Текст книги "Вырванные страницы (СИ)"
Автор книги: Never Died
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Глаза вспыхнули золотым огненным блеском, Гвин ударил обеими раскрытыми ладонями по груде обломков, и те в миг обернулись прахом, подняв в воздухе огоромное облако серой пыли. И мужчину не волновало, мог ли кто-то это заметить. Сейчас он забыл о предосторожности, обо всем, чему учился много лет. Он превратился в мальчишку, вновь оказавшегося на грани. И лишь пытался все исправить, повинуясь инстинктам. Древняя магия была его неотъемлемой частью, и он пользовался ей как чем-то естественным.
– Марлин!
Гвин бросился вперед, переступая через валявшиеся всюду куски арматуры и бетонную крошку, пытаясь в пыли разглядеть силуэт.
– Марлин!
С каждым шагом сердце билось все истеричней. Нет. Нетнетнетнетнет. Это не случится. Она не может… Нет! Она не заслужила. В памяти вспыхнула иная картинка – изуродованное лицо Розы, ее кровь на его руках и свадебное платье, так и оставшееся висеть в шкафу.
– Марлин, – не крик уже. Только вздох. Полный вырвавшейся наружу боли. Кажется, Гвин всё-таки потерял контроль.
– Гвин!
И сердце его остановилось. Словно в тумане, Гвин обернулся на голос, и с губ его сорвался судорожный вздох. Девушка поднималась с пола, вся в пыли и с палочкой в руках. Глаза ее блестели от непролитых слез.
– Ты жива, – прошептал Гвин. И спустя мгновенье девушка уже подбежала к нему и бросилась в объятья. И мужчина вдруг не оттолкнул ее, не отпрянул, а крепко-крепко прижал в ответ, слыша, как ее сердце стучит ничуть не медленней его собственного.
Марлин задрожала под его руками, и Гвин понял, что она плачет. И тотчас на него волной накатило облегчение. Напряжение во всем теле спало, он услышал, как успокаивается его дыхание. Марлин здесь. С ним. Живая. Настоящая. Невредимая.
– Ты не ранена? – мягко спросил он, проводя ладонью по волосам девушки. Марлин лишь сильнее вцепилась в него и помотала головой.
– Я так испугалась, – всхлипнула она. И в груди Гвина сжался узел. Боже, она же такой ребенок!
– Не бойся, – прошептал он в ответ. – Теперь все в порядке. Я не дам никому тебе навредить.
Марлин вновь затрясла головой.
– Нет, Гвин. Ты не понял. Я испугалась, что потеряла тебя. Что больше тебя не увижу.
Девушка слегка отстранилась, не размыкая объятий, и заглянула мужчине в глаза. Лицо ее было красным от слез и непонятно отчаянным. И таким прекрасным. Губы Гвина дрогнули, и он внезапно улыбнулся.
– Этого никогда не случится, Марлин, – произнес он спокойно. Мир возвращался, как и земля под ногами. – Я всегда буду.
– Со мной? – полные надежды глаза. И Гвин в этот миг, когда только-только пережил такой страх, не мог ответить ничего иного:
– И с тобой тоже.
***
– Добрый день, мистер Гвин.
Старуха оказалась еще более древней, чем о ней рассказывали. Волос почти не осталось, а те, что были, напоминали тонкую седую солому. Время и тревоги согнули ее спину и добавили хромоту, так что при ходьбе она опиралась на узловатую трость. Лицо и тонкие руки усеяла паутина морщин. И только круглые зеленые глаза казались не подвластны возрасту.
– Здравствуйте, – поздоровался в ответ мужчина. Колдунья пропустила его за калитку, и проходя, Гвин ощутил магический барьер довольно сильных защитных чар.
– Хотите чай? Вы, англичане, ой как любите чай, – каркнула старуха.
– Да, пожалуйста, – источая вежливую любезность, отозвался Гвин. Колдунья загремела на кухне чайником, пока Гвин осматривал гостиную. Ничего примечательного, но это была полезная привычка – находить все детали и запоминать. Никогда не знаешь, что может оказаться важным и пригодиться в будущем.
Спустя десять минут старуха вернулась с подносом, на котором красовались розовый чайник, две чашки и тарелка с имбирным печеньем.
