Текст книги "Просто друзья (СИ)"
Автор книги: PaperDoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)
– Он не пробовал искать своего отца теперь, когда вырос? – спросил я, когда Джонни допил пиво и поставил бутылку на пол, продолжая молчаливо переживать моменты своей жизни, отображаемые скаженными алкоголем кадрами памяти, что плыли перед глазами.
– Старик сам нашел его, когда тому понадобилась помощь. Просил денег на адвокатов, а Райан выжимал их из моей матери. Это было ещё то безумие. Она отдавала ему последнее…
– Прости, а зачем ему нужны были адвокаты? – я перебил монолог мужчины, зацепившись за то, что вдруг меня потревожило.
– Это ужасное дело. Он совращал и убивал несовершеннолетних девочек. Больной ублюдок, – Джонни зло сплюнул, что обычно было мне отвратительно, но теперь я не обратил на это внимания. – Теперь Райан ездит вокруг и пытается добиться дострокового освобождения, что почти невозможно для пожизненно приговоренных, – он снова усмехнулся.
Услышанное потревожило меня, перехватило дыхание и заставило запаниковать. Волнения не были напрасными. Райан был тем, кого стоило опасаться.
Я хотел расспросить у Джонни ещё кое-что, пока он был податливым, но тут появилась Джо, что оказалось так не вовремя. Она спросила, не хотел бы я провести её домой. Даже без этого глупого вопроса я хотел бы сделать это, только бы закончить начатое. Но сделать с этим я уже ничего не мог, а потому должен был попрощаться с Джонни и Лив. И всё же возможность не была упущенной, я знал больше, чем следовало, но что делать с этой информацией, мне лишь предстояло решить.
– Их брак разваливается, – грустно произнесла Джо, подняв голову к небу, усеянному звездами. Она знала больше, чем я, потому что умела замечать, поэтому произнесенное утверждение (навряд ли это можно было счесть за предположение) не удивило меня. Джо была проницательнее меня в разы. Я замечал очевидное, она читала между строк.
– Из-за Райана.
– Из-за того, что у них не может быть детей.
Глава 13
Я начинал привыкать к Дженне, что порядком раздражало. Её присутствие в моей жизни стало чем-то сродни того, что было в ней всегда, и я воспринимал девушку, как данность. Как любой человек обречен родиться и жить в одной семье, им лично не избранной, подобное чувство настигало меня по отношению к девушке. Я тонул в этих отношениях всё больше, как в зыбучих песках, и никак не мог выбраться из них даже с четким осознанием того, что это опасность была не больше, чем иллюзией.
Привык к тому, как мы встречались перед школой. Легкий поцелуй, оставленный на липких губах, и вялое «как дела?» вошло в привычку, став неотъемлемой частью дня. Не вызывало возражений и то, как Дженна всё время ошивалась рядом, сопровождая меня повсюду, кроме уроков, что у нас не совпадали. Она была со мной везде, создавая тем не менее лишь видимость своего присутствия, когда всё чаще уподоблялась образу той, которую я не мог упрекнуть в том, что она мне была не по душе, ведь девушка всё чаще погружалась в свои мысли, что оставались на поверхности. Я читал её по мимике лица, взгляду и даже малейшему прикосновению, а потому всё чаще задевал первым, выпрашивая причины заметного беспокойства или грусти. По большей мере это всё была ерунда, и Дженну всё больше выбешивало, как я усмехался её незатейливым россказням о том, о сем, что казалось мне совершенно бесполезным предметом столь серьезных размышлений.
Я успел привыкнуть к тому, что её пальцы по-прежнему переплетались с моими, что чаще всего девушка делала неосознанно. В основном она старалась избегать нежностей, о чем я её и просил, а потому в эти редкие минуты я не отвергал её, ведь понимал, что она нуждалась хоть в толике моего холодного тепла, расцениваемого за любовь. Всё больше Дженна выдавалась уязвимой, будто кто-то разом проглотил все её стремления быть наряду с теми, кто был для неё недосягаемым. В глубине души я надеялся, что она забыла об этих воздушных замках, отыскав в себе подобие гордости, но в то же время подозревал, что девушка решила сдаться, не предприняв ни единой реальной попытки хоть как-то изменить жизнь к лучшему.
