Текст книги "Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Кажется, белоголовый всерьез верил в правильность этого названия, всерьез полагал, будто его ярко освещенные комнаты стали недоступны для Облаченных во Тьму. Следовало, не нарушая, конечно, воли брата Сахаала, указать человеку на его ошибку.

Лем проснулся от ледяного прикосновения к щеке.

На его подушке лежал нож. Просто небольшой нож, какие подают к столу в офицерских трапезных. Просто лежал, обращенный лезвием к человеку. Лем сел, поджав по-турецки ноги, и медленно провел ладонями по лицу. Наблюдатели есть всегда, пусть трактуют, как хотят, а наползающую улыбку надо стереть максимально незаметно. Митрих вернулся на корабль, Игра продолжается!

Затем он строго прислушался к себе и улыбнулся снова – уже совсем незаметно, уголками губ. Игра продолжается, но это не вызывает такой уж бешеной эйфории, всего лишь слегка тонизирует. Ситуация в голове вполне контролируемая, это главное.

Для очистки совести Лем проверил записи с регистраторов в собственных комнатах. Могло же быть, что кто-то из своих немного повредился рассудком, в конце концов, мы всё еще в Вортексе. Но пиктеры либо запечатлели мгновенно промелькнувшую и очень размытую тень, либо в интересующее время у них случился кратковременный технический сбой. Можно бы напрячь Фиррентисов, наверняка какие-то следы по кораблю они найдут, но тогда велика вероятность, что информация дойдёт до капитана. А зачем? Митрих был чрезвычайно любезен, оставив нож на подушке, а не в ком-нибудь из живущих здесь детей, не стоит отвечать ему черной неблагодарностью. Но и оставлять его подарок без ответного внимания тоже нельзя, иначе легионер может решить, что преподнес его недостаточно эффектно, и в следующий раз украсить клинок трупом, хорошо, если чьим-нибудь незнакомым.

…Всё-таки прущее изнутри веселье было неправильным, но в достаточной мере сдержанным, чтобы не бить пока тревогу.

Опрашивать дежурных Лем тоже не стал. Митрих опять-таки был очень любезен, оставив свой подарок непосредственно в лемовых приватных покоях. Вколоти он нож в стену общего коридора – и убедить людей, что в заповеднике по-прежнему безопасно, оказалось бы той еще задачей. А так мир в белых комнатах не нарушен, все улыбчивы и спокойны, как всегда. Определенно, нужно должным образом выразить сержанту самую искреннюю благодарность!

Вертя ножик в руках, Лем завернул к Тасвию, в чьём ведении находилась местная маленькая оружейная, и туда же вызвал своего техника.

– Мне нужно подобрать ножны вот к этому, и возможно, их придется доработать. Самые красивые ножны, которые можно сообразить в течении часа, причем максимально подчеркивающие само оружие. И потом – идеальные ножны, уже изготовленные под размер и без спешки, – он улыбнулся технику понимающе и с явным оттенком извинения: знаю, насколько это нелепое задание, но так надо.

Ножны он закрепил на груди чуть ниже аксельбанта – не как оружие, а как амулет или значимый символ. Оставалось только вовремя попасться на глаза нужным зрителям.

– Странная вещь, – Сахаал пренебрежительно поднял бровь, указывая взглядом на нож.

– Это подарок, чтимый капитан, – Лем добавил в голос толику многозначительного веселья.

– Небогатый подарок, – бровь приподнялась еще сильнее, теперь обозначая вопрос. – И прицепил ты его странно.

– Дорог не подарок, а внимание дарителя. И я хочу показать в ответ, как близко к сердцу я принял этот дар, – Лем коснулся пальцами рукояти, расположенной как раз на уровне сердца, подчеркнув игру слов.

Сахаал пожал плечами, признавая право человека с загадочным видом таскать на себе всякий мусор. Лем коротко поклонился и покинул рубку. На Митриха, неподвижно застывшего за плечом капитана, он так ни разу и не взглянул.

Устроенная человеком демонстрация была возмутительно непонятной, и мириться с этим Митрих не собирался. Выждав достаточно времени, чтобы его уход нельзя было связать с уходом белоголового, он настиг того в одном из переходов и жестом приказал остановиться. Лем поприветствовал его безукоризненно-формальным поклоном.

