Текст книги "Просто друзья (СИ)"

Автор книги: PaperDoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Глава 1

Когда я впервые увидел мою милую упрямую Джо, она отдаленно напомнила мне Нэнси Кэмпбелл, о которой я было уже позабыл. Они были такими разными, да и к тому же саму Джо я тогда ещё совершенно не знал, но отчего-то вспомнил о чёртовой Нэнси, что было в первый и в последний раз.

Я начал дружить с Нэнси, когда нам обоим было, наверное, по лет пять, не больше. Я был слишком молчалив в обществе гадких избалованных задиристых детей, из-за чего они не весьма радушно принимали меня. Родителей это пугало. Особенно маму. Дела не стали лучше, когда я стал ввязываться в драки, провоцированные теми, кому моя молчаливость давила на нервы. И только Нэнси никогда меня не донимала. Она сама ведь тоже была не из числа разговорчивых.

Мы с Нэнси проводили много времени вместе. Порой приходил к мысли о том, что любил её, но вряд ли это считывается, когда тебе всего пять. Тем не менее, тогда я был почти в этом убежден. Мы вместе катались на велосипедах, доезжая до границ небольшого города, куда нам строго-настрого запрещали езжать, или проводили дни напролет у озера, вылавливая оттуда рыбу, а затем выбрасывая обратно. Иногда она начинала смеяться ни с того, ни с сего, и я никогда не понимал этого её смеха. В растерянности ухмылялся, не спрашивая объяснений. Она их жуть как не любила. Вечно строила из себя загадку, для разгадки которой я был откровенно говоря туповат. Я и не пытался её никогда понять. В то время это не казалось таким уж и важным. Помимо этого Нэнси любила яблоки и называть меня «дураком». Остальное о ней смутно помню.

По большей мере, Нэнси таскалась за мной, хоть и делала вид, что было иначе. Она приходила ко мне домой, подписывала глупые открытки, изредка звонила. Я всегда оставался единственным гостем на её дне рождении, а она всегда без приглашения заявлялась на мой. Мне нравилось проводить с Нэнси время, хоть порой она и казалась мне странной. И всё же идеальной для меня она оставалась исключительно такой.

Её убили, едва ей успело исполниться девять. В беспечном городе обнаружился маньяк-педофил, и Нэнси не была его первой жертвой. Я много узнал о нем позднее, например то, что на его счету было около пятнадцати невинных жизней. Нэнси оказалась последней.

Я чувствовал вину за произошедшее, потому что в тот момент меня не было рядом. Мы всей семьей на некоторое время уехали из города, а, когда вернулись, убийцу уже поймали. Её смерть стала для меня большим ударом. Наверное, я стал молчаливее обычного, приступы агрессии стали проявляться намного чаще. Я не совладал собой. Мог расплакаться посреди урока или бросить камнем в соседское окно. К слову, мама отвела меня на приемы к психотерапевту, что длились больше года, и к её глубочайшему разочарованию ничем не помогли.

Немного позже я виделся с убийцей, которым оказался школьный сторож, которого никто никогда не замечал. Я спросил у него, почему он сделал это, потому что мне, правда, было интересно. В моем голосе не звучали трагические ноты скорби, что уничтожила мою жизнь раз и навсегда, потому что смириться мне всё же удалось, надежно спрятав тихий холод под кожу на долгие года. И ответ его был избавлен излишне пафосной философии, которой любят злоупотреблять придурки вроде него – с ровно подстриженными глупыми усами, охотящиеся за юбками маленьких недоразвитых девочек. Мужчина пожал плечами.

– Такова моя природа, – ответил он. – Вот такой у меня есть изъян, – тогда он начал умолять меня прийти ещё раз, слишком ему одиноко там было, а я, не сказав и слова больше, резко подхватился с места и ушел. Мерзким всё же он был типом. И, тем не менее, он ни о чем не сожалел.

