Текст книги "Смерть и Возрождение (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Кения, – сказал Грен.

Туу-Тикки достала из холодильника сыры – дор-блю, камамбер, твердый козий, твердый овечий с травами, маасдам, пармезан.

– Вот, на выбор, – предложила она. – Да, пускают, у наших мальчиков как раз была общая экскурсия две недели назад. Но пускают всех, не только школьников. Завтра придет Эшу, по тому, что он скажет, будет ясно, что у нас со временем – и запишемся на ближайшую.

– Оуэна не забудьте с собой взять, – посоветовал Грен.

– Да, он такие вещи любит, – согласилась Туу-Тикки. – Помню, мне лет в шесть подарили книжку с картинками про электростанции, я ее едва ли не наизусть выучила. Но уже почти все позабыла.

Эдит на шестилетие книжек не дарили, но она подумала, что уж первую свою книжку не позабыла бы точно. Хотя, может, у Туу-Тикки это была не первая книжка?

– А женщин на эту станцию пускают? – спросила она.

– Конечно! – удивилась Туу-Тикки. – Там половина инженеров – женщины.

Она налила Эдит чаю. Почти бесцветный, он обладал удивительно нежным ароматом.

– Эдит, Томас, – обратился к ним Грен. – Раз мы планируем поездки, вам надо знать, что в этом мире и в этом времени люди любого пола и расы по умолчанию равны. Мужчины, женщины, белые, черные, азиаты – все. Так что не удивляйтесь вслух азиатам-врачам, женщинам-полицейским и тому подобному.

Томас выбрал твёрдый козий сыр, к кофе и салату он подошёл прекрасно. Чизкейки младший Шарп не любил, он вообще был равнодушен к сладостям.

– Вы хотите сказать, что в вашей стране все обладают правами на собственность, образование, свободу совести? – уточнил Томас. – Если мы планируем поездки, нам нужна другая одежда. Эдит, ты в самом деле хочешь посмотреть, где получают электричество? А публичные библиотеки здесь есть?

– Да, – кивнул Грен. – Право на образование, на собственность, свободу совести, право участвовать в выборах, равные имущественные права у супругов.

– Эдит может ехать и так. После обеда мы как раз займемся ее гардеробом, – сказала Туу-Тикки. – Мы одного роста и сложения. Будет проще подобрать то, что будет Эдит по вкусу. Для тебя, Томас, тоже найдется современная одежда. Правда, она может быть не вполне пристойна, на твой взгляд, но сейчас она – такая.

Эдит посмотрела на открытую шею Грена, на голову ворона на цепочке и хихикнула.

– Публичные библиотеки здесь в изобилии, – продолжил Грен, – но можно обойтись и без них. Существует глобальная информационная сеть, позволяющая получить любые теоретические знания, не выходя из дома.

– И изрядную часть развлечений, – продолжила Туу-Тикки и принялась нарезать чизкейк. – Эдит, ты любишь театр?

– Не особенно, – покачала головой Эдит. – Мне больше нравятся книги.

– А синематограф?

– Это неприлично, – неуверенно произнесла Эдит.

– Я покажу тебе фильмы по книгам Джейн Остин, – пообещала Туу-Тикки. – Может, после этого ты изменишь свое мнение.

– «Как это сделано», – с улыбкой сказал Грен.

– О да! Но это больше Томасу, – согласилась Туу-Тикки. – Мы говорим о документальном сериале, где рассказывается и показывается, как делают современные повседневные вещи, от асфальта для дорог до мячей для гольфа.

– Права на более консервативную одежду здесь нет? – приподнял бровь Томас.

– Есть, но жарко же, – сказал Грен.

– В городе туман, – напомнила Туу-Тикки. – Да и вообще, комфортная одежда – это важно, какая бы она не была. Томас, ты просто скажи, что именно тебе нужно.

– Брюки, несколько сорочек, пару жилетов в тон, летнее пальто, обувь, хотя бы один шейный платок, – перечислил младший Шарп. – Я не готов ходить в таком виде, как вы, – Томас кивнул в сторону Грена, – или как сэр Эдвард.

Туу-Тикки кивнула. Грен задумался.

– Жилеты надо будет купить, – сказал он. – С подбором обуви могут возникнуть проблемы, надо ехать в магазин. Остальное есть.

