Текст книги "Просто друзья (СИ)"

Автор книги: PaperDoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Поэтому когда мы прощались на том перекрестке, в голове повторялась единая мысль – «не отталкивай меня в этот раз», словно ещё одно длительное молчание, что начинали входить для нас в привычку, могло убить меня окончательно. И Джо улыбнулась, не ответив на это ни слова. Она развернулась и ушла, что сделал и я, дорогой всё время оборачиваясь, чтобы безучастно наблюдать за тем, как её фигура отдалялась от меня всё дальше и дальше, оставляя на затворках возродившейся души иней.

И всё же поражение не смогло сломить Джо. По крайней мере, она продолжала не подавать виду. Мы переписывались каждый день. Когда я несколько раз предлагал встретиться, у неё постоянно не находилось времени. И всё же это было лучше, чем ничего. Утешался обществом Дженны, которая хоть и продолжала быть соблазнительно молчаливой, но всё же оставалась Дженной, которую я даже вопреки самому сильному своему усилию не мог бы полюбить.

Единственным разнообразием в скудном графике стал неожиданный приезд Эллы, растормошивший не только меня, но и родителей. Несмотря на то, что я привык к одному пустому месту за столом, занятое сестрой оно не царапало глаз. Казалось, будто она и не уезжала никуда, всё время оставаясь с нами, словно последние два месяца переменчивой осени ничего не менялось.

Элла много говорила об университете. Перемены в жизни явно пошли ей на пользу. Внешне сестра не переменилась, но внутри неё появилось кое-что отличительное от прежней её версии. В глазах появилась серьезность и осмысленность того, что теперь ответственность за любое действие, совершенное забавы ради или же невзначай, лежала на ней. Исчезли искры беззаботной легкости, которой девушка была преисполнена и, тем не менее, повзрослевшая всего на два месяца, она выдавалась лучшей версией той, что и без того была моим предполагаемым образцом для подражания.

Вечер прошел легко и незамысловато. По большей мере, говорила Элла. Моя забота была лишь молчаливо её слушать и не обращать на себя лишнего внимания. Мне даже было интересно слушать её россказни, хоть я был уверен, что добрую половину своих приключений Элла упустила, оставив для себя в качестве памятного знака.

И всё же вернувшись в комнату после принятия душа, я сильно испугался, когда обнаружил на кровати распростершееся в виде звезды тело Эллы. Девушка лежала в темноте, но когда я включил свет, то обнаружил, что глаза её были открыты. Взгляд её был задумчивым, от прежней легкости не осталось и следа.

– Чёрт, ты напугала меня! – я схватился театрально за сердце, но девушку это не развеселило, а это означало, что напугать меня не было истинной целью её неожиданного визита. – Всё в порядке? – набросив первую попавшуюся футболку и спортивные брюки, расположился на стуле напротив сестры. Скрипя зубами, как столетняя старуха, из разбитых костей которой сыпалась пыль, Элла поднялась на локтях и посмотрела на меня измученным, томным взглядом затуманенных карих глаз.

– Случилось кое-что, чего я не могла рассказать родителям, – девушка прикусила нижнюю губу и смолкла, заставив меня томиться в длительном ожидании признания, что несло лишь плохие опасения. Она набрала полную грудь воздуха, но затем, открыв рот, не могла произнести и слова, шумно при этом выдохнув.

– Ты беременна? – без тени иронии спросил, опасаясь худшего.

– Ты дурак? – лицо сестры в тот же миг переменилось. Её плечи немного расслабились, на лице появилась тень снисходительной улыбки. – Один из тех сценариев, которые я не давала прочитать отцу, я отправила ещё полгода назад в один из лондонских театров. Он не так уж знаменит, но когда-то отец водил нас туда во время одной из поездки. Так вот… – Элла снова сделала большой вдох, когда я внимательно внимал тому, что она должна была произнести. – Они его приняли, – сестра улыбнулась. И вместе с этой улыбкой с её глаз прыснули слезы.

