Текст книги "Смерть и Возрождение (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== 1 ==========

– Ты очень хорошо играешь, – сказал Лерою незнакомец, уже некоторое время слушавший флейту рядом с мальчиком на тротуаре. – Но, кажется, ты в беде?

Лерой отнял флейту от губ и посмотрел на незнакомого мужчину. Человек как человек: одет немного странно, не по моде, и волосы странные – длинные, как не у всякой женщины бывают. Темные очки, высокие узорчатые сапоги, широкий пояс, в ушах серьги. Нет, все-таки весь странный. Но располагающий, и голос у него добрый.

Лерой неохотно кивнул. Быстро огляделся кругом – не видно ли полицейских. Вроде нет. Но стайка подростков на углу возле табачного магазина заставила его напрячься.

– Я могу тебе помочь? – спросил незнакомец. – Если что, меня зовут Грен и я тоже музыкант.

Лерой, третий год учившийся в музыкальной школе, музыкантом себя не считал. Он был всего только школьник. Но ему действительно нужна была помощь. Только он не знал, кто сможет ему помочь, а главное, как.

– Я не знаю, мистер Грен, – покачал головой Лерой. – Разве что вы сможете увезти меня куда-нибудь далеко-далеко, чтобы никто никогда меня не нашел.

Грен улыбнулся. Улыбка у него была теплая.

– Да, – кивнул он. – Это я сделать смогу.

Лерой посмотрел на него в сомнении. Но ему хотелось есть и спать, а еще больше хотелось пить. И еще – чтобы его обняли, утешили, поняли и сказали, что все будет хорошо.

– Обещаю, что никогда не причиню тебе никакого вреда, – торжественно пообещал Грен.

И Лерой протянул ему грязную ладонь. Грен пожал ее и сказал:

– Вот там стоит моя машина. Там есть холодный чай и сэндвичи, которые приготовила моя жена. Пойдем? Мне кажется, ты сегодня не обедал.

Лерой вздохнул. Он не только не обедал – он еще и не завтракал и не ужинал. Есть хотелось нестерпимо. И холодный чай… Так соблазнительно. Он решительно кивнул, сунул флейту в рюкзак и подошел к Грену. Тот взял его за руку и повел по улице к стоянке, мимо подростков, мимо проезжающей патрульной машины, к темно-синему старомодному автомобилю на толстых колесах.

Грен открыл Лерою пассажирскую дверцу, подождал, пока тот сядет, обошел машину спереди и сел за руль. В машине было прохладно, несмотря на жару снаружи, пахло цветами и еще чем-то странным, чего Лерой не опознал, но запах был приятный. Грен достал откуда-то сзади пластиковую бутылку с чаем и вручил Лерою. Лерой открутил крышку и начал жадно пить. Обычно он был аккуратен, но сейчас торопился и пролил на себя несколько капель. Впрочем, футболка все равно была испачканная. Когда Лерой напился, Грен протянул ему сверток с сэндвичами.

– Тунец, оленина и индейка, – сказал Грен. – Еще салат и помидоры. Приятного аппетита.

– Спасибо, – буркнул Лерой и вцепился зубами в верхний сэндвич.

Было очень вкусно – наверное, от голода. Он съел два сэндвича и с сожалением посмотрел на третий. Очень хотелось съесть и его, но Лерой чувствовал, что больше в него не влезет.

Пока он ел, Грен рассматривал его в зеркале заднего вида.

– Сколько тебе лет? – спросил он наконец.

– Десять, – неохотно ответил Лерой.

Он знал, что выглядит не так, как надо бы выглядеть хорошему мальчику: на футболке пятна, на скуле здоровенный синяк, коленки разбиты, короткие волосы взлохмачены. И зубы Лерой сегодня не чистил, и не умывался, и руки у него грязные, и под ногтями черная кайма. Не то что у Грена – кожа гладкая, как будто он только что побрился, волосы лежат волосок к волоску и блестят, на белоснежной рубашке ни складочки, руки ухоженные.

– Ты совершенно точно уверен, что не хочешь возвращаться домой? – Грен задал вопрос, которого Лерой больше всего боялся.

Лерой на всякий случай положил оставшийся сэндвич на полку перед лобовым стеклом – он не знал, как она называется, вроде бы было специальное название, нащупал ручку на двери и твердо ответил:

– Да, я уверен.