– Присаживайтесь, – указала она на кресло, разливая горячий напиток. – Сколько вам кубиков сахара?
– Благодарю. Два, пожалуйста.
Гвин оставил сумку у ног и опустился в мягкое пахнущее кошками кресло. Однако животных в доме не было видно. И либо все кошки уже умерли, либо бегали в саду. Старуха протянула ему чашку, кивнула на печенье и сама ловко запрыгнула в другое кресло. Чай оказался горячим, но приятным на вкус, хоть и слишком сладким. Пожалуй, в следующий раз следует говорить «один».
– Итак, в письме вы сказали, что работаете на центральную магическую библиотеку Лондона, – первой начала разговор колдунья.
– Именно так, – Гвин стремительно улыбнулся. Люди всегда охотней общаются с теми, кто им улыбается. Стандартный прием. Это вызывает чувство расположения и симпатии. – Сейчас я занимаюсь восстановлением архивных данных о Древней магии. Но, к сожалению, о ней почти ничего не уцелело. И тут наши коллеги из Нью-Йорка сообщили о том, что вы также интересовались этой сферой во времена своего преподавания. И я счел возможным обратиться к вам за помощью.
Старуха широко и самодовольно улыбнулась в ответ. Ей, должно быть, уже больше ста. Значительно. Гвин попытался представить, какой она была в молодости, но видел лишь яркие зеленые глаза.
– Да, помнится, мне всегда была интересна эта тема,– произнесла колдунья, неторопливо потягивая чай. – Еще с юности. Надо мной все смеялись, а я искала, искала, искала. Правда, так почти ничего и не нашла. Кроме одного.
– М?
Гвин сделал большой глоток чай, тот горячей волной обжег язык, но мужчина даже не поморщился. Лишь протянул руку за печеньем.
Старуха подалась вперед, глаза ее хищно вспыхнули.
– Одно я узнала. Нечто совершенно особенное. То, что другие считали сказками. Но нет, это правда. Правда до сих пор. Опасность, которая угрожает миру и по сей день. Слышали ли вы, мистер Гвин, легенду о сердце Тьмы?
Вот оно. Начинается. Ради этого мужчина и приехал сюда. Он перечитал много книг, хранил столько информации в голове, что позавидовала бы любая библиотека, но о сердце Тьмы нашел лишь несколько расплывчатых фактов. Он не сомневался, что где-то в Запретной секции Хогвартса есть книга с этой легендой в самом полной собрании, но в школу ему было не попасть. Тем более, в библиотеку. Это все равно, что вломиться в Гринготтс. Так что приходилось довольствоваться теми вариантами, что были.
– Да, – ответил Гвин и поставил чашку на столик. – Это то, что я искал.
– Но не нашли, – не вопрос, утверждение. Она знает это.
– Я нашел вас.
Старуха вдруг рассмеялась, словно сочла такой ответ остроумным.
– Хорошо, – вновь улыбнулась она. – Вы мне нравитесь, мистер Гвин. По крайней мере, вы не считаете меня помешанной, как другие. Вы верите мне, я это вижу.
Разумеется. Ведь он – живое доказательство того, что она не чокнутая. Он – Жрец и Хранитель Древней магии. Пришла пора узнать историю сердца Тьмы целиком.
– Слушайте.
***
Хаос в Министерстве продолжался весь день. Разбор завалов, помощь раненым, поиск мертвых, составление списков, подготовка к допросам Пожирателей и разнос системы безопасности. Гвин и Марлин работали бок о бок, будто оба боялись снова потерять друг друга из виду. Мужчине была спокойней, когда он видел девушку. Внезапная паника, перевернувшая его холодный мир, ушла, и Гвин снова обрел себя. Того себя, которого создавал годами – уравновешенного, спокойного и безэмоционального. Но он уже открыл себя Марлин, когда думал, что потерял ее, открыл чувства, и пути обратно к прежним отношениям не было.
Вдвоем они отыскали женщину из отдела погоды, раненную в ногу осколочным заклятьем, и помогли ей отправиться к выходу, где ее забрали уже лекари.
– Гвин, – Марлин вдруг заговорила, когда они возвращались на этаж мракоборцев.