– Сэр Эдвард, я думаю, был в глубоком шоке, что так оделся, – вздохнула Туу-Тикки. – Одежда, в которой он приехал, ждала его чистая еще вчера.

– Положусь на ваши знания, – сказал Томас. – Мне нужно ещё кое-что, но я не решусь говорить об этом при дамах.

– У нас будет время пообщаться, – пообещал Грен.

– Еще чаю, Эдит? – спросила Туу-Тикки.

– Да, спасибо. Очень вкусно. Только немного непривычно.

В гостиной что-то хлопнуло.

– Духи шалят, – сказал Грен. – Собрали энциклопедии. Только, Томас, там энциклопедии по науке и технике, истории, биологии, географии вперемежку.

– Это не страшно, – улыбнулся младший Шарп, – я ещё в школе читал всё подряд. Можно мне ещё кофе?

После обеда Томас предложил Эдит выйти из дома в сад, прямо сейчас читать или заниматься гардеробом ему не хотелось.

Эдит попросила у Туу-Тикки какую-нибудь обувь. Туу-Тикки предложила ей белые туфли-лодочки без каблука. Они были немного велики, но Эдит храбро их надела, рассудив, что прогулка по саду вряд ли будет утомительной.

Они с Томасом под руку вышли в сад, и в глаза ударил отблеск света от водного пространства. Прямоугольный водоем, от которого пахло морем, был окружен шезлонгами, яркими надувными игрушками, прямо в голубоватой воде плавал здоровенный сине-желтый мяч.

– Как здесь красиво! – воскликнула Эдит. – Все в цвету!

– Как здесь странно, – сказал Томас, оглядываясь.

Дом снаружи выглядел совсем ни на что не похожим, словно он не был построен, а просто вырос из земли. Крыша из красной меди горела на солнце.

– Меня так и подмывает выглянуть за калитку, – признался младший Шарп. – Что там может быть? Откуда этот странный звук – слышишь шуршание?

– Давай выглянем, – храбро предложила Эдит.

Томас, не выпуская руки Эдит, открыл калитку. Выглянул, осмотрелся. Подвинулся, давая осмотреться жене. Ничего особо интересного там не оказалось – просто холм, поросший редкими калифорнийскими соснами и высокой травой, тропинка вниз.

– Пойдём посмотрим? – спросил Томас. – Тебе не больно ходить?

– Пойдем, – потянула его вперед по тропинке Эдит. – Не больно.

Они прикрыли за собой калитку и зашагали по тропинке. Было тепло, пахло смолой, хвоей и – сверху – каким-то незнакомым запахом. И ещё – большой водой, Эдит помнила этот запах со времени плавания из Америки в Англию. Поворот – и им открылся вид на скоростное многорядное шоссе и океан. Томас замер, разглядывая мчащиеся машины.

– Это?.. Эдит, это автомобили? – голос младшего Шарпа звучал растерянно.

Эдит уцепилась за его локоть обеими руками.

– Наверное… – неуверенно сказала она. – Смотри, в море корабли. Такие странные…

Сверху что-то прогудело. Эдит подняла голову. По небу, оставляя за собой двойной белый облачный след, летел серебристый крестик.

– Прошло сто лет. Интересно, какие теперь печатные машинки? – Томас хитро покосился на жену.

– Кажется, я видела что-то похожее на них в кабинете у Туу-Тикки, – призналась Эдит. – У нее столько книг! Есть даже книги, в которых можно менять размер шрифта!

– Каким образом? – не поверил Томас. – Интересно, автомобилей всегда столько? Как перейти эту дорогу? Тебе же понравился океан, и на корабле не укачивало.

– Просто нажимаешь на кнопку, – принялась объяснять Эдит, – появляется табличка с разными размерами букв, выбираешь нужный – и весь текст будет нужного размера. Это э-лек-трон-ная книга, Туу-Тикки мне вчера такую дала. – Она присмотрелась к потоку машин. – Знаешь, к морю я пока не хочу.

Младший Шарп округлил глаза.

– Янтарная книга? С кнопками?

– Черная, – растерянно сказала Эдит. – Нет, на янтарь не похожа. С кнопками и белым экраном. Как рамка для фотографий, совсем простая. Но там книги. Я читала про англичан в Греции, очень интересно.

