Текст книги "Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)"
Автор книги: Осенний день
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Алмазный Дракон взмахнул огромными крыльями и начал снижаться широкими кругами. Поднятый им порыв ветра сбросил Алвина с уступа на склон, но Маг ловко сгруппировался и совершенно невредимым скатился вниз, к остальным. Он сидел, прислонившись спиной к скале, смотрел, как спускается сверкающий на солнце Крылатый, и по его лицу текли слезы. Теперь он напоминал ему не только любимого, но и ледяного элемменталя, которого они когда-то сотворили вдвоем. Когда-то… Когда они еще были вместе, и каждый день был счастьем.
Дракон спускался прямо к ним, он уже складывал крылья. Алвин, дрожа от волнения, чувствуя, как бешено колотится сердце, встал и сделал шаг ему навстречу. Крылатый приземлился, опустил к его лицу сверкающую голову, и Маг утонул в синем сапфировом взгляде. Этот взгляд он никогда бы не спутал ни с каким другим. Он протянул вперед руку, коснулся, и, все еще не веря, произнес:
– Сабзиро…
В его сознанье раздался глубокий, протяжный, похожий на вздох, голос:
– Ааааалвииннн…
И грозный Алмазный Дракон склонился к его ногам.
Глава 19
Алвин упал на колени, широко раскинул руки, словно пытаясь обнять переливающегося огнями гиганта, прижался к алмазной шкуре и затих, чувствуя, как серая ледяная глыба внутри начинает таять. Три эльфа молча смотрели на эту фантастическую картину: громадный сверкающий Дракон и прильнувший к нему Маг, казавшийся сейчас очень хрупким. Трудно было поверить, что всего несколько минут назад он повелевал стихией и был столь могучим и грозным. Дракон быстро уменьшался, становясь снова угольно-черным, и вот уже руки эльфа сомкнулись вокруг его шеи. Потом Алвин на мгновенье почувствовал, как сильное горячее тело вдруг стало текучим и зыбким, и вскоре в его объятиях оказался вернувшийся в человеческий облик Сабзиро. Дракон и Маг посмотрели друг другу в глаза, и их губы, повинуясь древней, как Мир и вечно юной, как утренняя заря, понятной как солнечное тепло и непостижимой как жизнь и смерть, доступной всем и не принадлежащей никому Магии – Магии Любви, слились в долгом, заставившем забыть обо всем, поцелуе.
Наконец, вспомнив, что не одни, они обернулись, не разжимая объятий, поднялись с колен и посмотрели на остальных. Взгляд Алвина упал на Элеммакила. По его лицу, как всегда, невозможно было догадаться о боровшихся в душе чувствах. Его сын и дракон. Его давно сложившийся взгляд на жизнь, тысячелетняя история и вековые стереотипы его народа решительно восставали против этого союза. Но их сияющие глаза, их улыбки, их руки, обнимающие друг друга – все это заставляло верить и перевешивало все прочие доводы. Потом Маг увидел высокого невозмутимого воина, должно быть, Тирона, о котором отец упомянул, когда уговаривал бежать. Он стоял чуть позади Лаирендила, обнимая его одной рукой. Другая рука лежала на рукояти меча. Алвин посмотрел ему в лицо, и между ними состоялся безмолвный разговор. «Ничего не имею против тебя», – казалось, говорил спокойный взгляд Тирона, – «Но свое не отдам». «Я не возьму», – так же, взглядом, быстро ответил Маг, и глаза воина потеплели. Лаирендил радостно улыбался другу и при этом выглядел слегка смущенным, но из объятия освободиться не пытался.
