Текст книги "Смерть и Возрождение (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Младший Шарп торопливо натянул халат, вскочил, голова сразу закружилась, и он едва не свалился обратно. Переждал, глубоко дыша и держась за кровать. Откуда-то словно издалека донёсся голос отца: «Киу, кто быстро прыгает, у того шишки на голове». Томас мотнул головой. Отец давно мёртв, и это к лучшему.

Младший Шарп запахнул халат, затянул пояс и отправился к двери. Протянул руку к ручке, и тут в дверь постучали, а потом ручка повернулась. На пороге стоял страшный призрак. Томас в первый момент решил, что этот несчастный работал где-то в порту и умер там от какой-то ужасной болезни – тот был совершенно лыс, ни бровей, ни ресниц, белый череп при относительно смуглом лице пугал. И одет он был в одежду рабочих – грубые штаны и нижнюю рубаху без пуговиц.

– Ты уже встал? – сказал призрак знакомым голосом. – Киу, как ты себя чувствуешь?

У Томаса подкосились ноги.

– Нет! – он отшатнулся, закрываясь руками. – Ты не заберёшь меня! Я не пойду с тобой!

– Томас, – призрак озадаченно замер на пороге, – я пришёл спросить, не голоден ли ты. Ты проспал сутки.

Младший Шарп неуверенно опустил руки. Присмотрелся к «портовому рабочему».

– Сэр? Отец, это вы? Вы живы? Что с вами случилось? Это проказа? Матушка поэтому говорила, что вы умерли?

– Это долгая история, Киу. Как ты себя чувствуешь? Твоя жена отужинала, и компанию ей составила хозяйка дома.

– Я шёл в ванную, – коротко ответил Томас, опустив взгляд.

Целая буря чувств и эмоций – страх, недоумение, обида, гнев, беспокойство, тревога, младшему Шарпу едва хватило сил справиться с ними, вместо того, чтобы напасть на стоящего перед ним мужчину.

– Идём, это незнакомый тебе дом. Я покажу, – старший Шарп отступил, жестом пригласив сына следовать за собой. – Потом будет ужин.

– Где я? – Томас вышел в коридор и огляделся.

Тут везде было только дерево – светлое, поблескивающее под светом непривычно-ярких ламп. Что-то в этом доме было не то, но Томас не мог определить, что же. Да и думать пока как следует не получалось.

– Это Америка, Сан-Франциско. Дом для гостей с Дороги, тяжело раненных, как ты или Люсиль.

– Люсиль здесь?! – Томас догнал отца в два шага.

– Она спит. Не кричи.

– Но!..

– Томас, приведи себя в порядок, потом еда, потом – разговор, – строго сказал Эдвард. – Я попрошу принести ужин тебе в комнату. Воды или вина?

– Да, сэр, – младший Шарп отвёл взгляд. – Я бы предпочёл горячий напиток.

– Чай или кофе? Я помню, ты любил шоколад.

– Чай, – неохотно ответил Томас.

– Хорошо. Это ванная комната, – Эдвард распахнул дверь, – здесь смывная канализация. Вот чистое полотенце. Твоя комната – третья дверь.

Унитаз тут был непривычного вида, но опознаваемый, а вот ванна – из дерева. И раковина – из дерева. Один кран вместо двух Томас уже встречал и в Европе, и в Америке. Постойте-ка… В Америке? Как они все оказались в Америке? Что его отец, по словам матери, погибший в одном из своих непонятных путешествий, делает в Калифорнии? Уехал мыть золото?

Томас наклонился над раковиной – вырезанном в ошкуренном стволе дерева углублении, плеснул воды в лицо. Посмотрел на себя, провёл ладонью по щеке, определяя, стоит ли уже бриться. Щетина у него росла медленно и неохотно.

Предстоящий разговор с отцом его пугал. Сам отец его пугал, младший Шарп не помнил, откуда взялся этот страх. Но с того момента, как он помнил себя, он уже боялся отца – высокой, тёмной, непонятной фигуры. Матери он тоже боялся, но хотя бы объяснимо – та никогда не упускала возможности накричать, больно ущипнуть или выставить одного за порог. И хотя теперь они с отцом были одного роста, страх остался. И, если уж начистоту, теперь у отца много поводом быть им недовольным.