– Янтарь по-древнегречески – электрон, – объяснил свою мысль Томас. – Может быть, обойдём дом и поднимемся повыше? Взгляни, там ещё холмы.

– Давай, – согласилась Эдит.

Сверху снова прогудело.

– Смотри, – указала она Томасу на летящий крестик. – Как ты думаешь, что это?

– Если автомобили так изменились, наверное, это такой дирижабль, – предположил Томас. – Хотя может быть и дракон. Если бывают сидхе, келпи и броллаханы, почему бы не быть драконам.

– И правда, – согласилась Эдит.

Они обошли дом и оказались перед дорогой из сплошного серого камня. По обочинам дороги росла высокая бурая трава. Дорога шла с холма вниз, и там, внизу, был город! Огромный город с высоченными домами на горизонте, с пестрыми двух-трехэтажными домиками в полумиле вниз по холму, с какими-то красно-белыми решетчатыми вышками, похожими на изображения башни Эйфеля.

– Сколько же тут жителей, – завороженно сказал Томас. – Он огромный. Эдит, я был в Нью-Йорке и Лондоне, этот город гораздо больше.

– Меня это все немного пугает, – призналась Эдит. – Все такое большое и непонятное.

– Совершенно непонятное! – с восторгом согласился младший Шарп.

========== 27 ==========

Эдит лежала на кровати в спальне Туу-Тикки и листала журналы.

– У всех, – сказала она, – буквально у всех женщин открыты шеи и ноги. И такие высокие каблуки! Я бы упала с таких.

– Разве в твое время не носили декольте? – спросила Туу-Тикки от комода, в котором она что-то искала.

– Я не носила, – призналась Эдит. – Ну, почти не носила. У меня было одно платье для приемов. Но я, кажется, и надевала его только раз или два. Что, сейчас такая мода?

– Да, но тебе ведь не обязательно ей следовать, – заметила Туу-Тикки. – Нашла для себя что-нибудь интересное?

– Вот, – Эдит вытащила толстый журнал и открыла на нужной странице. – Смотри, тут длинная юбка и закрытая блузка. Прозрачная, правда… А эта женщина острижена как мужчина. И эта. У остальных волосы просто распущенные.

Туу-Тикки присела рядом.

– Тебе-то не обязательно носить прозрачную.

– А как называется эта одежда, под блузкой? Бра?

– Да.

– И мне надо будет такое надеть?

– Если хочешь. Ты постройнее меня, а у меня как раз найдется несколько ненадеванных – промахнулась с размером, когда покупала. Но вообще надо бы снять с тебя мерки и определиться с твоими размерами.

Эдит перелистнула несколько страниц.

– Здесь ведь носят только готовую одежду? Почему?

– Так сложилось. Хотя я шью на себя иногда.

Туу-Тикки протянула Эдит несколько прозрачных упаковок. На упаковках были нарисованы ноги в высоких чулках с узорчатым верхом.

– Это тебе, – сказала Туу-Тикки. – Две пары черных и две пары телесных. Белых у меня нет, а цветные я сама ношу. Потом купим тебе, если хочешь.

Эдит раскрыла упаковку и вытащила из нее невесомый бесшовный чулок. Провела им по ладони.

– Он шелковый? А как же подвязки?

– Синтетическое волокно, не шелк. А подвязки нет, он с помощью этих резинок держится на ноге, – Туу-Тикки показала Эдит силиконовые полоски. – Примеришь?

– Только ты не смотри, – попросила Эдит.

Чулки оказались не просто тоньше тех, к которым Эдит привыкла. Они еще и доходили до самого верха бедра, и на них не было шва сзади. Ни шва, ни рисунка – просто тонкое легкое полотно и красивое кружево подвязки.

Эдит надела оба чулка, провела по ним руками. Оглянулась на Туу-Тикки, листавшую журнал, и подняла юбку перед зеркалом, разглядывая свои ноги.

– Красиво, – задумчиво сказала она. – Интересно, что скажет Томас?

– Не узнаешь, пока он не увидит, – улыбнулась Туу-Тикки. – Я правильно понимаю, что тебе будет удобнее носить юбки в пол, плотные блузки к ним и пояс?

– Ну… да, – задумчиво сказала Эдит. – Это же не будет выглядеть странно?

