, и не было бы этой беготни.

Шими только часто закивал головой в ответ.

– Иди, готовь комнату, – а когда тот вышел, Лем снова вызвал Тасвия. – Слушай, тащи его в медблок сначала, санобработка и общая диагностика.

Через полчаса они появились в белых комнатах, и уже по голосу доложившего о приходе телохранителя было понятно – что-то опять не так. Лем вышел в коридор им на встречу, и хмурый Тасвий бесцеремонно вздернул за запястье правую руку приведенного человека. На этой руке сохранился только большой палец, остальная кисть оказалась бесформенной серо-розовой культёй, успешно замаскированной до этого в рукаве. Понятно, почему парень не подошел Локкаю, и понятно, что Тасвий хорошо помнит свою уверенную рекомендацию «перспективного бойца».

Сам Хасси смотрел в стену. Очень выразительное лицо, по которому легко прочитать и многократные попытки вырваться из Трюма, и предопределенность их провала, и ясное осознание своей увечности. Хасси не верил в чудеса, и сейчас просто ждал очередного приговора. Такую полную, не испорченную ни лучиком надежды обреченность Лем особенно любил. С такими людьми очень легко работать.

– Шими! – секретарь высунулся из своей комнаты и тоже замер, глядя на так и не отпущенную Тасвием руку. – Принимай, корми, устраивай. Пока будет у тебя на подхвате, считай, что тебе предоставлен информатор прямо из Трюмов. И от моего имени свяжешься с Фиррентисами, пусть Септимус посмотрит насчет аугметики, потом мне скажет, – Лем перехватил непонимающий взгляд юного калеки и коротко улыбнулся. – Будем знакомы, Хасси. Обживайся.

Повинуясь жесту мастера, Тасвий отцепился наконец от парня и посторонился, давая тому пройти в каюту брата. А потом снова встретился взглядом с начальством.

– «За год-полтора я его выведу на максимум, задатки у него хорошие!» – саркастически процитировал Лем. – Когда старший моей группы телохранителей так говорит, я обычно верю ему на слово. В этот раз как-то некрасиво получилось, не находишь?

– Моя ошибка, мастер. Моя вина.

– Твоя. Всё, иди отсюда. В ближайшие дни посмотришь Хасси в зале, может ты и не наврал насчет перспективного бойца. Мне нужно знать, какую аугметику просить у Фиррентисов.

На следующий день, глядя на ожившего, даже немного распрямившего спину Шими, потратив пять минут на доброжелательный разговор с еще не до конца осознавшим произошедшие в его жизни перемены Хасси, полюбовавшись, как Тасвий прячет глаза, но всё-таки выглядит неприлично довольным, Лем холодно усмехнулся себе в зеркало. Среднего качества имплант и немного бестолковой суеты – не высокая цена за безграничную преданность троих людей сразу. И, что интересно, все трое глотку порвут тому, кто скажет, будто их Мастер Лем – циничная расчётливая тварь.

Не говори им, братишка, хорошо?

Тебя вытряхнули из тёмной коробки небытия и поставили на регицидную доску туда, где ты был нужен игроку. И здесь, на игральной доске, иногда хочется забыть, что ты маленькая резная фигурка и почувствовать себя всемогущим богом. Хотя бы для горсточки специально выбранных людей, хотя бы иногда.

И знаешь, что? Мы можем себе это позволить!

***

Сиех – единственный найденный Сахаалом в Вортексе собрат по Легиону, – был пленен темным Магосом слишком давно, и теперь, даже обретя свое тело и большую часть разума, не мог помочь капитану в поисках. На месте, указанном братом, Повелитель Ночи нашел лишь руины, к тому же оскверненные демонами разложения. Потребовались еще два года, чтобы выйти на след корабля «Власть Ужаса», еще год – чтобы приблизится к нему на расстояние связи. Но корабль не ответил на вызов «Черного Ветра» и ушел в Варп в угрожающей близости от флота Сахаала, что вряд ли можно было счесть знаком братского расположения.

Когда Имматериум достаточно успокоился, чтобы сенсоры корабля смогли дать внятную картину разрушений вокруг, дежурный офицер обнаружил наличие в непосредственной близости от закрывающегося уже Варп-разлома чужой спасательной капсулы. И хотя Лем лично контролировал соблюдение всех возможных мер безопасности при принятии этой находки на борт, однако главную угрозу он предотвратить не мог. Из открывшегося люка на палубу «Черного Ветра» вышел единственный воин – легионер в иссеченной многими ударами полночно-синей броне.

