Текст книги "Просто друзья (СИ)"
Автор книги: PaperDoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
Глава 20
Я осознал, что окончательно смирился со смертью Нэнси в один из самых обыденных дней, когда мама сама решила об этом напомнить, усомнившись, как и всегда, тем, всё ли было со мной в порядке. Я сидел в своей комнате, играл отупляющие разум компьютерные игры, как и несколько дней к ряду. Было лето, и другого занятия я не мог найти, как и нового друга, с которым можно было хоть как-нибудь скрасить свободное время. Я проводил дни, истрачивая их в пустых вещах, что не могли принести радости, но помогали забыть о времени, что неутомимо шло вперед, оставляя старые воспоминания в прошлом.
Мама зашла в комнату бесшумно, поэтому сперва я и внимания на неё не обратил. Понял, что дело было важным, только когда она заперла за собой двери, прислонившись к ним спиной. Ей даже не нужно было что-то говорить, чтобы привлечь моё внимание, хоть я и предполагал, что за этим последует длинный монолог, один из тех, что должен был убедить меня выйти из дома и немного прогуляться. Даже если я сделал бы это один, это было бы гораздо лучше, чем торчать в комнате, что я и намеревался делать до самого окончания каникул.
Женщина села на край кровати, попросила придвинуться к ней ближе, чтобы она могла взять меня за руки, с которых не отводила глаз, пока говорила. Стала рассказывать историю о своей подруге, имя которой я запомнил так отчетливо, как собственное, – Вайлет. Она была убита приемной матерью. Та выстрелила шестнадцатилетней девушке в спину, чего она не заслуживала, как и любой, кого ожидала подобная участь. Мама сказала, будто женщина вовсе с катушек слетела и вовсе не считала себя виноватой за содеянное. Когда родная дочь сдала её в полицию, она отреклась от неё, обозвала лгуньей, хоть всё это происходило на глазах девушки. Та стала невольным свидетелем развернувшейся сцены, и хоть с сестрой они не сильно ладили, она не стала прикрывать мать, свидетельствуя против неё в суде. Мама сказала, что, когда Вайлет умерла, в её жизни, будто стало не хватать чего-то важного, будто от её души отрезали половину, а затем сожгли. Развеянный пепел засорял глаза, вызывая раздражение.
Завершилось всё тем, что мама расплакалась, а я оставался сидеть совершенно озадаченным вопросом, зачем она всё это мне рассказала. Это было странно, но я не стал ей перечить или перебивать, хоть и искренне не понимал даже, как мог ей помочь справиться с этим. Казалось, она пришла ко мне за помощью, поддержкой, но я был скуп в жалости, хоть и по большей мере глуп и бесполезен.
– Тебе сейчас тоже должно быть больно, – охрипшим от рыданий голосом произнесла женщина, принявшись вытирать тыльной стороной ладони слёзы, что делали меня бессильным. – И я не хочу тебя обнадеживать словами о том, что когда-нибудь ты об этом забудешь. Это будет бередить твою душу, но это будут лишь слабые уколы воспоминаний. Всё, что тебе нужно сейчас, это справиться с внутренней борьбой и не дать горечи победить тебя. Нужно двигаться дальше. Ты должен продолжать ту же жизнь, что у тебя была до Нэнси. Ты меня понимаешь?
Я кивнул. Я-то понимал, хоть и казалось, что она меня вовсе нет. Жизнь, что у меня была до Нэнси, была в точности той же, что я продолжал без неё. Она была однообразной и скучной. По большей мере, я везде плелся следом за Эллой, оставаясь в стороне, пока она веселилась с друзьями. Им я казался милым, хоть иногда до меня доносились их комментарии касательно моей молчаливости, что я не мог нарушить, пока все они оставались для меня незнакомцами, которые воспринимали меня всего лишь, как странного брата классной девчонки. Парни называли меня фриком ещё тогда, а девочки – упрямцем, когда я не давался быть их живой игрушкой. Нэнси отделила меня от Эллы, дав нам обоим вздохнуть спокойно. Она была моим другом и хотела дружить исключительно со мной. Большего мне и не нужно было.
