Текст книги "Вырванные страницы (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Плечи вновь затряслись от рыданий.

Не нужно ему было уходить. Останься он дома, как обещал Розе, наплюй впервые в жизни на приказ, всё было бы по-другому. С ним у них был бы шанс. Древняя магия. Он бы спас их. Или погиб вместе с ними. Но так было бы правильно. А не остаться одному над их холодными телами.

– Это я виноват… – прошептал он сквозь слёзы тем, кто уже не мог его услышать. – Простите меня. Это я… Мама…

Но никто не мог его утешить. Погладить по голове, прижать к себе и защитить от всего плохого. Сказать, что всё будет хорошо. Потому что хорошо больше ничего не будет. Потому что его мама и папа, его брат и сестра, его невеста – всех их больше нет. Они не просто умерли. Они были убиты. Жестоко.

И в Мерлине вдруг всколыхнулось отчаянное глубокое чувство – злость. Ярость. Гнев. Он не ощущал прежде ничего подобного. Такой тьмы. И сейчас ему хотелось увидеть лицо убийцы. Хотелось превратить его существование в ад. Чтобы он молил о смерти. Чтобы смерть казалась ему спасением. От Мерлина. Не месть. Правосудие. Справедливость. Кто бы ни был убийцей, Мерлин положит всю жизнь на то, чтобы его найти. И воздать по заслугам. За свою семью. В этой тьме и боли у него еще есть цель.

– Я убью его, – выдохнул он в волосы Розы, закрывая глаза. – Обещаю, Роза. Он заплатит за всё. А потом… я приду к вам. Потому что без вас мне не нужно ничто… Роза…

Он всхлипнул совсем как ребенок. Потерявшийся в боли и злости. И не видящий света. Его свет потух. Навсегда. Оставляя его во тьме.

***

Новые и новые воспоминания словно камнями били Гвина по голове. Добивали. Убивали. Но он больше не собирался сбегать. Осмотрев первый этаж, мужчина направился на второй. И вот тут сердце его содрогнулось сильнее.

Он буквально видел, как лохматая Марлин бежит по коридору из своей комнаты на завтрак. А вот из-за двери комнаты Мартина появляется голова её хозяина. Он недовольно провожает сестру взглядом, разбуженный её топотом. Мартин всегда был соней в отличие от младших брата и сестры и предпочитал валяться в постели чуть не до обеда. И дверь дальней комнаты открывается следом, и оттуда выходит весёлый и довольный Мерлин. С полотенцем на плече направляясь в ванну.

Так проходило каждое их утро, еще когда все трое ходили в школу. Какими же маленькими они тогда были. Совсем зелеными. Добрыми и счастливыми. Еще не знавшими боли и тьмы. Живыми.

Дверь в его комнату была не заперта. И Гвин тихо вошел. Его вещи, его предметы, его жизнь – всё это замерло здесь, оставленное, ненужное, покрывшееся пылью. История. А сам он – только тень на стене.

Для мракоборцев он чуть ли не легенда. Герой. С трагедией, сломавшей его жизнь. Отнявшей всё, чем он дорожил. Чудовище. Они не знают. Никто не знает, что он не меньший монстр чем тот, кто убил его семью. Тогда он погряз во тьме. Тогда не отличал правосудие от мести. Тогда от открыл злу путь в свое сердце. И до сих пор не смотря ни на что, об этом не жалел. Даже если он и правда стал чудовищем, то лишь потому, что всё потерял.

Почему в историях о героях никогда не говорится о том, как они несчастны и одиноки? Да, они самые сильные. Они спасают других людей. Спасают мир. Но в груди у них пустота. Не бывает героев без потерь.

За семь лет здесь ничего не изменилось. И если бы не пыль, не запах холода и пустоты, могло бы показаться, что Мерлин просто ушел куда-то. Даже вещи лежали на тех же местах, что и в последний день. Гвин тогда не решился войти в дом и забрать хоть что-то. Тогда это бы его убило. И сейчас убивало тоже. Но была разница – сейчас он уже давно был мёртв.

