Текст книги "Просто друзья (СИ)"
Автор книги: PaperDoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
– Это нечестно! Вы не должны были рыться в моих вещах! – возразил я, чувствуя вскипающую внутри меня злость. – Какого чёрта?
– Это правда? – спросил отец, игнорируя мой вопрос. Мама застыла в ожидании ответа, с которым я замешкался. Он поставил меня в тупик. И я не мог врать и в этот раз.
– Да.
Мама бросилась обнимать меня, словно я продолжал оставаться тем маленьким мальчиком, растерявшимся и глупым, молчание которого стоило слишком дорогой цены. Для них это могло многое объяснять. Смерть Нэнси была большей мерой возложена на моих плечах, чем они могли себе это вообразить. И это повергло их в оцепенение.
– Почему ты молчал? Почему всё это время молчал? – глаза женщины были вспухшими от слёз и явного недосыпа. Она немного отстранилась от меня, только чтобы заглянуть в глаза, которые я старался спрятать. Я испытывал волнение, дрожью окутывающее всё тело.
– Я рассказал судье.
– Ты ведь знаешь, что я не об этом тебя спросила, – её ладони с силой сжимали мои плечи. Отец стоял позади неё и упрямым взглядом подталкивал к ответу.
– Мне было стыдно.
И она заплакала ещё сильнее. Уверен, что бы я не сказал, реакция была бы одинаковой. Отец заставил маму повернуться к нему и обнял её, прижав к груди. Он продолжал смотреть на меня. И впервые его взгляд не был полон злости и ненависти, а напротив – я читал в его глазах сожаление за годы напрасного давления, что лишь усугубляло наши отношения, превращая меня в ожесточенного, упрямого ребенка. Он истратил много времени, пытаясь убить внутри меня то, о чем сам не подозревал. Мои тревоги выдавались ему надуманными, но теперь, спустя столько лет, отец, кажется, понял. Они оба увидели целостную картину, как всё было на самом деле. Меня самого вдруг поразило, как долго я смог держать всё в себе.
– Нам очень жаль, – произнес вдруг отец и открыл руки для объятий. Мама выдавила слабую улыбку, втянув меня в это. И мы стояли посреди гостиной трое и обнимались, что было так глупо, но так одновременно хорошо. Я не чувствовал нужды в этом, или хотел так думать, но, выдохнув, принял это впервые, как ценность.
– Это ведь ничего не изменит? – спросил обнадеживающе. Я не хотел, чтобы теперь опека матери надо мной возросла в десять раз, а отец стал бы терпеливо снисходителен к любым моим выходкам. Было замечательно быть наконец-то понятым, но я бы не хотел, чтобы пережитый страх делал меня особенным в глазах родителей. Это не должно было играть теперь большого значения. Я это отпустил. Им стоило сделать то же.
– Мы будем любить тебя в той же мере, что любили до этого, – заверила меня мама.
– Я мог бы и дальше заставлять тебя писать, если хочешь, потому что у тебя это здорово получается, но тебе это вряд ли понравиться? – спросил отец.
– Это лучше оставить в прошлом.
– Ладно, но всё же я горжусь тем, что ты написал это. Твой стиль…
– Руперт, – взмолилась мама, когда отец, кажется, завелся. Улыбнувшись, я пошел на кухню. Всё это заставило меня немало понервничать, а потому я проголодался.
– Ладно, мы обсудим это позже, – папа сел напротив меня за столом. – Когда мамы не будет дома, – он подмигнул мне. Всё же некоторые вещи оставались неизменными. Я согласился с ним, ведь что ещё оставалось?
После завтрака, во время которого мы ни разу не обсуждали написанную мной историю, у которой даже не было названия, я вернулся в свою комнату. Не обнаружив ни единого веселого занятия, переоделся, взял скейт и ушел скучать на улицу.