И всё же жизнь продолжалась, хоть я сам не замечал этого. Я забыл о Нэнси, когда прошло около двух лет после того происшествия, что сокрушило меня, вернув к тому, кем я был и где должен был оставаться. Мне было уютно в одиночестве, и я упрямо не желал переходить границ личного пространства, что было обязательным условием в дружбе. Нэнси оказалась человеком, в котором я нуждался, когда к остальным я был равнодушен. И забыть о ней было, словно вырвать из жизни временной отрывок, что значил прежде так много, а превратился в итоге в ничто.
Вспомнив о ней ненароком снова, я не почувствовал прежней агонии. Нэнси оставалась Нэнси – пустотой, вылетевшей из едва приоткрытого рта, созвездие звуков, мелодия которых теперь скорее раздражала, чем терзала. Она вылетела из моей головы, и я жалел только о том, что это произошло слишком быстро, прежде чем я успел понять, что был счастлив, каковым себя не чувствовал до тех пор, пока в моей жизни не появилась Джо.
Я не осмеливался спрашивать у неё о своих подозрениях напрямую, в чем она могла мне и не сознаться. Хоть Джо была совершенно плоха во вранье, думаю, мне бы не хотелось, чтобы она делала это, даже ради благой цели. Мне нужна была правда, сказанная в лицо, напрямую, без лишнего утаивания во имя защиты моей чести, но больше того жизни. Я не просил у Джо жестов доброй воли, подобных этому, не из-за чувства долга, ведь я не мог ей предложить большего, чем самого себя, а потому, что это было слишком. Райан мог запросить слишком большую плату за её упрямо настойчивую просьбу забрать заявление, и я даже не хотел придумывать лишнего, чтобы не извращать собственное воображение в попытке угадать, что Джо ему неохотно предложила взамен на это.
Всё это казалось абсурдным, а потому сводило с ума ещё больше. Я хотел бы набраться смелости вытолкать Джо прочь из моей жизни, но в то же время не представлял, как без неё жить. Любые уговоры или просьбы не вмешиваться ударялись волнами о скалу её упрямства, что одновременно возвышало её решимость над моей, делая нас обоих сильнее. Было странно думать, что рядом с Джо я чувствовал себя под защитой, но именно так и было. Она первой бросалась в бой, защищая то, что было уже давным-давно разрушено и не имело шанса возродиться. Ей казалось, что она видела меня, хоть делала это через закрытые глаза, рисуя в мраке действительности другого меня. И я хотел быть человеком, которого она видела. Иногда и сам задавался вопросом – точно ли внутри меня жило то, что она едва сумела разглядеть или выдумала это качество с целью изменить меня, подавив моё желчное «я».
Воздействие Джо на меня было в разы сильнее, чем прежде Нэнси. Казалось, если я ненароком потеряю её, то мир распадется на части, начнется конец света, умрут все вокруг, но я всё же паду первым. Я всё больше пытался убедить себя в том, что это было не по-настоящему. Пытался совладать чувствами, игнорировать их, разрушать, но те становились лишь сильнее, как только одна самая невинная мысль о Джо раскаленным углем касалась стенок моих внутренностей, создавая пожар, что превращал меня в пепел. И я не мог не воображать Джо, когда продолжал писать о Нэнси. Вынуждал себя вспоминать её черты характера, создавая, казалось бы, несвязные предложения, соединены в одну историю, которую прежде сумел рассказать лишь одному человеку, прежде чем умолкнуть об этом навсегда.
Я в точности до малейших подробностей помнил день, когда совершался суд над мистером Греем. Мама нарядила меня в дурацкий костюм с бабочкой, будто я должен был выступать на свадьбе, читая умилительный стих, а не давать показания. Я изрядно устал от постоянных расспросов следователей о том, что я знал, но я никак не мог решиться рассказать им целостную историю, которую ошибочно превратил в иллюзию, возникшую из-за большой наблюдательности, что не всегда приводила к хорошему. Но в этот раз я намеревался рассказать всё и будь, как будет. Это съедало меня изнутри, не давало спать и дышать.
