Текст книги "Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Ключ от оков будет не в моих руках, иначе это бессмысленно, – тон легионера снова изменился, стал безжизненным, более чем машинным. – Кому ты предлагаешь отдать власть надо мной, человек?

– Унусу, – без заминки отозвался Лем. – Всё, что я знаю о нем говорит, что Рал исполнил свои обязательства наилучшим образом, и Унус никогда не замыслит ничего во вред тебе, чтимый Сахаал. Он будет врагом только демону, но ему хватит решимости действовать, если обстоятельства вынудят к тому.

– Я обдумаю.

– Благодарю, капитан. На большее я не смел рассчитывать, предлагая подобный неоднозначный совет, – Лем уже полностью взял себя в руки, и официальный тон давался ему легко. – Позволю себе предположить, что выбор цели и времени для атаки будет сделан позднее, а сейчас Скитальцам следует передать приказ на ожидание?

– Да. Передай.

– Будет исполнено, капитан. Я могу идти?

Ровным шагом выйдя из каюты Зо Сахаала, Лем через несколько метров остановился и тяжело оперся на стену галереи. А затем шатко, но быстро зашагал в сторону Кузни.

– Фиррентис, угощай! – уточнений не потребовалось. Колбу, примерно соответствующую объемом нормальному стакану, ему ожидаемо протянул Четырнадцатый, чьим профилем специализации были социальные и эмоциональные аспекты человеческой жизни.

– Наблюдаю сложный спектр реакций, повышенную выработку…

– Завянь на минутку, – после некоторых событий Лем в общении с еретехаим совершенно перестал стесняться, в том числе – в выражениях.

– Лем, ты уверен, что тебе нужен именно алкоголь? – интонации Четырнадцатого резко изменились, когда он заговорил от лица всех Фиррентисов разом. – Даже фоновый анализ показывает такой уровень стресса, что я настоятельно рекомендовал бы препарат анксиолитического спектра внутривенно.

– Ща разберемся, – отозвался Лем и тут же чуть не закашлялся. Говорить, не продышавшись после еретехова пойла, было идиотским решением. – Пока я уверен, что мне нужно спрятаться. Чтобы в ближайшее время ни одна сссскотина не вываливала на меня свои проблемы…

– Тогда ты идеально выбрал укрытие.

– Да, настолько я еще соображаю, спасибо.

Фирретис честно выполнил просьбу «завянуть», только поставил рядом с Лемом еще одну колбу – с подслащенной водой, коротко пояснив:

– Глюкоза. Хотя лучше тоже внутривенно.

Лем отмахнулся, но запить неимоверный букет предыдущего «лекарства» счел за благо. Несколько минут просидел, прикрыв глаза, потом тряхнул головой и поманил ушедшего уже к своему терминалу Четырнадцатого.

– Желаю развлечься беседой. Ты же всё еще заинтересован? – дождался подтверждающего кивка и без перехода продолжил: – Ты слыхал, что в наиболее прогрессивных социумах крайне не приветствуется эмоциональная связь между врачом и пациентом? Не в смысле этичности, а чисто на момент оказания помощи, то есть хирургам не рекомендуется оперировать близких родственников и друзей, например. А уж принимать радикальные оперативные решения, типа решения об ампутации – тем более. Предполагается, что эмоциональная вовлеченность плохо влияет на профессиональные навыки. Хочу с тобой вместе покопаться в теме и разобрать, как это работает и почему – так.

Поскольку Лем был вечно занят и почти неуловим, а Четырнадцатый справедливо считал его одним из ценнейших источников информации о работе человеческой психики, то от такого щедрого предложения он отказываться не стал. И следующий час был посвящен увлекательному научному диспуту, в котором Лем, в основном, выступал в роли лектора, а еретех – в роли объективного скептика и иногда – консультанта по работе эндокринной системы и биохимии мозга вообще. По окончании часа старший помощник смиренно пообещал поговорить еще когда-нибудь и засобирался на выход. Четырнадцатый – на правах не только продвинутого психолога, но и тонкого эстета – сунул ему под нос зеркало; Лем зримо убедился, что выражение «на тебе лица нет» может быть сухой констатацией медицинского факта даже при неповрежденных кожных покровах и согласился на глюкозу внутривенно. Потратив на капельницу еще пятнадцать минут, он, наконец, ушел работать дальше.

