Текст книги "Вырванные страницы (СИ)"
Автор книги: Never Died
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
– Мартин? – Мерлин судорожно затряс брата. – Эй! Очнись!
Паника липким холодом проникала к сердцу, заставляя его то замирать, то вновь колотиться чаще. Мерлин с ужасом взглянул на собственные руки, запачканные кровью. И внутри него словно что-то оборвалось.
– Нет, пожалуйста, нет… – судорожно и совсем по-мальчишески зашептал он, чувствуя, как к горлу подступают слезы. – Мартин… Помогите! Папа!
Но тело брата было слишком бездыханно, слишком неподвижно. И пульс на шее едва прощупывался под дрожавшими пальцами Мерлина. Юноша не слышал, как на его крик сбежалась семья. Он лишь помнил, как тряс брата, беспрестанно бормоча:
– Прости меня. Прости.
Помнил, как Роза пыталась оттащить его в сторону и как ей это удалось. Помнил, как отец подхватил Мартина на руки и бросился с ним за ворота сада, чтобы трансгрессировать в больницу. И когда они скрылись, Мерлин упал на колени и закрыл лицо руками, поддавшись рыданьям.
– Сынок, – мама опустилась рядом и обняла его, прижимая к себе, как малыша. – Сыночек. Все будет хорошо, с ним все будет хорошо…
– Это я виноват, – сквозь слезы выдохнул Мерлин. – Я.
– Нет, нет, Мерлин, – мать убежденно закачала головой. – Это не так. Ты ни в чем не виноват, милый.
Но Мерлин знал, что прав он. И только на нем лежит ответственность за случившееся. Он сам никогда бы не причинил брату боль. Но Древняя магия, жившая в нем, решила иначе.
***
Всё было решено. Окончательно и бесповоротно. Марлин Маккинон больше не будет посещать его кружок. И теперь видеть ее он сможет лишь на уроках два раза в неделю.
Это было непросто для Гвина. Но он так решил. И ничего уже не собирался менять. Весь вечер он не мог перестать думать об этом. А если пытался отвлечься, то весьма безуспешно – мысли его снова и снова возвращались к Марлин. Ее обиженное лицо, разочарование, неверие, упрямство. «Я не боюсь смерти». Слишком юна, чтобы понимать то, о чем говорит. Она не знала настоящей смерти. И своим решением именно от этого пытался уберечь ее Гвин. Неужели так сложно было понять?
Стоп! Профессор встряхнул головой и вернулся к чтению книги. Достаточно на сегодня с него мыслей об этой девушке. Уже одно то, что он так много думает о ней, ненормально. И это настораживает. Нельзя так, нельзя. Она его ученица. Она еще ребенок. А он – тьма. Жрец Древней магии. Последний в своем роде. Хранитель. Проклятый. Мертвый. И все, кто будут рядом с ним, обречены на смерть.
Он пытался вырастить в себе вновь добро, вернуть хоть каплю света после того ужаса, что пережил. Он не сломался. Но у него не вышло. Не после того, что он сделал с убийцей своей семьи. Тогда, в тот миг, когда он настиг Жреца, его тьма, посеянная в сердце первым Жрецом, дала себе волю. Она вырвалась, бесконтрольная и безотчетная. И самая страшная сторона Гвина, его тайная сущность зла, захватила разум под свой контроль, создав из разбитого горем юноши монстра-убийцу.
Тот секрет Гвин никогда и никому не расскажет. То, что произошло в тот день, вечно будет сжимать его сердце. И больше всего на свете он боялся, что подобное может случиться еще раз. Что когда-нибудь эта тьма вырвется на свободу и поглотит его навсегда. И тогда он уничтожит мир. Так что, запрещая Марлин посещать кружок, Гвин спасал ее не только от войны и Древней магии, но и от самого себя.
В дверь постучали, и Гвин, вырванный из мыслей, пошел открывать. На пороге стоял Дамблдор. Его проницательные голубые глаза смотрели из-за очков тем самым мудрым взглядом, что бывал у директора каждый раз, когда он собирался читать нравоучения или проводить задушевные беседы.
– Директор, – Гвин пропустил волшебника внутрь. – Чем обязан?
Дамблдор прошел с весьма довольным видом и без приглашения уселся в кресло. Гвин закрыл дверь и занял свое место за столом. Скрестив руки на груди, он в ожидании уставился на мужчину.