Меня заперли в кабинете судьи. Было жутко страшно, хоть мама всё время была рядом, держа меня за руку. Ладони жутко потели, а потому я постоянно вытирал их о брюки. На лбу проступали капли пота. Мама предлагала от всего отказаться, полагая, будто виной всему был жар, но я был решителен в желании говорить с судьей. Прошло не больше часа, как он зашел, желая провести со мной беседу.
Это был старик со строгим лицом, который при встрече тут же подал мне руку, что снова ужасно вспотела. Он улыбнулся, и его лицо вмиг преобразилось, вызывая к себе доверие. Я неуверенно попросил, чтобы мы остались наедине. Мама сопротивлялась, но, в конце концов, ей пришлось выйти. Не знаю, как он понял хоть слово из того, что я пытался ему рассказать, потому что говорить я не умел, как и теперь, а потому мне самому рассказ выдавался сумбурным и непонятным, хоть мужчина кивал головою в ответ, не перебивая меня ни на секунду. К завершению нашей памятной беседы я расплакался. Мама вернулась. Судья поблагодарил меня, а я не произнес и слова ещё два дня к ряду.
Теперь я выливал всё это на пустой лист, открытый передо мной на экране ноутбука, печатая медленно слова, словно кончики пальцев не хотели выпускать их на волю. Только перед глазами была не Нэнси, лицо которой потерялось в прошлом, а Джо, страх за которую теперь был сильнее всего остального.
Она уехала. Отправилась с Линдой в гости к бабушке и дедушке в Уэльс, откуда должна была вернуться только к окончанию каникул. Я проснулся рано утром, чтобы проводить её, но времени было мало, а людей вокруг слишком много, чтобы я сделал хотя бы попытку всё прояснить. Мы обнялись на прощание, она оставила на моей щеке теплый поцелуй. Я запомнил, что губы её были сухими, сохранив это в памяти, словно это больше могло и не повториться.
Вернувшись домой, попытался вспомнить были ли в поведении девушки намеки, что дали бы мне понять, произошло ли что-то плохое. Она была беспечна и беззаботна, как прежде, хоть я и был уверен, что в её голове роилось миллион мыслей, ни одну из которых у меня по-прежнему не было возможности прочитать. Улыбалась, как всегда, смотрела с теплотой, обняла и поцеловала. Её жесты и мимика не указывали на то, что она выражала сожаление или стыд. В глазах не было обиды и боли. Ничем она себя не выдавала.
И я мучился в догадках, искал выход из лабиринта собственных мыслей, которого, казалось, там и не было. Все дни сливались в бесконечность, когда я перестал считать их и следить за временем. Джо писала мне всё время, и я не медлил отвечать ей, перечитав её сообщение раз десять, но так и не находил и малейшего подвоха. И я стоял возле окна в гостиной, дожидаясь, когда закипит чайник, читая её ежедневный отчет о том, чем она занималась. Как обычно, ничего занимательного, но это позволяло на расстоянии быть ближе, чувствовать, будто я был рядом. Я не умел расписывать свой день в таких же тонкостях, а потому набрал быстрое «Всё, как всегда» на заданный ею вопрос, чем я занимался в течении утра.
Она не успела прочитать отправленное сообщение, покинув предварительно меня наедине со своим призраком. Перечитал по привычке её сообщение ещё дважды, прежде чем выключить телефон и спрятать в карман. Поднял глаза, чтобы посмотреть на небо, что в этот день оказалось открытым. Весь снег остался лежать на земле, оставив попытку замучить до смерти облака, извергающие холодные хлопья, в которых Джо неизменно находила красоту.
Мои глаза так и не успели обратиться к небу, когда я заметил в окне напротив фигуру, что смутно напоминала Райана. Приглядевшись, я всё же убедился в том, что это был он. Мужчина о чем-то спорил с Лив, вид которой свидетельствовал о том, что самая интересная часть их времяпровождения прошла. Её волосы были в полнейшем беспорядке, на плечи бегло был наброшен шелковый халат, не как следует запахан. Он кричал, она слушала. Странно, что было не наоборот.
