Текст книги "Вырванные страницы (СИ)"
Автор книги: Never Died
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
– Хорошо.
***
Гвин едва ли помнил, как вернулся в квартиру, наполнил ванну водой и, сбросив одежду, забрался туда. Тело болело от усталости. Словно из него выкачали все силы. Убрали жесткий каркас, как у куклы, превратив лишь в кучу бесформенного тряпья. А предполагалось, что это он должен забрать силу у воды, а не наоборот. Кровотечение из глаз и носа остановилось каких-то пять минут назад, но в висках все еще стучало и ныло. А лицо все было в коричневых разводах. Хорошо, что никто не мог видеть его сейчас. А лучше – вообще никогда.
От горячей воды валил пар, но Гвин не ощущал жара. Это же было так легко – переключаться между теплом и холодом, чтобы в итоге не чувствовать ни того, ни другого. Одно из первых, чему он обучился в Древней магии. Ты и только ты выбираешь, как ощущать мир. В какой степени. Не окружающий мир должен определять тебя, а ты его.
Юноша плеснул воды в лицо и провел по нему руками, смывая кровь. Если бы так же легко можно было стереть все остальное… Заклинание воды все же поддалось ему на последней попытке. Иначе он бы до сих пор стоял там, на льду, захлебываясь собственной кровью и снова и снова повторяя одни и те же слова.
Жрец говорил, что при правильном использовании Древней магии можно научиться не чувствовать даже боль. Но пока Гвин этого не умел. Да, он не плакал, не кричал и даже не стонал, когда голову прожигал очередной внутренний разряд, вызывавший кровотечение, но все же ему было больно. Как напоминание о том, что всегда есть, к чему идти, стремиться.
– Mersy ash… – раздался в ванной едва слышимый хриплый шепот. Полуприкрытые глаза озарились золотой яркой вспышкой, и на воде закачался голубой бумажный кораблик. Гвин присмотрелся – на боку неровным детским почерком было выведено название – «Мечта».
Это был его кораблик. Из детства. Гвин смотрел на него туманным взглядом и вспоминал. Будто пару дней назад. Родители повели их на пикник к озеру – своих маленьких веселых детей. Одиннадцатилетний Мартин, восьмилетний Мерлин и малышка Марлин, которой только исполнилось пять. Вода была теплой-теплой, а в воздухе кружили стрекозы. Летний ветер шумел в высокой траве и бросал в сидящий на берегу Гвинов брызги.
Гвин закрыл глаза, возвращаясь в то время. И словно вновь очутился там и смотрел со стороны на свою живую семью. Сердце его разрывалось от счастья прошлого и горя настоящего.
Вот Мартин побежал к воде, и мама едва успела перехватить его. Вот Марлин не поймала стрекозу и заплакала. А вон и сам Мерлин, сидит на коленях отца и учится делать бумажные кораблики.
– Сейчас сюда, – улыбается ему папа. – Молодец. Да ты прирожденный кораблестроитель, Мерлин. А теперь осталось самое важное.
Мерлин смотрит на голубой кораблик в руках, вертит его, не понимая, и поднимает на отца ясные голубые глаза в форме ракушек.
– Что это? – спрашивает он тонким голоском. И тогда отец достает из корзинки карандаш и протягивает сыну.
– Название.
Гвин содрогается всем телом и открывает глаза. Сердце стучит чуть чаще, чем обычно, бумажный кораблик качается на поднявшихся из-за движения юноши волнах. И Гвин смотрит, смотрит, смотрит на него. Тук-тук-тук. «Мечта». Тук. «Название». Тук-тук.
Он резко хватает кораблик мокрой рукой и комкает в кулаке.
Не надо. Пожалуйста.
Бумага хрустит под пальцами, синяя, старая. Разрывается, смокает. Больно. Больно.
Хватит!
Гвин прижимает кулак с корабликом в нем к губам, сдерживая хрип. Может, физическая боль больше и не способна вызывать в нем хоть что-то, но горе, его горе, до сих пор ломает его, крошит как стекло, оставляя внутри черную пустоту.
И в этот раз из глаз потекла совсем не кровь. А слёзы.
***
Гвина еще с двумя мракоборцами отправили в Шотландию, выслеживать объявившихся там пожирателей. Поэтому занятие с Мэтью вновь пришлось перенести. И даже не одно, потому что командировка затянулась почти на месяц.