Кроме моей семьи никто не знал о Нэнси. Она не была моим скелетом в шкафу, чудищем под кроватью, я просто больше не хотел вспоминать о ней, вычеркнув из своей жизни, будто её никогда и не существовало. Так было проще. Нэнси не делала меня уязвимым, как и что-либо больше.

Так вот вспомнил я о Нэнси неожиданно для самого себя. Просто посмотрел на Джо, половина лица которой скрылась в тени приглушенного света грязного паба, и подумал о Нэнси, с которой у неё не было ничего общего. Не было в Джо молчаливого упрямства наперекор равнодушному к ней миру, резкости в речи, живости духа в глазах. По крайней мере, такой она мне показалась впервые.

И внешне нельзя было найти сходства. У Нэнси были рыжие волосы, что она каждое лето подстригала вопреки запрету матери, карамельные глаза и круглое лицо, небрежно разрисованное веснушками. Джо была красивее, а потому, как по мне, опаснее Нэнси. Я не знал ещё того, что сама Джо не подозревала о силе своей внешней миловидности, что заставила меня заткнуться посреди речи и смотреть на неё, точно умалишенный.

Она ведь всего-то появилась на горизонте моего узкого мировоззрения. Пришла, запыхавшаяся из-за спешки, в милом белом платьице, разрисованном кислыми лимонами. Бледные щеки совсем раскраснелись, хоть и на кожаной куртке горчичного цвета были заметны капли дождя. Села безмолвно рядом, будто не замечая того, как я проводил изучающим взглядом каждое её легкое движение.

Я не знал, кого стоило ждать, когда Найджел внезапно признался в том, что помимо меня, пригласил ещё и девушку. Я был безразличен к тому, кем она была, так как не весьма охотно согласился на эту встречу. Только Найджел был моим единственным другом, и он уезжал, поэтому выбора у меня особо и не было.

Разговор у нас вязался не очень занятный. Говорили и молчали по очереди. Было немного неловко, невзирая на то, что мы были друзьями вот уже почти три года. В конце концов, я начал рассказывать о приключение, случившемся со мной накануне, что было не таким уж невероятным или интересным, но Найджел, похоже, пребывал в восторге от рассказа. Он много спрашивал, смеялся и повторял слова за мной, как чёртов попугай, что немного раздражало, но, в конце концов, это был его последний день в этом чёртовом городе.

Друзей у парня было не намного больше, чем у меня. Наверное, иначе он и не примкнул бы ко мне. Многого я о нем не знал, потому что учились мы в разных школах, и встречались лишь изредка на скейт-площадке, откуда часто возвращались избитыми тупимы скейтерами, вечно норовящих выпендрится перед девчонками с низкими самооценками и жизненными стандартами. Говоря о расизме часто предполагается надругательство над правами афро-американцев, но Найджел был белее белого, или, иначе говоря, альбиносом, из-за чего подвергался нападкам. Я же всего единожды вступился за него, влез в чёртову драку, как затем это вошло в привычку.

Если бы я мог выбрать себе друга, мой выбор вряд ли бы упал на Найджела. Парнем он, конечно, был неплохим, и всё же умел выводить изредка из себя. И первое, за что я его ненавидел, это чёртова разговорчивость, что обычно и приводила нас обеих туда, где нам не хотелось бы оказаться. Похоже, моё молчание ни разу его не смущало, так как он болтал много и ни о чем, не смущаемый тем, что я совсем его не слушал. Похоже, моя угрюмая компания была его единственным утешением, а потому мне было его жаль. Поэтому, невзирая на назойливость парня и моё некоторое неумение управляться со скейтом, я приходил на чёртову площадку, время от времени, чувствуя и себя менее отрешенным от общества.

Если бы я только знал, что его досуг занимало и приятное времяпровождение с моей милой Джо, я бы сбросил груз общения с ним всецело на неё, даже не догадываясь о том, как стойко эта миниатюрная девушка смогла бы выдержать бремя общения со мной, человеком, не отличавшемся особой жизнерадостностью. И тогда я бы никогда не познакомился с ней, даже не заметил, несмотря на то, что жили мы всё это время на разных концах одной улицы.