Алвин окинул взглядом всех троих. Встрепанные волосы, испачканные сажей лица, опаленные огнем сапоги. Куртки Тирона и Лаи лежали на земле в стороне, оба были в рубашках, покрытых черными угольными пятнами. Рубаха Элеммакила, мятая, небрежно расстегнутая, свободно свисала с широких плеч. Камзола на нем не было. Алвин вспомнил, как отец накинул его ему на голову, чтобы уберечь от едкого дыма. Кажется, он, выйдя из холла, бросил его у порога замка. Коса Элеммакила расплелась, и волосы серебряным водопадом струились по ровной спине. Таким отца Алвин, пожалуй, не видел никогда. Он всегда был аккуратен, подтянут и слегка официален даже дома. Маг вспомнил, как они неслись по объятому пламенем коридору, и Элеммакил сильно, но бережно прижимал его, совершенно утратившего волю к жизни, к себе, неся на руках, как в детстве. Горло перехватила внезапно подступившая нежность. Отец… Я всегда думал, что ты не можешь простить мне своего разочарования, что тебе все равно, как я живу, были бы приличия соблюдены. Но ты пришел за мной и вынес из горящей темницы. Он перевел взгляд на Лаирендила. Лаи, ты тоже здесь. Верный, надежный друг. Горячо любимый, чтобы ты там ни думал. А я ведь решил, что ты на меня обижен и больше знать меня не захочешь. Тирон. Ну, ты-то, похоже, здесь вовсе не из-за меня. Но я все равно тебе благодарен, уже за то, что ты так бережно обнимаешь Лаирендила. Маг снова посмотрел на всех сразу, светло улыбнулся и произнес:
– Спасибо!
Это слово нарушило затянувшуюся тишину, все разом заговорили, заулыбались, сделали навстречу друг другу шаг, обнялись. Алвин чувствовал, как их с Сабзиро обнимают три пары рук, прижимают, хлопают по спинам и плечам. И он сам тоже обнимал, похлопывал, что-то горячо говорил и смеялся. Сабзиро был в некотором смятении. Обниматься с эльфами было непривычно и странно, Маг не в счет, это особое дело. Но они, несмотря на все предрассудки, на не похороненную до конца старую вражду, сумели договориться и вместе спасти Алвина, и это было важнее всего.
Наконец, радость и опьянение победой немного улеглись, все успокоились и повернулись лицом к тому, что недавно еще было родовой твердыней Серых Драконов. Замок уже не горел, вызванный Алвином ливень потушил жаркое пламя, и перед ними сейчас дымилась обугленная руина. Сабзиро, вполне удовлетворенный этой картиной, повернулся к товарищам:
– Что ж, полагаю, нет никакой необходимости оставаться здесь дальше. Давайте, я отнесу вас в Тиале.
Он посмотрел на Мага и спросил:
– Ты же не против по дороге в наш замок сделать небольшой крюк?
Дракон сильно преуменьшил, крюк выходил очень приличным. Но Алвин, у которого губы сами собой разъезжались в счастливой улыбке, разумеется, не возражал.
– Конечно, не против!
Элеммакил, выслушав предложение Сабзиро, попробовал отказаться.
– Если хотите, можете лететь сразу в замок, мы сами доберемся.
Дракон скептически посмотрел на бывшего Главу.
– Позволь узнать, как? Здесь на километры вокруг ни единой души и никакого транспорта.
– Я могу говорить с животными, даже на большом расстоянии. Центральная часть Мальдарской Гряды покрыта лесами, в которых, говорят, водятся единороги. Я мог бы их попросить, чтобы они довезли нас до обитаемых мест.
– Может, и водятся. Только это очень далеко. Уверен, что докричишься?
– Думаю, да. Говорить с животными – это у меня всегда получалось лучше всего.
– В любом случае, ждать их придется долго. Да и дорога займет много времени. И потом, не обижайтесь, но вряд ли вы хорошие наездники.
Эльфы нехотя кивнули. Действительно, наездники из них, лесных жителей, были никакие. Сабзиро снова взглянул на Элеммакила и нетерпеливо сказал:
– Слушай, хватит, а? Я уже и так понял, что ты крутой. Ты с товарищами помог мне спасти Алвина, прими теперь мою помощь. Просто, по-дружески.
На это Элеммакил не нашел, что возразить. Сабзиро снова принял Истинный облик, и все четверо удобно расположились на бархатистой черной шкуре в укрытии между гребнем и рядами чешуй, которые Дракон предусмотрительно поднял сразу. Алвин сидел, прислонившись к отцу, который обнимал его за плечи, и слушал историю своего спасения в исполнении Лаи. Сам он пока не хотел рассказывать ничего, и спутники, понимая его, не настаивали. Лаирендил, вспоминая недавнее приключение, горячился, переживал все заново, поэтому рассказ вышел очень эмоциональным и красочным. О своем страхе высоты юный воин на этот раз как-то забыл, увлекшись повествованием. И потом, Тирон, лишь только они разместились, сразу устроился позади него, обхватив руками за пояс. Разве можно было чего-то бояться, чувствуя спиной эту твердую надежную грудь?