Всё это казалось странным. Родители теперь знали всё и вопреки укрепившемуся в детском сознании утверждении, что они начнут жалеть меня, относясь, как к потерпевшему, это было не так. Мне было семнадцать, и утешать меня было слишком поздно. К тому же я не вынес бы этого, даже в девять. Вернись во времени назад, я бы всё равно смолчал, сохранив внутри подавляющие чувства. И всё оказалось снаружи именно тогда, когда я сам решил, что это пора сделать. Нэнси пора было убираться из моей жизни. И хоть Джо пришла ей на смену, вытеснив ту почти полностью из моей головы, влияние Нэнси оставляло по-прежнему свой след. Я хотел изменить это. И лишь принятие того, что изменить чего-либо я уже был не в силе, помогло отпустить девочку. Я оставил её на бумаге и в памяти старого ноутбука. Её не было, но была Джо, которую я не хотел терять, что казалось неминуемым.
Я пошел к ней домой. Оставался ведь ещё шанс, что она могла не уехать. Я стучал в её двери, трезвонил, но никто не открывал. Пытался заглянуть через окна её комнаты, но та пустовала без Джо, хотя там вроде бы ничего и не изменилось. Её маленький хаос продолжал жить внутри замкнутого пространства этой комнаты. И я всё ещё отчаянно хотел быть его частью.
Возвращался домой я не спеша. Торопиться было некуда. Настроение было подавленным и унылым, но я всё ещё мог позвонить ей, и мы бы объяснились. Это значило бы не так много, как личная встреча, но всё же было бы лучше, чем ничего.
Родителей не оказалось дома, что было, наверное, даже к лучшему, но двери были незапертыми, что было странно. Сперва я подумал, что они оставили их открытыми для меня, но я ведь знал, где находился запасной ключ, а потому стал пенять на их забывчивость. Но дело было не в том, о чем я догадался, лишь когда оказался в своей комнате. Дело было в Джо, которая сидела беспечно на краю кровати и смотрела в окно, дожидаясь меня.
– Думал, ты уже уехала, – звук моего голоса заставил девушку вздрогнуть. Она обернулась ко мне. Слабая улыбка украшала милое лицо.
– Разве я могла сделать это, не попрощавшись с тобой? – Джо наклонила голову. Её слова таили в себе горечь. За ними скрывалось обиженное «ты не хотел попрощаться со мной, когда была такая возможность», и укол вины заставил меня сдаться с поличным, признав своё поражение. Хорошо, что один из нас был умнее другого. – Я навестила Джонни и Лив перед отъездом. Решила и к тебе зайти, пока есть время.
– Разве оно действительно есть? – я стоял на месте, спрятав ладони в карманах, в страхе приближаться к девушке. Мои губы всё ещё чувствовали тепло её губ, пьяный привкус которых чуть не свел меня с ума. Поддавшись единожды этому, я не был уверен, что смогу удержаться снова, потому что соблазн был слишком велик. Но вот мы снова оставались наедине в этот раз в моей комнате, где обстановка приобретала ещё большей интимности. Здесь всё дышало любовью к ней. Некогда холодный синий оттенок стен обратился в нежный цвет её красивых глаз, таящих в себе бушующие волны океана.
– Я же не смертельно больна, – Джо усмехнулась, поддавая мои слова абсурдности. – Ты мог бы даже сесть рядом. Я не заразна.
– Я не могу быть в этом уверенным наверняка, – вторил я, заставляя её улыбку расцветать, подобно цветку ранней весной. Не удержавшись, девушка хихикнула, уколов меня звуком своего смеха, что по-прежнему вызывал неизменно и у меня смех.
– Ты невыносим, – Джо поднялась с места. И я задержал дыхание, когда она оказалась вблизи, одолев расстояние в два шага, что могло казаться ничтожным, если бы на деле оно не было в разы больше. Девушка обхватила мою ладонь своими обеими. Мои руки были холодными, а её – горячими. Сердце пропускало учащенные удары, когда она неотрывно смотрела мне в глаза, не отпуская руки. – Прости меня. Должно быть, спьяну я наговорила много глупостей, которых не должна была говорить, но, что бы я не сказала, это не так.
