Текст книги "Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Только если чтимый капитан не придет за тобой раньше, просто заинтересовавшись этими воплями. Ты ведешь себя слишком шумно для неотвратимого Ужаса, сокрытого в пологе Ночи. Не удивительно, что даже щенки успели удрать.

Рявкнули несколько ракетных ранцев, слегка подпалив кого-то из сбившихся в один плотный дрожащий гурт «особо ценных». Митрих сделал шаг… И остановился, словно налетев на стену, а через полсекунды отмахнул ладонью назад, осаживая своих бойцов.

«Интересно, кто? – Лем легко «увидел», что визоры легионеров обращены не на него, а поверх его головы. – Сам Зо, или кто-то из чернецов?»

Он неспешно оглянулся, увидел Первого в полусотне шагов за спиной и снова обратился к Митриху:

– Вот видишь? На такой шум не могли не отреагировать. Впрочем, чтимый Унус не будет вмешиваться в дела капитана. У тебя еще есть время сочинить подходящее оправдание.

Ун подошел, подчеркнуто обогнув Лема, и теперь рассматривал композицию. Полувзвод Повелителей Ночи, так до конца и не вышедших из боевого построения, трясущиеся пленные. И Лем. Что-то такое Первый углядел в лице старшего помощника, что даже не стал в свою очередь задавать сакраментальный вопрос «что здесь происходит?».

– Тебе нужно на корабль, – это был прямой приказ.

– Безусловно, досточтимый. Но также мне нужно присмотреть за погрузкой этой группы военнопленных. К сожалению, мне некому поручить их.

Первый еще раз изучил вежливую улыбку Лема, оценил невменяемое состояние большинства конвоируемых, и коротко рявкнул, обращаясь к ближайшей рабочей группе. Те побросали свои ящики и быстро – кого словами, а кого волоком – отправили пленников к приземлившемуся пару минут назад челноку. Это время Унус простоял молча, судя по всему – общался с Митрихом по внутренней связи. А Лема неприятно схлопнуло внутри головы, внезапно объединив наблюдателя и актёра в одну личность. К счастью, Ун как раз закончил обмен, и развернулся к нему:

– Теперь ты можешь идти?

Отличный вопрос, и Первый тоже заметил его актуальность, быстро подхватив оступившегося человека за плечо.

– Всё, вот теперь могу, – секундная дезориентация оказалась финальным аккордом возвращения в собственный разум. Человек и легионер молча дошли до пассажирской рампы челнока, оставив Митриха далеко за спиной, и только тогда Ун спросил:

– Что это было?

– Я дурак? – вопрос вырвался сам собой и был абсолютно риторическим. Лем с силой провел ладонью по лицу, посмотрелся в забрало шлема, который так и держал подмышкой, и повторил уже уверенно, на грани стона: – Вот я дура-ак!

– Вероятно. Ты действительно не в себе?

– Стимуляторы. Я элементарно пьян.

– Ты на стимуляторах так шатаешься?

– Плоть слаба. И мозг тоже.

– Я потом у Митриха спрошу, что у вас случилось. Но сначала сдам тебя медикам.

– Я его обложил, при всем взводе.

– …!

– Я дурак, говорю же.

– Это новый уровень. Лем, мне кажется, или тебе снова пора просить капитана о помощи?

Лем нервозно хихикнул. После сегодняшнего выступления есть шанс, что просить и не придется…

– По-хорошему – очень пора. Но сначала меня надо выспать, иначе я отрублюсь прямо в руках у Зо, и совсем не от боли. Засыпать под пытками – крайне невежливо!

– Спи. Тебя доставят в медблолк, когда прибудем на корабль.