Элеммакил слушал юношу вполуха, думая о своем. Он чувствовал себя молодым и свободным, и ему это нравилось. И не только это. Нравился бьющий в лицо ветер, играющий его косой, которую он снова заплел, крепко перевязав полоской ткани, оторванной от подола безнадежно испорченной рубашки. Нравился Лаирендил. До чего же хороший парень. Смелый, веселый, верный. И чем он Алвину не угодил? Нет же, дракона ему подавай… Впрочем, Лаирендил один не остался, похоже, он будет счастлив с Тироном. Тирон тоже нравился. Отличный воин, отважный, надежный. На него всегда можно положиться. Хорошо, наверное, иметь такого друга. А что, они, пожалуй, могли бы подружиться, Тирон всего на несколько десятков лет младше него. Но разве Глава поселения может позволить себе выбирать друзей по душе? Надо блюсти авторитет власти и держать дистанцию с подданными. Впрочем, теперь, когда он перестал быть Главой, возможно, получится, кто знает? Он теперь вообще может делать, что хочет. Дружить, с кем хочет, заниматься, чем хочет, в том числе и любимой Магией. У Элеммакила от захватывающих перспектив даже закружилась голова, и он крепче вцепился в черный костяной гребень.
Теперь они летели на запад, догоняя уходящий день, и достигли Эльфийского Материка еще засветло, в самом начале вечера. Они летели под нежно розовеющими облаками, а внизу шумел молодой листвой океан эльфийских лесов, сквозь который вилась, то прячась, то снова показываясь, тонкая нить Серебряной реки. Иногда в этом изумрудном море попадались просветы поселений, жители которых, запрокинув вверх головы, с изумлением наблюдали, как большой Черный Дракон стремительно скользит в зеленовато-сером вечернем небе.
При таких обстоятельствах приземляться на поляне в лесу уже не было необходимости, и Сабзиро опустился прямо на главную площадь Тиале. Со всех сторон бежал народ, постепенно заполняя все свободное пространство. В воздухе висел легкий шум, какой обычно порождает толпа: покашливание, дыхание, шорохи одежды, легкий топот переминающихся на месте ног, но пока все молчали. Все были настолько поражены, что не находили слов. Дракон пригнулся пониже, чтобы товарищам было удобней, и четверо эльфов, ловко соскользнув по гладкому черному боку, встали перед ошеломленными согражданами. Еще с минуту на площади царило молчание, потом вдруг кто-то воскликнул:
– Дракон!
И толпа заволновалась и загудела.
– Спокойно! – громко выкрикнул Элеммакил, по привычке принимая на себя контроль над ситуацией, – Спокойно, этот дракон – друг! Благодаря ему мы спасли Алвина из плена! И они вдвоем прикончили негодяя, намеревавшегося развязать новую войну!
Он обвел взглядом стихшую толпу.
– Я все потом расскажу подробно, – пообещал он.
В Тиале к Элеммакилу привыкли прислушиваться. И привыкли ему доверять. Толпа постепенно успокаивалась, начинала расходиться. В конце концов, на площади остались они впятером, Гэллаис с Виараном, советник Ираидан, секретарь Таллиамэ, да горстка самых любопытных, которым очень хотелось получше рассмотреть живого дракона. Алвин расцеловался с матерью, пожал руку младшему брату, которого так непривычно было видеть в роли Главы. Элеммакил повернулся к Сабзиро.
– Ну, что? Может быть, останетесь на несколько дней?
– Не знаю, – мысленно ответил Дракон, – Надо посоветоваться.
И, взглянув на Алвина, спросил:
– Ты как? Хочешь остаться?
Алвин виновато посмотрел на отца, потом смущенно улыбнулся друзьям.
– Мы обязательно скоро приедем в гости. И обо всем непременно поговорим. А сейчас, – он подошел к Сабзиро, обнял стройную сильную шею и, заглянув в глаза, сказал, – Полетели лучше домой.