Томас вздохнул, закрыл кран, взял с полки полотенце. Что всё-таки случилось, почему отец так странно выглядит? Где он был все эти годы? Почему он просто исчез? Чем они с Люсиль провинились перед ним? Он точно уехал до того, как сестра показала ему… Младший Шарп оборвал мысль. Не стоит тянуть время.

Томас вышел из ванной, посмотрел через балюстраду вниз, в гостиную. Он смутно помнил, что они с Эдит сидели вон на том диване и слушали арфу. Арфа и сейчас звучала – вместе с флейтой. Томас собрался с духом и пошёл в свою комнату. Прямо перед дверью понял, насколько голоден.

Рядом с кроватью стоял щедро накрытый столик на колёсиках, старший Шарп сидел в кресле, держал в кончиках пальцев бокал с вином. Томас на секунду замер – это было мгновенное воспоминание: он тихонько крадётся по лестнице в Аллердэйл-Холле, уже слишком поздно, лампы везде погашены, горит только огромный камин внизу. У камина два кресла – одно пустует, мать вышагивает туда-сюда из тени к свету, она что-то требует от отца, её высокий голос режет слух. Фигура во втором кресле неподвижна, блики пламени играют на стекле бокала и крупном солитере* в галстучной булавке мужчины. (*Солитер в данном случае – крупный одиночный бриллиант в украшении, без окружающих камней) Маленького Томаса завораживают эти блики, он садится на ступеньку, как птенец, холодный сквозняк дует по ногам и заставляет ёжиться. Ему давно пора быть в постели, броллаханы вытащили из кладовой тёплое меховое одеяло, но он так редко видит родителей… Внезапно неподвижная фигура в кресле словно взрывается – мужчина оказывается на ногах, бокал летит в камин, пламя взрыкивает, брызги стекла разлетаются от фигурной решётки. Томас съёживается. И голос у отца такой же страшный, как у чёрных сторожевых псов.

Томас-сегодняшний помотал головой. Броллаханы? Кто это? Старший Шарп поднял голову, посмотрел на сына.

– Приятного аппетита, сын.

– Спасибо.

Томас неловко плюхнулся на постель, придвинул столик поближе. Еда пахла умопомрачительно вкусно, но в присутствии отца младший Шарп чувствовал себя скованно. Хотя тот в его сторону даже не смотрел. И не начинал разговора, пока Томас не допил чай и не доел последний кусок странного, но очень вкусного пирога.

– Пожалуйста, уберите стол, – негромко попросил Эдвард.

Томас непонимающе наблюдал, как странная полупрозрачная фигура укатывает столик.

– Кто это?

– Дух, слуга этого дома.

– Это такой фокус?

– Нет. Томас, ты же жил до последнего дня в Аллердэйл-Холле, там нет слуг-людей, – старший Шарп допил вино, поставил бокал на тумбочку у кровати. – Вспомни.

Томас нахмурился. Что-то смутно мелькало в памяти, но никак не желало показываться отчётливо. Зачесался заживший ожог на руке.

– Вы хотели поговорить со мной, – сухо сказал младший Шарп. – Где мы находимся? Почему вы привезли Люсиль? Мы считали вас давно умершим, сэр, позволено ли мне узнать, где вы были?

Эдвард вздохнул.

– Томас, что ты помнишь из детства? Кто мы?

– Вы не хотите ответить мне? – вскинул голову младший Шарп.

– Я отвечу, – мягко сказал Эдвард, – но мне нужно знать, что помнишь ты сам, Киу.

– Не называйте меня так, – Томас подавил желание отодвинуться подальше. Сейчас отец был обманчиво тих и неподвижен, но молодой человек только что вспомнил, насколько быстро может закончиться эта неподвижность. – Мы Шарпы из Аллердэйл-Холла, поставщики двора Её Величества. Титул в тысяча шестьсот двенадцатом году получил Вилберн Гай Шарп, ваш отец, – Томас замер и моргнул. Он впервые в жизни задумался над тем, что всегда воспринимал, как данность. – Ваш отец?

– Верно, – кивнул Эдвард. – Первым баронетом Аллердэйл был твой дед. Ты – третий баронет.

– Почти триста лет! Как это возможно?!

Эдвард потёр переносицу.

– Томас, видишь ли, мы не люди.

– Что? – Томас вскочил, не выдержав. – Что, я тоже стану таким же… лысым?!

Эдвард засмеялся.

– Это единственное, что тебя беспокоит, сын? Сядь, пожалуйста.