Дженна дала больше свободы от себя, не навязываясь бессмысленными телефонами разговорами перед сном, безумно долгими прощаниями перед порогом её дома, куда я ежедневно провожал девушку, или сводящими с ума попытками узнать и понять меня лучше. Она будто наконец поняла некую истину, что предстала загадкой для меня, и я всё больше терзался тем, что не мог понять, почему это изменило Дженну? Ведь если таков был её хитро-мудрый план заполучить меня, то это если и не задевало моего сердца, то всё же задевало то, что можно было едва душой обозвать.
Иногда её тишина выводила из себя. Я привык слышать её голос на фоне собственных мыслей, что обращались к одной только Джо, но когда Дженна молчала, сосредоточиться оказалось сложнее. Казалось, другого я от неё и не требовал, но и это было слишком. И дело ведь было не в Дженне. Всего лишь в том, что из двоих лишь я один понимал, что как бы мы не подстраивались друг под друга (чего я и не собирался делать), мы не найдем нужных путей к тому самому чувству. По крайней мере, не я. Я давно решил, что Дженна не та самая, идеал которой хоть и был размытым, но в этом случае, отрицание было обосновательным.
Ночь последнего холодного октябрьского вторника я провел в постели Дженны. Девушка дала себе немного воли во сне, не отпуская меня из своих объятий, что всё время мешало мне уснуть. Я осторожно вскидывал её руки, как она успевала забросить на меня ногу, и это безумие не заканчивалось до самого утра, с чем пришлось смириться. Поэтому когда прозвенел будильник, я ещё больше спрятался под одеялом, когда Дженна отцепилась, дав немного свободы, только чтобы унять треклятый телефон.
– Пора вставать, – лениво произнесла девушка. Я отвернулся от неё. Глаза жгло от дневного света, рассудок был затуманен сном, о котором я мечтал, да так и не сумел увидеть. Дженна стала тормошить меня и от одного прикосновения её рук, захотелось без лишних церемоний послать её куда подальше, чего, тем не менее, я не собирался делать. Слова застряли посреди глотки. Я не хотел упрекать нежный неосознанный порыв девушки лишь потому, что мне он был неприятен. По правде говоря, гораздо приятнее он оказался бы, если бы на месте Дженны был кто-то другой. – Мы опоздаем на занятия, – несколько раздражительно сказала девушка, легонько толкнув меня, хоть и сама по-прежнему не двигалась с места.
– Думаю, нас не выгонят из-за обычного опоздания, – промычал через силу. Зажмуренные крепко глаза болели, но я не мог их открыть, хоть те и не смыкались полночи. Я был бы не против, если бы Дженна ушла в школу, пока я смог бы хорошенько выспаться, после чего незаметно убраться домой.
– Если опаздывать, то хотя бы из уважительной причины, – мне не нравились игривые нотки в тоне Дженны. Когда её губы коснулись моей спины, рука скользнула под одеяло. Это отбило всякий сон. Тело поддалось тайному желанию, но никак не здравому рассудку.
– Не думаю, что это достаточно уважительная причина, – я взял руку девушки и отодвинул от себя, когда она ловко перебралась наверх. Может, только в этом был секрет Дженны? Подсознание не пускало в голову мысли о том, что меня к ней тянула исключительная физиология, но никак не жалость, которой я умело прикрывался. – Джемма, – неуверенно пролепетал я, взяв в привычку называть её этим именем, от чего девушка лишь немного поморщилась. Джо от сокращения своего имени и то больше сердилась. – Вчера я использовал последний презерватив, – вообще-то в рюкзаке была ещё целая упаковка про запас, но я не хотел, чтобы она это знала.