Дракон, взволнованный тем, что Маг назвал его замок домом, кивнул большой черной головой, осторожно подхватил эльфа когтистой лапой и бережно посадил к себе на загривок. Алвин обернулся к родителям:
– Отец… Мама… Не обижайтесь, мы правда скоро приедем.
Сабзиро встал на лапы, мощно оттолкнулся от каменных плит площади, взмахнул крыльями и взвился в быстро темнеющее небо.
– До свидааааньяяяя! – донесся откуда-то из-под облаков голос Мага.
Эльфы стояли, провожая глазами стремительно уменьшавшийся черный силуэт, пока, наконец, совсем не потеряли из виду. Любопытные постепенно разошлись, Лаирендил с Тироном, попрощавшись со всеми, тоже отправились домой, слегка волнуясь о том, что им скажут завтра на службе. Светлейший Виаран, конечно, обещал все уладить, но мало ли, как вышло, вдруг забыл? Впрочем, в том, что на содействие Элеммакила они могут рассчитывать, воины были уверены.
***
Элеммакил с Гэллаис и Виараном в сопровождении секретаря и советника тоже отправились в родовой особняк. Там, в бывшем своем, а ныне принадлежавшем по должности сыну, кабинете, он рассказал семье и помощникам все, что с ними произошло. При этом увлекся не хуже Лаирендила, энергично расхаживая перед изумленными слушателями и вдохновенно жестикулируя. Виаран стоял за письменным столом Главы спиной к окну, опираясь руками на кресло, в которое так и забыл сесть. Таллиамэ с Ираиданом вдвоем устроились на стульях у секретарского стола. Гэллаис сидела на диване для посетителей, не касаясь мягкой спинки, прямая, бледная, комкая в руках шелковый носовой платок. Она очень давно… Нет, она никогда не видела мужа таким. Таким воодушевленным, таким порывистым. Таким молодым, с горящими азартом глазами, с раскрасневшимся лицом, с небрежно заплетенной серебристой косой. Таким… таким живым. И эта перемена, как ей казалось, не сулила лично ей ничего хорошего.
Элеммакил договорил, и советник с секретарем встали, и, попрощавшись, собрались уходить, справедливо полагая, что члены семьи хотят остаться одни, без посторонних. Элеммакил по привычке хотел дать им на завтра поручение составить наиболее дипломатичную версию того, о чем он только что рассказал, для доклада Великому Князю, а также, отдельную, для народа Тиале. Но вовремя вспомнил, что бразды правления больше не у него и промолчал, надеясь на то, что Виаран сам догадается это сделать. Виаран догадался.
Лишь только дверь за Ираиданом и Таллиамэ закрылась, Виаран повернулся к Элеммакилу и вежливо, как положено почтительному сыну, спросил:
– Отец, скажи, для чего это было нужно? Я имею в виду передачу власти. Вы успели все сделать за сутки, живых свидетелей, как я понял, не осталось. Никто ничего не узнал бы, если бы вы не заявились с такой помпой верхом на драконе. Скажи, для чего?
Бывший Глава с доброй усмешкой взглянул на сына.
– Откуда ты знаешь, что свидетелей в живых не осталось? Я, например, не так уж в этом уверен. Иногда думаешь, что никто ничего не видел, а потом вдруг выясняется, что это вовсе не так. В любом случае, даже если это правда, откуда я мог знать об этом заранее? Мы вообще могли проиграть этот бой, и тогда у драконов обязательно возникли бы претензии к эльфам по поводу того, что Глава Тиале участвовал в нападении на замок одного из них. Я был обязан предусмотреть все варианты развития событий.
Виаран согласно кивнул. Пожалуй, отец прав. Он еще минуту подумал, потом, с надеждой глядя Элеммакилу в глаза, спросил:
– Отец… Может быть, вернем все назад? Мы с Ираиданом еще не объявляли народу Тиале о переходе власти. Давай, порвем это отречение и сделаем вид, что его просто не было.
Элеммакил чуть нахмурился, строго посмотрел на молодого Главу и серьезно сказал:
– Нет, Виаран. Что сделано, то сделано. Власть не мячик, чтобы перебрасывать ее из рук в руки туда и обратно. Странно, что ты этого не понимаешь. Потом, – продолжил он, – Еще неизвестно, как на гибель Урдрбрангра отреагируют драконы, все-таки он был Главой их Совета.