***

Официально причиной резкого сворачивания мелких рейдов было объявлено недовольство Сахаала их результатами. Тут мало кто мог поспорить – добываемые набегу трофеи отнюдь не поражали воображение. Пока великие умы в ставке адмирала разрабатывают принципиально новый план действий, союзникам рекомендовалось использовать паузу для наведения порядка в собственном хозяйстве. Несколько месяцев безделья в реальном пространстве действительно пригодились, поскольку ремонтировать неподвижный корабль всё-таки удобнее, чем корабль, плывущий в Варпе. Впрочем, необходимость в стационарных доках по-прежнему оставалась весьма насущной.

Сам Зо Сахаал много совещался с колдунами, чернецами, демонологами, Фиррентисами и Лемом. Лем, со своей стороны, проходил потом тех же консультантов по второму и третьему кругу, обсуждая проблемные моменты, о которых при легионере упоминать не стоило – на решение чтимого Сахаала это знание вряд ли повлияет, а вот настроение испортит. А настроение у капитана и без того тяжелое, так и до смертоубийства недалеко. Консультанты это прекрасно понимали, и очень старались наиболее острые вопросы обсуждать не лично с Сахаалом, а через его доверенного советника.

Потом была долгая подготовка к самому ритуалу, потом – часы муторного ожидания, пока Фиррентис Децимус не провозгласил, что всё необходимое исполнено успешно, а из ритуальной комнаты не потянулись непосредственные участники.

Сахаал выглядел разбитым и предпочел сразу же уединится в своей каюте. Лем, уже привычно плюя на приличия, попросил Фиррентисов приглядеть за капитаном хотя бы ближайшие часы.

Унус показал всем посвященным крупный медальон с гравировкой крылатого черепа Повелителей Ночи на одной стороне и черепом Кхорна на другой – просто чтобы все знали, какую вещь обязательно следует забрать с тела вместе с броней и прогеноидами. Потом Фиррентис заклепал две цепи – вокруг шеи и поперек груди Первого, в перекрестье которых и был намертво закреплен медальон.

Наличие такой страховки успокоило и Унуса и Лема, а Зо Сахаал, едва оправившись от последствий ритуала, ядовито сообщил своему советнику, что вот теперь совершенно не видит препятствий к невозбранному освоению троп Варпа и прочих возможностей своей искаженной природы. Лем покорно согласился, нижайше попросив только заниматься экспериментами в защищенном зале и пока не начинать новый виток боевых действий. Во-первых, нестабильность командира всё равно несколько смущает, а во-вторых Скитальцы, получив время на более глубокую разведку, обещают подобрать и более подходящую добычу. Капитан согласился с доводами, и бездействие флота продолжалось.

Зо Сахаал уходил и возвращался, иногда – довольный и веселый, иногда злой и потрепанный, иногда – через несколько часов после ухода, иногда – через декаду. Вернувшись, часто сразу же вызывал чернецов в тренировочный зал для долгих жестоких спаррингов. Отдохнув – столь же часто призывал для беседы Ар-Хаора или сам отправлялся на его корабль. Тзинчит, многократно уточняя детали, укладывал эмпирические сведения капитана в привычные схемы колдовских ритуалов. Сахаал с каждым днем все яснее понимал, на что способен сам и чего может добиться от других обитателей Варпа, используя как силу, так и подкуп. Ар-Хаор помагал ему оценить реалистичность задуманного с точки зрения теоретических знаний, а также использовал видения своих Грезящих, дабы направить замысел по лучшему из путей.