– И ты совершенно точно решил, что хочешь жить в каком-нибудь другом месте, а не в этом городе? – снова спросил Грен.

– Да! – выкрикнул Лерой. – Да! И ты обещал!

– Я обещал, – согласился Грен и повернул ключ в замке зажигания. – Значит, поехали. Пристегнуться сможешь?

Пристегиваться в машине Лерой не умел. Грен помог ему и вывел машину со стоянки. Мягко урчал мотор, Грен включил тихую гитарную музыку и объяснил:

– Ехать довольно долго. Музыка – это играет моя жена, Туу-Тикки. Думаю, вы друг другу понравитесь.

– Меня будут искать, – предупредил Лерой и добавил: – Наверное. Не знаю.

– Расскажешь по дороге, – предложил Грен.

Машина ехала по улицам, которых Лерой не знал. Впрочем, он вообще не знал этот район. Он просто ушел из дома поздно вечером, на последнем поезде метро заехал так далеко от дома, как только смог придумать, выкинул свою школьную карточку – он слышал, что по ней можно отследить перемещения, – и вышел из метро. Он думал, что город достаточно велик, чтобы затеряться, что ночью достаточно тепло, чтобы спать где-нибудь в парке, а заработать можно, играя на флейте. Но оказалось, что ночью включают дождь и становится холодно, даже если сидеть где-нибудь в парковой беседке под крышей, что очень хочется есть, а местные мальчишки не рады чужаку и гоняют флейтиста. Он ничего не заработал с самого утра. Может, неудачное место, может, неудачное время. Здесь все были какие-то странные – смуглые, черноглазые, черноволосые, в яркой одежде. Женщины все в платках, мужчины с громкими голосами, каждый – с сигаретой. А воровать еду Лерой не умел. Он вообще не умел воровать.

– Ну хорошо, – сказал Лерой и глубоко вздохнул. Стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони – лишь бы не плакать. – Мой отец – он воевал на Титане и там погиб.

– О, – отозвался Грен. – Я когда-то тоже воевал на Титане.

– Джейк Фитцджеральд, так его звали.

– Не встречал. Жаль.

Лерой вздохнул. А было бы здорово, если бы отец и Грен служили вместе.

– Они с мамой поженились, когда маме исполнилось восемнадцать. А потом он завербовался на Титан. И погиб там. Потом родился я. Мы жили у бабушки с дедом. Они меня не любят. Они не хотели, чтобы мама выходила замуж за Джейка. Говорили – слишком рано. Бабушка всегда ворчала, дед говорил – хорошо хоть пенсия есть. Потом мама вышла замуж снова. Его зовут Кэри Стюарт, он полицейский. Мы стали жить у Кэри. Ну, вернее, мама и Кэри стали снимать квартиру. У них родился Пол – это мой брат, ему два года. Я не люблю Кэри. Он на меня все время кричит, говорит, что я ублюдок, довесок, что я всю кровь из мамы выпиваю. Заставляет стричься коротко-коротко, говорит, иначе я похож на девчонку, потому что у меня волосы волнистые, – Лерой все-таки не удержался и всхлипнул. – Когда мама была беременная и когда Пол только родился, он все время говорил, что вышвырнет меня на улицу, потому что у него теперь свой ребенок, а чужой пащенок ему ни к чему. Мама не знала. Или знала, но боялась. Она его боится. Но любит, очень. Все ему прощает. Даже когда он не отвез ее в больницу и она сама такси вызывала, потому что он был на дежурстве. Она очень переживала, а я остался дома один – она не успела меня отвезти к бабушке и деду. Они потом приехали и меня забрали к себе на три дня.

– Ты очень хорошо рассказываешь, – ободрил Лероя Грен. – А кто придумал тебе имя?

– Мама. Она говорит, так звали дедушку Джейка.

– Красивое имя и редкое. Итак, Кэри снова что-то натворил?