При беседе Зо Сахаала с обретенным братом Лем, разумеется, не присутствовал. Потом капитан сообщил ему то, что счел нужным: разыскиваемые с такой надеждой братья отдали себя и свой корабль во власть высшего демона Нургла, лишь немногие еще противостоят скверне, а из них – только сержант Митрих решился выступить открыто, увидев в сообщении с «Черного Ветра» шанс на поддержку. Увы, его бунт провалился, а большинство из поддержавших его – погибли. Самого Митриха оттеснили к шлюзам, и, видимо, сочли наиболее простым решением позволить ему отстыковать спасательную капсулу и покинуть корабль.

Потянулись дни затишья перед бурей. Досточтимый Митрих залечивал раны в апотекарионе, а Сахаал гостил у колдунов на «Ищущем», настоятельно требуя от них оправдать название корабля и любым способом разыскать «Власть Ужаса». У Сахаала было неотложное дело к оступившимся братьям.

После краткого рывка сквозь Варп затишье кончилось. «Власть Ужаса» висела в пустоте безжизненной холодной громадой, и десантные боты унесли к ней лучшие силы «Черного Ветра». Несколько суток капитан выходил на связь урывками, лишь подтверждая приказ – ожидать.

Эти несколько суток на «Черном ветре» не было ни одного легионера. Лем почти всё время проводил в командной рубке, готовый к самым разным неожиданностям, а двигатели корабля оставались горячими, чтобы, в случае нужды, начать маневр незамедлительно.

Этих нескольких суток вполне могло бы хватить, чтобы увести корабль в Варп, бросив все бессмертное воинство на зараженной «Власти Ужаса». Или обратить на нее орудия «Черного Ветра», чтобы не оставлять за спиной мстительных врагов. Лем спрашивал себя, таково ли его желание, и не находил согласия в собственном разуме. Кажется, он просто исчерпал свой личный запас попыток бегства, а может быть – плохо умел предавать по-настоящему.

Вернувшихся воинов встретила дезинфекционная камера в масштабах шлюза, готовые к немедленной работе Фиррентисы в апотекарионе, и верноподданные приветствия офицеров. «Черный Ветер» радовался победе своего капитана, и покорно принимал новых Повелителей Ночи, – еще восемь легионеров, помимо Митриха, так и не поддавшихся нурглитской скверне. А затем, уже по приказу Зо Сахаала, «Власть Ужаса» была обращена в пар и космический мусор, ибо на ней некого было больше спасать.

Время погони и мести кончилось. Обретенные братья Зо Сахаала стали обживаться на его корабле.

***

Митрих хорошо помнил урок Нострамо: ослабление контроля влечет вседозволенность, а затем – беззаконие. С первого взгляда люди на корабле Зо Сахаала показались сержанту слишком расслабленными, совершенно не испытывающими должного ежесекундного трепета. И самое меньшее, что он мог сделать для своего брата и спасителя – это помочь ему в рутинном деле поддержания дисциплины среди смертных.

Со своей стороны, Лем очень внимательно проследил, чтобы чтимый капитан донес до всех вновьприбывших мысль об особом статусе своего старшего помощника. Целый выводок Повелителей Ночи, привыкших быть хозяевами территории и успешно приведших своё предыдущее обиталище к гибели – это было неприятное соседства для команды «Черного Ветра» и куча дополнительной работы для самого Лема. Настало время снова вызывающе вставать между людьми и легионерами, принимать на себя все повседневные прелести доктрины Нокс: мелочные придирки, звучащие как смертный приговор; манеру шипеть и невзначай демонстрировать когти и свежевальные крючья, бессмысленные угрозы.

Когда Лем впервые попросил досточтимого легионера Митриха не мешать работе ремонтной бригады, Повелитель Ночи просто не понял сказанных слов.

– Люди боятся, – пояснил Лем очень ровно. – Люди слабы, от страха у них дрожат руки и рассеивается внимание. Они будут работать дольше, а результат будет хуже.

Митрих красочно описал, что полагается делать с теми, кто исполняет свою работу медленно и плохо. Один из техников выронил ключ и чуть сам не свалился за ним следом, до того его проняло выступление легионера. Митрих обратил к нему багровые визоры, и техник уронил ключ вторично.

– Я понимаю, досточтимый, что слова смертного слишком незначительны для тебя. Позволь, я приведу более основательные доводы.

Лем увел Митриха подальше от злополучной бригады, а именно – в гости к еретехам. Встроенный модулятор в горле позволил заранее связаться с Примарисом и объяснить ситуацию. Фиррентис пришел в восторг.

– Досточтимый капитан Сахаал с большим вниманием относится к суждениям своего личного техноадепта в том, что касается машинного анализа и формальной логики. И именно ими стараюсь руководствоваться я при принятии любых решений, – почтительно излагал Лем, активируя дверной терминал Кузни. – Техноадепт Фиррентис, я прошу тебя взглянуть на запись с четвертого регистратора отсека 6-12 – БИ. Мне нужна твоя оценка эффективности работы ремонтной бригады.