– Вас не было сегодня за ужином, – произнес Дамблдор.
– Я не был голоден, – ровным голосом ответил Гвин, гадая про себя, ко всем ли преподавателям приходит директор после того, как они пропустят вечерний прием пищи, или только к тем, кто мальчишками познал боль и горечь утрат.
– Несомненно, я так и подумал, – Дамблдор сложил руки на коленях и принялся разглядывать их. Гвин ждал. Ждал, когда речь продолжится. Он уважал директора за все, что тот сделал в прошлом и делает сейчас для школы, для всего волшебного мира и для него лично. Но впускать его в свою душу Гвин не собирался.
– Могу ли я узнать причину, – наконец, вновь заговорил директор, – по которой вы исключили мисс Маккинон из своего кружка?
Ничто не дрогнуло в лице Гвина, оно оставалось таким же равнодушным. Он не удивился, ожидая подобного.
– Это она вам сказала? – лишь поинтересовался в ответ. Дамблдор коротко усмехнулся, поднимая на мужчину глаза.
– Ну что, Мерлин, ваши студенты слишком сильно уважают вас, чтобы кому-либо рассказывать.
Гвин удовлетворенно кивнул. Хотя это тоже не удивило его. Он знал это и так. Видел в их глазах.
– В этой школе нет ничего, что происходило бы без моего ведома, – директор склонил голову на бок, словно изучая реакцию Гвина на свои слова. Но таковой не дождался. Уж что-что, а скрывать свои чувства профессор научился в идеале. И даже такой внимательный и пытливый человек, как Дамблдор, не мог их разглядеть.
– Мисс Маккинон не достаточно талантлива для моей магии, – произнес Гвин, зная, что директору нужен ответ.
– Разве? – брови Дамблдора поползли вверх. – Мне казалось, вы сами отбирали студентов. И раньше она вас устраивала.
– Вы настаиваете, чтобы я вернул ее? – холодно спросил Гвин, не мигающим взглядом уставившись на директора. Тот ответил не менее пристальным взглядом.
– Это ваши занятия, – Дамблдор поднялся, и Гвин тоже встал. – Лишь хотел сказать, что занятия эти особенные. И те, кто вступил на этот путь, уже не могут с него сойти.
Гвин выдавил кривую улыбку. И Дамблдор направился к дверям. Профессор проводил его, но когда дверь закрылась, тяжело опустился в кресло. Да, директор ничего не сказал прямо, но мужчина понял все, что тот хотел сказать. И, возможно, Дамблдор был даже прав. И Марлин уже связана с Древней магией. Уже ей обречена. Но как бы то ни было, Гвин не собирался тянуть ее еще дальше, на дно. Сейчас, пока свет сохранился в ее жизни, она еще может спастись.
***
Минуты тянулись бесконечно. И Мерлин не находил себе места. Он не мог заставить себя успокоиться. Сердце все так же учащенно билось, а руки дрожали. Он расхаживал по кухне, пока мама сидела за столом и пила успокаивающий чай, а Роза стояла у стены, напряженно за ним наблюдая. Мерлин хотел кинуться следом за отцом и братом, но мама и девушка остановили его. И теперь юноша об этом жалел. Возможно, там, в больнице, ему было бы не так тревожно. А может, наоборот, стало бы еще хуже.
– Мерлин… – мягким голос Розы привлек к себе внимание Мерлина. Юноша замер на мгновенье, но затем вновь принялся суетливо ходить из стороны в сторону.
– Пожалуйста, – девушка почти умоляюще схватила его за руку, когда он проходил мимо. – Успокойся.
– Как? – эмоции бушевали в Мерлине. – Это я виноват в случившемся. Я! Роза, я чуть не убил собственного брата, как я могу успокоиться?
– Нет, нет! – Роза крепче сжала его руку, не давая ему вновь начать бродить. – Ты не виноват, Мерлин!
– Тебя там не было, – вспыхнул юноша. – Я потерял контроль. Я… Я виноват.
– Хватит! – девушка повысила голос до крика. – Прекрати! Сейчас же. Ты ничего не добьешься, если будешь обвинять себя. И это ничего не изменит!
Это всколыхнуло в Мерлине поток эмоций. Внутри него будто вспыхнул огонь.