– Да, – Лерой утер слезу кулаком. – Мама вчера утром уехала к бабушке вместе с Полом, а я остался, у меня школа была. И Кэри остался. Он пришел вечером, орал, что ему не приготовили еду, потом заказал пиццу и сел пить. Он виски пьет, обычно только один дринк после дежурства, а вчера почему-то почти целую бутылку. Я обедал в школе, а пиццей он не поделился. Я к нему подошел, чтобы попросить кусочек, я есть хотел, а он сказал, что еду надо отработать и что я достаточно большой, чтобы отрабатывать. Заставил меня встать на колени, расстегнул штаны и достал свою штуку. Велел мне открыть рот и стал в меня своей штукой тыкать. Я отворачивался, тогда он меня схватил за ухо и вывернул, до сих пор болит. Я вскрикнул, а он сунул мне в рот свою штуку, глубоко, и меня вырвало прямо на него и на эту штуку. Он меня пнул и начал бить – по лицу, по рукам, по животу, очень больно, – Лерой вытянул руку, показывая Грену свежие синяки. Глаза пекло и снова хотелось плакать. – Я боялся, что он меня убьет. Потом он закрыл меня в нашей с Полом комнате. Ругался очень. Я плакал, долго. Потом мне захотелось в туалет, уже темно было. Оказалось, он дверь не запер. Я вышел, а он в коридоре лежит пьяный и храпит. Я испугался, что он проснется, но он не проснулся. Я попробовал позвонить маме, но она трубку не брала, наверное, уже спать легла, она к бабушке на несколько дней уехала. Тогда я пошел к себе в комнату, взял школьный рюкзак, положил туда флейту, еще кое-что, надел уличные кроссовки, взял транспортную карту и ушел.

Лерой тяжело перевел дыхание. Грудь словно сжал кто-то, в горле стоял ком, к глазам подкатывали слезы.

– Я туда не вернусь, – заключил Лерой. – Мама мне не поверит, бабушке и деду все равно, они меня к себе не возьмут, а Кэри я боюсь. Только если я останусь в Альба-сити, он меня найдет, он же коп.

– Понимаю, – кивнул Грен. – Ты сильный, смелый и умный, – добавил он. – Большинство твоих ровесников в подобной ситуации не решаются бежать. И да, ты прав, в такой ситуации, когда ты по-настоящему никому не нужен, лучше всего оставить и семью, и город.

– Ты мне веришь? – Лерой, как мог, развернулся на сиденье. – Взрослые не верят детям.

– Я верю, – кивнул Грен. – Ты говоришь правду, ты оказался в очень тяжелой ситуации и я рад, что смогу тебе помочь. Тем более что Кэри, раз уж начал тебя домогаться, вряд ли отстанет. Знаю я таких людей.

– А если он начнет до… домогаться Пола?

– Вряд ли. Пол – его сын, к тому же у Кэри все-таки есть жена. Они разберутся сами. Кстати, ты знаешь, что ты мог бы пойти к школьному психологу? Он тоже должен тебе поверить. Обратиться в социальную службу, найти тебе приемную семью, если бабушка и дед не захотят тебя взять.

– Ты обещал, – угрюмо напомнил Лерой.

– Я обещал, – согласился Грен. – И не отказываюсь от своих слов. Но твоя мама будет по тебе скучать.

– Не будет, – буркнул Лерой. – Ей все равно. Ей главное, чтобы был муж. И у нее есть Пол, он для нее важнее. Она его любит, а мне говорит: «Эх, не повезло мне с тобой». Ну вот пусть с Полом повезет.

Лерой не смотрел, где едет машина, пока рассказывал, а теперь посмотрел. Вокруг были какие-то зеленые поля, и небо было голубое, и солнце – маленькое и зеленое, как яблоко.

– Ух ты! – воскликнул он. – А мы где?

– На Дороге, – ответил Грен. – Я дорожник – тот, кто умеет ходить по Дороге между мирами. Так что тебя теперь и правда никто никогда не найдет.

По спине Лероя пробежали мурашки. Он поежился.

– Ты обещал не причинять мне вреда, – сказал он.

– Я не причиню, – кивнул Грен. – Мы скоро приедем.

– А куда?

– Ко мне домой. На Землю, в Сан-Франциско.

– Но на Землю надо лететь на корабле!

– Не обязательно. И это не та Земля, о которой ты знаешь, а другая. Там хорошо. Мы едем ко мне домой, в ситтин.

– К твоей жене?

– И моему приемному сыну. Его зовут Оуэн. Он рыжий, кудрявый, и ему девять лет. Еще у нас живут два кота – Киану и Сесс и собака Кай. У нас есть сад, есть бассейн, а еще Оуэн захотел на день рождения батут и мы поставили его в уголке у забора. Если хочешь, можешь жить в одной комнате с Оуэном, если нет – у нас достаточно места, чтобы у тебя была только твоя комната. У нас большой дом.