Я выдернул ладонь из её рук. Джо даже понятия не имела, о чем говорила, оправдывая слова, которые я хотел бы от неё услышать. Она опровергала своё признание в любви ко мне, что было само по себе невыносимым. И я хотел нарушить обет молчания, рассказать, за что девушка в действительности извинялась, но решил, что она этого не хотела.
– Пожалуйста, перестань. Давай, просто оставим это.
– Ладно. Только, если обещаешь не обижаться на меня, – Джо была упряма. – Мы ведь оба постоянно совершаем ошибку за ошибкой, и я не хотела бы оставлять всё так…
– Почему для тебя это так важно? – я перебил девушку посреди её пламенной речи. Мой голос звучал жестко, я был резок, но она не растерялась.
– Ты мой лучший друг, Фредерик. Хоть мы и знакомы меньше года, но я настолько привыкла к тебе, что, кажется, уже не смогу обойтись. Пусть меня и бесит, как ты обижаешься или обижаешь меня, я знаю, что ты всегда будешь единственным, к кому я смогу вернуться, невзирая на то, как сильно мы нанесли вред друг другу. Потому что в лучшие времена мне ни с кем ещё не было так легко, как с тобой. Мы разные, но ты понимаешь меня, как никто другой, никогда не осуждаешь, принимая мою сторону даже тогда, когда я не права. Разве ты не чувствуешь рядом со мной того же?
Я хотел ей признаться, что чувствовал намного больше, но хотела ли она знать об этом? Я был для Джо всего лишь другом, о чем она напомнила лишний раз. И хоть мне премного льстило, как девушка отзывалась о моей незаменимости в её жизни, внутри горла застрял комок непроизнесенных слов, который не позволял сделать ни вдоха, ни выдоха.
– Скажи же что-нибудь, пожалуйста, – Джо не выносила молчания.
– Ты права, Джо. Мы лучшие друзья. И это ничего не изменит, – я выдавил слабую улыбку в ответ.
– Фредерик, – она сумела вложить в моё имя долю упрека, который я сразу же разгадал.
– Джо, – ухмылка на лице росла по мере того, как девушка всё больше злилась. Я хотел, как можно быстрее уйти от этого разговора. Она мучила меня выдуманными условностями, в рамках которых мы оставались просто друзьями.
– Ты ведь знаешь, что я не выношу сокращений, – она надула обиженно губы, нахмурив брови. Такой я её и любил.
– Ты ни разу не объясняла почему. Хоть кому-то известна эта тайна? – я обошел девушку, чтобы упасть на кровать. Комок всё ещё мешал дышать, но я пытался игнорировать это. Вдыхал полную грудь её запах, который мог ещё не скоро ощутить в воздухе.
– Никто обычно и не спрашивает, – Джо стегнула плечами. Её озадаченное выражение лица свидетельствовало о том, что она была недовольна моей проделкой, заставившей сбиться с пути намеченного ею разговора о ценностях нашей дружбы. – Как по мне, это придает каждому отдельному человеку больше значения. Я нахожу в именах невероятную красоту, утаенную за дурацкими сокращениями, что опредмечивают людей. Все одинаково важны. Эта привычка позволяет мне помнить об этом.
– Что, если именно это сокращение, наделяет тебя особенностью в моих глазах? В моей голове твоё имя звучит неизменно, как Джо, – девушка уселась рядом со скромной улыбкой на губах.
– Так, значит, ты думаешь обо мне? – она сумела поймать меня на горячем.
– Когда ты уезжаешь? – спросил я, сделав ещё одну попытку перевести разговор в другое русло.
– Через час, – ответила девушка, проверив часы. – И мне стоит вернуться домой, как можно скорее. Родители уехали, чтобы купить недостающих вещей, и я едва уговорила их остаться дома.