– Прости, не хотела тебя перебивать, – вместе со звонким нервным смешком произнесла девушка, заправляя тонкими пальцами пряди влажных волос. Когда я продолжил пялиться на неё, с интересом изучая прелестные детали, она неуверенно взглянула на парня, рядом с которым расположилась. Найджела, знакомого с нами обоими, ситуация лишь забавляла.

– Не переживай, Фред всего лишь делился секретами покорения девичьих сердец, – губы искривились в усмешке, так глупо это звучало. Поэтому я ожидал, что девушку это тоже позабавит, но та лишь недовольно нахмурилась, выражая своё немое негодование. Получилось у неё это довольно забавно. Наверное, как-то даже по-детски мило. – Прости, пожалуйста. Фредерик. Я имел в виду Фредерик.

Складки на её бледном лбу расправились. Расслабив напряженные до этого плечи, она откинулась на спинку старого потертого кожаного диванчика, пропахшего насквозь пролитым пивом и сигаретным дымом. Она обратила пару больших глаз на меня, неловко поджав губы. Я приподнял вверх одну бровь в немом вопросе, что рассмешило девушку. А в голове чёртова Нэнси Кэмпбелл и хоть убей меня.

– Меня зовут Джозефина, – она протянула через весь стол свою маленькую ладонь. Предварительно вытерев свою о джинсы, я пожал её. – Я была бы благодарна, если бы ты использовал полное имя.

– Зачем? – спросил я, и её лицо вытянулось от удивления, будто я спросил какую-то чёртову глупость, не слыханную раньше.

– Это одна из её причуд. И, тем не менее, тебе стоит слушать её, потому что в злости она может быть по-настоящему взрывоопасной, – посмеиваясь, ответил Найджел. Джо опустила глаза вниз на скрещенные ноги. Она чувствовала себя неловко, и это можно было заметить по тому, как она выбывала незнакомый ритм по липкой деревянной поверхности стола.

– Значит, мне не стоит называть тебя Джо? – подавшись немного вперед, я продолжал наблюдать за ней. Мимо внимания не осталось и то, как девушка вздрогнула от этого сокращения. Это показалось слишком уж забавным, а потому я и не думал прекращать называть её Джо. «Джо, так как твои дела в школе?», «Джо, как долго ты дружишь с Найджелом?», «Джо, не подашь мне соль?» и много других дурацких вопросов, заданных ей лишь назло. Сперва, девушку это безумно злило. Она хмурила брови, с тяжестью выдыхала, иногда пыталась игнорировать меня, но примерное воспитание не позволяло этого делать. Затем это перестало занимать нас обоих – Джо надоело злиться, а мне – выводить её из себя. После этого между нами, кажется, упало некое напряжение, и мы смогли расслабится в компании друг друга. И Найджела заодно.

В пабе было душно. Достаточно для того, чтобы щеки девушки покраснели, а на лбу выступили капельки пота, что она постоянно вытирала аккуратными движениями. Она чувствовала себя некомфортно в этом грязном месте, а выглядела совсем не уместно в этом своем слишком милом платье. Время от времени морщила нос из-за неприятного запаха и кривила губы, что можно было едва заметить. И всё же этот старый заброшенный паб был единственным приличным местом в городе, куда можно было пойти. В день здесь проводили время ученики, а ближе к ночи подтягивались жалкие пьянчужки, что лишь здесь находили своё жалкое пристанище. Мы заявились не в весьма подходящее время, поэтому шума и вони вокруг было больше обычного.

– Мне будет невероятно не хватать вас, ребята, – Найджел выдавил скупую слезу, что вполне походила на искреннею, но, тем не менее, не вызвала ни во мне, ни в Джо ответной реакции. Мы переглянулись между собой, словно не понимали, о чем тот говорил. И почему-то это короткое мгновенье, когда Джо робко улыбнулась, мне захотелось улыбнуться ей в ответ, что было так чертовски глупо, что мне захотелось тут же ударить себя за подобное проявление нежностей. – Не знаю, что буду делать в другом городе без вас.