В итоге вернулись они в понедельник ранним утром.
– Пэрриш, с тебя отчет перед начальством. Дин, ты отправляйся в больницу, – распорядился Гвин, когда все трое трансгрессировали в дождливом Лондоне. И посмотрел на часы. Полседьмого. Чашка кофе – и он будет готов к новой битве.
– А вы домой, мистер Гвин? – Дин всего год как работал мракоборцем и ко всем, кто был старше, обращался уважительно на «вы», неизменно добавляя «мистер» или «сэр».
– Нет, – Гвин качнул головой. – У меня еще дела. Увидимся позже.
Он взмахнул палочкой, образовывая над головой зонт, кивнул напарникам и зашагал прочь. За всем его опытом, потерями, скорбью и маской люди забывали, как на самом деле он все еще был молод. Ему только и было двадцать – возраст, когда другие начинают жить, когда только взрослеют. Он же был мертв уже семь лет.
По дороге Гвин зашел в одно из уже открывшихся маленьких кафе маглов и заказал себе крепкий кофе. Юная официантка в красном переднике с улыбкой приняла заказ и несколько раз уточнила, не жалеет ли он что-нибудь еще. И лишь получив очередной твердый отказ, ушла.
В кафе никого больше не было, и Гвин мог насладиться тишиной и отсутствием чужих взглядов, под которыми всегда чувствовал себя настороженно. Он отвернулся к большому витринному окну, увешанному лампочками, чтобы прохожие не могли пялиться на посетителей, и взглянул на улицу. Серый холодный осенний дождь. Мокрые коричневые листья, брызги от проезжающих автомобилей, нахохлившиеся под карнизом здания напротив лохматые голуби. Октябрь. Гвин за вечными заданиями, арестами и боями и не заметил, как пролетело лето и половина осени. В Министерстве он почти не бывал, но каждый раз, оказываясь там, чувствовал, как осколок души внутри беспокойно дрожит. И знал почему. Марлин обладала какой-то невероятной способностью узнавать, когда он оказывался в мракоборческом центре и неизменно находить возможность увидеть его. Пусть на пару мгновений, лишь для того, чтобы просто поздороваться, но всегда. И Гвин разрывался от противоречивых чувств – несмотря на недоверие к самому себе и опасения из-за Древней магии он не мог заставить себя не радоваться, пусть и скромно тому факту, что может видеть Маккинон, но в то же время он еще больше ненавидел себя за это и укреплялся в мнении, что стоит дистанцироваться от нее еще дальше.
– Ваш заказ, – улыбчивая официантка принесла его кофе.
– Спасибо.
Девушка кивнула, напомнила, что он может позвать ее, если захочет чего-нибудь еще и ушла. Такая юная. Пошла бы она воевать, если бы в ее мире объявился враг с армией, желающий уничтожить и подчинить себе все вокруг? Марлин Маккинон тоже стоило бы разносить кофе, а не учиться убивать.
Гвин взглянул на часы. Встреча с Мэтью была назначена на восемь. А значит, у него еще много времени. Он бы даже успел заскочить к себе и принять душ. Но вместо этого Гвин вдруг вспомнил, что сегодня ученики Патила сдают маскировку в центральном парке с утра. Не спеша допив кофе, он оставил щедрые чаевые и отправился именно туда.
Дождь почти закончился, оставшись лишь естественной для этого времени года моросью в воздухе. В парке было шумно. Молодые мракоборцы толпились в ожидании своей очереди, пока Патил и еще двое представителей центра, призванные в комиссию по выставлению баллов, оценивали маскировку ученика. Гвин замер чуть поодаль, наблюдая. Да уж, по его меркам, маскироваться эти дети совсем не умели. Он вычислил бы каждого из тех, что посмотрел, даже с закрытыми глазами.
Марлин стояла в конце шеренги и переговаривалась с высоким широкоплечим парнем, словно сошедшим с картинки античных богов. Вот за кем бы ей стоило бегать, а не за Гвином. Этот выглядит словно герой, а Гвин… он потерян навсегда. В нем дремлет чудовище.
Семь сорок. Рыжая девушка отправилась выполнять задание, когда Марлин оглянулась и увидела Гвина. Она что-то быстро сказала и побежала к нему.