– Теперь и я хочу спросить, что это? – указывать на объект интереса Повелитель Ночи счел излишним.

– Это можно назвать амулетом, оберегающим от ошибок, досточтимый Митрих. Я получил предупреждение, в должной мере оценил его и обещаю не забывать о нём ни на минуту.

Ответ прозвучал ровно и вежливо, таким тоном высокому гостю корабля разъясняют значение ранговых нашивок на офицерской форме. И последовавшее за ним молчание было таким же ровным и вежливым: человек ответил на вопрос и ожидает продолжения беседы или позволения удалится. И что с этим молчанием делать, Митрих совершенно не понимал. Вроде бы надо почувствовать удовлетворение: белоголовый сказал именно то, что должен сказать хороший раб в ответ на такой «подарок». Именно то, но не так же, Варп его поглоти!

– Ты считаешь себя бессмертным, человек? – в этом вопросе не было угрозы, только огромное недоумение.

– Нет, чтимый легионер. Но я считаю, что от моей смерти будет больше вреда, чем пользы – и для тебя, и для дел капитана Сахаала. И что в моих действиях нет такой вины, которая перевесила бы вред от моей смерти.

– Пока нет, человек. Но остерегайся дать мне повод!

– Предупреждение, – терпеливо повторил Лем и снова положил ладонь на рукоятку ножа. – У самого сердца. Он всегда будет со мной, я не забуду.

Его тон по-прежнему казался Митриху неправильным. Но правильными были сказанные слова, и легионер предпочел поверить им, отметя всё остальное.

– Надеюсь, что так!

Повелитель Ночи отступил во тьму. Выждав несколько секунд, Лем коротко поклонился пустоте, развернулся и пошел прочь, навстречу нарастающему гулу подъемника. Даже оставив легионера за спиной, он не позволил себе дрогнуть губами и только чуть ниже опустил веки: Повелители Ночи слишком хорошо видят в темноте, не хотелось бы всё испортить в последний момент.

Догадайся, чтимый легионер, от чьих ошибок меня охранит этот амулет? Кто будет спотыкаться о него взглядом, и, возможно, лишний раз задумается вместо того, чтобы сделать глупость?

Что «амулет» будет значить для него самого, Лем решил серьезно обдумать позже. Но прямо сейчас запретил себе – жёстко, категорически, даже в мыслях – называть этот нож «трофеем». Слишком опасная шутка, братишка! Игра прекрасна, но только до определенной границы, и именно сейчас есть возможность остановить её эскалацию. Не Митриха остановить, в первую очередь, а себя самого, пока есть силы и готовность. Лем одобрительно кивнул себе, и, не удержавшись, сразу же болезненно передернул плечами. Все-таки человек – существо очень телесное, а «коррекция поведения по методу Повелителей Ночи» – сильное, надолго запоминающееся переживание.

========== Глава 6. ==========

То ли выплыли мы, то ли

Захлебнулись навсегда.

Начатый ритуал Отверзания Врат прошел волной нестабильности, покрывая реальность тревожной рябью и взвихряя настоящую бурю в Имматериуме. Все корабли активировали поля Геллера, ибо слабая ткань реального пространства грозила неуправляемо лопнуть в любой момент.

Разрыв пролёг точно там, где было обещано, и «Грешница», лишь чуть скорректировав курс, отправилась навстречу неведомому пространству за чертой штормов. Ее проход оказался быстрым и точным, а «Иероним» уже успел совершить предварительный маневр, так что решено было отправить в этот портал и его тоже. Края рукотворной бездны начали подрагивать, когда нос корабля уже скрылся в небытии. Оставалось лишь надеяться и ждать прозрения колдунов, чтобы узнать, в целости ли корабль вышел с той стороны портала.

Всё время прохождения передового отряда сквозь Врата капитан Зо Сахаал провел на мостике, неотрывно глядя на обзорные экраны. Движение гигантских кораблей из тьмы космоса вокруг во тьму еще более непроницаемую необъяснимым образом приковало его внимание, словно далекий призыв на древнем наречии, ясный не словами, а самым своим звучанием. Лишь когда края портала сошлись, породив новую волну искажений, Сахаал обрел свободу разума.