– Что? – ответил он, даже не удостоив девушку взглядом. Дело было не в том, что ему неловко после тех слишком затяжных объятий, вовсе нет. Просто не хотел. Или не мог. Он пустил ее за свою стену, к своей искалеченной обожженной душе, но сейчас упорно воздвигал разрушившуюся от страха за жизнь девушки баррикаду вновь.
– Ты должен кое-что знать.
Звучит странно. Пора настораживаться и ожидать худшего? Гвин не повернул головы, но шаг замедлил, тем самым демонстрируя свое внимание. И Марлин, поняв это, продолжила:
– Когда пожиратель запустил то взрывающее заклинание, я успела поставить щит, но слишком поздно. Луч срикошетил в потолок и вызвал обвал. Знаешь, я видела, как все падает, и думала, что навсегда останусь под этими обломками.
Гвин сдержал вздох. Он думал так же. И мысль эта до сих пор вызывала в его желудке неприятную боль, а в груди – холодную дрожь. А так быть не должно. Он Последний Жрец Древней магии. Он не имеет право на потерю контроля над собой. Потому что с его силой и знаниями неизвестно, чем всё это может в итоге обернуться – его чувства.
– И у меня в голове не было ни одного заклинания из школьного курса, чтобы это изменить, – голос Марлин звучал тихо, как журчание ручья у подножия гор в далекой стране. – Но за секунду я вдруг вспомнила, чему учил нас ты. Древняя магия. Сегодня она спасла мне жизнь. А значит – ты.
Гвин молчал. Он видел логическую цепочку, построенную девушкой, и не мог с легкостью отмести некоторую справедливость рассуждений. Но все же. Если бы не Гвин и его кружок, Марлин бы вообще здесь не было. «Но ведь она бы все равно была в опасности, только в другом месте», – напомнил въедливый голосок внутри. И это тоже правда. Значит ли это, что его кружок не был бесполезен? Да, он так и не создал идеальный отряд смертников, отступив, проявив слабость эмоций, когда привязался к этим детям. Но выходит, того, чему он успел их научить, уже достаточно для того, чтобы однажды им помочь. Сразу же вспомнился Эдгар Боунс с разбившимися, словно хрустальные, венами, мертвая Джейн Картер и Мэтью Сноу, каждую неделю по целому дню тренирующий Древнюю магию. Всё это слишком неоднозначно. И одного ответа быть не может.
Марлин всё ещё ждала ответа, но не настаивала, как и всегда. Может, она и не видела Гвина насквозь, как он её, но всё-таки понимала. И ничего не ждала. Может, именно из-за последней мысли Гвин вдруг заставил себя произнести:
– Марлин, ты голодна? Не хочешь поужинать?
***
– Когда-то давным давно на свете существовала Древняя магия, столь сильная, что брала свою энергию из самой природы, и все законы мироздания были подвластны ей. Лишь немногие были волшебниками, первыми магами, но все они бережно относились к своим чарам и использовали их с умом, – голос колдуньи звучал в создавшейся тишине комнаты. И даже ветер замер за окном, прильнув к стеклу и слушая. – Но как это всегда и бывает, такая сила близко граничит с искушением. И один маг задумался: «Почему я, владея такой силой, по-прежнему остаюсь никем и прячусь в тени? Почему мы, волшебники, отдали этот мир тем, кто ничего не может, когда он по праву принадлежит нам?» Он стал искать сторонников своей жажды власти и нашел.
Втроем они образовали союз, которому не было равных. Двое мужчин и одна женщина. Их силы были огромны, а тьма, живущая в сердце, непомерна. И тогда они начали творить страшные вещи. Земля стала красной от крови невинных. И куда бы ни приходили эти трое, в какой бы деревне не объявлялись, никто уже оттуда не возвращался живым. Они убивали тех, кто не владел магией и тех, кто владел, но противостоял им. Они мучили людей ради удовольствия, наслаждаясь их криками, они пытали их, вырывали им сердца. И никто не мог это остановить.
Но однажды главный из них, тот, кто и начал войну, вдруг подумал: «Почему я делю власть, когда она должна принадлежать мне одному?» И это был последний его шаг к пропасти, откуда нет возврата. Ночью он напал на своих последователей и убил. А их сердца вырезал из тел и, произведя магический ритуал, съел их. Так все силы и вся злость тех двоих перешли к нему. И теперь во всем мире не было никого сильнее и никого, чье сердце было бы так черно.