Внимание Четверки, интересы говорящих с Зо Сахаалом демонов, сведения Скитальцев и маршруты троггских космических патрулей – многие факторы, как нити, сходились в одну точку, сплетались в единый узел. Узел затягивался вокруг мира под названием Илиман.

Комментарий к Глава 9.

Эпиграф: Скади (Л.Смеркович) “Я не помню в этой ночи ничего…”

========== Глава 10. ==========

И за то, что я старался, как мог,

И за то, что не устлан путь цветами,

Отплати мне хоть кострами вдоль дорог,

Хоть крестами.

Концепция атаки на Илиман была процентов на восемьдесят завязана на манипуляции с Варпом. Это не нравилось никому, но более надежных вариантов не придумали даже Фиррентисы.

Во-первых, надо было отрезать планете астропатическую связь – значит сначала будут локальные возмущения в Варпе, а потом Сахаал и несколько его новых знакомых придут к псайкерам сквозь Имматериум и оставят от них лишь размытые образы в Море Душ, через которые некоторое время можно будет давать отклик на астропатические сообщения, чтобы Империя Трогг не забеспокоилась раньше времени.

Во-вторых, боеприпасы, традиционно используемые Восьмым Легионом для погружения атакованных планет во тьму, у флота имелись, но в довольно малом количестве. К тому же идея вдумчиво собирать трофеи и особенно рабов в условиях ядерной зимы выглядела не очень заманчиво. А новые знакомые капитана могли обеспечить завесу мглы над целым континентом.

В-третьих, все эти полезные вещи будут совершаться «в кредит», на основании компактов. Когда операция на Илимане перейдет в собственно боевую фазу – настанет время отдавать долг. Колдуны уже создали руны для оружия, способные превратить любой удар в жертвоприношение. Убитые всё равно будут, зачем пропадать добру?

Было еще и «в-четвертых», в суть которого Лем не стремился вникать, хоть и был приглашен участвовать в разговоре Фиррентиса Децимус, Ар-Хаора и Зо Сахаала. «Обретение демонического имени…» «Личная руна, графическое отображение сущности…» «Стабилизация единства двух состояний…» Сахаалу требовался ритуал имени самого себя. Это усилит демона, но поможет окончательно взять под контроль его возможности, чтобы он не норовил больше спонтанно вывалиться в Варп, прихватив с собой физическую оболочку. Лем уточнил у Децимуса, что ожидаемые изменения не должны ослабить оковы демона, и на этом не то, чтобы успокоился, но смирился. Только начал еще более активно напоминать капитану, что ритуалы – ритуалами, жертвоприношения – жертвоприношениями, но изначально набег на Илиман планировался из экономических соображений. Сахаал соглашался, что пополнить запасы действительно необходимо. Лем молчал о том, что «пополнить запасы» – это слишком мягко сказано.

Флот в целом и «Черный Ветер» в частности испытывал жесточайшую нехватку ресурсов. Если бы Зо Сахаал услышал именно такую формулировку проблемы, он немедленно уточнил бы, как обстоит дело с вооружением, боеприпасами, материалами для ремонта и продовольствием. Получил бы вполне удовлетворительный ответ, и уточнил бы снова: а чего собственно, не хватает, если ВСЁ есть? Поэтому данный вопрос в разговорах с капитаном Лем даже не поднимал, чтобы не погрязнуть в объяснениях.

Запасов пищевого белка, с учетом рециркуляции, было достаточно на многие годы автономного перелета, а Фиррентисы могли синтезировать из космического мусора и метеоритной руды практически всё, что нужно для выживания корабля и команды. Ключевое слово «выживания». Неудобная жёсткая ткань неопределенного цвета – для униформы, щелок в душевых, безвкусные питательные смеси в столовых – ситуация уверенно двигалась именно к такому положению дел. Зо Сахаал бы сказал, что не считает вопросы бессмысленной роскоши стоящими хоть какого-то волнения, и решать их Лем может по своему желанию, но в порядке самого низшего приоритета.