И уже мягче добавил:
– Не волнуйся. Я, Ираидан, Таллиамэ – мы все будем тебе помогать. Все будет хорошо. И, знаешь, я почти уверен, что войны с орками теперь не будет.
Виаран снова кивнул.
– Ладно, я понял. Я пойду?
– Конечно, иди. Час уже поздний.
– Можно мне все рассказать Иллиель?
– Разумеется, можно. Она твоя жена, наша дочь. И она имеет право быть в курсе всех семейных дел. И знаешь что? Отвыкай спрашивать у меня позволения по любому поводу. Ты теперь Глава и должен все решения принимать сам.
Проводив сына взглядом, Элеммакил повернулся к жене. Гэллаис по-прежнему сидела, вытянувшись в струнку, застыв, опустив взгляд в колени. Внезапно она вскинула на мужа глаза, блестевшие на белом лице слишком уж влажно, и прямо спросила:
– Что же теперь?
Элеммакил улыбнулся.
– Теперь? Теперь все, что угодно, свобода! Буду жить, как хочу, заведу друзей. Обязательно займусь Магией. Ты же знаешь, я всегда об этом мечтал. И учитель говорил, что у меня очень неплохие способности. Ну, и, конечно, первые несколько лет буду помогать Виарану. Буду, так сказать, вторым советником при Светлейшем. Надеюсь, Ираидан не станет возражать против такого разделения обязанностей.
– А я? Ты теперь меня бросишь? Уйдешь к той, которую всегда любил?
Элеммакил замолчал. Уйти к той, которую он любил? А что, теперь, пожалуй, и это реально. Развод, конечно, среди эльфов очень редкое дело. И он, разумеется, ляжет пятном на репутацию семьи. Но… это такая мелочь, просто ерунда по сравнению с тем, что его старший сын выбрал в спутники жизни дракона. Если репутация их семьи выдержит этот удар, то его развод – тем более. Но дело не в этом… Совсем не в этом. Он снова посмотрел на жену. Она теперь сидела, чуть склонив голову, словно корона светло-каштановых кос, так похожих на косу Виарана, вдруг оказалась непосильной тяжестью для ее стройной точеной шеи. Эти косы… Сколько раз он расплетал их по ночам. И эти голубые глаза, сверкающие от вот-вот готовых пролиться слез. Все эти годы они смотрели лишь на него, видели только его, ободряли взглядом в трудную минуту, вспыхивали звездами во время супружеских ласк. А его любовь… Его любовь, так жарко горевшая триста лет назад, какой далекой и нереальной казалась она сейчас.
Он подошел к дивану, опустился на пол у ног жены и, прислонившись головой к ее коленям, мирно сказал:
– Все это в прошлом, Гэллаис. В далеком-далеком прошлом. Ничего этого больше нет, остались лишь ты да я. Или, – Элеммакил запрокинул голову, глядя снизу жене в глаза, и с молодой ехидной усмешкой поддразнил, – Или старый бывший Глава тебе больше не нужен?
Гэллаис все-таки не удержала слез. Две жемчужные капельки скользнули по белым как мрамор щекам.
– Элеммакил… – мраморные щеки медленно розовели, из груди Гэллаис вырвался легкий вздох, – Меня, когда за тебя выдавали, тоже никто не спросил, ты же знаешь. Но ты… Ты всегда был мне нужен. Все эти триста лет.
– Вот и хорошо, – Элеммакил поймал узкую кисть супруги и прижался к ней щекой, – Вот и хорошо, Гэллаис. Значит, будем вместе воспитывать внуков. Надеюсь, хотя бы от Виарана мы их дождемся?
***
Алвин сидел на спине Сабзиро, держась за поднятый драконом ряд чешуй. Здесь, наверху было немного холодно, но вовсе не страшно, ничуть. Этот полет волновал Мага до глубины души. Он уже летал с Белым драконом – патрульным, потом в когтях Урдрбрангра, хотя это он помнил мало, потому что почти сразу лишился чувств. Летел вместе с остальными на Сабзиро до Тиале. Но этот полет, полет наедине, в темном бархатном небе, среди звезд, наперегонки с лунами, был особенным. Волшебный полет, по-настоящему первый. Говорить свершено не хотелось, они все скажут друг другу потом. И будут еще другие полеты, с разговорами, шутками, звонким смехом. А сейчас – молчанье вдвоем, теплая бархатистая шкура под рукой, магические потоки, сплетенные между собой, согласный стук двух сердец – его сердца и огромного сердца Дракона и такое чувство единства, неразделимости, какого они оба не испытывали еще никогда. И зачем им сейчас слова? Совсем ни к чему.