И с тех пор этот человек так и поступал. Он искал магов, уличенных в преступлениях, и убивал, забирая их злобу и силы себе. И с каждым таким убийством становился всё сильнее и сильнее. И все больше чужой злобы оказывалось запертой в его душе. Его тьма росла и в один день достигла таких размеров, что не могла больше удерживаться в его сердце. И тогда глаза его озарились золотым светом, и он разорвал себе грудь и исторг оттуда тени. Неистовые, кошмарные существа с кроваво-красными глазами. Они стали его детьми, его верными солдатами и слугами. Бесформенные и бесплотные, они проникали в тени людей в ясные дни и, восставая оттуда, убивали, проливая кровь. Ведь никому не под силу убежать от своей тени. Идеальное войско. От которого нет спасения. И за собой они несли смерть.
Старуха вдруг замолчала и сделала большой глоток уже остывшего чая. Гвин не шевельнулся. Он пристально смотрел на колдунью в ожидании продолжения. И оно не заставило себя ждать.
– Страшное было время. Время Великой Тьмы. Растянувшееся почти на полвека. Долго все умнейшие маги того времени искали способ остановить злодеяния, но не могли. Тьма обрушилась на мир и готова была поглотить его навсегда. Оставался лишь один выход, опасный и, о, да, ужасный. Но если хочешь победить чудовище, нужно самому им стать.
Зелёные глаза пристально уставились на Гвина, словно чего-то от него хотели или ждали. И мужчина произнес:
– Время Великой Тьмы. Это время, когда Древняя магия пала.
***
Это был небольшой ресторанчик, спрятанный между высокими похожими друг на друга домами с узкими окнами. Но внутри оказалось очень уютно. В большом камине потрескивал огонь, немногочисленные посетители занимали круглые столики и сидели на мягкий бордовых стульях и пуфиках. Гвин и Марлин заняли место у большого окна, украшенного гирляндой, хоть Рождество давно прошло. Мужчина смотрел на мигающие огоньки, принимавшие то голубой холодный оттенок, то теплый золотой свет, пока девушка делала заказ для них обоих. Он доверял её вкусу, к тому же, честно говоря, ему было всё равно, что есть и где. Но Марлин любила это место, и мужчина не возражал. Ему хотелось, чтобы после тяжелого дня девушка смогла ощутить покой. И знакомое мирное место для этого подходит просто идеально.
– Спасибо, – Маккинон одарила официанта улыбкой, и тот ушел. Больше смотреть на гирлянду Гвин не мог. Он же сам позвал девушку на ужин, а теперь не мог сидеть и молчать, словно ее здесь нет.
– Хорошее место, – произнес он с небольшой неловкостью. Это было странно и непривычно – говорить ни о чем. Давно он так не делал, что почти разучился.
– Мне тоже нравится, – улыбнулась Марлин. Она попыталась привести себя в порядок после битвы, но Гвин вдруг подумал, что ему стоило дать ей время сходить домой и переодеться. Но девушку, кажется, не стеснял её внешний вид. Она была слишком счастлива находиться здесь, с Гвином. Он ведь и сам не верил, что это случится, но вот они ужинают вдвоем как нормальные люди, в обычном магловском ресторане.
– Мы ходили сюда с родителями в мамин День Рождения, – продолжила Марлин с легкой ностальгией, немного печальной, но приятной, чтобы не дать тишине окончательно упасть между ними. – Мама очень любит это место. Сюда папа впервые пригласил её на свидание.
Гвин скованно улыбнулся, не зная, что ответить. «Мило»? «Как трогательно»? Или ещё пятьдесят способов вежливых комментариев. Только вот не для него всё это. Кажется, спонтанная идея позвать Марлин на ужин была не очень удачной. Все это из-за пережитых эмоций. Они сбили его с пути.
– Марлин, – только и выдохнул он, как девушка опустила голову и перебила его, не поднимая глаз:
– Не надо. Пожалуйста, Гвин. Я знаю, что у нас не свидание, и всё это никогда не будет им. Но обмани меня, хотя бы сейчас, прошу. Дай мне поверить, что я не безразлична тебе. Что я хоть что-то для тебя значу. Чтобы мне было, что вспоминать.