Он провел пальцами по столу, вытащил из пыли и паутины старую деревянную рамку. С колдографии на ней улыбалась обнимающаяся пара. Темноволосый юноша с глазами-ракушками и светловолосая девушка с самыми красивыми губами на свете. Гвин помнил, что этот снимок был сделан за год до трагедии. Он слышал в ушах звонкий смех Розы, собственные глупые шутки. Ощущал её поцелуй на губах.

Звон разбившегося стекла внезапно нарушил тишину. Гвин и не заметил, как руки разжались, и рамка полетела на пол, усыпав его осколками. Но вместо того, чтобы наклониться, он пальцами провел по своим губам. Словно в напрасной попытке сохранить на них тот поцелуй. И не запомнил, в какой момент по щекам его одна за другой заскользили слёзы.

Он снова и снова ломался, истекая кровью и болью. Прошлое душило его, резало ножами, разрывало грудь. А он ведь знал, что будет так тяжело. Потому и боялся сюда вернуться. Но оказавшись здесь, не желал уходить. Получая странное мрачное удовлетворение от того, как плохо ему было. Словно бы он это заслужил.

Стекло хрустнуло под ботинком, когда Гвин все же склонился, чтобы поднять рамку. Не глядя, он положил её на стол изображением вниз. И шагнул к шкафу. Дверки заскрипели. И в этом звуке Гвину слышалось предостережение. «Не открывай. Уходи. Спаси себя. Пока еще можешь. Пока ты еще не рухнул во тьму навсегда. Уходи». Но за всю жизнь Гвин так и не научился подчиняться предостережениям. Он всегда рисковал. А теперь, когда ему было нечего терять, в осторожности и подавно не было никакого смысла.

На деревянных плечиках висело длинное свадебное платье. Белое, как свежевыпавший снег. Белый мелкий жемчуг сверху складывался в цветы. Струящаяся ткань подола уходила вниз. И полупрозрачная фата была прикреплена к плечу.

Ладонь прикоснулась к платью, гладя нежную ткань. Гвин так и не увидел свою невесту в этом платье. Он должен был встретить её в день свадьбы у алтаря, сияющую от счастья, с цветами в волосах. Откинуть с её лица фату, чтобы встретиться взглядом. Произнести клятву. Надеть ей на палец кольцо. Он должен был стать её мужем. Он должен был прожить с ней всю жизнь. Как она прожила с ним всю свою.

Гвин бережно вытащил платье из шкафа и вдруг прижал к себе. Как когда-то обнимал свою Розу. Как однажды держал её тело. Он никогда не должен был её отпускать.

И Гвин вдруг снова стал Мерлином. Тем юношей, который мог плакать. Потому что из-под сомкнутых век текли слёзы. Беззвучно. И оттого еще более отчаянно и горестно. Это были слёзы скорби и тоски. Слёзы сильного разбитого человека. Который спустя годы так и не научился жить без своей семьи. В тот день семь лет назад он потерял не только их. Он потерял себя.

***

– Мерлин… – мистер Пристли мягко обхватил юношу за плечи. – Пожалуйста, отпусти её. Нужно унести тела. Ты же знаешь.

Мерлин замотал головой. Он не желал отпускать Розу. Потому что знал, что если отпустит, то навсегда.

– Прошу, Мерлин, – настаивал мракоборец. – Пойдем в дом.

– Нет! – юноша сам не ожидал, что голос его прозвучит так разбито и напугано. Не в дом. Как сможет он вступить на порог дома, зная, что остался один? Что все, кто там жил, теперь мертвы. Это выше его сил. Это добьет его. Он не может, нет. Не заставляйте меня, пожалуйста. Прошу.

– Ладно. Не пойдем туда, – видимо, понял Пристли. – Просто отпусти её. Она мертва.

Мерлин опустил голову, уткнувшись девушке лицом в плечо.

– Я не могу…– прошептал он. – Я не могу без тебя, Роза… Я не могу тебя отпустить.

Чьи-то руки, должно быть, Пристли, настойчиво тянули его. Разжимали его ладони. Мерлин не запомнил, как кричал, не желая отпускать тело совей невесты, как падал, когда его пытались увести прочь. Но в память врезались другие тела, укрытые одеялами из его дома. Под этими одеялами они спали. Под ними же теперь лежали мертвыми.

