Текст книги "Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)"

Автор книги: Осенний день

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Это было... потрясающе. Необыкновенно.

Сабзиро чувствовал так же, но вслух согласиться, разумеется, не мог и вместо этого буркнул:

– Ну-ну... Поменьше эмоций.

***

Дракон смотрел, как эльф брезгливо тычет вилкой в жесткую, сильно зажаренную отбивную и чувствовал, как в нем снова закипает раздражение.

– Прекрати копаться в тарелке. Не можешь есть нормально?

– Но это несъедобно. Мясо подгорело.

Сабзиро нахмурился. Вот это претензии. Конечно, стряпня старого Глима могла бы быть и лучше, но не так уж она отвратительна. Допустим, мясо, и правда, подгорело, но ведь не до углей же? Или ушастый думал, что он держит в замке, в котором почти не бывает, штат поваров? Сам Сабзиро был далеко не гурманом. Драконы вообще равнодушны к еде. Многие не едят месяцами, подпитываясь в своем Истинном Облике энергией солнца, ветра, земли, океана. Ему это теперь недоступно, поэтому он вынужден регулярно есть обычную пищу. Но, несмотря на это, он так и не научился ей наслаждаться. В сущности, ему было все равно, чем питаться, лишь бы было съедобно. А этот эльф слишком привередлив. Раб не может отвергать то, что годится его хозяину.

– Ешь!

– Не хочу!

Какая возмутительная дерзость. Этот раб смеет возражать ему, своему господину? Дракон вдруг понял, что уже некоторое время думает о Маге исключительно как о своем рабе и вместе с тем испытывает сильное желание увидеть покорность, может быть, даже страх на этом спокойном лице, отмеченном печатью древней эльфийской крови. Сабзиро удивился. Он никогда не замечал за собой таких наклонностей. Зачем бы ему самоутверждаться таким странным и нелепым способом? Драконы и так выше всех существ этого Мира. Просто по определению. Но сейчас ему неодолимо хотелось подчинить Мага. Разрушить его благородное спокойствие. Увидеть, как покорно поникнут гордые плечи. Наказать за непослушание и дерзость. Магия контракта начала действовать.

Да, все правильно. Непослушных рабов нужно наказывать. Эта мысль была такой возбуждающей. Захватывающей. Глаза Дракона вспыхнули ледяным синим пламенем, он надменно выпрямился и повелительно произнес:

– Встань.

– Зачем?

Дракон пошевелил пальцами, как будто натянул невидимый поводок, и Алвин почувствовал, как ставшая вдруг жесткой и грубой полоска кожи впилась в шею, перекрывая дыхание, а сознание окутала мягкая, лишающая воли пелена. Словно в гипнотическом трансе, он поднялся и вышел из-за стола. Сабзиро отпустил «поводок», и эльф, наконец, глубоко, до боли в легких вдохнул.

– Ты понял?

– Да.

Дракон тоже встал, медленно подошел, и Алвин опять задохнулся. В этот раз от его взгляда, горящего мрачной синей яростью. И тут же дернулся от злой резкой пощечины.

– Не так. Ты должен звать меня господином. Повтори.

Алвин чувствовал, что с ним творится что-то странное. В душе боролись гордость высокородного эльфа и неожиданное желание подчиниться. Отдаться чужой воле, позволить владеть собой. Не в силах больше выдерживать взгляд Дракона, он опустил глаза.

– Да, господин. Я все понял.

Сабзиро вернулся к своему месту, отодвинул кресло от стола, сел. Несколько мгновений он смотрел на эльфа, с удовольствием отмечая потупленный взгляд, пылающие щеки. Та, на которой остался след его ладони, краснела особенно ярко.

– Подойди сюда.

Алвин приблизился, обмирая от стыда и какого-то странного ожидания.

– Сядь.

Дракон указал на пол перед собой. Маг присел на колени и замер, опустив голову. Глаза Сабзиро снова загорелись. Ему нравилось. Черт... Какая покорная поза… Что бы еще приказать? Он приподнял над полом одну ногу и поставил ее на колено эльфу.

– Сними с меня сапоги.

– Слушаюсь, господин.

Маг принялся расшнуровывать высокий сапог.

– Теперь второй.