– Не будет, – кивнула Туу-Тикки, встала и распахнула дверь гардеробной.

Она сняла две вешалки с легкими многослойными шелковыми юбками – аквамариновой и темно-коричневой, положила на кровать. Покопавшись, нашла белую с кружевом блузку с высоким воротом и широкими облегающими манжетами. Достала пару шелковых водолазок – цвета кофе с молоком и белую. Покопалась и нашла широкий коричневый кожаный пояс с пряжками и бляхами.

– Вот, – сказала она Эдит. – Это для начала. У меня много одежды, кое-что я вообще никогда не надевала, ну вот как эту блузку. Видишь, на ней даже ярлык еще. Так, надо бы тебе еще один пояс поискать, под аквамариновую юбку. Сейчас…

Пояс нашелся – плетеный из шнура, белый, с кистями. Туу-Тикки добавила к нему длинный жилет, сшитый из ромбиков мягкой серой замши.

– Осталось решить проблему с обувью и примерить бра.

Эдит подняла и приложила к себе коричневую юбку.

– И никаких нижних? – спросила она.

Туу-Тикки кивнула.

– А есть какие-то правила, как носить бра? – поинтересовалась Эдит.

– Самые простые. Под белую блузку или кофточку – белое или телесное, под черную – черное.

Эдит принялась рассматривать коробочки с бра. Белое было из странной плотной ткани, похожей на мельчайшее вязание, с кружевами сверху и кружевными лямочками. Черное – совсем простое, без кружев, но с застежкой спереди. Бежевое, чуть темнее тела, было кружевное сплошь.

– И ты такое носишь? – спросила Эдит. – Вместо корсета? Что, корсеты сейчас не носят совсем?

– Только как элемент костюма для секса или на свадьбу. А, еще готы носят корсеты, но это субкультура такая. Тебе они, наверное, покажутся смешными.

– А у тебя есть журнал со свадебными платьями? – спросила Эдит. – Ты выходила замуж в корсете?

– Нет, – покачала головой Туу-Тикки. – Я сама сшила себе платье. Жатый муслин и кружева. Где-то оно тут… – она стала перебирать вешалки. – О, вот оно. Смотри.

– Красивое… И длинное, – вздохнула Эдит. – А мы с Томасом так быстро поженились, что даже не фотографировались на свадьбе. У тебя есть фотографии?

– Множество, – Туу-Тикки улыбнулась. – Я потом покажу, они в кабинете. Ну что, примеришь бра?

– Без горничной?

– Так ведь вся современная одежда рассчитана на самостоятельность женщины, – сказала Туу-Тикки.

– Я таких застежек никогда не видела. Не представляю, как застегнуть такую на спине.

– Застегиваешь спереди, а потом переворачиваешь бра чашечками вперед, – объяснила Туу-Тикки. – Мне отвернуться?

Эдит кивнула. Пока Туу-Тикки продолжала инспектировать гардеробную, Эдит быстро сняла сарафан и рубашку, распаковала белое бра и попробовала надеть его, как объяснила Туу-Тикки. Маленькие крючки застегнуть удалось не сразу. Эдит поправила лямочки и встала перед зеркалом. Оказалось, что бра, как и корсет, приподнимает грудь и делает ее как будто больше.

– Я все правильно надела? – обернулась Эдит.

Туу-Тикки подошла к ней.

– Почти, – сказала она. – Вот эти бегунки надо поправить, чтобы лямочки подходили по размеру. Так лучше?

– Да, спасибо, – Эдит внимательно оглядела себя в зеркале, потрогала грудь.

Ощущения были непривычные, и все же Эдит чувствовала себя увереннее, чем совсем без корсета. Она взяла блузку, надела. Застегнула многочисленные пуговки, расправила воротник. Бра под блузкой было почти не видно.

– Теперь юбку, – посоветовала Туу-Тикки.

Эдит взяла аквамариновую. Не сразу разобралась с застежкой – тонкой, почти невидимой полоской с зубчиками. Оказалось, что нижняя плотная шелковая юбка просто вшита в верхнюю, как подкладка. Она была короткой, всего до колен, но три верхних слоя отлично скрывали ноги. И у юбки был незаметный, легко охватывающий талию поясок. Эдит повертелась перед зеркалом. Определенно не хватало пояса, чтобы облик принял завершенность. Эдит затянула на талии белый пояс из шнура и повернулась к Туу-Тикки.