– Ты не понимаешь! – выпалил он злее, чем должен был. И тут же ощутил прошедший по всему телу поток магии. Девушка внезапно вскрикнула и отдернула руку, будто ее ударило током или обожгло. И в ее распахнутых глазах мелькнуло удивление и что-то еще. Нечто, близкое к ужасу.
И сердце Мерлина пропустило удар. Что он делает? Боже, он сошел с ума! Он вновь потерял контроль. Он чуть не убил Мартина, а сейчас причинил боль Розе.
В шоке от случившегося юноша отступил на шаг назад. Все внутри него болело от страха и паники.
– Мерлин… – мама поднялась из-за стола, не понимая, что происходит, и потянула к нему руки. Но Мерлин истерично отшатнулся.
– Не прикасайся ко мне! – воскликнул он в панике. – Не надо.
Во взгляде матери появилось недоумение. Но Мерлин не мог и не был в силах сейчас что-либо разъяснять. Он весь дрожал. Развернувшись, он бросился бежать.
Когда в нем сломалось что-то? Почему он вдруг перестал контролировать Древнюю магию? Ведь все получалось прежде. Что же могло измениться? И почему? Теперь Мерлин не знал, как быть. Он боялся того, что мог еще неосознанно совершить, причинить зло тем, кого любит. И был лишь один человек, кто мог ему помочь.
Выбежав за ворота, Мерлин трансгрессировал. И тотчас оказался около дома Жреца. С легкостью преодолев защитный барьер, ограждающий внутренний двор, юноша подлетел к входным дверям и забарабанил что есть силы.
– Жрец! – выкрикнул он так громко, как только мог. – Жрец! Открой!
Спустя минуту дверь распахнулась. И полное невозмутимости лицо уставилось на юношу.
– Мерлин, здравствуй, – произнес мужчина без малейшей тени удивления. – Проходи.
Мерлин буквально ворвался внутрь, не в силах долго оставаться на одном месте. Его трясло и передергивало от каждого вздоха.
– Что-то произошло, – это не был вопрос. Жрец знал. Да и сложно было не догадаться, глядя на возбужденного Мерлина. Юноша кивнул.
– Я… – слова сбивались, как и дыхание, – я не знаю, как это произошло, правда… Все случилось в одно мгновенье… Я не хотел. Моя магия, Древняя магия, она вышла из-под контроля.
В лице Жреца снова не дрогнул ни один мускул. Лишь в темноте глаз отразилось нечто новое, то, чего не было прежде. Жестом он указал юноше на стул. И тот не посмел ослушаться, пусть и сейчас ему совсем не сиделось на месте.
– А теперь спокойно расскажи, что ты сделал, – стальным ровным голосом произнес Жрец, усаживаясь напротив Мерлина. Невольно это напомнило юноше допросы преступников в мракоборческом центре. Только теперь допрашиваемым стал он сам. Безуспешно пытаясь успокоиться, он рассказал о тренировке с Мартином, о том, как поддался ему, а затем ранил. О том, как потом причинил боль Розе. Случайно. На протяжении всего рассказа Жрец ни разу не перебил юношу, но чем дольше слушал, тем сильнее хмурил брови.
– Почему так получилось? – выпалил Мерлин вопрос, волнующий его больше всего. – Я не понимаю, ведь я уже контролировал Древнюю магию, применял ее осознанно.
– Верно, – кивнул Жрец. – Но всё оказывается не так просто. И это моя ошибка. Я не учел твои чувства и эмоции, когда начал тебя учить. Я пробудил в тебе Древнюю магию, научил ей пользоваться. Но не контролировать.
Мерлин свел брови, не совсем понимая. И мужчина продолжил:
– Древняя магия – это наши эмоции. Поддаваясь им, ты теряешь контроль.
– И?.. – дыхание перехватило. – Что мне теперь делать?
– Учиться заново, – Жрец поднялся, и вместе с этим возрос его голос, становясь величественней. – Учиться контролировать свои чувства и эмоции, страдания и боль, счастье и радость. Все, что делает нас людьми. И лишь когда ты совладаешь с собой, ты покоришь себе Древнюю магию.
– Но что мне делать сейчас? – Мерлин давно не ощущал себя таким растерянным и беспомощным, и это пугало его еще больше.
– Идти домой и ждать новостей о брате, полагаю.