– Ты, должно быть, шутишь? – кажется, меня преисполнила большая радость, чем Эллу. Я не понимал, чем она была так сильно омрачена, ведь новость эта была потрясающей. – В чем же проблема? – наконец-то спросил, когда сестра после непродолжительной паузы ничего не ответила.

– В нашем отце! Он посылает свои сценарии чуть ли не во все лондонские театры, но их все отвергают, а у меня всё получилось так просто, что мне не по себе от этого. Его это огорчит…

– Элла, скажи мне, что шутишь, – я не удержался от того, чтобы не закатить глаза. Неудачи отца были малейшим из зол, что девушка должна была брать в расчет. В конце концов, не под его ли влиянием у неё всё получилось? Это должно бы обрадовать его, но шестнадцати лет жизни с ним всё же оказалось достаточно для того, чтобы изучить его, как нельзя лучше. Элла была права, его это немного покоробило бы, и всё же мне это доставляло лишь большее удовольствие. Видеть его лицо в момент, когда его же дочь превзошла его, исполнила мечту, к которой он наугад добирался, исследуя самые сложные пути, о большем я и не мечтал. Я искренне радовался за Эллу, и в то же время не мог избавиться от злорадства. – Когда ты присылала свой сценарий, на что ты рассчитывала? – вернув голосу серьезности, спросил я.

– На то, что они отклонят его, – неуверенно ответила сестра. – Я не ожидала подобного поворота событий. Я сказала, что мне ещё нужно принять решение, свесив все за и против, но я не знаю, что делать, – и это так, чёрт побери, на неё не похоже.

– Ты не можешь отказаться от этого шанса только из-за отца. Кто знает, что ждет тебя впереди?

– Это говоришь мне ты? Где твой скептицизм, когда он мне так нужен? – Элла вымучила усталую улыбку, но на меня это не подействовало.

– Так, ты пришла ко мне, чтобы я разубедил тебя ехать? Подорвал твою уверенность в себе? – это было на меня похоже, но разве таким уж плохим я был? – Делай, как знаешь тогда. Случись подобное со мной, я без лишних раздумий поехал бы в Лондон.

– Фред, ты живешь одними раздумьями, не решаясь изменить свою жизнь как-либо, – фыркнула девушка, задев меня за живое. – Ладно, прости, я просто безумно волнуюсь, – сестра притронулась к моей руке, заметив перемену в выражении моего поникшего лица. – Многое изменилось за последнее время. Ты изменился, но… Ты поедешь со мной, если я дам своё согласие? – Элла состроила щенячьи глазки, будто это должно было меня растрогать. И я мог бы дать своё незамедлительное согласие, если бы прежде не был бы оскорблен, из-за чего почувствовал собственную привилегию.

– Затрудняюсь ответить. Мой график сейчас очень плотный…

– Фред, – жалостливо протянула девушка. – Проделывай подобные фокусы со своими поклонницами. Как кстати дела у Джо-зефины? – от нерешительности Эллы не осталось и следа. Внутренний барьер в виде обиженного отца всё ещё стоял на преграде её решимости, но моё убеждение оказалось действенным. Без особых усилий я убедил сестру сделать то, что она хотела, но никак не решалась.

– Мой окончательный ответ – нет! – я спохватился с места и указал девушке в сторону двери. – А теперь убирайся отсюда.

– Я тоже люблю тебя, – Элла поднялась с места, вспорхнув легко, как птичка. Сестра бегло поцеловала меня в щеку. – Ты, правда, изменился. Выглядишь, будто тебе стало свободнее дышать, – она бегло обняла меня, а затем не помедлила уйти.

Я не хотел уезжать. В этом городе наконец-то появился кто-то, кто подобно якорю удерживал меня на пристани этого скудного города. И всё же отправляясь в Лондон, я не думал, что найду в нем то, что так долго и усердно искал – мечту, исполнение которой хотелось разделить с той, в которой уже нашел смысл, превративший жизнь в менее скучное времяпровождение.