Размышляя над этим избыточным интересом, Повелитель Ночи пришел к выводу, что причина его вполне объяснима. Всего лишь естественное желание быть там, на первом из кораблей, входящих в неведомое доселе пространство, дабы возглавить вторжение Легиона и принять первый бой. Это стремление было ясным и достойным, а потому Сахаал не стал более тревожиться.

Прорицатели с «Ищущего» сообщили, подтверждая видения друг друга, что оба ушедших в портал корабля не повреждены и находятся в безопасности. Выдержав необходимую, дабы немного утихомирился вскипевший Имматериум, паузу, плененный колдун начал второй ритуал – для «Сияния Истины» и «Круззы».

На этот раз Сахаал оставался в своей каюте и не запрашивал трансляцию с обзорных экранов. Однако же требовательный призыв снова звучал на кромке разума. Усилием воли легионер погрузился в медитацию и отринул навязчивые мысли.

Этот портал был открыт не настолько точно, а тяжелая боевая баржа совершала маневр медленно. Когда переход «Сияния Истины» был успешно завершен, Врата уже смыкались, и Трайк То предпочел не рисковать.

Пришлось выждать более суток, прежде чем колдун восстановил силы, а Варп достаточно успокоился. Третьи врата были открыты для «Круззы» и «Гонителя», и, при первой же дрожи реальности под напором заклинания, Сахаал поспешил уединиться для медитации. Однако же призыв, уверенно твердящий, что не следует великому воину оставаться там, откуда уходят в неведомое его последователи, был как никогда раньше силен и внятен. Зо Сахаал не мог отрицать справедливость этого упрёка и правильность призыва. Облаченный во тьму, с активированными когтями, Повелитель Ночи сделал шаг навстречу зову.

***

«Крузза» изящно скользнула в портал, но вслед за этим пространство вздыбилось и Врата разлетелись рваными ошметками. На «Ищущем» поднялась тревога, «Гонитель» отчитался, что аномалия не задела его, а «Черный Ветер» отделался стандартным «без повреждений».

Выброс Варпа был зафиксирован на верхних жилых палубах, не точнее. Этого было достаточно для быстрой переклички среди ключевых лиц корабля, а тот факт, что её инициатором был Лем, а не сам капитан, уже вызвал неприятные подозрения.

– Лем, ты здесь пока не нужен, – Унус был проницателен, как всегда.

– Меня там еще и нет. Всплеск Варпа улёгся, а пока я дойду, вы успеете всё проверить.

– В галерею войдешь, когда я разрешу.

– Да, досточтимый легионер.

Предосторожности оказались напрасными, однако пятерка чернецов так и оставалась в каюте капитана, пока Лем, в свою очередь, осматривал искореженное выбросом Варпа помещение. Колдуны «Черного Ветра» не смогли сказать ничего определенного, так что, посоветовавшись, Лем и Унус решились призвать на помощь Ар-Хаора. Тот внял просьбе сразу же и несколько часов медитировал в искаженной комнате, прежде чем огласить своё мнение.

– Путь в Океан Душ открыл сам брат Зо Сахаал. Не артефакт. Не ритуал. Только его собственная воля. Реальность разорвана с такой силой, что волна прошла сквозь материю и разрушила портал, установленный весьма сильным колдуном.

– И что это должно значить? – не слишком любезно поинтересовался Трэс.

– Тебе виднее. Не я был с братом Сахаалом день за днем и час за часом. Я только читаю следы.

– Грозный Ар-Хаор, молю тебя не счесть оскорблением слова, порожденные тревогой воина, чей возлюбленный брат и вождь лишь недавно исчез, исказив реальность. Среди нас нет сведущих в таинствах Эфира, и лишь на твои познания мы можем рассчитывать. Известно, что твой взор проникает сквозь сбывшееся и вероятное, что тебе ведомо прошлое и будущее. И даже если у тебя нет основания для уверенности, расскажи нам хотя бы о своих предположениях! – Лем покорнейше склонился, параллельно отправив вызов Унусу. Только вызов; произносить что либо, даже в теоретически неслышимый для окружающих встроенный модулятор, он не рискнул. И так понятно, что смертный, говорящий «мы» за полувзвод легионеров – это серьезный повод для косого взгляда, будь он хоть трижды чей угодно советник.