– Здравствуй, Гвин – яркая улыбка, прилипшие к лицу мокрые волосы и радостные глаза.
– Доброе утро, Марлин.
– Давно в… ты здесь? – Марлин все еще по привычке порой сбивалась на «вы». Да и сам Гвин тоже.
– Нет, – покачал он головой. – Коротаю время.
– Чего-то ждешь? – взглянула на него внимательно девушка.
– Да, – согласился Гвин. – Разве тебе можно быть здесь? У вас экзамен.
Маккинон решительно мотнула головой.
– Ничего. Джордж скажет, если что.
Гвин слегка усмехнулся. Эта девушка всегда поступает по-своему.
– Джордж? – вскинул он брови. – Это тот супергерой?
И Марлин покраснела. Но глаза ее упрямо сверкнули.
– Он просто друг, – торопливо пробормотала она. К чему? Ведь он ничего не сказал ей. Это не ревность. И он был бы рад за нее, если бы этот Джордж оказался не просто другом. Правда, рад.
– Это меня не касается, Марлин,– мягко произнес Гвин. – Ни к чему мне такое говорить.
– Нет! – возразила Маккинон. Громче, чем следовало. – Ты знаешь, что касается! Знаешь, что я чувствую…
– Эй, эй, эй, успокойся.
Гвин осторожно обхватил девушку за плечи, и она удивленно замолчала.
– Дыши, – мужчина склонился и заглянул ей в глаза. – У тебя экзамен, а все, кого я успел посмотреть, маскируются словно школьники. Или мертвецы. Так что соберись.
Марлин шумно выдохнула и несколько раз кивнула, не отводя взгляда.
– Вот и хорошо, – Гвин отпустил ее и взглянул на часы. – Мне пора. Удачи, Марлин.
– Спасибо. Эй! Что насчет пообедать…
Гвин взглянул в эти полные надежды глаза и ответил ровно то же, что в прошлый раз:
– Как-нибудь.
***
Он уснул прямо над книгой, положив голову на открытую страницу. От безвылазного чтения, прерываемого лишь на быстрые перекусы раз в несколько дней, душ и практическое применение заклинаний, его тело действительно истощилось. И усталость сморила за столом, не позволив добраться до постели или же в очередной раз утопить сон в нескольких чашках кофе.
Но спустя совсем немного времени проснулся с тяжелым дыханием. Ему не хватало воздуха – легкие заполнил запах горящей плоти. Кошмар. Просто кошмар. Гвин провел ладонями по лицу, прогоняя остатки сна. Он был здесь, у себя, а Жрец давно уже сгорел, обратившись пеплом.
Юноша поднялся. Ему нужен воздух. Свежий холодный воздух. Накинув мантию, он вышел за дверь, спустился по лестнице и оказался на улице. Даже ночью здесь ходили редкие люди и проезжали автомобили. Город не спал. На самом деле никогда. И Гвину казалось, что теперь он тоже не сможет когда-нибудь уснуть спокойно. В его жизни случилось слишком много плохого, что он блокировал в сознании, но что неизменно выбиралось наружу в единственные моменты, когда контроль ослабевал – во сне.
Ночной зимний воздух приятно резал нос и легкие, прогоняя туманные воспоминания о запахе горящего человека. Гвин шел, не зная куда. Просто шел, спрятав руки в карманы и опустив голову. Он был еще так молод, но самому ему казалось, что он столетний старик. Он испытал так много, видел столько смертей и крови, сколько иным повезет не узнать и за всю жизнь.
Из всех в его семье именно он больше всего заслужил смерти. Самый виновный. Но по иронии судьбы он тот, кто остался жив. Пленник своих сил. Проклятье. И нет героя, способного это исправить. Потому что сам Гвин, как выяснилось, совсем не герой. Он не смог спасти даже одного человека, которого любил.
– Эй! – из проулка, мимо которого проходил юноша, раздался окрик. Не ему, конечно. Встретить здесь знакомых Гвин не мог.
– Постой-ка, ты, в балахоне!
Гвин оглянулся. Четверо рослых парней в куртках стояли в проулке и смотрели на него.
– Вы мне? – равнодушно спросил Гвин. Он просто хотел идти дальше, предаваясь своим самоуничтожающим мыслям. И чтобы его никто не трогал. Разве это так много?