Сам капитан, как и все его клоны, предпочитал в качестве повседневного напитка хороший амасек, а поэтому амасек их любимых сортов уже полгода как не достать даже в элитных офицерских релаксариумах. Запас еще есть, но интендантская служба корабля не хочет узнать, что скажет чтимый Зо Сахаал, если в его настольном графине вдруг окажется более дешевый напиток.

А Лем совсем недавно провел через блок обеспечения сделку века: обмен пяти банок особо стойкой эмали (цвет – экстракармин, цена за литр сопоставима с тем самым амасеком) на семьдесят тонн адамантиновых бронеплит. Инициатором сделки выступил блок обеспечения «Сияния Истины», прознав о поиске материалов для задуманного Фиррентисами опытного миниполигона при Кузне. Интендант боевой баржи был почти уверен, что сможет выжить, объясняя грозному Керину причины излишне быстрого расхода дополнительных блоков брони. А вот если из очередной починки доспех грозного Керина вернется с не закрашенными царапинами – объяснения точно никого не спасут. Бешеная цена наросла после того как снабженец легионерской палубы заявил, что этот самый кармин используют в качестве вторичного цвета Гафар и его кхорниты. Но уверенность в корректном разборе дела у людей «Черного Ветра» была всё-таки выше, чем на «Сиянии», так что примерно пятая часть драгоценного запаса краски была обменяна на защиту корабля от еретеховских экспериментов.

…Флоту не хватало почти всего, но объяснить это чтимым легионерам Лем бы не взялся.

Поэтому во главу угла он поставил самую очевидную и безусловную надобность: люди. По возможности – с приличными познаниями в технике. Таких людей надо было искать на производствах, а значит, – занудно напоминал Лем, – минимум тотальных разрушений и крайняя сдержанность в средствах. Сахаал напоминал в ответ, что у него боевой корабль, три полуторных взвода заскучавших легионеров и полный жилой трюм берсерков с Ксаранта, которых уже даже транквилизаторы в еде почти не сдерживают, так что выпустить бойцов поразмяться можно считать целью ничуть не менее важной, чем трофеи и рабы. Очевидно было, что сам Сахаал тоже очень ждет случая опробовать в деле новые возможности, а добыча для него – лишь побочный результат. Мысль о том, что столь подчеркнутая жажда боя ради боя может иметь причиной не азартный интерес легионера, а кровожадные порывы демона, Лему не нравилась, но игнорировать ее он не мог. Оставив в покое капитана, старпом отправился докучать славному Унусу.

– Ты, досточтимый, понимаешь, что это первый открытый бой после сковывания? Как поведет себя демон – не берутся предсказать даже Грезящие. Я ведь правильно думаю, что если Зо Сахаал решит забрать медальон, то ты не очень долго сможешь ему сопротивляться?

– Один – не долго, но нас будет пятеро.

– Наземная операция, да? И командование в вашей группе – у Сахаала. Если он захочет – ты запросто окажешься рядом с ним один, а остальные – далеко и слишком заняты.

– Забавное ощущение… – Первый искренне веселился. – Еще ни разу в жизни никто так не переживал о моей безопасности.

– Ун, мы протащили Зо через крайне неприятный ритуал, именно для того, чтобы иметь страховку на всякий случай. Будет немного обидно, если первый же «всякий случай» похерит всю эту страховку. И на меня не смотри – не возьму! Зо уже прицельно ходит через Варп, метнуться на корабль и оторвать с меня медальон вместе с половиной организма – для него не проблема.

– Противоречишь сам себе. Какая разница, где мне быть, если он ходит через Варп.

– Во-первых – ты всё-таки не я, тебя в одно движение не убьёт даже Зо. А во-вторых, вопрос не «где», а «с кем». Пятеро чернецов плюс один Зо Сахаал отлично делятся на две тройки, и ты должен оказаться подальше от капитана, в идеале – на другой точке карты и с другой задачей. Если он придет, втроем вы его удержите. А те, кто будут с Зо, смогут предупредить, если он поведет себя… – Лем не договорил. – Такая схема вписывается в ваши тактические цели?