– Прими мои извинения за несдержанность моего брата. Ситуация слишком напряженная для нас, – включился Унус, и Лем внутренне выдохнул.

Трэс буркнул что-то, условно похожее на извинения, и в компании Второго и Пятого покинул галерею. Кватуор остался, и остался, отступив еще дальше за спину Унуса, Лем.

– Я понимаю тревогу несведущих, однако повод для опасений слишком сомнителен, – колдун заговорил не раньше, чем раздражавший его воин исчез во тьме. – Славный Зо Сахаал не подвергся нападению из Варпа, он ушел туда сам, своей волей открыв себе путь. И, поскольку ранее брат Зо Сахаал не обладал подобными умениями, а давнее внимание Тёмных Богов к нему очевидно, я предположу, что он всё же принял то благоволение, коего так долго сторонился.

– В смысле, уход Варп – это Благословение Тёмных богов?

Шлем Ар-Хаора качнулся, обозначив изумление от такой непонятливости.

– Есть высшее избранничество, коего достигают единицы! Это всего лишь предположение, о котором просил ваш приближенный человек. Но всем нам известно, что сущностям Варпа трудно удерживать себя в реальном пространстве, а следы ухода такой сущности в Эфир легко опознаваемы для меня.

– Сущность варпа? Демон? – Кватуор едва сдерживался, чтобы, по примеру Трэса, не огрызнуться на велеречивого колдуна.

– Если тебе так угодно, боевой брат. Мне известно, что вы с антипатией относитесь к демоническим сущностям. Портал в этой каюте открыл Зо Сахаал, мне слишком хорошо знаком его ментальный образ, чтобы я мог ошибиться. Но способ, которым он воспользовался, доступен только созданиям Варпа.

Повисла неприятная пауза. Чернецы замерли в безмолвии, но Лем мог сказать со всей определенностью, что оба они с трудом сдерживают гнев. Тзинчиту хорошо говорить о «высшем избранничестве», но сам Сахаал назвал бы это куда менее красивым словом.

– Твоя мудрость не имеет равных, о всеведущий!

На этот раз пиликать вызовом не пришлось, Унус опомнился стразу:

– Мы благодарим тебя, славный Ар-Хаор. Теперь мы знаем, с чем столкнулись. Скажи, можно ли ожидать, что наш брат Зо Сахаал вернется так же, как ушел?

– Если он того пожелает и если не найдется достаточно могущественных сил, желающих его остановить, – колдун развел руками, подчеркивая, что судить о мотивах и желаниях демонов он всё-таки не может. – И время в Имматериуме течет иначе, а брат Сахаал может не придать значения этой разнице.

Ар-Хаор помолчал несколько секунд, прежде чем продолжить – уже с явной осторожностью:

– Могучий Унус, произошедшие изменяет планы «Черного ветра»? Я полагаю с большой уверенностью, что точка, в которую вернется славный Зо Сахаал, – «ЕСЛИ вернется» повисло в воздухе, не произнесенное. – Привязана к кораблю, а не координатам реального пространства. Желаешь ли ты отложить Отверзание Врат?

Ну, хоть это хорошая новость: глава колдунов признал Унуса если не преемником, то наместником Сахаала на время его отсутствия. Или сделал вид, что признал. Лем был слишком мало знаком с капитаном «Ищущего», чтобы быть уверенным.

– Я обдумаю это. Ритуалист всё еще нуждается в отдыхе? Свяжись со мной, когда он снова будет готов, и тогда я приму окончательное решение.

***

В общем зале блока Чернецов собрались шестеро. Лем появился последним: принес результаты совместных размышлений Фиррентисов и колдунов по поводу сказанного Ар-Хаором.