– Тебе, тебе, – ответил уже знакомым голосом тот из незнакомцев, что был в кепке, козырек которой торчал из-под капюшона. – Иди сюда.
На секунду промелькнула мысль плюнуть на этих людей и просто пройти мимо, но что-то внутри подтолкнуло Гвина вместо этого вступить в проулок. Парни тотчас окружили его, довольные, ухмыляющиеся.
– Что ты на себя напялил? – хохотнул тот, что говорил и прежде. Должно быть, главный.
– Халат своей бабушки, – поддакнул ему другой. Двое парней, зашедшие Гвину за спину, дружно захохотали. Но на лице самого Гвина ничто не дрогнуло. Без интереса он смотрел на этих глупых людей, воображающих себя королями улицы. Они не понимают, кто перед ними и что он пережил. Четверо придурков не те, кого он будет бояться. По правде говоря, Гвин думал, что уже никогда ничего не испугается. Потому что все самое страшное с ним уже случилось. Мертвецы ведь не знают страха. Потому что им все равно.
– Давай деньги, красавчик, если хочешь уйти отсюда целым, – широко ухмыльнулся ему главарь. – И побыстрее.
Гвин взглянул в круглое довольное лицо напротив и не ощутил даже презрения. Вообще ничего.
– Глухой что ли? – парень толкнул его в плечо. – Деньги давай.
– Ага, – закивал его приятель. – У него сестренка болеет, младшая. Так мы для нее собираем. Так что будь хорошим мальчиком, пожертвуй денег для спасения девочки.
Гвин слышал их сердца. Каждого из присутствующих. Читал их лица. Взгляды. Вздохи. И ложь увидеть не составило труда. Не было никакой сестры.
– Давай, не тупи. Или ты жмот? Позволишь моей сестренке умереть? – от парней пахло перегаром и сигаретами. – А своей бы позволил?
Что? Лицо Марлин на миг вспыхнуло в памяти. Мертвой. Позволил, позволил…
– Что ты сказал? – прорычал Гвин, чувствуя, как в нем поднимается ярость. Неукротимая, черная, как волна захлестывающая разум. Он резко схватил говорившегося за воротник куртки. И тут же услышал, как начали двигаться другие. Серьезно? Не на того напали.
Глаза Гвина озарились золотом, и двое со спины отлетели к мусорным бакам. Ударились со всей силы. А затем снова поднялись в воздух. И отлетели к стене. А затем обратно, и снова, снова, снова… Будто кто-то невидимый бросал их, как игрушки от стены к стене, наслаждаясь их криками.
Еще одна вспышка глаз – и третий парень схватился за горло, задыхаясь. Он напрасно водил пальцами по шее, будто пытался разжать руку, душившую его. Только вот ничьей руки там не было, и вместо этого он скреб ногтями собственное горло. Глаза закатились, и жуткие хрипы наполнили проулок.
Тот, главный, кого Гвин держал в руках, с ужасом смотрел за происходящим с его приятелями. Он побледнел и затрясся, а по лбу стекали капли пота. Вся спесь пропала, как и противная ухмылка.
– Что… – его голос дрожал, – что ты такое?
Глаза, полные страха, уставились на Гвина. Но в ответ на него вместо голубизны моря смотрела лишь тьма. Искаженное яростью лицо. Совсем не похожее на того печального юношу в странном наряде, что стоял здесь парой минут назад.
– Никогда, – прошипел Гвин со злостью, – никогда не смей врать, что твоя сестра умирает! Никогда не смей прикрываться ее смертью!
Ему не нужна была магия, чтобы ударить парня в лицо. Тот, перепуганный до смерти, даже не сопротивлялся. Или это Гвин наложил на него обездвиживающие чары, но не запомнил, когда? Еще удар. И еще. Один. Второй. Шестой. Дыхание сломалось. Хрипы на фоне стихали, как и крики.
«Мерлин», – маленькая Марлин вспыхнула в памяти улыбчивым бликом. И разум вдруг прояснился.
Гвин отшатнулся, не понимая, что случилось. Он не помнил, что было после того, как зашел в проулок. Ни минуты.