– Пока не могу, стимуляторы. Еще на час, где-то. И нет! – Лем краем глаза поймал выразительное движение в соседнем кресле. – Принудительно вырубать меня кулаком не надо! Я как раз хвосты подберу, дела на корабле передам, и этих, «особо ценных» посмотрю, чтобы хоть приняли нормально, раз с отправкой так незадалось…

Пробуждение происходило странно. Лем точно помнил, что вчера дождался полного прекращения действия препаратов, а потом Фиррентис еще и поставил капельницу – нетрализовать остатки химии. Но сейчас он, кажется, был еще более пьян, чем при возвращении на корабль. Сознание слегка раздваивалось, и вместе с ним двоились ощущения тела. Было чувство мягкого полёта в невесомости, металлический холодок на висках, и дремотное бормотание неподалёку. Но была – и куда более реально – непроницаемая тьма перед широко раскрытыми глазами, боль от кандального браслета на правом запястье, полная нагота и опасные шорохи вокруг.

Он лежал на холодном полу у стены, прикованный за руку короткой цепью.

– Беги, – хрипло шепнула темнота. – Я уже иду за тобой. Беги.

Тело инстинктивно дернулось, невыносимо громко лязгнула цепь, Лем обнаружил, что остервенело выдирает руку из браслета, и заставил себя замереть. Вариантов, собственно, всего два – Сахаал или Митрих. Хотя есть еще третий – что всё это сон или бред, вызванный передозировкой стимуляторов. Сон и бред не требуют никаких решений, так что вариант оставляем, как последнее утешение, если не удастся найти выход. Если это Митрих – вероятность повлиять на его действия исчезающе мала, вероятность ухудшить свое положение – отсутствует. Значит, начнем с варианта, что это Зо, как наиболее продуктивного.

– Беги… – щиколотки коснулось острым, Лем едва успел удержаться и не дернуться снова.

– Чтимый капитан, я не до конца понимаю, что происходит… – Лем не узнал собственный голос. Не узнал буквально – тембр и выговор были совершенно чужими.

Темнота отозвалась хриплым смешком, ногу снова обожгло болью.

– Капитан, я не знаю, как должен относится к происходящему, и какая реакция от меня ожидается. Если это имеет значение, то просвети меня.

В темноте скрежетнуло металлом о металл, потом порез перечеркнул ключицу и Лем снова отпрянул – слишком близко к горлу. Ответа не последовало. Возможно, всё-таки Митрих. В любом случае, происходящее было слишком убедительным. Лема действительно трясло, и последовать совету «беги» было бы самым простым решением. Рвануться, высадив пальцы из суставов, с кровью выдрать из наручника кисть, бежать сквозь темноту, пока хватит сил, или пока не встретится противоположная стена… Лем жестко усмехнулся и нырнул в глубину собственного страха, открылся ему, позволил перехватить контроль над волей. Раньше не было повода проверить, умеет ли это тело уходить от боли также, как прежнее. Судя по еще более поплывшим ощущениям и словно бы далекому уже лязгу цепи – умеет, но не до конца. Полностью лишиться сознания не получилось, и это очень плохо. Лем попробовал нырнуть еще глубже.

– Ты дестабилизируешься целенаправленно? Чрезвычайно любопытная техника!

Ситуация не изменилась, но словно бы сместился фокус восприятия. Теперь холодный пол и рассаженное запястье в наручнике ощущались как сон, из которого не получается выбраться до конца, но понятно уже, что это – именно сон. Реальной были обволакивающая невесомость, мягкие фиксаторы и повязка на глазах, писк приборов и характерный стрекот Фиррентиса Примарис.

– Фиррентис… – произнес Лем на пробу. Голос был собственный, и вполне нормальный. – Давай, ты мне сейчас всё объяснишь, и тогда никто не пострадает?

– Уважаемый легионер Унус сообщил, что ты нуждаешься в экстренной психической стабилизации. Желательно – до того, как вскочишь и пойдешь общаться с командой. Судя по твоей энцефалограмме и гормональному статусу – он совершенно прав. А уважаемый капитан Зо Сахаал еще после прошлого раза поручил нам решить вопрос твоей безопасности при данных манипуляциях. В данном случае воздействие будет производиться на стороннее тело и восприниматься тобой посредством нейроинтерфейса. Вероятность необратимых повреждений – меньше процента, и только за счет собственных реакций организма на стресс.