– Я пью противозачаточные, – Дженна закатила глаза. Аргумент был вполне убедительным, поэтому, не дожидаясь возражений, девушка заткнула меня поцелуем. – Не будь ханжой. Я чувствую, как ты хочешь этого, – и вот в глазах появился проблеск ещё той старой Дженна, что оказалось приятным, но в тоже время хотелось вернуться к новой угрюмой версии. Произошло не более, чем-то, что девушка забыла себя проконтролировать, что научилась делать в последнее время. В конце концов, перевернув Дженну на спину, я сдался. Эта маленькая победа заставила её улыбнуться.
И я мог бы даже обнаружить это утро вполне приятным, невзирая на ужасную ночь, если бы не телефонный звонок. Дженна с тяжестью выдохнула, велев не отвлекаться, но я не мог. Вдруг это была Джо? И хоть номер абонента был засекречен, сердце забилось быстрее.
– Фред? – спросил неуверенно незнакомый женский голос, который я не мог опознать то ли из сонливости, то ли неудачливости подобранного момента. – Это Тильда. Пожалуйста, скажи, хоть слово!..
– Да, это я. Что-то случилось? – я и не заметил, как задержал дыхание. Тильда не стала бы звонить просто так. Должно было что-то случиться с Джо. Странным было лишь то, что она не обратилась к родителям подруги. Разве что дело было безотлагательным или не требующим особой огласки. За доли секунды мой мозг стал выдавать самые невероятные варианты произошедшего, и во всех из них я должен был спасать Джо, как глупый герой комиксов.
– Ничего плохого. Дело лишь в том, что сегодня день выборов, и Джо позарез нужна чья-то помощь. Через час должны состояться дебаты, а я не могу быть с ней. Ты сможешь приехать?
– Что? – переспросил, как идиот. Подобного варианта я не предвидел. – Прости, я понял. Да, я смогу. Всё в порядке.
– Только поспеши. И если можешь, возьми несколько бумажных пакетов. Они ей понадобятся, – сказала на прощание Тильда, прежде чем сбросить вызов.
Я остался стоять посреди комнаты Дженны в одном нижнем белье, словно заговоренный. Все планы на день, что должен был повторить сценарий многих предыдущих, был разрушен. Я остолбенел, пытаясь собраться с мыслями, упорядочить свои действия и спасти Джо, пока в этом не преуспел чёртов Вуди Кёртис, обожаемый девушкой так сильно.
– Кто это был? – голос Дженны вывел меня из оцепенения, и я начал стремительно одеваться, собирая с пола разбросанные вещи. – Что случилось? – в этот раз обеспокоенно спросила девушка.
– Прости, спешу. Нужно помочь другу, – второпях говорил, застегивая пуговицы на рубашке, которых будто бы стало вдвое больше, когда я спешил.
– Это касается её? Джозефины? – с упреком спросила Дженна. Нотки ревности выдавали её. Я даже улыбнулся, узнавая в ней ту самую девушку, от которой невольно хотелось бежать куда подальше, не оставляя по себе и видимости сожаления.
– На уроках вряд ли появлюсь, – бегло выпалил, оставив Дженну одну, выбравшись через окно её спальни наружу, чтобы не быть замеченным её придурковатым братом. Будь в доме ещё и отец девушки, ноги бы моей там не было бы. Хватало рассказов о нем. Личной встречи с ним я не жаждал. Хватало проблем с собственным отцом.
Карманных денег хватило на автобус, которого, к счастью, пришлось ждать не больше пятнадцати минут, длившихся, словно вечность. Я был беспокоен. Не находил себе места, переминаясь на месте, пока другие смотрели на меня с некоторой озадаченностью. Неотрывно смотрел на часы. И не впервые ли в жизни спешил, хоть и дело было совсем не во времени. Дело было всего лишь в том, что это был важный день в жизни Джо, и я должен был быть рядом с ней, хоть и не она меня пригласила. Я вообразил себе облегченный выдох и нежное приветственное объятия, обнадеживающее «Я так ждала тебя» и вместе с тем немое изумление из-за того, что я был там, рядом с ней, в решающий момент её жизни.