Я не стал терять времени, дожидаясь пока Райан ускользнет от меня, поэтому выключил не успевший закипеть чайник и бросился ломиться в двери близстоящего дома. В спешке даже не успел надеть куртку, не завязал шнурков на ботинках.
Двери открыла Лив. Она осторожно выглядывала из-за двери, кутаясь в тонкий халат.
– Джонни нет дома. Он вернется около шести, – женщина скромно улыбнулась, намереваясь захлопнуть передо мной двери, пока я не успел возразить. Я поставил ногу, воспретив ей делать это.
– Мне нужно поговорить с Райаном, – процедил сквозь зубы.
– С чего бы ему здесь быть? – она тихо и неуверенно засмеялась, что не убедило бы меня в правдивости её слов, даже если бы я не видел мужчину из окна. – Его здесь нет. Я даже не знаю, где он. Тебе об этом стоит поговорить с Джонни.
Я хотел силой оттолкнуть Лив, чтобы та перестала мне препятствовать, но не мог сделать этого в силу своего воспитания. Она была не самым лучшим человеком, но всё же оставалась женщиной, что сильно мешало. И всё же я решил не отступать, мешая ей запереть перед моим носом двери.
– Фред, пожалуйста, – она угрожающе зашипела, подобно змее. Её просьба была резкой, но вовсе не умоляющей. Лив хотела, чтобы я убрался не меньше, чем я хотел ворваться к ней в дом.
– Пропусти его, – сзади появился Райан, который всё это время наверняка подслушивал наш незадавшейся разговор. – Похоже, парень пришел, чтобы поблагодарить меня.
Лив поблекла на лице. Её глаза расширились от ужаса, как только вся ложь, которой она кормила на протяжении долгого времени Джонни, рассыпалась у неё на глазах. Пусть я знал обо всем и раньше, но Лив этого не знала, а потому безрассудство Райана могло многого ей стоить. И хоть моей целью было не изобличить её измену, я почти был уверен в том, что женщина полагала, будто скоро обо всем должен был узнать и обманутый муж.
Она легко сдалась перед словами Райана и, поникнув, пропустила меня внутрь, отворив широко двери.
– По-твоему, мне есть, за что тебя благодарить? – я старался держать себя в руках, чтобы не повторить одну ошибку дважды. Я имел дело не с взбалмошным Риком, для которого избить меня было очередным развлечением (к которому он потерял интерес), а с Райаном, который был старше и хитрее. Он рассчитывал на несколько ходов вперед, и мне стоило быть с ним осторожным, что я пытался делать, сопротивляясь пылкости собственного характера. Крепко сжал кулаки, держа их при себе. Все мышцы были напряжены, как и нервы, натянутые до предела.
– Например, за то, что я простил тебя и сделал огромное одолжение, забрав заявление? – на его лице застыла гадкая улыбка, что разбивала все мои попытки совладать собой. И всё же я продолжал прилагать огромные усилия, чтобы держаться.
– Ты чёртов ублюдок! Это Джо тебя об этом попросила? – имя девушки стерло улыбку с его лица. Он поджал губы, опустив голову вниз. Я раньше времени принял это за ответ.
– Мне кажется, у тебя нездоровый интерес к этой девочке, – вдруг заявил он, взбесив меня окончательно. Я бросился вперед, чтобы ударить его, как Райан остановил меня. Его руки с силой удерживали мои, а затем небрежно взбросили их в воздухе. – Не делай то, о чем потом пожалеешь.
– Это была она? – прошипел я, стиснув зубы покрепче, отчего те будто заскрежетали.
– Перестань уже…
– Это была она?! – громко крикнул, разрывая окружающую тишину.
– Это была я! – крикнула в ответ Лив, не выдержав этого безумия. – Оставь его в покое. Оставь его в покое! – я не понимал, было ли это обращено к Райану или ко мне, поэтому мы оба отступили друг от друга, когда женщина ловко вклинилась между нами. – Ты единственный друг Джонни. Ты отвлекаешь его от всего. Я сделала тебе услугу. И я буду рада, если ты пойдешь мне навстречу и забудешь обо всем, что видел и знал. Ладно? – её ладони легли мне на плечи. Лив была ниже меня ростом, а потому, когда она смотрела на меня снизу вверх пронзительным взглядом, отказать ей в этом было тяжело.