– Так, четко я понял только, что тебе очень интересно и ты от восторга опять забыл низкий готик. Капитан будет нарезать кого-то, а я буду это «смотреть» от первого лица?

– Пределы и особенности восприятия ты уже должен был наблюдать. Предположение: именно опосредованно наблюдаемые обстоятельства привели к дестабилизации показателей сердечного ритма и нейро…

– Понял! А это тогда что? – Лем демонстративно напряг руку, но не смог шевельнуть ею.

– Сенсорная депривация для более полного восприятия опосредованных обстоятельств. И, – в механическом стрекоте отчетливо прозвучало ехидство, – фиксация для безопасного крепления диагностического оборудования! – еретех явно веселился, припоминая Лему прошлый отказ лечь в фиксаторы.

– Все развлекаются, как приятно это видеть! – приторно умилился Лем.

– Уважаемый капитан интересуется – раз уж ты всё равно вышел на прямой диалог – следует ли ему продолжать. Складывается ощущение, что он не до конца уверен в мнении уважаемого Унуса.

– Уну я сам сказал. Сейчас, минуту…

Со своим собственным мнением по поводу происходящего можно разобраться потом. Пока имеем: вменяемость в очередной раз съехала ниже уровня моря и есть гарантированный способ вернуть ее в норму. Не самый приятный, не факт, что единственный и именно сейчас необходимый способ, но он есть. И второе: есть капитан и Первый, которые уже начали это, и если сейчас выйти из игры, то угадать последствия будет трудно, и в первую очередь – неизвестно что и кому наговорил Митрих, пока Лем отсыпался… Возможно, Сахаал собирается оттянуться сверх обычного именно в качестве реакции на эпизод на планете. По крайней мере, убивать своего старпома капитан не намерен, и это более чем достаточная информация на данный момент.

– Да. Как мне вернуться к «опосредованному восприятию»?

– Перестань концентрироваться на диалоге со мной. Более сильные воздействия на посредника будут привлекать больше внимания, чем фоновые ощущения реального тела.

Полоса обжигающей боли поперек ребер.

– Тебе же обычно нужна не только боль, но и опасность? Страх? Угроза? – теперь голос был вполне узнаваемым, с явным оттенком насмешки. Сахаал тоже помнит прошлый раз и сегодня сполна рассчитался за «кровь для бога крови».

– Да, капитан. Это было очень… убедительно. Но в первую очередь мне надо было точно знать, что происходит.

– Разве могли быть варианты? – показалось, или легионер издевается? Что ему всё-таки сказал Митрих?

– Всегда есть место непредвиденным обстоятельствам, – новая волна боли, сначала два неглубоких надреза, а потом – огненный росчерк через спину и короткий момент трепыхания в воздухе, прежде чем полоса кожи лопнула и тело снова рухнуло на холодный пол, ломая в падении прикованную к стене руку. Лем втянул в лёгкие шершавый загустевший воздух и тихо закончил: – Мне важно было знать, что это именно ты, Зо.

Ощущение от «опосредованного воздействия» осталось странным, но с яркостью и остротой всё было в полном порядке, а восстановление после него заняло всего-то пару часов. Да и два часа набрались скорее от желания Лема немного побездельничать перед выходом на трудовую вахту, а Фиррентиса – подробно рассказать, какая изящная, утонченная, ювелирная работа была проделана для того, чтобы капитана и Лем могли развлекаться без тяжелых последствий. То есть, конечно, изначальная цель данной разработки была куда более практической, но от этого не менее сложной, а оптимизация имеющихся наработок под поставленную уважаемым Зо Сахаалом задачу… Фиррентисы трещали, перебивая друг друга, и можно было впускать этот стрекот в уши и не думать об актуальных проблемах. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Лем выдохнул и пошел разгребать всевозможные итоги и последствия илиманских событий. Однако выяснилось, что все легионеры уже снова на планете, так что можно еще некоторое время спокойно работать с захваченными информаторами, попутно принимая отчеты о жизни корабля в отсутствие всего начальства.