Томас постоял, глядя на отца сверху вниз. Дёрнул плечом, словно одежда была ему тесна, сел обратно.

– Нет. Меня многое беспокоит. Вы понимаете, что Люсиль может попытаться убить Эдит ещё раз?

– Почему твоя сестра должна пытаться убить твою жену? – взгляд отца стал неприятно внимательным. – Томас, чьи призраки застряли в Аллердэйле?

– Это… – младший Шарп побелел, даже губы у него стали почти бесцветными, – моя жена. И сын… Наш с Люсиль сын.

– Боги… – прошептал Эдвард.

Некоторое время в комнате царили тишина, нарушаемая только звуком дыхания.

Наконец старший Шарп поднял руку, протянул в сторону Томаса.

– Это моя вина, Киу. Мне давным-давно следовало вернуться и всё рассказать.

– Что?! Что рассказать? – младший Шарп невольно подался навстречу движению отца.

– Кто мы, почему мы такие. Что произошло. Я не мог, – Эдвард помолчал, бессильно пожал плечами. – Выслушай меня, хорошо?

– Хорошо, – Томас сел прямо, как на уроке. – Хорошо.

– Мы не люди, как я уже сказал. Похожи на людей в одном из наших обликов, но не люди. Мы туатта. Наши предки приплыли в Британию прежде римлян и обосновались там. С людьми мы иногда ладили, иногда воевали. Мы можем иметь общих детей, вы с Люсиль дети чистокровного туатта и человека, твоя жена Эдит – тоже.

– Что? – переспросил младший Шарп.

– Ваша мать была из людей, я – туатта. Вы с Люсиль полукровки. Чаще нас называют сидхе или сидами. Ты наверняка в школе читал английские сказки?

– Так мы… эльфы? – уточнил Томас.

– Мы фэйри, – поправил Эдвард. – Наши слуги, броллаханы, тоже фэйри. Как и келпи, лепреконы и многие-многие другие. Наш народ называется туатта.

– А, гм… крылышки? – Томас подозревал, что задаёт глупый вопрос, но не мог сдержаться.

– Разочарую тебя, крылышек нет, – пожал плечами Эдвард.

– Но всё-таки, я тоже стану таким?.. – младший Шарп сделал неопределённый жест.

– Лысым? – подсказал отец. – Нет, обычно мои волосы на месте. В данный момент они принесены в жертву. Я рассказываю дальше?

Томас с готовностью кивнул. Он было решил, что отец повредился рассудком, как Люсиль, но тот был слишком уравновешен и сохранил чувство юмора.

– Что ж, твоему деду был дарован титул, как ты знаешь. Сорок лет назад, ещё до твоего рождения, они с моей матерью решили, что устали от человеческой личины, и удалились в холмы. Если ничего не изменилось, они живут в Уэльсе. Я стал искать себе жену и нашёл вашу мать. Её отец, твой второй дед, принял моё предложение, был составлен брачный договор, мы обручились, и я уехал готовить дом к приезду хозяйки. Пока я отсутствовал, моя невеста прибегла к запрещённому колдовству. Я не знаю, почему. Но это колдовство отравило её и меня, исказило вас с Люсиль.

– Я не понимаю, – тихо сказал Томас.

– Что именно?

– Это правда? Келпи, колдовство – это действительно существует?

Эдвард кивнул.

– Я хочу доказательств, – решительно сказал младший Шарп.

Эдвард поразмыслил пару мгновений.

– Хорошо. Только, прошу тебя, не кричи громко.

Томас кивнул. Старший Шарп поднялся с кресла, повёл плечами. Он толком не отдохнул после проведённого Эшу ритуала, и силы его были на исходе. Эдвард поднёс руки к лицу и с силой, словно стирал с себя что-то вязкое, провёл ото лба вниз к шее. Опустил руки, посмотрел на сына. Тот одним прыжком перелетел через кровать и пригнулся, явно готовый сопротивляться. Но Эдвард просто стоял – в своём охотничьем облике, с эбеново-чёрной кожей, сдвинутыми к затылку ушами, изменившимся скелетом, чёрными когтями.

Томас медленно выпрямился.

– Отец?

Старший Шарп кивнул, говорить по-английски в этом облике было сложно.

– Вы должны были рассказать мне раньше.

Эдвард кивнул ещё раз.

– Я могу… подойти? – уточнил Томас.

– Да, – коротко ответил отец.

Младший Шарп медленно обогнул кровать, приблизился к странному существу. Осторожно взял его за руку, посмотрел на когти.