Любое живое существо – смертный, легионер, да хоть тёмный эльдар – тяжело переносило первое знакомство с Великой Кузней Фиррентисов – уж слишком много там было всего. Ободранный человеческий торс, обеими руками выполнявший работу графопостроителя, привлек особое внимание Митриха. Сам Примарис и почти десяток его копий – в разной степени освежеванные, мутировавшие и аугметированые – единым движением развернулись к вошедшим. Демонстрируя полное внимание к вопросу старшего помощника, еретех отложил в сторону плату, которую держал невидимой рукой (удачное Благословение Тзинча), и любезно передвинул к гостям кресло с помощью дистанционного магнитного захвата. Пролетевшие взад-вперед по воздуху предметы окончательно сбили легионеру настрой.

– Ознакомление с записью четвертого регистратора отсека 6-12 – БИ за последние сутки окончено, – механическим голосом сообщил Примарис, многозначительно пожужжав когитатором, к которому был пристегнут десятком разномастных шлейфов. – Конкретизируйте запрос.

– Техническое обслуживание трассы воздуховода, осуществлявшееся около двадцати минут назад.

– Запрос принят. Начало регламентных работ согласно протоколу технического обслуживания систем жизнеобеспечения легкого ударного крейсера «Черный Ветер», архив шестнадцать, подпараграфы четырнадцать-точка-два-точка-восемь тире четырнадцать-точка-пять-точка– ноль: двенадцать часов сорок три минуты по корабельному времени. Двенадцать часов сорок пять минут: обнаружение недопустимого износа клапана фильтрационной системы. Двенадцать часов сорок шесть минут: начало замены клапана фильтрационной системы согласно протоколу технического обслуживания систем жизнеобеспечения легкого ударного крейсера «Черный Ветер», архив шестнадцать, подпараграф четырнадцать-точка-два-точка-пять. Эффективность проведения технических работ по шкале аттестации профессиональных навыков личного состава в категории «техник ремонтной бригады общего профиля» – 82,3%. Двенадцать часов пятьдесят две минуты: сбой на завершающем этапе замены клапана фильтрационной системы согласно протоколу технического обслуживания систем жизнеобеспечения легкого ударного крейсера «Черный Ветер», архив шестнадцать, подпараграф четырнадцать-точка-два-точка-пять. Эффективность проведения технических работ по шкале аттестации профессиональных навыков личного состава в категории «техник ремонтной бригады общего профиля» – 12.8%. Предполагаемая причина сбоя – эмоциональная реакция исполнителя технических работ на внешний раздражитель. Предполагаемый спектр эмоциональной реакции: страх. Зафиксированная физиологическая реакция: потоотделение, тремор верхних и нижних конечностей, заторможенная реакция, частичная утрата контроля над телом. Двенадцать часов пятьдесят девять минут: продолжение технических работ по замене клапана фильтрационной системы согласно протоколу технического обслуживания систем жизнеобеспечения легкого ударного крейсера «Черный Ветер», архив шестнадцать, подпараграф четырнадцать-точка-два-точка-пять. Эффективность проведения технических работ по шкале аттестации профессиональных навыков личного состава в категории «техник ремонтной бригады общего профиля» – 45,9%. Физиологические реакции исполнителя: умеренный тремор нижних конечностей, учащенное сердцебиение. Предполагаемая причина стабилизации – исключение из поля восприятия внешнего раздражителя. Тринадцать часов ноль восемь минут: технические работы по замене клапана фильтрационной системы завершены. Эффективность проведения технических работ по шкале аттестации профессиональных навыков личного состава в категории «техник ремонтной бригады общего профиля» на финальном этапе проведения работ – 73,9%, усредненный показатель – 53,2%. Это очень грубый анализ, но статистика показывает, что ты считаешь подобное упрощение допустимым. Если тебе требуется официальный отчет для капитана Зо Сахаала, я могу предоставить более корректный анализ в печатной форме.

– Благодарю, техноадепт. Досточтимый легионер Митрих, ты считаешь услышанное достаточным, или желаешь получить более корректный анализ в печатной форме?

За время этого доклада Митрих успел очень хорошо понять, почему брат Зо Сахаал так остро акцентировал его внимание на неприкосновенности беловолосого отродья. А срывать злость на техноадептах во все времена считалось недопустимым. Несколько раз переведя взгляд с еретеха на старпома и обратно, он молча развернулся и покинул Кузню, с трудом подавляя желание потрясти шлемом, дабы избавиться от забившего уши словесного месива.

– А-ах! – хором выдохнули сразу несколько Фиррентисов, а Квинтус беззастенчиво проехался ладонью себе внизу живота.