Через полсуток на «Черный Ветер» вернулись Сахаал с чернецами, старший помощник отчитался капитану о делах в его отсутствие и был отпущен работать дальше без всяких дополнительных вопросов. Лем связался с Унусом.

Первый принял его в своих покоях, махнул перчаткой, приглашая угощаться традиционным амасеком, а потом легионер и человек хором начали:

– Так что… – и так же хором хмыкнули.

– Так что у тебя случилось с Митрихом?

Лем отчитался об эпизоде подробно, практически дословно, при этом сам еще раз охренев от собственного выступления. При трезвой голове и рабочем настрое история выглядела совсем дико.

– Ты знаешь толк в развлечениях! – саркастически покивал Унус.

– Я так понимаю, Митрих был более скуп на подробности?

– Митрих молчит.

Лем поднял брови. Унус качнул в руке бокал и усмехнулся.

– И теперь, выслушав полную версию, я полагаю, что ты его попросту убедил.

– В его неправоте? – усомнился Лем.

– В том, кого из вас поддержит Зо. Я так думаю, Митриху в голову не пришло, что ты бредишь. Раз ты позволил себе настолько наглое поведение – значит более чем уверен в мнении капитана. К тому же Митрих достаточно обучаем, на твой любимый трюк «сходи пожаловаться на Лема и сам подставься под Сахаалово недовольство» он уже давно не ведется. Я спросил его еще на планете, потом еще раз спрашивал здесь. По его словам выходит, что вы просто в очередной раз не сошлись во мнениях и ты со своим попустительством проиграешь нам всю войну… короче, как обычно. Он в бешенстве, но поговорить об этом не хочет.

– Меня пока не казнят, это плюс. Но Митрих в бешенстве – это минус.

– Ты хорошо поработал над этим, – Унус вдруг совершенно невоспитанно прыснул в перчатку. – Вот я все думаю, как же нам всем повезло, что в губернаторском дворце мы не повредили никого лишнего!

Лем виновато улыбнулся в ответ, и замер над своим бокалом. Ун не испытывает праведного гнева и братской солидарности с оскорбленным легионером, и это очень хорошая новость. Дает шанс разойтись малой кровью.

– Чтимый Унус, – человек заговорил подчеркнуто официально. – У меня возникли проблемы с одним из славных легионеров, и я прошу тебя вмешаться.

– И как ты себе это представляешь? – вскинул бровь Первый.

– В лицах. Сцена первая: я пришел к тебе и сообщил, что на планете поимел конфликт с чтимым легионером Митрихом, во время которого позволил себе недопустимые высказывания. Потому что был под воздействием усталости и веществ, позволяющих с ней бороться; люди, как известно, вообще слабы. Сейчас, находясь в здравом уме, я полностью осознаю, что вне зависимости от сути конфликта, я был крайне неправ по форме и наверняка вызвал справедливый гнев грозного воина. И вот пришел к тебе – старшему из легионеров после Сахаала, – за советом и наставлением. Например, помогут ли извинения как-то смягчить ситуацию, допустимо ли предложить виру за оскорбление, и так далее. Сцена вторая: ты, справедливо полагая, что Митрих в гневе страшен, и радея при этом за капитанское имущество в моём лице, выступаешь посредником, согласуя условия формального примирения.

– Ты правда намерен извиняться?

– Я правда намерен узнать твое мнение по этому вопросу и с благодарностью принять советы. Мне нужно, чтобы Митрих не активнее чем раньше старался угробить меня и моих людей, не ударился в саботаж и вредительство, и так далее. Чтобы не заимел на меня зуб сверх прежнего. Но полностью признать вину и самоотдаться ему на расправу – не вариант, поскольку он может решить, что это дает ему право снова лезть в дела корабля, где не надо.