Они прилетели в замок еще до рассвета и опустились на вымощенный камнем двор, переполошив и обрадовав Глима и четверку котов. Старый слуга тут же похромал на кухню, чтобы приготовить хозяевам то ли поздний ужин, то ли очень ранний завтрак. А, впрочем, неважно, что. Глим был так рад, что ему снова есть, для кого хлопотать, что охотно приготовил бы и то и другое сразу, да еще и обед в придачу. Он так старался, что в этот раз у него все прожарилось как надо и при этом ничего не подгорело. Маг и Дракон, увидев стол, накрытый в гостиной Алвина, вспомнили, что за весь день не проглотили ни крошки и с аппетитом набросились на еду.
Глим ушел, унося грязную посуду и уводя с собой Аста, Бина, Коро и Тоду, и Алвин с Сабзиро, наконец, остались вдвоем в гостиной, укрытые от всего мира толстыми надежными стенами замка. Они встали из-за стола, шагнули друг к другу, дрожа от нетерпения, обнялись. Их губы встретились, и мир для них на время исчез. Алвин отдавался поцелую, растворяя в нем скопившиеся в сердце отчаяние и горечь потери, тоску и безнадежную жажду одиноких ночей, с каждой секундой все сильней убеждаясь, что это не сон, Сабзиро действительно с ним, живой. Это его губы, его руки, его тепло, знакомое и родное. Дракон не замечал ни болезненной бледности Мага, ни провалившихся щек, ни выступающих ребер под пальцами. Он, забыв обо всем, чувствовал свежесть дождя, прохладное дыханье утренней реки, наслаждался покорной податливостью горячих губ, шелковой нежностью волос, упругостью скользнувшего в его рот языка, дрожью прильнувшего тела.
Наконец, почти задохнувшись от нахлынувших чувств, измучив губы до боли, они закончили поцелуй и замерли, глядя друг на друга. Молчание нарушил Сабзиро.
– Скажи, ну почему, почему? Как ты мог решить, что я умер?
Алвин в изумлении широко распахнул глаза.
– А что еще я должен был думать? Ты лежал там, на плите, холодный и неподвижный, как каменная статуя! Извини, но живые существа так не выглядят!
Он тяжело задышал, справляясь со слезами, предательски подступившими при воспоминании о том ужасе, который он пережил, глядя, как любимый каменеет у него на глазах.
– Конечно, я подумал, что ты умер!
Немного успокоившись, Маг спросил:
– А что произошло на самом деле? Ты можешь теперь принимать Истинный Облик, пользоваться всей своей Силой. Значит, ты перешел во Вторую Стадию, так? Весь этот кошмар, который случился шесть месяцев назад, как-то с этим связан?
– Именно. Это и был переход. Что-то вроде стадии куколки. Знаешь, как у насекомых?
Алвин, пораженный услышанным, опять замолчал и уставился на Сабзиро. Нет, все-таки драконы удивительные существа!
– Почему ты мне не объяснил? – упрекнул он, – Как ты мог допустить, чтобы я целых шесть месяцев считал тебя мертвым! Ты даже не представляешь, что я пережил!
– Думаю, представляю, – мягко сказал Дракон.
– Ну прости, прости, – горячо зашептал он, крепко прижавшись ко лбу лбом, – Прости, я просто не успел, все случилось так быстро и настолько преждевременно… Я сам все понял слишком поздно, я уже почти не мог говорить…
– А раньше почему не рассказал как это бывает?! Демоны, мы столько с тобой говорили о драконах! О том, как вы рождаетесь, питаетесь, летаете, говорите, умираете в Истинном Облике! Почему ты об этом не сказал ничего?!
Дракон слушал, как Маг горячится, упрекая его, а сам любовался его раскрасневшимися от волнения щеками.