Гвин никогда не видел Марлин такой уязвленной. Должно быть, это сильно выматывает – любить его. Он не просил этого от неё и тем более не желал, но так сложилось, и это уже было нельзя изменить. Он сам никогда не признавал, что чувствует хоть что-то к Марлин, хоть и понимал, что это ложь. Он беспокоился за неё, она единственная возвращала ему какую-то искорку в душу, намек на то, что он ещё живой. Он хотел бы сберечь её, защитить. И совершенно точно не смог бы потерять. А сегодняшний день, этот внезапный бой, эти страшные мысли о её смерти – всё это лишь обнажило ему правду, от которой больше некуда было бежать. И его собственный мозг, бывший его тюрьмой и его же стражей, признал тот невероятный, но случившийся факт – Гвин не был бесчувственным, он снова чувствовал, он был живым. И таким его сделала Марлин. Она та, кто помог ему отступить от края пропасти, пусть лишь на шаг, но всё же. Только она.
Гвин протянул руку через стол и мягко прикоснулся к подбородку девушки, заставляя её поднять на него глаза. И взгляды их встретились. Больше Гвин не сомневался. Он видел истину так ясно, как никогда прежде.
– Но это правда, Марлин, – прошептал Гвин. – Ты не безразлична мне.
***
– Верно, – кивнула колдунья, откидываясь на спинку кресла. – Совет волшебников принял роковое решение – единственным путем к спасению было полное уничтожения магии. Тогда-то и был основан Орден Жрецов. Полагаю, о них-то ты слышал?
Гвин внутренне фыркнул. Ещё бы.
– Кое-что слышал, – легкая ухмылка.
– Так вот, Жрецы создали особый ритуал, обряд, способный уничтожить всю Древнюю магию на свете, сохранив ее осколки лишь в избранных – самих Жрецах. Так они и поступили. А взамен создали иную магию, новую, силу которой заключили в палочки, более слабую. И сами Жрецы стали Хранителями тайн старых сил. Только они отныне обладали величайшими знаниями планеты и ключами ко всем тайнам мира.
И этот человек, вдруг лишившись своей магии, стал уязвимым. Жрецы поймали его и убили за все злодеяния, что он творил десятилетия. Тени с рубиновыми глазами исчезли. Они вернулись обратно в черное сердце. И когда тело хотели уничтожить, то вдруг не смогли. Ни одно заклятие не срабатывало. Человек был мёртв, безусловно, но сердце в его груди по-прежнему билось. Тогда Жрецы решили вспороть ему грудь и посмотреть. И когда сделали это, то увидели, что сердце стало полностью черным. Оно больше не принадлежало телу, но вокруг него слабо мерцал рубиновый свет. Как глаза теней. Волшебное сердце. Сердце, собравшее в себя годы ненависти, убийств и преступлений многих и многих злодеев, сердце, бившееся в груди убийцы.
– Сердце Тьмы… – не удержался Гвин. Старуха кивнула, облизнув губы:
– О, да. Сердце Тьмы. Неубиваемое. Живое. Бьющееся. Оно не могло сделать ничего, пока находилось в теле мертвеца. Но стоило кому-то живому прикоснуться, как Тьма бы вырвалась на свободу, чтобы поглотить новое сердце и вновь погрузить мир в хаос крови и смерти.
Тогда Жрецы наложили на сердце особую печать, заключив Тьму в нем, как в сосуде. А сердце вернули в тело. Тело положили в гроб и закопали глубоко в землю среди глухого леса, где никто не смог бы найти его и потревожить.
– Хорошая страшилка, – прокомментировал Гвин с нарочной беззаботностью, хотя его собственное сердце билось учащенно. Зная Древнюю магию, магию крови, он верил, что так и могло быть.
– Страшилка? – хмыкнула колдунья. – Эта легенда правда, мистер Гвин. И знаете, что самое ужасное, мистер Гвин? Посмотрите на наш мир. Все Жрецы давно вымерли, как мамонты. Их нет. А оно есть. Оно стучит где-то там, под землей. И оно победило. Потому что теперь наш мир некому защитить, когда оно вернется.