Глава 14

Элла соврала родителям о цели нашей поездки в Лондон, умело завертев сюжет этой истории так, будто ей позарез нужно было посетить лондонский архив для проведения заданного исследования, а я ей нужен был для поддержки. Отец фыркнул в ответ на подобное заявление, мол какая от меня могла быть польза, и точно уж какая поддержка, на что я закатил глаза, получив от матери подзатыльник. Мужчина вызвался поехать с Эллой, а кроме того захватить и меня только ради «старых хороших времен», что навеки остались увековеченными на фотографиях и памяти, чего уже нельзя было никак вернуть. Мама аккуратно напомнила ему о предстоящем представлении среди восьмиклассников, и это заставило его сдаться, а кроме того расстроиться, что премного меня развеселило. Если бы он только знал истинную цель нашей поездки… Его бы его снедало изнутри чувство зависти, граничащее с гордостью. Это заставляло бы отца терзать себя изнутри из-за неправильности чувств, противоречащих друг с другом, что делало бы слабее, что превращало бы его в человека хуже меня. Я подозревал, что мама знала о нашей затее. Время от времени замечал, как они с Эллой пересматривались между собой, хоть к нашему делу это и могло не иметь отношения.

Я не пребывал в сладостно томительном ожидании предстоящей поездки, что Элла сумела организовать уже спустя неделю после обсуждения перспективы согласиться на предложение о постановке спектакля накануне Рождества по сценарию сестры, что без особых надежд испытала судьбу, и та соизволила ей ответить любезностью. Даже не стал рассказывать об этом Джо, не говоря уже о Дженне, которая, как я почти был уверен, сумела бы увязаться за мной следом. Джо же, кажется, находила любого рода занятия, только бы те занимали её и отдаляли от моего назойливого общества. Словно поражение в моих глазах многого ей стоило. Словно этот проигрыш стал более значимым для неё, чем она сама того хотела.

Я решил испытать судьбу и пришел к девушке накануне отъезда, как раз в то время, что обычно посещал её для написания дурацкой истории, что, кажется, заходила в глухой угол. Всё чаще воображение выдавало образ Джо вместо Нэнси, от которой в моей памяти осталось одно лишь имя. Я перестал о ней думать, напрочь забыв и черты лица, и голос, и привычки. От неё осталась лишь пустая оболочка, наполненная сущностью другой девушки, которую я безответно хотел узнать получше, чего она мне не позволяла сделать.

Погода стояла мерзкая. Шел мелкий дождь, вызывающий простуду у людей вроде меня, которым плевать было на зонт, капюшон или что-либо, что могло бы их защитить. Стоял, как дурак, у её дверей, трезвонил полчаса к ряду, но двери так и остались запертыми. Впервые я почувствовал к Джо злость из-за её пренебрежением моими чувствами и мной. Я старался, заботясь о ней, будто девушка из хрусталя была сделана и любое неаккуратное движение или слово могли сломить её. Я оставался для неё не больше, чем другом, и даже с этой ролью я не мог справиться лишь потому, что девушка с каждой неудачей воздвигала вокруг себя всё большую стену, а я карабкался по ней неизменно вверх, пока хватало сил. Но я чувствовал, как те были на исходе. Одним чувством нельзя было довольствоваться. Мне не нужна была моя симпатия, я нуждался в самой Джо, за что начал её ненавидеть, не скрывая от себя это чувство.

Обошел дом, в её окне горел свет. Я сжал кулаки посильнее, чувствуя жар крови, приливающий к щекам. Мне срочно нужно было выпустить пар, и окажись поблизости хоть кто-нибудь, в этот раз я бы не стал испытывать чужое терпение, когда собственное было подвергнуто подобной пытке. Постучал резво в окно, показалось, будто Джо притихла. Музыка из проигрывателя продолжала играть, но её фигура не маячила перед глазами, выдавая себя лишним шумом или неосторожным движением. В конце концов, громко произнес вслух, как сильно ненавидел её, и ушел, успокаивая себя мыслью о том, что совсем скоро меня в этом городе уже не будет.