– Если мы остаёмся на месте, это гарантированно не помешает возвращению капитана. Если переместимся – помешает с очень неопределенной вероятностью, Квартус говорит – от тысячных долей до двадцати процентов, и точнее он определить не может. А появление флота Ковенанта Х – тридцать пять процентов в течении ближайших трех суток, стопроцентно – в течении двух декад.

– Сахаалу не понравится, если к его появлению мы потеряем флагман, – криво усмехнулся Первый. – А мы потеряем, если дождемся Ковенанта.

– А будет ли важно его мнение, когда он вернется? – поинтересовался Кватуор. Непреклонно выдержал разом вспыхнувшие яростью взгляды Трэса и Квинквэ, сам насмешливо оглядел Унуса и Дуо. С сомнением покосился на Лема, явственно прикидывая, не отправить ли его прочь, но решил просто не обращать внимания. – Под предводительством нашего брата Зо Сахаала мы совсем недавно совершили безусловно достойное деяние на «Власти Ужаса». Я не позволю обратить «Черный Ветер» в подобное же логово, не позволю грязной твари Хаоса называться славным именем. Поступить иначе было бы предательством.

– Мы не знаем, насколько измененным…– начал Дуо, но Кватуор резко оборвал его:

– Знаем. Если верим словам колдуна Ар-Хаора, то знаем. Демон не может быть «насколько», он просто варпов демон.

– Мутант Хаоса тебя устраивал? – тихо поинтересовался Унус.

– Если бы ЕГО устраивал мутант Хаоса, нас бы не было. Не оскверняй его память утверждением, будто он сам считал это нормальным!

– До памяти еще не дошло! – попытался осадить Четвертого Дуо.

– Очнись! Услышь, что я говорю! Если Зо – демон, то нам осталась только память!

Пятый взревел и бросился, но Унус был наготове, а через секунду к нему присоединился Дуо. Трэс в свалке участия не принял, так и остался неподвижно стоять, глядя перед собой. Похоже, слова Четвертого потрясли его.

– Кхорнит, – сказал Кватуор. То ли прокомментировал поведение Пятого, то ли выругался.

– Не можешь разговаривать – выметайся! – рявкнул Унус, и Квинквэ, как ни странно, внял. Первый развернулся к Кватуору. – А тебя, брат, мы выслушали и поняли. Теперь скажут другие, и ты тоже выслушаешь и постараешься понять.

Четвертый издевательски подался вперед и вытянул шею, изображая напряженнейшее внимание.

– Так, – Унус осознал, что высказываться следующим предстоит ему. – Я считаю, что Варп и всё с ним связанное – непредсказуемые дебри. Пока мы заем точно только волю капитана, НАШЕГО капитана, до того, как с ним случилось мы не знаем, что. И я не вижу причин нарушать её. Мы покидаем Вопящий Вихрь и проводим разведку того пространства, в котором окажемся. И ждём возвращения Зо. Пока этого плана лично мне достаточно, прозрение будущего – не моя специальность. Дуо?

– Принимается. Но чтобы не поднимать тему снова: я согласен с тем, что оставлять Зо во власти демона – это предательство. В том, что он запятнан влиянием Хаоса, нет ничего нового, братья. Но у него есть цель, есть дело, которое он начал давно, МЫ начали давно. Если капитан вернется и скажет, что цели изменились и… в общем, если станет понятно, что командует теперь демон, а не наследник Короны Нокс, наш долг – уничтожить демона, забрать Корону и продолжить дело Зо Сахаала. Я сказал.

– Трэс?

– Не знаю. Дайте мне врага, которому надо свернуть шею, чтобы всё стало нормально… – это прозвучало, действительно, как самая жалобная просьба. – Ун, я сделаю, как ты скажешь, вот что. У меня нет ответа.

– Квата мы слышали. Квинквэ?

– У меня один вождь, у «Черного Ветра» – один капитан! Устроите против него бунт – я буду сражаться против вас. Я сказал! – могучим усилием воли Пятый не сорвался на угрозы и рычание.

Унус кивнул ему, как кивал до этого каждому из братьев и повернулся к последнему участнику совета.