Будь Гвин тем мальчишкой, что выпустился их Хогвартса, он бы сейчас сидел, глубоко пораженный в полуужасе и полувосторге одновременно, но он столько ужасов повидал и узнал, что лишь улыбнулся в ответ:
– Бросьте. Неужели нет способа победить сердце Тьмы? Может, сразу Жрецы его и не нашли, но потом у них было много времени для этого. В легендах всегда есть место героям.
Старуха довольно ухмыльнулась.
– Я тоже так подумала, когда услышала, чем заканчивается эта история. И продолжила искать. И даже кое-что нашла.
– Что же?
– Много-много времени спустя Жрецы создали какой-то особый камень, единственное, что может уничтожить Тьму. Но для этого она обязательно должна быть в живом человеке. Камень убьет обоих. Совет не одобрил такой риск – если бы камень не сработал, а Тьма получила новое сердце, мир опять бы оказался погружен в войну. Поэтому камень где-то спрятали.
«В Австралии, например», – пронеслось в голове Гвина. Эта женщина действительно много знает. Он вытащил из кармана листок и протянул ей.
– Вам знакомы эти символы?
Старуха несколько минут разглядывала рисунки, прежде чем покачала головой.
– Нет, не знаю. Что это?
– Не имею понятия, – Гвин убрал лист и поднялся. – Благодарю за чай. Но ещё больше – за вашу легенду. Вы мне очень помогли. И знаете, те, кто считают вас безумной, просто слепы. Они не видят, что мир куда сложнее, чем им хочется думать.
– Но вы видите, – колдунья тоже поднялась на ноги и вновь оперлась на свою трость. – Вы верите мне, но совсем не боитесь. Вы так молоды, но ваши глаза…
Она осеклась, но Гвин с легкостью завершил для себя ее мысль. Она поняла. Не то, что он Последний Жрец. Но то, что он пережил много действительно ужасного. И Гвин был приятно удивлен тем, что она не стала расспрашивать его или жалеть. Она была хорошим человеком, и мужчина надеялся, что жизнь ее была такой же.
Тепло попрощавшись, он взял свою сумку и покинул дом. Вся эта легенда была занимательной, но не имела никакого отношения к нему и к тому, что он искал. Сердце Тьмы и камень, способный эту Тьму уничтожить – всё это не поможет Гвину найти способ умереть.
***
К середине ужина напряжение между ними, наконец-то, спало. Они вспоминали школу, уроки, занятия кружка, общих знакомых. Обсуждали войну. И истории из детства Марлин. О себе Гвин не рассказывал, это было бы не лучшим решением и испортило бы вечер. Марлин понимала и потому ничего не спрашивала.
Когда принесли десерт для девушки – мороженое с лимоном и кофе для Гвина, наступила ночь. И разговор вновь медленно вернулся к войне.
– Почему ты отказался вступить? – вдруг спросила Марлин, и Гвин, в задумчивости водящий ложечкой по дну своей чашки, не сразу понял, о чем речь.
– Что, прости? – переспросил он, концентрируя внимание на девушке. Та пояснила:
– Почему ты не стал вступать в Орден Феникса? Джеймс сказал, Дамблдор приглашал тебя лично.
Гвин поморщился. Это было правдой. Директор Хогвартса, опасаясь, что в Министерстве могут быть предатели, которые передают информацию Волан-де-Морту, с чем, кстати, Гвин был согласен, создал тайную организацию по борьбе с пожирателями смерти и возглавил ее. Туда уже вступили Аластор Грюм и Дедалус Дингл, конечно же, Хагрид. Элфиас Дож ещё сомневался, но Гвин был уверен, что и он решится войти в ряды Ордена Феникса через пару дней. Но все-таки в основном там были те, кого Гвин, помня себя выпускником школы и юным мракоборцем, называл детьми. Фрэнк Долгопупс, Римус Люпин, Поттер, Блэк, Петтигрю. Эванс и Медоуз. И, конечно же, его, Гвина, ребята. Он не удивился, увидев их имена в том списке, что показал ему Дамблдор. Он сразу нашел их среди фамилий и ощутил легкий укол вины. Это он затащил их на войну, заставив учиться сражаться ещё в школе. Эммелина Венс, Бенджи Фенвик, братья Пруэтты, Эдрик Дирборн и, разумеется, Эдгар Боунс. Рвущийся в бой с удвоенной силой и ненавистью – ведь один из пожирателей убил его Джейн, его половину медали. Гвин знал, как сильно Эдгара выжигает изнутри жажда мести и как велико желание её удовлетворить. Пусть месть – это и не правосудие. Но кого это волнует, когда внутри целый мир разбивается снова и снова?