– Целый дом? – не поверил Лерой. – Целый свой дом? На Земле такое бывает?

– Конечно. Три этажа, пятнадцать комнат, шесть ванных и здоровенный подвал.

– А в школу мне надо будет ходить?

– Да. Но у нас сейчас весна, а в школу ты пойдешь не раньше осени.

– А флейта? Мне надо учиться играть на флейте.

– Значит, будешь учиться играть на флейте, – улыбнулся Грен. – И даже на саксофоне, если тебе вздумается.

– Фу! – наморщил нос Лерой. – Сакс мне не нравится.

========== 2 ==========

Лерой задремал и проснулся, только когда машина остановилась. Грен отстегнул ремень безопасности и сказал:

– Мы дома. Выходим?

– Угу, – кивнул Лерой и, протирая глаза, ступил на разноцветные камешки площадки перед гаражом.

Он оглядел дом и открыл рот от удивления. Дом был деревянный! Из бревен! С яркой медной крышей! Столбики крыльца оплетали какие-то фиолетовые и синие цветы, где-то справа блестела вода в бассейне, все цвело и пахло разными цветами. Лерой никогда не видел ничего подобного. Он задрал голову, посмотрел на большое желтое солнце, на синее небо с редкими белыми облаками.

– Вот там, – Грен махнул рукой в сторону бассейна, – холм, а за холмом океан, просто его не видно за забором. А вон там, – он махнул рукой за спину, – город. Наш ситтин считается домом в городе, но на самом деле мы на окраине, и в город надо ехать.

Он положил руку Лерою на плечо и подтолкнул к крыльцу. Дверь открылась сама собой, и во двор выскочила здоровенная длинная и узкая собака с острой мордой и волнистой золотой шерстью. Собака махала пушистым хвостом и вся извивалась и улыбалась – она радовалась Грену.

– Привет, Кай, привет, – сказал Грен, слегка наклоняясь и гладя собаку. – Я тоже по тебе соскучился. Это Лерой, он будет жить с нами. Лерой, это Кай, борзая сидхе.

– Кто такой сидхе?

– Это я и Туу-Тикки. Такая разумная раса. Похожая на людей, но не люди.

Лерой с недоумением посмотрел на Грена. Похожие на людей, но не люди – это как? Инопланетян же не бывает! Правда, говорят, что других миров тоже не бывает, что есть только субСолнечная и люди в ней, а они ехали там, где солнце зеленое. На другую планету или спутник нельзя доехать на машине. А в другой мир, получается, можно. Наверное, сидхе тоже из другого мира, но почему тогда они живут тут, на Земле? Или это такая Земля, что здесь живут и люди, и сидхе?

Оставив вопросы при себе и не решившись погладить ткнувшуся в его живот носом собаку, Лерой обошел ее и потопал к крыльцу.

В доме было все деревянное. Стены, пол, потолок, высокие колонны, оплетенные плющом, мебель, лестницы. А еще тут был камин. Настоящий камин с настоящим огнем, как в сказке! До сих пор Лерой видел настоящий огонь только на картинках и фотографиях. Он забыл про все. Он подошел к камину и загляделся на пламя. Оно тихо потрескивало и пахло здорово, сладко и так непривычно, но очень правильно. Лерой осторожно протянул руку к огню. Язычок пламени лизнул его ладонь – горячо, но не больно.

– Он знакомится, – сказал Грен откуда-то сзади. – Он тоже живой. Угости его, вон видишь, справа лежат дрова.

Лерой двумя руками взял из стопки длинное полено и кинул его в огонь. Полено плюхнулось на угли, взлетели искры и улетели куда-то вверх, огонь затрещал, что-то звонко щелкнуло. Языки пламени облизали полено, на нем появились искры, оно начало темнеть, от него поднялись тонкие струйки пара. Пока Лерой смотрел, как полено разгорается, Грен добавил в камин еще пяток поленьев, а потом спросил:

– Хочешь принять ванну?

– Хочу, – быстро сказал Лерой, пока Грен не передумал. – А что, можно? Прямо ванну? Не душ?

– Прямо ванну, так долго, как хочешь. Пойдем, покажу, где она. Только, Лерой, у нас разуваются у порога, а по дому ходят босиком. Оставь кроссовки вон там – и пойдем.

Лерой послушно поставил кроссовки на свободное место в большую обувницу и пошел за Греном на второй этаж. Там было много дверей. Грен открыл одну и сказал:

– Вот ванная. Одежду кинь в стирку вон в ту коробку.