– А если я снова что-то сделаю… – страх вырвался на свободу. Больше всего сейчас юноша боялся вновь сделать больно своей семье.
– Не паникуй, мальчик, – усмехнулся Жрец. – Твоя магия вырвалась на свободу, когда решила, что ты в опасности. Затем – когда ты был зол и потерял контроль над эмоциями. Будь спокойней. И ничего не случится. А завтра мы начнем уроки по-новому.
***
Гвин твердо и спокойно шел по коридору по направлению к кабинету защиты от Темных искусств. Время уже было неучебное, но сегодня собирался его кружок. И стоило признать, что за время пути профессор несколько раз подумал о том, что это будет первое занятие без Марлин Маккинон. Вчера он освободил ее от Древней магии. И с тех пор едва ли видел издалека. И сегодня уже ничего не поменяет.
Из кабинета как всегда доносился шум голосов. Его команда уже в сборе. Так странно звучит – «его команда». Команда убийц. Команда смертников. Хотя всем этим им еще только предстояло стать. В отличие от самого Гвина. Ведь он был и тем, и другим.
– Добрый вечер, – войдя в класс, поздоровался мужчина. И тут же замер. Ничто в лице или фигуре не выразило его удивления, хотя внутренне Гвин пребывал в недоумении. Марлин как ни в чем не бывало сидела на своем месте рядом с Эдгаром Боунсом и в полном спокойствии смотрела на учителя.
– Мисс Маккинон? – проходя к столу, обратился к ней Гвин. Проигнорировать ее появление он просто не мог, хоть и весьма хотелось.
– Да, сэр? – самым будничным тоном выдала в ответ девушка. И пусть она старательно пыталась скрывать свои истинные эмоции, Гвин ясно видел волнение в ее взгляде, тревогу в едва заметно сведенных бровях и страх в приопущенных уголках губ. Она училась контролю своих чувств, но еще не владела им в совершенстве. Так, как сам Гвин. Ведь по его лицу нельзя было сказать ровным счетом ничего.
– Кажется, я запретил вам приходить на эти занятия, – склонил голову Гвин. Губы Марлин дрогнули, но она сдержалась.
– Кажется, я достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно.
Отчего-то внутренне профессор улыбнулся. Эта ее дерзость была такой милой. Но на лице его не выразилось это смягчение. Скорее наоборот. Так как теперь и в глазах Маккинон появился испуг.
– Я ясно дал понять, что не для этого, – Гвин скрестил руки на груди. – И мои слова не были рекомендацией. Это приказ.
Марлин поджала губы. Было видно, что от обиды и злости она готова расплакаться. Но держится, чтобы не показать свою слабость перед ним.
– Вы говорили, что вам нужны бойцы, – выдохнула она. – Те, кто смогут победить. Даже ценой своей жизни. И мы согласились, зная, на что идем. И вы согласились научить нас. Сделать нас воинами. Раньше вы не колебались, толкая нас на смерть. Что-то изменилось?
Гвин сглотнул. Кажется, разговор вышел за рамки «учитель – ученица». И мужчина внезапно понял, что теперь девушка говорила не о кружке, а о нем. О том, что происходило между ними. Потому что Гвин был достаточно умен, чтобы не отрицать очевидное. Но не вслух. Не ей.
– Нет, – холодом зимней ночи ответил он. – Ничего не изменилось. И раз вы желаете продолжить – ваше право.
Он смерил Марлин долгим серьезным взглядом, а затем отвернулся. Но перед этим успел заметить победную улыбку на ее губах. И с горечью понял, что в глубине души рад тому, как все получилось.
========== Страница девятая, в которой уроки заканчиваются по-разному. ==========
Дождь лил и лил, так сильно, словно собирался выполнить месячную норму за один вечер. Стучался в окна, будто просился впустить его в дом. А может – и в жизнь. И меньше всего на свете Мерлину хотелось сейчас выбираться под его капли. Но выбора не было. Жрец ждал его. И если раньше юноша еще мог бросить свое обучение, то теперь уже нет. Он зашел слишком далеко, заставил Древнюю магию в себе чрезмерно раскрыться. И теперь только Жрец мог помочь ему научиться это контролировать. А от этого зависела жизнь Мерлина. Потому что пока он не будет уверен, что не причинит вреда близким, не сможет жить как прежде.