Я молча кивнул не в силах произнести и слова. Она поблагодарила меня легким поцелуем в щеку, после чего выпроводила из дома. Я даже не успел чего-либо понять, как уже очутился на улице. И всё же от осознания того, что Джо была ко всему этому непричастна, стало гораздо легче. Она не вмешивалась. Не в этот раз. И я признал перед ней своё поражение, о чем ей лучше было не знать.
***
Каникулы закончились быстрее, чем мне бы того хотелось. Утешало лишь то, что я наконец-то мог увидеть Джо, хоть та не извещала о своем возвращении, продолжая пытать повторяющимися изо дня в день рассказами о своей жизни без меня. Я продолжал сопровождать её в своих мыслях, но этого было мало. Я хотел чувствовать запах её сладких духов, чувствовать прикосновение сухих губ к своей коже и касание нежной ладони, что неизменно встретит мою, что пойдет на риск переплести пальцы вместе, чего девушка, как обычно, не заметит, словно так и должно быть. Мне не хватало Джо вдвойне больше после того, как меня искренне обрадовало её безучастие в прецеденте, что я успел себе вообразить. Впервые был рад тому, что девушка не спасла меня от очередной оплошности, в которой я был неизменно виноват.
В первый учебный день я был полон готовности получить от девушки сообщение, в котором Джо обрадовала бы меня новостью о своем возвращении, чего я ждал с большим нетерпением. Мне не хватало её физически, что было непривычно, ведь прежде я мог скучать лишь за её словами, пусть и написанными на светящемся экране. Теперь она была далеко, и это ощущалось, хоть и, к счастью, духовное расстояние между нами не увеличилось, что могло бы произойти, если бы я на прямую обвинил девушку в собственных подозрениях, удачно развенчавшихся.
Встречал в школьных коридорах Дженну чаще, чем нам следовало бы пересекаться, и она улыбалась каждый раз, словно ничего плохого не произошло. Продолжала ли она и дальше думать, будто в ту самую секунду, что я проходил мимо неё, то думал о Джо, как было в действительности? И эти мысли почему-то вызывали у меня чувство стыда, потому что стоило припрятать её образ хотя бы на те короткие секунды, когда стоило состроить перед Дженной маску раскаяния, что любезно её обрадовала бы. Но у меня не получалось. Я глупо улыбался, махая ей каждый раз рукой, будто её правдивое обвинение приведет меня к электрическому стулу.
Было непривычно сидеть за обеденным столом одному. Привыкший к навязчивому обществу Дженны, я наблюдал за ней, дожидаясь сообщения от Джо, что было отвратительно и глупо. Дженна сидела за столом с девчонками, имена которых я смутно помнил. Девушка бросила затею присоединиться к обществу самопровозглашенной элиты, выбрав скромною компанию невзрачных серых или попросту говоря других девушек, у которых не было шанса выделиться на фоне друг друга, а то и всего мира. Ведь и Джо была самой обычной из всех обычных, но не в свете моего отношения к ней. Я превозносил её над другими только потому, что меня влекло к ней ещё с самой первой минуты нашего неловкого знакомства. Просто было внутри нас обоих что-то, что должно было однажды соединиться, и я не мог изменить этого чувства.
Дженна выглядела совершенно одинокой и отстраненной от других. Она печатала в телефоне сообщение неизвестному абоненту (не исключено, что писала в эту секунду Майлзу Ричману). Затем долго пялилась в экран телефона, но, очевидно, так и не получив ответа, отложила его в сторону, продолжив обед. Подперев щеку сжатой ладонью, Дженна выглядела устало и скучающе. Моя рука потянулась к телефону.
«Садись за мой столик. Здесь слишком одиноко без тебя»
И я отправил сообщение с уверенностью в том, что все точки над «і» уже были расставлены, и Дженна явно не возьмет себе в голову ничего лишнего. Я наблюдал за тем, как девушка спохватилась, услышав звук уведомления. Она читала сообщение с задумчивым видом, словно я предложил ей заново встречаться, вконец обезумев, но когда подняла на меня глаза, то улыбнулась, подняв в воздухе средний палец. Я усмехнулся в ответ. В конце концов, Дженна не медлила, чтобы подняться с места и под сопровождающие взгляды новоиспеченных подруг подойти к моему столику.