Следующее, что осталось в памяти – Мерлин сидит на траве за территорией дома, кругом суетятся толпы мракоборцев, стоит гам, но юноша не может разобрать слов. Его трясет, и кто-то укрывает его ватным одеялом.

Но вдруг сквозь поток звуков он различает тихие слова – чей-то доклад:

– Я опросил соседей, которые нас и вызвали. Они сказали, что после криков и шума видели, как из калитки вышел полуголый мужчина, почти старик, измазанный кровью. Без палочки…

Всё остальное вновь смешалось, став неважным. Мерлин встрепенулся. Убийца. Жрец. Он нашел способ ему отомстить. Юноша думал, что он придёт за ним, но тот оказался куда более безумным. И уничтожил его семью. Тех, кто не был виновен в ошибках Мерлина, но поплатился за них жизнью.

Вот почему они были убиты так жестоко. Это не было простое нападение. Именно месть. Жажда крови и тьмы. Вызов. Вот почему не спаслись. Древняя магия. Зло.

Всё внутри юноши кипело. Не только от боли и пустоты. От гнева и ярости. Теперь он знал, кто виноват. На чьих руках кровь его семьи. И теперь ничто его не остановит. Он найдет Жреца. И заставит того страдать так сильно, как тот не мог и представить. Он услышит его крик боли. Он вырвет его душу и сердце. Он отомстит.

Гвин поднялся, чувствуя в себе небывалую тьму. Наверное, от этого предостерегал его первый Жрец. Юноше было плевать. Мерлин мёртв. А Гвину всё равно, какой будет цена, если он сможет наказать убийцу его семьи. Пусть даже ценой станет свет его души.

***

Гвин не помнил, как много времени провел со свадебным платьем в руках. Будто обнимая призрака Розы. Он опустился на кровать, вдыхая пыль и едва сдерживая кашель. Может, он бы и хотел здесь задохнуться. Умереть окончательно в том месте, где жил. Где погибла его душа.

Эмоции вновь вернулись под его контроль. Ни слёзы, ни слабые стоны – ничего больше не осталось. Мальчишка вновь исчез. Остался лишь мужчина с разбитой душой. Еще не Жрец без имени, но уже и не Мерлин Гвин. Давно нет.

Гвин аккуратно повесил платье обратно. Он не собирался снова жить здесь. И что-то менять тоже. Это место застыло во времени. Пусть так и остается. Разве призраки могут что-то менять?

За окнами стемнело. И ночевать здесь Гвин не мог. Это было бы слишком. Быстрыми шагами он направился прочь. Думая, что больше сюда не вернется. Он был здесь счастлив. В прошлом. Тот мальчик, мечтавший стать героем, жил здесь. Этот мужчина был тут чужим.

Спускаясь по лестнице, проходя по коридору, Гвин проводил пальцами по всем поверхностям, оказывавшимся под рукой, оставляя в пыли следы. Он прощался с этим местом так, как не смог попрощаться тогда. Оглушенный болью и жаждой мести, он сбежал, не поставив точку. И дом ждал. И вот дождался своего последнего одинокого призрака.

Гвин запер двери и наложил несколько защитных заклинаний. Дом этот превратился в памятник той трагедии, что произошла здесь. И никто не посмеет осквернить это место или изменить здесь что-то. Никогда. В этом месте жизнь замирает.

Не оглядываясь на дом своего детства, Гвин пошел прочь. Выйдя за калитку, он наложил еще несколько защитных чар, как новой, так и Древней магии. Никто. Никогда.

– Прощайте, – произнес в тишину его холодный ровный голос. – Однажды я вернусь к вам. Навсегда.

Закрыв глаза, Гвин трансгрессировал.

========== Страница восемнадцатая, в которой начинается игра. ==========

И его жизнь отныне превратилась в ад. Дни слились воедино, больше не разделяясь ни на время суток, ни на часы. Мир окутала серая мрачная мгла. И тьма с каждой секундой крепла и росла в сердце Гвина.

Словно призрак, он носился по стране в поисках следов палача своей семьи. Изредка появлялся в мракоборческом центре за новой информацией. Но не мог долго находиться среди людей – было просто невыносимо ощущать на себе их сочувствующие жалкие взгляды. И в такие мгновенья Гвину хотелось вырвать их глаза, заливая всё вокруг кровью. Но он лишь сглатывал накапливающуюся во рту слюну и ускорял шаг. Его гнев не для них.