– Посмотрю, что можно сделать, – сдался Первый, и Лем позволил себе выдохнуть. Донести ценную мысль до Зо Сахаала – теперь проблема Унуса.

Первая часть илиманской операции прошла напряженно для крейсера. «Черный Ветер» должен был сразу после сброса десантных ботов начать маневр уклонения, чтобы уйти из-под огня орудий ПКО, и одновременно подавлять собственной стрельбой оборонительные станции на орбите мира. Лем не был ни стрелком, ни пилотом, а значит мог только внимательно следить за происходящим да отправлять дополнительные бригады в проблемные точки. А с этим справятся и дежурные офицеры мостика, благо на «боевую» вахту старпом собрал команду лучших, перетряхнув устоявшиеся смены. Так что Лем велел докладывать оперативную обстановку раз в четверть часа и подключился к Разуму, где в компании Фиррентиса который день занимался перетасовыванием приоритетов в плане вывоза трофеев. Да, по прогнозам у хаоситов будет больше месяца на вдумчивый грабеж Илимана, но шуток Архитектора никто не отменял, поэтому начинать надо с наиболее важного для выживания. Или наиболее ценного. Или наиболее дефицитного. Или того, что проще вывезти. Или с того, что физически невозможно получить иначе, как подняв с мира. А лучше бы, конечно, со всего и сразу!

Внизу Митрих и Сиех штурмовали укрепзону ПКО, Сахаал с чернецами разносили узлы связи, Гафар неполным взводом вломился прямо на базу планетарной обороны. А Лем с еретехом высчитывали, насколько важна для флота ткацкая фабрика, где кроме склада готовой продукции есть серьезное химическое производство, и, кстати, наладчики станков и лаборанты-химики. Но фабрика расположена в районе густой многоэтажной застройки, к ней оцепление только наземными транспортами и грузовой челнок не сядет… И так далее, по каждому из сотни потенциально интересных объектов. Обсчитать материальную выгоду и логистику Фиррентис мог бы в момент, но ему не хватало критериев для комплексной оценки, особенно для таких объектов как «особняк любовницы губернатора», который Лем уверенно поставил в приоритетные цели и по ценным информаторам, и по тотальной стоимости содержимого.

Корабль пару раз ощутимо дрогнул, но Фиррентис констатировал: «Значимых повреждений нет» еще до того, как Лему пришел отчет с мостика. Потом Митрих справился со своей задачей, крейсер перестал лихорадочно маневрировать и полностью сосредоточился на обстреле орбитальных станций. На земле началась перегруппировка и множественные атаки на поднятые по тревоге мобильные подразделения армии Илимана. А еретех беспардонно подключился к когитатору голостола в большом зале стратегиума, наложил на карту илиманской столицы тактические наброски легионеров, и Лем со вздохом начал вычеркивать намеченные уже цели трофейных групп, слишком близко соседствующие с будущими зонами активных боёв. После того, как район отработают легионеры, ловить там будет нечего: живые разбегутся, а то, что не окажется разрушено – уже никуда не денется. Посмотрев остающиеся варианты, Лем понял, что снова придётся портить настроение Зо Сахаалу. Очевидно было, что досточтимые Повелители Ночи вознамерились показать городу все прелести боевой доктрины Нокс в действии, и это, конечно, очень эффективно пресечет сопротивление на корню. А тот скучный факт, что полезных специалистов куда удобнее собирать прямо с рабочих мест, а не вылавливать из паникующей толпы – это мелочи, Доктриной никак не учтенные.

– Оцепления? – мрачно предположил Лем. – Одновременно с атакой сразу оцеплять нужные зоны, и никого не выпускать. Хотя бы тут, и вот этот производственный комплекс, и дворец?