Хотелось быть рядом с Джо, чувствовать вес её невесомой опоры. Готов был стать самым крепким столбом, поддерживающий её хрупкое хрустальное небо, блестящее своей чистотой и невинностью. Я готов был ради неё горы свернуть. И это сумасшедшее сумасбродное чувство делало меня в одночасье и сильнее, и слабее. Переступая через сроднившийся с душой эгоизм, я терял себя ради Джо. И только потому, что времени было мало, я не стал раздумывать об этом, сорвавшись с места ради мифологических подвигов, желание исполнения которых голос разума не стал почему-то оспаривать, отговаривая от затеи. И хоть требовалось от меня немногое – всего-то быть рядом – я возомнил себя очень важным. Наверное, впервые Джо нуждалась во мне, а не напротив, как было прежде.
Через сорок минут я оказался у порога частной школы, среди учеников которой выделялся своеобразным нарядом. К моему удивлению, их было немного, но и те, облаченные в одинаковые формы, почти сразу обратили внимание на меня, чужака, который настырно проник внутрь, спрашивая лишь об одном «Где Джозефина Дойл?». Длинные запутанные коридоры вели меня в одно место – актовый зал, где, к моему огорчению, все суетились, готовясь к финальным дебатам.
На школьных стенах я заметил плакаты, на половине которых красовалось лицо Джо, а на другой – её предполагаемой соперницы Джорджины, которая с виду казалась той, кому могла подражать Дженна, унижаясь в жалких попытках попасть в круг её друзей. Кое-где беспорядочно валялись листовки, одну из которых я поднял и бережливо спрятал в карман джинс, как драгоценность. Ещё одна частичка Джо была со мной.
Оказавшись в актовом зале, я стал пробираться к первым рядам, стараясь не обращать внимание на то, как все меня рассматривали. Это было неловко. Лишнее внимание всегда сбивало меня с толку, заставляло чувствовать себя крайне неудобно, будто посторонние взгляды могли залезть под кожу и пройтись под ней леденящим холодком. Опустив глаза вниз, я упрямо двигался, хоть и полностью оградиться от внимания не получилось. Девичьи перешептывания о том, кем я был и что там забыл, были не такими уж тихими. И, наверное, это должно было мне льстить, но я был там не ради этого.
– А ты что здесь забыл? – противный до жутчайшего отвращения голос заставил меня сперва поежиться. Прежде чем плюхнуться в свободное место, занятое, скорее всего, для Матильды, я не осмотрелся, заняв кресло рядом с чёртовым Вуди Кертисом. Размышляя о важности моего героического спасения Джо от паники, я напрочь забыл о том, что попал прежде всего в среду обитания этого напыщенного павлина, который каким-то образом был для Джо важнее меня. Я и не думал о том, что он мог бы украсть важность моего присутствия в глазах Джо, затмевая своей фальшивой заботой о ней.
– Разве не очевидно? Я здесь ради Джо, – зло прошипел я. Руки чесались ударить парня, но при стольких свидетелях это было бы некстати. К тому же это могло сработать не на руку Джо. Её бы это точно не порадовало, а скорее заставило бы возненавидеть меня, возможно, даже без шанса быть прощенным.
– Поддержка ей сегодня явно понадобиться, – Вуди странно хмыкнул, выдавив противную ухмылку. Я хотел было что-либо произнести в ответ едкое, как вступительная речь, скорее всего, директора школы заставила обратить внимание на него, а заодно и на Джо, которая уже сияла на сцене, теребя в волнении бумаги с речью, заученной на память.
Прежде мне не приходилось видеть её в школьной форме, в которой девушка выглядела довольно-таки забавно. Серая расклешенная юбка до колена, заправленная в неё белая рубашка, все пуговицы которой были наглухо застёгнуты, и большой, наверное, вдвое серый пиджак с нашитой эмблемой школы. Волосы Джо аккуратно собрала в высокий хвост, хоть и похоже пальцы часто елозили пряди, вытаскивая их ненарочно и оставляя обрамлять пунцовое от волнения лицо. Джо выглядела сосредоточено и серьезно, пробегая глазами по страницах, и мне хотелось, чтобы она хотя бы на короткое мгновенье подняла глаза.