– Мерлин, ты куда?
Юноша замер. Он не ожидал, что в гостиной кто-то будет. Обернувшись, он наткнулся на внимательный взгляд отца.
– Работа, – пояснил он коротко. – Срочный вызов. Джонни прислал записку.
Все-таки удобство работы мракоборцем состояло в том, что это служило стандартной и непоколебимой причиной для отлучки в любое время суток. И главное, никто никогда не сомневался.
– Ясно, – кивнул мистер Гвин. – А к ужину ты вернешься? Мартин придет.
Горло внезапно сжал спазм. Но Мерлин заставил себя сглотнуть и успокоиться. Дыши. Просто дыши, как учил Жрец. Контролируй свои эмоции. Однако пока это не особо получалось у юноши. И отец не мог не заметить боль и панику в глазах сына.
– Не думаю, – слегка хрипло ответил Мерлин. – Много работы.
– Что ж… – тон отца явно говорил о том, что юноше не удалось его одурачить хотя бы в этом, и он понимал, почему младший его сын избегает старшего.
– Ладно, – Мерлин поджал губы. Этот разговор выбил его из колеи. – Я пойду. Пока, пап.
– Пока, – отозвался мистер Гвин уже в спину уходящему юноше. И Мерлин вышел, унося с собой тяготящее чувство вины. Тоска по брату вновь захлестнула его. Но юноша пока не мог видеть его. Слишком сильно чувствовал свою причастность к случившемуся с Мартином. И еще не был готов встретиться с ним без страха вновь причинить ему боль.
Жрец уже ожидал его в гостиной собственного дома, когда юноша вошел туда, все еще взбудораженный внезапным разговором о брате.
– В чём дело? – несомненно, Жрец сразу это заметил. Его черные блестящие глаза пристально уставились на Мерлина, отчего юноше стало немного не по себе.
– Ни в чем, – нарочито небрежно отмахнулся Мерлин, садясь в кресло. Но мужчина всё так же не сводил с него взгляда. – Ладно, может быть, кое-что произошло.
– И? Мальчик, почему я должен вытягивать из тебя все по букве?
Мерлин глубоко вздохнул. Он не хотел бы ни с кем делиться этим, но Жрец – единственный, кто мог ему помочь. И для этого необходимо быть откровенным.
– Мартин придет сегодня на ужин. Так что я задержусь у тебя.
– Нет.
Мерлин опешил.
– Если у тебя какие-то дела, я погуляю по городу, – произнес он задумчиво.
– Нет.
Жрец поднялся, продолжая буравить юношу взглядом и ехидно улыбаясь.
– Ты пойдешь на этот ужин и увидишь, чему научился.
Сердце Мерлина буквально рухнуло в пятки. И страх стиснул все внутри.
– Нет! Я не готов, Жрец.
Он умоляюще взглянул на старика, но тому, кажется, было все равно.
– Ты никогда не будешь готов, если не перестанешь сомневаться в себе.
И глядя в непроницаемое лицо Жреца, Мерлин понял, что выбора у него нет, и как бы он ни боялся, сегодняшний ужин ожидает его.
***
– Итак, – профессор Гвин расхаживал между учениками, скрестив руки сзади. – Сегодня я расскажу вам о высшей материи Древней магии. Заклинаниях, строящих жизнь и разрушающих смерть. Способных создать мир или низвергнуть его в пропасть.
Он остановился, чтобы взглянуть на внимательные лица затаивших дыхание учеников. Его ученики. Не более, чем пешки в большой игре. Кружок самоубийц. Или героев. А может, одно не мешает другому. Как бы то ни было, они все уже обречены.
Гвин всматривался в их любопытные лица, узнавая себя в школьные годы. То же стремление к новому, желание спасать мир. Наивные дети. Когда он только вернулся в Хогвартс, чтобы преподавать, они были для него никем. Но сейчас, обучая их, он все-таки к ним привязался. Они перестали быть чужими.
Но если чему Гвин и научился с годами, так это не давать волю своим чувствам ни снаружи, ни даже внутри. Цель превыше всего. Даже если эти дети победят Волан-де-Морта, вряд ли кто-то из них это увидит. Профессор встряхнул головой, прогоняя назойливые мысли прочь.