Пока Лерой раздевался, Грен заткнул ванну пробкой в виде осьминога, который держал в щупальце цепочку с корабликом на конце. Вода шумела, набираясь.

– Вот тут халат, – показал Грен, – вон там – пена для ванн, шампунь, мыло. Мочалку я тебе сейчас принесу, чистую одежду – тоже.

– А вон тот кораблик можно? – Лерой показал на пластмассовый корабль с головой дракона на высоком переднем конце.

– Все игрушки можно, – ответил Грен и вышел.

Лерой быстро пописал в унитаз с деревянной крышкой, спустил воду и забрался в ванну. Вода была горячая. Он повозился с кранами, регулируя температуру, потом вылил полфлакона зеленой жидкости, которая пахла, как его хвойный шампунь дома, и тут же густо вспенилась, и взял кораблик. Тот, качаясь, поплыл по мелким волнам.

Вернулся Грен, принес мочалку в виде синей звезды и зубную щетку, стопку одежды. Показал, где висят полотенца и спросил:

– Тебе помочь вымыться, или ты сам?

– Я сам, – ответил Лерой. – А где твоя Туу-Тикки?

– Судя по времени, поехала забирать Оуэна из школы, – ответил Грен. – Она вот-вот вернется.

Лерой с сожалением посмотрел на кораблик и принялся мыться. Ему казалось, от него до сих пор воняет рвотой. И спал он на скамейке, а она была пыльная. Он, как умел, натерся мочалкой – мыло пахло странно, синяки болели. Нашел флакон с шампунем, намылил голову. А потом лег в воду, нырнул с головой и открыл глаза. Наплывала пена, качался в пене кораблик, гулко гремела вода.

С тех пор, как он вырос и стал мыться сам, он никогда не принимал ванну, хотя очень любил воду. Дед и Кэри говорили, что ванна – это слишком дорого и не на каждый день. Пола купали в маленькой ванночке, которую ставили на большую ванну. Лерой обходился душем. Он привык считать, что вода в Альба-сити очень дорогая. Может, это неправда? Может, просто взрослые не хотели, чтобы ему было хорошо? Или просто на Земле много воды, и поэтому она дешевая. Вон, целый океан.

Ванна набралась, пена, кажется, собиралась полезть через край. Лерой включил воду и стал играть в то, что он ведет корабль через поле айсбергов. На корабле были викинги и их вождь, а еще бард, он играл на флейте и мог поднять ветер, мог утишить бурю. Они плыли открывать Америку.

Вспомнилось, как мама читала книжку про открытие викингами Америки и показывала картинки. На них был почти такой же драккар, как этот, только серый, а не коричневый, и с парусом. Иногда Лерой до слез скучал по маме. Не по той, которую видел каждый день, а по той, которая читала ему книжки, защищала его от деда, когда тот ругался, которая пела песенки на ночь и смазывала перекисью царапины и разбитые коленки. Но той мамы давно нет. Она выбрала Кэри и предала Лероя. И она совсем перестала рассказывать про папу, когда они с Кэри стали жить вместе. Даже его фотографию убрала. Лерой забрал ее, когда уходил. Ее, и еще Джека – скелета-хохотунчика. Джек грозно щелкал челюстью, все понимал и можно было представить, как ночью, когда все спят, он пробирается к Кэри и кусает его, а потом возвращается к Лерою и охраняет его до утра. Хотя вчера – кажется, это было так давно! – Джек не справился. Или это он позвал к Лерою Грена?

Вода почти остыла. Лерой выдернул пробку и выбрался из ванны, роняя на пробковый коврик клочья пены. Сдернул со спицы полосатое сине-белое полотенце с якорем на уголке и принялся вытираться. Потом почистил зубы. Щетка громко жужжала, паста пахла, как булочки в кондитерской возле школы. Он уже надел трусы, когда в дверь постучали.

– Можно? – спросил женский голос снаружи.

– Да, входите, – нервно ответил Лерой.

В ванную вошла женщина, до того красивая, что Лерой просто смотрел на нее и хлопал глазами. Она была как фея из сказки, и платье как у феи – длинное, зеленое, до полу, с кружевами и широким поясом. Волосы у женщины были светлые, собранные в легкую косу вокруг головы, а глаза – большие и синие-синие.