Её руки слегка дрожали. Девушка неловко переминалась с ноги на ногу. Непослушные пальцы постоянно касались волос. И вот она, словно услышала меня издали, подняла взгляд покрасневших от усталости глаз и посмотрела на меня. Её губы едва заметно дрогнули в улыбке, мышцы лица расслабились. Джо расправила плечи, будто почувствовала себя увереннее. По губам я смог прочитать «Спасибо», хоть произнести она могла кое-что другое.
Сидящий рядом Вуди снова дал о себе вспомнить. Парень махнул одной из девушек. Укол ревности заставил подумать о том, что это была моя Джо. А затем я подумал о том, не была ли она так рада его присутствию, а не моему. Скорее всего, им доводилось видеться до начала дебатов. И он мог успокаивать её, гладя по плечам и вынуждая верить в то, что у неё всё выйдет. Затем мог задобрить поцелуем, от которого у девушки неизменно подкосились бы колени, поддавшись лепету бабочек, вздымающих взмахами разноцветных крыльев нежные чувства, посвященные трусу и лжецу. Но я заставил себя не обращать на него внимания, как бы трудно это не было.
Первой с речью выступала Джоджина. Вуди достал телефон и принялся снимать девушку, как это делали и многие другие. Я не стал слушать её, вникая в слова, наблюдая тем временем за Джо, лицо которой посерело за считанные секунды. Она принялась переворачивать в изумлении страницы, а затем, приоткрыв рот, будто бы оттуда должно было вырваться возмущение, посмотрела на оппонентку, но так и не осмелилась ту перебить.
Мне не составило труда догадаться, в чем было дело. В глазах Джо стояли слезы, и, посмотрев на меня, она помотала отрицательно головой, прежде чем спрятать лицо в руках. От невозмутимости и самообладания не оставалось и следа. Джорджина украла речь Джо, и та не соображала, что ей стоило с этим делать.
Джорджина, тем не менее, была вполне самоуверенна. Украденная речь была идеальной, и по её окончанию зал сорвался в аплодисментах. Кто-то из зала стал скандировать имя девушки. Присвистывающий рядом Вуди также яростно хлопал в ладоши, отложив телефон в сторону. Девушка послала ему воздушный поцелуй, который парень театрально принял, заставив меня понять весь смысл произнесенных им слов.
Это он украл речь. Когда искал связей с Джо, разгуливая с ней беспечно по городу, он всего лишь пытался сблизиться с девушкой для получения информации. Когда приходил к ней домой. Когда она выгоняла меня ради него. Когда «помогал» ей изучить позицию Джоржины. Когда притворялся, будто она ему нравилась, он всего лишь использовал девушку ради той, которая имела для него значение. Глупая Джо, ей стоило разувериться в его намерениях ещё, когда он не пришел к ней, оставив одну возле проклятого кинотеатра в то холодное воскресенья.
Я чувствовал укол внутривенной злости. Готов был наброситься на парня в ту же секунду, но вместо этого стиснул кулаки и зубы, надеясь на то, что Джо сможет выбраться из подобной ситуации. Окажись я на её месте (что было бы невозможно в силу моей безразличности к подобного рода занятиям), я бы сбежал и спрятался, как последний трус, чтобы затем терпеть оправданные насмешки, сопровождающие меня где бы я ни был, затем занялся бы самобичеванием, которое привык называть самоанализом, чтобы найти ещё одну причину, почему стоило ненавидеть всех вокруг. Причины все эти сводились к одному – ко мне, но я любил оправдывать собственную нерадивость, обвиняя других, которые лишь подпитывали то зерно неполноценности, посеянное мною собственноручно.
Обиженный издавна отцом, я мог не брать его слова к вниманию, доказав ему, что в другом занятии мог быть лучше. Я мог отбиваться от парней на улицах Хантигтона и те бы больше не смели ко мне подходить, мог признаться Дженне в искренности моей нелюбви к ней и обрушить на Джо силу своих чувств, терзанию которых поддавался изо дня в день, мог бы быть кем-то, вместо того, чтобы признать себя никем.