– Заклинание, которое мы изучим сегодня, очень опасное. И если допустить малейшую ошибку, можно погибнуть. Оно берет силы самой земли.
– А что способно сделать это заклинание? – подал голос Бенджи Фенвик. Гвин обернул к нему свои синие ракушки-глаза.
– Сокрушить землю. Вызвать землетрясение, способное поглотить ваших врагов. Одним прикосновением.
– Как оно называется? – спросила Эммелина Венс.
– Древние заклинания не нуждаются в именах, чтобы иметь силу.
Гвин прошелся между учениками и замер у окна, глядя в серую даль горизонта, прячущегося за лесом. Сотни раз он видел этот пейзаж, но никогда еще он не казался ему столь мрачным.
– Древняя магия происходила из природы, она текла в жилах первых колдунов и магов. И была призвана строить лучший мир. Но спустя столетия люди обретали власть и могущество, они стали использовать Древнюю магию, чтобы сокрушать империи и творить зло. Тогда орден Жрецов собрался, чтобы навсегда уничтожить эти знания и очистить мир от такой силы.
Когда-то безумно давно эту историю рассказал Гвину Последний Жрец, его учитель. И этим изменил его мир.
– Все, кто носил Древнюю магию, погибли в тот день. Остались лишь их дети, еще не ведавшие зла. И им была вручена новая магия, где заклинаниям давались имена и образы. И лишь орден Жрецов остался Хранителями высших знаний о Древней магии.
– А теперь вы – Последний Жрец и Хранитель, – произнесла Марлин Маккинон голосом, полным глубокой серьезности.
– Верно, – Гвин отвернулся от окна, вновь возвращаясь к своим ученикам. – Итак, заклинание. Qe ipson asse ech.
Слова заклятия прошипели, как змеиный язык. Гвин повторил их еще раз, а затем быстрым движением написал на доске.
– Повторите, – приказал он. Ученики зашипели. Но большинство произносили неправильно. Ударения. Сочетания звуков. Слишком медленно. Слишком быстро. Гвин индивидуально подходил и поправлял. Подсказывал, как будет правильно. И чем ближе он к ним оказывался, тем чаще в голове невольно вспыхивала мысль, какие же они еще дети. И он учит их убивать. Но такова жизнь. Не жестока, нет. Жестоки люди. Гвин понял это в тот день, когда нашел убитыми всю свою семью.
– Но слова остаются словами без нужных действий.
Внимательные личики обернулись к своему учителю.
– Это заклинание земли. И чтобы использовать его, необходимо ударить по ней, впитать ее силы, ее энергию. Её жизнь, – слова мужчины звучали не громче ветра в кронах деревьев, но в кабинете стояла абсолютная тишина, и слышно было прекрасно. – И если кто-то из вас сейчас сделает это, вряд ли сумеет вызвать землетрясение. Вы слишком неопытны и глухи к силам природы. Это заклинание не покорится всем. И нужно быть очень осторожным, чтобы рискнуть его применить. Идеально верно произнести слова. Одна мельчайшая ошибка – и вся мощь магии обернется против вас своей разрушающей силой.
– Но… мы же можем попробовать, да? – выгнул брови Мэтью Сноу. Талантливый семикурсник с Когтеврана.
– Храбрости и таланта здесь мало, – ответил ему Гвин. – Потому – пока нет. Вы еще не готовы. Возможно, через пару занятий. Когда научитесь лучше слушать мир и идеально выучите слова заклинания.
В глазах Сноу мелькнуло разочарование, но желание применять заклинание без разрешения пропало. Если что и уяснили ученики Гвина твердо, так это то, что Древняя магия жестока и опасна. И один неверный шаг может убить. Поэтому колдовать без присмотра Гвина они не решались. Вот и сейчас все одиннадцать сразу притихли.
– Могу ли я попробовать, сэр? – нерешительный голос раздался из-за спин братьев Пруэтт. Те тотчас удивленно раздвинулись, и все взгляды устремились на Эдгара Боунса.
– Мистер Боунс? – Гвин нахмурил брови и скрестил руки на груди. Идея казалась ему неудачной. Он понимал то, чего, возможно, не понимал этот зеленый мальчишка, – тот не готов. Не сегодня.
– Я знаю, что у меня получиться, – выпалил Эдгар. – Ведь у меня все получается, вы сами говорили. И в этот раз тоже. Не мега землетрясение. Но небольшие толчки. Всё выйдет, я знаю.