– С ней сложно, да? – спросила Элла. Девушка сидела на кровати в моей комнате и наблюдала за тем, как я бегло бросал в сумку немногочисленные вещи, которые, был уверен, могли бы мне пригодиться. До отправки оставалось два часа, а я всё ещё не отошел от несостоявшегося визита к девушке, которая позволяла себе запираться внутри собственных переживаний, не разделяя тех с другими.

Я был таким же. Скорее всего, это больше всего меня в ней и раздражало. Среди немногих вещей, что нас объединяли, это не должна была оказаться в их числе. Ошибочно мне казалось, будто девушка должна была разделять свои печали со мной, оголяя перед недавним незнакомцем душу, чего я бы сам ни за что не сделал, опасаясь ещё большего сближения и привязанности. Я хотел, чтобы Джо была лучше меня, а она постоянно выходила со мной на равных, становилась со мной в один ряд. И всё же я не переставал рисовать нимб вокруг её светлой головы, представляя девушку той, которой она была лишь отчасти. И я не боялся видеть правды, хоть та несколько угнетала. Будто бы я хотел изменить это в Джо, почувствовав собственную важность в этой перемене, хоть и сам едва ли смог бы сломить себя.

– О ком ты?

– Ты знаешь о ком я, – сестра лукаво улыбнулась, а я ещё сильнее разозлился. Элла улеглась посреди моей кровати, на животе, подперев голову руками, и всё время наблюдала за мной. – Ну же, Фред, не может всё быть настолько плохо…

– Насколько? – раздраженно выпалил я, резко обернувшись к девушке. – У меня есть девушка, Элла. С Джо мы всего лишь друзья, для чего много усилий прилагать не обязательно.

– Надо же, до неё у тебя-то и друзей не было, – обиженно фыркнула девушка, будто это я задевал её чувства, а не она действовала мне на нервы, задавая нелепые вопросы, на которые у меня не было ни желания отвечать, ни самих ответов. – Тем не менее, я не называла имени Джо. Может, я имела в виду Джемму, или как там её зовут, – из этого состояли все девушки. Явно имея в виду Джо, Элла ретировалась, стоило мне вспыхнуть от злости из-за заданного вопроса, что пришелся совсем некстати. «Я имела в виду именно то, что ты подумал, что я имела в виду, хоть и могла иметь в виду другое». Слишком много запутанных механизмов, не имеющих между собой хоть малейшей логической связи, вместо обычного «Прости, мне не стоило об этом спрашивать», от которого у сестры, наверное, язык бы отсох.

– Во-первых, у меня были друзья, – по крайней мере, я мог использовать имя Найджела, как аргумент, что привносило хоть какой-то смысл в нашу так называемую дружбу. – Во-вторых, ты сама прекрасно знаешь, кого имеешь в виду, – я бросил последнюю вещь в свою дорожную сумку и принялся закрывать её, прилагая небольшие усилия к чёртовой сломанной отцом молнии во время одной из его последних поездок.

– Ладно. Так что между вами происходит? – сестра сделала попытку ещё раз осторожно задать тот же вопрос.

– Кажется, я уже ответил. Между нами не может ничего происходить. Мы друзья, – застегнув дурацкую сумку, я небрежно бросил её на пол, а сам улегся на кровати рядом с Эллой, которая теперь наседала надо мной, словно стервятник, ожидающий добычи. – Не больше и не меньше.

– Значит, с Джеммой у тебя всё серьезно?

– Её зовут Дженна, – пробурчал недовольно под нос. – Нет. Я бы не сказал. Не большее, чем у тебя с Сэмом, – я попытался уколоть сестру замечанием об её несерьезных отношениях с парнем, который рискнул ради неё начать будущее в этом захудалом городке, когда сама девушка едва ли сделала бы нечто подобное для него, уехав куда подальше. Краем глаза я наблюдал за сестрой, которая проглотила тяжелый ком. Если Сэм не возражал их несостоявшимся отношениям, у которых не было будущего, то хотя бы я мог это свободно делать, не утаивая правды, что лежала на поверхности.