Лем уже минут десять назад стал оценивать свои шансы выйти из этого зала живым как исчезающе малые. Не позволено смертному присутствовать при таком разговоре, недопустимо чужаку слышать, как легионеры выносят приговор своему вождю. Тем более, что для каждого из них, по сути, это суд над самим собой.

Но если Первому нужно его мнение, почему бы и нет. Только не стоит соревноваться с легионерами ни в беспощадной суровости, ни в яростной верности, ни в спокойной рассудительности.

– Мне близки суждения, высказанные чтимыми Унусом и Дуо. И я сам очень хотел бы покинуть, наконец, Вортекс. И мне кажется, что это – прощальное испытание Четверки, которое надо пройти так же, как все прошлые: с победой или нет, неуязвимым или получив тяжелые раны, без потерь или утратив нечто важное, но пройти и оставить за спиной. Раньше у капитана получалось.

– Вера, – мрачно констатировал Кватуор. – Надежда! Ожидаемые слабости смертного.

– Это – голос доверенного советника капитана, и мы его учитываем, – ровно подытожил Первый. – И, поскольку никто не высказал мнений против, то, как только колдун будет готов, мы продолжим выполнять план, намеченный капитаном Сахаалом. Остальное – по мере появления новой информации. Лем, еще на два слова.

Человек с готовностью поднялся и проследовал за Унусом. Тот прошел к выходу из легионерского отсека и дальше – до конца галереи. Перед гермодеверью Первый остановился и развернулся, явно соображая, что сказать.

– Вывел, пока не опомнились, – подсказал ему Лем. – Потому что меня там не было и быть не могло. Я вообще два часа как сплю у себя в каюте. Спасибо, Унус.

***

Следующий портал оказался на диво стабильным, а колдун уже был предусмотрительно переведен на остающийся «Гнев Нерожденных». «Ищущий» ушел вслед за «Гонителем», и «Черный ветер» остался ждать – своей очереди или флота Ковенанта. Затягивать это ожидание не пожелал никто, и колдун поклялся, что готов будет последний раз открыть Врата буквально через несколько часов, если Варп достаточно успокоится. Но через три часа «Гнев» вышел на связь с сообщением, что ритуалист всё еще считает Имматериум слишком бурным. Это же подтвердили колдуны «Черного Ветра», да и многие, не наделенные особыми знаниями, чувствовали это. Лем как раз обсуждал с дежурным офицером мостика, следует ли в очередной раз активировать поле Геллера, или можно поберечь пока энергию, когда системы корабля снова зафиксировали локальный Разрыв, а вслед за этим сработали сигнальные маяки в капитанской каюте.

Ближайшей точкой трансляции с защищенного канала оказалась Кузня. Для Лема срочно организовали монитор, Фиррентисы же «смотрели» через прямое подключение к камерам. В каюте бушевал маленький варп-шторм, в центре которого антропоморфная фигура то расплывалась, смешиваясь с Хаосом вокруг, то снова обретала четкие, легко узнаваемые очертания – вплоть до рисунка на броне.

– Ун, не лезьте туда! – недипломатично проорал Лем в вокс, заметив на одном из терминалов наблюдения стремительно приближающихся к месту событий чернецов. И, словно услышав его, сюрреалистическая тварь в капитанской каюте заревела, с явным трудом воспроизводя человеческую речь.

– Не подходить! Не удержу… Не закрыл…

Через микрофон регистратора прозвучал немного невнятный и слишком низкий даже для легионера голос, но, одновременно с этим, даже в Кузне ощущение инфразвуковой вибрации заставило подняться дыбом волоски на руках. А судя по тому, как сбился с движения и резко рассыпался в боевую расстановку полувзвод чернецов, в непосредственной близости от каюты эта волна оказалась заметно мощнее.

Сообразительный Фиррентис перекинул трансляцию на ближайший к боевой группе настенный терминал в галерее, и Унус присоединился к созерцанию буйства Варпа. Мельтешение нематерии постепенно сошло на нет, но сама фигура всё еще оставалась нестабильной. Теперь, уже сохраняя человеческие, в целом, очертания, она словно пульсировала, норовя разрастись больше пределов каюты, при этом то и дело частично погружаясь в стены и потолок.