– Жить? – предположил я, избавив памятный момент излишней романтичности. Краем глаза заметил, как Джо улыбнулась. Понравиться ей было так же легко, как и разозлить.

– Что ты сказал? Я не расслышал, – кто же мог сомневаться в этом.

– Не важно. Давайте, просто выпьем за это.

И мы взяли липкие стаканы, наполненные кислым лимонадом, и выпили их. Брезгливая Джо лишь намочила губы, но и этого Найджел, кажется, не заметил. Разбросанные по столу чипсы больше не хотелось есть, как и пиццу, от которой уже тошнило. Проводы Найджела немного затянулись, и Джо то и дело поглядывала на часы на своем запястье в перерыве между тем, как делала вид, что её не раздражало то, как я продолжал время от времени называть её сокращенным вариантом имени. И всё же это казалось чудным.

По большей мере, беседу вел Найджел, голос которого утопал в пьяном лепете ранних посетителей. Нам пора было убираться, но парень не понимал этого, нарочно игнорируя тот факт, что с наступлением темноты здесь появлялось всё больше подозрительных лиц, что вытесняли Джо из зоны комфорта. Девушка втиснулась в спинку дивана, набросив на голые плечи куртку, в которой ей было явно жарко. Я не мог этого игнорировать, как бы сильно не хотелось выводить девушку из себя. Неподдельный страх не казался забавным.

– Мне пора домой, – я прервал Найджела посреди очередного глупого рассказа, что никому не был интересен, избавив Джо необходимости пойти наперекор собственному чувству такта, что родители вбили в её светлую голову, как важнейшее из правил приличия. Подобную чушь хотели вбить и в мою голову, но заложенная в генетику прямолинейность матери позволяла без особых затруднений нарушать обременяющие жизнь правила этики. – Джозефина? – я сделал незначительную уступку только чтобы не обременять её обществом Найджела, от которого девушка, видно, и сама устала.

– Действительно, уже слишком поздно, – она неуверенно поднялась с места. Губы дрогнули в утешительной улыбке, которую обычно преподносят с фразой – «мне очень жаль, но мы сделали всё, что было в наших силах». – Спасибо за приглашение. Это был удивительный вечер, – ложь ей давалась легче, чем мне.

– Удачного переезда, – бросил напоследок и я, после чего схватил девушку за локоть и потащил прочь из этого ужасного места.

– Мы тоже будем скучать по тебе, Найджел, – успела произнести на ходу Джо, очевидно чувствуя некую вину за то, что мы так поспешно оставляли парня. Тем не менее, она не отказывалась послушно следовать за мной, осознавая то, что без моей помощи не смогла бы быстро убраться вопреки своему противоречивому желанию.

Улица пахла дождем. Воздух был пропитан влагой, кожи касалась прохлада. Озябшая Джо надела куртку, бросив на меня взгляд, полон беспокойства. Я же был в одной лишь серой футболке и чёрных джинсах, в карманы которых спрятал руки и, опустив голову вниз, двинулся вперед.

– Наверное, нам не стоило оставлять его там одного, – девушка посеменила за мной. Она быстро перебирала ногами, живо перепрыгивая лужи и минуя грязь. Я же не обращал на это внимания, хоть и внутри конверс образовалась неприятная влага. Мне просто было всё равно, даже если бы я утонул в одной из грязных луж, что казалось лучшей перспективе, чем тонуть в серости жалкого бытия.

– Можешь вернуться, – с ехидной усмешкой предложил я, краем глаза наблюдая за тем, как она снова нахмурилась. Джо пыталась идти быстрее, но у неё это едва получалось, потому что шаг у меня был шире. Было похоже на то, что она боялась темноты, а больше того – завсегдаев места, от которого мы стремительно убирались прочь.

– Кажется, он набирал номер своей матери. С ним должно быть всё хорошо, – бормотала она себе под нос.

– С ним должно быть всё отлично. В конце концов, мы могли и не прийти.