– С учетом других задач, регулярных боевых подразделений с «Черного Ветра» на такое оцепление не хватит. А достоверной информации о суммарной численности боевых подразделений флота у меня нет, как и информации об их планируемой вовлеченности…

Над Илиманом закружилась целая стая разведзондов, легионеры занимались точечным уничтожением мобильных подразделений противника, регулярные части СПО медленно стягивались к оккупированному хаоситами комплексу противокосмической обороны. А доверенный советник цинично злоупотреблял терпением чтимого Зо Сахаала, шаг за шагом продавливая изменения в плане атаки на столицу. Легионер то рычал, то вздыхал, Лем убеждал, умолял, а в качестве тяжелой артиллерии использовал Фиррентиса с прогнозами по потерям среди технических специалистов и сводками кадрового дефицита по крейсеру. К концу третьих суток был окончательно утвержден новый тактический план, вызывавший у капитана гримасу обреченного смирения, а у его советника – очень сдержанный оптимизм.

Впрочем, скорбь чтимого легионера была откровенно показной, поскольку на его собственные развлечения дела в столице влияли мало. Третий этап операции подразумевал одновременную атаку на город и на уже успешно собравшийся поближе к бывшему пункту ПКО илиманские пехотные части. На эту пехоту, ушедшую достаточно далеко от ценных объектов инфраструктуры, без затей скинули всех имеющихся ксарантцев. А поскольку солдаты в организованном строю всё же имеют некоторые шансы против озверелой толпы, возглавлять атаку кхорнитов отправится сам Зо Сахаал в компании Квинкве. После первого же прохода этих двоих о регулярном строе уже не будет речи, а берсерки закончат остальное.

Кроме Пятого при Сахаале будет и Второй – исключительно для общего пригляда за ситуацией. В этих боях должна произойти финальная проверка капитана на стабильность. Еще по итогам первого этапа операции на Илимане стало видно, что демона-легионера постоянно «заносит», но не до полной потери себя. Если ситуация не изменится и в условиях тотальной резни под кхорнитские кличи – значит демон действительно полностью подконтролен легионеру.

И естественно, Первый в момент этой финальной проверки должен находится подальше от капитана, в компании Трэса и Кватуора. Лем вежливо поинтересовался планами этой тройки, убедился, что четких боевых задач у них нет, и нижайше попросил о помощи. Губернаторский дворец будет оцеплен в первые же минуты атаки, там очень много ценных людей, и Лем намерен отправляться туда сразу, прямо вместе с оцеплением. Но наверняка там есть серьезная внутренняя охрана, ликвидировать которую надо так, чтобы не попортить нонкомбатантов. Если чтимые легионеры будут столь любезны…

– Будут, – оборвал его Унус. – Но будет намного проще, если ты со своими писарями появишься уже после зачистки.

– Несомненно, так будет проще для многих, – кивнул Лем. – Именно поэтому я отправляюсь сразу. Во избежание досадных случайностей.

– Поясни.

– Это вообще крайне неудобно, когда в какое-то здание нельзя просто взять и запустить ракету-другую. Разнести полквартала в ответ на «вроде бы блеснувший вроде бы ствол» – действие не очень соразмерное, но понятное в условиях боевой операции. Поэтому, – Лем широко улыбнулся, – ВСЕМ полезно знать, что в оцепленных, официально демилитаризованных зонах уже работаю я и мои люди. Это ВСЕМ очень усложнит жизнь, да.

Унус безнадежно вздохнул.

Лем пожал плечами.

– Возвращаясь к моей просьбе. Я прошу о помощи именно тебя и твоих братьев, потому что никому другому из чтимых легионеров, боюсь, не смогу объяснить, насколько серьезно надо отнестись к словам «нонкомбатанты не должны пострадать».

Первый изобразил лицом, что он тоже таких слов не понимает, но затем обреченно махнул рукой.