– Не ругайся, – пробормотал он, запуская руку в черные шелковые пряди, – Ты не спрашивал, а сам я тогда не хотел лишний раз об этом думать. Я же не знал, что все случится так скоро.
Он нашел губами губы, и претензии Мага утонули в очередном затяжном поцелуе.
– Подожди… А правда, почему так рано? – удивленно спросил Алвин, получив, наконец, возможность говорить, – Я думал, до этого еще лет тридцать ждать. Ты же вроде бы так сказал?
Сабзиро потеребил волосы эльфа, подышал в ухо и только после этого ответил:
– Думаю, дело в тебе. Вернее, в твоей Магии. Наши Силы уже давно так тесно взаимодействуют, влияют друг на друга, переплетаются. Это обязательно должно было как-то сказаться. Вот и сказалось. Ну, мне так кажется, точно, конечно, не знаю. Да, наверное, и никто не знает. Вряд ли раньше такие вещи случались.
– А как же Морнэмир и Фарргарр?
Дракон усмехнулся.
– Опять ты о своих любимчиках? Как я понял, когда они встретились, Фарргарр уже был драконом Второй Стадии. Так что, наш случай уникальный, гордись.
Он еще немного посопел Алвину в ухо, потом отстранился и с ехидной усмешкой сказал:
– А все-таки бестолочь ты у меня. Почему ты не подумал об этом? – он коснулся ошейника, который Маг по-прежнему носил, – Раз Рабский Контракт действует, значит, я жив. Смерть одного из нас тут же аннулировала бы договор.
Алвин изумленно смотрел на него, кусая от волнения губы. Неужели действительно так? Он ведь так и не нашел времени все как следует разузнать об этом Контракте. Сначала был так очарован встречей с Драконом, что не подумал об этом. Потом мучительно путался в их непростых отношениях и собственных чувствах, затем его увлекла борьба за свои права. А после… После это стало и вовсе неважным. Если честно, он тогда так был захвачен их страстью, что про Контракт почти забыл.
– Я не знал, – признался он, смущенно опуская глаза.
– Я и говорю – бестолочь, – усмехнулся Дракон.
– Послушай… – пробормотал он, расстегивая пуговки на когда-то черной, а теперь выгоревшей под солнцем, полинявшей от пота и многих стирок рубашке эльфа, – Ну что мы с тобой все говорим, говорим? У нас что, времени потом для этого не будет? Пошли лучше в постель.
Алвин смотрел, как пальцы Сабзиро быстро вынимают пуговицы из петель, и чувствовал, как по телу разливается хорошо знакомый, но казалось, уже почти забытый, жар. Он подождал, пока Дракон справится с последней, крепко взял его за руку чуть выше локтя и молча потащил в спальню. Там сдержанность их мгновенно покинула. Они, дрожа от возбуждения, как в лихорадке, быстро раздели друг друга и упали на кровать, едва успев сдернуть и бросить на пол в кучу одежды темно-лиловое, украшенное старинной серебряной вышивкой покрывало.
Они любили друг друга просто, без всяких затей. Не было сейчас между ними места ни наручникам, ни кнуту, ни сладкому притворству постельных игр. Только два тяжелых дыханья, слившихся в одно, только горячие, сплетенные вместе тела, только жадные рты, нетерпеливые руки, горящие страстью глаза, потоки магических сил, перепутанные между собой, проникающие друг в друга до полного единства, яркая синяя вспышка, переливы полярного сияния, бесконечное падение в бездонную пропасть наслаждения. И блаженное забытье в объятьях друг друга.
Из спальни они вышли не скоро, пропустив обед, но вполне успев к ужину. И снова Глим бодро хромал по кухне, взволнованно гремя кастрюлями и довольно бурча себе под нос, что все-таки его хозяева немного ненормальные. Им лишь бы в койке кувыркаться, сутками не есть, не пить готовы. Так ведь и ноги протянуть можно. Коты, привлеченные уже забытыми вкусными запахами, возбужденно мяукая, бегали за ним по пятам.