– Боже! – выдохнул Томас. – Я тоже так выгляжу?

Эдвард покачал головой. Забрал свою руку, ещё раз провёл ладонями по лицу, возвращая себе человеческий облик.

– Нет, ты выглядишь почти так, как вот сейчас.

– А Эдит?!

– Тоже – почти так, как ты её видишь обычно. Люсиль – тоже. Вас просто иначе должны были воспитывать и учить. Вам многое нужно наверстать. Но сначала – снять с вас последствия этого колдовства. Оно свело с ума твою сестру, ты болен.

Томас прошёлся туда-сюда по комнате.

– Я не понимаю! Почему, почему вы не рассказали этого раньше? Всё было бы иначе!

– Я не мог, Томас, – терпеливо ответил Эдвард. – Меня это тоже сводило с ума. Я почти забыл, кто я. Я хотел убить вас с сестрой, поэтому уехал. Я много лет искал того, кто мог бы найти причину того, что с нами происходит. Нашёл только здесь, в Доме Смерти-и-Возрождения.

Младший Шарп повернулся и внимательно посмотрел на своего отца. Тот выглядел смертельно уставшим.

– И что теперь? Думаете, что-то ещё можно поправить? Люсиль безумна. Эдит вряд ли захочет иметь со мной что-то общее.

– Мы попробуем, – сказал Эдвард. – Маг Эшу снял проклятие с меня. Когда вам станет лучше, он снимет его с вас тоже. Даже Эдит заражена. Скоро начнётся Йоль, мы пройдём ритуальную смерть – и можно будет думать, как жить дальше.

Томас с трудом разжал сжавшиеся кулаки.

– Вы понимаете, что для меня это звучит, как какой-то странный, не знаю, бред?

– Я допускаю такую возможность, – Эдвард мгновенно оказался рядом с сыном, перехватил его руку, задрал повыше рукав халата. Сжал второй рукой предплечье у локтя. – Смотри сам.

Томас попытался вырваться, но отец держал железной хваткой. Руку защипало под кожей, а потом что-то проявилось внутри – тяжи и нити красно-чёрного, они шевелились, как черви. Младший Шарп зашипел от боли, и Эдвард отпустил его. Несколько мгновений – и пугающее нечто исчезло.

– Так выглядит проклятие, – сказал Эдвард.

Томас рухнул на постель. Он ощупал свою руку, та нисколько не изменилась. Просто предплечье.

– Я ненавижу вас, – честно сказал младший Шарп. – И вас, и мать. Мы делали ужасные вещи с Люсиль. Мы преступили законы людей и Бога. Как это исправить?

– Нужно снять проклятие, Томас. Чтобы что-то исправить, нужно избавиться от него.

– Хорошо. Я делаю всё, что вы скажете. Ради Эдит и моей сестры.

Эдвард кивнул.

– Если ты хочешь ещё что-то узнать, просто спроси.

Томас дёрнул плечом.

– Сейчас я хочу увидеть Эдит. Где она?

Томас спустился вниз в той же одежде, в которой старший Шарп привёз его из Аллердэйл-Холла – всё было вычищено и заштопано. Предупреждённый отцом, младший Шарп шёл босиком. Это было непривычно – ходить босиком по дому, по всему этому светлому тёплому дереву.

В гостиной по-прежнему играли арфа и флейта – мужчина в тёмной одежде сидел за арфой, рядом с ним был мальчик с флейтой. Ещё там, кажется, была женщина, но Томас увидел Эдит – и больше уже не видел никого. Она сидела в кресле, такая бледная и худенькая в толстом зелёном халате. Томас подошёл к её креслу и опустился рядом на колени.

– Эдит?

– Томас! – Эдит обрадовалась, прикоснулась к его щеке. – Ты правда жив! Я так рада!

Младший Шарп перехватил её ладонь, прижал к своей щеке, не отпуская.

– Как ты? Ты можешь ходить? Твоя нога?

Эдит пошевелила ногой.

– А знаешь, почти прошла, – удивленно сказала она. – Так быстро. И бок почти не болит. А ты? Твои раны? Знаешь, я ведь видела твой призрак.

– Всё зажило, – отмахнулся Томас. – Даже если так, сейчас я точно не призрак.