– Мне жаль, что ты стал не лучше меня. На тебя я полагала большие надежды, – Элла устало упала рядом. Её попытка потревожить мои чувства обратилась против неё, когда я решил обороняться наболевшим для сестры вопросом.

– Так, значит, я разочаровал тебя?

– Я думала, ты способен любить по-другому. Была в этом уверена, когда увидела, что с тобой стало, когда… Когда Нэнси умерла, – девушка взглянула на меня с опаской, но имя Нэнси не пошевелило во мне прежнего страха, что снедал меня, где бы я ни был. Чудным образом это прошло. Меня поразила другого рода болезнь.

– Я был ребенком. Элла, это совершенно не то…

– Не имеет значения взрослый ты или ребенок. Я никогда не испытывала и капли любви к людям, которые меня окружали. Иногда мне кажется, если хоть один из них уйдет в небытие, исчезнет из моей жизни навсегда, ничего не измениться. Ты чувствуешь по-другому, Фред. Поэтому я разочарована, что ты дурачишь не только других, но и самого себя, имея эту чудную способность.

Я и сам в себе был разочарован. Это для меня было не впервые. Я пытался понять, что чувствовала Элла, и всё же это нас и отличало. Сперва я хотел спрятаться от Джо, изолироваться от неё, не думать и не видеть, а затем сам стал находить причины для ещё одной встречи, ещё одного разговора. Мы сталкивались случайно, и всё же не случайно я оказывался на улице в то же время, что и она. Ходил кругами, запутанный в мыслях, и одурачивал всех вокруг в собственной неспособности чувствовать, хоть и чувства переполняли меня.

Я не знал наверняка, что было не так в отношениях Эллы и Сэма, потому как меня это не касалось, а потому участвовать в этом я не находил смысла. Это казалось странным, иметь отношения с человеком, к которому не испытываешь и доли привязанности, и всё же всё чаще ловил себя на мысли о том, что мои будущие отношения навряд ли могли бы отличаться от этого. Долгое время я находился в режиме сна, блуждая сложными лабиринтами собственного сознания, откуда не было выхода. Я потерялся и не был уверен в чем-либо. И теперь едва что-то прояснилось, и на горизонте замаячил выход, я будто нарочно опустил голову вниз, игнорируя это, будто оставаться на том самом месте казалось лучшим выбором.

Джо не нуждалась во мне так сильно, как я нуждался в ней. В этом я находил не главную ли проблему. Я рисковал стать Сэмом, ослепшим от яркой вспышки чувства, которое, как я надеялся, должно было пройти, не укрепленное взаимностью. Я не хотел терять себя, отдавая будущее в дырявые руки девушки, которая даже не удосуживалась открыть передо мной двери в свой дом, как бы сильно я в ней не нуждался. Это всё был вздор. Гораздо проще было оставаться любимым, как бы любовь Дженны не обременяла, но зато трезвым, чем пьяным дураком, оставленным на обочине задыхаться в непонятных чувствах. Если у Эллы выбора особо не было, то я свой сделал.

Я так решил, смирившись с положением дел. Может, осень на меня так действовала, а, может, я просто сдался. У меня не осталось прежнего желания вернуть всё в то русло, в котором я успешно двигался по жизни. Как бы сильно я не пытался избавиться от Дженны, по привычке называя её чужим именем, как бы сильно не пытался не думать о Джо, это не вернуло бы меня к истокам. Моя жизнь изменилась, и обратного пути не было. Я мог лишь испортить всё ещё больше либо же сделать лучше. Первое пока что получалось лучше. И всё же я чувствовал будто бы физическую усталость из-за всего этого, а потому решил поставить жизнь на паузу. Поездка в Лондон представлялась наилучшей возможностью остаться в стороне от собственной жизни.