– Неужели я говорю с той самой Джозефиной Дойл, для которой все правила не подлежат малейшему нарушению? – девушка толкнула меня локтем в бок, и я наигранно застонал от боли, согнувшись пополам.
– Это всё твое пагубное влияние, – она поднялась с места. – Мне действительно уже пора. Может, если бы ты был дома, а не ошивался вокруг, мы могли бы провести больше времени, – съязвила Джо. Я не хотел признаваться, что приходил к ней с той же целью, что она оказалась у меня дома.
– Подожди, пожалуйста. Я хочу отдать тебе кое-что, – я поднялся с места и подошел к столу, в одном из ящиков которого спрятал напечатанные страницы истории, что мы начали писать вместе. Достав листы, я протянул их Джо, лицо которой вытянулось от изумления.
– Ты закончил её! Невероятно! – она прижала одной рукой бумаги к себе, чтобы другой обнять меня. – Я думала, у тебя не хватит духу после всего, что было между тобой и Нэнси, – Джо ошеломила меня в который раз. Она обвела меня вокруг пальца и даже не скрывала этого.
– Ты знала всё это время? – изумленно спросил я.
– Кто не знал о вас? Ты врал мне, и я не виню тебя лишь в силу того, что тебе пришлось пережить. Знаю, что это было сложно, Фредерик, но я знала, что тебе нужно было отпустить это. И что могло быть лучше этого? – она подняла в воздухе кипу бумаг, продолжая невинно улыбаться. Я чувствовал себя обманутым, и теперь уже ничего не могло этого изменить.
– Так, ты нарочно предложила мне написать эту историю?
– Вначале нашего общения ты был слишком зажатым. Ты был отстранен от внешнего мира, глубоко погрузившись в себе. Я всего лишь хотела помочь, – её ладонь легла на моё плечо, легонько сжав его. – Пожалуйста, только не обижайся на меня и за это. Я хотела тебе всего лишь помочь и…
– Спасибо, – произнес я, заставив девушку застыть с открытым ртом посреди речи. Её губы вытянулись в улыбке.
Мы прощались ещё около пятнадцати минут. Едва мои губы коснулись щеки Джо, как меланхолия по ней ответила своим холодным объятием, от которого я не мог отделаться. Я долго смотрел вслед девушке, всё ещё не до конца осознавая, что она уезжает. Не навсегда, но надолго.
Я начал скучать по ней с той же секунды, как запер двери. Вернувшись в комнату, распростерся на кровати, заполнив всё свободное пространство музыкой, которую она любила. Инди хоть и было не в моем вкусе, но оно напоминало о Джо. Особенно незатейливая «Офелия» исполнения её излюбленных «The Lumineers», которую я трижды ставил на повтор.
Джо не признавалась себе в этом, но она любила меня. Может, не так безнадежно сильно, как я её, но где-то в глубине своей души это чувство жило в ней с самого первого момента. Мы никогда не были друзьями и быть ими не могли, но я согласился на это обозначение, если ей так было проще. Джо заботилась обо мне сильнее, чем должна была, а я любил её сильнее, чем думал, что смогу когда-либо. И расставаясь с ней, решил, что время, проведенное порознь, должно было расставить всё по местам.
Я не хотел грустить. Не в этот раз. Джо оставалась в моей жизни, хоть и на расстояние. Она всё изменила. Своими добротой и заботой нарушила внутри меня баланс уныния и злости, проникших глубоко под кожу, растворившихся в крови, очернив её ядовитой смолью. И это всё ушло. Даже испытывая скуку, возникшую после ухода девушки, я перестал чувствовать её остроту, лелея в себе лишь лучшие проявления грусти. Я находил её прекрасной, какой была и сама Джо.
И мне было легко отпустить её с осознанием того, что это было не навсегда. Наша история не была окончена. Мы просто ставили её на паузу, готовясь к чему-то гораздо большему, чем могла нам предложить обычная дружба.