– Ну как? – спросила она. – Я похожа на современную девушку?

– Очень стильный получился комплект, – похвалила та, – и очень тебе идет. Сюда хорошо бы еще туфельки на небольшом каблуке, но это позже, у меня нет обуви твоего размера. Я ношу семь с половиной, а у тебя где-то седьмой.

– Наверное, эту юбку ветром раздувает, как парус, – предположила Эдит.

– Я ее не носила, – покачала головой Туу-Тикки. – Просто купила сразу несколько юбок одного кроя, но разных цветов. Я зеленое больше ношу. Зеленую да, раздувает. Для того и подкладка.

– Ну вот, – Эдит еще раз посмотрела в зеркало, огладила пластрон блузки. – В таком виде можно и на электростанцию поехать.

– Тебе это правда интересно? – поинтересовалась Туу-Тикки.

Эдит села в кресло, расправила подол.

– Я думаю, – сказала она, – будет правильно, если я стану интересоваться тем, чем увлечен Томас. Буду понимать, о чем он рассказывает. Ты ведь интересуешься увлечениями Грена?

– Не всеми. Он у меня ролевик – это когда люди командой выезжают куда-нибудь на полигон и отыгрывают события из книги или что-то самостоятельно придуманное. Это не мое, хотя послушать его рассказы и почитать отчеты с игр бывает занятно. Зато я вяжу на продажу, его это не интересует почти. Но у нас хватает общих дел – книги, фильмы, дети, музыка, дом, фотография. Еще я садом занимаюсь, Грену это тоже не близко.

– Вы вместе играете? Он на арфе, а ты на гитаре? – спросила Эдит. – Я бы хотела послушать.

– Играем, да. И они с Эшу все уговаривают меня выступать с ними и петь, но я пока не решаюсь. Они же не в этом мире выступают, а на Дороге, на Перекрестках. Мне не хочется надолго оставлять без присмотра мальчиков.

– Разве духов недостаточно?

Туу-Тикки улыбнулась.

– Я мама-наседка, – объяснила она. – И мальчики у нас приемные. Мне не хочется, чтобы они хоть ненадолго почувствовали себя брошенными. Пойдем в ванную. Мне надо тебе кое-что показать.

«Кое-чем» оказались плотные вытянутые салфетки, закругленные со всех сторон, из материала, совершенно незнакомого Эдит.

– Для чего они? – спросила она.

Туу-Тикки объяснила. Эдит слегка покраснела. Ее мать не дожила до того времени, когда Эдит понадобилось бы что-то подобное, и в детали жизни женщины Эдит посвящала экономка. Теперь – Туу-Тикки.

– Видишь, внизу липкая полоса? Это клей, который липнет к ткани, но не пачкает ее. Просто вкладываешь в трусики, загибаешь эти крылышки сюда – и все. А потом в мусорную корзинку. У тебя в ванной есть такие. Количество капелек на упаковке указывает на впитываемость. На ночь – побольше капелек, днем – поменьше.

– Они такие тонкие, – Эдит в задумчивости помяла салфетку. – Разве они не пропитываются насквозь?

Туу-Тикки разложила салфетку возле раковины, налила в стакан воды из крана и медленно вылила воду на салфетку. Вода мгновенно впиталась. Салфетка набухла и немного потемнела.

– Посмотри, – предложила Туу-Тикки. – Снизу она совсем сухая, а сверху только чуть влажная.

– И правда, – удивилась Эдит, пощупав салфетку. – Какое потрясающее изобретение! Там вата внутри?

– Нет, маленькие шарики геля, который разбухает от влаги и не позволяет ей выступать наружу. Еще есть вот это, – Туу-Тикки показал Эдит картонную коробочку.

– А для чего они?

– Для того же. Вставляешь внутрь, а через два-три часа вытаскиваешь за эту веревочку и выкидываешь в унитаз.

– Прямо внутрь? – не поверила Эдит. – Руками?

– Чистыми и вымытыми, – кивнула Туу-Тикки.

– И ты ими пользуешься? Почему не салфетками?

– И тем, и тем. Иногда на ночь приходится совмещать.