– Это чудесно, – снова улыбнулась Эдит. – Томас, я так рада. Но все так странно – этот дом, то, как мы здесь оказались, то, кто мы… Томас, Томас… Ох, скорее бы совсем выздороветь! Тогда можно будет снять проклятье. Вот только волосы…

– Волосы? – младший Шарп моментально впомнил чудовищный вид своего отца. – Боже! Эдит, мы можем поговорить наедине?

Эдит ненадолго задумалась.

– Пойдем в мою комнату, – предложила она и взялась за трость. – Туу-Тикки, можно нам того эльфийского вина? – спросила Эдит.

– Я распоряжусь, чтобы его подали тебе в комнату, – кивнула Туу-Тикки. – Можешь приказать духам, они поднимут тебя по лестнице.

– Я помогу, если ты позволишь, – Томас поднялся.

Эдит протянула ему руку, чтобы Томас помог ей встать.

– Ты иначе пахнешь, – заметила она.

– Правда? – младший Шарп поднял её на ноги. – Меньше глины?

Его всегда поражало, насколько лёгкой она была в его руках.

– И крови, – серьезно сказала Эдит, ненадолго прильнув к нему.

– Идём, – Томас посмотрел на хозяев дома. – Хорошего вечера.

– И вам, – отозвалась Туу-Тикки.

Эдит при поддержке Томаса медленно поднялась на второй этаж. Нога и правда уже почти не болела, но ощущения от гладкого теплого дерева под босыми ступнями были странные.

В своей комнате Эдит скинула халат – ей стало жарко. Под халатом было длинное трикотажное платье с высокой талией и облегающими рукавами. Под платьем не было ни корсета, ни нижней рубашки, только местные панталоны – трусики, как их назвала Туу-Тикки. Не было даже чулок, и Эдит чувствовала себя так, словно она не в одежде для выхода к людям, а в ночной рубашке. Впрочем, при Томасе она не смущалась. Он видел ее и менее одетой.

Эдит забралась на кровать с ногами, поправила подушки под спиной, попросила:

– Налей мне вина.

– Сейчас, – Томас разлил принесённое духами вино по бокалам, один протянул жене. – Тебе нравится здесь?

– Очень нравится, – призналась Эдит и пригубила вино. Показала книгу: – Вот, читаю роман про волшебника. Автор – женщина. Туу-Тикки рассказала мне так много интересного! И обещала показать город.

– Я должен был догадаться, – улыбнулся Томас, устроился в изножье кровати. – Эдит, я даже не представляю, как просить у тебя прощения за то, что сделал.

– Томас, – серьезно сказала Эдит. – Сколько у тебя на самом деле было жен? До меня?

Младший Шарп опёрся локтем о колено, в затруднении потёр рукой лоб.

– Я был уверен, что три. Но вспомнить могу только одну – от которой осталась собака. Я вообще сейчас плохо понимаю, что было на самом деле, а что нет. Эдит, ты бы видела, в какое чудовище превратился мой отец!

– В лысое? – невольно улыбнулась Эдит. – А ты знаешь, что хозяева этого дома – тоже сидхе-полукровки, как мы с тобой?

– Лысое – тоже. Чёрное! – Томас отпил вина, едва не поперхнулся. – Нет, не знаю. А это важно? Мы ведь не останемся тут навсегда.

Эдит в задумчивости посмотрела на него.

– Ты хочешь вернуться в Багровый пик?

– Ни за что! – решительно заявил младший Шарп. – Отец вернулся, пусть там и живёт. Я лучше проживу остаток жизни в Буффало. Да где угодно!

– А если так – то не все ли равно? Я могла бы зарабатывать на жизнь писательством. Здесь многие женщины пишут книги, даже сестра Туу-Тикки.

Эдит задумалась. Туу-Тикки впрямую не приглашала ее остаться в этом мире, но у Эдит отчего-то сложилось впечатление, что она не будет против.

– Впрочем, – твердо сказала Эдит, – давай отложим решения до того, как будет снято проклятие. Мы все равно будем здесь до февраля.

Томас посмотрел на жену.

– Ты так отличаешься от англичанок. Или вообще от людей? Эдит. Могу я… ты позволишь поцеловать тебя?

Эдит потянулась к нему. Положила руку на плечо, потом запустила ее в густые кудрявые волосы. Томас… Любимый. Родной.

Томас коснулся её губ, очень легко, очень нежно. Её доверие, её тепло – это было больше, чем он заслужил. Гораздо, гораздо больше.