Первый кивнул и продолжил вместо Лема:

– А мне известно достаточно чтобы предположить, что если конфликт начнет разбирать капитан, то у нас разом станет меньше и на одного сержанта – легионера, и на одного старпома. Это меня не устраивает, и то, что ты сам готов выступить извиняющейся стороной, лично я трактую, как проявление благоразумия, а не слабости. Да, это рабочий план. Если только, – Унус испытующе взглянул на собеседника, – ты не намерен и в самом деле сходить к Сахаалу и избавится от Митриха навсегда.

– Из-за одного оторванного пальца у безымянного «трофея»? – рассмеялся Лем. – Боюсь, даже моей убедительности не хватит, чтобы добиться казни легионера по такому поводу! А если хватит – Зо мне этого никогда не простит, тем более – собрата по Легиону. И митрихов взвод меня точно прикопает прямо под ближайшую переборку. Или просто взбунтуется. Нет, чтимый Унус, я уже полностью трезв и вменяем.

– Что не может не радовать. Сделаю, как только они вернутся с планеты.

Повелители Ночи вернулись на корабль через четверть суток. Этого времени Лему хватило, чтобы еще раз десять проконсультироваться с Унусом по поводу формулировок покаянной речи и выбора искупительного дара.

– Когда Зо Сахаал наплодит себе неофитов, я его надоумлю сделать тебя наставником по этикету! – утомленно пригрозил Первый. – Чтобы каждый чих был выверен с дальномером и ауспексом.

– Их планируется учить этикету? – приятно удивился Лем. Он успел краем глаза посмотреть на притащенное с Илимана стадо оборванцев, и уже заранее боялся дожить до их полной инициации.

– Разумеется. У Митриха с этикетом наверняка тоже всё нормально, – «обнадежил» Унус. – Так вот, по поводу поклона…

Как и предполагалось, Митрих отнесся к предложению мира с большим энтузиазмом. Видимо, и сам нервно ждал, что и кому скажет человек, и на кого в итоге обратится гнев капитана. Лем выразил своё сожаление, аккуратно сохранив баланс между пунктами «недопустимые слова» и «сколь бы веская причина их ни вызвала…». К извинениям прилагался старший мастер-техник из оружейной губернатора, равно опытный и в уходе за оружием и в искусстве гравировки по металлу и керамиту, а к мастеру – большой набор необходимых ему в работе инструментов и материалов. Кажется, Митрих уловил намек на ценность новых рабов и их пальцев, но подарок был действительно хорош. Унус засвидетельствовал, что легионер Митрих из Повелителей Ночи принял извинения смертного Лема, не имеет к нему претензий и не таит гнева.

Инцидент был исчерпан.

Оставались только незначительные последствия, мелкий ментальный мусор в усталом разуме:

Уверенность, что любой солдат понял бы приказ о неприкосновенности пленных именно буквально, но Легионеры, разумеется, выше этого.

Память о непроглядной тьме и цепи на правой руке, о том моменте, когда еще было неизвестно, что это такая дружеская помощь от Унуса и Зо, а гнев Митриха представлялся очень хорошо.

Ожидание приговора, ожидание, что скажет сам Первый, не встанет ли на сторону брата по Легиону, страшно оскорбленного смертным.

Синяки на внутренней стороне предплечий и в основании шеи – след многочисленных поспешных инъекций. Забрать то, что нужно лично ему, Лем мог бы за первые полсуток, а остальную работу надо было сбросить на подчиненных, и Варп бы с ними, с потерями в продуктивности трофейных команд, случайными жертвами среди инженеров, загубленными архивами.

Снисходительное удовлетворение на лице принимающего извинения Митриха.

Всё это были мелочи.

Абсолютные. Незначащие. Мелочи.

Комментарий к Глава 10.