Джо была другой, поэтому была на своем месте, пораженная, сбитая с толку, но вовсе не сдавшаяся. И я был на своем – в зале, полном чужих людей, чтобы стать для единственной знакомой здесь опорой, тем, в чьих глазах она могла бы найти веру и убежденность в том, что всё будет в порядке.
Приступая к своей речи, Джо несколько суетилась, будто не знала, с чего ей стоило начать. Девушка неуверенным взглядом обвела зал, а затем снова обратилась ко мне. Я кивнул ей, а затем она прочистила горло и стала говорить сдавленным и хриплым голосом:
– По правде говоря, моя речь должна была стать идеальной и, увидев вашу реакцию, я поняла, что не прогадала. Произнесенные Джорджиной слова, все до одного были написаны мной, поэтому если есть причина ею восхищаться, то лишь одна – как ловко она исхитрилась украсть у меня речь, – и вот Джо посмотрела на Вуди, что не вызвало у меня лишних сомнений. Короткую паузу заполнило неодобрительное перешептывание в зале, что умолкло в раз, стоило девушке продолжить. – Политика есть политика, но я всегда была за правду. Так вот, какой она будет… – открыв блокнот, которого я прежде и не заметил, Джо стала говорить, преисполняясь всё большей и большей уверенности, чем была до этого. Конечно же, у неё была запасная речь. Иначе и быть не могло.
От слез на щеках не осталось и следа. Её голос становился всё громче и требовательнее. Я не узнавал Джо, будто эти слова принадлежали вовсе не ей, как и голос, как и манера держаться. Она была другой, и эта её сторона, с которой прежде я не был знаком, отображала как нельзя точнее её сущность. За милым лицом и нежностью натуры, с внешним отличием женской слабости, Джо была бойцом, который для достижения цели упорно трудился, не покладая рук. У меня же даже не было цели, поэтому я восхищался девушкой, которая придавала моей жизни, если не смысла, то хотя бы вдохновения, что уже было неплохо.
Я подозревал об этой чудной способности Джо ломать преграды. В конце концов, это ведь она собрала для меня группу, убедила писать чёртов рассказ, сподвигла стать на тропу социализации, где среди чуждости суждений я учился находить собственное, которое хоть и было ещё окутано серостью тумана, но я видел его очертания. И всё же – вот она, каковой была, а не какой рисовало её моё воображение – милой, причудливой и до глупого мечтательной. Джо была преисполнена качествами, которые я хотел видеть в ней и которые вопреки всему не придумал, обманывая себя в причинах, почему так сильно привязался к ней. Слушая её, я наконец увидел настоящую Джо, которая хоть и была, будто вышедшая из моей головы, и всё же не хватало ей лишь взаимности ко мне, о которой я стал думать, как о чем-то запредельном и невозможном.
Аплодировали ей не хуже, чем Джорджине. Среди первых я выкрикнул имя Джо, заставив ту покраснеть, а вместе с тем обратить ко мне широкую красивую улыбку, которой я готов был упиваться до конца своих дней, только бы та всегда бы посвящена мне. Её смелость снова завернулась в кокон невинности, к лицу вернулась неуверенность. И всё же я не переставал гордиться ею, смешивая это чувство с немым восхищением.
Следующие сорок минут, отведенных на вопросы для двух кандидатов, тянулись для меня вечность. Я немного расслабился, когда удостоверился в том, что Джо не потеряла хватки и отвечала по сути на каждый вопрос, каким бы острым тот не был. Время от времени мы переглядывались между собой, и этот день не мог стать для меня лучшим.
По окончанию мероприятия я остался, чтобы подождать Джо, которая спустившись со сцены сразу же бросилась обнимать меня. Её волосы коснулись моего лица, и я глубоко вдохнул запах её сладких духов, от которых грозил получить сахарный диабет. Совсем аккуратно, будто мог её ранить, я обвил руки вокруг неё, чтобы затем не знать, как их разомкнуть, чтобы отпустить девушку. Хоть она и сама не спешила освобождаться, я радовался редкому моменту близости, что выходил за сдерживающие рамки дружбы, которой я был узником.