– Привет! – сказала она. – Я Туу-Тикки. Давай я смажу твои синяки, чтобы они скорее прошли.

В руках у Туу-Тикки была маленькая белая баночка.

– Я Лерой, – представился он. – Ну… их много.

– Не страшно, – улыбнулась она. – Садись – и начнем.

Лерой послушно сел на банкетку, едва не смахнув с нее остальную одежду. Туу-Тикки опустилась перед ним на колени и открыла баночку.

– Закрой глаза, – сказала она.

Лерой послушался. Туу-Тикки осторожно, самыми кончиками пальцев, начала наносить холодную, пахнущую какой-то травой мазь ему на лицо.

– Вот так, – сказала она. – Теперь давай руки.

Она намазала ему плечо и руки до самых локтей, смазала коленки, потрогала синяк на боку и спросила, не больно ли дышать. Ногти у нее были цвета платья, такие же зеленые.

– Вот и все, – она закрыла баночку. – Посиди немного так, пусть впитается и подсохнет. Завтра будет лучше. Грен рассказал мне твою историю. Ты молодец, что сбежал. Может, напишешь маме, что ты в порядке? Думаю, она будет волноваться.

– Я подумаю, – уклончиво ответил Лерой. – Я не знаю ее емэйла, вообще не знаю, есть ли он у нее. И потом, как можно отправить письмо из одного мира в другой?

– Да обычное письмо, бумажное, в конверте.

– Это как в старину? – удивился Лерой.

– Ну да.

– А как она узнает, что это от меня?

– Ты подпишешься. Грен может отвезти письмо и оставить там, где ты жил.

Лерой задумался и помотал головой.

– Нет. Не надо. Там же камеры везде. Точно где-то на камеру засняли, где мы с ним. У него будут проблемы. Не надо. Мне Кэри рассказывал, что камеры все везде всегда снимают в городе. Поэтому воров так легко ловить, главное – узнать, кто он, и просто прийти и арестовать. Я не хочу, чтобы Грена арестовали.

– Его сложно узнать, если он этого не хочет, но в чем-то ты прав. Хорошо. Решай сам. Мне кажется, ты уже доказал, что умеешь сам решать, что тебе в жизни надо.

Туу-Тикки поднялась с колен и спросила:

– Ты устал? Голоден?

– Я поел в машине, – ответил Лерой и зевнул, прикрыв рот кулаком. – Спать очень хочется.

– Ну тогда надевай халат и пойдем, я покажу тебе твою комнату. Твой рюкзак уже там.

Она помогла Лерою надеть белый халат с якорьком на кармане, взяла с банкетки шорты и футболку и повела Лероя по коридору налево. На всякий случай Лерой считал двери – вдруг ему захочется в туалет ночью? Дверь первой комнаты была приоткрыта, оттуда выглядывал темно-рыжий мальчишка с курносым носом, весь обсыпанный веснушками. Когда Лерой проходил мимо, мальчишка ему подмигнул. Оуэн, наверное. Туу-Тикки открыла вторую после ванной дверь перед Лероем.

– Эта комната будет твоей. Чуть погодя мы обставим ее, как тебе удобно, но выспаться можно уже сейчас.

Туу-Тикки быстро разобрала постель на огромной – больше, чем в спальне у Кэри и мамы – кровати, задернула занавески, но оставила приоткрытым окно. Лерой забрался под одеяло, потом вспомнил про Джека, спрыгнул с кровати, прошлепал к рюкзаку, лежавшему в кресле. Вынул Джека, флейту, фотографию. Поставил фото в рамке на прикроватный столик, положил туда же флейту и снова залез в постель, сжимая Джека в кулаке. Туу-Тикки поправила одеяло и спросила:

– Почитать тебе перед сном?

Лерой снова зевнул и вдруг раззевался. Он натянул одеяло повыше, отвернулся от окна и закрыл глаза. Туу-Тикки погладила его по голове и вышла.

========== 3 ==========

Лерой проснулся глубокой ночью, весь в слезах. Он не помнил, что ему снилось, но плакал во сне. За окном было темно, занавеску шевелил легкий сквознячок, на столике светился ночник, превращая стены и потолок в кружащееся звездное небо. Лерой нащупал Джека, который за ночь уполз куда-то на соседнюю подушку, поменял подушки местами, чтобы не лежать на мокрой, шмыгнул носом и улегся на спину – смотреть на звезды. Они кружились и кружились, и Лерой не заметил, как заснул.