Эльф подчинился.

– Носки тоже.

Ноги Дракона были сухими и чистыми. И очень теплыми. Держать их в руках было приятно. Ну, да. Наверное, «драконы не потеют».

– Сделай массаж.

Маг, покоряясь повелительному тону господина, склонился и начал осторожно поглаживать. Сабзиро выпрямился в кресле и, подавшись вперед, горящими глазами наблюдал за плавными движениями тонких прохладных пальцев. Потрясающе. Алвин... Такой послушный, униженный. Это просто что-то невероятное. Кто бы мог подумать, что этот дурацкий контракт, кроме практической пользы, станет еще источником такого удовольствия.

– Сильнее.

Алвин усилил нажим. Он был в смятении. Где-то глубоко в душе его эльфийская гордость корчилась и кричала, но вместе с тем он наслаждался своим унижением. Сердце сладко трепетало от желания подчиняться, Магу казалось, что касаться этих ног для него огромная честь. Ему вдруг нестерпимо захотелось покрыть поцелуями узкие щиколотки, высокий подъем, аккуратные пальцы. Почувствовать губами и языком жар драконьего тела. Алвин вздрогнул. Да что с ним происходит? Как он мог до такого опуститься? Он, сын знатного эльфийского рода, сидит на полу у ног этого... этого... этого высокомерного, грубого, пошлого... нахала, массирует ему ступни и, боги, позор-то какой, мечтает их целовать? Что этот Крылатый себе позволяет?! Так растоптать его честь! Стремясь отомстить за испытанное унижение, Маг вонзил в ногу Дракона острые ногти и повел рукой, оставляя на белой коже глубокие следы.

От неожиданной боли Дракон зашипел, и в тот же миг его ладонь отпечаталась на другой щеке Мага. Снова натянув невидимый «поводок», Сабзиро взял тонкую кисть эльфа и медленно, не торопясь, один за другим обломал длинные, разрисованные рунами «стилеты». Потом проделал то же с второй рукой и только после этого холодно произнес:

– Ты что творишь, раб?

Алвин был в ужасе от собственной дерзости. Негодование, стремление сопротивляться куда-то исчезли. Рабский ошейник, сдавивший горло, глушил волю и вызывал желание покоряться и обожать. Эльф смотрел, как на коже Дракона выступают капельки крови, как царапины набухают, краснеют, и чувствовал раскаяние, боль, отвращение к себе, за то, что посмел ранить господина, и одновременно почему-то удовольствие и возбуждение. Алое на белом, до чего же красиво... Страстно желая искупить вину, он склонился к исцарапанной ноге и, наконец, прижался губами, сцеловывая алые капли, зализывая нанесенные им раны. Сабзиро смотрел, как язык Мага скользит по его коже. Теплый и мягкий. Влажный... Возбуждение и потрясающее ощущение своей власти над эльфом нарастали, топили в себе рассудок. Дракон понял, что пора остановиться. Его инстинкты вот-вот выйдут из-под контроля, а он этого не любил. Он ослабил ошейник и, сделав над собой усилие, оттолкнул Алвина.

– Хватит. Обувай.

От резкого толчка Маг тоже опомнился. Он быстро выполнил приказ и остался сидеть на полу, безвольно опустив руки и от стыда пряча глаза. Сабзиро встал, посмотрел сверху вниз. Дурман медленно рассеивался.

– Я уезжаю. Вернусь не скоро, наверное, где-то через месяц. Жди. Пока можешь заниматься, чем хочешь. Да, выходить за ворота замка тебе запрещено.

Алвин молча кивнул.

– Иди к себе, Глим уже должен был все приготовить.

Эльф медленно поднялся с колен и, по-прежнему не глядя на Дракона, тихо выскользнул за дверь. Оставшись один, Сабзиро задумался. Только что пережитые ощущения волновали и удивляли. Так вот что это такое – рабский контракт. Очень интересно. Неприятно то, что сам тоже как бы попадаешь в определенную зависимость от раба. На это запросто можно подсесть. Ну, ладно. Пусть. Он не собирается наезжать сюда часто. А если такое будет происходить лишь изредка, то ничего страшного, даже приятно. Потом он подумал, что, пожалуй, надо сказать Глиму, чтобы тот нашел в деревне какую-нибудь женщину, которая будет помогать поддерживать порядок и готовить Магу. Он вовсе не хотел, чтобы эльф заморил себя голодом или хотя бы впал в уныние. Нет, он как минимум лет тридцать должен быть здоровым, в хорошей форме и не утратить интерес к жизни, а, самое главное, к занятиям магией. Иначе он не сможет выполнять свое назначение. И вообще... Сабзиро усмехнулся. Доставлять мучения и неудобства своему рабу может только он, его господин. Но никак не прислуга.