– Тебя Матильда попросила? – девушка наклонила голову набок, когда изучающе рассматривала меня. – Я знала, что она не оставит меня одну.
– Да, позвонила мне. Примчался, как только смог.
– И вовремя! Господи, я так рада, что ты здесь. Я бы не выдержала всего этого в одиночку, – она снова примкнула ко мне, и я не стал теряться, сжав её в своих руках чуть крепче. – Это было ужасно, – уже не так весело произнесла Джо, шепча мне на ухо. – Давай, выйдем, – она кивнула в сторону Джорджины, стоявшей рядом с Вуди и искоса поглядывавшей на нас.
– Думаю, ты мог бы здесь стать популярным, – Джо хихикнула, когда мы, держась за руки, прошли мимо группы девчонок, что даже не пытались скрыть то, что внимательно рассматривали меня и уж точно обсуждали. Я был белой вороной, будучи всего лишь без униформы, которая, должно быть, уже всем приелась. – Теперь они будут думать, что ты мой парень.
– Разве в этом есть что-то плохое? – Джо отпустила мою руку, а потому мне показалось, будто я сказал что-то лишнее, чего говорить не стоило. Если бы можно было вернуть время на несколько секунд назад, я бы сделал это. Хотя и тогда всё бы испортил.
– Было бы неплохо, если бы это помогло мне набрать хоть немного больше голосов, – хмыкнула девушка, озадачив меня в конец. Затем она пропустила меня в пустой класс. Скорее всего, здесь проходили уроки истории.
– Как бы это могло помочь тебе?
– У тебя милое лицо. Я бы даже сказала смазливое. Особенно, когда не изувечено, – она села на широкий подоконник. Прислонившись к стене, я стал напротив неё. – Девчонкам такие нравятся. За твой номер они отдадут мне не только свой голос, – Джо грустно улыбнулась. – А парни всё-равно отдадут свои голоса Джорджине.
– С чего ты взяла?
– Из всей аудитории, по-настоящему, нас слушало, наверное, меньше одной третьей. Всем на это плевать. Даже самой Джорджине. Она-то стала участвовать в выборах только бы мне насолить…
– Зачем?..
– Она невзлюбила меня, как новенькую. Всего-то. На некоторое время я стала привлекать больше внимания, чем она. И ей это не понравилось, – Джо усмехнулась, обернувшись ко мне.
– Ты знала, что она тебя подставит?
– Нет. Конечно, нет, – натянув рукав пиджака, девушка вытерла набежавшие слезы. Я хотел это сделать за неё, получив возможность лишний раз прикоснуться к фарфоровой коже безупречного лица. Но всё, что я сделал, это отвел глаза к окну. – Матильда убедила меня написать ещё одну речь. На всякий случай. Как оказалось, она была права, – как и я, но это не стоило лишнего внимания.
– Что с ней произошло кстати? – спросил я, пытаясь отогнать тоску и сожаление из-за получившегося скудного разговора. Радость от неожиданной встречи развеялась, как утренний туман, и оставалась лишь горечь от впечатлений, что мы сумели подавить на некоторое время.
– У её собаки начались роды, – шмыгнув носом, девушка улыбнулась. В этот раз это было с теплом, которого так не хватало в эти грузные осенние дни. – Не мешало бы ей кстати позвонить, – Джо нахмурилась и достала телефон. – Ты не против?
– Вовсе нет. Подскажи только, где здесь туалет?
– Спустить на первый этаж и поверни направо. Как будешь идти по коридору, найдешь. Я буду ждать тебя здесь, ладно? – её палец уже повис над кнопкой вызова, и Джо только и дожидалась, пока я уйду.
– Ладно. Попытаюсь не заблудиться, – я неловко улыбнулся, а затем вышел.
Всё же я немного заблудился, но, в конце концов, отыскал нужный поворот. Оказавшись в туалете, я был удивлен той чистоте, которой не отличался туалет обычной школы, сродни той, где учился я. Воздух плотный, заполненный сигаретным дымом, а стены исписаны похабными надписями, что большинство парней считают смешными. И всё же более рад я был, обнаружив там Вуди Кертиса, с которым невольно остался наедине.