Следующие несколько суток слились в один бесконечный день, вернее – ночь. Ночь наземной операции на Илимане. Лему постоянно требовалось находиться в нескольких точках одновременно, и через некоторое время он заподозрил, что это действительно удается. Он участвовал в сортировке трофеев, ругался с Фиррентисами – за приоритет использования транспортов, и с командирами боевых групп – о немедленном прекращении зачистки в секторе, где работают его люди. Слишком много оказалось моментов, которые можно решить только за счет личного авторитета, и хорошо, если хватало разговора по воксу. На вторые сутки Лем начал ощущать себя чудотворной реликвией, от которой требуется просто БЫТЬ, но обязательно во плоти и непосредственно в точке очередной проблемы. При виде белого доспеха у подчиненных наступало прозрение, у флотских боевиков просыпалась совесть, а у легионеров появлялись дела в другом месте. Даже потенциальные военнопленные мгновенно становились сговорчивее, причем (или это только кажется?) еще до того, как Лем открывал рот. Здравый смысл подсказывал, что это иллюзия и комплекс бога, но просто взять и полностью спихнуть очередную проблему на подчиненных Лем не мог. Обидно будет, если декады предварительной работы пойдут гроксу под хвост из-за конфликта сфер ответственности или простого недопонимания.

К окончанию третьих суток Фиррентис оборвал очередной разговор сообщением, что по его статистике интервал между сеансами связи с Лемом ни разу не превысил часа, а затем напомнил об ограниченном резерве человеческого тела и физиологической потребности в сне. Лем ответил коротко и ёмко, а Фиррентис выразил возмущение, что старший офицер корабля использует общеупотребительную дрянь, а не обратился сразу к своему другу – еретеху. Через несколько минут к Лему прибыл медицинский сервочереп с набором инъекторов, и в голове несколько прояснилось. Прояснилось достаточно, чтобы большая часть проблем стала решаемой с помощью нужных людей и вокса, но недостаточно для того, чтобы перестать носиться по городу и просто уйти спать. Так прошли еще сутки.

Постепенно Лем всё-таки перемещался в сторону посадочной площадки, то есть потенциально – в сторону собственной каюты и постели в ней. Уже несколько часов как необъятное море работы окончательно превратилось в ручеек «последних» мелких задач, по завершении которых можно совсем успокоится. Как раз скоро должны забирать на крейсер группу особо ценных пленных, вот заодно в перелете можно будет начинать налаживание контакта.

Появилась информация о захвате нескольких людей из окружения губернатора, и Лем отправил за ними пару еще не расшуганных по другим поручениям телохранителей. Последних двух, но, во-первых, приказы Мастера не обсуждаются, а во-вторых дело было уже в транспортной зоне, надежно защищаемой от превратностей войны. Да и речь шла буквально о десяти минутах – как раз самому Лему дойти до той самой группы особо ценных…

Первое, что он увидел на подходе – Митрих, деловито откручивающий пузатому человеку палец. Судя по одежде – очень влиятельному на Илимане человеку. Примерно половина митрихова взвода держала под прицелом остальную группу пленных – уже заметно потрёпанную. Вопросов даже не возникло, в голове мгновенно всплыл нужный кусок диалога с самим Зо Сахаалом, фраза про то, что «за твоими «специальными» пока отправлю кого-нибудь, кто рядом и свободен. Предупрежу, чтоб не помяли». «Кого-нибудь» капитан выбрал идеально. …Двое суток сортировки и содержания в закрытых помещениях, чтобы в первую очередь забрать на орбиту самых перспективных, не дать им всей информации о происходящем на мире, облегчить переговоры и оставить себе пространство для некоторых умолчаний. Всего-то полчаса в заведомо демилитаризованной транспортной зоне, полчаса вахты, на которые у Лема не было – физически не нашлось свободных людей… И чтимые легионеры успели похерить этот кусок работы и обеспечить примерно тонну дополнительных проблем в будущем.

Лем отстранённо предположил, что мгновенно возникшая легкость, хищная упругость в движениях – это очень плохой знак после нескольких суток на стимуляторах. Но сознательно вмешаться в собственные действия даже не попытался, предпочтя роль восхищенного наблюдателя. Когда еще удалось бы посмотреть от первого лица такой спектакль! Он подошел и неторопливо снял шлем. Позволил Митриху хорошо разглядеть издевательскую гримасу, потом сделал учтивое лицо и очень мягко поинтересовался:

– Что здесь произошло, о могучий?