Глава 5

Первую неделю после отъезда Сабзиро Алвин провел в каком-то странном оцепенении. Он так и не разобрал свой багаж, не испытывал никакого желания заниматься магией, не хотел есть. Он вообще ничего не хотел, просто лежал у себя в спальне на кровати и вспоминал. В памяти всплывал ритуал заключения контракта, потом их поцелуй, пьянящее ощущение вливающейся в него силы, жесткие, горячие губы Дракона. Но больше всего он думал о том, что произошло во время завтрака. Вот господин приказывает ему встать, вот подходит, бьет по щеке... Вот он у ног Дракона, вот получает вторую пощечину, прижимается губами к гладкой белой коже, сходя с ума от восхищения и чувства вины... Дойдя в мыслях до этого момента, эльф крепко зажмуривался и глухо стонал. Боги, какой позор! Как он мог позволить так обращаться с собой? Да какое там позволить. Он не только был не против, он хотел этого. Он так унизился. Но... Унижение было таким приятным... Даже сейчас при воспоминании о нем его охватывает сладкий трепет. Он вспоминал, как касался губами ноги господина и снова задыхался от восторга и наслаждения, и корчился от жгучего стыда.

На третий день он все-таки встал, чтобы поесть и обнаружил, что еда стала заметно лучше. Видимо, у кухонной плиты старого Глима сменила пожилая толстушка, которая приносила ему в комнату поднос с тарелками. Похоже, Дракон нанял ее специально для этого. Странно, неужели ему не все равно, что ест его раб? Спустя еще несколько дней он, наконец, разобрал чемоданы и осмотрел свое новое жилище. Его комнаты располагались далеко от «покоев» хозяина замка, на том же этаже, но в другом конце коридора. Комнат было три, гостиная и спальня, как у Сабзиро, и еще кабинет, которому Алвин очень обрадовался. То, что нужно для его занятий. Жилье было обставлено просто, без излишеств, но в нем было все необходимое. Стол в кабинете был просторным, книжные шкафы вместительными, кровать в спальне широкой и удобной, хотя и не очень мягкой. На полу лежали немного потертые, но явно дорогие и мягкие ковры, а стены были обтянуты гобеленом. Кроме всего прочего, его очень обрадовала примыкающая к спальне просторная ванная комната с полным набором вполне современных удобств. Маг решил, что вряд ли все это заслуга Сабзиро. Дракон был слишком уж равнодушен к уюту. Скорее всего, все это было сделано предыдущими поколениями.

Еще через день Алвин вернулся к своим занятиям. Ему не терпелось испробовать обретенные им возможности и он часами просиживал за столом, поверхность которого постепенно скрывалась под стопками книг, свитками заклинаний, тетрадями, исписанными быстрым летящим почерком мага. Напротив его комнат располагалась библиотека. Алвин иногда заглядывал туда. Ходил между высокими стеллажами, рассматривал потертые корешки старых томов. Книги манили его, будили воображение, так же, как когда-то в детстве, в родительском доме. Он брал их в руки, открывал, вглядывался в очертания незнакомых букв. Ему так хотелось узнать, о чем они рассказывают. Как жаль, что он не знает языка Драконов. Пусть ему не дано на нем говорить, но прочитать, наверное, он смог бы.

Привычные занятия помогали восстанавливать душевное равновесие. Чем дольше не было Сабзиро, тем спокойней становился Алвин. Он уже смотрел на то, что произошло, как на причудливое наваждение. Он просто был не готов, поэтому позволил Дракону слишком много. Он, конечно, знал, что магия контракта влияет особым образом, но даже не предполагал, что воздействие будет таким сильным. Больше он такого не допустит. Конечно, от рабских чар никуда не денешься, но он постарается себя контролировать, чтобы не падать так низко. Уж пощечин он точно не позволит. Что ни говори, это было слишком. Магу казалось, что он до сих пор чувствует, как горят нахлестанные Драконом щеки. Никогда и ни за что. Никто не смеет бить по лицу благородного эльфа.