Если вдруг кто пропустил: как выглядел город вне сфер деятельности Лема можно почитать в фике “Крыса на бойне” https://ficbook.net/readfic/5089248

========== Глава 11. ==========

Наливай, помянем волю…

После состоявшегося «примирения» Лем вернулся в свой кабинет, и некоторое время сидел неподвижно, откинувшись в кресле и закрыв глаза. И старательно испытывал чувство безграничной благодарности к Унусу, мудрому, всё правильно понимающему, помогшему разрешить конфликт оптимальным образом. Так старательно чувствовал благодарность, что все мышцы лица обмякли сонной маской, дабы не играть желваками и не складываться в гримасу ярости. Чтимый легионер Унус все сделал правильно, чтимый легионер Унус был бесконечно добр к влипшему по собственной глупости смертному. И разумеется, у чтимого легионера Унуса не было никаких причин для того, чтобы, выслушав историю конфликта, просто сказать «я разберусь», а потом пойти и приватно, по-братски, выбить Митриху пару зубов с наказом больше не херить полученные указания и не тешить свои легионерские замашки во вред хорошо продуманной дипломатической многоходовке. Ра-зу-ме-ет-ся, такое даже в голову никому не приходило. Унус устроил и заверил примирение, проконсультировал Лема насчет правильных поклонов и подарков, и это намного, намного больше, чем смел бы ожидать любой другой смертный. Чтимый легионер Унус бесконечно добр и бесконечно щедр! …и похоже, чтимые легионеры окончательно встали своему ничтожному слуге поперек горла. Что ж ты делаешь со мной, маленький брат…

Лем искренне удивлялся остроте собственной эмоциональной реакции и гасил ее без особых потерь, но отрицать сам факт её существования было бы глупо. Тем более что эта болезненная реакция оказалась отнюдь не уникальной, вспыхивая теперь с навязчивой регулярностью. Словно бы легионеры покрылись невидимыми шипами: подойдешь близко – обязательно напорешься. А вероятнее – легионеры ничуть не изменились, а вот у одного смертного некстати размяк панцирь.

Это был и так непростой разговор:

– Твой бывший адмирал чего хочет-то?

– Собрать свою семью и обеспечить им достойные условия жизни.

– Не многовато возни с одним человеком?

– Фиррентисы ещё не разобрались с их кораблями, капитан. Флот Трогг уже ищет нас, а мы не представляем даже их возможностей тактического маневрирования, не говоря уж об остальном. Старик знает о боевом применении этих кораблей всё, он настоящая легенда военного флота, я проверял. И я не сомневаюсь в твоём умении получать информацию, но лояльный военный консультант на мостике – не тоже самое, что покорно отвечающий на заданные вопросы полутруп в камере. Адмирал Дамитенрий не просит многого, только собрать то, что осталось от его семьи. Позволь ему это, и он будет принадлежать тебе целиком и полностью!

– А ничего, что на этом корабле мне и так все принадлежат целиком и полностью? – раздраженно поинтересовался Сахаал.

– Ты безусловно прав, капитан, – кажется, голос прозвучал чуточку не так, и в глазах, вероятно промелькнуло недопустимое. Сахаал настороженно дернул головой, но Лем уже полностью взял себя в руки и продолжал увещевающее: – Разумеется, на этом корабле тебе принадлежит всё и все без исключения. Но есть такие области службы, в которых человек может быть эффективен только добровольно. И тогда щедрость вместо жестокости окупается сторицей. Как твой советник, я советую в данной конкретной ситуации именно это: удовлетворить просьбу адмирала Дамитенрия, и взять его добровольную верность вместо вынужденной покорности.

Капитан всё еще смотрел слишком внимательно, так что Лем предпочел согласиться на неидеальные, но вполне приличные условия и уйти доносить до экс-адмирала добрую весть. Добровольно делать свою эффективную работу. Вынужденная покорность была бы намного хуже, правда же? Радуйся, что персонально к тебе капитан более милостив, чем к прочим своим вещам.

Радоваться упорно не получалось.