Домой он так больше и не вернулся. Как и на квартиру Мартина в Лондоне. Вместо этого снял себе темный угол, где почти не находился. Лишь порой заскакивал на час, чтобы перевести дух.

Спать Гвин больше не мог. Стоило закрыть глаза, и мёртвые тела всплывали в голове так четко, словно он стоял перед ними до сих пор. И юноше казалось, что руки его до сих пор по локоть в крови. И он знал, что так будет теперь всегда. Эту кровь ему не отмыть.

Чувство вины давило на него, пригибало к земле, мешало дышать. Это он виноват. Он ввязался во всю эту историю с Древней магией. В тот день, когда в парке он встретил первого Жреца, всё уже было предрешено. В тот день он убил свою семью.

Гвин с отвращением поймал собственное отражение в витрине магазина, мимо которого проходил. После бессонных ночей, слёз и страданий он превратился в безликую тень того Мерлина, которым когда-то был. Он рассыпался. И правда была в том, что Гвину хотелось рассыпаться уже окончательно. Умереть. Но не сейчас. Не прежде, чем он найдет Жреца.

Начался дождь. Сначала редкие крупные капли застучали по тротуарной плитке и крышам, затем все чаще и чаще, пока не начался настоящий ливень.

Гвин давно уже научился не замечать холода и сырости, защищая себя энергией земли. Одно из полезных свойств, которому обучил его первый Жрец. Не нужно было Гвину тогда возвращаться. Когда ушел от него. Когда хотел прекратить занятия. Дурак. Каким же дураком он был. Наивным и любопытным юнцом. Мерлин всё разрушил ради своей тщеславной мечты стать героем. И вот чем ему пришлось заплатить за это.

Но Мерлина, того, прежнего, больше нет.

Гвин даже не подумал достать зонт или зайти в помещение. Он так и шагал под дождем, пока другие люди бегали вокруг, закрываясь поднятыми над головой журналами или пиджаками. Кажется, мало кто ожидал, что будет дождь.

Но здесь, в этом городе, был след. Гвин видел сообщение в центре мракоборцев о странной вспышке магии неопознанного характера. Она не причинила никому вреда, и на неё не обратили внимания. Но Гвин-то знал, чем это было. И кто это вызвал.

Мракоборцы почти полным составом занимались поисками убийцы семьи Гвинов. Самого юношу никто не отстранял официально, хотя все вокруг стремились напомнить ему, что всё будет сделано, его будут держать в курсе, но если ему это слишком тяжело… Гвин отмалчивался. Пусть думают, что хотят. Ему не нужна их помощь. И они не нужны. Он сам найдет убийцу. И отомстит ему. Так, как другие мракоборцы бы не позволили.

Горло внезапно сдавило, словно кто-то вцепился невидимой металлической рукой. Гвин остановился. Древняя магия. Он чувствовал ее каждой клеткой тела. Её силу и мощь.

Ладошки вспотели, и Гвин потер их о свой плащ. Сердце бешено застучало, а в горле пересохло. Жрец здесь.

***

– Мерлин?

Гвин остановился. Этим именем его не звали много лет, но все еще помнил, что оно принадлежало ему. Когда-то.

Мужчина обернулся, зная, кого встретит. Робб, сотрудник отдела связи с которым безумно давно мракоборец Мерлин Гвин по-настоящему дружил, выглянул из кабинета. Он почти не изменился за эти годы, разве что прическа стала более солидной, да мальчишеский азарт в глазах сменился чинным спокойствием мужчины.

– Привет, – продолжил Робб. Очевидно, ему было неловко. – Увидел тебя, решил окликнуть. Я… рад, что ты вернулся.

Кажется, они не виделись с похорон? Но дружить перестали куда раньше. Гвин, поглощенный Древней магией, всё больше отдалялся. Робб разочаровался в своем друге. Когда первым разглядел в Мерлине тьму. Когда понял, что тот больше не является «хорошим человеком». Наверное, именно это спасло Роббу жизнь. Но все же, сейчас, глядя на этого парня, Гвин впервые ощутил сожаление в сердце, не связанное со Жрецом или своей семьей. Наверное, он всё-таки хотел бы иметь друга.

– Спасибо, – кивнул он спокойным ровным голосом. Ни грамма эмоций. Как привык. – Поздравляю с повышением.

Робб скованно улыбнулся. Он не спросил, как Гвин узнал. Должно быть, помнил, каким умным был его друг раньше и как по мелочам мог узнать что-то о людях.

– Меня ждут, я пойду, – произнес Гвин. Его правда вызвал начальник, так что опаздывать было неуместно. – Был рад повидаться, Робб.

Правда ли рад? Или это очередная ложь? Ведь если Гвин и скучал по той дружбе, то давным-давно. Сейчас это не было больше для него возможно, и он не собирался ничего возвращать.

Робб снова вымучил дерганную улыбку и несколько раз кивнул. В его глазах Гвин без труда прочитал искреннее сожаление.

– Да, я тоже.

Гвин поджал губы вместо ответной улыбки. Но все же это было более человечно, чем вечная каменная маска, и пошел прочь. Он уже почти достиг поворота в конце коридора, когда в спину ему раздался голос:

– Эй, Мерлин!

Снова это имя. Гвин не хотел его слышать в собственный адрес, он давно не был Мерлином, но обернулся. Робб все еще стоял в дверях своего кабинета и выглядел виноватым и робким одновременно.

– Может… как-нибудь увидимся? Выпьем кофе, поговорим…

Мужчина смотрел в лицо своего бывшего друга и на самом деле не понимал. Неужели спустя столько лет Робб все еще хочет возобновить с ним дружбу? Притом что тогда, в прошлом, он первым решил все закончить. Как такое возможно? Ведь он знает всё, что пережил Гвин, знает, кем он стал…

– Ладно, – согласился Гвин. – Как-нибудь.

Он не знал, наступит ли это «как-нибудь» вообще, но резко отказывать бывшему другу не стал. Хотя бы потому, что в глазах Робба не было того благоговейного ужаса и неправильного восхищения, что в глазах молодых мракоборцев. По крайней мере, Робб его не жалел.

Не давая повода разговору продолжиться, Гвин свернул за угол.

Мракоборцы привычно провожали его долгими взглядами. Все – и те, кто помнил его мальчишкой, самым талантливым в то время, и те, кто знал лишь таким. Начальник ждал его с новостью, которая принесла и облегчение и напряжение одновременно.

– Мы усиливаем охрану в Хогсмиде в связи с тем, что начинаются посещения деревни учениками Хогвартса. Патрули по два человека. Ты в деле. Твой напарник – Крис Тоун. Выходишь немедленно.

Гвин склонил голову, подавляя в себе свои неясные эмоции.

– Как прикажете.

***

Магическое поле, невидимое для людей, ясно ощущалось Гвином. Наверное, для других волшебников оно не было таким сильным явным, но не для юноши. Это поле было создано Древней магией. И Гвин, рожденный с ней в крови, чувствовал её так, словно она была плотней воздуха. Словно в ней можно было утонуть. Захлебнуться.

Ярость в юноше плескалась не хуже Древней магии вокруг. Он едва сдерживал свою тьму. Он копил злость в сердце, готовясь выплеснуть их на то чудовище, что убило его семью. Это будет справедливо. Это возмездие. Убежденность в правильности своих действий позволяла Гвину двигаться дальше. Ему не нужен отряд мракоборцев, которые падут очередными жертвами Жреца. А даже если его поймают, он не заслуживает жить, пусть даже в Азкабане. Еще там, в лесу, Гвин знал, что этот мужчина должен умереть. Сейчас он в этом не сомневался. Жрец не будет жить. Не после того, что он сделал. И Гвин об этом позаботится.

Люди вокруг, дождь, дома и магазинчики, кошки в мусорных баках – ничто не показывало, что здесь затаилось зло.

Но Гвин словно превратился в локатор. Он чувствовал, как усиливается магическая энергия. Он знал, куда идти. Где её источник. Древняя магия сил природы вела его. Шаг за шагом. Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Жрец силён. Он наверняка уже знает, что Гвин здесь. Он чувствует его магию. Слышит его злость, кипящую в венах.