Дни проходили тихо и однообразно. Наконец-то установилась теплая погода, и эльф перестал закрывать окно. Устав от занятий магией, он забирался с ногами на широкий подоконник и подолгу сидел, глядя в бледное северное небо. Или гулял в окрестностях замка, дерзко послав к черту приказ господина. Он задыхался в каменных стенах. Ему не хватало деревьев, трав, живой проточной воды. Две недели он как-то продержался, но потом навалилась апатия. Все вокруг казалось мертвым, потолок давил, стены не давали дышать. И тогда он решился и нарушил запрет. Чаще всего он шел в маленькую сосновую рощу, по непонятной прихоти природы выросшую посреди унылой степи. Невысокие кривые сосенки мало походили на величественные, роскошные деревья его родных лесов. Но под их узловатыми, исхлестанными северным ветром ветвями было тенисто и тихо, рядом протекал ручей, а в траве сновали жуки и стрекотали кузнечики. Глим знал, что Сабзиро запретил Алвину выходить за ворота, но следить за эльфом он ему не приказывал. Поэтому старик не считал себя обязанным препятствовать этим прогулкам. Парнишка ему нравился. Он был неизменно вежлив со старым слугой. И с толстухой Беттиной тоже. Он не шумел, не будил Глима среди ночи, чтобы послать его в подвал за бутылкой настойки Драконьего Корня. Правда, часто устраивал у себя в комнате беспорядок, раскладывая по столу, креслам и даже по полу книги, свитки, какие-то странные вещички. Но у гостя убиралась Беттина, так что это было не его головной болью. Пусть гуляет, жизнь взаперти – это не жизнь.

***

Сабзиро спешил. Он не был в замке уже больше месяца. Все это время он тоже вспоминал. Сначала было приятно. Щекотало нервы и ласкало самолюбие. Он перебирал в воображении волнующие сцены и представлял, что еще можно было бы сделать с Магом. Но вдали от раба магия контракта постепенно теряла свою власть, и, в конце концов, он стал думать о том, что произошло с неудовольствием и, пожалуй, даже с некоторой неловкостью. Дракон не испытывал к эльфу никакой жалости, ему просто не нравилось, что чары подчинили его сознание, заставили вести себя столь несвойственным ему образом. Такого насилия над собой он позволить не мог. Он с этим справится. А если все же не получится, то постарается максимально сократить контакты с Магом. Будет приезжать как можно реже и ненадолго. Решив так, он откладывал поездку в замок сколько мог. И вот теперь его голова просто разрывалась от боли.

Въехав во двор, Сабзиро вышел из машины и тут же спросил подошедшего Глима:

– Где эльф? Скажи ему, чтобы пришел ко мне в гостиную. Быстрее!

– Быстрее не получится, хозяин. Его в замке нет.

– Как это нет? А где он?

Глим дернул перекошенным плечом.

– Гуляет. Наверное, в роще. Обычно если он не в замке, то там.

Дракон почувствовал прилив раздражения. Чертов Маг нарушил его запрет?! Да как он посмел! Он злобно взглянул на старика и ледяным тоном переспросил:

– Гуляет? С какой стати? Я запретил ему покидать замок.

Глим отвел глаза.

– Вы не приказывали мне его не пускать, – проворчал он.

– Ладно, хватит болтать. Пойди, приведи его.

Глим молча повернулся и похромал к воротам. Сабзиро подумал о том, что слуга будет ковылять до сосновой рощи очень долго. А потом они с Магом так же долго будут возвращаться в замок. А он за это время сойдет с ума от мучительной боли.

– Стой! Я лучше сам.

Швырнув Глиму ключи от машины он быстро, почти бегом, вышел из двора и направился в степь.