Мы притворились старыми друзьями, которые на время потеряли связь и теперь решили возобновить её с помощью неловкой беседы. Это было странно, но всё же будто так и должно было быть. Дженна не ненавидела меня, хоть и упорно избегала малейшего взгляда в мою сторону, в чем её едва ли можно было упрекнуть. Разговор протекал плавно, как обычно, больше говорила Дженна, в чем я ей любезно уступал.
Мы разбежались с первым звонком. Точнее я оставался сидеть за столом, когда девушка поспешила на урок, на который я намеревался опоздать. Зашел перечитать переписку с Джо, как заметил, что фото её профиля было изменено. Я незамедлительно открыл снимок, чтобы увидеть на нем смеющуюся Джо, которая беспечно валялась в снегу, когда над ней нависла чья-то тень.
«Неплохое фото. Его сделала Линда?» – спросил я без надежды получить быстрый ответ.
Остаток дня прошел в скуке. Дженну я больше так и не встретил. Я брел медленно домой, затормозив возле остановки, где ещё издалека заметил фигуру Рика, который будто дожидался кого-то. Посмотрев на часы, предположил, что это могла быть Джо, хоть ещё было слишком рано для окончания уроков в её школе. Я знал расписание наизусть, лучше собственного, но всё же это насторожило.
«Нет, один милый парень»
Её ответ наконец-то нашел меня. И сразу, как удар поддых. Она будто нарочно дразнила меня, издевалась, задевая чувства, в которых признаться оказывалось всё сложнее и сложнее. Я поднял глаза на Рика, который сидел на автобусной остановке и не отрывал глаз от экрана мобильного, что заставило меня задаться вопросом не переписывался ли он с Джо. Был ли он тем «милым парнем», который сфотографировал её, уловив момент естественного великолепия, в котором Джо была лучшей. Естественность была ей к лицу, что в современное время, я полагал, было редкостью. Девушки, да и некоторые парни, прятали неуверенность за масками, что хоть и красили их лица, но в то же время обезображивали сущность.
Мне нравилось видеть людей настоящими, хоть большинство из них совершенно не интересовали меня. Я и сам себе был не интересен, а потому искренне поражался выдержке Джо, дружба с которой спасала от уныния, погружая в то же время в пучину безысходности перед тем, чтобы застрять в этом навсегда. Я хотел быть для неё чем-то большим и боялся, если это было не так. Казалось, она выделяла меня среди других, уделяя время и признавая, что я был совершенно не таким, как многие другие. Я привык к убеждению, что всё вокруг было сплошь обманом, но Джо хотелось верить, зарывая себя в могиле изо лжи, что была слаще правды, которую я неизменно видел в чёрно-белых тонах. Может, я действительно был кем-то совершенно особенным в жизни Джо? Может, ни Рик, ни Вуди не смогли бы сравниться со мной, и девушка втайне могла быть влюблена в меня в точности, как и я в неё? Может, мы оба боялись того, что однажды должно было стать неизбежным?
И всё же наблюдая за Риком, я чувствовал злость, подставляя его имя во все «может быть», связанные с Джо. Я видел их взаимодействие лишь однажды, и кто мог подумать, что Рик может оказаться гораздо лучшим парнем, чем я? С ней он был веселым и простым, в то время, когда я заставлял её задумываться о многих вещах, сомневаться в них, как и во мне, усложнял наши взаимоотношения и вел себя, как кретин. И всё же она оставалась на моей стороне, что меня по большей мере озадачивало, чем радовало. Я не мог быть спокойным, пока голова была занята вопросами, что мешали всё время.