Магия зашкаливала. Гвин вытащил палочку. Скорее, по привычке. И резко со всей силы рванул на себя дверь, уходящую в невысокий каменный дом, плотно и почти незаметно втиснутый между каким-то ярким кафе и магазином модной одежды.

Холод застыл внутри, как и время. Гвин сделал шаг внутрь, и дверь за спиной захлопнулась с коротким стуком полотна о порог. Но юноша даже не вздрогнул. Если это ловушка, он готов. Жрецу не победить. Потому что в этот раз Гвин готов на всё. Даже на то, что никогда не сделал бы прежде.

Комнатка оказалась небольшой и пыльной. Лишь в центре горела высокая тонкая свеча из черного воска. Гвин подошел к ней, не опуская палочки. И ощутил, что вместо жара пламя дышит льдом. Свеча наполняла воздух холодом, вымораживала все вокруг. Гвин опустил взгляд на руки и заметил, как синеет его кожа, а на пальцах оседает колкий иней.

– Если ты здесь – выходи, – произнес юноша, и голос его вдруг стал таким же ледяным, как дыхание свечи.

Комната ответила ему тишиной. Гвин прислушивался. Он мог уловить голоса на улице, паука, перебирающего лапками в своей паутине в дальнем углу, шелест листьев в парке через дорогу. Но ничье дыхание, кроме его собственного, не звучало в этой комнате – единственной, во всем доме. Если Жрец и был здесь, то скрывался более чем идеально. Хотя… он владеет Древней магией куда дольше Гвина и наверняка знает, как обмануть его слух. Как заставить магию скрыть его ото всех.

Жрец убил его семью. Именно его. Это не было совпадение. Месть. За ту битву в лесу. За брата. И значит, Жрец ждал, что явится за ним именно Гвин. Тот единственный, кто мешал ему стать Последним. И если Жрец недооценивает его, ему же хуже.

Гвин обернулся, стараясь унять бушующее в груди сердце. Свеча тихо веяла холодом под рукой. И напряжение отпускало. Жрец был здесь. И ушел. Но он не просто так оставил здесь след магии и эту свечу. Жрецы никогда не делают ничего просто так. Им ведомы судьбы – своя и других людей. И каждый их шаг имеет смысл. Жрец знал, что вспышка энергии не привлечет внимание мракоборцев, ищущих убийцу, но обратит на себя взор того, кто знаком с Древней магией. Того, кто ему и нужен.

Юноша поднял руку и провел ей над огнём, позволив язычку пламени лизнуть его кожу. И ладонь тотчас пронзил ледяной холод, обжигая до самых костей. Первым желанием было естественное – отдернуть руку. Но Древняя магия жестока. Так всегда говорил первый Жрец, наставник и учитель. И Гвин не убрал.

В памяти его невольно всплыли давние слова Жреца: «Никто не может сбежать от своей судьбы, Мерлин Гвин!» Была ли в этом правда? Ведь тогда старик оказался прав –юноша вернулся к нему, чтобы продолжить обучение. Но если слова эти на самом деле истина, то судьба Гвина – потерять всех? Почему? За что? Лучше бы он умер, чем они…

И свеча внезапно погасла. Холод, повисший в воздухе, с оглушительным звоном разбился, осыпавшись на пол тысячью осколков льда. Гвин не удержался и содрогнулся. Было во всем этом нечто ужасное, заставляющее кровь стыть в жилах. Рука, которую он все еще держал над черной свечой, заметно дрожала. С помощью второй Гвин развернул её ладонью к лицу. Кожа стала почти черной, но в самом центре белели кривые буквы, похожие на ухмылку: «Поиграем?»

***

Работать в Хогсмите было немногим лучше, чем тренировать новичков. По крайней мере, там Гвин мог выплескивать свои силы и постоянно ощущал себя в действии. Здесь же мирные тихие патрули вгоняли в уныние. Но в то же время мужчина был рад этой передышке – то, что нужно, чтобы улеглась тьма. Постоянные битвы рушат его контроль. А такие дни тишины возвращают разуму холод и расчетливость.