Снова проснулся он только утром. За окном кричали птицы, было светло, рядом с Лероем лежал на спине и мурлыкал, раскинув лапы, огромный пушистый рыжий кот. А в ногах сидел Оуэн в мятой синей пижаме и смотрел на Лероя. Лерой, щурясь сквозь ресницы, погладил кота по животу. Кот коснулся его руки теплой лапой и замурлыкал еще громче.

– Привет! – звонко сказал Оуэн. – А я знаю, что ты уже проснулся.

– Привет, – Лерой осторожно, чтобы не потревожить кота, сел.

– К тебе Киану пришел греться. Он всегда к кому-нибудь в постель приходит. А Сесс нервный, он незнакомых боится, он у меня спал, – Оуэн смешно наморщил нос и улыбнулся. – Я люблю, когда коты ко мне приходят. Только всегда так жалко их будить. А ты любишь?

– У меня не было котов, – сказал Лерой и потер глаза. – Сейчас утро? Рано? Пора вставать?

– Ну мама же будить не пришла, значит, не пора. А ты теперь с нами будешь жить, да? Это здорово! Тут классно, и папа с мамой очень хорошие, только это ситтин, значит, нельзя звать гостей, только тех, которые с Дороги.

– Ну… – задумчиво сказал Лерой, – буду с вами жить. Меня Грен привез.

– Я знаю, он вчера маме рассказывал, когда мы из школы приехали. Я думал, мы вчера познакомимся, а ты бряк – и спать! Даже обидно. Пришлось сидеть уроки делать, а потом я кино смотрел про драконов. Ты любишь драконов? Я очень люблю, особенно Беззубика, и еще Жуткую Жуть, и вообще. Я тебе покажу.

– Я люблю крипи, – покачал головой Лерой и показал Оуэну Джека.

– Вау! – воскликнул Оуэн. – Круто! А ты смотрел «Кошмар перед Рождеством»? Там такие классные страшные чудики.

– Не смотрел. Слушай, что такое ситтин? Грен мне не объяснил. Я думал, так дом называется, потому что он деревянный.

– Неа, дом – он просто дом, малый ситтин. А большой – он почти до самой дороги, мы с папой там наперегонки бегаем, по холму. – Оуэн сосредоточенно почесал в и без того взлохмаченном затылке. – Ну смотри. Мама и папа – они сидхе, так? Это такой волшебный народ, который живет в холмах. В холм кто угодно попасть не может, потому что от людей и вообще от чужих ситтин закрыт. Он открыт только на Дорогу, для дорожников. Ну вот, этот дом и холм – они сделаны как ситтин, закрыты. Ну то есть можно вызвать скорую или там полицию, если надо, но обычно же не надо. А кому просто любопытно, те ситтин не видят. Ну, правда, когда приходили из школьной инспекции, насчет меня, папа ситтин открыл, но они только один раз пришли.

– А зачем все это? Чтобы никто не видел волшебства?

– Ну да, люди не верят, набегут изучать и все такое, а у нас гости с Дороги отдыхают, их нельзя беспокоить. И вообще эти гости – они иногда такие странные! Вот сейчас у нас Муора, она с самой зимы, а когда будет Бельтайн, она уйдет. Она пришла – аж прозрачная такая вся, я даже испугался, жутко было. А потом смотрю – ну Муора, ну и что? Она в саду сидит все время, оживает понемножку. У нас такой дом, чтобы в нем можно было ожить. Но обычных гостей сюда нельзя, очень обидно. Я уже был в гостях у одноклассников, а сам никого позвать не могу, потому что гости. Мы даже на мой день рождения не устраивали праздник для всех дома, а сняли целое кафе в Пасифике, здорово было. А у тебя когда день рождения?

– Восемнадцатого мая.

– У, круто, совсем скоро. Сейчас восьмое апреля, нет, девятое, восьмое было вчера. А ты любишь купаться? Я жуть как люблю, но мама пока говорит, что бассейн еще холодный, мы с мая купаться начинаем. Меня мама плавать учила, так здорово! А еще я хожу в бассейн в школе, и на айки-до хожу тоже, мне нравится, так здорово. Ты будешь ходить на айки-до?

– Я не знаю, что это такое, – помотал головой Лерой. – И потом, Грен говорил, что я пойду в школу только осенью.