– Что… что здесь произошло? – пораженно прошептал он, оглядываясь. У его ног лежал парень в кепке, лицо его превратилось в неузнаваемую кровавую кашу, но грудь опускалась и поднималась. Живой. Еще двое лежали у стены, без сознания и сильно побитые. Четвертый валялся недалеко с расцарапанной шеей и с тихими хрипами глотал воздух.
Что случилось? Холод ворвался в душу. Гвин поднял руки и увидел окровавленные костяшки. Он обернулся, еще раз осматриваясь, и ужас заставил его сердце биться быстрее. Это же не… Осознание накрыло, словно вода, пытаясь утопить в себе. Это сделал он. Он сорвался. Он чуть не убил этих глупых маглов.
– Я… я не хотел, – Гвин уставился на свои руки и понял, что дрожит. Нет. Он не мог. Он не чудовище. Нет. Он не такой как Жрецы. Он не сойдет с ума и не станет злодеем. Пожалуйста.
Но в проулке больше никого не было. И Гвин понимал, что в случившемся здесь был виновен он. Он позволил тьме вырваться, он думал, такое не может случиться, случай со Жрецом был единственным, ведь там месть. Но он ошибся.
«…если пустишь тьму в сердце… однажды… она не уйдет… никогда», – вспомнились ему самые последние слова горящего убийцы. За мгновенье до того, как Гвин вырвал его сердце. И это случилось. Тьма теперь жила в нем. И победила.
– Нет, нет, нет… Нет!
Гвин схватился руками за голову, запустив пальцы в волосы, и упал на колени перед избитыми хулиганами. Его трясло, и он никак не мог вернуть себе прежний контроль. Что он такое теперь? Во что Древняя магия его превратила?
***
Гвин пришел вовремя, но Мэтью Сноу уже ждал его.
– Доброе утро, мистер Гвин, – юноша протянул руку для пожатия и приветливо улыбнулся.
– Доброе, – кивнул Гвин. – Давно здесь?
– Нет. Просто освободился раньше, а идти домой уже не было смысла.
– Идем.
Гвин и Мэтью вместе направились вдоль по улице. Их занятия проходили в небольшом старом домике в отдаленном от центра районе города. Домик когда-то принадлежал бабушке Мэтью, но та умерла, и теперь здесь никто не жил. Противомаггловские чары удачно отводили посторонние взгляды, а несколько дополнительных защитных заклинаний позволили превратить домик в довольно безопасное место. Подходящее для изучения особенных знаний. Им обоим хотелось пройтись, тем более что встретились они не так далеко от дома. Да и трансгрессировать прямо туда все равно было невозможно.
– У тебя сегодня выходной? – спросил Гвин Мэтью, пока они добирались до домика. Юноша кивнул.
– Хорошо, – слегка улыбнулся Гвин. – Я подобрал непростое заклинание. Не гарантирую, что ты научишься ему без травм.
– То есть как всегда? – фыркнул Мэтью. Гвину нравилась в нем эта легкость и простота. Нравилось, что юноша не видел в нем героя, мудреца или мученика. Скорее, просто старшего напарника.
– То есть как всегда, – подтвердил он.
– Я собираюсь к Эдгару после обеда. Не хотите со мной?
Боунс. Сломанный Боунс, потерявший свою Джейн Картер. Гвин не видел его так давно, но мог бы сказать, что тот чувствует и не ошибиться.
– У меня не выходной, – ответил мужчина. – Как он?
Лицо Мэтью погрустнело. Эдгар Боунс был его другом еще со школы.
– Не очень. Часто навещает миссис Картер. Думаю, это его способ справляться. Хоть немного.
У каждого свой путь. Разговоры с бабушкой Джейн призваны заполнить пустоту хоть немного. Когда видишь, что кому-то более слабому больно, пытаешься быть сильным для него. Только вот вопрос, кто будет сильным для Эдгара? Гвин бы хотел навещать его чаще, но из-за войны не мог.
– Он сражается? – спросил мужчина, зная, что ответ будет утвердительным.
– Да. Как и все мы. Все, кто были в вашем кружке. Пусть мы и не стали мракоборцами, это не мешает нам брать в руки палочки и идти в бой.
– Знаю. Скажи Эдгару, – сказать что? Разве есть слова, способные помочь в такой ситуации? Гвину ведь ничто не помогло. До сих пор. Но Мэтью смотрел на него внимательными глазами и ждал продолжения фразы. – Скажи, чтобы не лез на рожон. Даже если очень хочется.
Мэтью поджал губы и кивнул.
– Скажу. Только Сириус Блэк твердит ему это постоянно. Он вроде как беспокоится и хочет помочь. Когда совсем плохо, он рядом.
Гвин почти улыбнулся. Он не ожидал такого от Блэка, но был искренне рад, что у Эдгара все-таки есть кто-то, кто будет его защищать. Даже от самого себя.
========== Страница двадцать четвертая, в которой появляются дети. ==========
Лето в этом году выдалось удивительно сухим и жарким. Гвин сидел в аэропорту в ожидании вылета своего самолета. В последнее время он странно полюбил маггловские способы путешествий. Сейчас путь его лежал в Швейцарию. Он изучил все книги и записи, что у него были. Пора поискать что-то более весомое, чем буквы на бумаге. Например, логово второго Жреца. Даже воспоминания о нем вызывали в груди жгучую ненависть. Но с ней Гвин научился мириться. Это было первое и самое важное, чем он занимался после Рождества. Контроль внутреннего чудовища. Своей тьмы. Никогда, никогда больше нельзя допустить того, чтобы она вырвалась. Иначе, дав ей волю, Гвин превратится в то же, кем стали Жрецы. Только вот его некому будет остановить.
До вылета оставалось еще сорок минут. Гвин купил кофе, размышляя, что если бы трансгрессировал, то давно был бы на месте. Только вот куда ему спешить? К кому? Если прежде нахождение среди людей напрягало Гвина, то теперь в толпе ему было почти комфортно. Будто так ему проще контролировать себя.
Маглы не обращали на Гвина никакого внимания, и это было просто идеально. То, что надо. Он мог спокойно думать о своем или наблюдать за ними, читая по лицам и взглядам их истории.
Последний и единственный раз Гвин был в Швейцарии в тот день, когда состоялась его битва со втором Жрецом. Если бы он победил тогда, в том лесу под Ньоном, вся его жизнь сложилась бы иначе. Эти сожаления так часто мелькали в его голове и никогда не оставляли сердце. Он наделал столько ошибок в прошлом, столько раз мог свернуть с пути, ведущего к краху всего, но не сделал этого. Потому что не знал. Только разве это оправдание? Если бы ушел из мракоборцев, когда собирался… Если бы не вернулся к Жрецу, когда бросил его. Если бы вообще не начал изучать Древнюю магию. Если бы не убил первого Жреца в Австрии, а только оглушил или ранил, или обездвижил, обезоружил, что угодно. Если бы убил второго в лесу. Если бы не уехал в ту последнюю командировку. Слишком много «если». Вся его жизнь состоит из этих «если». Только ничего уже не вернуть и не исправить.
Жрец говорил, что от судьбы не уйти. Была ли судьба Гвина в том, чтобы всё потерять?
***
– Гвин, прикрой меня! – выкрикнул Прайт. И вот они снова работали в паре против зла. Как когда-то безумно давно. Когда Гвин еще был Мерлином. В другой жизни.
Гвин высунулся из-за перевернутой машины, стреляя заклинаниями в том направлении, где засели трое пожирателей. Прайт, пригнувшись, побежал в сторону. Он собирался зайти с тыла.
– Чёрт! – Гвин услышал его шумный выдох и, спрятавшись за машиной, взглянул влево. Прайт выглядывал из-за угла, и лицо его выглядело крайне обеспокоенно.
– В чем дело? – крикнул Гвин, перекрывая звук ударившего мимо взрывного заклятия.
– У них заложники. Двое детей, судя по всему маглы. Обоим не больше десяти.
– Что?
Гвин замер. Дети. Малыши, оказавшиеся в эпицентре чужой войны. А ведь пожиратели убьют их, не сомневаясь, если придется. Эти не ведают жалости и пощады. Особенно к маглам.
– Не ходи! – махнул он рукой Прайсу, заталкивая поглубже внутреннюю тревогу за этих детей. – Нельзя их спровоцировать.
– Знаю! – Прайс высунулся и пальнул в сторону пожирателей заклинанием. И едва успел увернуться от ответного. – Нам обещали подмогу полчаса назад. И где они?