– Предположение: досточтимый легионер Митрих демонстрировал острую эмоциональную реакцию. Предположительный спектр – ярость, – тем же механическим тоном констатировал Примарис и снова сладострастно поёжился.

– Надеюсь, досточтимый легионер в должной мере оценил ключевые моменты твоего доклада, – смиренно отозвался Лем. Даже в компании Фиррентисов он не позволил себе лишней вольности, хотя желание обнять Примариса и рыдать от хохота у него на плече было чрезвычайно сильным. – Благодарю, техноадепт.

– Всегда к твоим услугам, господин старший помощник.

Митрих максимально тактично попросил о казни зарвавшегося раба. Сахаал с непроницаемым лицом выслушал обвинения и тоже пожелал посмотреть запись с проклятого четвертого регистратора в отсеке 6-12 – БИ. Затем связался с Фиррентисом, коротко рыкнул на него на второй же фразе и получил лаконичное подтверждение, что хоть спектакль и был заказным, но озвученные цифры и выводы – безусловно достоверные. После чего пожал наплечниками и сообщил, что не будет наказывать старшего офицера своего корабля за то, что он бесстрашно и с явным риском для жизни выполняет свою работу.

– Ты снова развлекался, – Унус шагнул из темени коридора, преграждая путь. – А мне казалось, что ты внял предостережению.

– Досточтимый капитан Зо Сахаал вынес окончательный приговор? – спокойно уточнил Лем. – Или сейчас будет только первое предупреждение?

Его мгновенно окутал непроницаемый кокон отрешённости, покоя даже более глубокого, чем звучавший сейчас в голосе. Нелепая игра в добрых Повелителей Ночи наконец-то закончилась.

– Досточтимый Зо Сахаал считает, что ты кругом прав, но сильно рискуешь, – Унус отстегнул шлем и заинтересованно склонил голову. – Ты настолько всегда ожидаешь худшего?

– Только когда меня так эффектно принимают в тёмной галерее. Полагаю, что настраивать на ожидание худшего – врожденное искусство Восьмого легиона, и ты пользуешься им неосознанно.

– Тогда твои развлечения кажутся мне еще более странными. Пригласишь в гости?

– Если избыток света не внушает отвращения досточтимому Повелителю Ночи.

Унус задумчиво взглянул на шлем в своих руках

– Фотонную гранату выдерживает. Переживу как-нибудь.

О том, что любой свет можно просто выключить, хотя бы на время, предпочли не вспомнить ни человек, ни легионер.

Шагая рядом с могучим воином, Лем внимательно прислушивался к себе. Это страх – настолько тяжелый и потаенный, что испытываешь облегчение, когда он, наконец, воплощается в реальность? Или это надежда – настолько выматывающая, что ее крушение воспринимается почти с радостью? Он действительно поверил, что Унус пришел за ним, и принял эту мысль совсем легко.

На входе в покои Лема Первый надел шлем и затем устроился в предназначенном специально для редких посетителей-легионеров кресле.

– Я хотел поговорить, потому что думал, будто ты не до конца понимаешь, насколько твоя шутка была… вызывающей. Судя по твоей реакции, я ошибался. Тогда объясни, зачем устраивать шутку, если ожидаешь на нее такой ответ?

– Очень подробное объяснение очевидных вещей всегда выглядит, как издевательство. Я начал с того, что попросил чтимого Митриха не мешать техникам, и объяснил, почему испуганный человек хуже работает. Он счел, что я говорю ерунду. Я попросил Фиррентиса сделать моё объяснение более весомым. Потому что у нас и так не вся команда сплошь элитные профессионалы, и искусственно усложнять им условия работы – это уже чистое вредительство, которое я, как старший офицер корабля, допускать не имею права.

– Лем. Когда у тебя проблемы с легионерами, ты просто связываешься с капитаном, разве нет?

– Досточтимый капитан Зо Сахаал! – самым официальным голосом отрапортова Лем. – В отсеке 6-12 – БИ трое людей – техников очень нервничают от того, что на них слишком пристально смотрит один Повелитель Ночи. Срочно необходимо твоё личное вмешательство! – Унус несдержанно хрюкнул, Лем ответил ему ироничной усмешкой. – И вот тут я бы испугался за своё здоровье куда больше, чем несколько минут назад в коридоре. Довольно странно на корабле Повелителей Ночи жаловаться Повелителю Ночи, что его собратья – Повелители Ночи – ведут себя, как Повелители Ночи. Как я понимаю, чтимый Митрих сделал всё за меня – донес до капитана факт наличия проблемы. И уже понял, хотя бы по отсутствию моей головы на блюде, каково на сей счет мнение капитана. Это больше, чем сумел бы сделать я.