========== 26 ==========

Так медленно и томно Томас не просыпался ни разу в жизни. С таким чувством уюта, радости, тепла, комфорта. Он не думал это словами. Просто тихое посапывание рядом, маленькая рука, по-хозяйски лежащая у него поперёк груди, тёплая коленка, упирающаяся ему в рёбра – он не променял бы этого утра ни на что во всем мире. Во всех мирах.

Они целовались допьяна, Томас опасался за заживающие рёбра жены и не позволил себе воспользоваться супружеским правом, но отказать себе в том, чтобы попробовать Эдит на вкус везде, он не смог. И теперь знал, что вкус её кожи на шее, под грудью, в шелковой складке бедра там, где сходятся ноги, на подъёме маленькой стопы – различаются. Но везде это была сладость его жены.

Младший Шарп осторожно повернулся, выбираясь из руки Эдит, та что-то сонно проворчала, запутавшись в своих распущенных волосах. Томас нагнулся, коснулся губами её виска и потянулся за своим халатом.

Было явно уже позже полудня. Среди ночи, проголодавшись от ласк и разговоров, они тихонько прокрались на кухню. Куда идти, показывала Эдит, до этого младший Шарп ел у себя в комнате. Она же показала странный местный ледник с дверью, в котором непостижимым образом зажигался свет. Томас слышал об опытах Тесла и турбине Парсонса, но электричество прямо в доме…

– Ммм… – сонно протянула Эдит. – Томас? Уже утро?

Она откинула волосы и открыла глаза.

– Уже день, – отозвался младший Шарп, – если не вечер. Я голоден, как стая баргестов. Как ты думаешь, что подумали о нас хозяева дома, когда мы не пришли к завтраку?

– Что мы спим, – сонно ответила Эдит и зевнула, прикрыв рот ладошкой.

Когда они наконец уснули, небо было еще темным и полным звезд, на лестнице горел неяркий свет, лампы на кухне вспыхнули сами, когда они туда вошли, а гостиная была освещена только отблесками пламени от камина. Было невероятно весело на цыпочках пробираться к холодильнику и выбирать еду – там было так много всего!

Эдит сквозь полуопущенные ресницы смотрела на своего мужа. Как он вчера был ласков и нежен! Она и не подозревала, что мужчина может быть таким. Она чувствовала себя королевой и драгоценностью одновременно. И подумать только, то, что делал Томас ночью, совсем не похоже на то, о чем шептались девочки в ее школе! Ни грубости, ничего, что могло бы ей не понравиться – только ласка и сладость.

Эдит прислушалась к своему телу. Нигде ничего не болело, не тянуло, вот только отчаянно хотелось есть – и в ванную.

– Мы спустимся сейчас, – сказала Эдит. – Только я сначала в ванную.

– Конечно, – Томас поднялся и принёс ей её халат с кресла. – Готова вставать? Как твоя нога?

Эдит протянула ему руки.

– Совсем не болит. Если мы уговорим хозяина дома сыграть нам вальс, я готова танцевать, – и она рассмеялась.

– О! – Томас легко поднял её на ноги, закутал в халат, одним движением подхватил на руки и сделал несколько танцевальных па. – Я надеюсь на благоприятный исход, леди Шарп.

Эдит снова рассмеялась. Этим утром ей все время хотелось улыбаться. Она обняла Томаса, приподнялась на цыпочки, легко поцеловала его в губы и скользнула к двери, пообещав:

– Я быстро.

В ванной нашлись расческа, зубная щетка и те влажные салфетки в круглой белой тубе, которую вчера показала Туу-Тикки. Зубы Эдит почистила коричневой пастой из тюбика – здесь не было зубного порошка. У пасты был сильный запах корицы. Мыло пахло какими-то травами, запаха салфеток Эдит не опознала.

Стоило бы принять ванну, но Эдит слишком хотелось есть. А странная стеклянная кабина с трубками, кранами и полочками – душ – была слишком странна, чтобы пускаться в эксперименты.

Эдит привела себя в порядок, старательно расчесала волосы. Полюбовалась выдавленными цветами и перышками на мягкой, как пух, туалетной бумаге. Подивилась сливной канализации. Потрогала листья стоящих на окне растений – она не знала ни одного из них. Не удержалась и перенюхала все бутылочки, которые стояли рядом с ванной. Воспользовалась стеклянным флаконом прозрачного дезодоранта. Мимоходом подумала о том, для чего нужна эта розовая странная бритва.