И даже те из кружка Гвина, кто еще не вступил в Орден, все равно сражались. Имени Марлин в списке тоже не было. Как и Мэтью. Но Сноу наверняка ждет встречи с Гвином, чтобы посоветоваться. А вот Маккинон.
Гвин посмотрел на девушку, которая все время его размышлений терпеливо ждала ответа.
– Это не для меня,– произнес он спокойным и ровным голосом. Голосом профессора Гвина. – Жрецы не работают в тайных организациях. Все эти собрания, подполье. Нет. Мне это не нужно. Но отчего, скажи, я не видел тебя в списке?
Марлин потупила взгляд и, чтобы потянуть время, запустила в рот большую ложку мороженого. Гвин улыбнулся. Ребячество. И кто-то еще смеет думать, что выпускники школы не дети?
– Я вступила, – наконец, изрекла девушка. – Сегодня утром.
И подняла на него глаза. Гвин ответил ей мягкой полуулыбкой.
– Что ж, – кивнул он, не сумев подобрать другие слова. Но, кажется, они и не были нужны.
========== Страница двадцать седьмая, в которой возвращается надежда. ==========
За окнами заканчивался август. Гвин сидел на скамейке в парке, устремив взгляд к небу. Он не помнил, как давно находился здесь – несколько часов, день или пару дней. Время приняло какую-то странную субстанцию, его границы стали слишком размытыми, и мужчина совершенно в нем потерялся. Он с легкостью абстрагировался от заполнявших парк звуков и образов, и в итоге остался один на один с небом. Молча они смотрели друг на друга, общаясь без слов. Гвин тосковал. И небо позволяло ему этого не бояться. Это было почти… спокойно. Он давно перестал плакать, но его боль не могла никуда исчезнуть. Сколько бы времени ни прошло. Это не лечит. Ничто не лечит. Просто с годами ты привыкаешь жизнь со своим горем. Вот и всё.
Его кошмары всё ещё снились по ночам, заставляя просыпаться в поту и с криком. Поэтому Гвин почти не ложился. Древняя магия поддерживала в нем силу дольше, чем это было у обычных людей. Он мог не спать и не есть целыми днями. И так и поступал. Плюс жить в полном одиночестве в том, что никто не будет заставлять тебя вести себя как нормальный человек.
Он искал, искал и искал что-то о Древней магии, годами пытаясь понять, для чего та спасла его жизнь. И, кажется, теперь догадывался. Наследие. Вот причина. Ведь он не просто Жрец, он Последний. Он Хранитель Древней магии. И с его смертью она тоже умрет. Потому она его и спасает. Чтобы он оставил кого-то после себя. Нового Жреца. Новую искалеченную проклятьем душу.
Гвин без сомнений обрек бы кого-либо на это, посвятил бы в секреты Древней магии, с радостью отдал бы их все, но не знал, кому. В его жизни больше не было ни одного человека. Так кому он мог бы передать свои знания и обучить? Где найти того, кто будет достоин? Ведь нельзя вручить Древнюю магию кому попало, нельзя подвергнуть мир такой угрозе.
Об этом и думал Гвин, когда вдруг уловил среди всех фоновых звуков тот, которого быть не должно – шелест мантии. Тело сразу же напряглось, готовое к опасности, и внутри вспыхнула, волнуясь, магия.
Тихие шаги ног в мягкой обуви раздались слева. Они приближались. Гвин внутренне весь собрался, когда вдруг узнал их. Вспомнил. И тело сразу расслабилось. Не опасность.
– Профессор Дамблдор, – первым произнес он, по-прежнему глядя в небо. Шаги затихли, и вместо них раздался короткий дружелюбный смешок:
– Здравствуй, Мерлин.