Услышал, как мама на прощанье пожелала Элле удачи, убедился лишний раз в том, что был прав, на счет её осведомленности в расположении дел. Мне она велела лишь хорошо себя вести, будто вдалеке от неё я мог найти на свою голову неприятности, которых и здесь было полно. Отец не смог провести нас, что было к лучшему, ведь видеть его ухмыляющееся лицо, слышать ядовитые комментарии на счет того, стоило ли Элле обращаться за помощью ко мне, и терпеть одно лишь его присутствие задало бы совершенно не тот тон предстоящей поездке.

Сперва мне казалось совершенно неловким то, что мне придется несколько дней провести с Эллой один на один. Мы мало времени проводили вместе ещё до того, как она уехала. Мы оставили нашу привязанность друг к другу в далеком детстве, когда мне казалось, будто без старшей сестры я с легкостью потеряюсь в этом мире и ни за что не найду дороги обратно, дороги домой. У каждого из нас появились друзья, которые избавили нас обязанности дружить друг с другом. Мы по-прежнему оставались семьей, хоть и не были столь близки. Редкими были моменты, когда я мог чувствовать в Элле заботливое старшинство, особенно после смерти Нэнси. Это она отвезла меня в тюрьму для такого нужного разговора с мистером Греем, могла выгораживать перед отцом, сочиняя небылицы о совместных похождениях, поддерживала в редкие минуты отчаянья. Я старался быть надежным братом, прикрывая её ночные вылазки из дома, терпя её совершенство, огораживая изредка перед Сэмом, когда у девушки не было желания с ним видеться. И вот теперь мы ехали вместе в Лондон навстречу безумной мечте Эллы, что скоро обещала стать реальностью.

Половину пути я проспал, пока меня не разбудил звонок Дженны. Неумело соврал девушке о том, что был слишком занят для встречи с ней, не объясняя большего из-за укоренившегося глубоко внутри нежелания это делать. Не сказать, что я не доверял ей, ведь по большей мере я не хотел делиться с Дженной большим, чем она уже обо мне знала. Словно всё это было не важно, невзирая на то, что я невольно знал о девушке гораздо больше, чем сам хотел бы.

– Твоя подружка тебе проходу не дает, – Элла бесцеремонно смотрела в экран моего телефона, где на фотографии застыло улыбающееся лицо Дженны рядом с моим недовольным, что девушка без спроса поставила на звонок. Обычно не добавлял фотографий, скрашивая список имен лицами их владельцев, потому что кроме милых пейзажей моя галерея не была переполнена чем-то ещё. Я не был любителем фотографироваться самому и более того фотографировать других. – На днях она и меня перехватила.

– В смысле? – я спрятал телефон в карман куртки, надеясь, что в ближайшее время никто не побеспокоит меня снова. Хотя в то же время думал о том, чтобы это рискнула сделать Джо, на которую я хоть и злился, но в то же время ждал, когда она бы соизволила объявиться, когда помимо прочего был уверен, что она знала о моем визите.

– Спрашивала у меня на счет вечеринки в честь твоего дня рождения, – Элла достала из сумки большое красное яблоко и предложила мне. Я отказался, будучи не прочь съесть пачку соленых чипсов вместо этого.

– Надеюсь, ты отговорила её от этой безумной идеи, – мне стало не по себе от одной мысли о том, чтобы Дженна устроила в мою честь вечеринку, пригласив всех тех, кого я в последнюю очередь желал бы видеть у себя дома. Для неё мог подвернуться отличный повод проявить себя, о чем она давно мечтала. Устроить вечеринку у меня дома, а не у себя, куда, как девушка сама ненароком созналась, ей было стыдно в детстве приводить друзей, пригласить её так называемых «друзей», некоторые из которых навряд ли помнили её имя, к тому же «порадовать» меня, устроив подобного рода сюрприз. Подобное я встречал лишь в своих самых кошмарных снах. Меня не на шутку перепугали слова Эллы, а потому я даже задержал дыхание в ожидании ответа.

– Конечно, я же не идиотка. Знаю, что ты не поклонник подобного. Шарики, хлопалки, разноцветные свечи в торте, на котором написано твоё имя… Лишь безумцы обрадуются подобному, – я закатил глаза в ответ, когда Элла расхохоталась. – В самом деле тебе не стоит беспокоиться. Я отговорила её от этого.