***
После ужина любовники обнаружили, что у них бездна свободного времени, так как необходимость в тренировках отпала сама собой. Проводить этот тихий весенний вечер в кабинете у камина совершенно не хотелось. Вообще не хотелось сидеть в четырех стенах. Прогулка по степи их, уставших за два этих бесконечно долгих дня, тоже сейчас не привлекала. Они поднялись на площадку смотровой башни и встали у парапета, глядя, как вступают в свои права светлые северные сумерки. Здесь, на побережье Холодного океана, весна, как всегда, запаздывала, и птицы только тянулись с юга в родную степь. Дракон и Маг стояли обнявшись и молча смотрели, как легкие крылатые силуэты исчезают в догорающем багровом закате. Последние лучи заходящего Ильтара на мгновение вспыхивали на гладком оперении, и Алвин, наблюдая эту картину, вдруг вспомнил. Он повернулся к Сабзиро и спросил:
– Слушай, а что это было тогда, во время битвы с Ментальным? Ты вдруг стал прозрачным и заискрился, словно бриллиант. А потом, когда снова принял Истинный Облик, опять был Черным.
Дракон пожал плечами и задумчиво ответил:
– Сам точно не знаю. Наверное, какой-то магический эффект. Ледяной Дракон – большая редкость. Предшествующий мне, согласно историческим хроникам, жил еще до Великой Войны. Темное это дело, моя Ледяная Магия, – усмехнулся он, – Могу только сказать, что я в тот момент, когда понял, что ты сражаешься вместе со мной, ощутил огромный прилив сил и невероятный всплеск способностей. В эти минуты я будто сам стал чистой Магией, и не было ничего, что могло бы мне противостоять. Наверное, внешне это проявляется так. А что, Черные драконы тебе больше не нравятся?
Маг скромно потупил озорные глаза и смиренно ответил:
– Нравятся, мой господин. Черные драконы прекрасны, а ты самый прекрасный из всех.
Дракон посмотрел на тонкие пальцы, провокационно поглаживающие ременную полоску на белом горле. Его раб, его собственность. Сабзиро поморщился. Рабский Контракт, рабский ошейник, раб, господин… Что за чушь. Не хотел он больше, чтобы Маг был его вещью. Но и отдавать никому не хотел, и отпускать тоже. Не господин и раб, но вместе, не собственность, но его. Он накрыл шаловливые пальцы своими и серьезно сказал:
– Послушай… Я тут подумал… Нам надо расторгнуть Контракт.
Алвин вскинулся так, словно Сабзиро снова, как в прежние времена, влепил ему пощечину.
– Ты опять?!! Сейчас-то зачем?! Урдрбрангр мертв, мне больше ничего не угрожает из-за тебя! Я не хочу!!
– Подожди! Да подожди ты… Я ведь еще не закончил. Я предлагаю тебе расторгнуть Рабский Контракт и заключить… союз.
– Какой еще союз?!!
– Ну, какой… Какой все заключают.
– Не понимаю, о чем ты. Может, выскажешься яснее?
Маг хмуро смотрел на Дракона. Ну чего там еще этот Крылатый придумал? Опять какой-то подвох? Сабзиро с досадой поморщился, неловко передернул плечами и, уставившись в темнеющее небо, проворчал:
– Тупой эльф… Все-то тебе разжевывать надо. Ну, ладно, – Дракон испустил долгий тоскливый вздох, – Как там положено…
Он опустился на колено, взял руки Алвина в свои, секунду помолчал, собираясь с духом и, глядя эльфу в глаза, произнес:
– Алвин Квала Кэлуме Нэнья, я люблю тебя. Согласен ли ты расторгнуть наш Рабский Контракт и заключить со мной Брачный Союз?
У Мага от волнения перехватило дыхание. Он кое-как проглотил вставший в горле комок, потянул Дракона за руки, заставляя подняться и, глядя в синие глаза, в которых застыло тревожное ожидание, ответил:
– Сабзиро, Ледяной Дракон из Рода Черных Драконов, я тоже тебя люблю. Я согласен расторгнуть наш Рабский Контракт и заключить с тобой Брачный Союз.
Он слегка наклонился и, словно печатью, скрепил свое обещание крепким коротким поцелуем. Дракон сориентировался быстро. Он положил ладонь Магу на затылок, запустил пальцы в черные пряди, снова поймал его губы своими и долго не отпускал. Потом они чуть отстранились, взволнованные, раскрасневшиеся, и Сабзиро, переведя дыхание, сказал:
