Текст книги "Вырванные страницы (СИ)"
Автор книги: Never Died
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
– Наш командир вернулась, – подмигнул Мерлину Мартин.
– Ага, – согласился Мерлин. – Теперь снова начнет вертеть нами.
– Эй! – возмущенный вздох Марлин заставил братьев отвлечься. – Так-то я все слышу.
Мартин рассмеялся, а Мерлин легонько толкнул сестру.
– Так-то, Марлин, мы и не скрываем.
***
– Профессор Гвин, постойте!
Марлин Маккинон. Меньше всего сейчас Гвину хотелось видеть эту девушку, а уж тем более разговаривать с ней. Как мог он смотреть на Марлин, когда сердце его рвалось на части от вытащенных воспоминаний о Розе? Нет, конечно, эти воспоминания и эта боль всегда были с ним, став его тенью. Но в последнее время рядом с Маккинон он вновь ощущал себя живым. А это не было правильно. Он мертв. Мертв, мертв, мертв. И ему не нужен второй шанс. Никакой. Никогда.
Должно быть, лицо его выражало эту стальную решимость, потому что взгляд ученицы из торопливого внезапно стал пораженным и почти встревоженным.
– Что вы хотели? – отчеканил Гвин без тени дружелюбия. Сердце в груди его плакало, и он слышал этот плач, незнакомый другим. Марлин, кажется, растерялась, не ожидая подобного. Но быстро взяла себя в руки. Основной урок Гвина своим ученикам – всегда нужно владеть своими эмоциями. В любой ситуации. Только так можно стать неуязвимым. Потому что никому нельзя показывать свои слабости. Иначе кто-то однажды захочет воспользоваться ими, чтобы уничтожить тебя. И если ты не успеешь, у него это получится. И тогда-то… Тогда ты станешь никем.
– Я хотела предупредить вас, профессор, – произнесла Марлин решительным тоном. Все-таки у этой девушки сильный характер. Сильнее, чем кажется на первый взгляд. – О Джейн Картер. Она интересуется вами и кружком. Она знает про вашу семью. И, кажется, хочет узнать больше.
Картер. Так вот кто притащил мародеров в библиотеку. Стоило ожидать этого. Эта девушка слишком неугомонная и упряма. Стоит вспомнить, как она носилась с Патронусом и в итоге добилась своего. Благодаря Боунсу и Древней магии, пусть и не знает этого. Поборола свою боль. Ее рану смягчило присутствие Эдгара. Уже тогда Гвин понял, как настойчива может быть Картер, если загорится чем-то. Кто же знал, что очередной идеей, пришедшей в ее голову, окажется желание знать тайны, что ее не касаются?
– Я с этим разберусь, – сухо кивнул он. – Не беспокойтесь, мисс Маккинон. Занимайтесь лучше своими делами.
И, не дожидаясь ответной реакции, Гвин широкими шагами пошел прочь, ощущая где-то безумно глубоко внутри сожаление, что был так груб с Марлин. Но, в конце концов, она ученица, а он учитель. И иначе не будет. И если она думает по-другому, то пора прервать ее бесполезные мечты.
Войдя к себе, Гвин тяжело опустился в кресло и закрыл лицо руками. Как же он устал. Он был так истерзан, что не хотел ничего. И всеобъемлющая огромная пустота навалилась на него, поглотила своей пугающей тяжестью и глубиной.
Джейн Картер. Что же делать с тобой, любопытная девочка? Неужели неясно, что есть тайны, которые не стоит трогать? Зачем тебе это? Для чего?
Он обдумывал произошедшее, пытаясь понять причины. Сопоставить все факты, каждую деталь, любую мелочь, связь. Мартин всегда говорил, что в их семье Мерлин самый умный и догадливый. Может, он и был прав. Потому что уже к ночи Гвин нашел ответ.
Джейн Картер была похожа на него. Логично, что кружок по защите, овеянный тайной, привлек ее. Несомненно, после истории с Патронусом, она считала, что заслуживает чего-то особенного, и неприглашением гордость ее была задета. Но и этого было бы недостаточно, чтобы заставить девушку действовать так активно. Но ведь есть кое-что еще. Кое-кто. Эдгар Боунс. Он помог Джейн вызвать Патронуса, он ходил в кружок. Дело в нем. Но почему сейчас? Что-то произошло.