Это было странно – вновь оказаться так близко к Хогвартсу. Покидая его весной, Гвин был убежден, что теперь уже точно никогда не вернется. И вот он тут. И душа его, внезапно ожившая, застонала по своим избранным ученикам. По его отважному отряду героев, у которых он так самоуверенно пытался отобрать последние мгновенья детства ради высшей цели – мира и победы в войне. Только вот Эдгар Боунс пострадал не в сражении, а на занятии, уверенный в своем успехе. Юноша, так похожий на самого Гвина той поры, когда он пришел в мракоборцы после школы. Разве что сомнений по поводу Древней магии у него в то время было больше, чем у Боунса. Но очевидно, Эдгар доверял своему профессору куда больше, чем тот Жрецу на заре их знакомства.

В деревне ничего не происходило, и Гвин с сожалением замечал, что привыкает к этой серой тишине. Его напарник Крис Тоун первое время пытался завязать с ним приятельские отношения, но, каждый раз натыкаясь на ледяную стену, бросил всякие попытки.

В эти выходные ученикам впервые в году разрешили посетить Хогсмит. Конец октября. Поздно. Но раньше мракоборческий центр не давал добро, проверяя меры безопасности.

Гвину было откровенно скучно. Он знал, что принес бы куда больше пользы в другом месте, но не оспаривал решение начальства. По крайней мере так Волан-де-Морт точно не узнает о Древней магии. Потому что, Гвин не сомневался, стоит тому проведать об этом, и тотчас пожелает заполучить себе такую силу. И если это случится… Гвин еще слишком ярко помнил бойню обезумевшего Жреца в Австрии. Он точно знал, что произойдет, если Древняя магия окажется в руках зла.

Пока ученики кучками шлепали по грязи из замка, Гвин старался не показываться им на глаза. Он тщательно проверял улицы, улавливал малейшие изменения в округе, общался с ветрами. И при этом пытался прогнать смутное желание отправиться на поиски своих особенных учеников, чтобы узнать, как у них дела, чтобы хотя бы увидеть издалека, что у них всё в порядке. Но это было так по-детски глупо, что Гвин не собирался этого делать. И мыслям о Марлин Маккинон в его голове не было места.

Уже под вечер его отыскал Тоун, и вместе они отправились в «Три метлы».

Лучшее место у камина ожидало их. Крис снял плащ и уселся поудобнее, заказав себе большую кружку пива. Гвин тоже взял выпить, оценивая обстановку пристальным взглядом. Джейн Картер в окружении друзей он увидел сразу. Еще одна ученица, оставившая в его бессмысленной жизни яркий след. Девушка, невероятно отважная и столь же невероятно глупая в этой своей отваге, упрямая и любопытная. Однажды это сыграет с ней злую шутку. Потому что так бывает всегда. Джейн Картер потеряла своих родителей и брата за один миг – они погибли в аварии, но все-таки сумела найти в себе силы жить дальше и даже быть счастливой. Она вызвала Патронуса, пусть и не телесного. Гвин после собственной трагедии не мог выпустить из палочки и пучка света против дементоров. Эта девушка спасла Эдгара Боунса ценой своего здоровья. Это было ужасно глупо. Но очень смело.

Гвин отвернулся от учеников и взглянул на Тоуна. Тот попивал из кружки с довольным видом – явно замерз, пока проверял улицы, и сейчас наслаждался теплом и покоем.

– Мерзкая погода, – заметил Крис, поймав взгляд напарника. Гвин неоднозначно поджал губы. Прекрасная реакция – каждый мог интерпретировать её так, как желал. И Тоун с удовольствием принял это за согласие с собственным изречением.

– Вот чего этим малявкам в замке не сидится, – продолжил он. – Да я бы в такую погоду из гостиной не вылез. А они… Смотри-ка, вечер скоро, а они всё сидят и сидят.

Не нужно было быть Жрецом, чтобы понять, что в юности Крис был ужасным домоседой и редко вытаскивал себя в Хогсмид. Иначе он бы помнил это приятное чувство мнимой свободы. Но сейчас Гвин согласился бы и на такую. Только для него это невозможно. Потому что его тюрьма – вся жизнь. И свободу ему сможет подарить лишь одно – смерть.