Самой главной моей проблемой на протяжении всей жизни оставалось то, что я чрезвычайно много думал, но в то же время совершал совершенно необдуманные поступки, за которые не нес ответственности в силу собственного нежелания делать этого. Мои мысли привлекали простые вещи, что я неизменно усложнял, представляя их в отрицательно другом свете, чем те были на самом деле. И это раздражало, выводило из себя, сводило с ума. Как только я отключал мозг, с тела снималось всё напряжение, а с головы выходил пар. И всё же неизменно это заканчивалось неприятностями, а если быть уж совсем точным, то драками. Они заражали меня адреналином, а заодно избавляли на время от чувств, что изнутри разрушали больше, чем внешние изувечивания. Я поддерживал таким образом баланс, равновесие, чего многим было не понять.
Джо помогла избавиться мне от многих губительных привычек, которые я хоть и пытался избегать, но они настигали меня. И это были драки, а не курение, против которого девушка была яростно против. Дразнить её никотиновым запахом было ещё то удовольствие. Она морщила нос всё время, пока находилась рядом, и читала гневные тирады о губительном влияние курения, хоть мимо моего внимания не проходило то, как она продолжала дышать ядовитым воздухом, находясь по привычке предельно близко ко мне. Девушка и сама не подозревала, как убеждала меня не драться, из-за чего я находил это занятие бесполезным, если это только не касалось её.
Желание поцеловать её было всё сильнее, и я задавался глупым вопросом, приходилось ли Рику целовать её. Ведь если да, то её я стал бы ненавидеть в большей степени, нежели его. Я хотел оставить Джо целиком и полностью для себя, хоть и понимал, что это было слишком много. К тому же отношения с Дженной делали меня не равноценным партнером для Джо, но в то же время это давало мне фору, ведь всякий опыт был бесценен. Возможно, Дженна дала мне даже больше, чем я надеялся от неё взять, потому что был готовым для Джо, ведь даже ничтожные представления о девушках были необходимы для дальнейших отношений с ними же. Если я хотел сделать всё правильно с Джо, то должен бы знать, что стоило делать и как, чтобы не нарушить её внутренней целостности, разрушив внешнюю.
Противной была одна мысль о том, что Джо могла переспать с Риком. Чего хуже, если бы Вуди склонил её к сексу. Хотя в случае второго варианта, её бы это окончательно разрушило, заставив залечь на дно больше, чем на несколько недель, что она оставила для себя. Она не могла бы с этим справиться ещё долгие месяцы. Хоть Джо была увереннее меня в разы, во многом она мне и проигрывала, поддаваясь влиянию со стороны большей мерой, чем я. Я же зависел исключительно от неё.
– Кого-то ждешь? – нетерпеливо спросил я, оказавшись за спиной парня, что его спугнуло. Ещё никогда не приходилось мне видеть Рика напуганным. Пугающим скорее умел быть он сам.
– Боже мой, это ты, – Рик театрально схватился за сердце, будто и впрямь перепугался. Ему это было не к лицу. Ему даже не шла добродушная улыбка, которой парень одарил меня, когда я сел рядом. И всё же мимо моего внимания не осталось то, как он поспешил спрятать телефон в карман, словно там было то, что могло его изобличить. – Какими судьбами здесь? – спросил Рик, словно мы были старыми друзьями. Я закатил глаза.
– Возвращался со школы. Так, что ты здесь делаешь?
На самом деле, я даже не воображал, чем Рик занимался по жизни. Он выпустился из школы два года назад, но так и не покинул беспечных границ Хантингтона. Не было исключено, что он мог учиться по специальной отдаленной программе, но это вряд ли. Рик и в школе не преуспевал, а у его семьи было не достаточно денег, чтобы обеспечить ему учебу в приличном месте. На работу парень тоже не ходил. Он просто болтался беспризорно по улицах, руководя себе подобными, которые нападали на примерных, хороших деток, большинство с которых им дозволялось лишь дразнить и запугивать, о чем однажды позаботились власти города. Я давал им особые привилегии на применение силы, что порой отпугивало их. Но Рика никогда. Он всегда глотал наживку.
Для Рика и ему подобных я оставался фриком. Вот и сейчас парень смотрел на меня так, будто это я представлял для него опасность, а не вовсе наоборот, как чаще случалось. Я же смотрел на него выжидающе в преддверие того, как с его губ слетит имя Джо.