– Надеюсь, в другом городе у него будет больше друзей.

– Вряд ли.

– Почему ты такой жестокий? Найджел хороший и милый парень. К тому же он очень добрый. На день святого Валентина он единственный подарил по розе всем девушкам, никого не обделив. Или когда Кэрол Скотт заболела на свинку, он единственный осмелился её проведать в больнице. А ещё… – Джо начала смешно размахивать руками, искренне возмущаясь моим честным ответом. Она и шаг замедлила, потому что не могла одновременно возмущаться и быстро идти. И, похоже, она искренне верила во всё лучшее, что было в Найджеле, быстро позабыв о его природном умение надоедать людям, что оставило нас в тот вечер один на один на почти безлюдной улице.

– Так, почему сегодня нас было только трое? – я не мог больше слушать оды, воспеваемые парню, недостатки которого знал лично. Это было напрасной тратой времени и сил. Хоть Джо в состоянии воодушевления, вызванным мировой несправедливостью, меня премного забавляла, но слушать о Найджеле я не находил желания. – Если он здесь не смог обзавестись друзьями, у него это вряд ли получится где-либо.

– Ты просто невыносим, – девушка сложила руки на груди. И это был знак её непризнанного поражения, что заставил меня улыбнуться собственной маленькой победе. Нехотя, но Джо признавала моя правоту, что задевала её гордость. – Дурак, – обиженно прошипела девушка, что даже не могло меня хоть капельку задеть. Вот где пряталась моя маленькая Нэнси. Она жила в этом коротком незамысловатом безобидном слове, произнесенным скорее с нежностью, нежели со злобой.

Мы продолжали идти молча, что меня совсем не занимало. Тогда я ещё не знал, что жили мы на одной улице, а потому мы просто шли одной дорогой, не терзаемые вопросом о том, почему продолжали двигаться в одном направлении. Мне было интересно наблюдать за Джо. И чем дольше я рассматривал её при свете уличных фонарей, тем больше она казалась мне прекрасной, что было так странно и необычно для того, кто перестал находить в жизни что-либо красивое.

Медового оттенка средней длины волосы были заплетены в косички. Из прически уже начинали выбиваться пряди, когда длинный летний день подходил к концу, но штрихи небрежности придавали девушке некой очаровательности. Черты лица у неё были премилыми, а потому выдавали в ней примитивность мышления, которыми были полны девушки, подобные ей, стоило им только осознать силу собственной привлекательности. И я ненавидел себя за то, что в этот раз попал на крючок внешнего лоска, к которому, обычно, был устойчивым. Глаза у неё выдавались большими от того, как наивно и широко она их распахивала, поражаясь миру, полному чудес, не впечатляющих обычного человека. Нос прямой, губы пухлые – недостатками Джо почти не отличалась за исключения кривоватых передних зубов. И даже это не портило её внешности, а напротив – придавало милости.

Мы шли в окружении глухого вечера, плавно переходящего в ночь, а я лишь думал о том, каким прекрасным всё же был этот момент, которому не суждено будет больше повторится. Я был тверд в уверенности, что у нас с Джо больше не будет возможности повидаться. А если такова и случится, мы оба сделаем вид, будто не знаем друг друга, потому что, даже находясь близко, мы оставались незнакомцами.

Мне нравилось её горделивое молчание. Было бы хуже, если бы она болтала без умолку, делая вид, будто моя угрюмость её вовсе не занимала. Или же засыпала меня глупыми вопросами, притворяясь, словно я мог её интересовать. Её молчание хотя бы было честным. А это детское разочарование из-за поражения в словесной перепалке так вовсе казалось смешным.

– Твоя подружка, фрик? Не думал, что кто-либо согласиться пойти с тобой на свидание. Разве что ты ей неплохо заплатил, – режущий слух голос местного идиота Рика Дадли, нарушил приятную тишину. Джо резко остановилась, а я ускорил шаг, оказавшись вмиг рядом с девушкой. Она выглядела напуганой, что не странно, потому что видок у Рика был не из лучших. По большей мере, страха перед парнем навевали слухи, сложенные придурковатыми друзьями Рика, половина которых оставались ложью. Мне же он навевал лишь отвращение и раздражение. И всё же я дал знак Джо, чтобы та стала за мной, когда я сделал неуверенный шаг вперед.