Он и правда нашел Мага на краю сосновой рощи. Тот сидел у ручья, прислонившись к большому камню, задумчиво играя прозрачной струйкой. Он поднимал ее в воздух, вытягивал, закручивал спиралью, свивал в кольцо, заставлял причудливо изгибаться. Затем рассыпал в мелкие сверкающие шарики, ронял их в поток, опять тянул прозрачную нить. Было поздно, длинный северный день собирался вот-вот перейти в вечер, в роще уже сгущались серые тени. Низкое солнце мягко освещало Мага, скользило по глади ручья, сияло в хрустальных водяных бусинах. Сабзиро остановился и неожиданно загляделся. Он даже о боли на время забыл. Здесь, у ручья, среди деревьев, эльф был в своей стихии. Он легко касался воды, вычерчивая на ней какие-то загадочные знаки. Окунал руки в поток, сплетаясь тонкими пальцами с серебристыми струями так естественно, что одно казалось продолженьем другого. Ногти на руках теперь были совсем короткими, но, тем не менее, опять аккуратно подпиленными.

Алвин Дракона не замечал, хотя думал именно о нем. А если точнее, о том, что крылатого нет уже давно, значит, он должен скоро появиться. И боялся, что с его приездом все опять начнется с начала. Стоит только рабу и господину оказаться рядом, как одного опять охватит желание покоряться, а другого – владеть. Сабзиро стоял и смотрел. Любовался спокойным лицом, прозрачными серыми глазами, солнечными бликами в черных блестящих волосах, изящными жестами, стройной фигурой, подчеркнутой красивой одеждой. Одет эльф был изысканно и дорого. Черные шелковые брюки, тонкая белая сорочка с большим кружевным воротником, стянутая корсажем из плотного сурового кружева, за плечами элегантный черный плащ. «А Маг-то у нас франт», – подумал Дракон. Как забавно, его раб одет куда богаче, чем он. Сам он опять был в офицерской форме. Впрочем, он мог позволить себе еще и не такие наряды, как у Алвина, просто не считал нужным. Не придавал шмоткам большого значения. К тому же он так торопился сюда, что после службы не заехал в общежитие и не переоделся. А вот эльф, похоже, питает слабость к красивой одежде. Раз уж и в этой глуши так наряжается.

Маг, наконец, почувствовал взгляд Дракона. Он поднял голову, и их глаза встретились. Забытая струйка упала вниз, осыпав лицо эльфа мелкой водяной пылью, но тот этого даже не заметил. Несколько мгновений раб и господин смотрели друг на друга, потом Сабзиро опомнился. Почти не замочив сапог, он перешел в два шага мелкий ручей и встал перед Алвином. Маг поднялся на ноги, Дракон быстро, без церемоний, притянул его к себе и прижался к губам грубым, без всяких изысков, поцелуем, спеша получить избавление от муки. Эльф не ожидал, что он так сразу приступит к делу, поэтому успел удивленно вскрикнуть, до того, как твердые губы заткнули его рот. Пару секунд он просто стоял в объятьях Сабзиро, потом его руки нерешительно поднялись и тут же опустились на плечи Дракона. Он почувствовал, как в него хлынула сила, но кроме этого было еще что-то другое. Странный озноб, летучий жар, легкое головокружение. Потом вдруг возникло и стало быстро нарастать горячее желание подчиняться, которое поглотило все прочие чувства. Сабзиро тоже ощущал не только легкость и освобождение, но еще и свежесть эльфа, нежность его губ, тепло дыхания. А потом и им всецело завладела сила контракта. В этот раз все прошло куда лучше, чем в первый. Дракон опять почувствовал слабость, а Маг внезапно навалившуюся тяжесть, но сейчас они были к этому готовы. Поэтому оба лишь чуть пошатнулись. Сабзиро на миг прижался лбом к плечу Алвина, но тут же выпрямился, вскинув голову, и раб замер, встретившись с надменным взглядом своего господина.

– Я запретил тебе выходить за ворота замка. Как ты посмел?

Маг помнил, что принял решение сопротивляться чарам, но просто не мог бороться с собой. Услышав властный голос Дракона, он опустился на колени в прибрежную траву и прошептал:

– Прости, господин.

– Повторяю вопрос: как ты посмел?!

– Мне было плохо там, среди мертвого камня. Прошу, господин, разреши мне иногда выходить!