Несмотря на поздний час Гвин отправился к гостиной Когтеврана. Попросив какую-то первокурсницу пригласить Боунса, он остался ждать его в первой незапертой аудитории, попавшейся на пути.
За окнами опустилась ночь, густая и наполненная серебристым светом наливающегося полнотой месяца. Своими тонкими невесомыми нитями он пронзил мир и все пространство, усеяв воздух легкой светящейся пылью, похожей на волшебную пыльцу фей из детских сказок маглов. Когда Гвин был маленьким, он часто убегал в город, в библиотеку и зачитывался историями тех, кто не был причастен к магическому миру. Их сказками и легендами, приключенческими романами и историями любви, пьесами и стихами.
– Профессор Гвин, – дверь скрипнула, и в кабинет вошел Эдгар. Высокий, умный, талантливый. И добрый. Доброта – не порок. Но с ней тяжелее.
– Мистер Боунс, входите, – Гвин отвернулся от окна. – Я хочу спросить вас. И вы должны ответить мне честно, даже если вопрос этот покажется вам странным или непонятным.
– Да, сэр, – кивнул юноша.
– Хорошо, – удовлетворенно произнес Гвин. – Скажите, Эдгар, в последние пару дней мисс Картер спрашивала вас о чем-либо, касающемся кружка или меня?
В отличие от самого Гвина этот мальчик еще не научился владеть проявлением своих чувств, и оттого они легко отразились на его лице. Словно открытая книга. Удивление, беспокойство, настороженность.
– Да, сэр, – ответил он. Гвин выразительно поднял брови, призывая продолжать. – Она увидела синяки и ссадины у меня на руках и теле и встревожилась. Но я не сказал ей ничего, она не знает.
– Не волнуйтесь, мистер Боунс, – Гвин позволил себе тень улыбки. – Мне кажется, или вы думаете, что я сделаю что-то с ней?
Эта мысль рассмешила мужчину. Даже само это предположение казалось до ужаса нелепым. И Эдгар подумал так же. Невольная улыбка зажглась на его губах, но он поспешил ее спрятать, посчитав неуместной.
– Нет, сэр. Конечно, нет.
– Тогда иди.
– Только… профессор, она просто волнуется за меня.
– Я знаю.
Их взгляды пересеклись, мужчины и юноши, Хранителя Древней магии и того, кто лишь познавал ее, сломленного разбитого человека с трагедией за спиной и мальчика, мечтающего о светлом будущем и любви, потерявшего свою половину медали и только обретшего ее. Эдгар Боунс мягко улыбнулся той самой улыбкой, что порой пользовался сам Гвин, чтобы приободрить кого-то, и вышел, оставив преподавателя одного, наедине со своими мыслями.
***
Вся семья собралась за столом. Играла музыка, все делились новостями, историями, шутили и смеялись. И на душе Мерлина было тепло и спокойно. Уютно. Так по-домашнему.
– Ладно, Марлин, а что ты думаешь делать потом? – спросил Мартин, когда разговор зашел сперва о его работе, затем о работе Мерлина и о том, что Роза пока не нашла себе занятия.
– Я? – Марлин дернула головой, и высокий хвост на затылке красиво качнулся от этого движения. – А я разве еще не говорила?
– Нет, – ответили вразнобой мистер и миссис Гвин. Мерлин с усмешкой уставился на сестру. Зная ее характер, вполне можно было ожидать очередную выходку.
Марлин обвела всех торжествующим взглядом и ответила:
– Стану мракоборцем.
Тишина, последовавшая за этим, сравниться могла разве что с кладбищенской. Мерлин ощутил, как желудок его рухнул куда-то вниз и разбился там, подобно фарфоровой чашке, упавшей на пол.
Отец и мать переглянулись, словно сказав друг другу что-то без слов и затем уставились на Мерлина, будто это он только что сделал подобное заявление. Хотя, если вспомнить, как он сообщил семье, что станет мракоборцем, все было иначе. Никто не был удивлен, все улыбались и мечтали о его блестящем будущем. Мартин так и застыл с открытым ртом и тарелкой с салатом в руке. И Мерлин чувствовал, что должен сказать что-то, но слова куда-то подевались. Он просто словно потерял дар речи.
– Что с вами такое? – со смешком фыркнула Марлин. – Эй! Такое чувство, будто я сказала, что стану танцовщицей в ночном баре.
– Уж лучше это, – пробормотал Мартин, но услышал его только сидевший рядом брат. И был полностью с этим согласен.
– Дочка, а ты уверена? – мягко поинтересовалась миссис Гвин.
– Конечно! – увлеченно выдохнула Марлин.
– Может, нам в семье и одного героя хватит, – произнес мистер Гвин. – Ты же девушка, зачем тебе это?
– Но я хочу, – с легкой обидой выдохнула девушка. – Хочу сражаться со злом. Спасать людей.
– Это не лучшая твоя идея, Марлин, – заметил Мартин, глядя на сестру. – Правда. Придумай что-нибудь другое.
– Что?! – вилка разочарованно полетела на стол с легким звоном. – Я думала, вы меня поддержите. Порадуетесь, что я нашла себя. А вы! Хоть ты им скажи, Мерлин!
Теперь все взгляды были устремлены к Мерлину. Он все еще пребывал в состоянии легкого нокаута, однако нашел в себе силы, чтобы сказать, глядя в умоляющие о поддержке глаза сестры:
– Они все правы, Марлин. Тебе не стоит поступать в мракоборцы.
Рот Марлин открылся, а в глазах блеснули яростные слезы.
– И ты… – с горькой обидой и злостью выплюнула она и вскочила из-за стола. – А знаете что? Мне все равно! Я стану мракоборцем, стану!
И Марлин убежала.
– У нее трудный характер, – вздохнула миссис Гвин, тоже поднимаясь. – Пойду, поговорю с ней.
Мерлин встал, откладывая вилку в сторону.
– Лучше я.
Мама кивнула ему, улыбнувшись мягкой улыбкой. Это была их семейная мягкая улыбка, применявшаяся тогда, когда все было непросто и нужно было поддержать друг друга, приободрить, показать, что ты все делаешь верно. Мерлин ответил тем же.
Марлин отыскалась на лестнице, ведущей на чердак. Она сидела в полутьме, обхватив колени руками и плакала. Сердце Мерлина словно стиснули в кулак. Он ненавидел, когда его маленькая сестренка грустила. А слез ее просто не выносил. Он бы убил любого, кто посмел причинить ей боль. Но в этот раз виновником ее горя оказался он сам.
– Уходи, – хлюпнула носом Марлин, торопливым движением вытирая глаза.
– Когда такое было, чтоб я делал, как ты сказала? – ответил Мерлин, садясь рядом.
– Вообще-то, довольно часто, – буркнула девушка тоном маленькой девочки.
– Ну, это ты так думала, – хмыкнул юноша. Марлин стремительно обернулась к нему, возмущенно приоткрыв рот:
– Эй! То есть ты делал то, что я хочу, хотя на самом деле это я просто хотела то, что устраивало тебя?
– Как-то так.
На мгновенье обида и грусть исчезли из взгляда Марлин. И Мерлину показалось, что сейчас она привычным жестом толкнет его в плечо, а затем легкими ударами кулачком начнет «мстить». Наверное, на этот же миг Марлин показалось то же самое. Она уже потянулась к нему рукой, но замерла, затем опустила ее и уныло отвернулась.
Не сработало. Мерлин с грустью взглянул на сестру.
– Не хочешь поговорить? – спросил он.
– Мне казалось, ты уже все сказал, там, в столовой, – буркнула девушка.
Мерлин выдохнул, готовясь к этому разговору.
– Знаешь, почему я не хочу, чтобы ты стала мракоборцем? Ты ведь не думаешь, что это беспричинно. Ты знаешь, Марлин, я всегда на твоей стороне. Но не в этот раз.
Плечи Марлин напряглись, спина выпрямилась. Она прислушивалась, но голову не повернула.
– Просто… быть мракоборцем, это не то, что ты думаешь. Вернее, думаете вы все. Это не значит быть героем. Нет. Ты не представляешь, что это. Тебе кажется, это будет увлекательно – приключения, подвиги, адреналин. Но это не так. Я не понимал этого раньше. Но теперь знаю. Это боль.
Марлин обернулась. Глаза ее, еще влажные от слез, с недетской серьезностью смотрели на брата. И в них не осталось ни обиды, ни злости. И Мерлин продолжил:
– Вечная боль. Которая всегда с тобой. Смерть. Тьма. Это вечные трагедии чьих-то жизней. Которых ты не можешь спасти. Некоторое время я не мог даже спать из-за этого. Закрывал глаза и снова и снова видел смерть. Кровь. Горе. Просыпался с криком. Я видел, как совсем еще дети сходят с ума. Как люди убивают друг друга из мести или жажды крови. Как калечат и уродуют. Я видел, как ломаются жизни. И что после этого остается. Ничто.
Марлин словно не дышала, не отводя глаз. И Мерлин уже не мог остановиться.
– Знаешь, Марлин, мракоборцы – не супергерои. И быть с нами – огромный груз. Снова и снова погружаться в печаль и боль. Я не хочу, чтобы ты погружалась в это. Не хочу, чтобы теряла свои чувства и эмоции. Потому что иногда нам приходится жертвовать кем-то. Мы не всех можем спасти. И это не должно нас убивать. И ты не должна становиться такой. И жить во всем этом. Марлин. Поверь мне, ты не знаешь, чего хочешь. И ты не хотела бы этого на самом деле, если бы знала.
Слова прервались. Мерлин не знал, что сказать еще. И если это откровение не убедило Марлин, то все остальные доводы окажутся бесполезны. Но внезапно сестра прильнула к нему и обняла. Положив голову ему на плечо, она тихо прошептала:
– Прости меня, Мерлин. Я не знала.
– Не стоит, – так же тихо произнес юноша. – Просто… я хочу тебя уберечь.
– Я знаю, – Марлин уткнулась лицом в его плечо. – Спасибо. Я не думала, что все так на самом деле. И я не стану мракоборцем. Я не хочу жить в вечной боли. Я хочу быть рядом с тобой. И помочь. Я думала, ты счастлив быть мракоборцем…
Мерлин повернул голову и мягко поцеловал сестренку в голову, думая о том, что эта ноша как раз для него.
– А я и счастлив.
***
Стук в дверь заставил Гвина удивиться. Был уже первый час ночи, и он собирался спать. Застегнув верхние пуговицы рубашки, он открыл дверь и удивился еще больше.
– Мисс Маккинон? Что вы здесь делаете? В такой час ученикам запрещается покидать гостиные их факультетов.
– Да, – выдохнула Марлин. Она выглядела взволнованной и решительной. Глаза ее горели огнем. Щеки пылали. Пожалуй, такой эту девушку мужчина еще никогда не видел. Она всегда сдерживала себя с ним, не забывая, что он преподаватель и старше ее. Но не сейчас. – Я лишь хотела сказать, что вы не должны сердиться меня из-за Джейн Картер. Я не виновата, что она спрашивает про вас. И вам не стоило сегодня говорить со мной так, будто это из-за меня.
– Мисс Маккинон, – Гвин потерял дар речи, не понимая, что происходит. Эта девушка приходит к нему среди ночи, чтобы обвинить в том, что он плохо с ней разговаривает?
– И еще, – перебила его Маккинон. – Профессор, я всегда на вашей стороне. И не потому, что подписала заколдованный листочек. А потому, что это мой выбор. И я говорю вам это сейчас, потому что набралась храбрости. Но вряд ли скажу когда-либо еще. Сэр, вы…
– Марлин! – торопливо оборвал поток слов девушки Гвин. Пока еще не поздно. Пока все не стало непоправимо. – Вы перевозбуждены, ступайте спать. И если вас успокоит это, я не сержусь и вовсе не считаю вас в чем-либо виноватой. Всего доброго.
И, не дожидаясь ответной реакции, Гвин захлопнул дверь. Он слышал, как Марлин постояла еще немного, как прижала ладонь к двери. Почему-то, не отдавая себя отчета, он сделал то же самое, прикоснувшись своей ладошкой к ровной деревянной поверхности. А затем Марлин ушла. Отняв руку от двери, Гвин вернулся к постели. Раздевшись и выпив зелья, он забрался под одеяло и закрыл глаза, готовясь в очередной раз погрузиться во тьму.
========== Страница пятая, в которой все ведут себя немного странно. ==========
Мерлин стоял у окна, глядя вниз. Шел снег, и Марлин, к которой на каникулы приехали подружки, вместе с ними бегала по двору, играя в снежки. Мартин, чистивший дорожки, остановился и с улыбкой наблюдал за шумными девочками, радовавшимися снегопаду.
Дверь открылась, и на улицу выбежала Роза в забавной шапочке с мохнатым помпоном – рождественском подарке Марлин. Девушка улыбнулась, поднимая лицо навстречу снежинкам. И Мерлину ничего больше в жизни было не нужно. Просто стоять и смотреть на улыбающуюся Розу. На то, как она счастлива. О, если бы еще она слышала песню падающего снега… Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Мерлин с нежностью не отводил глаз от девушки, которую любил больше жизни.
И вдруг она заметила его. И улыбка ее стала еще счастливей. Роза замахала ему рукой, зовя спуститься. Но Мерлин лишь покачал головой. И отошел. Ему пора. Сейчас его ждут в другом месте. Его ждет Жрец. Надев пальто, Мерлин вышел через черный ход, перебрался через ограду сада и трансгрессировал.
***
После разговора с Дамблдором о кружке у Гвина остался неприятный осадок. Он понимал, что директор не удовлетворен полученной информацией и хотел бы знать больше, но Гвин не мог ему этого дать. Нет, он не сомневался в честности и силе Дамблдора, но прекрасно усвоил значение слова «тайна». Директор и так знал о Древней магии. Гвин рассказывал ему все, что действительно мог. Но некоторые нюансы не стоит говорить никому. Ни ученикам, занимающимся в кружке, ни величайшему магу. Никому. Некоторые секреты профессор Гвин должен унести с собой в могилу, когда настанет час.
Внезапно в коридоре он заметил съежившуюся на полу у стены фигурку. Подойдя ближе, он узнал эту слегка сутулую спину и лохматую голову девушки в алой форме для квиддича.
– Мисс Картер? – произнес он, привлекая внимание девушки к себе. Джейн подняла голову. Она была чем-то расстроена, Гвин видел это. Любопытная упрямая девчонка. Глядя на нее сейчас, мужчина подумал, что она все равно узнает правду. Любой ценой. Потому что не доверяет ему. И потому, что дело касается ее тревог об Эдгаре Боунсе.
– Профессор Гвин, – Картер торопливо вскочила, но как-то неловко, и оттого чуть вновь не очутилась на полу. Мужчина успел подхватить ее. И тут же отпустил, лишь на мгновенье ощутив в своих руках тепло.
– Осторожнее.
Щеки Джейн покрыл легкий румянец. Не похоже, чтоб она боялась его. Скорее, жалела. И Гвин ненавидел это.
– Спасибо, – выдохнула она. И нет, все-таки не жалела. Теперь, вглядываясь в ее лицо и глаза, Гвин понял, что это не была жалость. Сочувствие. И понимание. Ведь и она пережила похожее. Совсем недавно. В один день потеряв семью.
– Не сидите на холодном полу, у вас скоро игра, – произнес он, внезапно вспомнив о своей сестре, которая тоже играла в квиддич. Он не понимал, почему эта мысль пришла ему в голову, но поделать с этим ничего не мог.
– Да, конечно, сэр.
Марлин, его милая маленькая сестренка. Сердце застонало в груди. И, все еще думая о сестре, Гвин произнес прежде, чем успел подумать:
– Вам стоит быть осторожней впредь.
Хотя его сестре это жизнь не спасло. Охваченный чувствами, он развернулся и заспешил прочь, не желая выдавать ни намека на слабость перед ученицей. Лицо его не выражало ни капли эмоций, но душа страдала. Раньше он думал, что тьма – это работать мракоборцем. Но он ошибся. То были лишь сумерки. Тьма наступила позже. Когда весь свет ушел с жизнями его близких. Погасло солнце и звезды. И месяц. Все кануло в небытие. И остался только он. Уж лучше бы он умер. Тогда, в сражении со Жрецом. Лучше бы его сердце вырвали из груди. По крайней мере, это не было бы так невыносимо больно и тяжело. И главное, его семья была бы жива. Все вместе они бы справились с его потерей. А он один не может. Зачем судьба сохранила ему жизнь? Почему не дала умереть или убить себя? Может, ради этого кружка? Для того чтобы обучить этих детей. Чтобы дать шанс на победу. Или смерть.
Гвин поднялся на верх Астрономической башни. Учась в школе, с друзьями и с Розой он часто тайком пробирался сюда, чтобы любоваться звездами или рассветами. Теперь же он не мог любоваться ничем. Красота всего мира увяла для него безвозвратно. Розу он потерял. А от друзей отказался сам, не в силах видеть жалость в их глазах. И в страхе навлечь беду и на них. Нет, будет лучше, если он никогда и никого больше не полюбит и не подпустит к себе. Так, по крайней мере, он защитит этих людей. От того зла, что может навлечь на них его судьба. И от себя.
Солнце светило ярко, ослепляя. Ветер наверху казался сильнее и злее. Гвин, стоя на краю, видел, как над полем летает команда в алой форме, проводящая тренировку. Как внизу у озера гуляют парочками ученики. Видел небо, лес и облака. Но мысли его улетали дальше. Он вновь невольно задумался о Джейн Картер. Ее притяжение с Эдгаром Боунсом было слишком сильным, чтобы они оба стали ему сопротивляться. И Джейн, толком не зная ничего, инстинктивно понимала, что жизнь ее половины медали теперь в большей опасности, чем жизни остальных.
Джейн Картер. Девушка с Патронусом. Она смогла преодолеть свое горе. Смогла забыть о нем на тот миг, когда из палочки ее появилась хоть и неотчетливая, но светлая тень. Пальцы Гвина сжали палочку. А он не смог. Никогда. Весь свет его жизни был связан с семьей. И, пытаясь вспомнить счастье, он тут же невольно вспоминал, чем все это закончилось. Его боль была больше и сильнее. И ее преодолеть он не мог. Она разом перечеркнула всю его жизнь. Все хорошее, что было. И потому у него никогда больше не получалось вызвать Патронуса. Хоть какого-то, не обязательно телесного. И Гвин знал, что это заклинание теперь уже утеряно для него навсегда. В мире тьмы нет места надежде.
Закрыв глаза, Гвин прислушался к ветрам. Быть может, они нашепчут ему что-нибудь. Как когда-то нашептали Жрецу, не тому, что сломал жизнь мужчины, а другому, его старшему брату, близкую смерть, повлекшую за собой море крови. Так и вышло ведь. Крови семьи Гвинов.
Но, видимо, ветра не были в настроении делиться тайнами будущего. Потому что Гвин не слышал ничего, кроме их обычного свиста. Словно бы он был непричастен тайнам Древней магии. Будто бы он был обычным. Горькая усмешка легкой тенью коснулась губ. Будь это так, никто не убил бы его семью. Мертв был бы он сам. Еще в том первом поединке, когда он убил Жреца, своего учителя. Ведь именно с той смерти начался конец его счастливой истории. Конец всего.
И что могли бы сказать ему ветра? Как поступить с мисс Картер? Вряд ли они размениваются на такие мелочи. Предупредить о скорой смерти? Но Гвин и так не боялся ее. Скорее, ждал. И встретил бы, как старого друга. Как облегчение. Как спасение себя от боли. И ветра молчали. Оставляя мужчине право самому сделать выбор. И расплатиться за его последствия. Впрочем, как и всегда.
Казалось, что завершить все эти страдания так просто – нужно сделать один лишь шаг вперед с закрытыми глазами. Мгновенья последнего полета, и тело молодого преподавателя найдут разбитым внизу. Но если бы это был выход – убить себя, Гвин бы уже давно сделал это. Еще тогда, в тот день, когда отомстил за свою семью. Когда сердце его налилось тьмой столь страшной и черной, что не передать словами.
Гвин открыл глаза и отступил на шаг назад. А затем опустился на колени, ощущая твердый камень, и закрыл лицо руками. Боги, мог ли подумать он, прячась здесь мальчишкой, что однажды вернется в это место вновь таким, как сейчас, одиноким и убитым горем. Он всего лишь хотел быть счастливым. Как и все. Но его судьба распорядилась иначе. И у его истории теперь уже не будет счастливого конца.
***
– Жрец! – дверь оказалась незаперта, и Мерлин вошел в дом. – Ты здесь? Это я, Мерлин!
По дому гулял холодный ветер, заплетая снежинки в косы. Очаг давно погас, со стола упала книга, и ее страницы теперь шелестели на ветру. Плед в кресле был хаотично смят. Все выглядело так, словно хозяину дома пришлось внезапно покинуть его. Будто случилось нечто. Ощутив смутную нарастающую тревогу, Мерлин вытащил из кармана палочку. Главное – быть готовым ко всему. Так учили его мракоборцы, то же говорил и Жрец. Бдительность. Внимательность. Готовность.
Стараясь шагать бесшумно, Мерлин прошел дальше.
– Жрец? – снова позвал он, но уже тише. Дом ответил ему молчанием. Гадая, что же произошло, юноша прошел в гостиную. На столе лежала на боку чашка. И капельки чая застыли на ее краях, образовав на столе холодную лужицу. Рядом лежала надкушенная овсяная печенюшка. Пройдя вперед, Мерлин потрогал левой рукой чашку. Остывшая. Обхватив края пальцами, юноша поднял ее и повертел перед глазами, а затем поставил обратно на стол. Все это было более чем странно. Что же здесь могло произойти?
– Есть кто-нибудь? – снова подал голос он. Но очевидно, дом был пуст. И тут внезапно за спиной раздался легкий шорох, едва уловимый, словно полы чьей-то мантии задели пол. Мерлин стремительно развернулся и поднял палочку. Сердце учащенно забилось, чувствуя приближающуюся опасность.
Все произошло в одно короткое мгновенье. Прежде, чем юноша успел понять. Короткая вспышка заклятья, и Мерлин оказался на полу, отлетев практически через всю комнату к противоположной стене. Палочка отлетела в сторону и откатилась под стол. Спина больно ударилась, особенно сильно – плечо, которое налетело как раз на угол буфета. Суетливо Мерлин оперся на руки, поднимаясь на локтях. Взглядом он отыскал палочку. Слишком далеко. Шаги нападавшего приближались, оказавшись совсем рядом. И шансов успеть схватить палочку, чтобы при этом не оказаться к противнику спиной, практически не было.
Человек в черной мантии с капюшон на голове буквально выплыл из коридора.
– Eses virctra! – выкрикнул Мерлин, выставив вперед руку. Глаза его вспыхнули золотой вспышкой Древней магии. Но незнакомец стремительно поставил магический блок, похожий на серебряный купол. Юноша не видел подобного.
– Mesa… – прошипел ледяной голос. И словно железные тиски схватили горло Мерлина, с каждым мгновеньем сжимая его все сильнее. В глазах поплыли фиолетовые и багровые пятна. Воздуха перестало хватать. Мерлин задыхался. Руками он бесполезно пытался сбросить с себя хватку невидимых рук, но это было бесполезно. Он захрипел, чувствуя, как последний кислород покидает его легкие. С каждой секундой мысли давались все тяжелее. «Роза», – вспыхнуло в голове лицо любимой девушки. Которую, кажется, ему не суждено будет вновь увидеть. Ни ее улыбку, ни ее глаза. «Ты должен думать на два шага вперед, – образ любимой сменился суровым лицом Жреца. – Опережать врага. Используй свою силу, мальчик. Она больше, чем ты думаешь. Используй Древнюю магию. Сейчас!»
Оставив одну руку на шее, Мерлин высвободил вторую. Он уже почти ослеп, но сумел различить очертания противника, расплывчатые и неясные. Но этого могло быть достаточно. Все заклинания в голове смешались в нечленораздельную массу, из которой не было возможности выделить необходимое. Предсмертный хрип смешался с болью. Едва отыскав в себе силы, Мерлин поднял руку. Почти инстинктивно. Не произнеся ни слова, он сосредоточился на той силе, что была в нем. Глаза вспыхнули. Раздался тяжелый удар, и очертанья фигуры перед глазами пропали. В то же мгновенье хватка, сдавливающая горло, пропала. Дернувшись всем телом в судороге, юноша захрипел сильнее, тяжело и глубоко глотая воздух, что причиняло острую боль в груди.
Мерлин приподнялся, руками держась за горло, словно это могло помочь унять боль или успокоить дыхание. Но едва он сдвинулся с места, как перед глазами все потемнело. Воздух оборвался. И мир погрузился в мрак.
***
Наверное, он окончательно сошел с ума, раз решился на подобное. Потому что это не было похоже на него. Он никогда не поступал так раньше. Не вел себя подобным образом. Но вся эта ситуация беспокоила его, заставляла действовать странно. Неразумно, наверное. Но если бы кто-то сказал, что однажды он решится похитить девушку, он бы подумал, что человек этот псих.