Чёрт, а мы почти добрались до перекрестка, что сворачивал на нашу улицу.

– Можешь просто уйти с дороги? – решил начать с вежливости, хоть и понимал, что на Рика это точно не подействует. Этот парень любил дешевые спектакли, а я – оставаться незамеченным. Ужиться с этим было сложно.

– Она симпатичная. Это случайно не сестра Хейли Дойл? – он стал приближаться ближе. Рик широко открывал рот, пережевывая жевательную резинку, выглядя при этом совсем, как кретин.

– Ты сестра Хейли Дойл? – шепотом спросил, обернувшись на секунду назад. Послышалось тихое испуганное «Да», а в следующую секунду кулак Рика встретился с моим лицом, и я упал от удара на землю. Силы у этого идиота было ровно столько же, сколько пустоты в голове.

Джо отпрянула назад и громко вскрикнула от испуга. Подобные сцены, наверное, не часто разыгрывались перед ней. Я улыбнулся окровавленной улыбкой, что было не самым лучшим решением.

– Можешь меня хоть до смерти забить. Знаешь же, что мне всё равно, – ещё один удар. Только в этот раз я успел увидеть сердитое выражение лица Рика, которому хотелось, чтобы я немного потешил его самолюбие жалкими просьбами не трогать меня.

Я сплюнул кровь. В этот раз Джо не издала и звука.

– Ладно, бей меня сколько хочешь. Я могу подождать, – я сумирно лег на мокрый асфальт, сложив руки на груди. По туповатому выражению лица Рика, можно было понять, как сильно его это всё выводило из себя, и только ради этого я и старался.

– Ты псих! – Рик со злостью поднялся на ноги и выплюнул дурацкую резинку изо рта. – Ты просто гребанный псих! – и с этим поражением Рик медленно побрел себе по улице дальше в поисках развлечений.

И буквально через секунду надо мной появилось прелестное лицо Джо, на котором я заметил соленные дорожки слез.

– Прости меня, прости, прости, – начала бормотать девушка, и почему-то я почувствовал себя ответственным за эти крокодильи слезы. – Я просто стояла там, как дура, и даже не попыталась помочь тебе. Боже мой, твоё лицо, – я немного привстал, и её тень больше не закрывала большей части окровавленного лица. Всё ещё сидя подле меня, Джо начала копаться в маленькой сумочке, откуда вытащила салфетки, которыми вскоре начала вытирать моё лицо.

У неё были нежные теплые руки. Они приятно пахли спелой клубникой, и я готов был упиваться этим сладостно-тошнотворным запахом. Не теряя времени, я рассматривал её лицо, что теперь находилось в запредельной близости к моему. И она всё равно выглядела прекрасной.

– Так, ты сестра Хейли Дойл? Я не знал, что у неё есть сестра, – она бросала окровавленные салфетки на землю, сосредоточившись всецело на том, чтобы не оставить ни единого следа крови.

– Да, а ты брат Эллы Филлипс, – губы растянулись в мягкой улыбке. Слышать имя сестры из её уст было, по меньшей мере, странно.

– Почему я не видел тебя раньше?

– Ты просто меня не замечал. На самом деле, мы много раз пересекались. Последний раз это случилось на прошлой неделе, – девушка опустила руки вниз, закончив со своей работой. Кожа на лице всё ещё жгла, но я не обращал на это внимания. Мы продолжали сидеть на холодном мокром асфальте и смотреть друг на друга. Я пытался вспомнить её, и теперь настало время Джо высмеивать мою невнимательность.

– Когда?

– Это не так важно теперь, – глаза спрятала вниз, когда на лице выросла хитрая улыбка. Эти девушки и дня прожить не могут без тайн. И как бы мне не хотелось забить на это, я не мог перестать думать о том, как не замечал её раньше.