– А что… что делать, если испачкалась простыня? – смущенно спросила Эдит.

– Позвать духов, чтобы сменили.

– Но они же… мужского рода?

– У духов нет пола, – улыбнулась Туу-Тикки. – а матрац будет в порядке, на них на всех чехлы. Постельного белья у меня много, так что простыни можно менять хоть ежедневно. У тебя не бывает так, чтобы болел живот в твое время месяца?

– Бывает. И плакать хочется, – призналась Эдит. – Забраться в постель, есть конфеты и плакать.

– Если заболит, скажи мне – я дам тебе лекарство от этой боли, – пообещала Туу-Тикки. – У меня тоже, бывает, болит на второй или третий день. Я тогда все домашние дела на Грена перевешиваю.

– И ты ему о таком говоришь? – Эдит изумилась и даже немного испугалась.

– Мы женаты, – напомнила Туу-Тикки. – Мы почти каждую ночь спим в одной кровати. Как бы я от него скрыла? Эдит, в этом нет ничего пугающего или позорного. Грен знает физиологию женщин, а я знаю физиологию мужчин.

– И это считается нормально? Прилично?

– Здесь эту тему даже в школе проходят, – улыбнулась Туу-Тикки. – И многие другие. Например, детей учат, как не заболеть нехорошей болезнью и как предупредить нежелательную беременность.

Эдит прижала ладони к щекам и потупила глаза.

– Это так странно, – сказала она со смущенным смешком. – И мальчиков, и девочек?

– Да. А еще мальчики и девочки учатся вместе.

– И… – Эдит замялась.

Туу-Тикки взяла ее за руку и вывела из ванной.

– Понимаешь, – начала объяснять она, – когда нет опасности, что девушка забеременеет, нет и ничего плохого в любовных отношениях вне брака и до брака. Понимаю, тебе это кажется неприличным. Но когда изобрели лекарства, которые позволяют женщине контролировать, когда она захочет забеременеть, мораль очень сильно изменилась. Женщины стали так же свободны, как мужчины.

– У вас с Греном поэтому нет детей? – Эдит справилась со смущением и посмотрела на Туу-Тикки в упор.

Туу-Тикки грустно покачала головой.

– Нет. Мы просто бесплодны.

– Прости.

– Это неважно, а с тех пор как мы взяли на воспитание Оуэна и Лероя, еще и не больно. Я только хочу со временем взять еще приемную дочку. Давай попросим духа сделать тебе прическу?

Эдит обрадовалась перемене темы.

– Давай, – сказала она. – И расскажи, как ты ухаживаешь за ногтями?

– Прошу, – Грен широким жестом обвел кровать Томаса, на которой была расстелена и разложена одежда. – Рубашки – белые, думаю, тебе так будет привычнее. Две пары брюк. Ремень к ним. Пальто – кожаное, сейчас такое носят. Шейные платки, – Грен показал на коробочки. – В этой упаковке носки, черные. Хлопок, но если тебе не понравится, закажем шелковые. С жилетами проблема – их сейчас не носят отдельно от костюмов. Но решаемая, если ты не против вязаных жилетов. Туу-Тикки свяжет на машинке, у нее это быстро получается. Трусы. Самый длинный из современных вариантов, нынешнее исподнее. Синие и серые. Ботинки у тебя есть, другой обувью такого размера я уже озадачил духов. А, и еще пара пижам.

– Кожаное пальто? У вас тут летом настолько холодно, что носят кожаное пальто? – удивился Томас.

Носки без подтяжек его очаровали, непонятное эластичное полотно, похоже, должно было хорошо держаться на икре. А вот подштанники… В той Англии, из которой прибыл младший Шарп, кальсоны для мужчин благородного сословия шились длиной ниже колен. В Америке дело обстояло ещё хуже, там нижнее бельё вообще представляло собой цельный комбинезон с карманом сзади и пуговицами спереди.

– У вас это считается приличным? – уточнил Томас, изучая длинные боксёры из хлопкового трикотажа.

– Летом у нас настолько жарко, что и жилет будет лишним, – улыбнулся Грен, – но сейчас середина осени.

Он смотрел, как Томас распаковывает трусы и держит их в руках, словно нечто опасное.