– Нет, – отрезал Гвин. – Это опасно.
Боунс вскочил на ноги. Обычно он никогда не проявлял вспыльчивость или упрямство, но не в этот раз. В него будто вселилась его вторая половина – Джейн Картер.
– Но профессор! – выпалил юноша. – Поверьте мне. Я чувствую, у меня получится. Если вы хотите обучить нас на самом деле, то должны дать нам право рисковать. И выбирать. Самим. Мы не дети с тех пор, как занимаемся этим. И я не ребенок, профессор. Дайте мне попробовать.
Эдгар упрямо и смело смотрел в глаза Гвина и впервые напоминал мужчине самого себя тем юнцом, что верил в идеалы и справедливость. Тем, кто попробовал бы это заклинание несмотря ни на что.
***
Хлесткий удар рассек плечо, но Мерлин не вскрикнул. Лишь сжал зубы, пытаясь подавить малейший стон. Хотя от боли телу его сделалось жарко. Жрец не без самодовольства взирал на него сверху вниз.
– Хорошо, мальчик. Чтобы стать Жрецом, ты должен в совершенстве научиться контролировать свои эмоции, чувства. Свои действия и мысли. Только так. И никак иначе.
Еще один резкий удар плетью пришелся по спине. Должно быть, так поступали давным-давно с рабами или заключенными. Мерлин не был ни тем, ни другим. Но он уяснил для себя, что боль – это неизбежность. И лишь привыкнув к ней, можно научиться не замечать.
– Контроль! – прикрикнул Жрец, когда на мгновенье на лице Мерлина проступила гримаса боли. И юноша тотчас взял себя в руки, вновь натягивая маску, еще не каменную, слегка неуверенную, но это было уже начало.
Мерлин ощутил, как от удара кожа распоролась, будто ткань, и горячая кровь потекла вниз вдоль позвоночника. И кипящая боль распространялась по спине. Но он знал, что Древняя магия в нем поможет залечить раны, а Жрец сделает все, чтобы в этом помочь. Хотя юноша и опасался, что шрамы на его теле останутся на всю жизнь. Но единственное, что беспокоило его по этому поводу – что скажет Роза, когда увидит новые следы на своем парне? Врать вечно он ей не сможет, прикрываясь работой.
Но стоп! Мысли тоже необходимо контролировать. Нельзя отвлекаться. Лишь сосредоточившись на силе, можно выдержать боль, не дрогнув. Мысли о Розе могут вызвать в нем слабость.
– Что ж, – Жрец кинул Мерлину полотенце, – на сегодня хватит. Тебе еще нужно подготовиться к ужину с братом.
– Я не уверен… – промямлил Мерлин, всё еще надеясь, что ему удастся убедить Жреца в своей эмоциональной неготовности.
– Уверен я, – Жрец достал коробочку с мазью из каких-то трав и принялся густо намазывать ей свежие порезы. – Мерлин, я вижу в тебе зачатки большого будущего. Ты можешь стать героем, властелином мира… или никем. Но ты не можешь прятаться вечно от своих страхов. Однажды тебе придется с ними столкнуться. И чтобы победить, ты должен рисковать. Сам. И делать выбор. Не то, что легче, а то, что правильно.
Мазь жгла и неприятно пахла, жидкая, она смешивалась с кровью и стекала по телу горячими струйками. Глаза Жреца горели золотом, придавая ей живительную силу магии. Боль уходила, как и краснота кожи. Разрывы затягивались, оставляя тонкие полоски темных шрамов.
– Вытрись, – приказал Жрец, убирая мазь. Мерлин послушно стал вытираться полотенцем, смывая следы крови. Ткань, мягкая и нежно-голубая, тотчас сделалась бурой, пропитавшись кровавой смесью.
– Ты должен давать людям совершать ошибки. И ошибаться сам, – продолжал Жрец, пока Мерлин одевался. – Лишь только так можно закалить дух и воспитать истинного воина. В огне и боли. А теперь ступай. И будь сильным, мальчик. Помни, чему мы учились все это время. И ты справишься.