Разве что действительно порадоваться, что в Большую Игру легионеры лезут крайне редко и вред от их вмешательства, как правило, поправим. Например, обсуждаемый флотоводец Царства Трогг был в той самой группе военнопленных, и успел совершенно верно отметить родовое сходство между увиденным мельком капитаном Зо Сахаалом и приставленным к пленникам бронированным маньяком. В результате продвигать персону чтимого Сахаала как потенциального сюзерена и командира оказалось весьма непросто. Ну так советник Лем на то и нужен, чтобы превозмочь последствия какой угодно легионерской придури и заключать нужные союзы в любых обстоятельствах или вопреки оным. Ссыльный адмирал согласился сотрудничать и обеспечил хаоситам полную информацию о ТТХ вражеских кораблей и о базовых принципах стратегии и тактики противника. Прямое противостояние в космосе сразу же перестало выглядеть безнадежным, а космический бой – это трофейные корабли и реальная перспектива расширения флота.

Или вот амбициозная супруга губернатора, тоже, по сути, сосланная – замуж в захолустье прямо из Цесарского дворца – и унесшая в ссылку все обширные познания о дворцовом закулисье. За нее Митриху в пору выписать благодарность, поскольку сия дама сочла противостояние маленького белого человека табуну тёмных керамитовых чудовищ чрезвычайно романтичным зрелищем и теперь активно примеряла на себя роль верной боевой подруги бесстрашного героя, а также трагической мстительницы: ведь очевидно, что если бы не равнодушие Владыки, бросившего Илиман на произвол ужасных хаоситских тварей, то белый герой даме и не потребовался бы.

Даже с этими двумя можно было многого добиться на незнакомом Троггском поле. А были еще секретари губернатора, сестра невесты Четвёртого Наследного Принца Трогг, хранитель архивов, и еще десятки потерявших всё людей, которым легко было объяснить, что Царство Трогг не защитило, бросило Илиман на растерзание врагам. Добрый Лем давал людям новую надежду, а Владыка Трогг должен был дорого заплатить за свое равнодушие к бедам подданных. Этого было достаточно, чтобы чужое поле стало знакомым до последней пяди, ведь у доверенного советника Лема появились десятки собственных надежных советников. Прийти в чужую империю с потрепанным маленьким флотом и влезть в высокую политику? Это будет чудесная Игра!

А пока Лем скрупулезно собирал ресурсы для будущих ставок и ходов. Торопился и торопил других, но всё же на мире осталось еще масса полезного, когда колдуны сообщили, что пришло время перемен. Пора начинать последнюю часть операции на Илимане, снова полностью посвященную Хаосу.

За то время, пока работали трофейные команды, Сахаал успел еще несколько раз побывать в Варпе и многократно обсудить свои путешествия с Ар-Хаором. Планы на ритуал день ото дня становились всё грандиознее: потому что новорожденному демону надо больше пищи; потому что впереди большой бой и следует запасти тайные силы для него, потому что сущности из Моря Душ очень хотят этот мир и готовы в свой черед заключать сделку, потому что… Лем дал команду максимально усилить защиту Заповедника и некоторых других помещений корабля. Даже не вникая в подробности, он видел, что грядет мощный всплеск демоническое активности, и хорошо, если только на планете, а то с капитана станется притащить все последствия на корабль. В стратегически важных точках спешно наносились сдерживающие руны, а Фиррентисы отдали все свои малые генераторы поля Геллера, чтобы в случае неожиданностей у корабля был запасной шанс сохранить в рабочем состоянии хотя бы рубку.

При ритуале, в котором окончательно будет рожден демон Зо Сахаал, должны были присутствовать все пятеро чернецов, чтобы Первый не упустил момент, не потерял и доли секунды, если придется активировать оковы демона. Перед отправкой на планету Унус по собственной инициативе зашел к Лему, чтобы еще раз подтвердить, что всё понимает и будет настороже. И остальные четверо тоже всё понимают, Сахаалу ни в каком случае не дадут приблизится к хранителю его оков.

– Ритуальная комната будет готова, – со своей стороны отчитался Лем. – Держи меня в курсе.

Унус кивнул. Этот вариант, среди прочих, обговаривали с Фиррентисами за спиной у капитана. Вероятность успешного изгнания демона, при котором Зо Сахаал не погибнет и сохранит рассудок – десятые доли процента, и предлагать такое капитану никто не стал. Но если сейчас ритуал выйдет из-под контроля, терять будет уже нечего, только постараться как можно быстрее доставить одержимое тело на орбиту. Ритуальная комната будет готова.