Теперь, кажется, психом стал он сам. Это не было спланированное действие. Оно пришло совершенно спонтанно. Гвин просто возвращался от директора, когда увидел Джейн Картер с руками, полными кексов и печенья, сворачивающую в потайной коридор. Не понимая, что делает, впервые за последние годы дав волю эмоциям, а не разуму, Гвин устремился за ней. Он научился двигаться почти бесшумно, но ученица все-таки услышала что-то. Она остановилась. И обернулась. Но Гвин вовремя успел укрыться во тьме, наколдовав ее для себя. Он видел недоверие в лице Картер, сменившееся смешливым облегчением, когда она не увидела ничего опасного. Но стоило ей отвернуться, как профессор сделал шаг вперед, покинув тень. Обхватив девушку поперек живота, второй рукой он зажал ей рот, чтоб она не кричала. Наверное, было бы разумней просто наслать на нее усыпляющее заклинание, но подверженный эмоциям, мужчина поздно понял это. Джейн принялась лягаться, один из ударов пришелся по ноге Гвина, вызвав неприятную боль.
Поведя рукой, Гвин мысленно произнес заклинание, и спустя мгновенье тело Картер обмякло в его руках. Пути назад больше не было.
В коридорах в столь поздний час никто не повстречался на пути мужчины. Джейн весила не больше кошки, Гвин плохо помнил, но ему показалось, что даже его сестра была тяжелее. Или, просто, он забыл, какого это – носить кого-то на руках.
Опустив девушку на свою кровать, Гвин почти с ужасом уставился на нее. Что он натворил? Совсем потерял рассудок, боясь, что тайна его будет раскрыта. Похитил ученицу. Ради чего? Чтобы сохранить память о тех, кого не вернуть уже, в секрете? Если она расскажет кому-либо об этом поступке, что станет с ним? Нет, Гвин не боялся последствий. Он не держался ни за свое место, ни за свою репутацию, ни даже за жизнь. Он лишь сожалел о тех детях, что ходили в его кружок. О Марлин Маккинон.
Действие усыпляющих чар продлится не менее получаса. Когда девушка очнется, ей будет необходимо что-нибудь съесть, чтобы восстановить силы. И нет смысла сейчас сидеть здесь. Бросив на бессознательную Картер последний взгляд, Гвин вышел.
Он давно не ел сладкого, и потому отправился за ним на кухню. Потому что именно оно лучше всего после заклинания помогает восстановлению энергии. Домовики любезно насыпали тарелку конфет и печенья. Гвин помнил их, когда еще был мальчишкой. Но вряд ли они помнили его. А если бы и помнили, то, скорей всего, не узнали бы в суровом мрачном мужчине того дерзкого веселого мальчишку, что когда-то по ночам таскал еду.
Нагрев чай, Гвин взглянул на часы. Поставив все на поднос, он вернулся в свою комнату. По середине комнаты стояла Джейн Картер. Лохматая, встревоженная, она испуганно уставилась на мужчину, будто ожидала, что он сейчас же набросится на нее и сделает ей что-то плохое. Это вызвало в Гвине неприятное чувство. Он никогда не хотел, чтоб его боялись. Но что ожидал он после того, как напал на эту девушку?
– Вижу, вы пришли в себя, мисс Картер, – со всей возможной невозмутимостью произнес мужчина, закрывая за собой дверь. Взгляд его упал на стол, где среди бумаг валялся его дневник. Не хватало только того, чтобы ученица прочла то, что написано в нем.
– Профессор Гвин, – выдохнула Картер. И в голосе ее было куда меньше страха, чем Гвин ожидал услышать. Мужчина прошел вперед и поставил поднос на стол.
– Чаю? – предложил он со всей учтивостью, на которую был способен. И быстрым движением убрал свою записную книжку со стола. Чем меньше она будет на виду, тем лучше. Подняв голову, он увидел, что Джейн все так же стоит посередине комнаты, с подозрением глядя на него.
– Что вы сделали? – выпалила она. Смелая девушка. Если бы Гвин действительно был злодеем, собирающимся сделать что-то плохое, вряд ли вызывающий взгляд Картер помог бы ей. Спокойно налив чай в чашки, Гвин пододвинул одну из них к краю стола вместе с конфетами.