– Ну да, после Дня Труда, – закивал Оуэн. – Айки-до – это такая борьба, очень круто. И еще я немного на бонгах играю, это барабанчики такие, по ним ладонями стучать надо. Только у меня пока плохо получается, это потому, что я играю мало, забываю все время. Папа говорит, что музыканту нужно заниматься не меньше четырех часов каждый день, но это же ужас как долго, правда? У меня не получается. А папа иногда и дольше играет, и мама тоже. Я когда спать уже лег, слышу, как они в гостиной играют – она на гитаре, а он на арфе. Арфа – это круто, правда? Я когда выучусь, буду с ними играть.

– Четыре часа – это и правда много. Но папа, то есть Грен, он прав. Я тоже играю, на флейте. В школе и потом дома, домашку. Только я не знаю, как я теперь буду заниматься, раз я в школу не буду ходить.

– Папа что-нибудь придумает! – оптимистично сказал Оуэн. – У тебя какая фамилия?

– Фитцджеральд.

– Язык сломать! А я Эккенер, как папа. Когда мне документы делали, записали папину фамилию, я не против. А ты какую фамилию себе хочешь? Шук, как мама, или Эккенер, как папа?

– Я Фитцджеральд, – твердо сказал Лерой и оглянулся на отцовскую фотографию. – Это фамилия моего отца. Я его не предам.

– Уууу, – покрутил головой Оуэн.

Киану перевернулся на живот, потянулся, потерся подбородком о лицо Лероя, взмахнул хвостом и спрыгнул на пол. Помяукал у двери, чтобы Оуэн ему открыл, и вышел.

– Ты такой серьезный, – сказал Оуэн, возвращаясь на кровать, – прям как Киану. Только он мэйнкун, это порода такая, а ты чего? Или ты обижаешься, что у меня в комнате и игрушки, и стол для уроков, и железная дорога, и планшет есть, и плеер с наушниками, и книги, а у тебя нет ничего? Ну так это же просто гостевая. Ты не обижайся, мама с папой тебе все купят, правда. Я когда тут оказался, у меня совсем ничего не было, а потом мы раз – и пошли в магазин, и все-все купили! И Беззубика, и остальных драконов, и диски с фильмами, и музыку, и вообще!

Лерой потрогал синяк на лице. Он уже почти не болел, но, наверное, еще был виден. И точно: Оуэн тут же спросил:

– Ты упал? Или тебя ударили? Я иногда падаю на айки-до, такие синячищи бывают! Но мама их мажет специальной мазью, и все проходит.

– Меня избили, – коротко сказал Лерой. – Так что вряд ли мы куда-то сегодня пойдем. Я не хочу выходить в город с таким лицом. Про Грена могут подумать, что это он меня бьет. Я не хочу его подводить.

– А, ну понятно, – Оуэн несколько раз подпрыгнул на кровати. – О, пойдем ко мне, поиграем в железную дорогу. Мне ее Грен на день рождения подарил. Там такие маленькие вагончики, но совсем как настоящие. Ты видел настоящую железную дорогу? Я видел, меня Грен возил, показывал. Мы долго-долго на поезда смотрели. А еще Грен обещал, что летом возьмет меня и маму смотреть на китов. Ты бы хотел посмотреть на китов? Я – очень. Они классные!

– Я в туалет хочу, – Лерой выбрался из-под одеяла. – И зубы почистить. Пойдем умываться.

– У, не хочу умываться. Не люблю зубы чистить, паста язык щиплет.

– Еще скажи, что Туу-Тикки тебя не заставляет, – покачал гововой Лерой.

– Ты прям как взрослый. Умываться! – буркнул Оуэн, но пошел за Лероем.

Он пытался говорить с Лероем сквозь дверь, пока тот сидел на унитазе, но Лерой не отвечал, пока не спустил воду. Потом Лерой заставил Оуэна почистить зубы, умыться и даже причесаться. Причесываться, как оказалось, Оуэн ненавидел – у него были волнистые волосы, расческа дергала за кудри.

– Мальчики, вы тут? – в ванную заглянула Туу-Тикки. – Какие молодцы, умылись без напоминаний.

– Это все Лерой! – пожаловался Оуэн.

– Вот и умница.

Туу-Тикки взяла у Оуэна расческу и быстро причесала его.

– Идите одевайтесь – и завтракать. Лерой, у тебя есть какие-нибудь аллергии?