– Через несколько часов всё решиться, – он ухмыльнулся, остановившись напротив меня, когда я упрямо стоял на его пути, блокируя двери. – Приготовил носовые платочки? От радости Джозефина вряд ли будет плакать…
И я ударил его, не став выжидать и секундой дольше. Терпеть его напыщенную наглость, больше не было сил. Он насмехался над Джо, и, наверное, если бы объектом его насмешек был я, меня бы это в разы не так злило. Пропустил бы мимо ушей, не обратил внимания, забыл в мгновенье ока. Но мало того, что чёртов Вуди обманул девушку, так он ещё и искренне радовался этому, словно это было какое-то достижение.
– Пожалуйста, перестань, – заскулил парень, но я не собирался этого делать.
– Ещё немного и станешь постоянным пациентом в травматологии. Приготовил носовые платочки? Кажется, сейчас из твоего носа польется много крови, – парировал я, прежде чем со всей силой ударил Вуди ещё раз по лицу, отчего из его носа в действительности хлынула кровь. Зубы окрасились в красный, глаза заслезились. Парень даже не пытался отбиваться, изворачиваясь вместо этого от боли, постанывая так, будто я переломал ему, по меньшей мере, все ребра.
Когда я вернулся обратно, Джо заметила избитые костяшки, но не произнесла и слова. Час спустя, встретив Вуди посреди коридора, где его избитого утешала Джорджина, Джо произнесла едва слышное «Спасибо».
***
Джо проиграла выборы. С небольшим отрывом, но всё же проиграла. Я был рядом с ней, когда оглашали результаты, и она не подала даже виду, будто это её хоть сколько-то задело, хоть мне самому стало обидно. Я переживал о том, как это заставит её уйти в себя на некоторое время, оградившись от меня, что было так эгоистично, но так похоже на меня. Но Джо удивила, наверное, всех, когда подошла к Джорджине и поздравила её, обняв ту так, будто они были лучшими подругами. Грустная улыбка не сходила с её лица, и всё же успокаивало то, что она улыбалась, а не разразилась слезами, которые я бы не знал, как остановить.
Вернувшись ко мне, всё чего Джо попросила это большой пиццы с ананасами. И весь оставшийся день мы провели вместе. Заказав, по меньшей мере, три огромных пиццы, мы застряли дома у девушки, где смотрели её старые школьные видео, где время от времени мелькало и моё лицо. В своей растерянности перед неожиданным поражением Джо обратилась к инфантильности, и не будучи по свей натуре сентиментальным, даже я проникся умилением, наблюдая за девочкой, которую упрямо не замечал всё это время.
Я краем глаза наблюдал за Джо, когда на редких кадрах мелькала Нэнси, рядом с которой неизменно оказывался я, но она будто бы не замечала этого, тыкая пальцами то на одного, то на другого случайного знакомого, заражая меня искренним смехом своей наружной беззаботности.
– Всё в порядке? – спросил я, прощаясь с девушкой на проклятом перекрестке, где нам вошло в привычку расставаться.
– Да, – она неуверенно кивнула головой. – Это неприятно, но как есть. Жизнь продолжается. Мне нужно всего-то немного времени, чтобы определить свою следующую цель, чтобы было к чему стремиться, а там будет, как будет, – девушка стегнула плечами, не поднимая на меня океаны своих глаз.
– Поскорей бы, – ответил я, не планируя и единого дня жизни, пуская ту на самотек. У меня не было ни цели, ни стремлений. И всё же при одном неосторожном взгляде на Джо, в голову закрадывалась мысль о том, что был хотя бы призрачный смысл всего моего существования, заключающейся в ней одной. Странно, неправильно, и более того, непривычно. Прежние попытки оградиться от Джо, словно от прокаженной, завершились неудачей, будто я, действительно, пытался сделать это, вместо того, чтобы напротив быть к ней ближе, что изначально не входило в планы. Я был бесповоротно болен, что было уже напрасно отрицать.