Когда она вернулась в свою спальню, постель была застелена, а Томаса не было. Наверное, тоже пошел умываться.

Эдит распахнула шкаф. Серый сарафан в клетку с белой кружевной отделкой, длинное тяжелое платье с короткими рукавами и пуговицами от ворота до подола из грубой синей ткани, рубашка с высоким воротом и длинными рукавами – такая же, какая вчера была на Туу-Тикки, только голубая, еще одна – белая. Вот белье – боже, какая все-таки непристойная вещь эти трусики! Но удобная, этого не отнять. Никаких завязок, никаких разрезов…

Отчаянно не хватало чулок. Эдит даже в самую жару никогда не ходила с голыми ногами. И хотелось собрать волосы в прическу, но у нее не было ни гребней, ни шпилек.

Она оделась, выбрав белую рубашку. Без корсета было непривычно свободно груди, особенно когда Эдит размотала повязку с ребер. Сарафан оказался не так длинен, как хотелось бы – приоткрывал щиколотки. Но здесь ведь сейчас так носят, и никто не сочтет такую длину неприличной.

Эдит оглядела себя в зеркало, поправила высокий воротник облегающей белой рубашки и вышла из комнаты.

Томас спустился следом за женой. Ему отчаянно не хватало сорочки на смену, зато он наконец-то нормально расчесался. Волосы неожиданно сильно отросли, странно, что щетина на щеках и подбородке не росла с такой же скоростью. Младший Шарп потратил некоторое время, рассматривая свои руки, но ничего похожего на то, что ему показал вчера отец, не обнаружил. Но ведь он сам видел этих отвратительных червей под кожей. Неужели на Эдит они тоже переползли? Томас сжал зубы. Возможно, они уже достаточно здоровы, чтобы тот неизвестный ему маг Эшу вытащил из них это?

Хозяева дома обнаружились внизу на диване, они совершенно неприлично обнимались, Томас отвёл взгляд, едва поздоровался. Лучше он посмотрит на знакомого рыжего кота.

– Добрый день! – улыбнулся Томасу Грен. – А мы как раз ждем вас к обеду.

Туу-Тикки высвободилась из кольца его рук и потянулась за трубкой.

– Да, вы, наверное, голодны, – сказала она. – Хорошие снились сны?

Томас и Эдит переглянулись. Сохранить нейтральный вид младшему Шарпу удалось с огромным трудом.

– Хорошие, благодарю, – ответил Томас. – Скажите, сэр Эдвард – он не уехал?

– Нет, он спит в своей комнате, – ответил Грен. – Он очень устал за последние сутки – дорога, потом работа с Эшу. Идемте, духи уже накрывают на стол.

– Кому чай, кому кофе? – спросила Туу-Тикки, поднимаясь. – Чай есть зеленый, есть улун, есть черный, есть белый…

Грен рассмеялся, поймал ее за талию, поцеловал в волосы.

Эдит подумалось, что они, все четверо, чем-то похожи. Все сидхе-полукровки, мужчины – высокие, черноволосые, светлоглазые; женщины – среднего роста, стройные, блондинки.

– Никогда не слышала про белый чай, – призналась Эдит. – Хотелось бы попробовать.

– Сейчас заварю, – пообещала Туу-Тикки. – Не доверяю духам заваривать чай. Томас, а тебе чай или кофе?

– Если можно, какао, – попросил младший Шарп, – или кофе со сливками.

Томас задумчиво разглядывал длинные волосы хозяина дома. В своём мире он видел такие только у индейцев во время путешествия по Америке. Да и вообще на его взгляд супруги были одеты очень странно. Женщина без нижней юбки, мужчина в одной сорочке. В доме ведь точно были дети, Томас помнил. Младший Шарп покосился на Эдит, на той было длинное платье без рукавов и гладкая рубашка под него.

– На обед рыба, дорада на соли, – сообщила Туу-Тикки, начиная колдовать над заварочным чайником. – Если кто-то не ест рыбу, можно быстро придумать что-то мясное.

Духи накрыли на стол – четыре рыбины на тарелках, с кружочками лимона, на листьях кружевной зелени, большая деревянная салатница, чайные чашки, кофейная чашка для Томаса, сливочник, высокие стаканы с водой.

Грен включил кофемолку. Ярко и сильно запахло хорошим кофе.

– Это «арабика» средней обжарки, – сказал он Томасу. – Добавить в кофе пряности? Мускатный орех, перец, имбирь, корицу?