Гвин поморщился. Директор, конечно, помнил его тем немного зазнающимся, самоуверенным и любознательным мальчишкой и, наверное, для него Гвин навсегда останется ребенком.
– Меня всегда поражали твои навыки в магии, – произнес Дамблдор. Мантия вновь зашелестела, и директор опустился на скамейку рядом с мужчиной. – Но сейчас, признаюсь, они стали еще невероятней.
Гвин даже не улыбнулся в ответ на этот комплимент, продолжая созерцать небо, как будто это было самым важным в его жизни.
– Что вы хотели, профессор? – прямо спросил он, не чувствуя ни неловкости, ни смущения. Может, для Дамблдора он и мальчик, но для него директор уже давно не строгий учитель, а просто чужой человек, который внезапно решил нарушить его одиночество.
– Обратиться к тебе за помощью, – просто ответил Дамблдор, не теряя своего неизменного дружелюбия в голосе. Гвин все-таки оторвался от неба и посмотрел на сидевшего рядом человека. Директор не изменился за те годы, что они не виделись. Все тот же излучающий спокойствие и доброту седобородый человек. Его проницательные голубые глаза внимательно смотрели на Гвина из-за стекол очков и будто изучали, хотя на губах играла легкая улыбка. Но теперь это больше не могло обмануть Гвина. Он склонил голову набок, изучая профессора в ответ.
– Помощью? – брови выгнулись вверх, придав лицу скептическое выражение. – Я не помогаю. Никому.
Дамблдора не смутил такой холодный ответ. Он закинул ногу на ногу, вновь прошелестев краями лиловой мантии и улыбнулся:
– Возможно, я стану исключением.
Гвин едва сдержал фырканье. Но эмоциям здесь не место. Просто спокойная каменная маска на лице. Так лучше. Так правильней.
– Чего же вы хотите?
Дамблдор смерил его долгим взглядом, теплым, как сентябрьское солнце. За таким всегда следуют октябрьские заморозки и стужа ноября.
– Чтобы ты вернулся домой, Мерлин, – произнес директор. – В Хогвартс. В качестве учителя защиты от Темных искусств.
***
Очередное лето наступило в мрачных красках. Волан-де-Морт побеждал. Все, кто не были слепы, видели и понимали это. Министерство бросало на борьбу с Пожирателями всех мракоборцев, даже совсем неопытных, Орден Феникса, возглавляемый Дамблдором, вел свою войну. Но, видимо, этого было все-таки не достаточно. И мир все больше и больше погружался во тьму. Люди уже боялись покидать дома, но даже там не чувствовали себя в безопасности. Кажется, даже маглы стали что-то замечать, хоть и находили этому свои совершенно нелепые, не связанные с магией причины.
Но для Гвина все было наоборот. До этого он много лет жил в своей непроглядной черной тьме, бездонной и ледяной. Но за последнее время что-то начало меняться. Вернее, первые изменения, пусть и незначительные, начались еще в Хогвартсе, на занятиях кружка. Но теперь, теперь все стало иначе. В еще большем смысле. И когда мир рушился, мужчина вдруг среди темноты увидел свет. Это был маленький, едва заметный, но яркий лучик, предназначенный лишь ему. Особенный. Все вокруг теряли надежду, а Гвин вдруг нашел солнце.
И у этого солнца было имя.
– Привет, Гвин! – Марлин помахала мужчине рукой, когда трансгрессировала прямо на чей-то газон. С того случая, когда на Министерство напали, Гвин и Маккинон стали работать вместе практически на всех заданиях. Будто бы они были командой.
– Привет, – кивнул в ответ Гвин, наблюдая, как девушка торопливо перебегает лужайку на цыпочках, будто бы надеясь, что так меньше затопчет траву. Это было нелегко для него – перейти с официального «здравствуй» на легкомысленное «привет». Но всё изменилось.
– Сообщение поступило три минуты назад, – оповестил напарницу Гвин, начиная идти вдоль улицы, как только Марлин выбралась на дорожку. Она торопливо зашагала за ним. Мужчина на удивление быстро привык к присутствию этой девушки за своим левым плечом. Она никогда не оспаривала его действия, но всегда была рядом. И бесконечно доверяла, смотрела своими внимательными глазами, похожими на звёзды.