– Это еще очень консервативный вариант, – объяснил Грен. – Я ношу похожие, но гораздо короче. Люди сейчас активны и подвижны, и одежда делается с учетом этого факта. Ох, Томас, – Грен покачал головой. – Тебе предстоит множество шокирующих открытий о современных нравах и обычаях.

Младший Шарп осторожно сложил боксёры на кровать.

– Вы полагаете, мы с Эдит останемся здесь насовсем? Если сэр Эдвард привёз нас сюда из другого мира, можно предположить, что есть и ещё миры, возможно, более нам подходящие. Сказать по чести, я в самом деле не хочу возвращаться в Аллердэйл-Холл.

– Вы можете остаться здесь насовсем, если захотите, – Грен пожал плечами. – Миров и правда много, но в этом вы с Эдит получите нашу поддержку на все время адаптации. В соседнем мире мой брат и его жена адаптировали юношу из самого начала двадцатого века. Так что опыт у нас есть. Этот мир и еще пара соседних, в которых живут мои братья, очень удобны для жизни. Намного удобнее того, в котором ты жил. Лучше медицина, образование, выше уровень бытового комфорта, больше возможностей. И если ты не хочешь возвращаться – кто тебя заставит? Тем более что твой отец может и должен заняться вашим поместьем – проблемы с ним возникли в том числе по его вине. Сидхе вступают в брак по любви – иначе проблемы неизбежны.

– Отец может заставить, – отстранённо ответил Томас, – если мы в самом деле сделали хотя бы половину того, что я помню…

– Он не сможет увести тебя силой, если ты не захочешь уходить, – уверенно сказал Грен. – Правда… – он задумался. – Беда в том, что по меркам сидхе вы с Эдит – еще подростки. Примерное совершеннолетие сидхе – пятьдесят лет. С другой стороны, по обычаям сидхе, детей должны воспитывать не родители, а деды. Так что твой отец виноват перед тобой дважды – он оставил тебя и не отдал на попечение деду. Поэтому, если твой дед не предъявит на тебя прав, отец не имеет над тобой власти. Ну и потом, – Грен улыбнулся, – я всегда могу увести вас в исконные земли сидхе, куда он просто не доберется.

– Почему он туда не доберётся?

– Потому что путь туда Дорогой занимает около года, – объяснил Грен. – Но я могу провести вас зеркалом. Я связал зеркала – этот дом и мой дом в Ллимаэсе. Я там учился у прадеда несколько лет. Я ведь не просто сидхе-полукровка – я квартерон, мой дед – дорожный бродяга, сам я родился и вырос не в этом мире и даже не на этой планете.

– Значит, за год доберётся, – Томас распаковал шейные платки. – Ещё неделю назад я понятия не имел о том, что магия существует, а я наполовину… эльф, – младший Шарп еле заметно поморщился. – Интересная ткань, думаю, будет хорошо держать форму. Духи уберут одежду? Благодарю, это отличный выбор цветов.

– Уберут, – кивнул Грен. – Томас, не начинай ждать удара раньше, чем на тебя хотя бы замахнутся. Лучше пойдем, я покажу тебе электрический генератор на ядерном движке.

– Если мне нужен будет совет, я его спрошу, – ответил Томас. – Возможно, по неизвестным мне законам сидхе я ещё несовершеннолетний. Но по законам того места, где я вырос, я уже давно взрослый.

– Тогда твой отец тем более не имеет права тобой распоряжаться. Извини, если я тебя задел.

Младший Шарп молча кивнул.

– Прошу прощения, я был не сдержан. Лучше перейдём к нейтральной теме электрического генератора.

– Он в нижнем подвале, – объяснил Грен, спускаясь по лестнице, – как и вся крупногабаритная бытовая техника. Зачем тут два подвала, я у Йодзу так и не спросил, но получилось удобно – в верхнем у нас с Эшу репетиционная база, а у Туу-Тикки – склад цветочных горшков, земли и удобрений. Признаться, я понятия не имею, из какого мира Йодзу притащил этот генератор, он точно не здешний.

– Что такое вообще – генератор? – Томас с любопытством разглядывал стены из гранитных блоков.

Светодиодные полосы по периметру потолка и пола вспыхнули, едва Грен распахнул дверь в нижний подвал.