– И что же ты ей посоветовала?

– Милый уютный вечер без официоза и ежеминутного упоминания того, что это твой день. Остальное зависит от того, как она это восприняла, поэтому дать тебе точное расписание не могу. Прости, – Элла виновато пожала плечами, иронизируя на этот счет. Я не любил неожиданностей, потому что в моей жизни те не были безоблачно благоприятными. Каждая из них влекла за собой некий груз, который мешал мне жить по уставленным нормам, которые я с такой тщательностью подбирал и складывал.

Оказавшись, наконец, в Лондоне, мы поселились в милом семейном отеле, где останавливались и раньше, приезжая в город с отцом. Вернуться в подземные лабиринты метро, видеть на дороге чёрные кэбы и красные двухэтажные автобусы, чувствовать влажный загрязнённый городским смогом воздух оказалось для меня намного увлекательнее, чем я ожидал.

Полдня мы с Эллой отсыпались в отеле, прежде чем вечером выйти на прогулку по старому городу, карту которого я уже давно успел позабыть. Я чувствовал себя несчастным насекомым, блуждающих меж высоких построек, что премного возвышались надо мной не только своим ростом, но и мудростью, приобретённой с годами, которые ждали меня впереди, но от которых я сам и не подозревал, чего мне стоило ждать. Мы ели сладкую вату, а затем рыбу с чипсами, шумели в тихих кварталах, подпевали уличным музыкантам. Сперва, я чувствовал себя полнейшим идиотом, поддаваясь провокациям сестры, но затем даже смог расслабиться. Может, на меня так подействовала бутылка выпитого пива, а может дух города, что дарил мнимое чувство свободы.

В отель мы вернулись в половину третьего и провалились в сон. Мне неизменно снилась Джо, преследовала меня даже во сне. Она спрашивала, был ли я счастлив, а я стал уверять её в том, что счастье моё было не в ней, что заставило девушку высмеять меня, ведь спрашивала она и не об этом. И я злился на неё всё больше, отмечая кроме того более сильную привязанность к ней, чем было до этого.

Проснулся в половину седьмого, не выдержав гнусливости Джо, смех которой раздавался в голове совсем, как настоящий. Сперва лежал, рассматривая потолок. Когда отголоски смеха продолжали эхом отбиваться от стенок уставшего разума, читал журналы, оставленные горничной для таких бессонных, как я. Это помогало не сильно, но всё же было лучшей перспективой провождения времени, чем зацикливания на том, что я пока не мог исправить.

Элла проснулась через полтора часа и была чрезвычайна удивлена, что я не спал, ведь обычно случалось всё совершенно по-другому. Сестра не хотела терять времени и стала прихорашиваться, когда мне хватило не больше получаса для того, чтобы принять душ, почистить зубы, одеться и пригладить волосы, что не нуждались в лишнем уходе. Элла много суетилась, и наблюдать за ней оказалось смехотворным зрелищем. Она спотыкалась о воздух и всё время ругалась, выпуская из рук вещи, что, в конце концов, захламили маленькую комнатку. Я решил же ей просто не мешать, проверяя Фэйсбук, где по-прежнему не было сообщений от Джо. Пришлось переписываться с Найджелом и вяло отписывать Дженне, уклоняясь от встречи, что было бы невозможной из-за ряда обстоятельств, главным из которых было хотя бы то, что меня не было в городе.

Прошло ещё около часа, прежде чем мы выбрались из душной комнаты, оставив на попечение горничной апокалипсис. Чтобы наверняка не опоздать, мы поймали кэб. Элла бормотала себе что-то под нос, репетируя каждое слово, а я рассматривал городские пейзажи, в которые продолжал влюбляться всё больше и больше. В суете внешнего мира, казалось, было легче дышать. Мне хотелось выпрыгнуть из тесной машины и прогуляться этими улочками, стать частью общего движения, потеряться среди высоких домов.