Хейли была лучшей подругой моей старшей сестры Эллы. Они дружили с самого первого дня в начальной школе и до сих пор оставались не разлей вода. Меня часто выводило присутствие Хейли в нашем доме, потому что вечно ей было до меня дело. Она любила говорить о моем затворничестве, будто это был недостаток не выдерживать таких людей, как она, и держатся от них подальше. К тому же в моем присутствие девушка любила говорить обо мне же в третьем лице, делая вид, будто меня там не было. И всё же больше всего меня выводили из себя пустые разговоры, что вели девушки, обсуждая всё вокруг, подстраивая едва ли не всех по собственным низким стандартам.

Я знал, что Элла была выше этого, потому что каждый раз, когда Хейли уходила, она приходила ко мне и извинялась за невежество подруги. Извинение срабатывало лишь в том случае, если Элла начинала пародировать Хейли, что получалось у неё крайне похоже. Будь я в самом плохом расположении духа, это меня неимоверно смешило. И всё же я упрямо не понимал, как Элла могла переносить Хейли на дух, как я того делать не мог.

Джо казалась мне другой. Мы были знакомы всего несколько часов, но всё же рассмотреть в ней хоть какое-то родство с Хейли я не мог. Мог подумать о том, что она обманывала меня, но даже придурок Рик смог узнать её, а я – нет. Ведь не мог же я её не замечать всё это время.

– Твоё платье должно быть испачкалось. Нужно уходить отсюда, – я первым резко поднялся, а затем вытерев потную ладонь о джинсы, протянул её девушке. Она взяла её с меньшей небрежностью, чем в первый раз, и приняла мою ничтожную помощь.

– Я заняла его у мамы. Она меня убьет за это, – произнесла девушка так весело, будто убивали её дома уже не раз, и подобное лишь приносило ей удовольствие. Затем она смешно сморщила нос, и я улыбнулся, как дурак, в ответ. – Ты любишь лимоны? – спросила она ни с того, ни с сего, когда мы медленно продолжили идти. Джо перестала спешить, хоть и идти медленно ей удавалось с трудом.

– Они кислые, – я по-дурацки сморщил нос, будто действительно съел лимон. – Скажешь, что любишь их, и я буду удивлен ещё больше, чем был до этого.

– Я люблю делать из них зимний лимонад. Рекомендую к употреблению только зимой, особенно вкусен в предрождественские дни, – в её голосе пробивались нотки веселого смеха, что и во мне воспламенял некую непринужденность, к которой я не привык при общении с девушками. Джо была непринужденной в неловких действиях, незамысловатой речи и поведении. Рядом с ней легко было чувствовать себя так же просто.

– Зимний лимонад? – подобная глупость не вызывала презрения, а казалась напротив милой.

– Обычный чай с лимоном. Но когда обычные вещи необычно звучат, они обретают гораздо большей важности, – и в этих словах, чёрт побери, я нашел так много смысла, что мне вдруг захотелось поцеловать её.

Наверное, дело было в прохладном последождевом воздухе, что освежил этот летний вечер. А ещё в тишине улицы, которая давно погрузилась в сон, потому что длинный день подошел к окончанию, а следующий должен был начаться буквально через пару часов. Летние ночи неимоверно короткие и теплые, а ещё атмосферные, но последнее скорее зависело от людей, с которыми эти ночи были проведенные. Джо оказалась идеальной для этого.

– Теперь мне налево, а тебе – направо, – мы слишком быстро добрались до перекрестка, где вынуждены были разойтись.

– Я провожу тебя.

Она улыбнулась, не став возражать. Я впервые чувствовал себя так странно. Меня всё больше удивляло, как близко она находилась всё это время.

– Я слышала о тебе от Найджела и от Эллы немного. У тебя вроде бы не так много друзей, – Джо опустила глаза вниз, очевидно, полагая, будто задела не лучшую тему для разговора. И всё же, невзирая на то, что я не был фанатом Рождества и лимонов, стоило признать, что лучше бы мы вернулись к обсуждению этого.