– Это такая миниатюрная электростанция, – сказал Грен. – На случай перебоев с централизованной подачей электричества. Они бывают бензиновыми, дизельными, а у нас вот – на энергии распада атома, это более бережный для окружающей среды вариант: ни выбросов отработанных газов в атмосферу, ни потребности в горючем.

В нижнем подвале не было окон, но светодиодные ленты освещали каждый его уголок.

– Вот печь отопления, – показал Грен, – она работает на брикетах прессованных опилок. Вот центральный блок общей системы климатизации. В паре они поддерживают комфортную температуру в доме круглый год. Это стиральная машина для обычного белья, эта малышка – для шелка и шерсти, это – сушильная машина. Вон то – гладильный пресс и утюги. Признаться, мы с Туу-Тикки здесь к ним не прикасались, это вотчина духов. Туу-Тикки вообще ненавидит гладить.

В первый момент Томас даже растерялся. Столько сложной техники просто в доме, не на судне или на заводе.

– А что это за странные… лампы? – младший Шарп показал на ближайший источник света.

– Это электрические светодиоды, – объяснил Грен. – Миниатюрные лампы, прикрепленные к общему проводнику и запитанные от трансформатора, который включен в обычную домовую сеть.

– Трансформатора… – пробормотал Томас. – Сто лет? Вы говорили, что от моего времени ваше отделяет немногим более ста лет? Эти идеи, эти концепции, – он провёл кончиками пальцев по гладкой поверхности эргономичной панели управления стиральной машины. – Тут не просто технические идеи, которых в моём мире нет. Тут вообще другой подход. Какой? Чем вызвано его появление?

– Двумя мировыми войнами, насколько я знаю, – Грен присел на маленькую стиралку. – Первая мировая война шла с тысяча девятьсот четырнадцатого по тысяча девятьсот восемнадцатый год. Погибло двадцать миллионов человек, как солдат, так и мирных жителей. В основном погибали мужчины активного возраста. Как следствие, экономике понадобились новые рабочие руки, и этими руками стали женщины. Вторая мировая война, с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот сорок пятый год, унесла уже более семидесяти миллионов жизней. Мужчины воевали и погибали шесть лет, женщины встали к станку, сели за руль. У них просто не было времени и сил вести дом так, как это было принято раньше. И появилась облегчающая жизнь бытовая техника. Кроме того, уменьшилось имущественное расслоение – у бедных людей появилось больше возможностей стать обеспеченными, аристократия по большей части выродилась и обеднела, та социальная прослойка, к которой принадлежите ты и отчасти Эдит, почти исчезла. Изменились законы: женщины добились равных с мужчинами прав. Изменилась медицина: когда у женщин появилась возможность планировать беременность, общественная мораль стала совсем другой. Женщины водят поезда и автомобили, изобретают и открывают новое, занимаются наукой, летают в космос. Вся эта бытовая техника, – Грен обвел рукой подвал, – создана для того, чтобы заботы быта не ложились на плечи тяжким грузом. И – да, чтобы они были распределены на обоих партнеров. Этот дом может вести и один человек, Туу-Тикки так и делала, пока я был в отъезде. И я так и делаю, когда она уезжает. Да мало ли людей живет одиноко! Мало ли матерей воспитывают своих детей одни!

– Я видел начало этих идей и в Англии, и в Америке, – Томас присел на корточки у печи. – Две мировые войны. У моих одноклассников были родственники, которые участовали в войне с Бонапартом на континенте. Что же, монархия в Британии более не существует?

– О, Ее Величество королева Елизавета все еще здорова и правит. У принца Чарльза есть все шансы покинуть сей мир, так и не вступив на престол.

– Женщины Виндзоров живут долго, – улыбнулся Томас. – Я посмотрю, что там внутри? – он указал на печь.

– Да, конечно.

Грен встал и обошел подвал. Тут пахло древесными опилками и гранитом, стиральным порошком, виноградной отдушкой ополаскивателя для белья и свежевыглаженной одеждой. А в углу так и лежала здоровенная куча черного песка, оставшаяся от одного из первых гостей. Грен жалел, что не застал того гостя.

Младший Шарп ощупал, обнюхал и чуть ли не попробовал печь на вкус. Заглянул внутрь, проследил дымоход.

– Это ведь всё промышленное производство? – спросил он Грена. – Сделано, гм… забыл это слово, конвейер?