Сабзиро вдруг поймал себя на том, что опять любуется Магом. Он склонялся к его ногам так грациозно, а его умоляющий голос звучал так нежно. Эльф был прекрасен в своей покорности. На него хотелось смотреть и смотреть. И с ним хотелось что-нибудь сделать. Что-нибудь такое... Унизительное и очень приятное. Например, расстегнуть штаны, схватить это чудесное создание за волосы и ткнуть лицом себе в пах. Дракон ощутил прилив острого животного желания. И тут же почувствовал болезненный укол в затылок. Контракт предупреждал господина о возможном нарушении ограничения. Это его слегка отрезвило. Проклятое условие... Он никак не может этого сделать. Как жаль. Он посмотрел на Мага и медленно произнес:

– Хорошо, я подумаю... Но, чтобы я ни решил теперь, запрет ты нарушил. Ты посмел ослушаться и за это будешь наказан.

Глаза эльфа взволнованно блеснули.

– Да, господин. Только не бей по лицу, прошу тебя. Накажи меня как-нибудь по-другому. Пожалуйста...

Сабзиро усмехнулся. В этот раз он и не собирался обойтись парой пощечин. Он наклонился, подхватил Мага подмышки, рывком поставил на ноги.

– Хорошо. Будь по твоему. Ты сам этого захотел.

***

Дракон привел Мага в свою в гостиную и коротко приказал:

– Раздевайся!

Алвин попытался возразить:

– Но контракт...

– Снова дерзишь?! Раздевайся, я не собираюсь тебя домогаться! Или мне тебя раздеть?

– Совсем?

Сабзиро секунду помедлил, потом ответил:

– Штаны можешь оставить.

Не хватало еще опять возбудиться при виде голой задницы ушастого. Надо думать, она у него очень даже ничего.

Алвин раздевался, путаясь пальцами в застежках и шнуровках. Дракон внимательно наблюдал за процессом. Маг от этого дрожал, краснел и не мог понять, почему. Он, как и все его соплеменники, не стеснялся своего тела. Чего им стыдиться, эльфы – очень красивая раса. Может быть, дело в том, что никто раньше не глядел на него так? Так пристально, так бесстыдно. Так жадно. Маг иногда замечал затаенное желание во взглядах Лаирендила, но даже он, безоглядно влюбленный в Алвина, связанный с ним многолетней дружбой, не смел так смотреть. Сабзиро во все глаза следил за тем, как эльф раздевается. Вот он распутывает шнуровку корсажа, вот изящная кружевная штучка падает на потертый ковер... Тонкие дрожащие пальцы нервно теребят пуговицы рубашки... Дракон уже вспотел от волнения. Он тоже не очень понимал, что с ним творится. Когда Маг раздевался перед ним, готовясь к заключению контракта, он ничего подобного не испытывал. Правда, в тот раз эльф обнажился быстро и совершенно спокойно. А сейчас... Краска стыда, трепет... И эти движения... Такие неловкие и, вместе с тем, такие пластичные. Черт, просто стриптиз какой-то... Еще немного, и он наплюет на этот дурацкий контракт вместе со всеми его ограничениями и дополнительными условиями. Сабзиро решил, что надо бы отвернуться, но не смог. За это он на себя разозлился, но сорвался на Алвина:

– Побыстрее не можешь?!

Маг вздрогнул, резко рванул застежку, рассыпая вокруг пуговицы, быстро стащил рубашку и, уронив ее на пол, остался перед Драконом в одних тонких шелковых брюках. Сабзиро понял, что зря так надеялся на эту деталь эльфова гардероба, брюки положения почти не спасали. Они сидели как влитые и не столько скрывали, сколько подчеркивали волнующие выпуклости. Хотя, без них было бы еще хуже. Дракон с трудом подавил желание коснуться маленькой круглой ягодицы и распорядился:

– Встань лицом к стене и положи на нее руки.

Алвин подчинился. Он стоял, почти уткнувшись носом в старинный, пахнущий пылью гобелен, ждал нового приказа и от напряжения еле дышал.

– Стой смирно. Не опускай рук и не отходи от стены ни на шаг, что бы я ни делал.