– Ничего, достойного разговора, – Митрих тоже собирался насладится сценой, поскольку подвывающего человека так и не отпустил.

– Позволю себе не согласится. В любом другом случае ты был бы безусловно прав: нарушение прямого приказа не стоит разговоров, только нескольких выстрелов в голову. Но чтимый капитан Зо Сахаал считает собратьев по Легиону слишком ценным ресурсом, и наверняка его огорчила бы твоя смерть. Поэтому я для начала спрашиваю: есть ли у тебя объяснение, которое меня удовлетворит?

Митрих уронил жертву. Своим совсем уже исказившимся восприятием Лем «видел», как расширяются визоры шлема и перекашивается в потрясенной гримасе внешний динамик.

– Ты? Угрожаешь? Расстрелом? Мне? – такое искреннее наивное изумление в голосе Повелителя Ночи – бесценно. Лем в ответ выдал сочувственную, но непреклонную улыбку воспитателя, уже принесшего розги.

– Чему ты удивляешься, досточтимый? Разве славный Зо Сахаал не говорил тебе, что никто из этих людей не должен пострадать?

«А ведь мог и не сказать, с Зо станется…» – меланхолично подумал взрослый и трезвый Лем, поудобнее устраиваясь где-то в районе задней стенки черепа. Вмешиваться в собственную эскападу он по-прежнему не планировал.

– Все живы и не нуждаются в срочной медицинской помощи. Мы на войне, человек, а свежие рабы не всегда послушны. Ты же не ожидал, что они будут идеально повиноваться?

– К рабам у меня нет нареканий, чтимый Митрих. Я по-прежнему не понимаю, что заставило тебя нарушить приказ?

– ТЫ РЕХНУЛСЯ, ЧЕЛОВЕК! – сержант сорвался первым, что не удивительно, Лем-то был искренне весел и спокоен. – Это всего лишь небольшое разъяснение, которое отбило у твоих рабов охоту дерзить!

– Словами ты обойтись не смог? – сочувствия в голосе Лема еще прибавилось. – Должно быть, не легко жить с таким ограниченным словарным запасом. Или ты не показался им достаточно убедительным? Твои «разъяснения» звучали настолько жалко, что даже доспех и трофеи на нем не смогли пробиться через пренебрежение этих безоружных пленников? Как ты со взводом-то управляешься? Или братья повинуются тебе из чистого сострадания?

Полувзвод дружно развернулся к Лему, не опуская болтеров. Митрих – Лем это ясно «видел» – беззвучно шевелил губами, не в силах поверить, что действительно слышит то, что слышит. «Когнитивный диссонанс, – одобрительно прокомментировал Лем-наблюдатель. – Довольно редко встречается в настолько ярко выраженной форме.» Впрочем, скоро ярость наполнит легионера до краев и ему станет наплевать, реально ли происходящее. Лем позаботится об этом.

– Я всего лишь хочу понять, досточтимый. Должна же быть очень веская причина для прямого нарушения приказа, ты же не самоубийца. Что заставило тебя? Пленники были настолько свирепы, что ты решил предотвратить бунт любой ценой, даже не убоявшись сахаалова гнева ? Это великая жертва тогда! Или твоя жажда крови столь велика, о рожденный для битвы? Да, я понимаю: в городе война, и слишком много страшных вооруженных смертных, связываться с которыми ты не рискнул. Но неужели в окрестных руинах не нашлось ни одного слепого щенка, убийством которого ты смог бы утешиться?

– Я—приду—ЗА—ТОБОЙ! – Митрих врубил боевой вокс-модулятор, а к середине клича подключились и все имеющиеся бойцы. Лем «видел» темную волну – звук пополам с ненавистью – которая прокатилась сквозь него, оставив гул в ушах и четкое ощущение взметнувшихся от порыва ветра волос.