Свистящий звук взрывного заклятия, летящего в машину, за которой прятался Гвин, он уловил заранее и успел откатиться в сторону, прежде чем все вокруг с грохотом взлетело на воздух.
Горькая копоть осела на лице и руках. На мгновенье звуки исчезли, сменившись глухотой. Гвин затряс головой, заставляя себя сосредоточиться и побороть это. Нельзя, не сейчас. Не то время, чтобы быть человеком. Он протянул руку к земле – словно короткий разряд тока пронзил тело, и слух вернулся. Как и силы.
Нужно что-то делать. Нужно спасти этих детей.
– Эй, эй, Гвин, ты в порядке? Слышишь меня? – липкие чужие ладони легли на его лицо. Прайт. Гвин оттолкнул его от себя и кивнул.
– В порядке. Ты их видел, да?
Напарник кивнул.
– Сидят там, между домом и беседкой. Двое отстреливаются, один держит детей на прицеле. Если пойдем на них, они их прикончат.
– Я пойду.
Прайт уставился на Гвина, будто думал, что тот все еще контужен.
– Это рискованно. Они убьют сначала детей. А потом тебя.
Гвин бы не стал рисковать чужими жизнями, если бы не был уверен. Рука его сжала плечо Прайта.
– Доверься мне.
Прайт секунду молча смотрел на него, но взгляд его внезапно потеплел.
– Ты все такой же псих, да, Мерлин? – с едва слышимым смешком спросил он. Мерлин. Гвина так давно не звали, это больше не было его имя. Но этот человек помнил его именно Мерлином, тем отважным парнем, что в одиночку побеждал зло. Люди видят в нем героя. До сих пор.
Глаза в глаза. Стальная уверенность Гвина и сомнение, смешанное с уважением, Прайта.
– Хорошо, – кивнул он, соглашаясь. – Я отвлеку внимание. Будь осторожен.
Гвин хлопнул напарника по плечу и, склонившись, бросился в сторону.
– Эй, Гвин, – услышал он позади торопливый шепот, – вернись живым, слышишь? Вернись живым.
***
Гвин помнил, что в прошлый раз Швейцария восхитила его, словно страна, сошедшая со страниц маггловских сказок. Здесь жил дух романтизма, рыцарей и легенд. Только сейчас он не смотрел по сторонам и не обращал внимание на красоту окружающего мира.
Даже не факт, что Жрец жил здесь, что он вообще жил где-то постоянно. У призраков есть дома? Но Гвин не знал наверняка, а начинать лучше всего было отсюда. Здесь Жрец бывал. Последнее его появление прежде чем он пошел в дом Гвинов. Что-то же его сюда привело. Если Гвин поймет, что именно, возможно, он сумеет прокрутить путь Жреца в обратном направлении и вычислить, откуда тот пришел. Наверное, лучше всего начать с той поляны в лесу.
Здесь многое изменилось за прошедшее время, но Гвин шел, ведомый Древней магией по старому невидимому следу. Его вело что-то внутри по собственному пути прошлого. К той поляне, где случился роковой бой. В котором он проиграл. И потерял всю свою семью.
Пальцы потянулись к лицу и проскользили по тонкому шраму, идущему через нижнюю губу почти до подбородка. Напоминание о тех событиях. Всего лишь очередной шрам на теле. У Гвина их не счесть.
Птицы кружили над головой, напевая радостные песни, порхали бабочки, небо казалось синими-синим, без единого облачка, а солнце ослепляло. Слишком счастливая погода для настроения Гвина. Но ведь мир не обязан лить дождь каждый раз, когда юноше плохо. Он хмыкнул от такой мысли. Тогда бы все затопило от непрекращающихся ливней.
Лес встретил его тенью и тишиной. Как и в прошлый раз. Тогда Гвин, мисс Хопкин и Прайт разделились. И именно юноша встретил Жреца. Иначе Прайт или та женщина были бы мертвы. В прошлый раз его охватывала тревога с каждым шагом вглубь, но сейчас в душе сквозила пустота.
«Мальчишка», – прошипел ветер голосом Жреца. Юноша невольно вздрогнул, вспомнив, как впервые увидел этого убийцу, как его овеянная легендами тень в плаще выплыла из-за деревьев, словно призрак. Как сверкали черные, полные ненависти глаза и кривились в презрении губы. Гвин автоматически потер плечо. Сюда попал один из кинжалов Жреца. Здесь тоже остался шрам.