Вниз отправились все, кто хотел быть среди соавторов величайшей гекатомбы. Лем в очередной раз подумал, что вот настал отличный момент запустить маршевые и покинуть Сахаала навсегда, благо в данный момент «Черный Ветер» просто идеально очищен от всякого кровожадного сброда. Остались только самые мирные, самые вменяемые – мечта, а не команда!

Вместо этого Лем отправился наслаждаться передышкой. Изо всех сил наслаждаться. Под руку снова – который раз уже – подвернулась Кларисса, упорно намеренная перейти из любимых горничных в штатные наложницы. Вариант был не хуже прочих, так что Лем вызвал Тиамат и Адриана и устроил девочке вдумчивый мастер-класс, с демонстрацией базовых техник и системы взаимоотношений в своей койке вообще. Выбор занятия был верен со всех сторон: Кларисса оказалась действительно талантливой одалиской с серьёзными шансами вырасти в роскошную любовницу. А Тиамат и Адриан, выступающие дуэтом, способны надежно вытеснить из чьей угодно головы лишние мысли – мысли о том, как над планетой под брюхом корабля вихрится бушующий Варп, и у одного из самых мощных вихрей – лицо чтимого легионера Зо Сахаала. И как в сердцевине вихря корчится и необратимо гибнет истинная суть этого самого легионера, пожираемая демонической тварью. Тиамат и Адриан – панацея от всего мира, особенно если в подходящий момент знойно прошептать в ухо старшей наложнице:

– Прекраснейшая, у тебя будет особое задание. Проследи, пожалуйста, чтобы я потом тут у вас и отрубился, а не слинял в рубку или к обзорным экранам.

И прекраснейшая, сладчайшая, мудрая Тиамат понимающе кивнула и на секунду покровительственно прижала к своей ключице усталую голову Мастера. А потом вела, дирижировала двумя юными помощниками, сплетала мелодию прикосновений. И никуда Лем, естественно, не делся. Так и уснул в уютном клубке тел, в объятиях трех пар рук.

А хорошо выспавшийся человек становится максимально разумным и деятельным, особенно если его по пробуждении приветствуют отчетом с планеты, с краткой строчкой «Всё происходит в рамках положительного сценария» от досточтимого Унуса. Прямо с утра по корабельному времени Лем собрал большой совет из троих старших офицеров «Черного Ветра», пленного троггского адмирала, консультанта от Скитальцев, тзичитской пророчицы, псайкера, колдуна-неделимца и пары незанятых Фиррентисов. И начал пинками загонять рассуждения этого стада в единое русло.

– Так получилось, что ни у кого из нас, господа, нет полного представления о наших возможностях и возможностях противника. Сейчас мы попытаемся это представление составить, дополняя сведения друг друга. И затем найдем оптимальное решение для стоящей перед нами непростой задачи: одержать убедительную и не слишком самоубийственную победу над заведомо превосходящими силами.

На эти совещания ушло несколько полных дней – с необходимыми перерывами на сон, еду, и отдых совещающихся друг от друга. В этих перерывах Лем успел раздать указания о дополнительной защите еще нескольких вместительных жилых трюмов и склепать эвакуационный план, чтобы в случае реальной активации Демонического Алькова сохранить максимум команды и не подорвать при этом работоспособность корабля. В перерывах между перерывами – вдумчиво поговорил с Клариссой о ее карьерных перспективах, и пригрел отпущенных в отгул бывших «своих» мальчишек из сахаалова кадетского блока. Кому-то вправил мозги, кому-то наоборот – вывихнул напрочь, кому-то просто улыбнулся. Коль уж угон крейсера опять отменяется, приходилось думать о будущем. Лем бдительно держал руку на пульсе кадетского блока, при всякой возможности подправляя вектора воспитания будущих легионеров. А то с Зо станется вырастить себе полноценных Повелителей Ночи, и тогда этот корабль останется только взорвать!