Сабзиро удалось усилием воли немного пригасить сексуальное возбуждение, но у него захватывало дух от того, что он задумал. Раб умолял не бить его по лицу? Так и быть, он не станет. В это раз он накажет его по-другому. Он так провинился перед своим господином, нарушив его запрет. Ничего, небольшая порка научит его смирению и послушанию. Дракон никогда раньше не увлекался подобными играми, и плети в его хозяйстве сроду не водилось. Он расстегнул ремень и медленно вытянул его из форменных брюк. Контракт запрещал ему калечить раба, да он и сам ничего такого не хотел. Наказать надо чувствительно, но так, чтобы не причинить серьезного вреда. В этом Сабзиро проблемы не видел. Среди своих сослуживцев он славился не только устойчивостью к алкоголю, но и умением пороть. Несмотря на то, что в последние пятьдесят лет человеческая раса просто помешалась на идеях демократии, в городской страже, так же как и в армии, телесные наказания все равно применялись как средство воспитания младшего состава. Разумеется, негласно. Да и на допросах приходилось иной раз пользоваться жесткими методами. И в том, и в другом случае надо было действовать аккуратно, не оставляя следов, чтобы не давать назойливым правозащитникам никаких козырей.

Алвин вслушивался в звуки у себя за спиной и приблизительно представлял, что происходит. Сабзиро не спешил, и Маг сходил с ума от напряженного ожидания. Наконец, послышался свист, и в ту же секунду обнаженную спину эльфа обожгло хлестким ударом. Алвин коротко вскрикнул, дернулся и тут же застыл, не смея нарушить приказ господина. За первым ударом последовал второй, потом третий, четвертый... Маг больше не кричал и не рвался. Он стоял зажмурившись, вжавшись лбом в стену, царапая пальцами выцветший гобелен, до крови кусал губы и при этом изнемогал от нахлынувших ощущений. Ремень больно жалил, но боль вовсе не была невыносимой. Ее вполне можно было терпеть, и в ней было что-то такое, что заставляло его снова дрожать, но уже не от смущения и не от страха, а от острого мучительного удовольствия. Он уже сам не понимал, от чего ему так хочется застонать: от боли или от наслаждения. Сабзиро бесило молчание Мага. Ему хотелось, чтобы он стонал и кричал, умолял пощадить. Сам, не по его приказу. После шестого удара эльф все-таки не сдержался, вскрикнул коротко и отчаянно. Этот вскрик приятно стегнул Дракона по нервам, отозвался в теле теплой волной. Он отбросил ремень, подошел совсем близко, разглядывая покрытую испариной спину, едва касаясь, провел рукой. Спина была горячей, покрытой яркими четкими следами, но крови не было, он вовремя остановился.

Сабзиро почувствовал, что возбуждение возвращается, еще сильней и острее, чем прежде. Он жарко выдохнул, обжигая воспаленную кожу, и Алвин вдруг тоже ощутил, как внизу живота сладко заломило. Сабзиро заглянул рабу через плечо, заметил туго натянувшуюся в паху ткань, провел руками по влажной от пота груди, царапнув сжавшиеся в маленькие коричневые горошины соски. Скользнув вниз, накрыл ладонью то подрагивающее, тугое, что так бесстыдно обрисовывалось под тонким шелком, погладил, слегка сдавил и потянул вниз язычок «молнии». Алвин рванулся, срываясь на крик:

– Нет!! Ты не смеешь! Отпусти!!

Дракон дышал тяжело, вдавливался в эльфа горячим стояком, Маг ощущал его жар даже сквозь одежду.

– Пусти! Это нарушение!!

– Почему? Ты же хочешь... – хрипло пробормотал Сабзиро, высвобождая член раба из трусов.

Алвин всхлипнул. Он очень хотел, просто сгорал от желания, но все равно сопротивлялся. Это было единственным, в чем он имел право отказать господину, последним островком его независимости, и он собирался держаться за него изо всех сил. Иначе он потеряет остатки уважения к себе.

– Не смей!!

Дракон его не услышал. Он ласкал мокрый подрагивающий член, ощущал сумасшедшее биение пульса в тонких набухших венках, поглаживал большим пальцем багровую шелковую головку, дурея от страсти, как вдруг снова почувствовал боль, раскаленной иглой вонзившуюся в затылок. Ударило сильно, даже в глазах потемнело. Проклятый контракт. Сабзиро опомнился, тут же выпустил эльфа, шагнул назад и с трудом вытолкнул сквозь намертво сцепленные зубы:

– Пошел вон.