Время замедлило свой ход, когда мы оказались на пороге небольшого здания, что оказалось тем самым театром, что внешне вовсе не было на то похоже. Серое здание, изувеченное цветными граффити посреди спального района города. Я вспомнил, как давно мы посещали с отцом и это место. Самым запоминающимся оказалось то, что в главном зале не было возвышенной сцены, откуда актеры вещали бы заученные на память речи. Они находились на одном уровне с людьми, что казалось неудобным, но в то же время потрясающим решением. Мне нравилось здесь, как и в других театрах, до того самого времени пока отец не выбросил меня, как рыбу на берег, на сцену школьного театра, заставив сыграть в одном из его дурацких спектаклей, где я оплошал, заставив его разувериться во мне раз и навсегда.

– Смелее, – я положил ладонь Элле на спину, подталкивая её слегка вперед, когда она остановилась на месте, не став двигаться.

– Это должно быть ошибка. Это всё не на самом деле происходит, – я не мог узнать собственную сестру, которая сразима неуверенностью в собственных силах больше напоминала мне себя. Элла была другой. Она умела постоять за себя, если ситуация того требовала, а кроме того неплохо справлялась с тем, чтобы вставать и на мою защиту (конечно же, не против отца), до момента когда я перестал в этом нуждаться. Девушка всегда всё делала с расчетом на результат и не боялась рисковать, чего я почти никогда себе не позволял, ограничившись бездействием. Элла была сильна духом, но теперь на ней будто лица не было. Она сильно изменилась, и сложно было понять, что обосновало эту перемену – большой город или переживание об отце.

– Так, мы возвращаемся? – я сложил руки на груди, став перед девушкой. Элла недовольно посмотрела на меня, ожидая совершенно иного ответа, что должен был скорее мотивировать её, чем разозлить.

– Да, идем, – сдалась она и ударила меня в плечо, проходя мимо. В этом была вся Элла.

Я посеменил за сестрой. Она набрала скорость, но, к счастью, я был выше неё ростом, а потому удачно поспевал за ней без лишней спешки. Резко притормозив у входа в главный зал, девушка задержала дыхание. Я не стал торопить её в этот раз, поэтому стал оглядываться по сторонам, изучая большие фотографии с представлений, что как нельзя лучше раскрывали такие важные, но мало замечаемые детали, в которых и была та неосязаемая человеческим разумом сполна сила искусства. Мне нравилось то, что я видел, и внутри вдруг появилось сиюминутное желание увидеть это вживую. Хотя бы одно представление. Стать прототипом главного героя, который хоть и не был бы мной, но всё же отображал бы привычки, незамечаемые мной, в грустных монологах вывернул бы мою душу наизнанку, освободив от тяжести бремени, стал бы тем, кем я боялся стать.

У меня пересохло в горле, стоило лишь задуматься об этом на короткое мгновенье. Элла же уняла внутри себя борьбу и толкнула вперед двери. Услышав их скрип, я вернулся в реальность и ступил вперед вместе с сестрой.

Похоже, мы нарушили репетицию. Небольшая группа актеров сидели на полу, поджав ноги, и читали по очереди реплики. По смущенному выражению лица сестры я понял, что это был её текст. Она даже не оглянулась на меня, полетев вперед, как бабочка на свет. Режиссер-постановщик, женщина с чудной прической в мешковатой одежде, сразу заметила её. Поднявшись с места, она шагнула навстречу девушке, поставив репетицию на паузу.

Я сел чуть поодаль сестры, оставаясь, тем не менее, на виду. Элла с женщиной-режиссером, о которой позже я был достаточно много наслышан, чтобы запомнить на всю жизнь, что её имя было «просто Бэт», уселись в глубинке зала, подальше от посторонних ушей. Я чувствовал себя сторожевым псом, оставленным во время прогулки у магазина, привязанным к дереву. Элла время от времени оборачивалась ко мне, словно убеждалась, оставался ли я на месте, а я утешающе ей улыбался, мол «куда я могу подеваться».