Взводный канал чернецов был недоступен Лему, но предположить, о чем они говорят, было проще простого.

– Унус! Он явно стабилизируется. Что бы вы ни решили, подождите! Фиррентис говорит – шестьдесят два процента, что он станет материальным полностью! – какими единицами измерения оперировал Квартус, выдавая такой прогноз, Лем не знал и знать не хотел.

Гротескное существо определилось с размером и теперь постепенно обретало окончательную форму. Несколько раз видоизменялись рога и очертания шлема, появлялись и исчезали символы – то кхорнитские, то колесо Хаоса Неделимого, то всю поверхность брони заполняли только молнии. Крылатый череп Легиона прочно обосновался на нагруднике почти сразу, цвет доспеха тоже оставался низменным, за исключением перчаток. Лем слышал, как шумно выдохнул Унус, когда кисти рук – теперь уже точно рук – существа впервые щедро окрасились в багрово-алый, словно вспыхнули изнутри от кончиков когтей и почти до локтя, а через секунду цвет немного съежился, полностью совпав границей с идеально прорисовавшимися сквозь неустойчивою расплывчатость доспеха латными перчатками. Через некоторое время цвет брони выровнялся, но потом перчатки поалели снова.

– Он осознает себя, – согласился с непроизнесенным выводом Лем. – Совершенно точно осознает.

И, обругав себя, рявкнул в рубку приказ на экстренную активацию поля Геллера. Похоже, это было правильное решение – стабилизация пошла намного быстрее, перестали гулять по броне мелкие красноватые вихри, рога резко укоротились, почти задевая, но не игнорируя теперь потолок, и беспокойный скорпионий хвост начал биться о стены, не проходя их насквозь.

Еще через несколько минут в разгромленной капитанской каюте уже стоял сам Зо Сахаал, и о недавней его манифестации напоминали только символ Кхорна, неприятно пульсирующий на наплечнике. Казалось, полночная синева брони пытается поглотить его, но темная красноватая бронза снова и снова выплывает из глубины на поверхность.

Первый резко вскинулся, сменил позу. Зашевелились остальные чернецы.

– Чтимый Унус? – вежливо и безнадежно поинтересовался Лем.

– Мы будем говорить с нашим братом Зо Сахаалом. Жди.

Чернецы боевым строем направились к каюте и дверь отъехала, пропуская их внутрь. Изображение с камер внутри погасло.

– Приказ капитана, – механически доложил Примарис. – Запись ведется и сохраняется в режиме защиты информации. Подлежит расшифровке только в случае смерти капитана или троих и более его братьев.

– То есть, ты закрыл её сейчас, но технически можешь включить воспроизведение?

– Да. Ты настаиваешь? – спросил Фиррентис с явной надеждой.

– Нет. Дело семейное, отнесемся с уважением…– философски усмехнулся Лем. Собственный голос показался ему каркающим.

Неимоверно хотелось обскуры, а лучше – ударную дозу анестезии и в небытие на полсуток. Лем подумал стрельнуть у еретехов их личного адского пойла тройной перегонки, но всё-таки отказался от соблазнительной идеи. События могли сдвинуться с мертвой точки в любой момент, он не имел права покидать эту трижды долбанную реальность. И, точно подтверждая эти размышления, пришел вызов с мостика. Ритуалист докладывал, что Имматериум успокоился и он готов приступать к Отверзанию Врат.

– Начинайте, – согласился Лем.

…Если славные бессмертные воины во время своих «семейных разборок» разнесут корабль, я хочу умереть вне Вопящего Вихря.

– Точку открытия дали?

– Да, сэр.

– Маневр обсчитан?

– Так точно.

– Тогда дальше всё штатно. Я буду у себя. Отчитаешься, когда пройдём портал.

Торчать на мостике не было сил.

Я просто побуду в своей конуре, пока хозяева не решат, кто, собственно, теперь хозяин.