***

Почувствовав свободу, Алвин застонал от облегчения и одновременно от горького разочарования. На секунду у него возникло желание схватить руку Дракона и вернуть ее на место, но он ему не поддался. Он резко повернулся и выскочил в коридор, не подобрав с пола одежду. Вбежав к себе в комнаты, эльф захлопнул дверь, привалился к ней спиной, зажмурился и попробовал успокоиться. Ничего не получалось, его по-прежнему трясло, осыпало жаром, в паху болезненно ныло. Маг облизнул пересохшие губы, открыл глаза и, посмотрев вниз, наткнулся взглядом на свой возбужденный член, бесстыдно торчащий из раскрытых штанов. Какой кошмар, он даже не застегнулся, так и мчался по коридору. Хочется надеяться, что ни Беттина, ни Глим этого не видели. Судорожно вздохнув, Алвин положил руку на изнывающий от желания ствол, обхватил пальцами, снова зажмурился. Он ласкал себя, тяжело дыша, постанывая, сначала стоя, потом, почувствовав слабость в ногах, сполз по двери и сел на пол. Кончить хотелось невыносимо, но ничего не получалось. Дикое возбуждение никак не могло найти выхода. Маг сидел скорчившись, нервно двигал рукой и уже не стонал, а хныкал, почти рыдал, но разрядка не наступала. Потом он вдруг вспомнил, как умело ласкал Дракон, представил его горячие пальцы, и его тут же передернуло. Он бурно кончил, забрызгав себе грудь и живот, и еще долго сидел, уронив голову на колени.

Потом он встал, пошел в ванную и привел себя в порядок. Постоял, изогнувшись, у зеркала, рассматривая спину. На белой коже ярко выделялись темно-розовые полосы. Маг устало вздохнул, отправился в спальню и лег в постель. В эту ночь он так и не смог заснуть. Следы от ремня горели, спину саднило, он лежал на животе и задавал себе один и тот же вопрос: «Почему?» Он не понимал, отчего возбудился так сильно, да еще при таких обстоятельствах. Такого с ним не случалось ни разу.

Несмотря на скептическое отношение к любви, девственником Алвин не был. Он не стремился влюбиться или хотя бы просто завести ни к чему не обязывающий роман, обычно легко обходился без секса, не испытывая при этом никакого неудобства. Но в их Мире случались особые ночи – Ночи Свободной Любви. В эти ночи все три луны – оранжево-желтый Кейтан, зеленоватый Ллиен и маленькая розовая Уна – одновременно входили в фазу полнолуния. Полнолуния наступали в каждый из тридцати месяцев года, но тройным было только каждое пятое. В такие ночи было светло почти как днем. Сияние трех лун причудливо смешивалось, играло диковинными оттенками и колдовским образом действовало на всех достигших зрелости лесных обитателей, заставляя их нестерпимо желать любовных наслаждений. Полнолунию были подвластны все лесные народы. И благородные эльфы, и полудикие нитти, и, ведущие загадочную, скрытую от посторонних глаз жизнь, нимфы. Особенно страстными и пьянящими были летние Ночи. Зимой многие обитатели леса засыпали до весны, а те, кто бодрствовал, предавались наслаждению в своих жилищах. Зато летом в такие ночи лес просто звенел от страстных стонов любви. В такие ночи в ручьях и реках резвились наяды, высоко выскакивая из воды, сплетаясь в воздухе телами, падая обратно, поднимая фонтаны брызг до самых бледных, почти не заметных в ярком лунном свете звезд. В такие ночи болотные нимфы лимнады выходили из своих трясин и скитались по лесу в надежде найти любовь. Даже дриады покидали свои деревья в поисках приключений, хотя обычно они не отходили от них дальше чем на пару метров. В Ночи Свободной Любви прекращались ссоры и военные конфликты. Эльфы выходили в лес обнаженными, повязав на левую руку широкую ленту. Серебряный цвет ленты означал, что ее носитель ищет мужчину, золотой – женщину.