– Корицу, пожалуйста, – ответил младший Шарп, наблюдая за жужжащей кофемолкой. – Простите, а что приводит в движение механизм?

– Электричество, – ответил Грен и кинул палочку корицы в джезву. – Внутри электромотор, который приводит в движение механические жернова.

– А что является источником электричества? Это переменный или постоянный ток? – Томас оживился.

Эдит села за стол, расправила на коленях льняную салфетку. Рыба пахла умопомрачительно. И была очень красиво сервирована. Правда, тарелки – из синего прозрачного стекла – выглядели очень необычно. И столовые приборы были из незнакомого металла, без узоров и вензелей.

– Переменный, – с легким удивлением ответил Грен. – Этот дом подключен к общегородской электрической сети, а общегородская сеть питается от… Ты не помнишь? – обратился он к Туу-Тикки.

– От гидроэлектростанции на севере, – ответила она. – У Лероя в сентябре был проект по ней, забыл?

– Забыл, – покаянно согласился Грен. – Эссе?

– Реферат.

– Так в этом мире тоже есть турбины Парсонса? – у Томаса загорелись глаза. – Скажите, а Тесла у вас был? А Эдисон?

– И Тесла, и Эдисон, – Туу-Тикки поставила белый в синих сетчатых узорах чайник на стол. – Грен, ты не помнишь, энциклопедии у Лероя или у Оуэна?

– И там, и там, – отозвался Грен, помешивая в джезве длинной ложкой. – Я велю собрать их в гостиной. Сикорский, – улыбнулся он Туу-Тикки.

– Что Сикорский? – не поняла она. – А. Точно. И братья Райт. И много-много всего и всех.

Они с Греном переглянулись.

– Экскурсия в подвал, – сказал Грен.

– После обеда, – отозвалась Туу-Тикки.

– Что в подвале? – поинтересовалась Эдит.

– В первом – музыкальная студия, – объяснил Грен. – Во втором – стиральная и сушильная машины, печь отопления и генератор постоянного тока, на случай отключения электричества в городе. Ветер, бывает, рвет провода и валит столбы.

– Только когда Кошка увлекается, – улыбнулась Туу-Тикки и пояснила: – У нас живет моя подруга, Плюшевая Кошка – она начинающая погодная ведьма.

Грен налил Томасу кофе и сел за стол. Сказал:

– Мы – не люди и не молимся перед едой. Всем приятного аппетита.

Эдит про себя быстро произнесла молитву и начала есть.

Томасу понадобилась вся его сила воли, чтобы прекратить распросы и сосредоточиться на еде. Его всегда интересовали наука и техника, техника даже в большей степени. Мать этого не одобряла, а как относился к этому отец – младший Шарп не знал. Но в любом случае, тот ещё спит, и про экскурсию в подвал ему знать не обязательно. Томас улыбнулся жене и принялся за рыбу.

Порядочная женщина не должна показывать, что голодна. Неприлично подчищать тарелку. Но Эдит вспомнила об этом только тогда, когда от немаленькой рыбы остались только голова, хребет и хвост в обрамлении лимонных кружков и обрывков листьев.

Дух убрал тарелку и поставил перед Эдит чистую. Туу-Тикки положила ей салат. Эдит осторожно попробовала – она не узнавала овощей, из которых салат был сделан. Но оказалось вкусно.

– На десерт будет чизкейк с малиной, – пообещала Туу-Тикки.

– Малина в октябре? – изумилась Эдит.

– В этом мире и в этой стране очень мало сезонности в овощах, фруктах и ягодах, – объяснила Туу-Тикки. – Что-то есть круглый год, что-то – почти круглый год. Но малина лесная, не садовая, так что не свежая, а из заморозки. Все равно вкусно. В октябре свежая малина и правда уже не та.

– Как кофе, Томас? – спросил Грен. – Туу-Тикки, сердце мое, кажется, у меня снова рыбный сезон.

– Значит, тебе завтра с утра на тридцать девятый пирс ехать, – отозвалась та. – Купи побольше креветок.

– Отличный кофе. Откуда? Африка? – Томас аккуратно собрал остатки дорады и отодвинул от себя тарелку, посмотрел на салат. – Не найдётся ли у вас сыра? И ещё – на гидроэлектростанцию, – это слово младший Шарп выговорил почти по слогам, – пускают с экскурсией?