«– Ты не заслуживаешь жизни. И не должен жить», – такой приговор Гвин вынес в прошлый раз Жрецу. И все-таки его исполнил. Убил. Убил, убил, убил. Сломав себя. В той битве в этом лесу Жрец сломал его палочку. Ту, что была с ним с детства, была в каждой его победе и успехе. Ту, что выбрала его первой. И так же, как палочку, Жрец сломал и его.
Узнавание ударило внезапно – и Гвин словно вернулся в прошлое. Вот он снова стоит на той поляне, ноги приросли к земле, а в тенях движется нечто. Только теперь юноша не боялся. Стал другим человеком. Совсем. Потому что никто не смог бы остаться прежним после того, как пережил подобное. Никто. Он качнул головой, прогоняя наваждение, и снова очутился в настоящем. Во времени, когда Жрец мертв, и его кровь на руках Гвина.
Юноша миновал место, на котором стоял в прошлый раз, и направился туда, откуда вышел Жрец. Около деревьев он замер, прижав ладони к прохладной шершавой коре, и прикрыл глаза. Это будет сложно – ощутить след Древней магии спустя столько времени. Но Гвин постарается. Ведь он действительно Последний. Он Хранитель. И он будет достаточно сильным, чтобы прорваться сквозь потоки времени и уловить магический след.
***
Гвин слышал за спиной, как Прайт посылал заклинания в Пожирателей, и те активно ему отвечали. Он поклялся себе когда-то не применять Древнюю магию так, чтобы это видели другие. Никому нельзя знать. Слишком высока цена. Если эти знания и секреты попадут не в те руки, о, спаси небо тогда этот мир. Но никто и не увидит. Гвин все для этого сделает. Если все пройдет хорошо, живы останутся все. Если плохо – только дети и Прайт. Лучшим в этом ситуации было то, что Гвина, в общем-то, устраивали оба варианта. Беспроигрышная ситуация.
Он призвал тени блеском золота в глазах, и те скрыли его от чужого взгляда. Растворившийся в сумраке, он незаметно обошел пожирателей и зашел к ним со спины. Их было трое. Двое посылали заклинания в ту сторону, где скрывался Прайт. Один сидел, направив палочку на двух маленьких мальчиков, наверное, братьев. Сердце Гвина дрогнуло от боли. В чем виноваты эти дети? Все это не их война. Они не должны пострадать. Тот мальчик, что был постарше, обнимал младшего, который плакал, но сам не проронил слёз. Защитник.
Гвин убрал палочку в карман – сейчас она не будет ему нужна. Склонившись к земле, он дождался очередного сильного залпа взрывного заклинания от Прайта и, прошептав слова заклинания тише ветра, ударил ладонью о землю. Это было так знакомо – неуправляемый яркий поток энергии вырвался из глубин и зажег каждую клетку тела. И вся эта мощь, вся сила, живущая с далеких времен, вдруг оказалась в руках одного человека. Гвин чувствовал огонь, выжигающий все внутри, убивающий. Но прежде, чем это уничтожит мужчину, он сделает, что нужно.
Гвин выпрямился, вытягивая правую руку вперед, и резким стремительным взмахом направил всю эту силу на тех, кто и были его целью. В то же время левую ладонь он направил к детям и выдохнул сквозь боль еще одно заклинание. И с последним звуком, тень, скрывающая его, рассеялась. Теперь Гвин стоял на виду у всех. Но это уже не имело значения. Силовая волна вырвалась из его ладони, и тотчас двое пожирателей, стрелявшие заклинаниями из палочек, оказались охвачены болью незримого огня, раздирающего их изнутри. Гвин и сам ощущал эту агонию – проклятье того, кто пользуется столь древней силой земли, но его защищала Древняя магия, их – нет. Они оба упали на колени и закричали. Их руки бесполезно и хаотично двигались по собственным телам, словно хотели сорвать с себя кожу, вытащить изнутри эту боль, спастись. В тот же миг оба мальчика оказались окружены полупрозрачным облаком голубого света. Они удивленно подняли головы, не понимая. Маленький даже перестал плакать. А вот старший из них повернул голову и вдруг увидел Гвина.