– Ты всё ещё переживаешь о том, что мы оставили Найджела там одного? Прости, но я видел, что ты хотела убраться оттуда не меньше, чем я, – магия развеивалась, хотя наблюдать за её осторожностью в словах по-прежнему было интересно.

– Да, но… Весь вечер ты был так резок с ним, словно он совсем не имел для тебя значения…

– Так и есть.

– Неправда.

– Правда.

– Нет. Откуда тебе вообще это знать? Что ты могла узнать обо мне из чужих разговоров?

– Я не сужу о людях по тому, что о них говорят другие. Это понятно по тому, что ты пришел на эту встречу с Найджелом, зная, что больше его не увидишь. Ты вел себя с ним грубо, но будь честен с собой, тебе его будет не хватать, как и мне, невзирая на то, что он умел надоедать. Затем, ты помог мне убраться из этого ужасного душного паба, хотя и мог оставить вместе с Найджелом. Ещё, когда мы встретили Рика, ты вышел вперед, позволив мне спрятаться за твою спину. Это всё сущие пустяки, но они имеют значение, потому что ты хочешь, чтобы все видели тебя таким, каким ты не являешься, – она говорила быстро, будто боясь упустить хоть одну мысль. Затем девушка с неуверенностью в больших глазах зыркнула на меня, с опасением ожидая ответной реакции.

– Я всего лишь хочу, чтобы все оставили меня в покое.

Она остановилась. Начала мять в руках дурацкий пояс от платья и всматриваться в облачное ночное небо. Я, как дурак, тоже поднял голову, но ничего захватывающего в этом не нашел, а потому продолжил смотреть на Джо, чувствуя, как волшебство этой ночи ускользало из рук.

– Прости, – произнесла она, не отводя глаз от неба. – Это всё не моё дело.

– Джо…

– Не стоит меня дальше провожать. Здесь недалеко осталось, – и она резко развернулась и быстрым шагом ушла прочь, даже не заметив того, как я произнес её имя. Я проводил её взглядом до последнего дома в конце улицы, где её фигура исчезла. Было половина одиннадцатого, и в доме ещё горел свет. Её ждали.

Опустив голову вниз, я медленно шагал домой. Не мог перестать думать о Джо и её словах. Переигрывал в голове наши диалоги и менял их, где мы продолжали говорить о чёртовом лимонаде и зиме, которые ненавидел. Она крепко застряла в моей голове.

Двери моего дома были заперты. Дело рук отца. Я опоздал к комендантскому часу, а он снова запер чертовы двери. С Эллой подобного он не проделывал. Она умела к нему подластится, признать свою вину и за считанные минуты стать примерной дочерью. Я не умел так делать. И этим своим упрямством бесил его больше всего.

Тогда я пролез через окно в свою комнату, что находилась на первом этаже. Оно было открыто лишь потому, что Элла выбиралась через него, когда родители засыпали и удирала до самого утра. Тогда мы с ней и пересекались. Она залезала через моё окно обратно в дом, а я ложился на лавку на крыльце дома, что, по мнению мамы, должно было «расчувствовать отца». По большей мере, это лишь радовало его самолюбие, он-то ведь думал, что я всю ночь на улице провел, из чего вынес урок жить по его правилам. Но подобный фокус мне удавалось проворачивать раз за разом, а отец оставался в дураках, полагая, будто я страдал от этого.

Сменив футболку на ту, на которой ещё не было следов крови, бессило упал на кровать. Пытался уснуть, но никак не получалось. Сначала думал, что виной был чёртов фонарь, что светил с улицы, но, даже задвинув шторы, мог сделать это с трудом.

«Удачного тебе переезда. Не будь таким чмом, каким был здесь» – написал Найджелу, признавая перед Джо поражение, о котором она никогда не узнает.

«Спасибо, что пришел сегодня. Для меня это много означает»

Я знал это. Потому, наверное, и пришел. И сделал это, похоже, совсем не зря.