Мерлин кивнул, натягивая пальто, и молча вышел под проливной дождь. Тело его еще немного жгло, но он знал, что боль эта пройдет к ночи. Остатки ее прокрадутся в сон, вызвав горячку и кошмары, но к утру от нее не останется ничего. Только новые шрамы. И сейчас его это не волновало. Вечером его ждало кое-что пострашнее. Да, он учился контролировать физическую боль. Но что делать с чувством вины и страхом причинить новую боль своему брату?
***
Нельзя было соглашаться. Но Гвин увидел в Боунсе себя и отступил. Но кому в шестнадцать лет успехи не кружат голову? Кому не кажется, что он бессмертен?
Он понял, что всё сломалось, когда голос Эдгара невольно дрогнул на последнем слове, сбив ритм заклинания. И этого оказалось достаточно.
– Прочь! – завопил Гвин остальным ученикам. Они вскочили с мест и помчались к стенам в тот миг, когда это случилось.
Эдгар ударил по полу с последним звуком собственного голоса. Раздался толчок. И на короткое мгновенье лицо его озарилось обманчивым триумфом. Но Гвин знал, что это не так. Секунду, показавшуюся профессору вечностью, ничего не происходило. Как тут всё тело Боунса вздрогнуло, словно по нему пропустили ток. Юноша вскрикнул от невыносимой боли. И тотчас раздался звук, подобный звуку бьющегося стекла – вены на руках Боунса взорвались, разбрызгивая все вокруг темной кровью.
Девочки в ужасе завизжали, кто-то из парней тоже вскрикнул. Но теперь Гвину не было до них дела. Он ощутил горячие брызги крови на лице, когда бросился к Боунсу. Хрупкое сломанное тело юноши с негромким стуком упало на пол лицом вниз. Он захрипел, словно что-то мешало ему дышать. Руки еще пытались протянуться к шее, когда вдруг безвольно повисли, как у тряпичной куклы. И жуткий хрип прервался, сменившись еще более ужасающей тишиной.
Гвин подбежал и перевернул Эдгара. Лицо парня побелело, глаза закатились, а губы приняли тошнотворный синий оттенок. На руках не осталось ни единого живого места. Каждая вена, каждый мельчайший сосудик раскололся. Словно был хрустальным и теперь разбился на миллион осколков. И кровь заливала все вокруг. Дыхание Гвина перехватило. Столько крови… Плохие воспоминания тотчас вспыхнули в голове. Призраки прошлого, преследующие его всю жизнь, вернулись и дышали в затылок холодом смерти.
– Нет… – прошептал Гвин неслышно. Глядя на свои красные от крови руки он видел перед собой мертвую Розу. В тот раз руки его так же были в крови. Ее крови. Девушки, которую он любил всю свою жизнь. И теперь он не мог допустить повторения той истории. Он не мог погубить еще одну невинную жизнь из-за своей ошибки. Тогда, шесть лет назад, он уже не мог спасти ни родителей, ни брата с сестрой, ни Розу… Но теперь у него есть шанс. Пусть призрачный, но шанс. За такую возможность тогда для своей семьи он бы отдал жизнь.
– Идите отсюда! Все! – выкрикнул он ученикам, жавшимся у стенок со слезами на глазах. Больше не обращая на них внимания, Гвин подхватил Боунса на руки и бегом помчался в больничное крыло, прижимая парня к себе. Он чувствовал сквозь одежду не прекращающиеся потоки крови. Видел ужас и непонимание в глазах встречавшихся учеников, но ему было все равно. Разум туманила паника, но Гвин владел собой. Он вернул контроль над эмоциями даже в такую трудную минуту. За эту свою способность он был благодарен Жрецу. Пожалуй, только за нее.
– Мадам Помфри! – выкрикнул он, врываясь в больничное крыло. – Скорее!
Врач вылетела из кабинета и тотчас лицо ее побледнело от страха.
– Кладите его на кровать, скорее! – охнула она. – Нужно позвать директора!
– Да, да, – кивнул Гвин. – И всех, всех, кто может помочь.
Он отступил, опустив Эдгара на постель и предоставив его заботе мадам Помфри, и тяжело опустился на соседнюю постель. На его лице, одежде и руках еще горела кровь. Глаза не отрываясь следили за мадам Помфри, колдующей над Эдгаром. Но темный узел в груди сжимался сильнее. Это Древняя магия. И вряд ли кто-то, кроме него, сможет помочь этому мальчику.