– Сегодня во время обхода вы не заметили ничего необычного или подозрительного, мистер Тоун? – поинтересовался Гвин, понимая, что для поддержания более менее нормальной беседы должен что-то сказать. Крис, сбитый с толку такой резкой сменой темы, на мгновенье замолчал, часто мигая, а потом лениво буркнул:

– Ничего. Все в порядке. Пожиратели, может, и скотины, но не дураки. Соваться не станут.

Эта нарочитая грубость показалась Гвину неуместной. Он провел пальцами по краю своей кружки, очертив ровный круг, прежде чем произнес тихим ровным голосом:

– Я бы не был так уверен.

– В том, что они не дураки?

– В том, что не станут соваться.

Признаться, Гвин уже много размышлял об этом. Хогсмид – привлекательное место для нападения. Побывав здесь, Пожиратели бы сумели заявить всему волшебному миру о том, что больше нет безопасных мест. Это стало бы крушением остатков хрупкого равновесия. Разбило на части мир, и подвергло всех в панику и хаос. То, чего добивался Волан-де-Морт. Поэтому Гвин не сомневался, что однажды Пожиратели заявятся сюда. Это всего лишь вопрос времени. Сейчас их что-то останавливает. Но когда последнее препятствие будет пройдено, здесь начнется битва.

Гвин поднял глаза и заметил, что Тоун все еще с любопытством наблюдает за ним, но обсуждать свои мысли с ним не собирался.

Ученики за дальним столом громко смеялись, играя в какую-то игру. Дети. Какие же они еще дети. Наивно верящие, что впереди их ждет долгая и счастливая жизнь. Гвин был таким безумно давно. Но вступив во взрослую жизнь, он проиграл в самой важной игре и потерял всех, кого любил.

***

Гвин сдавил кулаки так, что хрустнули пальцы. Значит, для Жреца это всё игра? Он забавляется, наблюдая, как шаг за шагом юноша следует за ним по пятам. Как, ослепленный жаждой мести, слепо идёт прямо в расставленную ловушку.

Всё равно. Гвину было плевать, если в этой игре он проиграет и погибнет. Но не прежде, чем уничтожит Жреца в прах. Если ему суждено умереть, то только с кровью убийцы своей семьи на руках.

Юноша не знал правил, но уже играл.

Сейчас, следуя за убийцей, ему невольно пришла в голову мысль, что и первый Жрец с ним играл. Скрывал правду. Таил свои истинные мотивы. Действовал за спиной. Быть может, это присуще всем Жрецам? И ему, Гвину, однажды будет тоже?

Плевать. Юноша не желал думать ни о каком «однажды». Его будущего больше не существовало. И всё, чего он желал, это отомстить за семью и умереть. Потому что здесь, в этом мире, ему не было места. Не без своих любимых. Не без Розы. Один он не хотел тут быть. Один он ничего не значит. И жизнь его ничего не значит, после всего, что случилось. Его душа рвалась и болела, плакала и стонала. Горела в адовом огне. Быть может, месть сможет унять эту боль. Смягчить этот огонь. Это всё, на что он смел надеяться.

Он мониторил сообщения, поступающие в мракоборческий центр, в поисках очередного следа, понятного лишь ему, но ничего не было. То ли в этой игре следующий шаг был за Гвином, то ли Жрец просто давал ему время, особо не рассчитывая на скорость его реакции в поисках. В любом случае, юноша не собирался сдаваться. Он с трудом душил в себе злость, и мрачно радовался, что никто не решался его трогать. Потому что в эти мгновенья Гвин за себя не ручался. В приступе бессильной ярости он мог выплеснуть гнев на другого. А так не должно было случиться. Ни капли ядовитой тьмы не должно было пролиться мимо – всё это предназначалось Жрецу. И когда Гвин найдет его, тот будет умолять о смерти.

«…смерть моя повлечет за собой море крови», – так когда-то давно сказал первый Жрец то, что поведали ему ветра. И всё это оказалось правдой. Убив своего учителя, Гвин обрек свою семью на ужасную смерть. И то море крови, залившее дорожку в саду, еще стояло перед глазами.

Гвин резко скомкал край карты, над которой склонился, изучая.

– Гвин, – в кабинет заглянул один из сослуживцев. Почему-то после трагедии все они боялись смотреть ему в глаза.

Юноша повернул голову, вмиг успокаивая сбившееся от злости и боли дыхание.