– Фредерик! Какая неожиданность! – девушка появилась будто ниоткуда, хотя я успел заметить отъезжающий автобус, из которого, вероятно, она вышла. Странным оставалось то, как мы оба не заметили, как он остановился прямо напротив нас. Рик искоса продолжал наблюдать за мной, когда Джо заключила меня в теплых объятиях, что заставили подняться с места. – Я безумно скучала за тобой.
– Наверное, не так уж безумно, раз не предупредила о своем возвращении, – иронично выпалил я, оставив на лице девушки озадаченное выражение лица.
– Я хотела сделать тебе сюрприз, – она неуверенно улыбнулась, когда я оставался непроницаемым.
– Совсем, как в мой день рождения.
Её губы сомкнулись в тонкую полоску. Джо надула щеки, выпустив оттуда воздух. Это выводило её из себя в той же степени, что и меня. Ситуация вышла совершенно глупая и неловкая. Девушка вцепилась пальцами в мой локоть, с силой оттянула в сторону, бегло сообщив Рику о том, что это ненадолго. Моё настроение приподнялось, если бы она бросила ему небрежное «Прощай», но, похоже, у меня был шанс скорее быть отравленным этим словом.
– С тобой всё в порядке? – шепотом спросила девушка, сложив руки перед собой, будто намеревалась обороняться от меня. Я же не хотел представлять для неё опасности, но не мог вести себя иначе, когда рядом был Рик, одно присутствие в жизни Джо которого неимоверно выводило из себя.
– Я расстался с Дженной, – выпалил на выдохе, пожав плечами, будто это было чем-то таким же повседневным и обычным, как позавтракать яичницей или прочитать книгу. Джо же эта новость поразила гораздо больше, что несколько меня даже порадовало, но я не стал выдавать себя. Девушка тихо охнула, прикрыв рот ладонью. – К тому же оказалось, что её настоящее имя – Джемма.
– Правда? – эта новость ошеломила её ещё сильнее. – Почему же она не сказала этого раньше? – удивленно спросила девушка.
– Почему ты мне ничего не сказала? – я вернулся к разговору о её приезде, что меня всё ещё беспокоил. Отговорка с сюрпризом была вполне в духе Джо, но этого было мало. Уверен, дело было в чем-то в другом. Не исключено, что дело было в Рике, в чем я убеждался всё больше.
– Ладно. Я не успела. Я приехала сегодня в пять утра. Разложила вещи, взбодрилась, собралась и уехала в школу. Я собиралась к тебе прийти сразу после того, как сделала бы все уроки, – она стала заламывать в отчаянии руки, пытаясь объяснить очевидные вещи. И в этот раз я с охотой верил ей. Единственное, что по-прежнему вызывало много вопросов это Рик, который делал вид, что не подслушивал нас.
– Тем не менее, ты успела сообщить об этом ему, – я кивнул в сторону парня. Мой тон был ревнивым, и меня самого это порядком раздражало. Стоило снизить градус, придав голосу всего лишь каплю интереса, который прозвучал бы, как вопрос, начинающейся на безобидное «Почему», что не отличалось бы резкостью и требовательностью, которые я вложил в саркастическое предположение. Я весь кипел от злости. Ситуация сложилась не самая приятная, и я подозревал, что погорячился раньше времени, но не мог по-другому. Джо делала меня уязвимым. И я увяз в глупой догадке о том, будто между ней и Риком что-то могло быть. Воображение вырисовывало отвратительные сцены их беззаботного счастья, проведенного наедине в то время, когда я мучился в нетерпении разгадки истинных чувств девушки ко мне. Я видел их, как наяву. Извилины прокуренного мозга выдавали сцены, где Рик и Джо держались за руки (она чувствовала, как их пальцы переплетались, а потому держала его ладонь в своей крепко, боясь отпустить), целовались (её сухие губы касались его омерзительных губ, вбирая в себя всю грязь, что рот Рика выливал на других), говорили (она открывала перед его черствостью свою душу), в конце концов, трогали друг друга (Джо позволяла ему гораздо больше, чем он стоил).