С чего бы тебе интересоваться происходящим сейчас между бессмертными воинами, а, червь? Какое твоё червячье дело, кто из досточтимых выйдет из каюты живым, а кого вынесут, если только он не распадётся сразу после смерти, как положено демону. Отчитываться тебе будут? Кто тебе вообще Сахаал, чтобы нервничать; какая, нахрен, вообще разница: Сахаал, Унус, Трэс? Вот Квинквэ – это проблема, да. Так ты не ной, ты пока проверь ключевых людей, и, если у досточтимых всё пойдёт плохо – просто перехватывай управление. Очень удобно сейчас может получиться – «Ветер» уйдет из Вихря, а на борту не останется никого, способного удержать власть. Ты будешь рад, старик?

Лем физически ощущал, как немеет лицо, привычно застывая маской доброжелательного спокойствия. Привычка – вообще великая вещь, она позволяет жить и действовать, даже если внутри у тебя уже всё полчаса как оборвалось и сдохло. Дружелюбно кивнуть дежурному в холле, принять от девушки-пажа пакет с чьим-то очередным отчётом, отправить её за стаканом чего-нибудь освежающего. Выслушать недовольное бурчание опять «забытых» при выходе из заповедника телохранителей: выброс же был, мало ли, что по кораблю бродит, эх, Мастер! – и небрежно отшутиться в ответ. Опуститься в кресло в своем кабинете, просмотреть содержимое пакета, аккуратно отправить его в один из ящиков с документами. Принять от девушки бокал, сделать несколько глотков, не чувствуя вкуса. Поймать её взгляд, полный надежды на еще какое-нибудь задание. Тоже ждешь в конуре, когда хозяину потребуется твоё присутствие, да, милая? Тебе повезло – у тебя хозяина не убивают вот прямо сейчас…

– Посидишь со мной, оленёнок?

Девочка трогательно вспыхнула и опустила глаза. Девочке стыдно, что когда-то, примерно вечность назад, она была такой маленькой и глупой – испугалась шепотов, темноты и испачканного платья. Девочке приятно, что Мастер еще помнит, как назвал её тогда.

…Какие охренительные проблемы у людей, пока мы тут демонов гоняем! Хотя, кто это «мы», старик? Это дела легионеров, причем тут вообще «мы»?

Девочка шагнула к одному из гостевых стульев, но Лем мягко перехватил её за талию и утянул к себе на колени.

– Не возражаешь? Я хочу рассмотреть тебя поближе, оленёнок. Мне всё время кажется, что я упускаю что-то важное, когда ты пробегаешь мимо, глядя в пол, и я вижу только твою макушку. Ну-ка?

Старая, пошлая игра: поддеть пальцем подбородок, заставляя поднять лицо, очертить большим пальцем скулу, отодвинуть с лица непослушную тёмную прядку.

– Точно! Очень многое упускаю. Не прячь от меня лицо, Кларисса, это просто нечестно! Ты же знаешь, как я люблю… всё самое… красивое…– и вот эти многозначительные паузы, и голос сделать глубже и бархатистее. Млей, девочка, млей. Это отличное занятие для нас обоих. Я тоже буду изо всех сил наслаждаться твоим обществом. И совершенно не буду думать о том, стоит ли оставить жизнь демону Кхорна, если этот демон – вроде как наш капитан. Тем боле, что моего мнения по этому поводу никто не спросит.

– Скажи, ты очень сердишься на меня за тот случай? Грязное платье страшно уродовало тебя, но срывать его вот так, в коридоре, это было довольно невежливо с моей стороны. Ты простишь меня, олененок? – и гладить аккуратно, бережно и совершенно бесстыдно. Волосы, спину, шею, грудь, живот, бёдра. Всё одинаково мягко, не задерживаясь нигде и не упуская ничего. И всё время смотреть глаза в глаза, будто бы весело и при этом пронзая навылет, и не давать отвести взгляд. Знакомая наизусть игра, привычная. Привычка – это то, что позволяет жить и действовать, когда… повторяешься, старик, это плохо.

Кларисса тихонько всхлипнула, прижимаясь щекой к ласкающей руке. Лем снова погладил пушистые тёмные волосы и потянул к себе, заставляя девочку опустить голову ему на плечо. И снова гладил, ласково и бездумно, и нес какую-то полагающуюся чушь.